Мисс Петтигрю живет одним днем

Глава 11 20:28–00:16

В течение минуты в комнате было тихо. Мисс Лафосс молча стояла у огня. Потом она слегка встряхнулась. Мисс Петтигрю вынырнула из пучины беспамятства.

— Ну, — сказала мисс Лафосс, чей жизнерадостный характер никогда не позволял ей долго предаваться унынию. — Не знаю, как у вас, но у меня волнение любого рода чрезвычайно стимулирует аппетит. Что вы думаете об ужине? Это немного не соответствует моему расписанию, но у нас еще уйма времени. Я закажу что-нибудь. Нам следует подкрепить наши силы.

Она не стала слушать протесты мисс Петтигрю, уверяющей, что не сможет проглотить и куска хлеба, и потянулась к телефону. Совесть мисс Петтигрю была смущена размышлениями о стоимости ужина. Она и так достаточно обременила свою новую подругу.

— Ерунда, — заявила мисс Лафосс, — аппетит вернется, как только перед вами поставят тарелку.

И оказалась совершенно права. Когда ужин доставили, мисс Петтигрю обнаружила, что ужасно проголодалась. Ни один человек, выросший на унылой череде безвкусных рагу, постных фаршей, жестких ростбифов, которые на протяжении всей жизни составляли рацион мисс Петтигрю, не остался бы равнодушным к пище богов, которая подавалась на стол мисс Лафосс.

Но хотя ужин был достаточно вкусным, чтобы поглотить ее внимание без остатка, мисс Петтигрю не отвлекалась от своей основной цели. Так или иначе мисс Лафосс следовало убедить отказаться от Ника и выйти замуж за Майкла. Сражение продолжалось над супом, рыбой, жарким и десертом, мисс Петтигрю шла в наступление, мисс Лафосс держала оборону. Наконец мисс Лафосс прибегла к хитрости. Не в силах сопротивляться натиску суровой логики мисс Петтигрю, она ловко перевела разговор на другую тему. С большим коварством она начала рассказывать мисс Петтигрю некоторые весьма цветистые анекдоты из ее полной приключений карьеры, а та, придя в восторг от изнанки артистической жизни, моментально отвлеклась от своей великой миссии. Впрочем, ненадолго. Через несколько минут тяжелая артиллерия снова была готова к обстрелу первоначальной цели.

Время бежало приятно и незаметно, и когда мисс Петтигрю уже начала замечать, что сопротивление мисс Лафосс слабеет, та посмотрела на часы и вскочила на ноги с тревожным криком.

— О, Боже! Посмотрите на время. Надо срочно переодеваться. Уже одиннадцать, а я обещала быть к двенадцати.

Она бросилась в спальню, но мисс Петтигрю не собиралась упускать время, пока они еще были одни, и готовилась изложить подруге еще несколько аргументов.

— Можно мне посмотреть? — строго спросила она?

Мисс Лафосс отказалась от попытки к бегству.

— Конечно, — безропотно согласилась она. — Ведь я публичная персона.

Мисс Петтигрю удобно расположилась в кресле рядом с туалетным столиком мисс Лафосс. Мисс Лафосс больше не возражала мисс Петтигрю. Обряд вечернего переодевания требовал сосредоточенности.

Она сняла платье, прошла в ванную, затем вернулась в спальню. Она выбрала вечерний наряд и весело улыбнулась мисс Петтигрю. Хорошее настроение снова вернулось к ней. Она села перед зеркалом.

— Я часто думаю, — весело сказала она, — что это самая ответственная часть дня.

Мисс Петтигрю, соблазненная беспомощным положением подруги, решила не откладывать своих увещеваний.

— Могу я сказать кое-что? — попросила она.

— О, Гвиневра, — сказала мисс Лафосс, — Вы заставляете меня чувствовать себя просто неблагодарной свиньей.

— Меня это не беспокоит, — возразила мисс Петтигрю строго и мужественно, — Я должна высказать свое мнение. В глубине сердца вы знаете, что Ник никогда не останется верен вам. Однажды вы обязательно состаритесь. И тогда он перестанет смотреть на вас. Даже когда ему будет пятьдесят, он все равно будет глазеть на молоденьких девушек.

Мисс Лафосс вздохнула.

— О, Боже! Эта мысль меня удручает.

— Почему бы не рискнуть, — спросила мисс Петтигрю, — и не выйти замуж за Майкла? Знаете, — коварно добавила она, выбрасывая на ветер последние лохмотья чести и добродетели, — если это не сработает, вы всегда сможете вернуться к Нику. Вы ведь все равно не собираетесь выходить за Ника.

— О, Гвиневра! — с усмешкой сказала мисс Лафосс.

— Я знаю, — виновато вспыхнула мисс Петтигрю.

— Вы коварная искусительница, — обвинила мисс Лафосс. — Вы прекрасно знаете, что я бы не решилась. Он бы избил меня, как боксерскую грушу.

— Моя дорогая! — возразила мисс Петтигрю. — Вы не… преувеличиваете?

— Я не хотела бы делать ставку на Майкла, — сказала мисс Лафосс.

— Но в его пользу есть так много доводов, — продолжала соблазнять мисс Петтигрю. — Представьте, что Ника не существует. Тогда бы вы вышли за Майкла?

— Ах! — мрачно сказала мисс Лафосс. — Не уверена.

— Но почему? — удивилась мисс Петтигрю. — Он такой симпатичный. Кажется, у него есть деньги. Он любит вас. Что не так?

— Он совсем не респектабельный, — сказала мисс Лафосс. — Ничто не сможет сделать Майкла респектабельным. Женщина может флиртовать с кем угодно, но замужество дело очень серьезное. Здесь нужно быть очень осторожной. Надо думать… о следующих поколениях.

— О! — ахнула мисс Петтигрю, совершенно потрясенная, этот аргумент выбил ее из колеи.

— Вот именно, — сказала мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю мгновенно сложила оружие. Она поднялась с кресла и всплеснула руками. Ее лицо приняло виноватое и умоляющее выражение.

— Я была дерзка, — сказала она. — Нетерпелива, груба. Вы поставили меня на место. Но я все-таки должна сказать. Вы мне очень нравитесь. Я не вижу, что ждет вас в будущем. Эта жизнь, которую вы ведете, чем она закончится? Пожалуйста, пожалуйста, выходите за Майкла.

— Дорогая моя, — улыбнулась мисс Лафосс, — вы надеетесь наставить меня на путь добродетели?

— Если бы я только могла.

— Разве это так важно?

— На самом деле, это действительно так, — начала мисс Петтигрю.

Затем она замолчала. Ей еще не было пятидесяти, но когда-нибудь она обязательно станет одинокой старой женщиной без дома, без мужа, детей и друзей. Вся ее спартанская жизнь была прожита в целомудрии и добродетели. Следовательно, у нее не будет ни дома, ни воспоминаний. Мисс Лафосс тоже когда-нибудь доживет до пятидесяти лет. Предположим, она придет к этому рубежу с равным итогом, так же без дома и друзей. Что тогда? Сколько радости принесут ей ее воспоминания?

— Нет, — сказала мисс Петтигрю. — Я не знаю, будет ли это лучшим выходом.

— О, моя дорогая, — тихо произнесла мисс Лафосс.

Мисс Петтигрю подняла голову. С прерывающимся дыханием она взволнованно заговорила:

— Я никогда никого не любила. Я хочу знать, что это такое. Я всегда хотела это узнать. Есть сотни таких же как я, которые тоже хотят знать. Стоит ли?

— Да, — ответила мисс Лафосс. — Для меня, да.

Мисс Петтигрю села.

— Я старше вас, — сказала она, — и глупее. У меня нет ни вашей красоты ни вашего ума. Я советую вам выйти замуж не ради добродетели или из обычая, но только исходя из собственного жизненного опыта. У меня нет ни друзей, ни денег, ни семьи. Я хочу спасти вас от подобной участи.

— О, моя дорогая, — снова повторила мисс Лафосс.

— Пока он добр к вам, это все, что имеет значение, — сказала мисс Петтигрю. — Я знала немало хороших людей, но никто из них не хотел жениться на мне.

— О, Гвиневра, — вздохнула мисс Лафосс.

— Тот первый молодой человек совсем неплох, — продолжала мисс Петтигрю. — Но я не советовала бы вам выходить за него. Я не хочу спешить с выводами, но я думаю, что он немного еврей. Он выглядит не совсем англичанином. И я уверена, когда дело доходит до брака, безопаснее придерживаться своего племени.

— Конечно, — скромно согласилась мисс Лафосс.

— А Ник, ну, Ник не сделает вас счастливой надолго. Думаю, вы и сами это знаете. Но Майкл, ах, Майкл! — сказала мисс Петтигрю с сияющим лицом. — Я не буду много говорить, потому что уже достаточно сказано, но я в жизни не встречала молодого человека, который бы понравился мне больше. И он англичанин до мозга костей.

— В самом деле, — заметила мисс Лафосс, — Майкл покорил вас с первого взгляда.

— Да, — просто сказала мисс Петтигрю.

— О, дорогая! — ответила мисс Лафосс.

Не в силах больше сдерживаться, она наклонилась вперед и послала мисс Петтигрю воздушный поцелуй.

— Я подумаю над этим, обещаю.

Мисс Петтигрю чувствовала себя ослабевшей после такого выброса нервной энергии.

— О, Боже! Надеюсь, вы не сердитесь на меня за такую откровенность? Мне просто необходимо было выговориться.

— Сержусь! — поразилась мисс Лафосс. — Я? Разве я не говорила вам, что у меня не было матери. Никто никогда не утруждался хоть раз прочитать мне нотацию. Это было прекрасно. Я не отказалась бы от нее ни за что на свете.

Она снова повернулась к туалетному столику. Мисс Петтигрю с большим интересом следила за ее манипуляциями. Она покачала головой.

— Моя дорогая, — осторожно заметила она, — не слишком ли много макияжа для леди?

— Однажды я вела себя как леди, — сказал мисс Лафосс. — Конечно, выйти замуж за дворянина непростое дело. Вы даже не представляете. Он был джентльменом. И должен был стать баронетом, когда его старик умрет. Или чем-то вроде того, я вечно путаюсь в этих титулах. Так что я вела себя с изысканным тактом. Мне пришлось отказаться от помады: он очень любил целоваться. Помада, видите ли, оставляет следы, а старый баронет имел отличное зрение и крепкие моральные устои.

Мисс Петтигрю вспомнила о своих правилах житейской мудрости, которые напрочь отвергали помаду.

— Ну, я и вела себя как леди, — продолжала мисс Лафосс. — Не пользоваться помадой, не показывать ноги. Понимаете? Улыбаться, не разжимая рта, держать дистанцию. Я ни разу не позволила себе отступить от правил! И что же? Через неделю я увидела его с какой-то раскрашенной похотливой сукой в помаде от уха до уха и в платье выше колен.

— Моя дорогая, — в смущении пробормотала мисс Петтигрю. — Я хочу сказать, ну, вы же можете использовать другие выражения.

— Хуже, чем «похотливая»? Научите меня. Я с удовольствием буду их использовать.

— Нет, нет, — ответила мисс Петтигрю, краснея. — Э-э… «сука».

— Ну, хорошо. Не сука. Беспородная сука.

Мисс Петтигрю предпочла не настаивать на формулировках. Она все еще чувствовала себя сбитой с толку. История мисс Лафосс была рассказана несколько сумбурно, некоторые моменты были вовсе не ясны, и мисс Петтигрю очень хотелось выяснить судьбу лорда, не любившего помаду.

— Так что же произошло с лордом?

— Он женился на той шавке с помадой и ногами, — просто сказала мисс Лафосс, — когда старик умер. А я усвоила урок.

Она задумчиво накрасила губы. Мисс Петтигрю глубокомысленно кивнула.

— Понимаю, — сказала она, — надо собрать как можно больше информации о будущем муже. Мое невежество поистине ужасно.

— Вы научитесь, — успокоила ее мисс Лафосс.

— Я готова учиться, — безнадежно произнесла мисс Петтигрю, — но дни моих завоеваний давно в прошлом.

— Никогда не говорите «никогда», — сказала мисс Лафосс.

Она в последний раз провела пуховкой по щеке.

— Готово. Все. Теперь вы, Гвиневра. Ваша очередь. Удалите старый макияж.

Мисс Петтигрю поспешила в ванную и вернулась с сияющей, как у школьницы, кожей. Мисс Лафосс приготовила инструменты для удаления блеска. Мисс Петтигрю заняла свое место перед зеркалом.

Ее взгляд уже отметил беспорядок в ее внешности. Волны, созданные умелыми руками мисс Дюбарри, съехали на правое ухо, платье немного помялось. Лицо мисс Петтигрю было бледно, как у привидения. Легкая аура «шика» исчезла без следа. Серьги безжизненно повисли над плечами.

— Ай, ай, Гвиневра, — заметила мисс Лафосс. — Вы разваливаетесь.

Она начала быстро работать, чтобы восстановить мисс Петтигрю № 2 из руин мисс Петтигрю № 1.

— Ничего не поможет, — безропотно сказала мисс Петтигрю. — Я снова стану прежней. Я всегда была невзрачной, такой и останусь.

— Ерунда, — строго возразила мисс Лафосс. — В вас всего лишь говорит комплекс неполноценности. Если вы могли хорошо выглядеть один раз, вы сможете так выглядеть всегда. Просто немного практики.

— У меня никогда ее не будет.

— Не будьте пессимисткой.

— Нельзя превратить свиное ухо в шелковый кошелек.

— Зато мы умеем делать белую бумагу из старых тряпок.

— Есть девушки, от которых глаз не оторвать, а есть такие, которых никто не замечает, — выложила мисс Петтигрю козырной аргумент. — Я принадлежу ко второму типу.

— Чистая ерунда, — сказала мисс Лафосс. — Просто не забывайте выпрямлять спину. Плечи назад, живот втянуть. В этом весь секрет. Если вы не будете сутулиться, любая одежда всегда будет отлично сидеть на вас.

Она завершила манипуляции с лицом мисс Петтигрю. Прочно и надежно закрепила прическу и приколола алую розу к плечу мисс Петтигрю. Мисс Петтигрю лучезарно улыбнулась своему отражению.

— Впервые в жизни я наслаждаюсь своим видом.

Она снова надела заимствованную шубу. Мисс Лафосс появилась в великолепном вечернем манто с белоснежным песцом на воротнике. Она поспешно собрала платок, перчатки и сумочку.

— Боже мой, страшно подумать, как мы опаздываем!

С неожиданным проворством она устремилась к двери. Мисс Петтигрю припустила за ней бодрой рысью. Голос ее совести отчаянно трубил ей в оба уха, но мисс Петтигрю оставалась решительно глуха к его призывам. Вся королевская конница, вся королевская рать не могли лишить ее последней радости этого дня. Она, как щитом, прикрылась этим оправданием. События дня разворачивались с такой стремительность, что порой ей казалось: она действует не совсем по своей воле. Мисс Петтигрю находилась в состоянии психического аффекта и под воздействием многочисленных аберраций,[11] и это ее вполне устраивало.

С сияющими глазами, прерывающимся дыханием, легким естественным румянцем, дополняющим эффект искусного макияжа, она резво следовала за мисс Лафосс. Ее ждало Главное Приключение дня — настоящий ночной клуб. Само это слово возбуждало ее, наполняло безудержным волнением. Что бы сказала ее дорогая матушка, если бы жизнь внезапно вернулась в ее тело? В какие глубины разврата стремилась ее дочь? Чего должна была опасаться мисс Петтигрю. Да ничего! Свободно и радостно она признавала свершившийся факт. Она отправлялась в ночное заведения. Она собиралась уйти в загул. Ей пришелся по вкусу коктейль Тони. Она была одета, накрашена и собиралась повеселиться за всю свою прошлую монотонную жизнь. Она наслаждалась каждой минутой этого чудесного дня, и ни одна проповедь не могла сбить ее с курса. Она была рождена для безбрежных просторов, глубоких вод и безудержных авантюр.

Почти бегом она спустилась по лестнице вслед за мисс Лафосс, не отставая от нее ни на шаг. В ответ на свисток швейцара взвизгнуло тормозами такси. Мисс Лафосс повернулась к водителю, но мисс Петтигрю опередила ее. Лучезарно улыбаясь, она надменно произнесла:

— «Алый Павлин», и как можно быстрее.

Она сели в салон автомобиля и с ревом помчались вдоль ярко освещенных улиц. Мисс Петтигрю выпрямилась и блестящими глазами жадно смотрела в окно с доверху поднятым стеклом. Мокрые от ноябрьского дождя улицы больше не казались ей тоскливыми. Сказочные огни освещали здания. Волшебные рога настойчиво гудели со всех сторон. Разноцветные блики яркими искрами расцветили черные тротуары.

Волшебный Авалон^{1} дышал, гудел, пульсировал вокруг, полный яростной жизни. Рыцари в шелковых цилиндрах и дамы в вечерних платьях со счастливыми лицами спешили навстречу музыке и свету. Мисс Петтигрю спешила вслед за ними, хотя гораздо с большими удобствами: на автомобиле, а не на своих двоих. Какая разница, что она не одна из них? Ей довелось на один день попасть в сказку, дышать амброзией и жить полной жизнью.

Рядом с ней сидела ее подруга, мисс Лафосс, тонкая, изящная, изысканная до последнего завитка в прическе. Она, мисс Петтигрю, скучная и ничтожная старая дева, безработная неудачница, ехала вместе с ней в ночной клуб: великолепно одетая, как лучшие из этих женщин, бесстыдно накрашенная, как худшие из них.

«О! — блаженно думала мисс Петтигрю. — Я хотела бы умереть сегодня ночью, прежде чем проснусь».

Она прибыли.