Миллиардер из братства

Миа

Дом братства забит под завязку, но я здесь, потому что, конечно, я пришла. Всегда быть хорошей девочкой и поступать правильно еще ни разу не помогло мне приблизиться к мечтам. Так что в этот раз я готова испачкать руки и взять то, что хочу.

Да, завтра я буду для Деклана Сантори никем, но, если честно, разве я когда-то была для него кем-то? Окей, он знает мое имя и знает, что я наблюдала за ним на кампусе, но это ни о чем не говорит. Чрезмерное воображение, скорее всего, и привело к тому, что блондинка в ванной лежит лицом вниз на куче курток, задницей к вверху, с разодранными черными чулками, пока ее трахает парень сзади. Другой стоит рядом в ожидании своей очереди, с ухмылкой потирая член, сидя на закрытом унитазе.

Я? Последние несколько месяцев в колледже сделали меня умнее, как минимум. Я знаю, что эти ублюдки могли бы сделать со мной, если бы я им позволила. Но я пришла подготовленной. Сегодня Деклан Сантори будет моим единственным трахом, моим первым в колледже.

Ожидание и тревога смешались в адский коктейль, разносящийся по всему телу. Щеки горят, глаза пекут, обведенные черной подводкой и покрасневшие по краям.

Раз уж для всех очевидно, что сегодня Деклан сделает меня своей шлюхой, я решила, что внешность должна соответствовать. Поэтому — кожаный корсет, короткая кожаная юбка, которую легко задрать, и сетчатые чулки.

Я долго думала, надевать ли чокер с металлическим кольцом посередине, потому что это могло быть чересчур, но в итоге решила рискнуть. Волосы я убрала в высокий хвост на макушке, и моя длинная черная грива покачивается, как кнут, когда я пробираюсь сквозь толпу.

Меня почти никто не узнает, отчасти потому, что все уже вдрызг — вечеринка идет несколько часов, и сейчас почти полночь. Но в основном из-за моего образа. Для всех здесь я — металлистка, которая носит длинные черные волосы распущенными, чтобы скрывать лицо, когда внимание становится слишком навязчивым. Но сегодня я выпустила на волю дерзкую соблазнительницу — девушку в коже и сетчатых чулках.

Парни из братства оборачиваются, держа в руках стаканы, и свистят мне вслед. Я двигаюсь достаточно быстро, чтобы избежать шлепков по заднице или того, чтобы кто-то задернул юбку. Мои сетчатые чулки нарочно порваны так, чтобы открывать ягодицы — для Деклана, чтобы он делал с ними все, что захочет. Но смотреть на это всяким уродам вроде Тимоти я не позволю.

Мое единственное оружие против всего этого внимания — уверенность. Нана меня этому научила. А Нана была самой крутой женщиной из всех, кого я знала. Так что я держу голову высоко поднятой, пробираясь сквозь танцующую и пьющую толпу к лестнице, ведущей на второй этаж. Здесь воздух кажется чуть легче, меньше пахнет алкоголем, потом и этим сладковато-пряным запахом «Мэри Джейн».

Положив руки на деревянные перила, я смотрю вниз на толпу, и мой пульс ускоряется.

Вид захватывает дух.

С первого этажа этого не видно, но среди пьяных танцоров и шумных парней, играющих в тупые игры вроде петушиных боев, некоторые явно занимаются чем-то более интимным. Девчонки так же пьяны, как те, что танцуют с поднятыми руками, болтаются, словно потерянные нимфы, но выглядят куда менее грациозно, чем им кажется, постоянно спотыкаясь друг о друга.

— А вот и ты, маленькая шпионка, — раздается за моей спиной голос, как темные воды, разливающийся холодной волной. Я замираю, забыв, как дышать, но не осмеливаюсь обернуться. Я знаю, что он стоит прямо за мной — я чувствую это. Его характерный аромат и тепло тела обволакивают меня, и я чувствую, как его взгляд скользит поверх моей головы, вглядываясь в толпу на первом этаже.

— Рад, что ты решила принять мое приглашение. Думаю, ты действительно хочешь эти дикпики, раз пришла.

Я судорожно сглатываю, но не отвечаю. Он дал четко понять, что я должна прийти только в том случае, если хочу, чтобы он меня трахнул. И я пришла, да еще в таком виде. Тут уж яснее не скажешь.

Когда его загорелая, большая рука ложится на перила рядом с моей бледной, я глубоко вдыхаю, собирая остатки храбрости. Либо сейчас, либо никогда.

Я двигаю задницей, прижимаясь к его стояку, и, черт возьми, он уже твердый, будто один только мой вид его возбудил. Может, дело в том, что он наблюдал за всеми этими импровизированными порнолокациями внизу, но я предпочитаю держаться за приятную иллюзию, что это из-за меня. Его ответ — обещание. И угроза.

— Хочешь перенести это куда-нибудь… — у меня пересыхает во рту. Я облизываю губы, чтобы продолжить. — Куда-нибудь более уединенное?

— Это зависит…, — мурлычет он в мое ухо, медленно двигая бедрами и надавливая на меня. Его движения задирают мою юбку, и прохладный воздух касается нижней части моих обнаженных ягодиц. — Может, ты захочешь еще немного посмотреть шоу? Или даже поучаствовать?

Мое сердце начинает колотиться быстрее от этого слова — «поучаствовать». Галерея, конечно, не так забита, как первый этаж, но это место ничуть не менее открытое. Если уж на то пошло, здесь люди менее пьяны, они разбиваются по парам или небольшим группам, а их внимание теперь приковано к нам.

У белой двери стоит одна из любимиц кампуса, болтая с каким-то парнем, который теперь пялится на нас с Декланом. Высокая, блондинка, идеальная — из тех, кто всегда выбирает лучших самцов, и из тех, кто в школе отпускал самые жестокие комментарии в мой адрес. Я прекрасно ее помню, и, судя по тому, как она сейчас смотрит, она меня тоже, хотя никогда не делала этого так явно, как сейчас.

Очевидно, что она хочет мужчину, который прямо сейчас стоит со мной. Я усмехаюсь про себя. А кто нет? Она смотрит на него так, будто он ходячий секс. Да она бы согласилась на тройничок со мной и с ним без раздумий, только ради шанса пососать ему.

Но я даже не могу повернуться, чтобы взглянуть на него, не в тот момент, когда его большая рука накрывает мою, а его тело прижимает меня к перилам.

Я резко вдыхаю, вспоминая, как он прижал меня к стене сегодня днем, и как сильно меня завели слова того ублюдка Тимоти, которые нарисовали в голове образ Деклана, трахающего меня пальцами прямо там. Я все еще хочу, чтобы это случилось.

Мои глаза блуждают по толпе на нижнем этаже, которая, похоже, становится все свободнее и раскованнее под воздействием гремящей музыки и тяжелого баса.

Деклан движется за моей спиной, и музыка внезапно нарастает, заглушая все разговоры. Судя по кивку диджея, я понимаю, что сигнал переключиться на эту племенную, первобытную и откровенно похотливую мелодию, которая заставляет всех скинуть маски приличия, исходит от мужчины за моей спиной.

Я смотрю, завороженная, как первый этаж превращается в настоящую оргию.

Парни присоединяются к танцующим девчонкам, хватая их за бедра и вдавливая свои натянутые тела в их, потные руки переплетаются, а тела двигаются в такт друг другу. Я жду, что это зрелище начнет меня возмущать или вызывать отвращение, но этого не происходит. Между ног становится мокро, пока я смотрю, как одна из девчонок опускается на колени, пытаясь расстегнуть ширинку своему партнеру, пока другой парень стоит за ее спиной, вытащив член и поглаживая его.

Они собираются сделать из нее "шашлык", и ей это понравится.

— Тебе нравится смотреть, — мурлычет Деклан у меня над ухом, его горячее дыхание обжигает кожу.

— А я хочу смотреть, как ты делаешь со мной то, ради чего я сюда пришла, — выпаливаю я, сама не понимая, откуда взялись эти слова. Но чувствую себя смелой. Почти как будто могу взять то, что хочу. Может, это из-за развратного наряда, макияжа или из-за того, что я наконец отказалась чувствовать стыд за то, что я здесь. Я устала стыдиться того, что мне нравится.

Я пытаюсь развернуться, чтобы посмотреть ему в глаза, но он не дает. Его тело полностью блокирует меня, а руки оказываются пойманы в капкане его пальцев на перилах. Его хватка словно железный ошейник, крепко стягивающий мои запястья.

— Ты думаешь, можешь говорить со мной на равных, маленькая шпионка? — шепчет он мне на ухо. — После того как собиралась выложить мои голые фотки на всеобщее обозрение? — Его смех низкий и глубокий, прокатывается, как гром. — Это было бы весело, конечно, но интернет помнит все. Ты бы испоганила мне жизнь. Если бы я заботился о таких вещах.

— Тебе точно было на это наплевать, когда ты портил репутации других девчонок, — выдыхаю я, пока он двигается, прижимая свой член ко мне. Моя юбка окончательно задирается, и мои ягодицы полностью обнажены. Его член, обтянутый джинсами, скользит между ними. Я знаю, что люди в галерее смотрят, но мне уже все равно.

— Я никогда никого не снимал, пока трахал, — отвечает он. — Но начинать никогда не поздно, верно?

С этими словами он резко разворачивает меня за запястья, и прежде чем я успеваю что-либо понять, мы исчезаем за одной из белых дверей.

Мы оказываемся в одной из комнат братства. Но, оглядевшись, я понимаю, что это не просто комната — это настоящая секс-комната. Кажется, ее используют все.

Перед кроватью с четырьмя железными столбами висит огромное зеркало, обрамленное металлической рамой. Матрас застелен черным шелком, на котором разложены подушки. Комната больше напоминает элитное секс-логово: цепи свисают с изголовья и столбов кровати, вокруг разбросаны кожаные ремни, а на железной раме застегнуты черные наручники.

Пот покрывает все мое тело, пока я осматриваю эту обстановку, а Деклан стоит у меня за спиной. Я пытаюсь обернуться, но его пальцы сжимаются на моих плечах, удерживая меня на месте.

— Не так быстро, маленькая шпионка, — его руки скользят вниз по моим обнаженным рукам, и я чувствую приятную шершавость его мозолей. — Нужно убедиться, что тебе можно доверять.

Он одобрительно хмыкает, отбрасывая мой длинный хвост на плечо. Его руки опускаются ниже, скользя по шнуровке моего корсета. Мне требуется несколько секунд, чтобы понять: он проверяет, нет ли у меня скрытых камер. Усмехаюсь про себя. Жаль, что я не такая хитрая, какой он меня считает.

— Хмм, думаю, это мы оставим. Для начала, — его руки движутся ниже, и его грубые костяшки едва касаются моих оголенных ягодиц. — Мне нравится твой готический образ. Хотя, признаюсь, у меня слабость к металлисткам.

Врун.

— Ты точно знаешь, как запудрить девушке мозги. Неудивительно, что столько баб мечтают отсосать у тебя.

Он смеется, его смех глубокий, как рык пещерного волка. Я жду, что он сейчас начнет выпендриваться, рассказывая, что это из-за его внешности, денег или того, что он чемпион по боксу, способный одним ударом размазать лицо любого. Но он говорит нечто куда более изысканное:

— И я полагаю, ты не из их числа, верно? Ты отказываешься. Ты ведь лучше этого. — Он подходит ближе, его твердый член прижимается к моим обнаженным ягодицам. — Ты смотришь на таких девчонок сверху вниз.

Я поднимаю подбородок, смотрю прямо на большое арочное окно, радуясь, что не вижу его лица. Так проще держаться, не терять самообладания. Я сосредотачиваюсь на черных занавесках, которые слегка колышутся от сквозняка, а за ними видны смутные очертания стеклянных рам.

— Я не считаю себя лучше их. Просто я четко понимаю, что делаю.

— Ммм, да, это логично, — тянет он. — Ты пришла сюда, прекрасно зная, что будет. И нарядилась не менее развратно, чем все остальные девчонки, которые вообще не понимают, что творят, — издевается он.

Его губы едва касаются края моего уха, и я содрогаюсь, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу. Он довольно хмыкает, уловив мою реакцию, а я изо всех сил стараюсь игнорировать колкость в его словах.

— Так мне воспринимать твой наряд как знак того, что ты сознательно хочешь, чтобы с тобой обошлись соответствующе этой ночью?

Я не отвечаю, но внутренне с усилием готовлюсь, чтобы не развалиться перед ним. Он уже знает, что я этого хочу, просто я не могу позволить ему понять, насколько сильно.

Его костяшки исчезают с моих ягодиц, когда его рука скользит вперед, пальцы касаются моих трусиков. Я задерживаю дыхание. Он издевается надо мной, водя пальцами по линии, где сходятся мои губы, и мои бедра сами двигаются ему навстречу.

— Никаких устройств здесь, — бормочет он. — Но, возможно, когда-нибудь мы это исправим.

Его горячее дыхание касается моей шеи, пока рука продолжает ритмично двигаться поверх ткани, а затем скользит выше, к корсету. Мои бедра протестующе подаются вперед, словно пытаются удержать его прикосновение.

— Не переживай, маленькая шпионка. Ты получишь то, зачем пришла, — его ладонь ложится мне на живот, такая большая, что почти полностью меня охватывает.

Я невольно думаю, рассказал ли Тимоти, почему я такая худая. Рассказал ли он Деклану, как издевался надо мной в школе из-за лишнего веса, как подначивал других делать то же самое. Особенно девчонок, которые только и ждали одобрения от такого популярного парня, как он.

Интересно, рассказал ли Тимоти, как пытался затащить меня в туалет на выпускном, когда я пришла туда с соседкой Намирой, которая, как и я, не нашла себе пару? Теперь каждый раз, когда я случайно сталкиваюсь с этим ублюдком, он бросает мне свою мерзкую ухмылку, давая понять, что не собирается останавливаться.

— О, не спеши, — говорю я, полностью погружаясь в образ готички. В ее шкуре я всегда чувствовала себя увереннее, чем в своей, поэтому в подростковом возрасте я часто наряжалась так, оставаясь в своей комнате. Выпуская на свободу плохую девочку. Но сейчас, когда я делю общагу с другими девчонками, это стало сложнее, поэтому я получаю от этого особое удовольствие. — Я ведь не зря старалась.

Его рука исчезает с моего тела, и он встает передо мной. Я судорожно сглатываю, пытаясь смотреть сквозь него, но для этого приходится поднимать голову выше его плеч. Все, что ему нужно, — это подцепить мой подбородок пальцем, чтобы заставить меня встретить его взгляд.

Черт, он такой красивый, что я едва подавляю стон.

Деклан Сантори никогда не любил яркую одежду. Она всегда была дорогой, но без показушных брендов, и сегодняшний вечер не исключение. Стиль у него, конечно, есть, признаю. Простая белая рубашка, черные карго-брюки и ботинки подчеркивают его природную привлекательность. Он мог бы быть реальным аниме-бойфрендом, и все, о чем я мечтала в старшей школе.

Тогда он бы даже не взглянул на меня.

Его губы изгибаются в той самой убийственной улыбке, прежде чем он говорит:

— Напоминаю, что ты здесь, чтобы загладить вину за то, что сделала мне, а не наоборот. Именно я решаю, как быстро что-то начинается и заканчивается. — Он наклоняется к моему уху, щекой касаясь моей. — И насколько грязным это будет.

Он снова создает между нами расстояние, и мое тело кричит, чтобы я пошла за ним. Я едва удерживаюсь на месте.

— Но ты можешь это записать, если хочешь.

Проверка на устройства, конечно же, была просто игрой.

— Я не взяла телефон, — говорю я. Карманов, чтобы его сунуть, нет, сумочки тоже. Я пришла сюда с четкой целью.

— О, ничего страшного. У меня есть мой, — он вытаскивает телефон из кармана своих карго. Я качаю головой.

— Нет.

Он пожимает плечами:

— Слишком плохо, ты тут ничего не решаешь, маленькая шпионка.

С этими словами он подходит к треноге в углу возле окна, которую я только сейчас замечаю. Черт, этот мужчина мастерски запудривает мне голову.

Он закрепляет устройство на треноге, включает камеру и кладет руку на ее верхушку, прежде чем снова оборачивается ко мне.

Мой взгляд опускается на смуглую кожу между открытыми краями его рубашки, которая и так наполовину прозрачная. Это заставляет задержаться глазами, разглядеть очертания идеально прорисованных мышц под тканью. Самодовольная ухмылка на его лице словно приглашает меня смотреть дальше, давая понять, что он прекрасно осведомлен о том, какое впечатление производит. Он точно знает, что я на него запала.

Он понимает, что я уже давно мечтаю трахнуть его, но все равно выбрал эту игру.

Блеск в его глазах ясно говорит: его наказание не будет мягким. Но я все равно получу от него кайф.

— Почему бы тебе не подойти сюда и не поцеловать меня, маленькая шпионка? Прямо здесь, перед этой камерой.

Я сглатываю, но ноги подчиняются. Я иду к нему, чувствуя, как дрожат ноги. На моих кожаных туфлях на высоком каблуке с заклепками я едва сохраняю равновесие.

Я останавливаюсь прямо перед камерой, глядя на свое отражение на дисплее. Черная подводка подчеркивает кошачий разрез глаз и делает голубой цвет радужки ярче, белая основа и черная помада, выведенная в форме губ гейши, украшают мое лицо. Чокер кажется массивным на моей тонкой шее, словно приглашая его сделать меня своей сучкой.

Смотря на себя, я также сталкиваюсь с правдой о своих решениях. Причина, по которой я здесь. Я хочу, чтобы этот парень из братства использовал меня. Тихое признание самой себе заставляет меня промокнуть между ног, а мои трусики становятся влажными от возбуждения.

Деклан одобрительно хмыкает, словно чувствует мой запах.

— Поцелуй меня, Миа Роджерс. Или ты жалеешь о своем выборе и хочешь отступить? Потому что это твой последний шанс, — в его ухмылке появляется жестокая нотка. Я ловлю ее краем глаза, когда мои зрачки скользят к нему. — Если ты передумала, я не буду стоять у тебя на пути.

Я разворачиваю свое тело к нему и поднимаю подбородок. Это все, что ему нужно.

Его жестокая улыбка достигает глаз, делая их еще более хищными.

Не говоря ни слова, он делает шаг вперед, чтобы оказаться со мной в центре камеры, высокий, чертовски красивый и с запахом чистой власти. Возбуждение скручивается внутри меня, сердце начинает биться сильнее.

И вот это случается. Деклан Сантори хватает меня за подбородок двумя пальцами, гораздо сильнее, чем я ожидала. Он наклоняется, и, наконец, его губы накрывают мои.

Сердце подпрыгивает к горлу. Его рот — полный, но жесткий и мужской — захватывает мои губы. Это горячо, его запах лемонграсса проникает в мои чувства, пока он углубляет поцелуй. А потом углубляет ещё сильнее, прижимаясь ко мне плотнее, будто вдавливаясь в этот вкус.

Возможно, даже больше, чем он изначально планировал.

Я пытаюсь отстраниться, когда поцелуй оставляет меня без дыхания, но он грубо хватает меня за затылок, не давая двинуться. Жестко. Его язык проникает глубже, подчеркивая его власть. Когда он отстраняется, то лишь для того, чтобы прижать свой лоб к моему.

— Ты не задаешь темп, маленькая шпионка. Ты здесь, чтобы искупить свои грехи, а я — твой палач, — его рука скользит с моего затылка вниз, задерживаясь на линии корсета, между моих грудей.

Моя кожа начинает гореть, дыхание становится частым, а глаза прикованы к Деклану.

Жестокость в его взгляде сменяется чем-то куда более опасным — желанием мужчины, который больше не может сдерживаться.

— Это будет сложнее, чем я думал, — мурлычет он, скользя рукой под чашку моего корсета и сжимая мою грудь.

Я резко вдыхаю, когда его большой палец пробегается по моему затвердевшему соску. Его другая рука совсем не так нежна, когда он резко опускает вторую чашечку, освобождая обе мои груди.

Они небольшие, но упругие, с сосками, будто пронзающими воздух, моя кожа такая белая, что резко контрастирует с готическим черным моего наряда. В его глазах мелькает зловещий блеск. Он облизывает губы — естественное, почти бессознательное движение. Я знаю, что он не пытается быть соблазнительным. Он просто такой по своей природе.

— Посмотри на себя, — говорит он. — Какое зрелище.

Он хватает меня за челюсть и поворачивает голову к зеркалу, хотя я бы предпочла смотреть на нас в дисплее его телефона, установленного на треноге в углу, направленного прямо на нас. Это было бы еще более развратно, заставляя чувствовать себя шлюхой из порноролика.

Но вместо этого я смотрю на нас в зеркале.

Деклан сжимает мои соски между большими и указательными пальцами, поднимая их до такой степени, что становится больно. Я шиплю, поднимаясь на цыпочки, чтобы немного ослабить напряжение.

— Как марионетка на ниточке, — его голос звучит грубо, и мне, черт возьми, это нравится. — Мне плевать, что ты фотографировала меня, маленькая шпионка. Но ты не знала, что мне будет все равно, когда это делала. Ты использовала меня, даже не думая о том, как я к этому отнесусь. Теперь я буду использовать тебя…

Он прижимает свою щеку к моей, глядя мне в глаза через зеркало, как мастер рядом со своей грязной игрушкой.

— …не думая, что ты при этом будешь чувствовать. Я сделаю тебя своей рабыней надолго. Ты будешь выполнять мои поручения, чтобы убедиться, что эти записи не разлетятся по всему кампусу и не окажутся в интернете. Короче говоря, ты теперь моя, Миа Роджерс.

Он произносит это с яростным удовольствием, и я, должно быть, совсем рехнулась, раз рискнула. Раз чувствую этот жар и возбуждение. Мои трусики настолько мокрые, что я беспокоюсь, что он это заметит, но, черт возьми, я сделала свой выбор, и теперь мне придется держаться за него. Стыду здесь не место, особенно когда Деклан поворачивается к зеркалу и становится прямо за мной.

Я намного меньше его, даже на каблуках, его голова возвышается надо мной, а прищуренные глаза прикованы ко мне. Я — единственный объект его внимания, и это, черт возьми, подавляюще. Когда все закончится, я буду выжата и эмоционально, и физически, но я уже знаю, что это того стоит.

Деклан продолжает играть с моим соском одной рукой, наблюдая за своим "творением" в зеркале, а другой зацепляет большой палец за кольцо на моем чокере.

— Мне это нравится на тебе, — говорит он низко, его неестественно черные глаза не отрываются от моих. — Я бы привык к тому, чтобы держать тебя на поводке.

Он отступает к кровати, одной рукой сжимая мою грудь, другой держась за кольцо на чокере. Как только мы доходим до края кровати, он резко дергает за кольцо, заставляя меня развернуться, а затем отступает в сторону, вынуждая упасть на постель. Лицом к зеркалу.

Его нога без церемоний раздвигает мои колени, и он рвет мои сетчатые чулки от самой киски до колен, обнажая внутреннюю сторону бедер. Я прикусываю губу, глядя на свое отражение. Черт, я действительно выгляжу как шлюха. Шлюха, которую вот-вот используют. И я никогда в жизни не была так возбуждена.

Мои трусики пропитаны настолько, что на ткани уже расползается темное пятно. Я пытаюсь сжать ноги, но Деклан останавливает меня коротким, властным:

— Не смей.

Он не торопится, наслаждаясь видом меня, такой обнаженной в зеркале, а я, как извращенка, нахожу в этом удовольствие.

Деклан встает на колени на кровати за мной, его рука скользит в мои трусики, а его твердая грудь касается моей кожи. Его пальцы проникают прямо между мокрыми губами моей киски, которую я заранее выбривала и приводила в идеальную гладкость в ванной.

— Хммм, вижу, ты подготовилась, — ворчит он мне на ухо, его пальцы скользят вперед-назад между моими губами.

— Я хотела дать тебе все причины наслаждаться моим телом, — выдавливаю я, но голос звучит дрожащим. Белая основа скрывает пылающий румянец на моем лице, но ничего не может замаскировать красноту на груди. Пот покрывает все тело, я не могу контролировать ни голос, ни то, как мои бедра дрожат от его прикосновений. Единственное оружие, что у меня осталось, — это смелые слова.

— Единственное удовольствие, которое я получу сегодня, — это смотреть, как ты получаешь то, что заслужила, маленькая шпионка, — рычит он, грубо вгоняя два пальца в мою киску. Я шиплю, пытаясь снова сжать ноги.

— Раздвинь их, пока я не пристегнул твои ноги к цепям, — его голос превращается в угрожающий рык.

Он зол. По-настоящему. Соблазнительная игра оказывается лишь тонким слоем, скрывающим его настоящую сущность. Это заставляет меня замереть, осознав, что он воспринимает все гораздо серьезнее, чем я думала.

— Деклан, я не собиралась ничего делать с этими фотографиями, я просто хотела… — начинаю я, но запинаюсь, чувствуя, как напряжение в воздухе сгущается.

— Мне плевать, что ты собиралась с ними делать. Дело не в этом, — резко бросает он.

На моем лице явно написан шок, когда я встречаю его взгляд в зеркале.

— Тогда почему… — начинаю я, но он перебивает меня.

— Потому что то, что ты со мной делаешь, Миа Роджерс. — Его голос звучит низко, горячо. — Ты зацепила меня с первого дня, как я увидел тебя в кампусе. Но сегодня, когда я поймал тебя за тем, что ты шпионишь за мной, узнал, что ты меня хочешь… Черт возьми.

Его пальцы проникают глубже, раздвигая мои стенки болезненно, пока его широкая грудь вдавливается в мою спину. Я вскрикиваю, смесь боли и удовольствия рвется из горла, но музыка снаружи слишком громкая, чтобы кто-то услышал. Люди либо слишком пьяны, либо слишком под кайфом, чтобы заметить, а даже если бы и услышали, никто не посмел бы вмешаться. Никто не станет заходить в комнату, где Деклан Сантори делает с женщиной все, что захочет, если им дорого их благополучие. Я это знаю.

Он хватает меня за колено и рывком раздвигает мои ноги, заставляя смотреть в зеркало, как его рука трахает мою киску. Костяшки пальцев выпирают через ткань моих трусиков. Он отпускает колено, чтобы сорвать с меня трусики, вырывая еще один вскрик, когда тонкая ткань больно трется между ягодицами.

В следующую секунду моя киска полностью обнажена перед зеркалом. Его рука снова ложится на мое колено, а в меня уже втыкаются три его пальца, растягивая меня сильнее.

Он нежен. В его желании есть что-то дикое, почти первобытное, пока он двигается во мне.

— Сколько мужчин было в тебе раньше? Сколько членов трахали эту киску?

Его движения становятся безжалостными. Мое дыхание сбивается, я пытаюсь сказать хоть что-то, но не могу. Да и не скажу ему правду. Он все равно не поверит. Кто поверит, что он второй? Я уже представляю, как он усмехнется, как издевка сорвется с его губ.

— Отвечай, или я сделаю больно, — рычит он, втягивая мочку моего уха в рот, а затем кусая ее. В это же время его костяшки со стуком ударяются о мою киску.

Его пальцы безжалостно меня трахают, растягивая так, что это далеко от комфорта, и мои глаза непроизвольно обращаются к камере.

Она стоит под таким углом, что захватывает не только меня, с раздвинутыми ногами и разорванными сетками, но и его за моей спиной. Его карго плотно облегают мощные ноги, а его рука движется быстрее, пока я, наконец, не кончаю на его пальцах, достигая оргазма, я даже не знала, что способна на такое.

Я громко стону, запрокидывая голову, мои глаза закатываются, а тело выгибается к нему навстречу. Мой первый оргазм с мужчиной накрывает меня волной.

— О, Боже, — кричу я, чувствуя его самодовольную улыбку у своего уха.

— Если бы я не знал лучше, маленькая шпионка, я бы сказал, что это твой первый оргазм, подаренный мужчиной, — бормочет он.

Если бы он только знал.

Но я не могу сказать ему правду. Не могу дать ему столько власти, даже если это убьет меня.

— Хочешь, чтобы этот член оказался в твоей киске, не ответив на мой вопрос? Тогда сначала ты должна заглотить его до самого основания.

Он резко дергает за кольцо на моем чокере, двигаясь как кобра, и отпускает меня, позволяя моему телу упасть на мягкую, теплую постель. Матрас словно обволакивает меня, пока я утопаю в нем.

Деклан расстегивает ширинку за моей спиной, и прежде чем я успеваю что-либо осознать, он освобождает ту самую «тварь», которую я пыталась сфотографировать последние недели.

Я ахнула и облизала губы, видя его так близко перед своим лицом. Он длинный, вены отчетливо проступают на всей длине, а широкая головка готова причинить урон.

Деклан медленно проводит рукой вверх-вниз по своему стояку, пока на головке не начинает блестеть предсемя.

— Когда будешь готова рассказать, прямо перед этой камерой, сколько мужиков ты пустила между ног, стукни по кровати два раза. А пока ты будешь давиться моим хуем.

С этими словами он хватает меня за нижнюю челюсть, заставляя открыть рот, и вталкивает себя глубоко в горло. Он не тратит время на медлительность, его другая рука ложится мне на затылок, фиксируя так, чтобы его член оказался у меня в глотке за считанные секунды. Я задыхаюсь и давлюсь, слезы подступают к глазам, но он не останавливается. Когда я пытаюсь сжать ноги, он берет один из кожаных ремней на кровати и хлестко ударяет меня по внутренней стороне бедра, словно плетью. Мой вскрик заглушается его членом, толкающимся мне в рот.

— Держи эту мокрую пизду открытой для камеры, — приказывает он, а моя кожа горит там, где ее задел ремень. Он складывает ремень в руке и протягивает его между моих ног. Кожаная петля скользит между мокрыми губами моей киски, задевая воспаленный бугорок.

— Сколько их было, Миа? — давит Деклан, вталкивая свой хуй еще глубже в мое горло. Наверное, перед камерой я выгляжу просто отвратительно. Его яйца сжимаются, ударяясь о мой нос, ремень становится грубее, трется о мой клитор через скользкую влагу. Долгий стон срывается с моего горла, пока я чувствую, как новый оргазм разрывает мое тело. Меня трясет, ноги широко разведены, а бедра дрожат.

Деклан рычит, как дикое животное, когда его теплая и густая сперма выстреливает мне в горло, а ремень исчезает с обнаженной, чувствительной кожи между моими ногами. Я давлюсь его спермой и едва понимаю, что происходит, когда он наклоняется ко мне, его губы закрываются вокруг моего все еще пульсирующего клитора. Он обводит его языком, прежде чем втягивает в рот, усиливая ощущение. Не давая мне передышки между вторым и третьим оргазмом, он практически занимается со мной «69».

Его бедра продолжают толкаться мне в рот, пока его язык играет с моим клитором, лаская его круговыми движениями, покусывая и втягивая, заставляя меня сорваться в следующий неизбежный, неминуемый оргазм. Слезы струятся по моему лицу, но я начинаю активно сосать его член, изо всех сил, решив сделать его удовольствие таким же невыносимым, каким он делает мое. И таким же болезненным. Я даже не пытаюсь скрывать зубы, как видела в своих "исследованиях" на PornHub и в туториалах OnlyFans, позволяя им слегка задевать его, смешивая его удовольствие с болью.

Деклан рычит, уткнувшись в мою киску, его член пульсирует глубоко в моем горле, готовясь кончить снова. Мои глаза закатываются, наслаждение вновь разливается по всему телу, и я кончаю ему прямо на его губы в тот момент, когда он заливает мне в горло второй порцией спермы. Все его тело напрягается, бедра сжимаются с двух сторон моей головы. Я чувствую, как матрас дрожит под ним, и это только усиливает мой оргазм — сама мысль о том, что это я довела его до такого состояния.

Я не могу поверить, что испытала один оргазм за другим, пока меня использовал перед камерой самый отмороженный парень из братства на кампусе — тот, о котором я мечтала месяцами. Наверное, я даже не могу быть уверенной, что он не сделает запись публичной, но сейчас мне на это плевать. Все, что я знаю, — я вот-вот потеряю сознание от того удовольствия, которое он мне доставил.

Он сваливается с меня, и спустя мгновение мы оба лежим рядом, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя.

— Черт, твою мать, Миа, — произносит он своим соблазнительным баритоном, этот мерзавец.

Это заставляет меня хотеть позволить ему выжать из меня все до боли, хоть каким-нибудь предметом, который он решит использовать в следующий раз. Эта мысль наконец-то пугает меня. Этот ублюдок настолько сломал меня, что я готова позволить ему делать с моим телом все, что он хочет. Я чувствую себя в его руках в безопасности, что, безусловно, ненормально.

Мне нужно убираться отсюда, пока все не зашло слишком далеко, пока я еще могу уйти на своих двоих, а не в виде дрожащей развалины.

Я поспешно слезаю с кровати, скидывая туфли на высоких каблуках, пока добираюсь до двери. Мне нужно двигаться быстро, как можно дальше от него, как можно быстрее. Кашляя, я наконец вырываюсь в галерею. Но не успеваю сделать и шаг, как Деклан хватает меня сзади, зацепив пальцем мой чокер, и разворачивает прямо к перилам.

Я упираюсь в них руками, но Деклан делает то же самое, прижимая своим телом меня к дереву. Он дает знак своим людям, и они начинают выгонять гостей к лестнице. Через несколько минут галерея оказывается пустой, кроме нас двоих. Деклан нагибает меня над перилами, мои груди свешиваются за край, и тогда это случается.

Его толстый член входит в меня сзади, растягивая мои стенки. Я вскрикиваю, но он тянется рукой к моей голове и засовывает палец мне в рот. Один из тех пальцев, что были внутри меня. Я чувствую на них свой вкус.

Мои груди покачиваются над толпой, развлекающейся этажом ниже, музыка гремит в ушах в том же ритме, в котором Деклан трахает мою пизду. Он хватает меня за волосы, резко откидывая мою голову назад, обжигая щеку своим языком, прежде чем наклоняется к моему уху.

— Один взгляд вверх — и они увидят тебя, маленькая шпионка. Увидят, как я превращаю тебя в свою личную шлюху.

Я что-то невнятно пробормотала, но слова застревают против его кулака, когда он засовывает теперь уже два пальца мне в горло, трахая его ими. Его толчки становятся еще глубже, мои глаза закатываются от нахлынувшего удовольствия.

Это уже второй раз, как я трахаюсь с лучшим другом Тимоти Мейера. Только в этот раз я делаю это не для того, чтобы досадить ему. Первый раз это случилось в старшей школе, на выпускном, чтобы потрепать нервы этому ублюдку, на заднем сиденье его машины. Потом — в школьном туалете, с тем же парнем. Потом — в его гостиной, пока родителей не было дома. Но ни один из тех раз не был похож на это, сейчас, с Декланом Сантори.

Стоит отметить огромную разницу в размерах между ними. Член Деклана настолько велик, что, вероятно, разорвал бы меня, если бы он предварительно не подготовил меня своими пальцами. Если бы мне кто-то сказал вчера вечером, что сегодня самый горячий мудак на кампусе будет трахать мою пизду и рот одновременно, практически удерживая меня так, чтобы мои груди свисали над толпой в качестве наказания, я бы рассмеялась ему в лицо.

Но вот оно, этот сценарий, действительно происходит.

Он трахает меня жестко, почти грубо, его бедра с глухим стуком ударяются о мои обнаженные ягодицы. Он стонет мне в ухо, пока моя пизда сжимается вокруг него.

— Блядь, Миа, — рычит он мне в ухо, его член увеличивается и пульсирует внутри меня. Хорошо, что я давно на противозачаточных, с самого первого раза, иначе у нас бы сейчас была большая проблема, потому что ни один из нас не подумал о защите от нежелательной беременности. О болезнях я не беспокоюсь, потому что Деклан славится своей одержимостью презервативами. К тому же его здоровье тщательно контролируется из-за участия в боксерской команде.

Я стону, давясь его пальцами, пока кончаю на его члене, голова кружится от вечеринки вокруг нас.

Он сдерживается, хотя я чувствую, как ему тяжело. Мое предчувствие подтверждается, когда, подождав несколько мгновений, пока моя киска успокоится вокруг его члена, убедившись, что я отдалась полностью, он вытаскивает его и разворачивает меня. Делает это, зацепив пальцами кольцо моего чокера, затем толкает меня вниз, надавливая рукой на плечо. Не успеваю опомниться, как оказываюсь на коленях перед ним, спиной к перилам.

Держа одну руку на моем чокере, другой он поглаживает свой член, не чтобы стимулировать, а скорее чтобы сдержать его. Набухшая фиолетовая головка нависает над моим лицом.

— Все, что я могу сделать, чтобы не кончить тебе на лицо прямо сейчас, маленькая шпионка, — говорит он хриплым голосом, выдающим его возбуждение. — Но ты заслуживаешь большего наказания, чем это.

Его лицо свирепо. Эти прищуренные глаза полны желания, которое он едва сдерживает.

— Скажи мне правду, Миа. Ты когда-нибудь представляла это? Ты и я, трахаемся?

Я открываю рот в ответ, все мое тело дрожит от всех тех способов, которыми он использовал меня, и жаждет еще большего. Все в этом мужчине возбуждает меня до безумия, лишая логики и здравого смысла.

Я высовываю язык, и Деклан проводит своим членом по нему, прежде чем обхватывает мой хвост рукой, наматывая его на кулак, и резко засовывает себя мне в горло. Он толкается в мой рот жестоко, упираясь одной рукой в перила, его хватка единственное, что мешает моей голове удариться о них. Мое горло сжимается, слезы наполняют глаза, что, кажется, доставляет этому ублюдку особое удовольствие. Струи спермы бьют мне в горло. Он выпускает все в него, словно это его гребанное право от рождения.

Рычание срывается с его губ, когда он резко поднимает меня за волосы, его глаза вглядываются в мои с огнем, который мог бы напугать кого угодно.

Даже меня. Но я все равно его впускаю. Хочу, чтобы он сжег меня дотла.

Не успеваю опомниться, как он наклоняется для поцелуя, его язык беспощадно исследует мой рот. Он целует меня долго и жадно, пока я не перестаю дышать, и даже тогда дает мне лишь несколько секунд, чтобы перевести дух, прежде чем снова впивается в меня. Когда он наконец упирается своим лбом в мой, его рука медленно соскальзывает с моих волос вниз по спине, словно перед нами открывается новый мир. Мир, который ведет туда, где наши раны и уязвимости раскрываются друг перед другом.

Если бы только мы осмелились пойти по этому пути.

— Ты моя, Миа Роджерс, — мурлычет он опасно, его горячее дыхание обжигает мое лицо. — Ты даже не представляешь, во что ввязалась. Ты всегда будешь моей, и я никогда, никогда, — он сжимает меня крепче на этом слове, — никогда не отпущу тебя.

Я смотрю ему в глаза несколько мгновений, завороженная. Я никогда не смела надеяться, что испытаю момент, когда этот мужчина будет смотреть на меня так. Словно я — единственная, на что стоит смотреть в этом мире.

Он отпускает меня только для того, чтобы снова поднять верхнюю часть моего корсета, закрывая грудь, и поправить юбку, вернув ее на место. Он даже слегка потягивает за подол, будто хочет сделать ее длиннее. Будто внезапно ему не хочется, чтобы другие видели меня такой. Возможно, это лучший момент, чтобы заговорить.

— Эта запись, — говорю я, пока он одевается. — Ты же оставишь ее при себе, верно?

— Конечно, — отвечает он.

Я не уверена, что верю ему.

Он достает ключ и запирает дверь за нами, затем обвивает рукой мою шею и ведет меня вниз по лестнице, прямо в гущу бурлящей вечеринки. Я иду с ним, сначала не понимая, что он задумал, пока люди не начинают расступаться перед нами. Большинство из них пьяны, обдолбаны или раскраснелись от всего того секса, который они успели получить, но, похоже, их резко отрезвляет осознание, что Деклан Сантори идет среди них с девушкой.

Его никогда не видели с кем-то раньше. Я это точно знаю. Он трахал множество девушек — черт, я слышала, что на него даже очередь есть — но он никогда не воспринимал никого всерьез. Все, что можно от него получить, — это его имя в своем списке любовников, и не больше. Возможно, поэтому так много девушек смотрят на меня убийственными глазами, с размазанной тушью и помадой на лицах после всех членов, которые они успели обслужить.

Эти вечеринки братства чаще всего заканчиваются оргиями, и они все это знали, как только переступили порог. Никто никогда не уходил с этих вечеринок с парнем, не с тех пор, как культура случайных связей взлетела до небес. И я чертовски уверена, что это не то, что происходит между Декланом и мной. Это не тот посыл, который он хочет донести, но все же. Это больше, чем любой из парней братства когда-либо делал для девушки, не говоря уже о нем — самом популярном и самом опасном из всех.

Бас пробивает мои уши, люди вываливаются из гостиной на веранду и передний газон, пока Деклан демонстрирует меня всем, кто попадается нам на пути, ведя через толпу к гаражу, где его внедорожник уже ждет.

Деклан Сантори — единственный сын владельца огромного трастового фонда и его жены-наследницы, так что я не должна удивляться, видя этот гладкий черный драгоценный камень, на котором он ездит. Машина оживает, ее рев проникает в меня вибрацией. Я хочу сказать что-нибудь остроумное, чтобы показать, что у меня все еще есть характер, например, назвать его избалованным выскочкой или что-то в этом духе, но его взгляд останавливается на моих ногах. На синяке, оставленном ударом его кожаного ремня на моем бедре, под порванными сетчатыми чулками. Это напоминает мне, как я выгляжу. Горечь собирается во рту, когда я осознаю, что он делал, демонстрируя меня всем на вечеринке.

Когда машина мчится по дороге, мокрый асфальт блестит в свете фар, я больше не могу сдерживаться.

— Теперь все знают, что я твоя шлюха, — говорю я сквозь зубы. Я показываю на себя, сидя в кожаном кресле, сверху вниз. — Размазанная косметика, чокер, порванные сетчатые чулки. — Я замолкаю только для того, чтобы проглотить горькую правду, словно кусок лимона. — Все могли видеть, как ты использовал меня, и именно этого ты добивался.

Он бросает на меня взгляд, уголок этих прекрасных губ изгибается в лукавой усмешке, там, где еще в начале вечера была его обаятельная улыбка.

— Ты отличный наблюдатель.

Мои губы сжимаются в тонкую линию, чтобы я не закричала от отчаяния. На миг я действительно надеялась, как полная идиотка, что между нами что-то есть. В тот момент, когда наши лбы соприкоснулись и замерли друг против друга, мне показалось, что это было что-то особенное. Я фыркаю про себя. Заблуждающаяся дура. Голова кружится, пока я перевариваю то, что, кажется, стало первым большим жизненным уроком. И все станет еще хуже, намного хуже, если я останусь рядом с ним.

Он излучает такую опасность, сидя рядом со мной за рулем. Белая рубашка облегает жесткие мышцы, руки, которые могли бы одним ударом вырубить человека, уверенно держат руль. Я решаю пока не плеваться ядом в его лицо. Но я это сделаю. Этот мужчина рано или поздно разобьет мне сердце, и единственное оружие, которое у меня есть, — разбить его первой. Если, конечно, понятие «расстаться» вообще применимо к тому, что между нами… «Есть». Он дал ясно понять, что хочет сделать это надолго, но я не могу согласиться на это, не потеряв при этом свое сердце.

Так что я решаю положить этому конец, пока все не зашло слишком далеко.

Наконец, он останавливается у тротуара перед моим общежитием. Я глубоко вздыхаю, глядя на разбросанные огоньки в окнах, которые еще горят. Теперь больше людей увидят, как я выхожу из его машины, выглядя так, как сейчас, и сразу поймут, что произошло. Ему не нужно распространять эту запись, чтобы донести правду — и этого будет достаточно.

— Думаю, на этом стоит остановиться, — говорю я, и мой голос предательски дрожит.

Он не отвечает, но его энергия заполняет пространство, словно тень демона. Я чувствую, как его гнев пронизывает все вокруг, словно разряды в квантовом поле между нами. Я смотрю в тонированное окно, по которому начинают стучать первые капли дождя. Боже, я так отчаянно хочу избежать его взгляда. Сохранить ровное дыхание — уже подвиг, не говоря о том, чтобы удержать себя от того чтобы развалиться на части.

Только через несколько секунд я осознаю свою ошибку: если я выйду из его машины, не объяснив, что имею в виду, он завтра продолжит вести себя так, словно владеет мной, потому что я не была достаточно ясна сегодня. Он не станет уточнять, что я имела в виду, так что мне придется продолжить.

— Сегодня вечером было… — Я не могу сказать «здорово», потому что это прозвучит глупо. Это было гораздо больше, чем просто «здорово». — Ну, скажем так, это было что-то, чего я никогда не забуду. Но я не думаю, что мы должны продолжать. Ты донес свою мысль, ты наказал меня за то, что я сделала фотографии, где ты голый, без твоего разрешения. Теперь у тебя практически моя жизнь в руках благодаря этой записи. Мы квиты, давай остановимся на этом.

Он хватает меня за челюсть и разворачивает мое лицо так, чтобы я встретила его взгляд. Эти узкие, завораживающие глаза пронизывают меня насквозь, будто он собирается сожрать меня заживо. Спустя секунду появляется его соблазнительная улыбка, уголки губ поднимаются, тех самых губ, которые были на моей киске меньше часа назад. Черт, я буквально таю.

— Сегодня ты испытала свои первые оргазмы, Миа. Много, один за другим. Тебе понравилось кончать на мои пальцы, в мой рот, на мой член. — Его хватка на моей челюсти становится сильнее, не болезненной, но требовательной, а его глаза опускаются к моим губам. Его большой палец нежно скользит по ним. — Если ты думаешь, что я когда-либо позволю другому мужчине тронуть этот рот, — его другая рука резко прорывается между моих сжатых бедер, с силой обхватывая мою киску, резко контрастируя с мягкостью, с которой он касается моих губ, или с его бархатным тоном, пока он продолжает: — или войти в эту киску, ты заблуждаешься. — Он облизывает свои губы, его глаза горят.

Я дрожу на сиденье, и не от нервов, которые он вызывает, а от удовольствия, которое все это вызывает в моем теле. Он наклоняется и целует меня в губы нежно, рыча, будто изо всех сил старается сдержаться и не сорваться, как это было в братском доме. Его рука движется между моих ног, лаская мой сверхчувствительный бугорок под юбкой, теперь, когда моих трусиков больше нет.

— Я хочу, чтобы ты шла до общежития с пиздой, мокрой от твоей собственной спермы, — шепчет он у моей шеи, спускаясь, чтобы поцеловать ее, посасывая, пока его пальцы проникают в мою нежную киску, снова трахая меня.

Он не проявляет нежности, мое тело дергается на сиденье, пока он жестко трахает меня — мощный ублюдок берет девушку в своей машине, подчиняя ее своей воле. Только удовольствие получает не он от меня, а я от него. Мои колени поднимаются, ягодицы скользят по кожаному сиденью, пока я беззастенчиво делаю свою киску полностью доступной для него. Без всякого стыда. В итоге я держу свои колени у груди, тяжело дышу и полностью раскрываюсь для него.

Наконец, я понимаю, почему мне всегда было так сложно кончить, даже когда я мастурбировала. Я не понимала собственных желаний. Меня безумно заводит, когда меня используют вот так, и я кончаю так, словно завтра не наступит, на карающей руке чемпиона кампуса. Пока я теряю контроль, его губы и зубы оставляют синяки на нежной коже моей шеи.

Он продолжает грубо обращаться со мной еще несколько минут после того, как я буквально растаяла на кожаном сиденье, мои веки тяжелеют, тело становится слабым и дрожащим. После такой жесткой ночи удовольствий я определенно вырублюсь, как только окажусь наверху. Деклан медленно вынимает свои пальцы из меня и вытирает их о мое лицо, глядя на меня сверху вниз. Он прижимает что-то твердое к задней части моего бедра, и я осознаю, что он сам еще не закончил.

Он вытаскивает свой член, и я ожидаю, что он засунет его мне в рот. Ему, похоже, нравится трахать меня глубоко в горло. Я даже приоткрываю свои покрасневшие губы, готовая принять его, но вместо этого он встаёт на колени: одной упирается в моё сиденье между моих ног, другой — в консоль между нами, и начинает дрочить на меня. Через несколько секунд струи спермы обрушиваются на мое лицо и грудь, заставляя меня вздрогнуть и зажмурить глаза.

Он наклоняется к моему лицу и резко дергает меня за волосы.

— В следующий раз, когда мы встретимся, первое, что я сделаю, — это шлепну этим членом тебя по лицу, — обещает он темным, угрожающим голосом. — И не сомневайся, скоро я заберу твою задницу тоже. Я буду использовать ее так, будто она принадлежит мне, и это будет больно. Но обещаю, ты кончишь так сильно, как никогда раньше.

С этими словами он открывает дверь машины и практически выбрасывает меня наружу. Я спотыкаюсь, пытаясь найти равновесие. Только когда прохладные капли дождя падают мне на спину и лицо, смешиваясь с его спермой, я осознаю, как сильно горит моя кожа.

— Эй, маленькая шпионка. — Обхватив себя руками от холода, я оборачиваюсь к нему. Он опускает стекло со стороны пассажирского сиденья, ухмыляясь так, что это ломает меня изнутри. Однажды он станет отличным хищником в зале заседаний. — Можешь смело оставить те голые фотки меня на своем телефоне. Ну, если понадобится материал, чтобы развлечься, пока мы снова не встретимся.

Он смеется, заставляя меня вспыхнуть от унижения, но не уезжает.

Я отворачиваюсь и иду к общежитию, словно использованная проститутка, мокрая, дрожащая и болезненно чувствительная, пока его смех эхом раздается за моей спиной. Только когда я оказываюсь внутри, и тяжелая дверь общежития захлопывается, я слышу визг его шин, а его черный внедорожник исчезает в ночи.