Мистер Кэвендиш, я полагаю.. (ЛП)

Глава двадцать вторая

В конце концов, Томас сделал то, что было правильным.

Ну, почти.

Амелия ждала, что он встретится с ее отцом на следующий день и официально попросит ее руки. Вместо этого, он снова обратился к ней с просьбой передать его письмо и кольцо, и добавил, что увидится с ней в Англии через две недели.

Он сказал, что любит ее. Он любил ее много больше, чем мог выразить словами, но ему нужно было вернуться, чтобы обрести себя.

Амелия понимала это.

Так и получилось, что только спустя почти три недели, когда она сидела в компании своей матери, четырех сестер и двух собак ее отца в гостиной Берджес Парка, в дверях появился дворецкий и объявил:

– Мистер Томас Кэвендиш, миледи.

– Кто? – тут же переспросила леди Кроуленд.

– Это Уиндхем! – прошипела Элизабет.

– Он уже не Уиндхем, – поправила Милли.

Амелия уткнулась в книгу, которую держала в руках – ужасное пособие по этикету, которое ее мать назвала «улучшенным», – и улыбнулась.

– Почему, ради всего святого, он решил нанести нам визит? – спросила леди Кроуленд.

– Возможно, он все еще помолвлен с Амелией, – предположила Милли.

Ее мать оглянулась на нее с выражением нескрываемого ужаса на лице.

– Мы не знаем точно?

– Думаю, нет, – отозвалась Милли.

Амелия не отрывала свой взгляд от книги.

– Амелия, – резко позвала леди Кроуленд. – Твоя помолвка еще действительна?

Амелия уклончиво пожала плечами, но поскольку этого было явно недостаточно для ее матери, она все же вымолвила:

– Я не уверена.

– Разве так бывает? – удивилась Милли.

– Я не разрывала помолвку, – сказала Амелия.

– А он?

– Ммм… – Амелия выдержала паузу, не зная, к кому лучше обратиться с ответом, поскольку вопрос был задан одновременно с пяти сторон. В итоге она выбрала леди Кроуленд и, повернувшись к ней, произнесла:

– Нет. Не официально.

– Как все запуталось, – ее мать в расстройстве прижала руку к виску. – Тебе следует покончить с этим. Он не откажется, он слишком джентльмен для этого. Но, разумеется, он не ждет, что ты теперь выйдешь за него замуж.

Амелия закусила губу.

– Скорее всего, он здесь для того, чтобы предоставить тебе возможность вернуть ему слово. Да, должно быть именно так, – леди Кроуленд повернулась к дворецкому. – Пригласите его, Гренвилл. А все остальные, – она махнула рукой в сторону своих дочерей, стараясь охватить их всех (что на самом деле было совсем непросто, так как девушки рассредоточились по разным углам гостиной). – Мы все поприветствуем его, а затем вежливо извинимся и оставим их одних.

– Массовое бегство считается признаком вежливости? – поинтересовалась Милли.

Леди Кроуленд строго взглянула на нее, затем перевела взор на Амелию и воскликнула.

– О! Наверное, будет правильнее, чтобы ваш отец тоже присутствовал при этом.

– Полагаю, да, – согласилась Амелия, все обдумав и чувствуя себя теперь совершенно спокойно. – Полагаю, так действительно будет лучше.

– Милли, – решительно сказала леди Кроуленд, – пойди, позови вашего отца.

Милли возмутилась:

– Но я не могу уйти отсюда прямо сейчас.

У леди Кроуленд вырвался страдальческий вздох. – О, ради всего святого, за что мне все это? – Она повернулась к Элизабет.

– Нет–нет, – тут же отозвалась та, – я не хочу пропустить самое интересное.

– Вы обе, – леди Кроуленд обратилась к младшим дочерям, – немедленно найдите отца, и никаких возражений, – она снова прижала руку к виску. – Уверена, у меня начинается мигрень.

Когда посланницы не спеша начали подниматься, она резко добавила:

– Здесь не на что смотреть! Уиндхем…

– Кэвендиш, – поправила ее Милли.

Леди Кроуленд закатила глаза.

– Кто бы мог подумать? Потерянный кузен, право слово. – И тут же, словно и не прерывала только что свою мысль, велела младшим: – Да ступайте же, наконец!

Они ушли, успев, правда, столкнуться с Томасом, как раз появившимся в дверях. Он держал в руках большой плоский пакет, который, с согласия леди Кроуленд, сразу же поставил у стены.

– Леди Кроуленд, – он отвесил глубокий поклон.

Амелия почувствовала, как локоток Элизабет уперся ей в ребра.

– Он не выглядит разоренным, – прошептала Элизабет. – Разве он не потерял все?

– Возможно, не совсем все, – прошептала Амелия. Но Элизабет уже не слушала; она изо всех сил старалась не показать, что во все глаза разглядывает гостя, хотя занималась, конечно, именно этим.

Томас повернулся к трем сестрам Уиллоби.

– Леди Элизабет, – вежливо произнес он. – Леди Амелия, леди Миллисент.

Девушки дружно присели в реверансе, он в ответ элегантно кивнул головой.

Леди Кроуленд откашлялась:

– Какая приятная неожиданность, ваша… ммм…

– Мистер Кэвендиш, – подсказал он с мягким юмором. – Мне потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к этому.

– И, несомненно, это ваше имя, – вставила Милли.

– Миллисент! – возмутилась ее мать.

– Нет, нет, – вмешался Томас, улыбаясь кривоватой улыбкой. – Она права. Томас Кэвендиш – мое имя с рождения.

На какой–то миг все неловко замолчали, затем леди Кроуленд сказала:

– Рады видеть вас в добром здравии. Вы же хорошо себя чувствуете, не так ли?

– Очень хорошо, миледи. А Вы?

– В той мере, что и следовало ожидать, – она вздохнула. – Дети могут быть такими утомительными.

– Надеюсь убедиться в этом на собственном опыте, – произнес Томас.

Леди Кроуленд покраснела и, запинаясь, пробормотала. – Ну, конечно, все мы надеемся, что Бог благословит вас детьми.

– Не припомню, чтобы меня когда–либо называли благословением, – буркнула Милли.

Амелия проигнорировала это замечание. Она была так счастлива снова видеть Томаса! Она скучала по нему, но только сейчас, когда он наконец был всего в нескольких шагах от нее, она поняла, как же ей на самом деле не хватало его все это время. Как же ей хотелось к нему прикоснуться! Броситься в его объятия, обвить своими руками его плечи, целовать его, вдыхать его запах, просто быть рядом с ним.

Она вздохнула. И, видимо, достаточно громко. Милли толкнула ее, и Амелия внезапно осознала, что все присутствующие уставились на нее.

Амелия лишь усмехнулась. Она ничего не могла с этим поделать.

Ее мать бросила на нее странный взгляд, затем снова повернулась к Томасу и сказала:

– Полагаю, Вы хотели бы переговорить с Амелией тет–а–тет?

– Да, главным образом, именно это, – вежливо подтвердил он. – Хотя я также…

– Кэвендиш!

Амелия посмотрела на дверь. Ее отец, наконец, прибыл.

– Лорд Кроуленд, – поприветствовал его Томас.

– Был удивлен, когда вы уехали. Не то, чтобы я винил Вас за то, что Вы покинули нас в Ирландии. Что ж, думаю, нам есть, что обсудить, – он оглядел комнату, словно только сейчас заметил стайку дам Уиллоби, расположившихся в гостиной. – Хммм. Может быть, у меня в кабинете?

Амелия была уверена, что Томас примет приглашение. Он ни за что не станет делать предложение, не испросив формального разрешения у ее отца. Или хотя бы не попытавшись сделать это. Она не знала, что станет делать Томас, если ее отец откажет, но свято верила, что они все равно поженятся.

Просто было бы намного легче, если бы ее семья не была против.

Но Томас удивил ее. Он удивил всех, когда произнес:

– Нет никакой необходимости уединяться в кабинете. Я не собираюсь произносить ничего, что не мог бы сказать перед всеми.

– Мне нравится, когда так говорят, – заметила Милли.

– Милли! – зашипела на нее Элизабет.

– Он не может меня слышать.

– На самом деле, могу, – буркнул Томас.

Амелия прикрыла рукой рот, заглушая смешок.

– Вы закончили? – Лорд Кроуленд бросил на своих дочерей раздраженный взгляд.

Они промолчали; продемонстрировать большее неповиновение было бы опасной беспечностью.

– Что ж, хорошо, – продолжил лорд Кроуленд, поворачиваясь к Томасу. – Что Вы собирались мне сказать?

– Прежде всего, – ответил Томас, – я хотел бы формально расторгнуть помолвку.

Элизабет судорожно сглотнула, и даже Милли выглядела шокированной этим публичным заявлением.

Амелия только улыбнулась. Она не представляла, что именно он задумал, но она верила ему.

– Считаю, вопрос улажен, – заявил лорд Кроуленд. – Хотя я думал, что все уже было решено.

Томас слегка кивнул.

– Лучше все прояснить до конца, вы согласны?

Лорд Кроуленд несколько раз моргнул, не совсем понимая, о чем речь.

– Я хотел бы прояснить еще одну вещь, – добавил Томас.

И затем он повернулся.

Посмотрел Амелии в глаза.

Пересек комнату.

Взял ее руки в свои.

Гостиная исчезла, остался только он… и она… и радость. Амелия почувствовала, как в ней легким беззвучным, немного беспечным смехом поднимается волна счастья – такого огромного, что она уже была не в силах сдерживать его в себе.

– Амелия, – вымолвил он, и его глаза неотрывно смотрели прямо на нее.

Она кивнула, хотя краешком сознания понимала, что он еще ни о чем не просил ее. Но она была не в силах сдержаться. Он просто прошептал ее имя, а ей уже хотелось кричать во все горло. Да! Да!

Он опустился на одно колено.

– Амелия Уиллоуби, – начал он четким и ясным голосом, – окажете ли Вы мне великую честь, став моей женой?

Она продолжала кивать. Она не могла остановиться.

– Я спрашиваю, – продолжил он, – потому что на сей раз – это Ваш выбор.

– Да, – прошептала она. А затем повторила, – звонко и четко. – Да! Да!

Он надел кольцо на ее дрожащий палец. Она даже не заметила, что на его руке тоже было кольцо, – настолько все ее внимание было сосредоточено на лице Томаса.

– Я люблю вас, – произнес он. Вот так просто, прямо перед всеми.

– Я тоже люблю вас, – в ее голосе была слышна дрожь, но слова прозвучали уверенно и твердо.

Он встал, все еще удерживая руку Амелии, и повернулся к ее отцу. – Я надеюсь, вы благословите нас, – он произнес эту фразу легко, но за внешней легкостью чувствовалась непоколебимая решимость. Они в любом случае поженятся – с одобрения ее семьи или без оного.

– Вы сможете обеспечить ей достойную жизнь? – прямо спросил лорд Кроуленд.

– Я достиг соглашения с новым герцогом. У нее будет все, что она пожелает.

– Но у вас не будет титула, – заметила леди Кроуленд, впрочем, весьма мягко. Это было скорее напоминанием дочери, что не стоит торопиться с решением, что, возможно, стоит немного подумать над предложением.

– Мне не нужен титул, – ответила Амелия. И уже позже, вспоминая эту сцену, она поняла, как, должно быть, светилось от счастья и любви ее лицо, если на глазах ее матери выступили слезы, и леди Кроуленд, отвернувшись, смущенно забормотала что–то о случайно попавшей пылинке.

– Что ж, хорошо, – изрек лорд Кроуленд с таким видом, словно он уже далеко, со своими собаками. – Полагаю, вопрос улажен. – И машинально добавил: – Снова.

– Мне следовало жениться на тебе раньше, – сказал Томас Амелии, поднося к губам ее руку.

– Нет, не думаю. Я могла бы и не влюбиться в тебя, если бы ты был моим мужем.

– Не желаешь объясниться? – спросил он с удивленной улыбкой.

– Пожалуй, нет, – отказалась она, чувствуя себя удивительно дерзкой.

– Да, кстати, совершенно забыл, – внезапно спохватился он, – у меня для тебя подарок.

Она усмехнулась про себя; ей никогда не удавалось оставаться невозмутимой в предвкушении подарков.

Он пересек комнату под взглядами ее, все еще не пришедших в себя от удивления, родственников, и поднял большой плоский пакет.

– Это здесь, – он положил пакет на ближайший стол.

Амелия поспешила подойти поближе, как это сделали все остальные Уиллоуби.

– Что это?

– Открой. Только осторожно, оно хрупкое.

Она последовала его совету, с большой осторожностью разворачивая оберточную бумагу.

– Что это? – нетерпеливо поинтересовалась Милли.

– Тебе нравится? – спросил Томас.

Амелия потрясенно кивнула.

– Очень нравится.

– Да что же это? – продолжала упорствовать Милли.

Это была карта. Карта в виде сердца.

– Сердцеобразная проекция, – пояснил Томас.

Она в возбуждении вскинула на него глаза.

– Она не искажает размеры. Посмотри, какая маленькая Гренландия.

Он улыбнулся.

– Должен признаться, я выбрал ее из–за сердцевидной формы.

Она повернулась к своим родным.

– Ну, разве это не самый романтический подарок, который вы когда–либо видели?

– Карта, – промолвила леди Кроуленд. – Как это интересно, не правда ли?

Элизабет откашлялась.

– Можно взглянуть на кольцо?

Амелия протянула сестрам руку, давая возможность поохать над новым бриллиантом, а сама не отрывала взгляда от своего нового — точнее сказать, бывшего, а ныне нового бывшего – жениха.

– Могу ли я теперь сделать умное замечание, что тебе доступны все пути к моему сердцу? – спросил он.

– Ты можешь сделать это, не заставляя меня плакать?

Он обдумал ее слова.

– Я так не думаю.

– Что ж, скажи это в любом случае.

Он сказал.

Она заплакала.

– Да, это брак по любви, – провозгласила Милли.

Они кивнули. Конечно, так оно и было на самом деле.