Милая обманщица

Глава 9

— Что ты наденешь? — спросил Рори после того, как Хейди, не помня себя от радости, приняла его приглашение.

Правда, это было немаловажно. Нельзя надевать яркое или белое. Ее куртка тоже не годилась, потому что громко шелестела. Вот так всегда получается в жизни, шутливо нахмурилась Хейди. Ей придется ехать с ним в их первую и последнюю совместную экспедицию в самом старом рванье, которое у нее нашлось, — в твидовых штанах, выцветшем коричневом свитере, вязаной шапочке, свободном кашемировом бушлате. Глядя на одежонку. Рори покачал головой.

— Нет, так ты замерзнешь. Постой-ка.

Вскоре он вернулся с шерстяной курткой неопределенного зеленоватого цвета. Это была одна из тех нестареющих вещей, с вязаной полоской внизу и отложным вязаным воротником, не мужская и не женская. Хейди сначала даже подумала, что это его подростковая куртка, но, когда Рори протянул ее, девушке стало видно, что по размеру она ему не годилась. Хейди заметила в его глазах виноватое выражение, словно он извинялся, что придется надеть такую вещь.

Куртка оказалась ей впору — в ней было тепло и уютно.

— Я боюсь, вдруг запачкаю ее?

— Тем хуже для тебя, — произнес он с нарочитой небрежностью. — Куртка-то твоя.

И тут до нее дошло. Хейди смутилась и замолчала, покраснев, боясь выдать себя. Странно, почему Сюзанна оставила куртку здесь? И почему Рори не вернул ее? И что он думает обо мне теперь? «Я выдала себя с головой, таких промахов я еще не совершала».

— Да, — нетвердым голосом произнесла Хейди. — А я и забыла про нее. Какая удобная!

— Конечно, ты ее почти не носила.

— Какая глупость с моей стороны. — Она расслабилась.

— Не знаю насчет глупости — ты была беременна. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Недели через две или три после того, как я тебе ее купил, ты уже так раздалась, что куртка не застегивалась.

Хейди залилась краской стыда. Как глупо! Я же на самом деле не мать Тоби, да и в любом случае понимаю, что его нашли не в капусте. Но, с другой стороны, я до этого дня не задумывалась о тех месяцах, когда Сюзанна жила здесь, вдвоем с Рори, и они ждали появления на свет первенца. Интересно, как Сюзанна относилась к своей беременности — стеснялась? А он что — дразнил ее? Лопался от гордости, что у него будет ребенок? Почему вообще подарил ей тогда куртку?

Ее мысли прервал Рори:

— В следующий раз будешь предупреждать своего очередного мужа заранее, чтобы вам обоим потом не краснеть.

Ей показалось, что, несмотря на шутливый тон, ему нелегко это говорить. Наверное, Сюзанна не хотела ребенка. Может, все откладывала и не признавалась в беременности, чтобы он не стал раньше времени суетиться. Это походило на правду. Но все равно было так грустно, даже сейчас, после стольких лет. И еще потому, что Сюзанна оставила эту куртку, его подарок, здесь. Не взяла с собой. Значит, не ценила и не дорожила супругом.

— Туда далеко идти. — Рори быстро вернул ее к действительности. — Надеюсь, ты готова. Подожди немного, я скажу Дженни.

О, Дженни это известие не обрадует, подумала Хейди. И оказалась права. Причем «не обрадует» — мало сказано. Дженни подошла к двери гостиной, раскрасневшаяся, с едва скрываемой злобой во взгляде:

— Я пойду с вами.

— Нет, не пойдешь, — тут же отозвался Рори. — Мы будем там долго, надо, чтобы кто-то остался с Тоби.

— А может, ты ее возьмешь вместо меня? — с беспокойством предложила Хейди, когда они отправились в путь.

— Если бы хотел, я бы ее взял, — коротко ответил он.

Это было справедливо, но могло спровоцировать дальнейшее противостояние с Дженни. В последнюю неделю она переменилась — перешла к активным действиям. Сначала она казалась точной копией отца, но теперь Хейди стала замечать, что роднило ее с Антонией и Сюзанной. Интересно, что она сейчас думает?

— Давай решайся, девочка моя, — раздраженно произнес Рори. — Выбирай: либо Джейн, либо олени.

Решение пришло незамедлительно. И совесть при этом даже не шевельнулась. Такую возможность она упустить не могла:

— Олени, — выдохнула Хейди.

В девять часов воздух казался пронизанным вечерним холодом. Лесная дорога терялась в бледно-серой дымке, впереди виднелся лишь темный туннель в чаще. Берега реки высились темными утесами. Внизу, казалось, зиял бесконечный провал. Хейди догадалась, что они идут не по основной дороге.

Когда глаза привыкли к полутьме, непроницаемый мрак начал проясняться, и она могла замечать длинные жадные корни, выступающие из земли, мелькающие светлые головки цветов, услышать тоскливый зов совы, ссору дроздов. Где-то вдали затявкала лисица. Тоби рассказывал, что они водятся неподалеку.

— Если хочешь поговорить, давай сейчас, — неожиданно произнес Рори. — Потом будет некогда. Скоро придем к тропе.

Тропой оказалась узкая дорожка, протоптанная оленями к водопою.

— Да, я хотела кое-что сказать. — Эта загадка не давала ей покоя уже давно, но она стеснялась спрашивать. — Почему ты так и не рассказал… моей матери, что мы женаты? — Ей трудно было продолжать. — Прошло десять лет. Все-таки это большой срок. — Может, не очень ясно, что она хотела сказать, и Хейди еще больше смутилась, запутавшись ногой в петле дикого плюша. — Прости, — вздрогнула девушка, когда Рори подхватил ее под руку.

— Если ты ничего не видишь, — упрекнул он, — лучше держись за мою руку. — Итак, — Рори крепко ухватил ее за локоть, — ты хочешь знать, почему я ничего не рассказал твоей матери. Ты понимаешь, мне трудно забыть, как она всегда смотрела на меня. Я мог приезжать в ее особняк только с черного входа, меня не пускали дальше кухни.

— Боже, какие глупости! — воскликнула Хейди. — Я на это даже внимания никогда не обращала. Я вышла за тебя потому, что… — В ужасе она остановилась и перестала дышать. Господи, что она несет?

Хейди Браун, ты дурочка, каких свет не видел! Воображаешь себя книжной героиней. Хотела брякнуть фразочку из дешевого романа: «… потому что я тебя любила».

— Да, Сюзанна? — Голос был сухой и совсем не веселый. — Ну говори, что же ты? Теперь уже все в прошлом, это не причинит никому из нас вреда. Ты вышла за меня потому, что я подвернулся под руку, а больше никого в поле зрения не было.

Она хотела возмутиться, заспорить, мол, даже если и так, я все равно полюбила тебя потом, когда узнала лучше, после того как появился Тоби. Но ее чувства — это одно, а реальная жизнь, видимо, нечто другое. Ведь на самом деле Сюзанна никак не могла так к нему относиться, раз бросила его, раз Пол оказался ей дороже Рори и Тоби, и она уехала не оглянувшись… Взбалмошная, сумасшедшая девчонка! В такое невозможно поверить, но она действительно это сделала!

— А ты так ничего и не рассказал моей матери. — Единственным надежным убежищем было вернуться к начальной точке разговора. — Ведь наивно думать, будто ты не сделал этого, потому что боялся ее.

— Вот как?

— Конечно, может, с твоей стороны это была месть — не сообщить, что у нее есть внук. Да? Я права? — Она сама удивилась, что осмелилась продолжать расспросы, когда он смотрел на нее зло и возмущенно.

— Нет, дорогая моя, твои догадки очень далеки от действительности. Но что, ради всего святого, я должен был ей сказать? О, мадам, мне так жаль, вы потеряли дочь, но вот везение на старости лет — у вас теперь есть сын. И он здесь будет самым главным, будет всем заправлять! — Он резко втянул воздух. — Не знаю, почему тебе кажется это странным. Я тогда был молод, неопытен и так долго мечтал о тебе, чтобы получить тебя и почти тут же, всего через несколько месяцев, потерять навсегда — это было смертельным ударом. Я все не мог поверить, что ты не вернешься. Я ждал. Если бы ты возвратилась тогда… Не знаю, возможно, мы обо всем объявили бы твоей матери. Но когда я сам сюда вернулся через несколько лет, было поздно. Твоя мать уже вовсю воевала с лесничеством. Она даже краской писала воззвания на моей машине. Задействовала прессу и привлекла нездоровый интерес общественности к этому месту. Если бы кто-нибудь пронюхал тогда, что она бабушка моего сына, на нас вылили бы ушат грязи, а меня, скорее всего, сняли бы с этой должности, перевели в другое место. Поэтому я держал язык за зубами, девочка, вот почему. — Он сердито покосился на спутницу.

Хейди внимательно посмотрела на него:

— Если хочешь знать мое мнение, разумеется, тебе вряд ли оно интересно… Так вот, если все-таки хочешь знать, я могу сказать тебе, что ты был невероятно добр и заботлив и вел себя очень благородно. И моя мать на самом деле должна была тебя поблагодарить. Но поскольку она не может этого сделать, я благодарю тебя вместо нее.

Она смотрела на него, и в глазах Хейди, открытых и наивных, как у ребенка, сияла трогательная радость.

— Можешь отблагодарить меня тем, что будешь смотреть себе под ноги и не падать больше, — проворчал Рори.

Они все еще шли по лесу, но дубовая роща и плантации хвойных деревьев давно остались позади. Теперь он вел Хейди по непроходимой чаще, «дальнему лесу», как его здесь называют, и его спокойная атмосфера располагала к задумчивости и неспешности. Девушка чувствовала, что за каждым кустом, кочкой и веткой скрывается пара глаз, и все они внимательно следят за ней. Это чувство было ей знакомо, но никогда ощущение не было таким сильным, хотя вполне естественно — эта часть леса закрыта для публики, поскольку находится на самой границе лесопарковой зоны.

Вдруг раздался треск, словно что-то порвалось. Они никого не увидели, но ветки соседних деревьев покачнулись. Наверное, белка, решила Хейди.

— Что, устала? — поинтересовался Рори. — Вообще ты неплохо идешь, — заметил он, когда Хейди покачала головой. — Все-таки ты уже не так молода — тридцать два года.

— А что, по мне видно? — В Хейди заговорила женщина. В первые несколько дней она не могла поверить, что ее двадцать пять сойдут за тридцать с небольшим, и сейчас его замечание вновь всколыхнуло в ней страх. Но ей очень-очень хотелось услышать ответ — она ждала затаив дыхание.

— Да нет, не особенно. Но это, наверное, благодаря кремам.

Она так разозлилась, что чуть не задохнулась от возмущения.

— Кстати, я не пользуюсь кремами.

— Тогда, наверное, это следует приписать твоей чистой совести.

Онемевшая, с горящими щеками, она была благодарна, что луч его фонарика светил на тропинку, а не на нее. Чистая совесть. Знал бы он!

— По-моему, ты стала гораздо честнее, Сью, — мягко заметил Рори. — И хоть раз в жизни выложила карты на стол. Честно сказала, зачем приехала и почему нет смысла уговаривать тебя остаться. Так вы с Полом собираетесь на этот раз официально пожениться? Разумеется, когда мы с тобой все оформим.

— Не знаю. Я об этом не думала.

— А пора, — мрачно буркнул мужчина. — Ты же не становишься моложе, а он к тебе очень хорошо относится. Я это понял, когда застал вас вместе.

— Я не планирую пока выходить замуж. — Слава богу, голос ее звучал спокойно. — Ни за Пола, ни за кого-нибудь еще.

— Ну, знаешь, тут я с тобой не могу согласиться, — радостно заявил Рори. — А у меня такие планы. — Он слегка приподнял фонарик, и в его луче мелькнула неуклюжая тень, перебегающая через тропинку. — Крот, — лаконично заметил он. — А я люблю кротов. Самая лучшая земля для сада — та, что кроты нарывают. Это факт. Я специально приглядывался, где они копают норку, и брал оттуда землю. Отличная земля — мягкая, рыхлая, очень плодородная. Да, так о чем я говорил?

— Что ты собираешься жениться, — срывающимся от волнения голосом напомнила ему Хейди.

— Нет, не сейчас. Сейчас рано, тут мне не повезло. Придется выждать время. Но между нами — и оленями, если они слушают, — у меня на нее большие виды.

Тишина настороженно, вопросительно зависла между ними. А голос у него был такой дразнящий, мальчишеский и откровенный, что Хейди забыла о себе. Меньше всего на свете, она и сама не понимала почему, ей хотелось слышать о девушке, на которой он собирается жениться, и тем меньше хотела слышать это от Рори. Хейди чувствовала — его просто распирало от желания поговорить о Дженни, о своих планах насчет нее. Он словно скинул лет двадцать.

— А она похожа на меня? — как можно беззаботнее поинтересовалась Хейди. — Или ты научен горьким опытом?

— Нет, она твоя полная противоположность, Сюзанна, можешь мне поверить. Именно поэтому я и выбрал ее, — счастливым голосом заверил он. — И знаешь, я ведь тебя должен за это благодарить. За последние пять недель у меня будто открылись глаза. Я наконец-то по-настоящему узнал тебя. И по-другому посмотрел на свое прошлое. Так что теперь я точно знаю, что мне нужно и как это получить.

— И кого получить — тоже?

— Ну да, я надеюсь. — Он остановился и направил луч фонарика вверх. — Проход. — Он указал туда, где в густой растительности виднелся небольшой просвет. — Они здесь идут. Думают, что смогут меня обхитрить, но им это не удастся.

Кровь застыла у нее в жилах.

— Ты что, собираешься… в них… стрелять?

Его «нет» прозвучало коротко и сухо, как выстрел. Он снова вернулся к прерванной теме.

— Да, так вот, я тебе рассказывал, на ком я собираюсь жениться. Может, тебе не интересно?

— Нет-нет, продолжай.

— Правда, я еще не делал ей предложения, поэтому не могу тебе сказать, как ее зовут. Если хочешь, можешь попробовать угадать. Она замечательная, просто классная. Знаешь, кажется, порыв ветра может ее поднять и унести, а на самом деле она как лев. И надежная, как сталь. Ставит перед собой цель и добивается своего, даже если есть опасность, что это будет стоить ей жизни. К тому же она ни за что, ни за какие коврижки не уедет из Гленгласса — она, что называется, приросла к нему душой. Она его любит так же, как и я.

Он остановился, и Хейди подумала: «Надо же, а обо мне он так не думает».

— Ты прямо поэт, — ледяным голосом откликнулась девушка.

— Правда? — Рори улыбнулся во весь рот радостной мальчишеской улыбкой. — Да, на меня сегодня напало вдохновение.

«Значит, он любит Дженни. Но я тоже ее люблю, — напомнила себе Хейди. — И беспокоюсь о ее будущем, молюсь за нее. Стоит порадоваться за девочку и тысячу раз за Рори».

— Она, если тебе верить, вместилище всех добродетелей. А какая она внешне — симпатичная?

— Потрясающая, — категорично заявил Рори.

Густой туман нависал над непроницаемой темнотой. В тумане проплывали неясные контуры забора из колючей проволоки, кустов, освещенных бледной луной вересковых пустошей… По обеим сторонам забора трава была примята.

— Смотри, — усмехнулся Рори, — здесь олени спали. Прямо для тебя.

Он упорно игнорировал тот факт, что Сюзанна знает про оленей все. Хейди, впрочем, это было на руку. Она не знала об оленях ровным счетом ничего и жадно ловила его подсказки. Рори указывал ей на стволы деревьев с местами содранной корой, на деревья, о которые точили рога эти изящные животные, или ветки, сломанные на высоте роста оленей.

— Значит, ты их пускаешь в лес? — спросила Хейди.

— Они сами туда проникают. Мы это не поощряем, но по мере сил стараемся их охранять. Ведь в Ирландии нет закона об охране оленей. Браконьеров множество, а частных лесных владений осталось совсем немного. Надо за ними присматривать, конечно, как за белками, но они обычно сейчас ходят маленькими стадами, так что вреда от них почти никакого. Скорее они сами в опасности. К сожалению, олени на грани истребления. Я всех местных оленей знаю и знаю всегда, где их можно найти. Но чем меньше народу это знает, тем лучше. Мне так спокойнее.

Хейди полностью была с ним согласна.

Рори приподнял проволоку забора, и Хейди пролезла под нее.

— Теперь тихо! — скомандовал он. — Молчи, пока я не разрешу разговаривать. Олени уже недалеко, и они очень пугливые.

Он вновь увлекся, на этот раз переживая за своих подопечных животных. Это было тем более трогательно, что, как и места их обитания, Рори держал это чувство в строгом секрете. «Почему он вдруг так неожиданно раскрылся, выдал эту свою маленькую тайну, почему так разболтался со мной? Не мое дело знать, — думала Хейди, шагая за ним по вересковому полю. — Будущее принадлежит Дженни. Но со мной все равно останется на все годы, до самой старости, когда я стану почтенной седовласой дамой, эта ночь в лесу, когда Рори открылся передо мной таким, каков он есть на самом деле».

Еще одно необъяснимое чудо — то, что они могли общаться без слов. Рори указал на руины в отдалении, и Хейди решила, что это и есть цель их похода. Вскоре он вновь указал рукой, в этот раз на помет животных. Потом остановился и поднял кусочек сброшенных рогов.

Она с детским восторгом принялась рассматривать их, но вдруг почувствовала, как он схватил ее за запястье. Рори не отрываясь смотрел на торфянистую лужайку. Он не шевельнулся, Хейди тоже.

Это был олень, никаких сомнений. Маленький олененок. Он стоял под деревом так неподвижно, словно нарисованный. Она зачарованно уставилась на него. Лунный свет окрашивал оленя в серебристый цвет, отчего он казался похожим на единорога. Рори еще сильнее сжал ее за запястье. Он указывал ей взглядом куда-то налево. Хейди посмотрела туда и сначала ничего не увидела. Здесь никого нет, кроме олененка, показалось ей.

Движение где-то чуть над землей было едва различимо, словно что-то быстро промелькнуло. Наверное, глупо, но у Хейди сердце сжалось от восторга и любопытства — то, что показалось ей сучками деревьев на фоне вереска, на самом деле оказалось ветвистыми рогами. Они снова шевельнулись — девушка смотрела затаив дыхание. В это время Рори начал медленно и осторожно тянуть ее назад. Он наконец заговорил едва слышным шепотом:

— Нам надо отойти в сторону, с подветренной стороны.

Она где-то читала, что у оленей отличное зрение, превосходный слух и очень острое обоняние. И когда наконец, прячась за ветвями деревьев, они сделали большой круг и подошли к разрушенному дому, Хейди убедилась, насколько это верно. Три взрослых оленя и пять или шесть оленят сидели там, где чахлые низкорослые деревья образовывали неровный круг. Рога оставались неподвижны, как и светлые головки юных оленей, но уши были настороженны.

— Самые красивые млекопитающие на этих островах, — грустно заметил Рори. — И самые истребляемые.

Они укрылись в разрушенном доме. Там можно было говорить. Это, как узнала Хейди, лани, тоже потомки тех оленей, что спаслись бегством из соседнего лесопарка. Их темно-коричневые спинки были покрыты беловато-желтыми пятнами. Но примерно через месяц, сообщил Рори, пятна исчезнут и окрас станет темнее.

— Нам повезло, — прошептал Рори. — Мы их не вспугнули.

Да, видимо, так и было. Раздался резкий крик совы, но олени даже не шелохнулись. Они, как по команде, повернули головы в ту сторону, и стали видны черные влажные носы. Ветвистые рога качнулись в такт, словно в кордебалете.

Голова самого крупного самца была видна особенно хорошо, у него не меньше одиннадцати отростков на рогах, сосчитала Хейди. Рори высказал предположение, что ему примерно шесть лет. Другие два оленя, по его оценке, примерно трехлетки. Все трое слегка всхрапывали, похоже, такая у них привычка. Видимо, вожак набрал свой гарем, отвоевывая самок у своих собратьев.

Но все споры и бои позади. Один из молодых самцов с удовольствием потянулся. Остальные мирно пощипывали травку, изящно выгнув шеи. Оленьи рога разветвлялись, как вытянутые пальцы на руке.

Хейди, привыкнув к пейзажу в лунном свете, начала ориентироваться. Видимо, эти вересковые поля были той самой зеленой полосой, которую она видела от дома Вилли Бирна. Над ней возвышались скалистые отроги гор, лишенные растительности. Внизу северная сторона предгорий переходила в лес, а дальше шла деревня. По южной стороне пролегла граница Пауерскотского лесопарка.

— А там есть дорога? — осторожно спросила Хейди.

— Есть. Но проехать можно только на джипе или тракторе. Лучше бы ее не было. Один умник приехал сюда прошлой весной с луком — вообразил, видимо, что он Робин Гуд, — и подстрелил одного оленя прямо в бок. Слава богу, я увидел это и избавил несчастное животное от медленной мучительной смерти. — Он заметил в лунном свете, как Хейди побледнела от ужаса. — Нет, ничего страшного не случилось, олень выздоровел. Просто ты теперь понимаешь, почему я не хочу, чтобы в эти места допускали публику.

О да, она прекрасно понимала. И не находила слов для своего возмущения и бессильной злости.

Вожак вскоре решил идти дальше, и вся группа оленей двинулась за ним. Оленята жались друг к другу, как испуганные котята.

— Давай подождем, не будем пока выходить из засады, — решил Рори. — Нам может повезти — как новичкам. Вдруг еще кого-нибудь увидим.

И действительно, не успел он договорить, как из-за кручи пред ними предстал крупный самец, высоко подняв голову с ветвистыми рогами. Хейди даже испугалась от неожиданности. Олень постоял немного, прислушиваясь, и галопом ускакал прочь, вырывая копытами мягкий мох из земли. Вскоре они увидели еще один темный силуэт, поменьше. Он наклонился над небольшим углублением в земле, где темным светом поблескивала вода.

— Это его «шестерка», — пояснил Рори. — У оленей часто так бывает — с крупным самцом бегает какой-нибудь маленький, как бы под его прикрытием. Ты еще увидишь.

Хейди не замечала, как пролетали часы. Ночь выдалась холодная, в воздухе пахло морозом, на земле образовывалась хрупкая наледь. Но от счастья и возбуждения Хейди ничего не замечала. После того как ускакали важный самец со своим пажом, ничего не происходило. Но Хейди не скучала, слушая рассказы своего спутника. Познания Рори об оленях оказались неисчерпаемыми и захватывающе интересными. Например, слово «харт» означало самца красного оленя, примерно шести лет или старше, с ветвистыми рогами, на которых не менее десяти отростков. А вот в лесу Брендона местные называют диких оленей «лесниками». Он рассмеялся, рассказывая ей об этом.

— Так что я как-нибудь тоже отращу себе такие вот ветвистые рога. Хотя маленькие рожки у меня появились уже давным-давно!

Неожиданно Хейди вспомнила, что у некоторых взрослых самцов оленей рогов вообще не бывает, поэтому они называются комолыми. Есть ли здесь параллель с людьми? Рори такой властный, и Пол, такой мирный, — оба любили Сюзанну. И в этой битве выиграл безрогий самец.

— Что с тобой? У тебя вдруг стал такой серьезный, задумчивый вид, — заметил Рори. Он сам и вправду выглядел совсем иначе. Это же впервые, когда они вдвоем, в лесу, ночью, при луне…

— Интересно, здесь водятся комолые олени?

— Да, я одного видел на прошлой неделе. Он был вполне резв и бодр. — Рори усмехнулся. — Знаешь, хоть их называют комолыми, или безрогими, на самом деле они очень смелые. В других местах загонщики их поднимают и выгоняют с насиженных мест, обычно еще до начала гона, так что они даже не успевают произвести потомство.

Он как-то странно произнес это. Хейди даже показалось, что Рори прочел ее мысли.

— Значит, у олененка комолого родителя не может быть рогов?

— Не то чтобы не может, но маловероятно. Даже если они появятся, вряд ли будут хорошими.

И вновь девушка почувствовала, что в действительности разговор идет о чем-то другом. Счастливая улыбка исчезла, Рори опять стал мрачным и озабоченным.

— Слушай, — приказал Рори, его чуткий слух уловил треск сломанной ветки. — Сюда идет большой олень.

И вскоре из леса на поляну вышел огромный самец ошеломительной красоты, видной даже неспециалисту. Высокий, с широкой грудью, рога ветвистые, с двенадцатью отростками, шерсть густая, блестящая. Олень тихонько всхрапывал. Позади медленно подтягивались цепочкой несколько самок.

— Бог мой, — тихонько вздохнул Рори. — Что за красавец! Настоящий королевский олень.

Раньше, в прежние времена, королевскими оленями назывались особо красивые и крупные особи, на которых охотился король со своим двором. Но в наши, менее романтические, времена королевскими оленями стали называть самцов, у которых на рогах двенадцать отростков.

Олень, стоящий перед ними на пригорке, вдруг поднял голову кверху и издал трубный звук. Его призыв был вскоре услышан. К изумлению Хейди — действительно, об этом она не могла и мечтать, — вдали шевельнулась крупная тень — олень, еще крупнее королевского, только без рогов.

— А вот и твой красавец. Ну, как он тебе? — прошептал Рори.

Хейди старалась держать его в фокусе бинокля — ей были видны его тусклая коричневая шерсть, грустные испуганные глаза. Да, красавец из красавцев. Но на самом деле ей совсем не понравился безрогий. И не понравилась его тактика, — за ним по пятам шли самки, и он, как змий в раю…

И она забыла на время про оленей и стала думать о других, кто тоже прошел через искушение змия, — о Сюзанне, Рори, Тоби…

— Что-то он мне не очень нравится, — с опозданием ответила она на вопрос Рори. — И его гарем, кажется, тоже от него не в восторге.

— Им выбирать не приходится.

Ей стало жаль олених. Рори указал на них и объяснил, что это «глаза» стада — те, кто всегда первыми замечают опасность или чужака. Надо же, и при этом им приходится покорно стоять рядом и не сметь даже вмешаться в борьбу, от которой зависит их дальнейшая судьба.

— Я так рада, что я не олениха, — искренне призналась девушка.

— Я тоже, — прошептал Рори.

И вдруг их разговор потерял былую легкость. Стало тихо, будто все покрыто снегом. Сначала только их губы соприкоснулись. Это было тихое, нежное прикосновение. Но потом все изменилось. Они резко прижались друг к другу… Хейди чувствовала его подбородок на своих волосах и уткнулась в плечо Рори, как олень, ищущий убежища.

«О, как я люблю его, как сильно я люблю его, как ужасно, ужасно люблю…»

Где-то у нее над головой Рори произнес:

— Сюзанна, давай попробуем сделать немыслимое. Давай поговорим откровенно.

Сюзанна… ее словно окатили ушатом ледяной воды. Зато вернулся рассудок. Видимо, ему казалось, что остался еще, хотя очень маленький, шанс на то, что их отношения с Сюзанной можно возродить. И он продолжал надеяться до последнего. Не зря обозвал ее месяц назад язвой и червоточиной. Словно перед ним расходились две дороги: одна, полная света, солнца и покоя, — с Дженни и другая — вечно в предгрозовых тучах, готовых в любой момент обернуться бурей.

Она похолодела от отчаяния. Я не даю ему жить, я отнимаю у него будущее…

— Сюзанна, ты обманщица. — Голос Рори был по-прежнему весел и легок. — Ты меня любишь.

Хейди закрыла глаза, прижавшись лбом к его твидовому пиджаку. Ты подставила свое плечо под колесо, сказала матушка Мария, и теперь придется стоять до конца. Но что делать, если для Рори единственная надежда наладить жизнь состоит в том, чтобы она, Хейди, отсюда уехала?

Отчаяние придало храбрости. Антония и Дженни словно перестали для нее существовать. Значение имел только Рори. Ради него, ради него одного Хейди должна уехать. Ясное, хотя и тяжелое решение. Даже если это значило, что она покидает Дженни в беде, — что поделать. И вновь, с ледяной ясностью, Хейди осознала, что не имеет права так поступать. Она должна помочь! Должен быть другой выход!..

— Ну что ты спрятала голову? Не хочешь посмотреть, кто победил? — весело спросил Рори.

И правда, она только сейчас поняла, что рев оленей прекратился. Безрогий олень ускакал, а королевский гордо топтался вокруг своих новых олених. Когда Хейди посмотрела в их сторону, он гордо задрал голову, всхрапнул и увел их за собой.

— Молодец, красавец. Не давать спуску безрогим!

Хейди собралась с духом и решилась:

— Спасибо, что привел меня сюда. Мне ужасно понравилось. — Как это глупо прозвучало, с неприязнью подумала девушка. Но все же продолжила: — А насчет того, что здесь произошло, прошу меня извинить. Видимо, нам не следует оставаться долго наедине. Ночь, темнота, лунный свет, все такое… Я не могу к тебе вернуться, Рори, прости. К тому же ты прав — я действительно все время думаю о Поле. Извини, если тяжело такое слышать, но это правда. — Лицо его побледнело и сразу осунулось, блеск в глазах померк. — И честно говоря, мне не нравится, что ты ко мне пристаешь. Ты же знаешь — я вернулась только ради матери.

В отличие от комолого оленя, Рори не оказал ни малейшего сопротивления.

— Если бы и не знал, то сейчас бы понял, — произнес он безжизненным голосом. — А раз уж я сам попросил тебя говорить начистоту, жаловаться мне в общем-то не на что. Думаю, нам пора возвращаться. Мы увидели все, что можно было увидеть.

Все время, пока они шли домой, эти слова холодным эхом отдавались в ее ушах. Рори лишь однажды прервал молчание:

— Не думаю, что тебе долго придется терпеть мои приставания и вообще Гленгласс. Сегодня вечером звонили из больницы. В состоянии твоей матери произошли изменения.

— И ты мне ничего не сказал! — Она уставилась на него сердито.

— Ну вот, теперь говорю. А что толку трепать об этом раньше — за несколько часов ничего не изменится. — Голос его продолжал оставаться ледяным, но уже не таким враждебным. — Скажи, если соберешься ехать. Я дам тебе машину.