Милая чаровница

Глава 3

Зария стояла на палубе и наблюдала за тем, как яхта выходит из гавани. Было раннее утро. Над горизонтом еще висел туман, и море было окутано дымкой. Трудно было поверить, что пройдет немного времени, и оно станет прон­зительно голубым, как убор Божьей Матери.

Все вокруг казалось волшебным, будто мир утратил реальность. У Зарии было такое чув­ство, словно и она сама лишь плод чьего-то воображения.

«Все это происходит со мной», – без конца повторяла она себе, пытаясь поверить в то, что эта яхта – ее собственность.

«Я никогда не расстанусь с ней», – прошеп­тала она и тут же вздрогнула при мысли о том, что когда-нибудь ей придется признаться, кто она такая. Разве сможет она отдавать распоряжение этому важному капитану?

Она вспомнила, как трудно ей было сделать выбор среди многочисленных блюд, которые предложили ей на ужин. А сколько еще проб­лем предстоит ей решить сегодня! Беспокой­ные морщины появились у нее на лице.

Мистер Вирдон не приехал к шести, как они ожидали. Пришла телеграмма, что он задер­жался в Париже и появится на яхте только но­чью.

– Наверное, нам нельзя ложиться до его при­езда, – предположила Зария, когда стюард по­казал им телеграмму.

– Не вижу для этого никаких оснований, – ответил Чак. – Утром у нас будет достаточно времени, чтобы сообщить обо всем мистеру Вирдону.

Зария покачала головой.

– Я бы предпочла поскорее покончить с этим. Я ужасно боюсь встречи с ним.

– Почему? – спросил Чак и, не дождавшись ее ответа, добавил: – Ну и странная же вы де­вушка! Кажется, вы боитесь всего на свете. Что вас так пугает? Кроме меня, разумеется.

Зария отвела глаза и оглядела большую, уют­ную каюту, которая почему-то не вязалась с ее представлениями о рабочем кабинете. На мгно­вение у нее мелькнула сумасшедшая мысль: рассказать ему всю правду, открыть, кто она та­кая, объяснить, почему она приехала сюда под именем Дорис Браун. Но она вспомнила, что ничего не знает о Чаке, они познакомились всего несколько часов назад. Пытаясь придать своему голосу решительность, она произнесла:

– Кажется, уместнее будет, если вы расска­жете мне что-нибудь о себе.

– Ну разумеется, – обезоруживающе согла­сился он. – Что вы хотите знать? Мне двадцать восемь лет, я – американец. Моя мать, француженка по происхождению, вышла второй раз замуж за француза. Я хорошо знаю Европу. Курю, пью, люблю детей. Это вы хотели услы­шать?

– По-видимому, – с сомнением протянула Зария. У нее было такое ощущение, что, не­смотря на непринужденность поведения, он что-то скрывает. Насколько он был непохож на нее! Она была такой скованной, так нерв­ничала, когда кто-нибудь заговаривал с ней.

– А теперь продолжим нашу беседу о вас, – сказал он. – Вы перенесли тяжелую болезнь?

Зария хотела было ответить отрицательно, но тут же вспомнила, как ужасно выглядит, как выпирают у нее скулы, как заметны черные круги под глазами. Ему никогда не понять правды, поэтому ей придется соврать, хотя бы из гордости.

– Да, я болела, – тихо согласилась она.

– Так я и подумал, – продолжал он. – Но сейчас вы чудесно отдохнете, во всяком случае, на протяжении пути до Алжира. В качестве пла­ты за мой проезд я буду выполнять всю вашу работу, а вы будете лежать и отдыхать.

– Это было бы хорошо, – со слабой улыбкой возразила Зария, – но я сомневаюсь, что вы сможете сделать все, что потребует от меня мистер Вир дон. Эта работа требует определен­ной квалификации, особенно в части перевода древних рукописей.

– Тогда я даже не буду пытаться этого де­лать, – ответил Чак. – Но я могу печатать од­ним пальцем на машинке под вашу диктовку. Обещаю вам, только одним, но у меня это полу­чается довольно быстро.

– А чем вы зарабатываете себе на жизнь? – спросила Зария. Он поколебался, прежде чем ответить, и она поняла, что не услышит от него правды.

– В свое время я занимался всем понемно­гу, – уклончиво произнес он. – Служил в ар­мии, был пилотом на самолете, если надо, могу неплохо паять.

«Другими словами, вы не намерены расска­зывать мне об этом», – сказала про себя Зария, но она была слишком робкой, чтобы произнес­ти эти слова вслух. Разговор иссяк. Зария подумала, какая она неловкая и неуклюжая. И все потому, что она так долго жила вдали от людей и от мира. Мно­гие месяцы она видела только пастухов и охот­ников, проходивших мимо их дома, а разговаривала только с продавцами, когда ходила за покупками в деревню, со старой Сарой, кото­рую в глубине души начинала ненавидеть, и с отцом, если он бывал дома. Вот и весь круг ее друзей и знакомых.

Тем не менее она еще помнила те дни, когда была жива мать и их дом в Эдинбурге был по­лон интересными и занимательными людьми. Она появлялась перед гостями в вечернем пла­тье, ее знакомили с лордом таким-то и сэром таким-то, с известными профессорами и зна­менитыми проводниками. Повсюду звучал смех и остроумные замечания. Ее мать, каза­лось, обладала умением вдохновлять людей, выявлять их таланты.

Потом она умерла. Зария до сих пор помнит те бессонные ночи, которые она проводила в слезах, громко жалуясь в темноте: «Где же ты, мама? Вернись, ты так нужна мне».

После смерти матери они с отцом уехали из Эдинбурга. Сначала они путешествовали по за­границе, а вернувшись в Англию, снимали квартиру в Лондоне. Потом отец решил поселиться в Шотландии.

Это строение посреди вересковых лугов задумывалось как охотничий домик. При жизни мать не раз говорила, как там скучно. Скучно! Сейчас Зария задрожала при воспоминании о долгих зимах, на протяжении которых они с Сарой были отрезаны от всего мира. Одино­чество, пустота и боль снова холодом проникли ей в сердце.

– Как красиво, вы не находите? – раздался голос у нее за спиной, и, вздрогнув от неожи­данности, она обернулась. Это был Чак.

– Вы рано встали, – заметил он.

– Я подумала, а вдруг мистер Вирдон захочет поговорить со мной, – объяснила Зария.

– По-моему, вряд ли, – сказал Чак. – Стю­ард сказал, что они просили подать им завтрак в каюты.

– Как, все, кто с ним приехал? – удивилась Зария.

Чак усмехнулся:

– Вы, по-видимому, не понимаете причуд богатых праздных людей.

– Мистер Вирдон – не праздный человек… – начала Зария, но слова тут же замерли у нее на губах. Она вспомнила, какими странными по­казались ей приехавшие ночью люди. Возможно, ей просто показалось, что они чувствуют себя как-то неловко: она сама была так растеряна и испугана. Но у нее сложилось впечатление, что, по крайней мере, двое из трех приехавших мужчин плохо держались на ногах.

Они появились только к полуночи. Они вы­шли из подъехавшей к яхте машины и молча начали подниматься по сходням. «Словно про­винившиеся мальчишки, которые боятся, чем-то их встретят», – подумала Зария, но сразу же поняла, каким нелепым было ее предположе­ние.

Мистер Вирдон был одет в традиционный костюм яхтсмена: белые брюки, пиджак с золо­тыми пуговицами и шапочка с белым верхом. Он пожал руку капитану и представил ему сво­их друзей:

– Мистер Эди Морган, мистер Виктор Джакобетти, – и, наконец, последней, потому что она задержалась, выходя из машины, – мисс Кейт Гановер.

– Эй, мальчики, – раздался визгливый го­лос, – подождите меня. Что за спешка?

И, помахивая норковым золотистым манто, позвякивая браслетами и блестя глазами, Кейт Гановер поспешила за ними вслед. Ее рассы­панные по плечам волосы отливали серебром, ярко накрашенные ногти были в дюйм длиной. От нее исходил почти удушающий запах доро­гой парфюмерии.

Зария в полном изумлении наблюдала за ней. Никогда прежде не встречала она никого, кто бы походил на мисс Гановер. Даже в самом не­лепом сне ей не могло привидеться, чтобы та­кая девушка участвовала в археологической эк­спедиции. Но капитан уже знакомил ее с вновь прибывшими.

– Мистер Вирдон, позвольте представить вам мисс Браун. Ей надо поговорить с вами по по­воду еще одного нашего гостя, мистера Танера.

– Мистера Танера? – переспросил мистер Вирдон, небрежно пожимая Зарии руку.

– Что такое? – вмешался низенький мужчи­на среднего возраста, которого назвали Эди Морганом. – Мы не рассчитывали, что вы бу­дете принимать на яхте гостей.

– Подожди, Эди, – перебил его мистер Вир­дон. – Дай мисс Браун объяснить нам.

Краснея и дрожа от смущения, потому что все взгляды обратились на нее, Зария промямлила:

– Я… мне казалось… вы не будете возражать. Дело в том, что… мистер Танер не мог…

– Боюсь, моя невеста слишком стесняется, – пришел ей на помощь Чак. – Надеюсь, мистер Вирдон, вы извините меня за подобное вторже­ние, но нам не хотелось подводить вас в по­следний момент. Мы ведь знали, как вы наста­ивали на том, чтобы у вас на яхте был секре­тарь.

Все дело в том, что мы, я и мисс Браун, об­ручились и не захотели расставаться. Мы об­говорили эту ситуацию между собой и реши­ли, что будет лучше, если я поеду вместе с ней. Я готов помогать ей в работе, так как го­ворю по-арабски и немного разбираюсь в ар­хеологии. – Это все для меня полная неожиданность! – сказал мистер Вирдон и посмотрел на Эди

Моргана, как бы ища поддержки. – Разумеется, если мисс Браун хочет отказаться от этого путешествия… – начал мистер Морган.

– У меня есть для вас письмо, сэр. Оно от по­веренных, – вмешался капитан. – В письме ко мне мистер Патерсон жаловался на то, как трудно было выполнить ваше распоряжение по поводу секретаря. По-видимому, именно поэ­тому мисс Браун и ее жених переживали, что подведут вас в последнюю минуту.

– Да, да, разумеется, я все понимаю, – по­спешно сказал мистер Вирдон. – Очень любез­ный жест с вашей стороны. Разумеется, мы бу­дем счастливы, если мистер… э-э… Танер по­едет вместе с нами.

– Если верить его словам, он сможет оказать­ся полезным нам, – поддержал его мистер Джакобетти.

Это был молодой человек с отсутствующим лицом, на котором странно выделялись острые, проницательные маленькие глазки. «Порося­чьи», – подумала Зария, когда он уставился на нее с таким выражением, что она сразу поняла, какой непривлекательной особой он ее считает.

– Замечательно! Тогда все улажено, – произ­нес Эди Морган таким тоном, будто здесь он принимает решения. – А теперь, что вы скаже­те насчет спиртного?

– Я рассчитывал, что вам захочется подкре­питься, сэр, сказал капитан, – и стюард на­крыл для вас стол в кают-компании.

– После такого ужасного переезда мне не по­мешает выпить чего-нибудь крепкого, – про­изнесла Кейт Гановер своим визгливым голо­сом.

В знак согласия мужчины последовали за ней и капитаном вниз по трапу в кают-компанию. Зария и Чак остались на палубе одни. Они в удивлении смотрели друг на друга.

– Какие странные люди, – тихо заметил Чак.

– Я по-другому представляла себе мистера Вирдона, – откликнулась Зария.

– И как же именно? – поинтересовался Чак.

– Очень умным, с бородой, может быть. Не таким модно одетым. Все археологи, с которы­ми я до сих пор сталкивалась, выглядели так, будто спали не раздеваясь.

– Он, очевидно, исключение, – сказал Чак. – А как вам понравилась дама?

Зария не сразу поняла его.

– А! Мисс Гановер? Не представляю, какую роль будет играть она при раскопках! – нако­нец воскликнула она.

– Я бы на вашем месте об этом не беспокоил­ся, – ответил Чак. – Если она доберется даль­ше главной улицы Алжира, я станцую вам та­нец живота.

Зария не могла удержаться от смеха. Впервые за многие годы ей стало весело, и она почув­ствовала себя с Чаком более непринужденно. Как хорошо, что он был рядом, что ей не придется одной общаться с этими странными людьми.

– Пойдемте спать, – сказал Чак. – Вы вы­глядите очень измученной. Можете быть совер­шенно уверены, сегодня мы им больше не по­надобимся.

Она послушалась, потому что чувствовала се­бя смертельно усталой. Всю предыдущую ночь она не могла уснуть от волнения.

Зария не рассчитывала, что ей удастся как следует выспаться, но едва ее голова коснулась подушки, как она погрузилась в глубокий сон, который не в состоянии были нарушить ни гуд­ки кораблей, ни лязг подъемных кранов, ни скрип причалов. Она проснулась только от зву­ка заводящегося двигателя, поспешно встала и оделась.

Сейчас, глядя на Чака, она поняла, что и он хорошо выспался. Его лицо уже не казалось та­ким напряженным, как накануне, а глаза за стеклами темных очков весело блестели. Он уже не был затравленным, настороженно ози­рающимся по сторонам человеком, каким явился к ней в номер.

Наверное, он чувствовал себя так легко и не­принужденно потому, что судно уже отплыло из гавани, и никакие сводные братья не могли помешать ему попасть в Алжир.

– Как ваш синяк? – спросила она.

– Он еще виден? – поинтересовался он.

– Нет, его почти не заметно.

– Он уже не болит, – сказал он. – Мне хо­чется забыть о случившемся. Не рассказывайте ни о чем этим людям. Они наверняка сделают неверные выводы.

– Вы боитесь, они подумают, что вы были пьяны, когда вели машину? – спросила Зария.

– Не удивлюсь, – ответил он. – Это первое, что им придет в голову, ведь они сами очень много пьют.

– Откуда вы знаете?

– Я только повторяю то, что слышал. Стюард сказал, что они легли только в два. Все это вре­мя они пили в кают-компании.

– Непохоже, что у нас будет много работы! – воскликнула Зария.

– Пойдемте завтракать, – предложил Чак. – Потом мы можем отправиться в наш рабочий кабинет и там ждать распоряжений. Завтрак был не менее восхитительным, чем ужин накануне. Но Зария снова лишь слегка притронулась к пище, хотя Чак настаивал на том, чтобы она попробовала яичницу с ветчи­ной, сосиски, мед, землянику и один из огром­ных персиков, выращенных в теплице, которые лежали в вазе рядом с громадными гроздьями винограда.

– Я не хочу ничего больше, – протестовала Зария. – Я привыкла есть мало.

– Ну, это чувствуется, – ответил он. – Вы выглядите как одна из тех дурочек, которые са­дятся на диету и в один прекрасный момент об­наруживают, что желудок у них прилип к спи­не.

– Это вышло не по моей воле, – ответила Зария с внезапной горечью.

Чак внимательно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Почему даже в помещении он не снимал очков? Она чувствовала себя неловко от того, что не может различить выражение его глаз.

Хотя, разумеется, у американцев темные очки вошли в привычку. Мистер Вирдон, когда при­ехал накануне ночью, тоже был в темных очках, и у Кейт Гановер тоже были огромные очки с острыми углами, которые она постоянно верте­ла в руках при разговоре.

«Может быть, в очках и я буду выглядеть луч­ше, – подумала про себя Зария. – По крайней мере, они скроют круги под глазами».

Покончив с завтраком, они прошли в рабо­чий кабинет. Заняться было нечем, и Чак начал рассматривать книги на полках.

– Человека, который купил все это, не назо­вешь педантом, – заметил он. – Здесь пред­ставлены все последние романы, все в послед­нее время выходившие биографии известных людей и, разумеется, неизбежные для англича­нина – Дебре и «Кто есть кто».

У Зарии чуть не вырвалось: «Моя тетя была очень светской женщиной», но она вовремя одернула себя.

– Наверное, их выбирала предыдущая хозяй­ка «Колдуньи», – только и сказала она. – Сей­час она умерла, и яхта перешла к кому-то из ее родственников.

– Неплохое наследство! – воскликнул Чак. – Интересно, что он или она собой представля­ют?

Зария улыбнулась про себя. Интересно, что он сказал бы, если бы узнал правду.

– Чак! – вдруг позвала она. – А у вас дей­ствительно нет денег? В таком случае, что вы будете делать, когда попадете в Алжир?

– Я справлюсь, главное – попасть, – не­брежно ответил он.

– А вдруг ваша мать настолько больна, что не сможет ничем помочь вам? – Тогда я найду работу, – ответил он. – Кстати, я уже думал о том, будет ли мистер Вир­дон платить мне такую же сумму, как и вам, или он предполагает, что мы поделим на двоих ва­ше жалованье.

– Я как-то не задумывалась об этом, – при­зналась Зария. – Разумеется, вы всегда можете получить половину моего.

– Не говорите глупостей! Я просто пошу­тил, – улыбнулся он. – Вы слишком серьезны, Зария. В этом ваша беда. Неужели вы никогда не смеетесь, как другие девушки? С тех пор, как мы познакомились, вы улыбнулись каких-ни­будь пару раз, да и то не очень-то весело.

– Кажется, я отвыкла улыбаться, – призна­лась Зария.

– Почему? Расскажите мне! Зария покачала головой.

– Я хочу забыть об этом, – ответила она. – Кроме того, может быть, нам не стоит откро­венничать друг с другом. Мы с вами – лишь ко­рабли в океане, только встретились и сразу же разойдемся в стороны.

Он накрыл ее руку своей.

– Что ж, вы очень симпатичный добрый маленький кораблик, спасательный шлюп, я бы сказал.

Тут дверь в каюту открылась, и в комнату вошел Эди Морган. Его вид произвел на Зарию отталкивающее впечатление. На нем был пур­пурный парчовый халат, из-под которого вы­глядывали оранжевые пижамные штаны. По­бриться он еще не успел, и его подбородок был сизо-синим. Глаза у него припухли, и все лицо казалось помятым. Вообще, он выглядел стар­ше и неприятнее, чем накануне ночью.

– А, вот вы где, мисс Браун, – сказал он, не обращая внимания на Чака. – Мне надо не­медленно отправить каблограмму. На судне есть радист?

– Да… я думаю, есть… – неуверенно ответи­ла Зария.

– Тогда запишите: «Мадам Бертин, Ру-Клемансо, пятнадцать, Лион три точка Встречаю Таррализе завтра днем точка Пусть Ахмед поведет другую машину точка Жду ответа точка Эди точка». Вы записали?

– Да, – ответила Зария.

– Пошлите немедленно. Сейчас она уже должна быля приехать в Лион.

Последние слова он произнес, как бы обра­щаясь к самому себе. Он уже повернулся к две­ри, но голос Чака остановил его:

– Мы идем в Таррализу, сэр? Я думал, мы на­правляемся в Алжир. Мистер Морган уже собирался ответить Чаку, что это его не касается, но вдруг его лицо утра­тило агрессивность, и он произнес:

– Мне, наверное, надо объясниться с вами, мисс Браун. Мы собираемся захватить еще па­ру гостей в Таррализе. Мадам Бертин – одна из них. Должно быть, вы о ней слышали. Она известная модистка, одна из самых знамени­тых в Париже. Она собирается открыть в Ал­жире свой магазин и поэтому едет с нами. Вы сами увидите, что это за выдающаяся лич­ность. С этими словами мистер Морган вышел из каюты и закрыл за собой дверь. – Значит, мы не сразу плывем в Алжир, – проговорила Зария. – Я вам очень сочувствую. Я знаю, как вам не терпится попасть туда.

– Ничего страшного, один день не имеет ни­какого значения, – ответил Чак.

– Пойду отправлю каблограмму, – сказала Зария и поспешила в рубку к радисту.

Когда она вернулась, Чак по карте измерял расстояние между Марселем и Таррализой.

– Надеюсь, мы сможем причалить там, – за­метил он. – Бухта совсем маленькая.

– Наверное, капитан считает, что сможем, – ответила Зария.

– Все-таки странное место они выбрали, что­бы взять кого-то на борт.

– Очень трудно будет добраться туда из Лиона за двадцать четыре часа, – заметила Зария.

– Вы правы, – согласился он. – Очень трудно.

– Почему вы так говорите? – спросила Зария.

– Что значит «так»?

Ей трудно было объяснить это словами. В его тоне было что-то, намекающее на какие-то зло­вещие препятствия на пути из Лиона.

– Да нет, ничего, – ответила она.

– Послушайте, зачем мы сидим здесь? – сказал Чак. – Идите на палубу и позагорайте. Вам это будет полезно. Да, между прочим, вы, наверное, сами знаете, что не стоит ходить по судну в туфлях на высоких каблуках.

– У меня… других нет, – призналась Зария.

– Ну, мои-то вам вряд ли сгодятся, – сказал он. – Я пойду поговорю со стюардом.

Он вышел и через пять минут вернулся с па­рой парусиновых туфель.

– Это четвертый размер, – сказал он. – Го­дится?

– Всего на полразмера больше, чем я обычно ношу. Это просто чудесно, – ответила Зария. – А чьи они?

– Я так понял, что год назад у них служил очень маленький юнга. Он продержался совсем недолго: слишком много было от него неприят­ностей. Но поскольку хозяйка яхты обеспечи­вала одежду для всей команды, – по словам стюарда, это была одна из ее прихотей, – у них остался лишний комплект одежды. Я сказал, чтобы он принес свитер и брюки в вашу каюту.

– Мне? – удивленно спросила Зария.

– А почему нет? – ответил он. – В них вам будет гораздо удобнее, чем в этом костюме. Да и какие бы прелестные вещицы ни присутство­вали в вашем гардеробе, вам все равно не пере­щеголять мисс Гановер.

– Я и не стану пытаться, – сказала Зария.

Интересно, догадался ли Чак, что пиджак с юбкой и блузкой был единственным ее туале­том? Конечно, глупо было с ее стороны не ку­пить ничего в Марселе. Но тогда она была слишком испугана, чтобы делать что-нибудь, выходящее за рамки инструкции, которая предписывала ей прямо со станции ехать в отель и там ждать известий с яхты.

– Я… я их примерю на себя, – немного смущаясь, сказала она.

Парусиновые туфли, хотя и оказались слегка велики ей, были очень удобными, а белый шерстяной свитер с вышитым на груди названием яхты – уютным и теплым. Она немного смущалась, примеривая брюки: никогда в жизни она не надевала брюк.

«По крайней мере, – сказала она своему от­ражению в зеркале, – я не кажусь в них толстой и неуклюжей, как многие женщины в шортах или широких брюках». Она была такой худенькой, что в брюках выглядела мальчиком. Но одно дело – разглядывать себя в зеркало, другое – предстать перед людьми. Когда она снова появилась в кабинете и Чак повернулся посмотреть на нее, ей понадобилось все мужество, чтобы остаться на месте, не пытаясь спрятаться от его глаз.

– Вот так уже лучше, – сказал он. – А теперь давайте поднимемся на свежий воздух. Это лучшее средство для того, чтобы у вас на щеках расцвели розы.

Почему-то небрежность его тона успокаивала ее. Она благодарно последовала за ним вверх по трапу на палубу. Море уже приобретало голубизну. Солнце поднялось высоко, и дымка рассеялась. Вдалеке можно было различить холмы, обступающие Марсель, а еще дальше за ними отчетливо вы­делялись на фоне неба увенчанные снежными шапками пики.

Солнце грело ей щеки, ветер развевал воло­сы, и слезы подступили к ее глазам. Так восхи­тительно, невыразимо прекрасно было все во­круг! Как изменилась за эти сорок восемь часов вся ее жизнь!

Она вспомнила, как без сна лежала в вагоне, уносящем ее из Шотландии в Лондон. Тогда она боялась всех и всего, а еще больше – самой себя. Она не знала, как ей вести себя, что ей де­лать. А сейчас все было совсем по-другому. Она сама стала другой. В нее словно вдохнули жизнь, и она уже не была одинока. Чак, стран­ный, загадочный Чак, был ей другом.

Она старалась не думать о том, что с ней слу­чится, когда он уйдет. Даже самой себе она боя­лась признаться в том, как рада, что яхта долж­на зайти в Таррализу.

– Я так люблю море! – внезапно проговорил Чак. – Я вам не рассказывал, что как-то участ­вовал в китобойной экспедиции в Исландию? Это было одно из самых увлекательных путе­шествий в моей жизни.

– Мужчинам везет, – вздохнула Зария. – Для них всегда найдется какое-нибудь интерес­ное дело. Женщина всегда оказывается в более невыгодном положении, особенно если она не очень храбрая.

– Она должна быть храброй, – ответил он.

– А если нет, если она просто… глупая… испуганная дурочка? – спросила Зария с трепетом в голосе.

Он улыбнулся ее словам.

– Если вы говорите о себе, то вы не правы.

Мне кажется, вы очень смелая девушка. Не каждая решилась бы привести меня сюда, и я очень благодарен вам. Когда-нибудь, может быть, я смогу заплатить вам той же монетой. Зария промолчала, но на сердце у нее стало тепло.

– Тем не менее, – продолжал он, – нам не стоит разговаривать так, как сейчас. На яхте даже стены имеют уши, и снаружи не лучше, чем внутри. Ветер разносит слова, а иллюминаторы на нижней палубе могут быть открыты. И еще одно. Не будьте так суровы со мной. Я же ваш жених!

– Я постараюсь, – послушно ответила Зария.

Он взял ее под руку, и они стали прогуливать­ся по палубе.

– Все должны думать, что мы поглощены друг другом, – тихо сказал он. – Но мне все-таки интересно, что за раскопки планирует мистер Вирдон провести в Алжире.

– Мне тоже это интересно, – ответила Зария. – Последний раз, когда я была в Алжире, мы с моим отцом ездили в Тимгад, но это было несколько лет назад, и, кажется, там все давно уже раскопали.

– Значит, вы раньше бывали там? – спро­сил Чак.

– Да, но это было довольно давно, – ответи­ла Зария, чувствуя, что они коснулись опасной темы.

– Должно быть, тогда вы были еще совсем юной.

– Да, – согласилась она. – Но мой отец при­нимал участие в экспедиции.

– Его фамилия была тоже Браун? – спросил Чак.

– Да, разумеется, – подтвердила Зария, по­спешно высвободилась и пошла к борту яхты.

– Интересно, с какой скоростью мы плы­вем? – произнесла она, чтобы сказать хоть что-нибудь.

По его неторопливой походке и легкой улыб­ке было ясно, что он понял ее намерение избе­жать дальнейших расспросов. Не успела Зария сообразить, как ей вести себя с ним дальше, как на трапе появился мистер Вирдон в темных оч­ках, облаченный в белые брюки и пиджак яхт­смена. Он прошел на палубу и устроился на солнышке в одном из удобных кресел.

– Доброе утро, мистер Вирдон! – решитель­но направилась к нему Зария. – Какие будут распоряжения на сегодня?

Она заметила, что его глаза за стеклами тем­ных очков были полуприкрыты.

– А, доброе утро, мисс… Браун, – неловко ответил он. – Мне пока ничего не нужно. Хотя нет, нужно – джин с тоником! Попросите стю­арда принести мне стакан побольше.

– Да, разумеется, – сказала Зария. Она разыскала стюарда и отдала необходи­мые распоряжения. Вернувшись, она застала мистера Вирдона сидящим на том же месте, где оставила его. Чак исчез.

– Стюард сейчас принесет вам выпить, – произнесла Зария. – Не надо ли вам что-ни­будь напечатать? Или у вас есть ко мне особые распоряжения до приезда в Алжир?

– Нет, нет, – ответил мистер Вирдон. – По­говорите об этом с Эди.

– Хорошо, я обращусь к мистеру Моргану, – сказала Зария и добавила: – Мне интересно, где вы собираетесь производить раскопки. Должно быть, в Типазе? Я слышала, что во вре­мя раскопок там в сорок девятом году был об­наружен портал замка. Или вы имели в виду ка­кое-нибудь другое место?

– Спросите об этом Эди, – ответил мистер Вирдон. – Бога ради, обращайтесь со всеми вопросами к Эди.

В его голосе прозвучало нескрываемое раз­дражение, и Зария, почувствовав, что надоедает ему, покраснела и поспешно отошла прочь.

Не было никаких причин так резко разгова­ривать с ней. В конце концов, она старалась лишь честно отработать те деньги, которые он ей платит, быть полезной ему в качестве секре­таря, тем более что на ее присутствии на яхте так сильно настаивали. Она прошла на нос судна. Чем неудобна яхта, размышляла она, так это тем, что на ней нельзя побыть в одиночестве. Рядом, на мостике, сто­ял капитан, мимо то и дело сновали матросы. Даже окна офицерской каюты были открыты.

Оставался выбор: сидеть здесь, спуститься в каюту или снова столкнуться с недовольством мистера Вирдона. Она выбрала наименьшее из зол и предпочла сидеть на носу, прислонив­шись спиной к канату и любуясь переливаю­щимся на солнце морем.

Море завораживало ее. Она расслабилась, не­жась под теплыми лучами солнца. Дремотное состояние почти овладело ею, когда она услы­шала, что кто-то подошел к ней.

– Завтрак почти готов, – объявил Чак.

– Тогда я пойду умоюсь. Между прочим, Чак…

– Да? – откликнулся он.

– Вы не могли бы подождать меня в кабине­те? Мне не хочется одной входить в кают-ком­панию.

– Хорошо, – согласился он. – Только не слишком задерживайтесь.

– Я всего на минуту, – обещала ему Зария.

Она сбежала по трапу вниз, в каюту, где вы­мыла руки и причесалась. Волосы легли мягки­ми волнами по обеим сторонам ее лица, словно только что вышли из-под рук Генри.

Зария старалась не смотреть на брюки: они по прежнему смущали ее, но белый свитер прида­вал ей вид заправского моряка. Внезапно она развеселилась и поспешила в кабинет.

– Я готова, – улыбаясь, произнесла она. Чак стоял возле письменного стола и держал в руке листок бумаги. Он поднял на нее глаза.

– Я хочу, чтобы вы взглянули на это, – про­изнес он. – Это развеселит вас.

Когда Зария подошла к нему, Чак вдруг, к ве­личайшему ее изумлению, обнял ее за плечи. Она удивленно посмотрела на него, напряг­шись всем телом от его прикосновения.

– Милая, – произнес он глубоким, полным чувства голосом, – я люблю тебя!