Мисс Петтигрю живет одним днем

Глава 12 00:16–01:15

Взору мисс Петтигрю открылось высотное здание, сдержанное, достойное, скромно освещенное. Она внимательнее всмотрелась в серый фасад. Ее сердце упало. Она повернулась и бросила укоризненный взгляд на мисс Лафосс. Разве таким должен быть ночной клуб? Над двойной дверью светилась скромная вывеска. Швейцар вежливо поклонился.

— Ужасная погода, мисс Лафосс.

— Действительно, Генри.

Мисс Лафосс поднялась по ступеням, медленно и неохотно мисс Петтигрю последовала за ней. Двери открылись и закрылись. Мисс Петтигрю ахнула и замерла, пораженная открывшемся ее взгляду великолепием. В потоках ароматов, музыки и света они стояли посреди большого фойе. В дальнем конце холла располагалась широкая лестница, по которой поднимались и спускались женщины в роскошных вечерних нарядах. Их сопровождали учтивые мужчины в черно-белых доспехах, при ближайшем рассмотрении оказавшихся фраками. Все было, как и должно было быть: позолота и блеск, радостные голоса и смех. Мисс Петтигрю снова возродилась. Ее ноздри затрепетали, а глаза широко распахнулись навстречу новому зрелищу. Это был настоящий ночной клуб. Такой, каким она видела его на экранах кинотеатров, как представляла в своих мечтах. Дверь слева приоткрылась и из незамеченного ею ранее зала донесся пульсирующий музыкальный аккорд. Ее нос дернулся, как у гончей, напавшей на след.

— Вот так, — сказала мисс Лафосс.

— Идемте скорей, — ответила мисс Петтигрю.

Мисс Лафосс поднялась наверх, мисс Петтигрю не отставала. Комнаты наверху выглядели не менее великолепно. Мисс Петтигрю неоднократно доводилось наблюдать роскошные холлы, маскирующие убогость верхних этажей. Но этот блеск был неподдельным. Она одобрительно кивнула.

Через анфиладу помещений они проследовали в дамскую гардеробную. Богатые ковры, затененные светильники, сверкающие зеркала, вышколенная прислуга, готовая помочь им. Они сняли шляпки, припудрили носы, расправили платья и снова спустились вниз. Швейцар поспешно распахнул двери, и они вошли в зал. Мисс Петтигрю запнулась и остановилась. Перед ней лежало открытое пространство, залитое светом и заставленное столами. В дальнем конце зала возвышалась пустая эстрада. Казалось, все посетители разом обернули к ней свои лица. Мисс Петтигрю в панике оглянулась, комната словно расширялась у нее на глазах. Она должна будет пройти через это бесконечное пространство под бесчисленными взглядами любопытных глаз. Ей показалось, силы вытекают из ее тела через кончики пальцев, как вода.

— А теперь не забывайте, — быстро прошептала мисс Лафосс, — живот втянуть, плечи назад. Смотрите, сколько здесь зеркал. Я найду для вас самую выгодную позицию, и вы всегда сможете взглянуть на себя и вернуть бодрость духа. Перестаньте дрожать.

Она выступила вперед. Мисс Петтигрю сделала глубокий вдох и нырнула вслед за ней. Мисс Лафосс улыбалась направо и налево, почти за каждым столиком сидел кто-то ей знакомый. Ее приветствовали со всех сторон. Они спокойно пересекли зал и мисс Лафосс остановилась около небольшой группы в дальнем конце зала.

Колени мисс Петтигрю тряслись, сердце бешено колотилось. Ее ждали новые испытания. Ее окружали столы, за каждым из которых сидело множество людей. Десятки и десятки неясных лиц. Она сумела изобразить болезненную улыбку в сторону людей, которых мисс Лафосс назвала «нашими друзьями». Какое безумие занесло ее сюда, где ей совсем не место?

Но нет, ее страхи были беспричинны и беспочвенны. Наконец она смогла сосредоточить растерянный взгляд. Ей навстречу сияла улыбкой мисс Дюбарри. Улыбался Тони. Майкл вскочил на ноги. Конечно, здесь присутствовали и другие люди, но какое они имели значение? Она была среди друзей. Мисс Лафосс, мисс Дюбарри, Тони, Майкл. Пусть здесь будет хоть тысяча людей, ей уже не было страшно. Вместе со вздохом радости на губах мисс Петтигрю расцвела искренняя улыбка.

— Где, черт возьми, вы были? — спросил Майкл.

— Вы опоздали, — обвинила мисс Дюбарри.

— Мы ждали вас, — сказал Тони.

— Официант, еще два стула, — позвал Майкл.

Наконец они уселись. Мисс Лафосс произвела почти незаметный маневр, и мисс Петтигрю оказалась прямо перед зеркалом. Она быстро взглянула, чтобы удостовериться в присутствии мисс Петтигрю № 2, но уже почти не нуждалась в ее поддержке. Она сразу погрузилась в дружескую атмосферу. По одну ее руку сидел Тони, по другую Майкл. Мисс Дюбарри поспешно прошептала ей на ухо:

— Я так счастлива. Это все благодаря вам. Не забудьте, вы обещали прийти ко мне в салон.

Мисс Петтигрю совершенно не понимала, чем вызвана эта страстная благодарность, но у нее дух перехватило от радости. Ее лицо просияло снова.

Однако, оказавшись так близко к Тони, она почувствовала сильное смущение. Она делала отчаянные попытки вспомнить, что же она наговорила ему накануне вечером, но никак не могла. У нее сохранилось только смутное впечатление, что она была очень груба с ним, груба, как никогда. От этой мысли ей стало жарко. Под прикрытием общей болтовни, она повернулась к нему и в порыве застенчивого отчаяния коснулась его рукава кончиками пальцев. Тони одарил ее дружеской улыбкой.

— О, пожалуйста! — запинаясь пробормотала мисс Петтигрю. — Сегодня вечером. Боюсь, я была очень невежлива. У меня такое чувство… я не знаю, что сказать. Я очень боюсь, что мисс Лафосс была права. Я не должна была пить ваш коктейль. Я не привыкла к таким напиткам. Должно быть, он сильно ударил мне в голову. Мне ужасно стыдно. Что я могу сказать? Пожалуйста, извините меня, я не хотела грубить.

— Грубить? — удивился Тони. — Мне?

— Да.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Я не помню.

— Когда я разговаривала с вами.

— У нас был самый замечательный разговор.

— Но я была невежлива.

— Я знаю, когда женщины бывают невежливы, и я обязательно заметил бы, если бы вы мне нагрубили. Но вы этого не сделали.

— О, прошу вас, — взволнованно сказала мисс Петтигрю. — Я серьезно.

— Я тоже.

— Но это не так.

— Что не так?

— Не серьезно.

— Конечно, не серьезно.

— Но вы мне так сказали.

— Я уверен, что не говорил ничего подобного. Разве я похож на человека, который не понимает шуток?

— Я не говорила, что вы не понимаете шуток.

— Значит, вы так подумали, — с горечью сказал Тони. — Это все потому, что я похож на Генриха.

— На Генриха? — Беспомощно воскликнула мисс Петтигрю. — На какого Генриха? Что натворил этот Генрих?

— Но ведь вы сказали, что я никогда не смеюсь.

— Нет, я сказала, что вы несерьезны.

— А зачем мне быть серьезным? Мне ведь не надо плыть на «Белом корабле».[12]^{2}

— О, пожалуйста, — запротестовала бедная мисс Петтигрю. — Я не понимаю, о чем вы говорите.

— А еще, — произнес Тони с горьким разочарованием, — считаете себя образованной женщиной.

— Да что же с вами происходит? Вы меня совсем запутали.

— Разве вы никогда не слышали о короле Генрихе Первом?

— Конечно, я слышала о Генрихе Первом, — горячо сказала мисс Петтигрю.

— Тогда почему вы заявляете, что я ввожу вас в заблуждение?

— Я не делала ничего подобного. Это вы все запутали.

— О чем мы вообще говорим?

— О сегодняшнем вечере.

— Но мы не говорили о Генрихе сегодня вечером.

— Конечно, не говорили.

— Сейчас, подождите, — сказал Тони. — Давайте сосредоточимся и начнем снова. О чем мы говорим?

— О моей грубости?

— Тогда причем здесь Генрих? — удивился Тони.

— О! — вздохнула мисс Петтигрю.

Она беспомощно взглянула на него. Тони серьезно смотрел на нее. Мисс Петтигрю разрывалась между недоумением и возмущением. Вдруг ее осенило. Она хихикнула.

— Молодой человек, — сказала мисс Петтигрю. — Кажется, вы меня дразните.

Тони быстро отвел взгляд в сторону, в его взгляде мелькнула искра.

— Око за око, — хитро сказал он.

— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сообщила мисс Петтигрю, — но подозреваю, что это как-то связано с событиями сегодняшнего дня. Я так же полагаю, что должна извиниться перед вами.

— О! Только не начинайте снова. За что вы собираетесь извиняться?

— За мою грубость сегодня вечером.

— За какую-такую грубость?

— О, нет, — попросила мисс Петтигрю, — прошу вас, не начинайте снова.

— Хорошо, — согласился Тони, — но вам лучше подобрать другую формулировку.

— За мой разговор сегодня вечером.

— Я наслаждался им, — признался Тони, — наслаждался до глубины души. Мне очень нравится оригинальность в женщинах. Она так редко встречается. Не нужно никаких извинений.

— Вы уверены? — на всякий случай уточнила мисс Петтигрю. — Или вы просто говорите это из вежливости?

— Если бы вы грубо оскорбили меня сегодня вечером, — спросил Тони, — разве я беседовал бы с вами сейчас так мило и любезно? Я похож на безответного ягненка? Предупреждаю, утвердительный ответ на этот вопрос будет засчитан в качестве первого оскорбления.

— Все верно, — согласилась мисс Петтигрю со счастливым вздохом. — Это такая нагрузка для моего ума…

— Значит, друзья? — сказал Тони.

— Друзья, — согласилась мисс Петтигрю, полностью удовлетворенная.

— Значит, теперь больше нет необходимости поддерживать разговор на таком высоком интеллектуальном уровне?

— Ни одной причины, — улыбнулась мисс Петтигрю.

— Слава Богу, — вздохнул Тони. — Потому что мои исторические познания строго ограничены унылым Генрихом, Вторжением Вильгельма Первого и Парижским миром.

— Ну, — раздался веселый голос мисс Лафосс. — Если вы двое перестанете флиртовать на пару минут, Гвиневра, я успею познакомить вас с остальными. Эдит, не теряй бдительности, рядом с твоим мужчиной сидит опасная женщина.

— О, Боже!

Мисс Петтигрю в смятении повернулась и покраснела при мысли о своей новой грубости, впрочем, ее огорчение быстро уступило место живому любопытству. Кроме знакомых ей людей за столом сидел коренастый молодой человек с вытянутой головой, блестящими светло-голубыми внимательными глазами и невыразительной физиономией. Он был больше похож на ученого. Рядом с ним, вернее, очень близко к нему, расположилась великолепная женщина. В первую очередь она обращала на себя внимание пышной массой темных каштановых волос и огромными фиолетовыми глазами. Она не была полной, но производила впечатление экзотической танцовщицы безупречным набором мягких округлостей и уютных впадин. Безмятежная покорность Моны Лизы, Леди Шалот.[13] Все ее движения были исполнены ленивой, томной грации. Она был одета в блестящий фиолетовый шелк, на пальце сиял огромный изумруд.

На фоне остальных женщин, таких худых, современных и английских, она казалось роскошным цветком из другого климата. Мисс Петтигрю подумала, что романтичный молодой человек должен был привезти ее из какой-то тропической страны.

— Гвиневра, — сказала мисс Лафосс, — познакомьтесь с Джулианом. Если вы хотите, чтобы все ваши соперницы рвали волосы на голове, обязательно обратитесь к нему. Он вас оденет. И даст вам хорошую скидку. Он должен сохранить дружеские отношения со мной, потому что я должна ему кучу денег, и он знает, что я ни за что не заплачу, если мы поссоримся.

Губы Джулиана растянулись в стороны, и мисс Петтигрю заметила быструю вспышку белых зубов.

— Затруднительное положение? — коротко спросил Джулиан.

— Он почти ничего не говорит, — пояснила мисс Лафосс. Просто сидит молча и мысленно раздевает каждую вновь прибывшую женщину, а затем одевает снова, как надо. Так что, когда эта женщина в конце концов приходит к нему, у него уже готов ответ, что она должна носить. Конечно, все женщины думают, что он просто чудо, и обязательно возвращаются к нему снова.

«Ах, Боже мой! — подумала мисс Петтигрю. — Как неловко, если он смотрит на меня так же. Сейчас опять покраснею».

— Но вы не должны жаловаться на мои методы, — тихо заметил Джулиан, — если результат вас удовлетворяет.

— Рози, — сказала мисс Лафосс, — познакомься с Гвиневрой, моей подругой.

— Добро пожаловать, — сказала Рози.

— Вы не должны заказывать стейк с луком, — заботливо предупредила мисс Лафосс мисс Петтигрю. — Рози на диете. Она не смеет есть мясо, хотя обожает его. Дразнящий запах может испортить ей всю ночь. Или даже хуже: она может поддаться и впасть в искушение.

— Я не буду, — поспешно пообещала мисс Петтигрю.

— Я была у врача, — мрачно сказала Рози. — Чертов шарлатан. Курица! Белое мясо! Что скажете? Я ненавижу курицу. Она совершенно безвкусна. Не разрешил ничего, чтобы наполнить желудок бедной девушки. Ни жирного, ни жареного. Картофель под запретом, ни крошки масла. О пирожном надо забыть навсегда. Что мне остается? Ради чего жить?

— Ох! — хором всхлипнули женщины за столом.

— Мода на худобу может пройти, — утешительно заметила мисс Дюбарри, — и тогда ты совершенно естественно достигнешь правильного стандарта, в то время как нам придется отказаться от танцев и литрами пить сливки, пока не лопнем.

— В пятьдесят лет, — пессимистично сказала Рози, — мне будет все равно, толстая я или худая.

Заиграла музыка.

— Давайте потанцуем, — предложил Джулиан.

Он протянул руку Рози. Рози плавно перетекла в его объятия и приникла к его плечу, наводя мысли об их близости, личной близости. Они танцевали щекой к щеке.

Мисс Петтигрю зачарованно наблюдала за ними.

— Какая красивая женщина! — восхитилась она. — Я никогда раньше не видела ничего подобного. Она иностранка?

— Она растолстеет, — мрачно сказала мисс Лафосс. — Попомните мои слова. Невозможно вечно говорить «нет» жареному стейку с луком.

— Она женщина для гарема, — ответила мисс Дюбарри. — Мне не нравится такой тип. Ленивые одалиски.

— Напротив, — возразил Тони. — Они помнят, кому принадлежат, и не морочат себе головы современными идеями. Один мужчина, один хозяин. Других не существует. Их место в серале, и они не ищут никакого другого. Их обязанность заключается в удовлетворении прихотей господина. Чего еще они могут желать? Чего еще он может желать? Идеальные отношения, вот как я это называю.

— Ба! — презрительно сказала мисс Дюбарри. — А мне нравится независимость в женщине. Что за люди, эти мужчины? Они устают от брака уже через шесть недель после женитьбы. К черту все это! Клубника со сливками хороша только для разнообразия. Но на завтрак, обед и ужин?! Скучно жить с женщиной, которая никогда не говорит «нет».

— Я согласен с Тони, — начал Майкл. — Современные женщины…

— Помолчи, — приказала мисс Лафосс. — Знаем мы ваши идеи. Они безнадежно устарели. Гвиневра, познакомься с Линдсеями, Пегги и Мартин. Женаты уже год и еще не собираются разводиться.

Мисс Петтигрю повернулась к последней паре. У них обоих были гладкие, молодые, живые лица. Прямые каштановые волосы, голубые глаза, веселые улыбки. Они вполне могли быть близнецами, только волосы Мартина были зачесаны назад, а у Пегги прямая челка на лбу плавно спускалась к ушам по обе стороны лица.

— На сцене, — объяснила мисс Лафосс, — выступают как близнецы. Для рекламы это лучше, чем муж и жена. Они нарасхват в комедиях, ревю и музыкальных шоу.

Мисс Петтигрю с радостным интересом разглядывала всех, кто попадал в поле ее зрения. Ее сияющие глаза безустанно скользили по публике. Снова загремели барабаны, звякнули тарелки, всхлипнул саксофон, фортепиано разразилось каскадом звуков. Люстры над головой погасли. Пары начали выходить в круг. Мисс Дюбарри с Тони тоже отошли. К ним присоединились Линдсеи. Мисс Лафосс незаметно кивнула головой мисс Петтигрю. Молодой человек запел в микрофон. Каждый выбирал ритм танца самостоятельно.

— Так вот что такое, — блаженно произнесла мисс Петтигрю, — ночной клуб! Это удивительное место.

Мисс Лафосс задумчиво посмотрела в сторону закрытых дверей.

— Ну, — осторожно сказала она, — существуют ночные клубы разного рода. Здесь вы, скорее всего, не встретите члена королевской семьи.

— Я не имею ни малейшего желания, — заявила мисс Петтигрю, — встречаться с членами королевской семьи. Для меня это было бы слишком большим потрясением. Я и так совершенно счастлива.

Музыка остановилась, зажегся свет, их друзья снова заняли свои места за столом. Конферансье сделал знак мисс Лафосс, она кивнула. Мисс Петтигрю услышала, как со сцены объявляют имя ее подруги. Эта новость была встречена бурей аплодисментов. Верхний свет погас и в наступившей тишине мисс Лафосс спокойно и непринужденно прошла к сцене, не забывая отводить плечи назад и мастерски покачивая бедрами. Она подошла к роялю и встала около него, опершись одной рукой в бедро, а другую лениво положив на черную блестящую крышку. Она имела смелость одеть платье ослепительно белого цвета. Хитро скроенный, тонкий, как лепесток розы, белый атлас, задрапированный белым тюлем, подчеркивал каждый изгиб ее соблазнительного тела, оставляя тем не менее впечатление бесхитростной невинности. Сейчас на сцене не было видно ни одного яркого пятна цвета, кроме короны ее золотых волос. Свет софитов превратил ее в сияющий нимб.

Несколько мягких вступительных аккордов, и мисс Лафосс начала петь. Мисс Петтигрю сидела, затаив дыхание. Ей почти не доводилось слышать профессиональных артистов. Ее знакомство с певцами из ночных клубов ограничивалось прослушиванием радиостанций, ее одиноким тайным пороком. Видеть и слышать певицу во плоти оказалось совершенно другим делом. Белая фигура на фоне черного рояля настолько завладела ее вниманием, что мисс Петтигрю, казалось, перестала дышать.

В роли профессиональной певицы мисс Лафосс казалась совершенно другой женщиной. Не меняя позы и выражения лица, она внезапно оказалась окружена аурой Звезды. С ленивой грацией покачиваясь в такт музыке, мисс Лафосс медленно обводила зал безразличным взглядом. Ленивые веки опускались на сонные глаза, которые внезапно широко распахивались, одаряя публику острым насмешливым взглядом. У нее был глубокий хрипловатый голос. Вряд ли это даже можно было назвать пением. Мисс Петтигрю не совсем была уверена, как это можно назвать. Иногда это было даже похоже на разговор, но от этих фраз, произнесенных мягким интимным тоном, восхитительные мурашки удовольствия пробегали вверх по позвоночнику. Мисс Лафосс исполняла озорную песню под названием «Что делает мама, когда папа уходит на работу?». Мисс Петтигрю наслаждалась каждой дразнящей фразой, иногда розовея при мысли, что, кажется, понимает смысл этих слов. Песня подошла к концу, зал разразился аплодисментами. Мисс Лафосс исполнила еще одну популярную песенку, потом другую. После этого она отказалась петь на бис и вернулась к столу.

— Прекрасно, дорогая, — сказала мисс Дюбарри. — Ты была великолепна. Неудивительно, что Ник не хочет потерять тебя. Я рада, что мы с тобой не соперницы, иначе не знаю, куда завела бы нас наша дружба.

— Когда ты поешь снова? — спросил Майкл.

— Около половины второго, — ответила мисс Лафосс.

— О, Господи! — простонал он. — Неужели придется ждать до тех пор?

— Тебя никто не заставляет, — мягко напомнила мисс Лафосс.

— Давайте выпьем, — предложил Тони.

Мисс Лафосс осторожно наклонилась к мисс Петтигрю и быстро прошептала:

— Помните: главное — не смешивать. Нет ничего опаснее непривычных напитков.

— Что вы будете пить? — спросил Тони.

— Немного хереса, — попросила мисс Петтигрю. — Спасибо.

Тони вытаращил глаза.

— Я ослышался? — с тревогой спросил он. — Мои старые уши обманывают меня?

— Когда вы доживете до моих лет… — начала мисс Петтигрю.

Тони в ужасе оглянулся.

— Только не это, — взмолился он. — Не начинайте снова. Разве вечером вам было недостаточно? Вам нужно глотнуть шерри.

Мисс Петтигрю растерянно смотрела на него.

— Как я мечтаю, — внезапно сказала Рози, — о ванильном кексе с сиропом из малинового варенья и хереса… Мне виски.

— И мне, — подхватил Майкл. — Официант…

Все выпили. Около их стола останавливались разные люди. Мисс Петтигрю с тревогой следила за этими перелетными пташками. Она не надеялась на свои способности в области запоминания имен и лиц.

— А вот и Джо с Анжелой, — воскликнула мисс Дюбарри.

Внимание мисс Петтигрю привлек человек за соседним столом, который все ниже и ниже опускался в своем кресле. Вскоре он должен был вообще исчезнуть под столом. Может быть, его приятели успеют спасти его вовремя? Она ничего не замечала, пока мисс Лафосс не произнесла:

— Гвиневра, познакомьтесь с мистером Бломфилдом. Джо, познакомьтесь с моей подругой мисс Петтигрю.

Удивленная таким официальным тоном, она повернула голову.

Джо смотрел на нее сверху вниз: крупный мужчина, не молодой, возможно сорока с небольшим лет. Никаких признаков среднего возраста. Возможно, благодаря хорошо сохранившейся фигуре. Этот мужчина выглядел стройным и подтянутым, а в вечернем костюме казался просто безупречным: ослепительной белизны манишка, цветок в петлице. Массивная голова, мощный подбородок, слегка насмешливые глаза, твердый рот, седеющие на висках волосы, одним словом хорошее, приятное лицо.

Его взгляд с удивлением остановился на лице мисс Петтигрю. Затем ямочки в углах его губ углубились, глаза загорелись интересом, и лицо расцвело теплой дружеской улыбкой. Ровесники признали друг друга. Мисс Петтигрю с равным удивлением посмотрела на него, потом вдруг ее собственные губы растянулись в застенчивой, робкой и нерешительной, но доверчивой улыбке. Они обменялись приветствиями. Оба принадлежали к другому поколению, и в одно мгновение опознали друг в друге родственную душу.

— Гвиневра, познакомься с Анжелой. Анжела, моя подруга Гвиневра.

Мисс Петтигрю перевела взгляд на молодую женщину.

— Как поживаете? — застенчиво спросила она.

— Как дела-а-а? — растягивая слова, ответила Анжела равнодушным, слегка жалобным голосом.

Она была первой подругой мисс Лафосс, которая испугала мисс Петтигрю и вернула ее в прежнее состояние нервозности. Она была очень молодой, и потому такой надменной, очень хрупкой, и оттого слишком самоуверенной. Казалось, она насквозь видит мисс Петтигрю в ее заемных нарядах, и презирает ее. Мисс Петтигрю немного покраснела и плотнее прижалась к спинке стула.

Анжела была одета в какой-то яркий алый халат, плавно облегавший ее маленькую грудь, тонкую талию, узкие бедра и худые длинные ноги. Светлые волосы казались почти серебряными. Мисс Петтигрю не в силах была отвести от нее зачарованных глаз: платиновая блондинка во плоти.

«Краска, — с суровым удовлетворением отметила мисс Петтигрю. — А у моей дорогой мисс Лафосс волосы естественного цвета».

Лицо Анжелы казалось прекрасной маской, идеально подходящей к вечернему наряду, но совершенно безжизненной: огромные голубые глаза, окруженные длинными ресницами, прямой нос, прекрасный бледно-розовый цвет лица, идеальной формы алый рот в виде розового бутона, прическа без единого завитка. Она казалась идеальным продуктом парикмахерского искусства, но мисс Петтигрю, не видевшая ее выходящей из ванны, решила воздержаться от окончательного суждения.

Мисс Петтигрю вздохнула и отвела глаза. Как жаль, что такой хороший мужчина попался в сети этой маленькой людоедки. Всякая разумная женщина знает, что такие юные существа никогда не сойдутся с пожилым мужчиной, разве что за солидное вознаграждение, но мужчины среднего возраста остаются неизменно глупы и доверчивы.

Совершенно очевидно, что мистер Бломфилд и Анжела были близкими друзьями.

— Присоединяйтесь к нам, — пригласил Майкл.

— Если мы не помешаем, — сказал Джо.

— С удовольствием, — ответила Рози.

— Спасибо, — поблагодарил Джо.

Анжела не сказал ничего. Она считала, что в ее возрасте не следует слишком много говорить, слишком много смеяться, слишком много двигаться. Помимо того, что ей, собственно, и нечего было сказать, она всячески оберегала свою внешность от преждевременного износа.

— Официант, — позвал Тони, — еще два стула.

Через минуту их компания за столом пополнилась еще двумя гостями. Оркестр начал новую мелодию. Все, кроме мисс Петтигрю, мисс Лафосс и Майкла, встали и отправились танцевать. Мисс Петтигрю уже начинала чувствовать себя неудобно перед мисс Лафосс. Она собиралась заверить подругу, что совершенно не против посидеть за столом в одиночестве. Она скажет ей это, когда начнется следующий танец, ведь танцевали абсолютно все. Даже Джо с мученическим выражением на лице и тонкой Анжелой на плече, тяжелыми шагами бродил по залу. Музыка остановилась. Все вернулись к столу, чтобы продолжить приятную беседу. Потом музыка зазвучала снова.

— Еще танец? — спросил Тони мисс Дюбарри.

— Наш любимый, — сказал Джулиан Рози.

— Покажем им класс? — предложил Мартин Пегги.

Один за другим, они исчезли. Мисс Петтигрю с легкой тоской посмотрела им вслед, думая о своей зря потраченной молодости и об упущенных возможностях.

Джо поднялся со стула. Он навис над мисс Петтигрю, большой, добродушный, приветливый.

— Окажете мне честь? — спросил Джо.