Милая чаровница

Глава 8

Пять пар глаз уставились на Зарию. Она почувствовала, что им с Чаком угрожает опасность. На мгновение ее словно парализовало, но, осознав, что его положение гораздо более рискованно, вдохновляемая любовью, она собрала все свое мужество, чтобы спасти его.

Во что бы то ни стало она должна была отклонить пьяные обвинения Виктора, которые по­висли в воздухе, словно занесенный для удара кинжал. Сейчас она боялась не за себя, а за Чака. Она любила его всем своим существом неза­висимо от его отношения к ней, и это чувство пробудило в ней дотоле скрытые силы.

– Шпионка? Подумать только, – услышала она свой высокий, чуть дрожащий, но искря­щийся смехом голос. – Вы мне льстите, мистер Джакобетти. Вы считаете, что я настолько ум­на, чтобы быть шпионкой одного из ведущих модных салонов Англии или Нью-Йорка? Разумеется, я слышала, как часты попытки узнать о новейших коллекциях до их официальной пре­зентации. Кажется, есть специальные люди, которые запоминают детали и делают наброс­ки. Однако, боюсь, я не настолько умна. Мадам Бертин может без опасений доверить мне все свои самые важные секреты. Я не смогла бы пе­редать их, даже если бы захотела.

По мере того, как она говорила, захлебываясь словами, словно возбужденная молоденькая девушка, напряжение ослабевало, и угрожаю­щий блеск в их глазах рассеивался. Она почув­ствовала, как поступит Эди, еще до того, как он взял ситуацию в свои руки.

– Заткнись, ты, идиот! – свистящим шепо­том одернул он Виктора и громка добавил: – Ты пьян, старик. Это всего лишь Зария Браун, девушка, которая была с нами с момента наше­го отправления. Мы ей полностью доверяем. По правде сказать, захоти даже мы что-то скрыть от нее, это было бы бесполезно. Хоро­шая секретарша знает обо всем, так ведь?

– Вы правы, разумеется, – ответила Зария. Чак пришел ей на помощь.

– Могу заверить вас, что мы оба не менее на­дежны, чем английский государственный банк, – проговорил он и, приобняв ее за талию, слегка сжал, словно хотел сказать: «Хорошая работа!»

– Я ошибся, приношу свои извинения, – пробормотал, слегка покачиваясь на ногах, Виктор. – Как глупо с моей стороны. Я должен был знать, что Эди никогда не допустит шпио­нов на нашу лодку.

Эди Морган опять что-то прошептал ему и, проходя мимо него к столу за стаканом, резко хлопнул по руке.

– Ужин готов? – нетерпеливо спросил он. – Думаю, все уже достаточно поднабрались. Но Виктор еще не закончил своей речи.

– Я прошу меня извинить, – повторил он. – Чего еще можно от меня требовать? Вы на меня не сердитесь, да, Зария?

Он качнулся в ее сторону, и она инстинктив­но отпрянула назад.

– Нет, разумеется, – поспешила заверить она.

– Один поцелуй, и будем считать, что все улажено, – предложил он. – Вы должны дока­зать, что не сердитесь на меня. Терпеть не могу, когда кто-нибудь на меня злится. Поцелуйте меня в знак того, что мы стали друзьями.

– Нет! – резко ответила Зария.

Виктор схватил ее за руку и потянул к себе.

– Нет! Нет! – вскрикнула она, охваченная внезапным страхом, и повернулась к Чаку, мо­ля о защите.

– Остановите его! Пожалуйста! – просила она, запрокидывая голову в порыве отчаяния.

– Мы должны подружиться, – ныл Виктор.

– Совершенно с вами согласен, – своим спо­койным, уравновешенным голосом проговорил Чак. – Но я не могу разрешить вам поцеловать мою невесту. Это исключительно моя привиле­гия.

– Неужели?

Виктор отпустил руку Зарии и воинственно посмотрел на Чака.

– Кто придумал такое глупое правило? – об­ратился он за поддержкой ко всей компании. – Почему я не могу поцеловать Зарию и изви­ниться перед ней за то, что я считал ее шпион­кой?

– Придержи язык, Виктор, – воскликнул Эди, но Виктор словно не слышал его.

– Я никому не причиняю никакого вреда. – Голос у него становился все жалобнее. – Изви­няясь, я поступаю честно. Но раз я приношу Зарии свои извинения, она должна принять их. Только жестокая, упрямая женщина может ска­зать «нет», когда мужчина перед ней извиняет­ся. Вы же не такая, Зария?

– Разумеется, я принимаю ваши извине­ния, – согласилась Зария. Она по-прежнему стояла, отвернувшись от него и одной рукой держась за Чака.

– Тогда нет вреда в небольшом поцелуе, – продолжал Виктор. – Никакого вреда.

– Вы хороший малый, забудьте об этом, – проговорил Чак. – Забудьте, и давайте выпьем.

– А зачем мне забывать? – спросил Виктор с одержимостью пьяного.

– Я уже объяснил вам, – терпеливо ответил Чак. – Зария – моя девушка. Поймите это на­конец.

– Я вам не верю, – сказал Виктор. – Я видел, как вы весь день увивались вокруг Кейт. Лично я считаю, что Зария сама по себе.

– Уверяю вас, мы помолвлены, – ответил Чак. – И давайте закончим на этом наш разго­вор.

Слова прозвучали резко, словно его терпение почти истощилось.

– А как насчет поцелуя невесте? – спросил Виктор.

– Если кто-нибудь будет ее целовать, то толь­ко я сам. – На этот раз в голосе Чака прозвуча­ло неприкрытое раздражение.

– Прекрасно, целуйте, – сказал Виктор. – Поцелуйте ее за меня. Посмотрим, так ли вы ее любите, как хотите представить нам.

Было что-то жуткое в его пьяной настойчи­вости. Он инстинктивно чувствовал обман и, не понимая, в чем он заключается, отчаянно пытался нащупать суть.

Зария задрожала. Никогда еще она не была так уверена в том, что им с Чаком угрожает опасность. Она посмотрела на него, не зная, что он собирается предпринять, чем вообще может закончиться эта сцена. Ее охватывал ужас при мысли, что разговор может вынудить их на неосторожные поступки, и всем откроет­ся правда. Едва ли сознавая, что делает, она прошептала трепещущими губами:

– Чак! Чак!

Его имя было для нее словно священный та­лисман, который мог помочь им спастись от неожиданной опасности. Она почувствовала его руки у себя на плечах.

Его близость и сила успокаивали ее.

– Разумеется, я поцелую Зарию, если вам этого хочется, – улыбнулся он Виктору. – По­чему бы и нет? Мне очень нравится ее целовать.

Он наклонился к ней. Застигнутая врасплох, Зария не успела отвернуться. Не ожидав от Ча­ка подобного ответа, она застыла, вскинув на него глаза, и в это мгновение почувствовала на своих губах его губы.

Сначала она была так изумлена, что остава­лась совершенно пассивной. Его руки все креп­че и крепче обнимали ее, губы овладевали ее гу­бами. В первый раз в жизни ее целовал мужчи­на. И этим мужчиной был Чак.

Она чувствовала теплую силу его губ, и вне­запно что-то внутри нее рванулось ему навстре­чу. По ее телу пробежала дрожь, словно огонь опалил ее. Никогда прежде она не думала, что жизнь может быть такой удивительной и пре­красной.

Однако все это длилось считанные мгнове­ния, он так же быстро отпустил ее, как завла­дел ею. Но в эти секунды она узнала вечность.

Краска прилила к ее щекам, ноги так ослабе­ли, что она с трудом стояла.

– Вы этого добивались? – с победным сме­хом спросил Чак Виктора. – Теперь вы увери­лись, что никто, кроме меня, не вправе цело­вать Зарию?

– Не понимаю, почему никто не целует ме­ня, – жалобно произнесла Кейт. – Все внима­ние достается Зарии. Это нечестно. Я не соби­раюсь мириться с этим!

Она встала и двинулась через комнату к Эди.

– Меня все покинули, – пожаловалась она.

– Что ж, милая, это для тебя новое ощуще­ние, – ответил он и поцеловал ее в щеку.

Выбросив вперед руки, она обняла его за шею и, полуприкрыв глаза и соблазнительно выпя­тив губы, поверх его плеча взглянула на Чака.

– Некоторым не мешает поучиться искусству поцелуев, – сообщила она, не обращаясь ни к кому в отдельности.

– Уверена, ты с радостью их поучишь, за плату, разумеется, – съязвила мадам Бертин.

Зарии показалось, что мадам Бертин чем-то обеспокоена. На всем протяжении сцены с Виктором она сидела, затаив дыхание, будто боялась внезапного взрыва. Теперь она одним глотком осушила бокал с шампанским попро­сила следующий.

– Ужин подан, сэр.

Спокойный английский голос Джима вернул всех к реальности.

«Все это просто привиделось мне», – поду­мала Зария. Но губы ее еще горели от поцелуя, а тело трепетало от возбуждения.

«Я уже никогда не буду такой, как прежде», – думала она, идя в столовую следом за Кейт и мадам Бертин. Чак шел с ней рядом. Садясь, он слегка пожал ей руку, словно подбадривая ее. Она снова за­трепетала от его прикосновения, но, взглянув на него, увидела, что его лицо обращено к Кейт. «Он всего лишь притворялся», – подумала Зария, чувствуя, как радость и возбуждение покидают ее. Надо руководствоваться здравым смыслом.

Чаку она безразлична. Что ему в ней? Он про­сто использовал ее в своих целях. Тем не ме­нее ей следует быть благодарной ему за то чувство защищенности, которое он позволял ей испытывать рядом с ним. Он ничем не обя­зан ей. Это она в долгу перед ним. Не будь его, она, наверное, измучилась бы от страха. Все изрядно выпили перед ужином, поэтому трапеза была необычно шумной. Все шутили, спорили и с удовольствием наблюдали за настоящим соревнованием в остроумии, которое устроили Кейт и мадам Бертин.

Одна Зария сидела молча. Она не могла ду­мать ни о ком, кроме Чака. Он поцеловал ее! А вдруг это тот единственный поцелуй, который она будет помнить всю свою жизнь?

Кейт явно старалась заманить Чака в свои се­ти. Если Виктор был посрамлен публичным проявлением нежных чувств со стороны Чака, то на Кейт это подействовало как красная тряп­ка на быка. Она вцепилась в Чака железной хваткой и, по-видимому, решила кокетничать с ним независимо от того, хочет он того или нет.

К огорчению Зарии, такое поведение забав­ляло Чака и вызывало у него ответный интерес.

– Давайте потанцуем после ужина, – сказала Кейт, обращаясь через стол к Чаку.

– Я не умею танцевать в современной мане­ре, – ответил он.

– Я научу вас, – последовал ответ.

– Что за стойкое желание обучать! – на­смешливо произнесла мадам Бертин. – А как насчет того, чтобы самой немного поучиться?

– Чему это? – спросила Кейт, растягивая слова. Она не скрывала своей враждебности.

– Например, хорошим манерам – la politesse, предположила мадам Бертин.

Кейт сердито посмотрела на нее.

– Ты всегда казалась забавной, Лулу, но сей­час становишься просто скучной.

– С кем поведешься, оттого и наберешься! – ответила мадам Бертин. – Пойдемте в кают-компанию!

Она встала и направилась к двери. За ней по­следовали остальные. Виктор и мистер Вирдон чуть задержались, наливая себе еще ликера.

– Наверное, мне лучше пойти к себе, – про­шептала Зария Чаку.

– Чуть позже, – ответил он.

– Мне нужно сказать… – начала она, но во­время поняла, что Кейт прислушивается к и их разговору.

– Поставьте пластинку, – потребовала Кейт.

– Предупреждаю еще раз, я отстал от моды, – ответил он, но пошел за ней к проигрывателю, оставив Зарию в одиночестве.

Нерешительно потоптавшись на месте, она пошла к креслу. По пути она взглянула на свое отражение в зеркале и с трудом поверила своим глазам. Она никогда не знала, какая у нее хоро­шая фигура, большие глаза и длинная шея.

«Вы напоминаете мне херувима», – говорила ей мадам Бертин. Вспомнив ее слова, Зария улыбнулась своему отражению. Мадам Бертин совершила чудо. Прелестная широкая юбка, расширяющаяся вниз от тонкой талии, мягкий тюль на плечах придавали ее красоте неземной оттенок, привлекавший по контрасту с нарочитой чувственностью Кейт.

Но, увы, только не Чака!

Чак танцевал с Кейт, кружа ее по маленькому кусочку паркета, который они освободили от ковра. В кают-компании было полутемно, но Зария видела, что Кейт обнимает Чака за шею и прижимается к нему, чуть ли не касаясь щекой его щеки.

Зарии показалось, что она не в силах дольше выдерживать это зрелище. Она резко повернулась и ушла бы в свою каюту, если бы ее не остановила мадам Бертин, которая сидела на софе со стаканом в руке.

– Поговорите со мной, моя маленькая протеже, – пригласила она, призывно взмахнув рукой. – Я очень горжусь вами. Вы их покорили, впрочем, я ни на минуту не сомневалась, что так оно и случится.

– Благодаря вам я задумалась о том, какую роль в нашей жизни играет одежда, – откликнулась Зария.

– Она для женщины – все. Одежда придает женщине уверенность в себе, а это очень важно. Если женщина верит в себя, значит, она уже ж выиграла начало сражения.

Зария посмотрела через комнату на Чака и вдруг почувствовала, что боль в сердце ослабла. Почему она решила так легко сдаться? Нельзя допустить, чтобы он достался Кейт. Чак поцеловал ее, разве это ничего не значит?

При мысли о его поцелуе она снова затрепетала и почувствовала, как в ней возрождается мужество, которое умерло много лет назад под ударами отца. «Я буду сражаться за него», – решила она. Не сознавая, что делает, она повернулась к мадам Бертин.

– Мадам, я хочу вас попросить кое о чем.

– Чем могу быть полезна, милочка? – спро­сила мадам Бертин по-французски. К этому моменту она уже много выпила, но не стала пьяной, как Виктор, а только еще бо­лее мягкой и любезной. Мир казался ей пре­красным, и она с наслаждением переваривала превосходный ужин.

– Я бы хотела стать вашей первой покупа­тельницей, – сказала Зария. Эти слова сами со­бой сорвались с губ, словно что-то принуждало ее произнести их.

– Моей первой покупательницей! – повто­рила мадам Бертин, поднимая брови.

– Да, – ответила Зария. – Я хочу купить у вас несколько платьев.

Она заметила, как была изумлена мадам Бер­тин, и продолжила:

– Я заплачу вам, будьте уверены. Единствен­ная сложность заключается в том, что сейчас у меня есть только чек, которым мисс Мансфорд – это новая хозяйка яхты – снабдила ме­ня в Лондоне. Думаю, его оплатит любой банк, потому что она… э-э… очень богата. Он выписан на мое имя, поэтому мне надо только под­твердить его.

Она слегка споткнулась на последних словах, потому что такое объяснение даже ей самой по­казалось странным. Но мадам Бертин, по всей видимости, не усомнилась в нем.

– Значит, вы знакомы с хозяйкой «Колду­ньи»! – воскликнула она. – Тогда понятно, как вы получили эту работу.

– Да, поэтому, – согласилась Зария. – Кро­ме того, она заплатила мне за работу, которую я выполняла для нее раньше. Так что… так что это довольно большая сумма денег… двести фунтов. Она выписала чек на мое имя, но я очень спешила и не успела получить по нему деньги. Вас устроит, если я… передам его вам?

Она дрожала, называя цифру, потому что чув­ствовала себя чуть ли не преступницей. Но ма­дам Бертин отнеслась к этой сумме вполне спо­койно.

– Двести фунтов, – повторила она. – Прекрасно! Ее хватит, чтобы снабдить вас одеждой, по крайней мере, на несколько месяцев. Чек в хорошем банке?

– Очень хорошем, – подтвердила Зария. – Скорее всего, у него есть свое отделение в Алжире.

– Превосходно, – одобрительно проговорила мадам Бертин и тихо добавила: – Только не говорите никому о нашей договоренности, вы меня понимаете? Ничего и никому. Не хочу, чтобы знали, что я зарабатываю на вас деньги.

– Нет, нет, конечно, – заверила ее Зария.

– Я отберу для вас одежду сегодня вече­ром, – обещала мадам Бертин, – в крайнем случае завтра утром. Мы прибываем в Алжир к одиннадцати.

– Уже? – удивилась Зария. – А я и не знала.

– Так сказал Эди. Итак, вы принесете мне чек сегодня?

– Да, как только мы пойдем спать, – ответи­ла Зария.

– Договорились. Только никому ни слова.

– Я буду молчать, – пообещала Зария.

Она хотела сказать еще что-то, но тут к ней подошел Чак.

– Не хотите потанцевать со мной? – спросил он.

Она так удивилась, что с минуту молча смот­рела на него.

– Боюсь… я не так хорошо танцую, как… Кейт, – запинаясь, вымолвила она наконец.

– Какое это имеет значение? – ответил он. – Давайте попробуем. Это одна из моих любимых мелодий. Зария почти нехотя позволила ему отвести себя на миниатюрную танцевальную площадку рядом с проигрывателем. Кейт, демонстратив­но развернувшись к ним спиной, сидела на подлокотнике кресла Эди и наливала ему вис­ки. Виктор разговаривал с мистером Вирдоном.

Казалось, они с Чаком остались наедине – никто не обращал на них никакого внимания. Поэтому она отбросила игру и стала снова са­мой собой.

– Я плохо танцую, – прошептала она. – Пожалуйста, Чак, вам необязательно быть таким любезным.

– Вы считаете, что я веду себя так из любезности? – спросил он.

При этих словах он обнял ее и начал танец. Какое-то время она спотыкалась, но быстро расслабилась. Его близости и прикосновения было достаточно, чтобы она чувствовала каж­дый следующий его шаг, не сознавая ни техни­ки движений, ни самой музыки. Она словно слилась с ним, ощущая себя его частью. Все проблемы и неприятности исчезли, она витала в облаках, чувствуя на своих плечах его руки. Ничто, кроме этого, не имело значения.

Он был так близко, что ей казалось, она слы­шит биение его сердца или то было ее собствен­ное?

«Я была бы счастлива, если бы могла умереть так», – внезапно подумала она про себя. Ее вдруг пронзил страх, что завтра наступит слиш­ком быстро. Он уйдет, и она никогда больше его не увидит.

В одиннадцать они будут в Алжире! Однако время еще есть, он рядом и держит ее в объ­ятиях.

– Боитесь? – мягко спросил он.

– Сейчас нет, – ответила она.

– Вы удивительно выглядите!

Ей хотелось плакать оттого, что его голос был таким искренним. Они молча кружились в танце.

– Мадам Бертин – просто гений! – наконец произнес он. Я всегда знал, что вы можете так выглядеть, но не представлял, что нужно для этого.

– Вы смеетесь надо мной, – ответила Зария.

– Как это характерно для англичан! Вы бои­тесь комплиментов. – И он действительно мяг­ко рассмеялся. – Я говорю вам правду.

– Мне надо кое-что рассказать вам, – шеп­нула Зария.

– Осторожнее! – произнес он так тихо, что она едва разобрала это слово.

– Хорошо, но как же тогда?

– Не знаю, – ответил он. – Я постараюсь найти способ.

Пластинка кончилась. Пока Чак ставил но­вую, к Зарии, сияя, подошла Кейт.

– Виктор хочет потанцевать с вами, – сказа­ла она.

– Нет, я пойду спать, – быстро ответила Зария.

– Прекрасная мысль, – заметила мадам Бертин со своего дивана. – Я тоже пойду. Спус­тимся в мою каюту, Зария! Я помогу вам снять платье. С ним надо быть осторожной, это одна из моих лучших моделей.

– Спокойной ночи, Чак! – повернулась За­рия к Чаку и в ту же секунду поняла, что он не хочет, чтобы она уходила.

– Спокойной ночи, Зария, – слегка нахму­рившись, произнес он. – Хорошего сна.

– Нам этого не дано, – сказала Кейт. – Пой­демте, Чак, устроим себе в эту ночь праздник!

Зария с упавшим сердцем отвернулась от них. «Бороться бессмысленно», – подумала она. Насколько Кейт умнее ее! Своим уходом Зария только освобождала ей место, ведь внизу, у себя в каюте, она ей уже не конкурентка.

Мужчины разговаривали в дальнем углу сало­на. Они даже не повернули головы, когда Зария с мадам Бертин, проскользнув мимо них, вышли из комнаты. Спускаясь по трапу, Зария услышала почти театральный шепот мадам Бертин:

– Чек! Принесите его сейчас!

Зария пошла к себе и, достав чековую книжку, аккуратно выписала чек в двести фунтов на имя «мисс Зарии Браун» и подписалась.

Двести фунтов! Она едва не падала в обморок из-за колоссальности суммы. И все эти деньги пойдут на ее туалеты! Однако, почувствовав собственную привлекательность и увидев, какую роль играет одежда, она поняла, что не сможет снова надеть старый костюм.

Именно благодаря одежде Чак по-новому на­чал относиться к ней, а только это и имело зна­чение. Впрочем, имело ли? Ведь, приехав в Ал­жир, он сразу же отправится на поиски матери.

У нее вдруг возникло такое чувство, что она едет на скором поезде. Скорость все увеличива­ется, ей уже не остановить его. Проходит вре­мя, бегут часы, и Чак неизбежно уйдет от нее.

Она передоверила чек на имя мадам Бертин, сложила его и немного смяла, чтобы он выгля­дел так, словно лежал у нее в сумке, потом от­правилась в каюту к мадам Бертин.

– Вот чек, – сказала она.

– Тише, дитя мое! Не говорите так громко, – ответила мадам Бертин. – Я же предупреждала вас, что не хочу, чтобы кто-нибудь знал об этом. Я скажу им, что вы обещали платить мне за платья из своего жалованья, понемногу каж­дую неделю. Вы меня понимаете? Она внимательно изучила чек и указанные на нем имя и банк.

– Зария Мансфорд! – воскликнула она. – Ее зовут так же, как вас.

– Я… меня назвали в ее честь, – ответила За­рия.

Мадам Бертин приняла это объяснение без всяких сомнений. Она быстро и жадно, как по­казалось Зарии, спрятала чек в сумочку.

– Этого достаточно на несколько платьев, – сказала она. – Конечно, не на самые дорогие модели, а на их копии, и на несколько простеньких экземпляров, которые я привезла специально для жаркой погоды. Вы сделали хорошую покупку.

Погрузившись в излюбленную тему, мадам Бертин продолжала болтать. Зария не слушала ее. Сбрасывая мягкий тюлевый шарф и сни­мая шуршащее шелковое платье, она погрузи­лась в мысли о том, что в это время происхо­дило в салоне. Может быть, в этот момент Кейт танцует с Чаком, и он наслаждается тем, что держит ее в объятиях. Может быть, он хо­чет поцеловать ее.

Зария вздрогнула от одной мысли об этом. Было невыносимо думать о том, как губы Чака касаются полного, красного рта Кейт. Кейт без сомнений ответит на его поцелуй. Она жадно, страстно приникнет к нему, как она набрасыва­ется на все, что приносит удовлетворение ее го­рячему, чувственному телу.

– У вас есть халат? – ворвался голос мадам Бертин в мысли Зарии.

– Нет, я, к сожалению, о нем не подумала, – ответила Зария.

– Тогда пусть он будет вашей первой покуп­кой, – сказала мадам Бертин. – У меня есть несколько моделей из хлопка. Их легко сти­рать, они дешевы и незаменимы для жаркого климата. Держите! Вот этот, светло-розовый с белыми цветами, очень подойдет вам.

Достав его из одного из лежащих на полу че­моданов, она помогла Зарии облачиться в него и бантом завязала пояс у нее на талии.

– Очаровательно! – воскликнула она. – Ни­чего лучше и желать нельзя!

– Да, вы правы, – согласилась Зария.

– А сейчас ложитесь, – посоветовала мадам Бертин. – Вы очень устали. Я подберу вам не­обходимые вещи. Завтра стюард принесет их к вам в каюту.

– Спасибо, – сказала Зария и добавила: – Я очень вам благодарна. Вы были так добры ко мне. Я… я навечно в долгу перед вами.

– Бедная крошка! – воскликнула мадам Бер­тин. – У вас была трудная жизнь, и сейчас вы опять страдаете. Не бойтесь. Этой глупой Кейт не отнять его у вас. Что она из себя представля­ет? Ничего, просто пустышка. Он быстро рас­кусит ее, как это сделали многие мужчины, до него. Запомните, мужчинам не хочется владеть тем, что слишком легко достается.

– В самом деле? – спросила Зария.

– Разумеется, – ответила мадам Бертин. – Мужчины! Они по натуре охотники. Они охо­тятся за тем, что трудно достать, но когда по­лучают желаемое, то – пфи! – это утрачивает для них свою ценность. Этап уже пройден и больше не увлекает их.

– Хотела бы я верить вам, – ответила Зария. Мадам Бертин улыбнулась.

– Ох уж эта любовь! – сказала она. – Как она ранит! Но только так можно научиться жиз­ни – страдать, пытаться в будущем избежать страдания и знать, что только так стоит жить.

– Неужели это правда? – спросила Зария. Мадам Бертин только кивнула в ответ.

– Спасибо вам, – произнесла Зария и, к сво­ему собственному изумлению, поцеловала ма­дам Бертин в щеку.

Потом, стараясь спрятать набегающие на гла­за слезы, она бросилась к себе в каюту.

Она очень устала, но ей не хотелось ложиться в постель. Вместо этого она села за туалетный столик и, не снимая грима, который наложила ей на лицо мадам Бертин, принялась разгляды­вать себя в зеркало.

Она впервые в жизни изучала свое лицо, его сильные и слабые стороны, пыталась понять, как можно сделать его красивее – не ради со­бственного удовольствия, но чтобы понравить­ся Чаку.

Разумеется, все безнадежно, он никогда не полюбит ее. И однако, своим присутствием она могла бы помочь ему, спасти. От чего? Она не знала сама. Какую пользу она могла принести ему?

Он был беден – она могла дать ему денег. Это во-первых, и это проще всего. Но тогда ей надо признаться ему в том, кто она такая, а она дро­жала при одной мысли об этом. И все же, чтобы помочь ему, она готова была преодолеть и сму­щение и робость.

Но существовало еще кое-что пострашнее де­нежных затруднений. Она не забыла злобного замечания Эди, той угрозы, которая таилась в его словах. Она не знала, почему они решили избавиться от Чака, но была уверена, что тако­во их желание. Надо предупредить его и быть готовой встать на его защиту, как это было се­годня вечером.

– Я люблю тебя! – робко произнесла она вслух, почти стыдясь того ощущения счастья, которое приносили ей эти слова.

Она ничего не хотела от своей любви. Ей бы­ло достаточно, чтобы Чак еще немного побыл рядом с ней, чтобы он держал ее за руку, чтобы она чувствовала его близость и слышала его уверенный голос.

Она вспомнила, как он сказал ей: «Я люблю тебя!» – и как она испугалась, захваченная врасплох. Сейчас она грезила о том, чтобы он еще раз искренне повторил ей эти слова.

Она резко поднялась и рассмеялась над со­бой. Как это глупо! Новая прическа, другая одежда не могли зачеркнуть реальности. Она – обычная девушка из Шотландии, с которой плохо обращались, которую плохо кормили. Внезапно она стала обладательницей большого состояния, но, получив его, не знала, как поступить с ним.

Она снова почувствовала тот ужас, который испытала в отеле «Кардос», когда, запинаясь и заикаясь, попросила горничную помочь ей. Она снова боялась остаться одна и снова, от безвыходности ситуации, решала занять место Дорис Браун и ехать в Марсель, чтобы сесть на «Колдунью».

«Меня она уже околдовала!» – вновь услы­шала она слова Чака.

Ей хотелось закричать от отчаяния, потому что это не было правдой. Он всего лишь при­творялся, чтобы обмануть наблюдавших за ни­ми людей.

Это на свитере Кейт можно вышить слово «Колдунья». Ведь именно она со своими теп­лыми красными губами может обворожить лю­бого мужчину.

Зария заткнула уши пальцами, словно отгора­живаясь от ревнивых мыслей, и заходила по комнате. Почему она так волнуется? Какое пра­во она имеет возражать против этого? Никако­го!

Они с Чаком встретились, как корабли в океане. Она сама говорила ему об этом. Он ответил, что она для него – как спасательный шлюп. Однако не он, а она, Зария, сейчас мо­лит его о помощи, чтобы он чуть дольше по­был с ней и она чуть дольше могла опираться на него. Зария посмотрела на настенные часы. Был почти час ночи. Она медленно разделась, натя­нула ночную рубашку и легла. Не имело смысла ждать, когда остальные начнут спускаться к се­бе в каюты. Сегодня у них праздник, как выра­зилась Кейт, но никто не хотел видеть на нем ее, Зарию. Внезапно ее глаза наполнились слезами, но она решительно смахнула их.

«Нельзя жалеть себя, – сказала она себе. – Что бы ни случилось, я встретила Чака. Пусть будет то, что будет, но я люблю его и буду лю­бить всю свою жизнь».

Должно быть, с этой мыслью она и заснула. Сон ее так перемешался с явью, что она не уди­вилась, когда, открыв глаза, увидела присевше­го на постель Чака. Он приложил палец к ее гу­бам, показывая, что нельзя говорить громко.

Она сонно смотрела на него.

– Нам надо вести себя очень тихо, – про­шептал он, – не то кто-нибудь нас услышит. Извините меня за вторжение, но это един­ственный способ поговорить наедине.

Какое-то время ей казалось, что она еще спит. Он молча смотрел на нее, сняв очки. Она видела его спокойные серые глаза, которые, ка­залось, проникали ей в душу и видели, как рвется она навстречу ему.

– Вы хорошо повеселились? – спросил она сама не зная зачем еще сонным, теплым, счаст­ливым голосом, потому что в действительности это не имело значения, ведь сейчас он был ря­дом с ней.

– Мне очень не хотелось будить вас. Во сне вы выглядели такой юной, такой невероятно юной, – немного удивленно проговорил он.

Привстав, она взглянула на часы. Было четы­ре часа утра.

– Как поздно! – воскликнула она.

– Я не решался прийти пораньше, – объяс­нил он. – Боялся, что они еще не уснули.

Она с трудом вспомнила, о чем собиралась поговорить с ним.

– Послушайте… – начала она. Он склонил голову так, что его ухо почти касалось ее губ.

– Говорите потише, – сказал он. – Если они узнают, что я у вас, они подумают что-нибудь нехорошее или решат, что мы что-нибудь зате­ваем против них.

Она быстро рассказала ему все, что услышала в каюте мадам Бертин, когда ее считали спя­щей. Чак не удивился. Когда наконец он под­нял голову и посмотрел ей в глаза, она увидела улыбку на его лице.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Предоставь­те все мне.

– Но я не могу успокоиться, – ответила она. – А вдруг – вдруг они что-нибудь с вами сделают?

Она остановилась, но тут же продолжила:

– Наверное, когда мы приедем в Алжир, вам лучше сразу уйти отсюда и ехать к матери.

С ее стороны это было самопожертвование, но она не могла поступить иначе, потому что слишком любила его. Ей хотелось спасти его. Он должен уйти. Пусть она останется одна, и будь с ней что будет.

– Предоставьте все мне, – повторил он. – Не думайте об этом. Ведите себя естественно и приготовьтесь выступить в качестве секретаря мистера Вирдона.

– А как же вы? – спросила она.

– Я смогу позаботиться о себе, – ответил он.

– Вы… уйдете?

– Нет, если только меня не вынудят.

– Что вы хотите этим сказать?

– Давайте оставим эту тему. Я уйду тогда, когда мне придется это сделать. А до тех пор я буду здесь, с вами.

– Я не понимаю, – жалобно сказала она.

– Все это не имеет значения, – ответил он. – Мы вместе, мы вдвоем против всех – вот что важно.

Он был прав. Ничто не имело значения, кро­ме того, что они вместе и могут поддержать друг друга.

– Я боюсь потерять вас.

Она никогда не осмелилась бы произнести такие слова днем, но сейчас еще не совсем очнулась от сна, и его присутствие рядом казалось ей нереальным. В ответ он потрепал ее по щеке.

– Бедняжка, – произнес он. – Вы совсем растерялись и испугались. Помните, я расска­зывал вам о бродячем псе? Он подобрал меня и стал моим самым большим другом. У меня та­кое чувство, Зария, что мы с вами будем… боль­шими друзьями.

Были тому виной его слова или прикоснове­ние, но голова у нее вдруг закружилась от счас­тья.

– Все равно, – пробормотала она, – мне бы хотелось знать, что же все-таки происходит. Почему у мистера Вирдона такое странное окружение? Они плохие люди, я в этом уверена.

– Я тоже, – согласился Чак. – А сейчас мне пора уходить. Все, что от вас требуется, – это заснуть и больше не волноваться. Спокойной ночи, Зария.

Он подоткнул ей одеяло, словно она была ре­бенком, затем внезапно наклонился и коснулся губами ее лба. Она хотела что-то сказать, но он быстро вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Зария лежала, прислушиваясь, не услышит ли его шагов в коридоре. Но оттуда не доносилось ни звука. Она с трудом перевела дыхание. Он поцеловал ее! Поцеловал по собственной воле!

Пусть в знак утешения, по-братски, но она сно­ва почувствовала его губы, убедилась, что он искренен в своем дружеском отношении к ней.

– Боже! Благодарю тебя! Благодарю! – шеп­тала она. На глаза навернулись слезы. Она их не сдерживала, и они медленно стекали по щекам. Это были слезы доселе не изведанного ею счас­тья. Чак, которого она так любила, стал ее на­стоящим другом!