Местный обычай

Глава пятнадцатая

Даав неохотно оторвал щеку от ее уютной груди.

— Олвен?— М-м? — сонно отозвалась она и, подняв руку, уложила его голову обратно. — Перестань ерзать.

— Да, но мне надо уходить, — объяснил он, бесстыдно зарываясь в ее мягкое тело.

— Тебе надо уходить сейчас? — Олвен отпустила его и даже открыла глаза. — У меня еще остались для тебя задания, мой красавец, — сурово сообщила она ему. — Я как раз решала, какое тебе поручить прямо сейчас.

Он ухмыльнулся.

— Это очень соблазнительно, можешь не сомневаться. Но требования долга сильнее.

— Вот это я понимаю, намек! В следующий раз ты найдешь меня не такой нежной!

— И это когда мне нужно объяснять появление десятка новых синяков! — печально проговорил Даав. — Ну что ж. Те, кто ловит радость, должны быть готовы и к падениям.

— А! — с удовольствием рассмеялась она.

Приподнявшись на локте, она подняла руку, чтобы убрать волосы с его лба, и, внимательно вглядевшись в его лицо, перестала смеяться.

— Старый друг. — Вздохнув, она прикоснулась к серебряной загогулине, висевшей в его ухе. — Я помню, как ты это заработал, — пробормотала она. — Когда мы первый раз были напарниками. Как бы мне хотелось…

— Знаю, — поспешно сказал он, ловя ее руку и поднося к губам. Он нежно поцеловал кончики ее пальцев. — Я остался бы разведчиком, Олвен, если бы вселенная была устроена по моему вкусу. Существует необходимость.

— Необходимость! — отозвалась она и поморщилась: реакция, свойственная исключительно разведчикам. — А тебе не приходит в голову, что необходимость убила даже больше лиадийцев, чем икстранцы?

— Не приходило. А ты уверена?

Он устремил на нее чересчур сильно округлившиеся глаза на таком невинном лице, что добился нового взрыва смеха.

— Я составлю программу и попробую проверить это на компьютере, капитан. — Смех снова стих, и она легко провела пальцами по его щеке. — Береги себя, Даав. До новой встречи.

— До новой встречи, — ласково отозвался он, выскользнул из ее постели и оставил ее, мысленно проклиная необходимость.

До конца прыжка оставалось два часа, согласно показаниям путевого сканера, укрепленного на стене.

«А после этого, — подумала Энн, — еще около трех часов через оживленное пространство и посадка в порту».

В порту Солсинтры.

— Энни Дэвис, — сказала она себе, нагибая голову, чтобы пройти в низкую дверь, соединяющую освежитель со спальной каютой, — эта твоя идея к удачным не относится.

Она не хотела лететь в Солсинтру. Но, как ни обдумывала Энн всю ситуацию снова и снова, возможности избежать этого она не видела.

Уверенность в том, что у Эр Тома какие-то неприятности, ее не оставляла. Под ее нажимом он признался, что дома у него «затруднения», но тут же поспешил ее уверить, что они «не ею созданы и не могут ею решиться».

«Можно подумать, — недовольно подумала Энн, натягивая блузку, — что это как-то к делу относится».

Но уже в следующую секунду она признала, что очень даже относится. Она просто не могла допустить, чтобы он остался со своими «затруднениями» один на один.

Она на секунду прекратила застегивать блузку и посмотрела себе в глаза, отражавшиеся в слишком низко установленном зеркале.

«Он прилетел, чтобы меня найти».

Это само по себе было поразительно, потому что, конечно же, человек с положением Эр Тома йос-Галана мог легко заручиться поддержкой гораздо более весомой, чем та, которую может оказать внештатный профессор лингвистики. Если ему вообще нужна была чья-то помощь.

Однако он прилетел, чтобы найти ее — землянку. Прилетел, по его словам — и от этого короткого заявления он упорно не желал отказаться, — единственно для того, чтобы сказать ей о своей любви.

«Такие вещи, — подумала Энн, вдевая в шлицы ремень и застегивая пряжку, — мужчина говорит тогда, когда находится накануне смерти».

Она вздохнула и присела на край коротковатой койки, чтобы натянуть сапожки, и так и осталась сидеть, поставив локти на колени и глядя на пышный ковер.

«Полно тебе, Энн Дэвис, — пробормотала она, мысленно слыша интонации своего деда Мерфи, — говори правду, и пусть чертям будет тошно».

«И не желаешь выйти за него замуж ради приличия, капризная, своевольная девчонка!» — грозно закричал ее дедуля из прошлого, которое отделяли от нее бесконечные звездные годы.

Энн ухмыльнулась, и в ее мыслях дедуля расхохотался: «Ну и кто стал бы тебя винить? Он ведь мог бы все-таки сподвигнуться и тебя потискать хорошенько!»

Хотя как раз с этим проблем не было — по крайней мере в обычном понимании близости, подумала Энн, качая головой. Казалось, будто годы разлуки только умножили их страсть друг к другу, так что одного взгляда, одного взгляда или слова было достаточно для того, чтобы вызвать ее вспышку.

И сила этой страсти — это глубокая, жгучая потребность быть с ним — казалась… пугающей.

«Тогда почему бы мне не выйти за него замуж? — спросила она сама себя. — Ты ведь согласилась на все остальные его просьбы. Возьми что-то для себя и не обращай внимания на то, что он сделал тебе предложение только потому, что это прилично!»

Но дело было в том, что он предложил ей брачный контракт — договор, очень похожий на стандартное земное соглашение о сожительстве, когда по прошествии оговоренного срока обе стороны идут каждая своим путем.

А при мысли о новом расставании с ним у нее стыла кровь, пересыхало во рту, а желудок сжимали спазмы.

И как она будет жить после отлета с Лиад по окончании каникул, пока оставалось непонятно.

«Я что-нибудь придумаю, — заверила она себя, вставая и направляясь к двери в коридор. — Все будет хорошо».

Она на секунду остановилась перед нишей, чтобы отдать дань уважения гербу Клана Корвал с мастерски изображенными Деревом и Драконом и еще раз рассмотреть смелый, почти высокомерный девиз: Фларан чаменти. Дерзаю!

«Не слишком уступчивый девиз», — с ухмылкой подумала Энн.

История о том, как Кантра йос-Фелиум и ее молодой второй пилот Тор Ан йос-Галан воспользовались экспериментальным космическим движителем, чтобы перевезти людей, которые теперь стали лиадийцами, с осажденной планеты на прекрасный новый мир, лежала в основе множества историй и пьес. Пилота йос-Фелиум изображали как даму раздражительную и не допускавшую покушений на свой авторитет. «Дерзаю» было, вероятно, совершенно правильным изложением ее взгляда на жизнь.

Продолжая ухмыляться, Энн поклонилась гербу и девизу, а потом подняла руку, чтобы погладить морду дракона, заглядывая в его ярко-зеленые глаза.

— Сторожи как следует, — сказала она ему и удивилась: насколько серьезными получились эти слова. Она еще раз погладила дракона, чуть задерживая пальцы на прохладной эмали, а потом пошла разыскивать Эр Тома.

Они вошли в кабину пилота из противоположных дверей, и Энн еще раз отметила про себя, насколько хорошо он подходит к этому кораблю. Каждый дверной проем, требовавший, чтобы она наклоняла голову перед входом, обрамлял стройную фигуру Эр Тома, словно благословение. Маленькие кресла с короткими спинками, заставлявшие ее сворачивать длинные ноги в нелепые подростковые узлы под сиденьем, радостно принимали и обхватывали Эр Тома так, словно были сделаны для него.

«Что, — с иронией сказала себе Энн, — возможно, соответствует истине». При виде нее он поклонился, изящно и плавно, и улыбнулся, выпрямляясь.

— Здравствуй, Энн! Тебе хорошо спалось?

— Очень хорошо, — отозвалась она, отвечая на его улыбку и ощущая, как начинают исчезать все ее сомнения, связанные с разумностью их поездки. — Мне не хватало тебя.

— О! — Он подошел ближе. Его пальцы скользнули по ее руке, нежно и дразняще, прекрасное лицо поднялось к ней. — Пилот обязан оставаться бдительным.

— Конечно, — прошептала она, почти завороженная его взглядом. Она осторожно отступила на шаг и повернула голову к пульту. — Почти девяносто минут до окончания прыжка.

— И еще два часа до порта Солсинтры, — согласился он. — Мы будем в Джелаза Казон ближе к вечеру. — Он чуть наклонил голову. — Ты тревожишься, Энн?

— Нервничаю, — ответила она и быстро улыбнулась. — Я почти ничего не знаю о твоем чалекет и делме, если не считать того, что раньше он был разведчиком и что вы двое росли вместе. И твоя мать…

Тут она смутилась. То немногое, что она узнала про мать Эр Тома, похоже, говорило, что старая дама строга и, возможно, имеет немалый дар сарказма. Она сильно подозревала, что Тоделму йос-Галан не слишком понравится земная исследовательница Энн Дэвис, довольно нетрадиционная мать ее внука.

— Моя мать…

Эр Том мягко взял ее под руку, как он сделал в первую их встречу, такую давнюю, и провел через кабину в нишу, которая служила закусочным баром.

— Моя мать, — начал он снова, заказав им по чашке чая с пульта меню и усевшись напротив Энн за выдвижной столик. — Ты должна понять, что она… больна.

— Больна? — Энн изумленно заморгала, не донеся чашку до губ. — Эр Том, если твоя мать нездорова, то было бы невежливо… настаивать, чтобы я…

— Ты — моя гостья, — мягко прервал он ее. — Все в порядке, и ты не совершаешь никакой невежливости, поскольку приняла приглашение, которое было сделано охотно.

Он замолчал, чтобы отпить чаю.

— Несколько лет назад, — медленно проговорил он, — клан пережил… трагедию. Когда все завершилось, оказалось, что мы потеряли Делма — мать Даава, сестру-близнеца моей матери — и А-тоделма йос-Галанов, моего старшего брата Се Зара.

Энн поставила чашку, устремив на Эр Тома широко раскрытые глаза. Он смотрел куда-то мимо собственной чашки, которую бережно держал в сплетенных пальцах.

— Такой удар по главным семьям трудно было выдержать. Конечно, Даава немедленно вызвали домой, чтобы он надел Кольцо. А я… мог взять на себя… обязанности а-тоделма… но мы оба еще не были совершеннолетними и рассчитывали, что оставшийся старейшина Клана будет нами руководить.

Он вздохнул.

— Чего она поначалу делать не могла, настолько отчаянным было ее положение. Мы опасались целую релюмму… что она последует за своей сестрой и сыном и оставит нас: юнца-делма, как называл себя Даав, и необученного тоделма — управлять Кланом одних.

— Но она не умерла, — выдохнула Энн, не в силах оторвать взгляда от его обращенного в сторону лица.

— Действительно, — пробормотал он. — Она окрепла. До какой-то степени. До очень специфической степени, увы. И это удалось ей больше благодаря силе воли, чем умению медиков. Радиация нанесла слишком глубокие повреждения, причинила слишком серьезный ущерб. Она нездорова. По правде говоря, она умирает. И медики, и автоврачи могут только в какой-то степени облегчить боль от ее решимости жить.

Он поднял чашку и стал пить чай, по-прежнему глядя в сторону.

— Мне страшно жаль, — с трудом выговорила Энн — и его глаза мгновенно устремились на нее, вспыхнув лиловым пламенем.

— Твоей вины тут нет, — мягко сказал он.

— Нет, — согласилась она, — но я все равно горюю вместе с тобой. Это… это была вендетта чести?— В этом не было никакой чести! — резко возразил он, но тут же взмахнул рукой, прочертив в воздухе между ними официальный знак.

— Прости меня. Это были ложь и предательство, и хитрость чужаков, и самое глупое заключалось в том, что ловушка даже не была предназначена нам! Та, кто рассказала первую историю, кто приготовила приманку, — она ждала просто мастер-купца. Ей подошел бы любой. И только волей злой судьбы им оказался Се Зар йос-Галан: он вошел в бар, где она ждала, и заплатил за выпивку.

— Мне очень жаль, — снова повторила Энн, мысленно проклиная беспомощность этих слов. — Ты и твой брат были… очень близки?

— Близки? — Он наклонил голову и нахмурил лоб. — А, понимаю. Не слишком. Се Зар был на… одиннадцать-двенадцать стандартных лет старше. Он привозил нам с Даавом подарки, пару раз брал нас с собой в порт… Он был добрый, но старый, понимаешь? А мы были еще дети.

Он помолчал.

— У нас было… большое различие в положении, вот что надо понять, — проговорил он, и ей показалось, что он с невероятной тщательностью подбирает слова. — У делма… появилась необходимость дать клану еще одного ребенка. Старшему ребенку йос-Фелиумов к тому моменту исполнилось десять стандартных лет, и по мудрости делма новому ребенку необходим был еще один… близкий по возрасту… с кем он мог бы расти и учиться. Вот почему она приказала своей сестре, моей матери, также выйти замуж, а потом взяла под свою опеку ребенка от этого союза.

— И вот как вы с Даавом стали чалекет, — прошептала Энн, качая головой на слова «приказала выйти замуж». — Эр Том…

В кабине пилота прозвучал сигнал — чистая, звонкая нота. Эр Том встал.

— Прости меня. Мы сейчас войдем в нормальное пространство, и мне надо находиться за пультом. — Он приостановился и бросил на нее быстрый взгляд из-под золотистых ресниц. — Тебе хочется сидеть со мной там?

Энн понимала, что получить приглашение от мастер-пилота сидеть рядом с ним за пультом — это высокая честь. А для той, которая вообще не является пилотом, такая честь неоценима.

С переполненным сердцем она наклонила голову.

— Я почту это за честь, Эр Том. Спасибо.

— Это ты делаешь мне честь, — отозвался он.

Ей было известно, что такой ответ общепринят и не имеет никакого смысла. После этого он поклонился и вышел из ниши, а Энн — следом за ним.

Движение было не таким оживленным, как она предполагала, — или же прогулочная яхта Делма Корвала получала свободный пролет везде, где появлялась.

Что, признала она, немного подумав, может оказаться и не такой уж дикой мыслью.

Она подалась вперед на амортизационном кресле, которое совершенно не подходило ей по размерам, и, пока он работал с пультом, стала смотреть на его лицо, слушая его спокойные переговоры с диспетчерской Солсинтры. В быстром танце его пальцев по разнообразным клавишам переключателей и ручкам не было ни поспешности, ни неуверенности. Только чистая целесообразность, окутанная почти невероятной сосредоточенностью.

— Ты это любишь, — выдохнула она, едва замечая, что говорит это вслух. — По-настоящему любишь.

Лиловый взгляд обжег ее лицо.

— Это — да. Каждый взлет — это честь. Каждое возвращение — радость.

Она собиралась ответить — но вдруг вздрогнула, резко сосредоточившись на совершенно ином уровне сознания.

— Шан проснулся, — сказала она, вставая и отходя от пульта. — Я пойду и приведу его в пристойный вид.

Но Эр Том уже снова полностью ушел в прекрасный, непостижимый танец пилота, так что она не поняла, услышал ли он ее.