Милая заложница

Глава тринадцатая

Роб изо всех сип натягивал веревки, опутавшие его запястья, но ему никак не удавалось освободиться. Его руки были разведены в стороны, и на мгновение ему показалось, что его заточили в подземелье под домом Драммонда. Но потом он понял, что лежит на мягкой пуховой перине и не только его запястья, но и лодыжки обвязаны веревками и разведены в стороны.

Он был обнажен.

Дверь, скрипнув, отворилась, и в щель проник золотой луч, осветив покрытый циновками пол. В этом свете он увидел силуэт женщины. Поскольку свет падал из-за ее спины, ему не удалось разглядеть ее лицо.

Не произнося ни слова, она шагнула в комнату и прикрыла за собой дверь, снова погрузив его почти в полную темноту.

— Кто ты?

Его вопрос свистящим эхом отразился от стен комнаты. Ответ последовал не сразу, а спустя несколько мгновений. Ее шаги зашуршали по полу. Оказавшись рядом с постелью, женщина прошептала его имя.

— Ты меня не знаешь, Робин? — Ее голос был похож на шелест камыша на ветру. — Ясон, который ты видишь каждую ночь. Я призрак, который ты улавливаешь боковым зрением, но который исчезает, стоит тебе посмотреть на него в упор. Я мгновение между двумя вздохами, в которое все возможно, но ничего не требуется.

Она по-прежнему была лишь темным силуэтом, но у нее была красивая фигура, и когда вспышка молнии на секунду озарила комнату, Роб успел рассмотреть ее молочно-белые груди. Вырез ее лифа был таким глубоким, что над ним торчали напряженные соски. Его член тут же поднялся.

— Почему я связан? — спросил Роб, пытаясь оборвать веревки.

— Потому что у тебя не хватает воли, чтобы освободиться.

— Ты меня освободишь?

— Нет, — тихо ответила женщина. — Это можешь сделать только ты сам.

Он почувствовал, как она коснулась его ноги. Робу казалось, что ее прикосновение должно быть холодным и призрачным, но ее ладонь была горячей, как свежеиспеченная лепешка. Внезапно Роб обратил внимание на то, что от нее пахнет свежим хлебом. Его рот наполнился слюной. Эта странная женщина пробуждала в нем самый разнообразный голод.

Ее рука скользнула вверх по его ноге и, миновав колено, замерла в дразнящей близости от паха.

— Проси всего, чего хочешь, Робин. — Ее пальцы подергивали тонкие волоски на его мошонке. — Здесь приветствуются любые вопросы, хотя не на все можно получить ответ. Но, так или иначе, можно развязать все узлы.

Один вопрос горел в его мозгу ярче остальных. И хотя Робу было очень страшно, он услышал собственный голос. — Я безумен? Его называли так многие. Он должен знать, правы ли они.

— Нее том смысле, в котором ты думаешь. Ты безумен не более чем все остальные люди.

Женщина помяла его мошонку, и его член напрягся в упоительной агонии. Роб услышал шорох бархата. Когда снова полыхнула молния, он увидел, что женщина сбросила платье, но ее длинные волосы скрывали от него ее черты. На мгновение он подумал, что перед ним Фиона, но голос у этой женщины был совсем другим.

— Ты покажешь мне свое лицо? Она засмеялась.

— Мое лицо — это то, что меньше всего хотят видеть мужчины, когда я прихожу к ним по ночам.

Она опустила голову, и ее волосы тысячью шелковых пальцев заскользили по его члену. Пальцы Роба сжались в кулаки, а все мышцы в его теле напряглись. Он был беспомощен перед ней. Роб закатил глаза, потому что женщина провела языком по всей длине его члена — от основания до головки.

Затем она взяла его в рот.

Весь мир вокруг стал влажным и горячим. Она хлестала его языком. Сосала. Осыпала поцелуями и обволакивала страстью.

Роб боролся с нарастающим напряжением в мошонке.

— Я. Должен. Увидеть. Твое. Лицо, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— Ты думаешь, без этого я не смогу доставить тебе удовольствие?

Женщина забралась на него верхом и устроилась на его члене, скользя по нему влажной щелкой. Роб пытался удержаться от того, чтобы не выплеснуть семя.

Он запретил себе кончать.

— Покажи лицо! — скомандовал Роб.

Вместо этого женщина опустила к его лицу свои груди. Она водила ими по его щекам и губам, касаясь твердыми сосками его закрытых век. Роб застыл, чтобы не схватить губами один из этих дразнящих сосков.

Наконец она угомонилась и откинулась назад, только для того, чтобы заставить его еще глубже войти в нее. Будучи связанным, Роб никак не мог этому помешать, как не мог перестать дышать.

Она облегала его туже, чем тесная перчатка. И была более влажной, чем водоросли.

Женщина начала двигаться. Сначала медленно, затем все быстрее. С каждым движением давление у него в мошонке нарастало. Она хотела победить его удовольствием, довести до разрядки. Она вела его за собой, как ведут быка на бойню.

— Робин, — шептала женщина, — не сопротивляйся. Отдайся мне.

Он затряс головой, не в силах выдавить из себя ни слова. Желание охватило все его существо.

— Ага, отлично. Я вижу, ты настроен серьезно, а я всегда даю мужчинам только то, чего они хотят больше всего на свете.

Женщина встала на колени. Теперь только кончик члена оставался в ее тугой власти. Она стиснула его внутренними мышцами, но сделала это осторожно, чтобы он не изверг семя.

— Но чье же лицо тебе показать?

Она вытянула руку и запустила пальцы ему в грудную клетку.

Роб испуганно стиснул зубы и с шумом втянул в себя воздух.

Женщина опускала руку все глубже и глубже. Вот она коснулась его пульсирующего сердца. Роб ожидал пронзительной боли, но ее осторожное касание было теплым и доброжелательным.

— Понятно, — прошептала женщина и извлекла руку. Его грудь сомкнулась без единого следа или шрама. Комнату озарил свет, но на этот раз его источником была не молния, а сама женщина. Она сияла, как свеча. Когда она посмотрела на Роба, он увидел ореховые глаза и изогнувшиеся в многозначительной улыбке чувственные губы Элспет. Упругие, молочно-белые груди тоже принадлежали Элспет. Нежный треугольник волос между ног был темно-каштановым, как у Элспет.

— Это лицо ты хотел увидеть?

Она воплощала в себе все, о чем он только мог мечтать. Его тело заспешило навстречу мощной разрядке. Роб замер на краю бездны, ожидая только того, чтобы она снова на него опустилась.

— Я так и думала, — произнесла женщина. Наклонившись вперед и поцеловав его в лоб, она прошептала: — А теперь, Робин, любимый мой, ты должен проснуться.

Он ощутил, что летит в глубокий колодец, но за мгновение до того, как разбиться о его дно…

Роб вздрогнул и проснулся. Его член болезненно пульсировал под килтом и по-прежнему жаждал разрядки. Солнце давно село, и в маленькой каюте было почти так же темно, как и в спальне из его сна. Но Роб видел в темноте, как кошка. Странно, что во сне он утратил эту способность. Он заметил лежащую рядом с ним Элспет. Она была совсем близко, но не касалась его. Тем не менее он чувствовал исходящее от нее тепло.

Ее рот был приоткрыт. Роб смотрел на ее закрытые глаза и жаждал осыпать их поцелуями. Но он заставил свое тело успокоиться. Заставил себя думать о собаке, поедающей собственные рвотные массы, о вороне, выклевывающем глаз у трупа на поле брани… Все, что угодно, лишь бы удержаться от мгновенной и бурной разрядки рядом с этой невинно спящей девушкой.

Что, если она проснется и увидит его содрогающееся от экстаза тело?

Он был бессердечным ублюдком, отвернувшись от нее после того, как она доверилась ему, позволив открыть для нее радости плоти. Но он был так растерян, что не решился даже заговорить с ней. Роб не знал, что ей сказать. Ведь пока он ласкал Элспет, у него из головы не шла Фиона.

Двоедушие хуже безумия. Двоедушный человек никогда не знает, на каком свете он находится.

А тут еще этот суккуб, явившийся ему во сне! Только третьей женщины не хватало, чтобы еще больше запутать ситуацию!

Это было полным безумием, но он хотел Элспет. И для того, чтобы понять это, Роб не нуждался ни в чьих подсказках. Но тот факт, что она была его пленницей и невестой другого мужчины, не сулил им ничего хорошего. Разве что парочку тайных свиданий, не более того.

И, несмотря на окончание сна, Роб по-прежнему любил свою жену и с тревогой думал о том, что всякий раз, провожая взглядом Элспет, порочит память Фионы.

Суккуб из сна заявила, что он связан, потому что сам не хочет освободиться. Но даже если бы Роб этого хотел, он действительно не знал, как ему выпутаться из собственноручно сплетенной паутины. Элспет по-прежнему оставалась невестой его врага.

— Роб! — окликнул его Ангус. — Ты не спишь?

Мак-Ларен мысленно поблагодарил друга. Встав за штурвал, он получит возможность чем-то заняться, и этот круговорот бесплодных и бессмысленных вопросов у него в голове наконец-то остановится.

— Не-а, — произнес он, садясь и потягиваясь так широко, как только позволяло тесное помещение. — Я сейчас.

Элспет пошевелилась, а потом села и тоже потянулась, по-кошачьи выгнув спину. Ее грудь все еще была незашнурована и четко вырисовывалась под тонкой тканью сорочки. Роб заставил себя отвернуться от этих соблазнительных изгибов, но его взгляд возвращался к ним помимо его воли. Под изношенной тканью гордо торчали соски.

Он начал выбираться из каюты.

— Погоди, — остановила его Элспет. Она натянула кожаный корсет и повернулась к нему спиной. — Без твоей помощи я это не зашнурую.

Роб старался не думать о том, как плотный корсет поднимает ее груди и сжимает их, о нежных бугорках мягкой плоти, вздымающихся над его краем. У него ничего не вышло. Он туго затянул, а затем завязал шнуровку.

— Готово, — произнес Роб.

Все, что угодно, лишь бы нарушить это неловкое молчание.

— Готово, — повторила Элспет и провела пальцами по волосам, чтобы хоть немного их распутать.

Это напомнило ему о шелковистых волосах девушки из сна, скользивших по его члену, а затем о сменивших волосы губах. Тело Роба снова встрепенулось.

— Ты меня разглядываешь! — недовольно воскликнула Элспет.

Он отвел глаза, но ее образ продолжал гореть перед его внутренним взором.

— Ты увлек меня, а потом с поразительной скоростью забыл о моем существовании, — возмущенно продолжала девушка. — Тебе не приходило в голову, что у нас есть что сказать друг другу после того, что между нами произошло?

Ему не следовало от нее отворачиваться, он и сам это знал. Только не после того, как она так доверчиво позволила ему ее ласкать.

Он должен был извиниться. Должен был все ей объяснить. Роб понятия не имел, с чего начать.

— Ну так что же? — настаивала Элспет. — Тебе нечего мне сказать?

— Роб!

«Благодарю тебя, Господи, за то, что на свете существует Ангус Флетчер!»

— Не сейчас, Элспет.

Роб выполз из каюты с такой скоростью, как будто у него горел килт.

Элспет запахнулась в плащ и вышла вслед за Робом, но осталась на носу баркаса. Взошла луна, рассыпав серебряные монеты по поверхности воды. По небу неслись облака, и ночь была гораздо теплее, чем можно было ожидать в ноябре.

Все же Элспет затянула плащ Роба у горла и заколола его простой, но надежной брошью.

Она порадовала Ангуса, приняв от него холодную колбаску с крошащимся куском хлеба, и запила ужин вином, которому оставалось совсем недолго до того, чтобы окончательно превратиться в уксус.

— Пока вы отдыхали, ветер сменил направление, — сообщил ей Ангус. — Мы уже развернулись, и поворот был очень удачным и совсем незаметным — гладким, как сопли… Ой! — Он хлопнул себя по лбу мясистой ладонью. — Вы должны меня простить. Я не привык разговаривать с настоящими леди.

— Все хорошо, мистер Флетчер.

— Ангус, — уточнил он. Затем склонился к ней и зашептал на ухо: — Хочу вам кое-что сказать. Многие считают Роба Мак-Ларена чокнутым, но он такой же чокнутый, как и мы с вами. Конечно, я люблю этого парня, как родного сына. То есть я не хочу сказать, что одобряю все, что он делает, но я его понимаю.

— Хотелось бы мне его понять.

— Думаю, он и сам вам все объяснит, когда окончательно разберется со своими мыслями, — покачал головой Ангус. — Но если Роб посмеет поднять на вас руку, этому щенку придется иметь дело со мной. Помните об этом.

С этими словами Ангус направился к каюте.

— Благодарю вас, мистер… Ангус, — произнесла девушка в его удаляющуюся спину. — Приятного отдыха.

Элспет ожидала, что собака Флетчера последует за хозяином, но Фингал остался рядом с ней. Он прислонился к ее бедру, согревая своим лохматым теплым телом. На несколько мгновений Элспет замерла на месте, не зная, что ей делать. Баркас был совсем не велик. Она не могла присоединиться к спящему в каюте Флетчеру. На носу было совершенно негде сидеть. Единственным пригодным для этого местом была скамья на корме.

Возле Роба.

Дирхаунд ткнулся в ее руку, и Элспет погладила его от носа до основания хвоста.

Ее неудержимо влекло к стоящему у штурвала мужчине, но она решила изо всех сил противиться этому влечению. Он уже показал ей, как беззащитна она перед его обаянием и как мало значат для него ее уступки.

— Что же мне делать, Фингал? Элспет потерла жесткие уши собаки.

Дирхаунд, как будто поняв ее вопрос, повернулся и пошел на корму суденышка. Он уселся рядом с Робом, предоставляя ему возможность трепать его косматую голову. Элспет слышала, как пес стучит по палубе своим толстым хвостом.

— Вот что значит обратиться за советом к собаке, — пробормотала она.

Это лохматое создание готово было принимать ласки от кого угодно. Но Элспет не собиралась повторять его ошибку.

Она подумала, что Роб, наверное, еще не ел, и, прихватив котомку из барсучьей шерсти и бурдюк отвратительного вина, направилась на корму. Ее духовник часто напоминал ей, что, демонстрируя своему врагу доброту, она «осыпает его голову горящими угольями».

Элспет намеревалась осыпать Роба Мак-Ларена горящими угольями, пока он не вспыхнет.