Глава 4 12:52–13:17

Как только дверь за Ником закрылась, напряжение исчезло. Словно они вышли из тумана в яркий солнечный свет. Мисс Петтигрю глубоко вздохнула. Ее ноги подкашивались. Она чувствовала слабость и опустошение. Она подошла к стулу и села. Внезапно она заплакала.

Мисс Лафосс стояла, глядя в закрытую дверь. Ник ушел. И она его отпустила, даже не зная, почему. Она была дурой. Она никогда, никогда так сильно не хотела его, как сейчас, когда он ушел. Она готова была бежать за ним. Слезы мисс Петтигрю заставили ее обернуться. Новая тревога вынудила ее забыть обо всем.

— Не плачьте. Не плачьте, прошу вас.

Мисс Петигрю казалась полностью раздавленной под грузом всех этих ужасных вещей, которые она совершила: лжи, которую она произнесла, вина, которое она выпила, бранных слов, которыми она осквернила свой рот.

— Я никогда в жизни раньше не ругалась, — всхлипывала мисс Петтигрю.

— Нет? — удивилась мисс Лафосс.

— Никогда. Даже в мыслях. Наш викарий однажды сказал, что ругаться про себя так же плохо, и даже трусливее, чем ругаться вслух.

— Вот это мужчина! — восхитилась мисс Лафосс.

— Да, он был такой неистовый, — согласилась мисс Петтигрю.

— Но я не слышала, чтобы вы ругались, — утешила ее мисс Лафосс.

— Должно быть, вы были слишком расстроены. Я сказала: «проклятье» и «черт» и послала его… туда.

— О! — сказала мисс Лафосс с ободряющей улыбкой. — Это вовсе не бранные слова. Это просто такие обороты речи. Уверяю вас, мода на слова меняется так же, как и на все остальное. Я думаю, что сейчас они уже вышли из категории греха. Вот что вам действительно нужно, так это еще глоточек хереса.

Она подошла к подносу и опустошила бутылку шерри. Она вернулась с почти полным стаканом.

— Вот, пейте. Это всего лишь херес. Я помню какие напитки вы пьете при свете дня.

Мисс Петтигрю подняла глаза. Ее слезы начали высыхать, а лицо приняло удивленное и радостное выражение.

— О! — ахнула она. — Я справилась. У меня получилось.

— О, бэби! — сказала мисс Лафосс с благоговением. — У вас все замечательно получилось.

Глаза мисс Петтигрю просияли сквозь слезы. Сейчас она выглядела трепетной, смущенной, неуверенной.

— Кажется, да. Я спасла ситуацию.

— Одну секунду, — заторопилась мисс Лафосс. — Пейте херес и расскажите мне, как вы догадались насчет сигар.

Мисс Петтигрю отказалась.

— Нет, спасибо, моя дорогая. Я уже пила дважды и достаточно изображала из себя пьяницу. Мудрая женщина не должна забывать о пределах своих возможностей. Я никогда до сих пор не имела дела с алкоголем и не собираюсь начинать теперь.

— Вы уверены, что с вами все в порядке.

— Вполне.

Мисс Лафосс залпом проглотила херес и села.

— О, быстрее, — умоляла она, — пожалуйста, быстрее. Я не могу ждать, так хочу все услышать. Как… Вы… Это… Сделали? Я совсем забыла о кухне. Я никогда не думаю о кухне. Я там почти не бываю. Ужасная беспечность. Я с самого рождения такая невнимательная. Зато вы были изумительны.

Мисс Петтигрю поспешила отказаться от похвалы.

— На самом деле, — искренне призналась она, — все было очень просто. Ничего сверхъестественного. Пожалуйста, не считайте меня умной, а то будете потом разочарованы. Я обнаружила пачку, когда убирала спальню, и подумала, что моя сумка будет для сигар самым безопасным местом. Когда Ник нашел окурок и разозлился, я просто вспомнила, а остальное произошло само собой. Честное слово, в этом не было ничего особенного.

— Ничего особенного! — повторила мисс Лафосс. — Ничего особенного. Это было блестяще, изумительно. Лучшая актерская игра, которую я видела за последние пять лет.

— О, нет! Совсем не так. Я просто копировала.

— Копировала?

— Это была миссис Бруммеган.

— Миссис Бруммеган?

— Моя покойная работодательница. Простите, что плохо говорю о покойнице, но она была ужасной женщиной.

— Но я не совсем понимаю, — пробормотала мисс Лафосс, совсем сбитая с толку.

— Я работала на нее два года, — просто сказала мисс Петтигрю. — Мне пришлось. Я общалась с ней достаточно близко, чтобы изучить ее личность. И сегодня я сделала все возможное, чтобы как можно точнее подражать ей.

Тем не менее мисс Лафосс не собиралась умерять свои восторги. Ее глаза сияли.

— О! — выдохнула она. — Какая мимика. Вы прирожденный имитатор. Боже! Какой темперамент! Вас было не узнать. Вы были великолепны.

— О, нет, — смущенно запротестовала мисс Петтигрю, радуясь, как ребенок.

— Вы никогда не думали о смене профессии?

— Профессии?

— Да, о сцене.

— О сцене? — ахнула мисс Петтигрю. — Я?

— Там страшная нехватка хороших характерных актрис, — убежденно сказала мисс Лафосс. — Знаете, как это бывает. Те, кто начинает карьеру в молодости, со временем набираются опыта и уже не соглашаются на второстепенные роли. Они терпеть не могут, когда стареющие мальчики говорят: «Ей-Богу, я помню ее с детства. Видели бы вы, мой мальчик, как хороша она была в „Поцелуй меня, папа“». Их просто плющит от этого. Они желают всю жизнь оставаться молодыми и играть главные роли. Я не могу винить их, я сама такая.

— Вы выступаете на сцене? — удивление мисс Петтигрю было тактично замаскировано сомнением в собственных актерских способностях.

— Да, — подтвердила мисс Лафосс, — но сейчас я отдыхаю. Работаю больше для поддержки формы. Я не хочу подписывать контракты хуже предыдущих, а Фил готов был занять меня в «Остром перце». Так что пока я не размениваюсь на мелочи и пою в «Алом Павлине».

— Очень странное название, — пробормотала мисс Петтигрю. — «Алый Павлин»?

— Да, странное, — согласилась мисс Лафосс. — Но оно запоминающееся, не находите? У Ника есть партнер по имени Тедди Шольц. У Ника несколько разнузданное воображение, и он хотел назвать его «Алой Блудницей», а у Тедди с воображением совсем никак, и он предложил «Зеленого Павлина». Они не знали, что выбрать и решили довериться картам, но Чарли Хартбридж подсунул им фальшивую колоду, и раздал обоим по тузу пик. Никто из них не хотел уступать, поэтому в конце концов пришлось согласиться на компромисс и назвать клуб «Алым Павлином».

— Как страшно интересно, — вздохнула мисс Петтигрю. — Я хочу сказать, как интересно знать подноготную историю. Я всегда видела эти вещи только со стороны.

— Да, — согласилась мисс Лафосс. — Вокруг Ника происходит много интересных вещей.

При упоминании о Нике мисс Лафосс смутилась. Она встала и, полуобернувшись лицом к мисс Петтигрю, стала водить пальцем по резному орнаменту на каминной полке. Ее лицо выглядело затуманенным и немного несчастным.

— Вот видите, как это происходит, — произнесла мисс Лафосс приглушенным голосом, — он просто берет все, что захочет…

— Да, — согласилась мисс Петтигрю.

— Бывают такие мужчины.

— Несомненно.

— Это невозможно объяснить.

— Он не принимает отказов.

— Да, ему невозможно отказать.

— Будучи женщиной, — сказала мисс Петтигрю, — я не могу не посочувствовать вам.

Мисс Лафосс оперлась локтем о каминную полку и опустила лоб на ладонь. В ее голосе звучала безнадежность.

— Он плохой человек, я знаю это и хочу порвать с ним. Пока его не было три недели, я была решительно настроена, и хотела закончить наши отношения, когда он вернется. Я даже просила вас помочь мне сохранить твердость духа. Но вы сами видели, какой он. Как только он вошел, я сразу растаяла. Если бы не вы, я бы согласилась на сегодняшний вечер. Завтра он спросит меня опять, и вас уже не будет рядом.

Мисс Петтигрю ясно видела корень зла и почувствовала необходимость решительно вмешаться. В порыве вдохновения она смело приступила к решению проблемы.

— Присядьте, — сказала мисс Петтигрю. — Оглядываясь назад, я не понимаю, почему поступила подобным образом. Я действовала совершенно автоматически. Я даже не успела ничего подумать. У него очень… очень опасное обаяние. Вам было страшно. Я тоже испугалась. Но надо было что-то сделать, и я решила действовать. Я вела себя очень глупо. Лучше бы он узнал о Филе, пусть бы он обрушил на Фила свой гнев, но вы бы благополучно расстались. Я не понимаю, почему я упустила эту возможность.

— Но я рада, что вы так поступили, — вздохнула мисс Лафосс.

— Присядьте.

Мисс Лафосс села.

— Нам надо обсудить ситуацию, — сказала мисс Петтигрю.

— Наверное, надо.

— Если не возражаете, — предложила мисс Петтигрю, — я начну первая.

— Вовсе нет, — сказала мисс Лафосс. — Пожалуйста, говорите.

— Вы жалеете себя, — обвинила ее мисс Петтигрю. — Вы думаете, что оказались в большой беде, полюбив человека, которого любить ни в коем случае нельзя. Вы думаете, что это несправедливо и беспокоитесь, что он сломает вам жизнь. Вот почему вы жалеете себя.

— Именно так, — честно призналась мисс Лафосс.

— В моей жизни, — сказала мисс Петтигрю, — было очень много неприятных вещей. Надеюсь, с вами ничего подобного не случится. Я думаю, что этого не произойдет, потому что вы не такая трусиха, как я. Но есть одна вещь, которая может оказаться для вас фатальной: жалость к себе. Она может парализовать вас.

— Думаю, вы правы.

— Теперь со мной все в порядке. Надо честно смотреть в лицо фактам. Я выбрала свой путь, — сказала мисс Петтигрю просто. — Молчаливое терпение. Для меня это был единственный выход. У меня не было смелости для жизненной борьбы. Я всегда боялась людей.

В глазах мисс Лафосс отразилось недоверие.

— Это правда, — подтвердила мисс Петтигрю. — Вы не должны судить по моему сегодняшнему поведению. Я никогда в жизни себя так не вела.

— Я бы не смогла терпеть молча.

— Нет, — согласилась мисс Петтигрю. — И я рада за вас. Уверена, вы сможете собраться и все благополучно закончить. Но вы смелая, а я нет.

— Я рада, что вы так думаете.

— Теперь поговорим о смелости, — твердо сказала мисс Петтигрю. — Вы должны использовать ее против него.

— О.

— Он ушел, — сказала мисс Петтигрю.

— Да.

— И когда он скрылся за дверь, вам показалось, что он унес с собой весь ваш мир.

— Вы меня понимаете.

— А сейчас вы тоже так думаете? — требовательно спросила мисс Петтигрю.

— Ну… нет. Уже нет. Все стало не так плохо. Я уже почти не думаю о нем.

— Я хочу сказать, что он далеко, но вы можете обойтись без него.

— Ну, да.

— И завтра, и через десять лет?

— Почему нет? Полагаю, что могу. Я выживу.

— Вот видите, как все происходит, — радостно сказала мисс Петтигрю. — Это действует только, когда он рядом. А когда его нет, вы можете жить без него. Можете мне пообещать, что в следующий раз, когда он попросит вас сделать что-нибудь, вы согласитесь дать ответ позже и подождете хотя бы пятнадцать минут, прежде чем принять решение? Пусть сначала он уйдет и его очарование рассеется.

— Это трудное обещание, — сказала мисс Лафосс. — Но я даю его. Я знаю, что это для моего же блага. Я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня сегодня. Вы дважды спасли меня. Знаете, я никогда не могла отказать Нику прежде. Я даже не думала, что смогу, только надеялась. Теперь я сделала это, понимаете? И я чувствую себя хорошо. Нет, просто прекрасно. Раз я сделала это один раз, почему я не смогу сделать это снова? Уверена, я смогу… Это просто грандиозно, — воскликнула мисс Лафосс с энтузиазмом. — Я свободна. Может быть, я смогу противостоять ему.

— Это, — сказала мисс Петтигрю, — французы называют «боевым куражем».

Она откинулась на спинку стула. Мисс Лафосс тоже уселась поудобнее и погрузилась в мечты. Часы на каминной полке отсчитывали секунды негромко и размеренно. Постепенно их тиканье проникло в сознание мисс Петтигрю. Она повернула голову и посмотрела на часы. Секундная стрелка мчалась по кругу, и мисс Петтигрю вспомнила, где она находится. Больше ничего не задерживало ее здесь. Хорошие манеры требовали немедленно попрощаться и уйти. Она должна была заявить о каких-нибудь срочных делах. Она должна была отказаться от положения равноправного союзника мисс Лафосс и снова превратиться в скромную претендентку на должность, которую, как она уже была уверена, никогда не получит.

Она слишком много успела узнать о личной жизни мисс Лафосс. Мисс Петтигрю пережила немало жестоких разочарований в человеческой натуре и понимала, насколько невыносимыми будут для мисс Лафосс воспоминания о сегодняшнем дне. Она снова погружалась в безнадежность и отчаяние. Но с этим она уже ничего не могла поделать. Она должна объясниться и закончить это удивительное приключение.

Но у нее не было сил встать. Как никогда в жизни, она мечтала остаться здесь. Мисс Петтигрю чувствовала, что не сможет расстаться с этим счастливым и уютным мирком, где незнакомые люди были так добры к ней и считали ее такой замечательной. Как она могла вернуться в свою жизнь, так и не узнав, что сталось с Филом, сокрушило ли очарование Ника оборону мисс Лафосс, какую роль суждено сыграть в этой драме Майклу, и что он вообще за человек? Она почувствовала, как слезы одиночества и отчуждения жгут ей глаза.

«Я подожду, — тупо подумала мисс Петтигрю, — еще три минуты. Пусть минутная стрелка переместится еще на три деления, и тогда я заговорю. Разве я не имею права на три минуты счастья?»

Она отчаянно молилась о новом стуке в дверь. Стук в дверь мисс Лафосс возвещал о новом приключении. Это был совсем не такой дом, где за дверной молоток берется мясник, пекарь или электрик. Стук в дверь мисс Лафосс предвещал волнение, драму или новый кризис. Ах, если бы Господь был так добр и явил чудо, которое задержит ее здесь на весь день, чтобы показать, какой может быть настоящая жизнь. Чтобы в дальнейшей череде унылых и серых будней она, мисс Петтигрю, могла оглянуться назад и сказать себе, что она прожила один день полной жизни.

Но чудес не бывает. Часы тикали в полной тишине. Три минуты истекли. Мисс Петтигрю, всегда честная даже сама с собой, выпрямилась на стуле. Она крепче стиснула руки. Помимо воли ее лицо приняло жалкое и безнадежное выражение.

— Теперь о деле, — смело начала мисс Петтигрю. — Я думаю, нам следует условиться. Насчет моей…

Мисс Лафосс со вздохом отвлеклась от своей мечты и рассеянно улыбнулась мисс Петтигрю.

— Я думала о Майкле, — призналась она.

— О Майкле! — воскликнула мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс стыдливо кивнула.

— Меня он не волнует, — честно призналась она, — но женщина всегда испытывает немного сентиментальное чувство к человеку, который хочет жениться на ней, даже если не собирается за него замуж и считает его ужасным. Неважно, кто он и что он, но он сразу становится не таким, как все остальные мужчины. Я полагаю, — глубокомысленно заключила мисс Лафосс, — это считается большим комплиментом и льстит женскому самолюбию.

Мисс Петтигрю не нравился Майкл. Она не хотела, чтобы мисс Лафосс выходила за него. Конечно, брак был бы для нее лучшей гарантией будущего, но она не желала для мисс Лафосс обычного брака. Она мечтала о чем-то счастливом, блестящем и романтическом. Ей было больно думать, что мисс Лафосс может кануть в глухое провинциальное бытие, даже если оно обещает ей покой и безопасность. И она была уверена, что Майкл является воплощением всех этих унылых сторон жизни.

— Я предполагаю, — в голосе мисс Петтигрю звучали одновременно сомнение и надежда, — его не ждет титул баронета, или богатое наследство или что-то подобное?

— О, нет, — весело сказала мисс Лафосс. — Ничего подобного. Только не Майкл.

— Я так и думала, — с сожалением произнесла мисс Петтигрю.

— У его отца была рыбная лавка в Бирмингеме, — пояснила мисс Лафосс, — а мать была портнихой. Он отправился на юг, когда ему исполнилось шестнадцать лет. Он, как говорится, сделал себя сам.

— Понимаю, — сказала совершенно разочарованная мисс Петтигрю.

Она уже терпеть не могла Майкла. Она знала, насколько зашорены и подчинены условностям эти «самодельные люди». Она вспомнила мистера Сапфиша из Фалбэри. Презренный человек без корней и родословной, изо всех сил цепляющийся за статус своей новоявленной респектабельности. Опасающийся хоть на шаг отойти от проторенных путей. Живущий в страхе перед малейшей свободой выбора. Мисс Петтигрю насквозь видела его трусливую душонку за доспехами запретов общественного мнения. Он получит в руки жар-птицу и что дальше? Страх сплетен и людских пересудов. «Его жена, вы знаете…». Его бдительный взор будет следить за каждым движением жены. Бедная миссис Сапфиш! Он сокрушит свободный дух мисс Лафосс и сломает ее крылья.

«О, только не Майкл! — взмолилась про себя мисс Петтигрю. — Должен быть еще кто-нибудь».

— Разве нет кого-нибудь еще, кто хотел бы жениться на вас? — с надеждой спросила мисс Петтигрю.

Лицо мисс Лафосс просветлело. Разговор становился интересным.

— Ну, еще есть Дик, — услужливо подсказала она, — но у него совсем нет денег. Он репортер, а журналисты почти ничего не зарабатывают.

— Нет смысла, — твердо заявила мисс Петтигрю.

— И есть Уилфред, но у него двое детей с Дейзи ла Рю, и я думаю, что ему следует жениться на ней.

— Несомненно, — согласилась мисс Петтигрю, шокированная, но заинтересованная.

— Думаю, он так и сделает, как только получит отставку у меня. Он очень любит Джейн и Джеймса.

— Бедные детки! — сказала взбудораженная мисс Петтигрю.

— Стало быть, мы вычеркиваем Уилфреда, — произнесла мисс Лафосс с великолепным великодушием.

— И больше никого? — разочарованно спросила мисс Петтигрю.

— Ну, я бы так не сказала. Не сейчас. Я имею в виду, что в последнее время не занимаюсь всерьез этим вопросом.

— Ну, — сказала мисс Петтигрю с невольным сожалением, — я еще не видела Майкла…

Взгляд мисс Лафосс обратился к циферблату.

— Боже мой! — выдохнула она. — Посмотрите на часы. Уже пятнадцать минут второго. Вы, должно быть, проголодались.

Она стремительно повернулась к мисс Петтигрю.

— Ну, пожалуйста! Вы говорили, что можете остаться. У вас ведь нет других дел, правда? Я так не люблю обедать в одиночестве.

Мисс Петтигрю откинулась назад, чувствуя блаженное головокружение.

— О, нет, — сказала она счастливым голосом, — у меня нет других дел. Я с удовольствием пообедаю с вами. Сегодня я совершенно свободна.

Загрузка...