Мое имя — Вендетта!

Глава 6 Вопреки всему

— Куда он уехал? — тихо спросила Оксана, полулежа на диване в гостиной и меланхолично смотря телевизор. Митяй сидел рядом и обнимал девушку рукой, обхватив ее хрупкие плечи и получая от этого какое-то эстетическое удовольствие. Никогда не думал, что так можно сидеть вечность, а он мог. Несмотря на все проблемы, на опасность, мог быть рядом с любимой женщиной.

— Выскочил, как ошпаренный, даже слова не сказал, — произнесла Ксана.

Митяй вздохнул, повернулся всем корпусом к ней и коснулся ладонью ее щеки.

— Я понял только, что он ее нашел и подмога ему не требуется, — нехотя произнес он.

— Сутки уже прошли, даже больше, почти двое суток, а мы ничего не узнали, — грустно сказала она, — И Антону ты ничего не сказал, да?

— Незачем ему сейчас это знать, — отчеканил Митяй и убрал руку с ее плеч, — Помочь не сможет, а нервного напряжения ему достаточно.

— Но так нельзя! — вскинулась Ксана, — А если бы на его месте был ты, ты бы хотел знать? Хотя ты прав — изменить он все равно ничего не может.

Митяй тревожно посмотрел на нее. Если бы он был на месте Антона, то свихнулся бы. Сутки его люди пытались найти хоть какую-то зацепку, все без толку. Это и не Азид, и не Лазарь. Да и, вообще, никто из местной братвы.

— Что я ему скажу, Оксана? Что его жена пропала, потому что Викинг ее бросил и уехал? Что не знаю, где она сейчас и жива ли?

— Ну, хоть Славе бы помощь предложил, — бросила она.

— А я предложил! — вспылил Митяй, — Только он меня почти послал и сказал, что справится сам! Он, вообще, не в себе, как узнал, что она пропала, — он снова тяжело вздохнул, успокаиваясь и прижал Оксану к себе, — Мне его жаль, Ксана. С женой Синицы ему ничего не светит.

«А с тобой, что светит мне?» — подумала она, уткнувшись лицом в его широкую грудь. Нельзя так привязываться. Нельзя растворяться в этом человеке, иначе все, конец, потом себя не соберешь. Как же она умудрилась во все это вляпаться? Как сразу не поняла, что от этого мужчины можно сойти с ума и перестать контролировать свою жизнь?

В кармане брюк Митяя раздалась трель телефона и он, нехотя, оторвался от Оксанки и достал мобильник. Посмотрев на номер, быстро нажал на соединение.

— Что у тебя? — нетерпеливо бросил он в трубку.

— Все в порядке, — ответил ему Викинг, — Дмитрий Михайлович, мне нужен отпуск на месяц.

Брови Митяя поползли вверх в удивлении, он рывком поднялся с дивана и нервно начал вышагивать по комнате.

— Оборзел, Викинг? — почти что рявкнул он в трубку, — Какой, к черту, отпуск? И где жена Антона?

Прошло какое-то время, прежде чем Вик ответил, четким, даже жестким голосом:

— У Синицы больше нет жены.

Митяй от неожиданности чуть не выронил трубку. Мельком бросив взгляд на Оксану, которая по выражению его лица пыталась понять, что происходит, включил громкую связь.

— В каком смысле у него больше нет жены? Она что…

— Нет, — прервал его Викинг, — Она жива. К Антону она больше не вернется. Разговаривать с ним не будет. Развод пусть оформляет через адвокатов.

Митяй снова обернулся и посмотрел на Ксанку и увидел ее ошарашенное лицо. Наверняка, такое же выражение на физиономии сейчас было и у него.

— Скажи мне только одно, Викинг, — настороженно произнес он, — Это твое желание или ее?

— Ее, — прозвучал твердый ответ.

За все годы, что Викинг проработал на Митяя, он никогда ему не лгал. И сейчас, как бы не верилось Митяю в сказанное, оснований не доверять словам телохранителя у него не было.

— А сама Ленка не хочет со мной поговорить? — осторожно бросил пробный камень Митяй.

— Боюсь, сейчас не может, — хмыкнул на том конце трубки Вик, — Она в душе. Но как выйдет, я ей передам, что вы хотели ее слышать. Захочет- перезвонит.

— Хм… — не нашелся сразу что ответить Митяй, — Хорошо. У тебя месяц. После чего жду тебя на своем рабочем месте.

Вик положил трубку на журнальный столик, подошел к спящей крепким сном Лене и нежно погладил ее по щеке. Высокая температура только начала спадать. Он дико испугался, когда она отключилась в его машине, едва они доехали до его квартиры. Он тут же вызвал знакомого врача, Лидию Сергеевну и та констатировала факт — двухстороннее воспаление легких. И начала настаивать на срочной госпитализации в больницу. Но в больницу ей, вернее сказать им, нельзя. Где-то в городе сейчас рыщет Азид в ее поисках- только это и успела ему поведать Ленка, перед тем, как отключиться. А о его квартире не знал даже Митяй, поэтому это практически самое безопасное место. Викинг еле уговорил врача не госпитализировать больную и пообещал почти что баснословную сумму, если Лидия Сергеевна будет приходить и лечить ее сама. Та согласилась, кто ж от таких денег отказывается, выписала рецепт и вколола Ленке те лекарства, которые были у нее с собой. Ленка к приезду врача очнулась и во время их диалога была бледна и молчалива. После того, как врач ушла, лекарства начали действовать, и она уснула.

Именно по дороге в аптеку он и задумал то, что уже начал превращать в жизнь. Да, эгоистично, где-то даже по-детски, где-то просто опасно. Но он не мог не попробовать. Да, возможно, у него окончательно поехала крыша, но он не хотел ее терять. Не после того, как почти двое суток думал, что потерял ее. Не просто потерял, а что из-за его эгоизма и, возможно, не решительности она умерла. Это было самой страшной мыслью в его голове, почти двое суток. Ему хотелось выть, как дикому зверю. Он поставил на уши всех, кого смог достать, даже перетряс несколько человек из бригады Азида и даже Строгановские не остались без внимания. Но это не дало никаких результатов. И когда он уже был готов пустить себе пулю в лоб от невыносимой тоски, от почти что реального ощущения, что ее уже нет в живых, от собственной никчемности и всеобъемлющего чувства вины, раздался звонок с незнакомого номера и ему сказали, что она жива и назначили встречу, чтобы передать ее ему. Он даже не поинтересовался, кто звонил. Ему было настолько это неважно, ведь главная мысль, которая билась у него в мозгу — она жива! Его девочка не умерла из-за его непроходимой тупости.

Именно поэтому, позвонил Митяю и впервые ему соврал. Именно поэтому, выставил ее полной дрянью. Конечно же, это не ее решение. Она едва могла шевелиться, не то что думать. Но он должен попробовать отвадить Синицу от нее.

Вик тяжело вздохнул и чуть за голову не схватился. Дурак, кого он пытается обмануть? Даже если случиться такое чудо, и Антон оставит ее в покое, посчитав что она его предала, то Лена, когда очнется его просто возненавидит. Он с ума по ней сходит, буквально бредит, а она… Она любит своего мужа и детей. Что он делает, Господи? Но назад пути уже нет, для него нет. У него есть месяц, пока она беспомощная, пока не будет задавать слишком много вопросов, поверит тому, что он ей скажет. Это потом, когда узнает, возненавидит его. Но рискнуть стоило только из-за той маленькой надежды, что теплилась в уголках его души. Надежды на то, что ее маленькое чувство к нему гораздо больше, чем ей самой и ему кажется.

Двое суток назад он бы ни за что с ней так не поступил. Но эти дни изменили его в корне, едва он представил себе, что больше никогда ее не увидит. Поэтому он будет выкарабкиваться, как может: врать, изворачиваться. Все, что угодно, лишь бы не потерять. Тут уж два варианта: либо она будет с ним, либо он действительно потеряет ее навсегда. Но, может, так лучше и стоит рискнуть.

Митяй, в задумчивости и каком-то ощущении нереальности происходящего, положил трубку обратно в карман брюк.

— Я в шоке, — пробормотала Оксанка, замерев, сидя на диване, — Ты уверен, что Викинг сказал правду?

Митяй и сам себе задавал этот вопрос, но если вспомнить о том, что Викинг никогда не врал и о том, что Ленка ему явно симпатизировала… То на самом деле не ясно до какой степени могла дойти ее симпатия и во что перерасти.

— Я своему телохранителю доверяю, — единственное, что он смог ей сказать.

— Нет, я, конечно, видела, что между этими двумя что-то происходит, но…

Митяй снова сел к Оксанке на диван и бережно обнял ее, зарываясь носом в ее волосы.

— Знаешь, что самое паршивое во всем этом? — через минуту негромко спросил он ее и так как она молчала, продолжил, — Что эту нереальную новость именно мне придется говорить Антону.

— Ты что! — подорвалась с места Пашкова, — Нельзя ему пока ничего говорить! Он, вообще, от этой новости на ноги не встанет!

— А как, по-твоему, мне отвечать на его вопросы о ней? Он же не идиот. Ну, раз я отмолчусь, другой, а она к нему не приедет и не позвонит, судя по всему и трубку может не взять, если позвонит он.

— Говорить придется, — уверенно произнесла Ксанка через минуту раздумий, — Но дозировать информацию.

— Извини, но ты сейчас чушь сказала, — ответил ей Митяй.

— Да, почему чушь-то сразу? — возмутилась она, — Не надо на него все это обрушивать, как обухом по голове. Будешь молчать, если спросит? Молчи. Он потом сам все поймет. Но сам.

— Я тебе не баба, чтобы на прямой вопрос пацана юлить и недоговаривать, — огрызнулся он.

— Да, чтоб вас черти слопали! — в сердцах воскликнула Оксанка, — Забудь на минуту о своем бандитском кодексе и поступи по человеческим законам! Нельзя ему все так напрямую говорить! Он на стрессе может, вообще, больше не встать. Никогда, понимаешь? Это я тебе, как врач говорю, а не как баба.

Оксанка грозно смотрела ему прямо в глаза, скрестив руки на груди. Митяй тяжело вздохнул, подошел к ней и обнял.

— Считай, что я тебя услышал, я постараюсь не обрушивать на него новость о том, что его жена его предала.

Оксанка оттаяла и обняла его в ответ. Уму не постижимо! Как Ленка могла с ним так поступить? Да, ладно с ним! С бандитом тяжело жить в принципе, это она может понять. Но как она могла поступить так с детьми? С сыном, с дочерью? Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что Кирилл встанет на сторону отца. И возненавидит ее так же, как и Антон.

— Может, у нее помешательство какое-то? — вслух произнесла она и посмотрела на Митяя.

— Поясни, — не понял он.

— Мы же не знаем, что с ней произошло за эти два дня. Может, на фоне издевательств у нее рассудок помутился?

— Очень в этом сомневаюсь, — ответил Митяй, — Если она не свихнулась тогда, в девяностые… Она достаточно сильный человек, чтобы пережить любые издевательства.

«Но она все же человек, а не машина», — подумала Оксанка. А потом отмахнулась от всех мыслей. Не о том ей сейчас нужно беспокоиться. О себе надо думать, в первую очередь. У нее тоже ситуация патовая. Невозможно представить, как из нее выбираться. И хочет ли она, на самом деле, бросать того мужчину, который так бережно и нежно сжимает ее сейчас в своих объятьях?

Ян сидел за стойкой бара в клубе «Корона» и планомерно напивался. Вернее сказать, напиться очень хотелось, но почему-то от выпитого не пьянел, только напряженные мышцы немного расслабились. Разбавляют тут коньяк, что ли? Он прекрасно знал, что заявился на территорию Митяя, точнее сказать, в его же клуб, но ему, по сути, было на это наплевать. Кто ж виноват, если более-менее приличное место в городе принадлежит крупному криминальному авторитету. Сейчас он не на службе, сейчас он здесь для того, чтобы хоть немного расслабиться. Сегодня нашли труп его свидетеля, которого они берегли всем отделом, но так и не уберегли. И при первом же, даже беглом осмотре было понятно, что это очередной глухарь. Если раньше он надеялся, что вот, еще чуть-чуть и дело можно доводить до суда, арестовывать Панфилова и его особо приближенных людей, то сейчас стало понятно — при хорошем адвокате, без живого свидетеля по этому делу Митяй снова выйдет сухим из воды. Конечно, можно было подойти, с другой стороны. Синица в стране и потяни он за эту ниточку, то ситуация обязательно приведет его к Панфилову. Но опять же — при хорошем адвокате Митяй отделается легким испугом. Якобы не знал, не предполагал, что Ладников и есть Антон Синицин и так далее. Правда, Синицина он посадит. Но только в этом случае ему придется сажать и Ленку. Как соучастницу. Но вот этого он делать не хотел. Безумная тяга к ней прошла давно, а вот тепло человеческое осталось. Не желал он ей зла, да и детей ее сиротами оставлять не хотел. Ото всех этих мыслей хотелось убежать, потому что не видел он в данном раскладе решения.

По правую от него сторону раздался женский пронзительный визг, и Ян машинально обернулся.

— Ты что себе позволяешь, идиот! Я брату на тебя пожалуюсь!

Миловидная девушка, насколько можно было разглядеть в полутьме клуба, стояла к нему спиной, а к ней приставал какой-то детина, явно не совсем трезвый. Девушка пыталась вырвать руки из захвата, на что пьяный мужик только смеялся и что-то тихо ей говорил. Не его это дело, подумал Ян, продолжая наблюдать за разыгравшейся сценой. Девушка, неожиданно, пихнула ногой пьяного увальня, но и он не остался в долгу — разозлившись, ударил ее наотмашь, так что она отлетела на полметра. Этого Ян стерпеть уже не мог. И ведь ни одна сволочь не поспешила на помощь, — подумал он, поднимаясь со стула и почти что бегом долетая до здоровенного детины, который уже направлялся к девушке. Детина не успел ничего понять, как Ян вырубил его одним ударом. Расправившись с пьяной сволочью, Ян подошел к девушке и помог ей подняться.

— Спасибо, — пробормотала та, сквозь слезы.

Ян посмотрел на нее повнимательнее и застыл, как вкопанный.

— Не за что, гражданка Чекмарева. Валя, если я не ошибаюсь?

Слава определенно сходил с ума и прекрасно это осознавал. Сначала он утащил ее в свою берлогу, как медведь, наврал всем, понимая, что ему не дадут с ней находиться наедине, если поступит по-иному. А теперь он сходил с ума, потому что любимая женщина, все еще находясь в полубредовом состоянии, откинула одеяло. Сорочка, в которую он ее переодел с большим трудом, задралась, открывая длинные стройные ноги, бретелька предательски сползла с ее плеча, практически оголив полную грудь. И Слава пропал, стоило только посмотреть на нее. Вся его хваленая выдержка полетела в тартарары. И только ее болезнь удерживала его от того, чтобы накинуться на любимую и зацеловать каждый уголок ее тела. Мысли о том, что он делает что-то неправильное, что навредит ей и что она никогда ему не простит он загнал глубоко, в самый дальний уголок своей души. Но так или иначе, они вылезали из глубин сознания и мучали его.

Вик отвернулся от любимой женщины и скорым шагом ушел на кухню. Заварил себе чашку чая и принялся готовить жидкий куриный суп. Ей нужно поесть, как только она придет в себя. Лидия Сергеевна помимо лекарств колола ей витамины и глюкозу, но этого недостаточно. Лена просыпалась, но явно не осознавала, где она и что с ней. И это приводило Викинга в панический ужас, в такие минуты он клял себя на чем свет стоит и был готов прекратить свою игру, понимая, что может просто потерять ее в прямом смысле этого слова. Но все та же Лидия Сергеевна оттягивала его момент раскаяния, утверждая, что опасность миновала и что пациентка очнется со дня на день и пойдет на поправку.

Он как раз чистил картошку, когда услышал легкий вскрик. Бросив нож с неочищенным овощем на стол, кинулся в комнату. Она в бреду металась по постели, на лбу выступили капли пота.

— Нет, пожалуйста… не ходи… — вскрикивала Лена.

Вик в одно мгновение оказался возле нее, убрав мокрые пряди волос с ее лба, начал гладить ее по лицу, плечам, успокаивая.

— Тише, тише, моя хорошая, — тихим голосом, пробормотал он, его сердце просто разрывалось от нежности и беспокойства.

— Нет, прошу тебя… — продолжала вскрикивать Лена, — …Антон…не уходи…

Вик замер. Имя ее мужа, произнесенное с любовью и страстью, полоснуло его по сердцу. Первым желанием было убежать, не слышать слова любви к другому мужчине, прекратить адскую боль, что разрывала его душу. Но Вик не двигался.

— Антон…не уходи…пожалуйста…

Слезы потекли по ее щекам, глаза были закрыты, но по ее лицу было и так понятно, то что ей сниться, причиняет ей страдания. Викинг приподнял ее и обнял, чуть качая, как маленького ребенка.

— Тише, моя хорошая.

— Антон…

— Я здесь, любимая. Я никуда не уйду.

Он как-то в один миг решил, понял, что станет для нее кем угодно. Сейчас ей всего лишь нужно успокоиться. И он может переступить через себя, ради нее.

— Правда, не уйдешь?

— Не уйду, моя девочка.

— Ты… не любишь… меня больше.

Это прозвучало, как утверждение, а не как вопрос. И Викингу до одури захотелось успокоить ее, убрать боль, которая прозвучала в ее словах.

— Я люблю тебя. Люблю, как никого никогда не любил. Ты все для меня.

Продолжая укачивать ее на свои руках, он понимал, что это признание не просто, чтобы успокоить ее, он действительно чувствовал к ней безграничную любовь, нежность и преданность. И после своих слов его безумие, одержимость запереть ее вместе с собой пошатнулась.

Она успокоилась в его руках, только чуть всхлипывала. Он чувствовал ее дыхание, которое касалось его щек, чувствовал ее запах, принадлежащий только ей, особенный, ставший родным для него. И с каждой секундой, проведенной так близко с ней, все больше и больше терял контроль над собой. Лена чуть шевельнулась в его руках, неосознанно прижимаясь к нему ближе, так что ее грудь коснулась его. Викинг протяжно выдохнул и начал осыпать ее лицо поцелуями. Коснулся мягких, податливых губ, ворвался в ее сладкий ротик языком и с каким-то блаженством почувствовал, как она начала отвечать. Он терзал ее губы, изголодавшийся, так долго хотел ее. Его руки сами собой, без его ведома, уже жили отдельно от его разума, лаская, мягко сжимая ее грудь, снимая ее сорочку с плеч. Он опустился в поцелуе к ее груди и взял в плен набухший сосок. Ее стон, полный страсти наполнил его дрожью во всем теле. Он снова начал целовать ее в губы, врываясь языком, в древнем и диком танце страсти и желания.

— Любимый, — простонала она, так и не открыв своих глаз, — Антон…

Славу будто окатили ледяной водой. Он осторожно отодвинулся от нее, поправил сорочку, одев ее, закрывая так чувственно набухшую грудь.

— Антон, не уходи, — снова попросила она.

— Не уйду, — тихо ответил он ей.

Уложил обратно на кровать и успокаивающе начал ее гладить по волосам, лицу, рукам. Только услышав ее размеренное дыхание, он смог позволить себе отойти от нее и почти бегом отправился в ванную. Впервые после полового созревания он почувствовал себя малолеткой, снимая возбуждение, как и в подростковом возрасте.

А после пришло отчаяние, понимание того, что даже его ласки она воспринимала, как ласки своего мужа. Понимание того, что она до сих пор любит своего мужа. И что ему… Нет. Дальше он откинул все мысли, закрываясь от них, осознанно продолжая свою агонию, свое безумие. Еще не вечер, у него еще есть надежда.

Митяй смотрел на экран сотового телефона и не решался его взять. Что он ему скажет? Как это ему сказать? Да и Оксанка запретила говорить ему такие новости. А после того, как он посоветовался с Владом и услышал те же слова, что и от нее, понял окончательно, что говорить Антону нельзя, если он хочет, чтобы тот хоть когда-нибудь встал на ноги. Но трубку пришлось взять.

— Привет, брат, как чувствуешь себя?

— Что происходит, Митяй? — не отвечая на вопрос, спросил Синица. Митяй сжал телефонную трубку в руках, почти до треска, поняв, что юлить не получиться. Антон не мальчик, да и как можно изворачиваться от прямых вопросов хоть и бывшего, но все-таки криминального авторитета? Он же не лох по жизни, да и с некоторых пор Митяй считал его другом, братом. А это в корне меняло дело.

— Ты о чем? — придавая непринужденность голосу, все-таки попытался Митяй.

Раздраженный вздох на том конце трубки окончательно дал ему понять, что номер не прошел. Факир был пьян и фокус не удался.

— Ты знаешь, о чем я.

— Все под контролем, брат, не переживай, — снова беззаботно ответил Митяй.

— Ну, я понял, что по телефону ты ничего вразумительного мне не скажешь, — проговорил Антон и хмыкнул, — Поэтому я тебя жду, здесь, в этой чертовой больнице. И еще — если ты не приедешь и не расскажешь мне, что у вас там происходит, я клянусь, разнесу это чертово здание по кирпичику и отнятые ноги мне в этом не помешают.

Митяй ничего не успел ответить — Тоха сбросил соединение. В словах Синицы сомневаться не приходилось. Он действительно найдет способ привлечь к себе внимание. Митяй чертыхнулся и набрал номер Влада.

— Речников, — послышалось в трубке.

— Леший, здорово! — гаркнул он, — В общем, ваша с Оксанкой идея не проканала. Ты лучше меня знаешь, как Синица умеет задавать вопросы. Нет, я, конечно, мог его послать! Но смысл, если результат будет тот же? Так что, ноги в руки и бегом ко мне, будем думать вместе, что говорить и как. Придется ехать.

— Митяй, ты с дуба рухнул? Сейчас самый разгар рабочего дня, куда я поеду? — раздраженно ответил Влад.

— Мне, твою мать, два раза повторять надо? Если у тебя проблемы с уходом от рабочего места могу посодействовать — подъеду к твоему главному, как раз давно с ним не виделись, коньячку попьем и все будет в ажуре.

— Не нужно, — устало вздохнул Влад, — Я сам решу. Только давай уж ты сам ко мне подъезжай. Время потеряем, пока я в твой поселок доберусь.

— Договорились, — ответил Митяй, ухмыляясь и нажал отбой.

Валя проснулась ближе к обеду и не совсем сразу поняла, где она. Вроде и квартира такая же, как и у нее, но только обстановка явно мужская. А потом резко поднялась с кровати. Твою ж мать, это же надо забыть, что ночевала она не у себя, а у майора милиции. Вроде и выпила вчера всего бокал мартини, но в голове шумело так, будто всю бутылку уговорила. Хотя не исключено, что Дэн, парень из клуба, ей что-нибудь в бокал подсыпал. Она еще вчера в клубе заметила, что как-то странно ее организм отреагировал на вполне невинный бокал мартини с соком — сознание помутилось и голова начала кружиться. Именно поэтому, она решила уйти, но Дэн начал к ней приставать, а когда она его решительно отшила — разозлился. Вот тогда и спас ее красавчик-майор, непонятно каким ветром занесенный в клуб ее брата. Дэн еще свое получит, она обязательно расскажет Димке, что тот пытался к ней приставать и, скорее всего, подсыпал ей в бокал какую-то муть. Недолго после этого Дэну в клубе работать осветителем. Она вспомнила, что было дальше после того, как майор признал в ней сестру известного в городе криминального авторитета. Поступил он, несмотря на свое звание, вполне по-мужски. Ни о чем не спрашивая, видя ее состояние, отвез к себе домой, покормил поздним ужином и уложил спать в удобную кровать, а сам ушел спать в гостиную на диван. Валя улыбнулась, майор все больше и больше ей нравился.

Начала оглядывать обстановку в квартире и тут же ее взгляд зацепился за прикроватную тумбочку. На ней стоял стакан воды, таблетки от головной боли и сложенный в двое листок. Недолго думая, Валя проглотила лекарство и взяла в руки листок.

Валя сладко потянулась и снова откинулась на подушку, улыбаясь. А майор не такой уж и грозный, как показалось ей в начале. Нет, она, конечно, не исключает того факта, что он любезен с ней только потому, что надеется узнать от нее хоть что-то, касающееся незаконных дел ее брата. Она даже более, чем уверена в этом. Но к несчастью майора, она на самом деле не знает ничего. Митяй оградил ее от этого знания на все сто процентов. Поэтому, почему бы не пообщаться с чертовски привлекательным мужчиной? Ян… Необычное, красивое имя. Она еще раз потянулась и в хорошем расположении духа встала и отправилась на кухню завтракать.

Черный лексус Митяя подъехал к больничному крыльцу, и Влад поспешил к машине.

— Ты без охраны? — удивился Влад, узрев Митяя за рулем и одного в машине, в это же время застегивая ремень безопасности, — Не помнишь, чем прошлый раз закончился?

— Не пугай пуганного, — усмехнулся Митяй, — Охрана в машине сопровождения в метре от нас.

Влад оглянулся и действительно увидел джип митяевских бойцов.

— А в машину никого не взял, потому что разговор есть не для чужих ушей, — снова заговорил Митяй, сосредоточено глядя на дорогу, — Как там Оксанка, кстати, а то ее вызвали на операцию, несмотря на ее выходной.

— Чего сам не спросишь? Позвони, да узнай.

— Нет уж, — фыркнул Митяй, а Влад уставился на него во все глаза, — Она как кошка шипит, когда я ей звоню и попадаю в тот момент, когда она скальпелем орудует.

Влад, от увиденного выражения довольства и какой-то смутной нежности на лице «конкретного братка», впал в ступор. И даже сказать ничего не смог. Но Митяй сам, видя произведенный эффект, закрыл тему, перейдя на такой сложный разговор.

— Ну, доктор, что говорить будем пациенту и по совместительству другу?

— Еще бы знать, что он конкретно спрашивать будет, — устало вздохнул Влад.

— Леший, чушь не мели, — резко ответил на это Митяй, — Все, что не касается Ленки я мог бы сказать и без тебя. Он все равно в курсе событий. Но вот, что касается его жены… Пару месяцев назад, я бы сказал ему — забей, ни одна баба не стоит того, чтобы переживать из-за нее. Но сейчас… Я представляю его реакцию.

— Да, — задумчиво ответил зав. отделением, — Беда. Я, вообще, не представляю — как, почему она ушла? Они столько лет вместе, она вытерпела и не такое.

— Влад, а может она не захотела быть с калекой? Ну, сам посуди, одно дело рядом с тобой здоровый мужик был, а потом раз и инвалид. Бабы — суки… — протянул Митяй.

— Нет, — с уверенностью сказал Влад, — Она не такая.

— Какая не такая? — раздраженно спросил Митяй.

— Вот такая не такая! — в тон ему ответил Влад, — Допустить, что она ушла, потому что увлеклась другим мужиком — я могу. Тем более, Антон, сам знаешь, бывает резковат и груб с ней, не каждой женщине это понравиться, и не каждая вытерпит. Но вот то, что она бросила его, потому что он калека — этого не может быть. Правда, то, что она бросила его сейчас, в такой трудный психологически период…

— И Викинг молчит, как партизан. Односложные ответы в трубку мычит. Я видел, конечно, что между этими двумя что-то происходит. Но не думал, что все может зайти так далеко. Ладно, хватит лирику разводить. Еще раз спрашиваю, что говорить будем?

— Солнышко, радость моя, проснись, — с нежностью в голосе уговаривал Вик, спящую Лену. Жар все никак не хотел спадать. Викингу даже пришлось повторно за этот день вызывать Лидию Сергеевну. Она приехала, еще раз осмотрела пациентку, вколола ей жаропонижающее и с угрюмым видом констатировала — состояние стабильно тяжелое. А еще добавила, что в больнице ей было бы лучше, под наблюдением врачей. На что Вик нахмурился и еще раз напомнил доктору, что им в больницу нельзя, что она там будет в большей опасности, в большей чем ее воспаление и что он платит ей неприлично большие деньги, настолько, что она дневать и ночевать у него должна.

— Девочка моя, проснись, пожалуйста, тебе нужно поесть.

Ленка что-то пробормотала во сне и с неудовольствием скинула его руку со своей щеки. Вик тяжело вздохнул, поднялся с края кровати и отошел к окну, решая все-таки попозже попытаться ее накормить.

Глядел в окно и не видел там ничего, почему-то перед глазами, в памяти маячили воспоминания, возвращая его в прошлое.

Слава Елизаров с юности был обделен женским вниманием — его побаивались из-за нестандартной внешности. А вот пацаны во дворе только из-за одной его внешности сразу зауважали. Это уже потом, когда родители разрешили ему быть самим собой, а не сыном работников математических наук, он добился настоящего уважения, бросив всю свою не дюжую силу в спорт. Но вот добиться восхищенных взглядов от девушек так и не смог, несмотря на все свои старания. Да, что там восхищения! Он был бы доволен и малым, если бы перестали хотя бы шарахаться от него. Но то ли женщины ему попадались глупые, то ли судьба у него такая, но никто не воспринимал его как человека, как личность, все обращали внимание на отталкивающую внешность. Поэтому и девственности Слава лишился гораздо позже своих друзей во дворе — в девятнадцать лет. Нет, его не увидела и полюбила какая-нибудь честная и искренняя девушка, все гораздо банальнее. Это была женщина старше его, на много лет, которая попросту тащилась от больших мужиков. На юбилее у своей тетки, она затащила Славу в каморку и там показала все прелести секса. Славе было все равно, кто она, как выглядит, да и как ее зовут он помнил смутно. Уже потом, будучи взрослым, он начал пользоваться услугами женщин древнейшей профессии, больше не заморачиваясь по поводу того, что у него нет постоянной партнерши. Так было даже легче, проще. Он привык к мысли о том, что его никогда не полюбят и он сам, наверняка, не полюбит также. До тех пор, пока не встретил ее. Сначала он обратил внимание на ее глаза, как ни странно. Когда вошел в ее дом, первое, что увидел это были ее глаза, зеленые, как весенняя трава, большие, с пушистыми ресницами. А после, когда она начала общаться с ним, как с обычным человеком, а не как с постаментом кунсткамеры, понял, что все женщины, которых он встречал до нее, были и не женщинами вовсе, а какими-то пародиями на них. Окончательно он понял, что пропал, когда она поймала пулю, предназначавшуюся ему. Почему она так сделала, он так и не понял. Было ли это машинально? Да и какая разница? Машинально она должна была спрятаться за его спину, а не толкать его в дверной проем. И только позже он начал узнавать ее, как человека, как личность. Тогда нужно было бежать без оглядки от несвободной женщины, тогда, сейчас уже поздно. Сейчас даже ее внешность не имела для него никакого значения. Он видел ее красоту души. Он влюбился в ее душу.

— Чего топчетесь в дверях? Заходите, раз пришли, — ухмыльнулся Антон, глядя как двое здоровых мужчин замялись в дверях в нерешительности.

— Привет, брат, — с теплотой в голосе поздоровался Митяй. Влад ничего не сказал, прошел к Антону и, пригнувшись, обнял по-дружески.

— Наверное, мне еще два дня назад стоило пригрозить таким образом, раз вы приехали, да еще обниматься лезете, — хохотнул Антон.

На лицах парней расцвели неуверенные улыбки, в прочем, они быстро исчезли, как только Антон Синицин произнес:

— Меня интересует только один вопрос — где моя жена и почему она не берет трубку? Чего молчим? Я, б*ять, должен щипцами из вас ответы вытаскивать? Да, скажите вы хоть что — нибудь! — сорвался он на крик, — Что с ней?

Тут лицо Антона побледнело еще больше его болезненной бледности.

— Она… жива? — выдохнул он.

— Да, жива, — поспешил успокоить его Влад.

Антон, устав от перенапряженных нервов, откинулся на подушку, на лбу выступили капли пота.

— Тогда, что с ней? Почему не приезжает, не берет телефон?

Юлить не получиться, это Митяй понимал еще тогда, когда давал обещание Ксанке, не обрушивать на него такую новость. А теперь был уверен в этом, как в самом себе.

— Помогите мне сесть, — хрипло попросил Антон.

Митяй с Владом подорвались к нему, взяв за руки, обхватив широкую спину, помогли принять сидячее положение, подложив под поясницу подушку. Антон чуть откинулся на нее, упираясь локтями в постель.

— Тоха, — начал Влад, — Понимаешь… — и замолчал, не зная, как такое можно ему сказать.

— Чего мнешься, как девочка? — недобро спросил его Антон.

— Да, твою же мать! — выругался Митяй, — Ушла она! Бросила тебя баба, понял! Не знаю я, как это сообщить по-другому! Предала, убежала к другому мужику! Все, забудь и разотри! Нет ее больше!

— Что? — выдохнул, вмиг побледневший, Антон.

— Ты совсем идиот?! — заорал на Митяя Влад, хватая его за плечо и разворачивая к себе лицом, — Это, по-твоему, тактично сообщить?! Придурок!

— Да?! А ты, докторишка, охренеть какой умный?! Чего ж сам замолчал?!

— Я бы собрался, в конце концов! А ты…

— Парни… — почему-то тихо позвал Антон и они обернулись. И тут же кинулись, и застыли в шаге от него.

Антон стоял. Опираясь на решетку больничной кровати, пошатываясь. На бледном, осунувшемся лице выступили капли пота, стекающие по вискам. Но он стоял!

— Брат! Тоха!

Антон задыхался от эмоций, нахлынувших, как лавина на него. Он встал на ноги! Несмотря на прогнозы врачей встал. Ему хотелось кричать, а еще обнять любимую женщину, прижать к себе и сказать, что теперь все будет хорошо. А потом он очнулся. И вспомнил, какая именно мысль заставила работать его сломанное тело — она ушла. Не просто ушла, потому что он прогонял. Ушла к другому. Разве это, вообще, возможно? Не могла его Ленка уйти!

Казалось, время остановилось, замедлило свой ход, так, что он видел движение пыли в замедленном темпе. На самом же деле, прошло не больше минуты, его ноги подкосились, и он бы рухнул, если бы не помощь друзей.

— Спокойно, брат, — пробасил Митяй, — Теперь осталось всего ничего — научиться заново ходить.

Влад снова шикнул на него, но Антон не обратил на них внимания. Сознанием завладела только одна мысль — она ушла, бросила, предала. Все еще поддерживаемый двумя мужчинами, Антон сжал кулаки и заставляя себя не сорваться на крик от невыносимой боли и пустоты внутри, тихо, почти шепотом, проговорил:

— Я не верю.

— Антон, — Влад напрягся, не зная, что сказать. Да и что сказать, если сами ничего толком не знали.

— Я не верю, — с упрямством повторил он, — Сейчас вы оба сядете и по порядку расскажете мне, что произошло за эти несколько дней. И клянусь Богом, если кто-то из вас назовет ее шлюхой или предательницей, дам в рожу не задумываясь.

— Синица! — вспылил Митяй, — А как назвать ее поступок, не скажешь?

— Замолчи, — угрожающе произнес Антон, — Повторяю, для особых идиотов — никаких выводов, пока не расскажете мне все, начиная с того момента, как она вернулась от меня несколько дней назад.

— Дело в том, что она не вернулась, — произнес Влад.

— Что?… Какого хрена ты говоришь! Что, вашу мать, значит «она не вернулась»?!

— Тох, спокойно, — попытался утихомирить его Митяй.

Антон с шумом выдохнул, еще крепче сжал кулаки и произнес, еле сдерживая нарастающую панику:

— Она ночевала у меня. И поверьте, олухи, не может женщина так отдаваться, если собирается уйти! Это раз. После, она вышла от меня и пообещала приехать в следующий раз, через два дня. Ленка ничего бы не обещала, если бы собиралась уйти. Это два. Домой нам было нельзя, поэтому она должна была поехать к тебе, Митяй.

— Она не приехала.

Антон уставился на него яростным взглядом, перестав окончательно что-либо понимать.

— И где же она, по-вашему, была?

— Ты не все знаешь, Тоха, — мрачно произнес Митяй, — Викинг отъехал от больницы тогда, не стал ее дожидаться. Она позвонила ему, узнать, когда он за ней вернется, а потом…

— Чего замолчал? — спросил Антон, холодея от нехорошего предчувствия, — Что потом?

— Потом Вик слышал только ее крик о помощи.

— Твою мать! — Антон шарахнул кулаком по спинке больничной кровати, так что она жалобно скрипнула.

— Антон, — подал голос, до этого молчавший, Влад, — Мы не знаем, что происходило потом два дня. Где она была и что с ней было тоже не знаем. Но через два дня Викинг ее нашел.

— Где она сейчас?

— У Викинга.

— Почему? — дрожащим голосом переспросил Синица.

— Синица, не будь идиотом! — раздраженно бросил Митяй, — Викинг ее спас, и она в благодарность раздвинула ножки.

— Я тебя убью сейчас, — ледяным голосом сказал Антон, — Не посмотрю, что мы с тобой побратались.

— Успокоились оба! — рявкнул Влад, — Митяй, не накручивай!

— Извини, — буркнул криминальный авторитет, — Свечку, конечно, не держал. Но иначе ее поступок не объясню. Вик позвонил после того, как ее нашел и сказал, что она больше тебе не жена. Что не хочет с тобой даже по телефону разговаривать, требует развод.

— Викинг сказал, — понимающе протянул Антон, — Ну, все понятно.

— Чего тебе понятно? Нам лично ни черта не понятно.

— Так, вы сейчас помогаете мне дойти до машины, и мы едем…

— Никуда мы не едем! — снова рявкнул Влад, — Ты с ума сошел? Ты только что смог встать на ноги, тебе восстанавливаться надо, а не за женой бегать…

Влад заткнулся, как только увидел, что Антон ценой неимоверных усилий снова поднялся и со сталью в глазах произнес:

— Она для меня все. Мне без нее не жить. Не хочу и не буду, Влад. С ней что-то случилось, меня не было рядом. А Викинг… он давно на нее глаз положил…Она ничего не говорила сама, так? Вы даже голоса ее не слышали. Я не то, что поеду за ней. Я поползу, если надо будет.

— Все понятно, — уверенно заключил Митяй, — Влад, выбора у нас нет — нужно ехать, иначе, он здесь на уши все поставит, не поможем мы, поможет кто-нибудь из моих парней, которые у него раньше в бригаде были. Так что, дуй к лечащему доктору и договаривайся.

Влад тяжело вздохнул и, поняв, что спорить с ними двумя бесполезно, вышел из палаты и направился прямиком к заведующему больницы.

— Тоха, точно сможешь доехать? Ты ж, все-таки, только смог подняться.

— Смогу, — заверил его Синица, стиснув зубы. Если совсем честно, то сил у него не осталось, но он в этом признаваться не собирался, самое главное сейчас было увидеть свою девочку, убедиться, что с ней все в порядке, прижать ее к своей груди и, наконец-то, стереть из памяти и ощущений ту боль, что причинили слова о том, что она бросила его. Убедиться, что все это ложь, придуманная влюбленным в нее телохранителем.

Влад вернулся недовольный, видимо, разговор с заведующим был неприятным, но зато с одеждой Антона, которая, кстати говоря, была выстирана и выглажена, приятный бонус к сервису для vip-клиентов.

— Черт с вами, поехали! Но ты, Антон, до машины едешь на коляске! И когда приедем тоже!

Тошка был согласен на все, лишь бы увидеть свою жену, поэтому лишь кивнул в знак согласия.

— Только где их искать? — озвучил Влад вопрос, мучивший Антона.

— Это не проблема, — отмахнулся Митяй и с самодовольством улыбнулся, — Викинг явно ее в свою берлогу утащил. Есть у него квартирка, про которую никто не знает. Кроме меня. Я-то чисто случайно узнал и Викингу о том, что мне известно, естественно, не сказал. Так что, наш парень уверен, что их никто никогда не найдет.

— Поехали! — рявкнул Антон, вмиг потемневший лицом при упоминании о Викинге.

Майор Стрелков сидел в своем кабинете и чему-то глупо улыбался, Сергей Власов впервые видел своего начальника в таком мечтательном состоянии, и его раздирало любопытство, но спросить напрямую, что с ним происходит, не решался.

А Ян в это время вспоминал вчерашний вечер, который оказался чрезвычайно интересным. Валя оказалась милой и, чего греха таить, чертовски сексуальной девушкой. Сначала он просто хотел отвезти ее домой, но она ни в какую не признавалась где живет. Так что пришлось везти подвыпившую девушку к себе домой, не на улице же ее оставлять. Был, конечно, еще вариант — отвезти ее к брату, но он отмел его сразу же. Представил реакцию Митяя и рассмеялся. А у него дома Валя, неожиданно для нетрезвой девушки, вела себя культурно и даже немного стеснялась, он даже загляделся на нее — такая милая, домашняя. И впервые за многие годы почувствовал не только симпатию к женщине, но и желание. Это было неожиданностью для него самого — испытать к малознакомой девушке сильное и непреодолимое чувство. Ему с трудом удалось его подавить. И он понял, что в принципе, ему все равно, что она сестра криминального авторитета, он был уверен почти на сто процентов — она не в курсе дел брата, не такой он человек, чтобы трепаться о делах. Ян хотел продолжения знакомства. На столе завибрировал мобильный с незнакомым номером.

— Слушаю, Стрелков.

— Привет. Это Валя. Вот, решила воспользоваться предложением и позвонить.

У Яна даже дыхание перехватило от осознания, что она сама набрала его номер.

— Я рад. Честно.

— Как ты смотришь, если я тебя приглашу куда-нибудь вечером?

— Отлично смотрю! — воскликнул он и тут же стукнул себя по лбу — нельзя же в самом деле реагировать, как подросток. Но, услышав на том конце трубки переливистый смех девушки, наплевал на благоразумие, поняв, что ее его реакция вполне устраивает.

— В «Корону», я так понимаю, тебя не приглашать? — спросила она с невозмутимостью.

— Ты знаешь, я, конечно, могу отказаться, но какая разница, по сути, где посидеть, учитывая тот факт, что там неплохо кормят и развлекательная программа на уровне.

— Мог бы просто сказать: «Приглашай!» — хохотнула девушка на том конце трубки, — Я пошутила. Мне нравиться твоя многословность.

Ян улыбнулся, потянулся за пачкой сигарет. Почему-то дико захотелось покурить, аж пальцы затряслись. Краем сознания отметил, что это от волнения.

— Где встретимся? — тем временем поинтересовалась Валентина.

— Я за тобой заеду, если ты не против.

Подъехав к дому, где жил Викинг, Митяй припарковал лексус ближе к подъезду, чтобы Антону не нужно было преодолевать большое расстояние. Влад вытащил из багажника складную коляску, позаимствованную у больницы, разложил ее и подкатил к заднему сидению автомобиля. Антон, помогая себе руками, свесил плохо двигающиеся ноги из машины и попытался встать. К его огорчению, в этот раз ему это не удалось — ноги отказывались слушаться.

— Черт!

— Спокойно, Тоха, не все сразу, — ободрил его Влад, — Давай, помогу.

Кое как они с Митяем пересадили Антона в инвалидное кресло, видя, как их друг мрачнеет с каждой минутой все больше и больше.

— Какой этаж? — мрачным голосом поинтересовался Антон.

— Первый, — ответил Митяй, про себя подумав, что хоть в этом им повезло. Прекрасно понимал, как действует на Антона собственная беспомощность. Но что ж, того предупреждали сразу, что не все может получится, как хотелось бы, да и сказывалось, наверняка, нервное напряжение, куда ж без него в такой-то ситуации. Ведь на самом деле никто из них не знал, чем закончится данная авантюра для Антона, что происходит сейчас в той квартире. Но Антон верил, верил до последнего, что она не могла предать. Хотя и страшно было — а вдруг существует тот маленький шанс, вдруг Митяй и Влад правы и жизнь настолько сука.

До двери в квартиру они добрались без особого напряжения, сказался первый этаж. Митяй нажал на звонок и все трое стали ждать — откроют ли им, вообще, или нет.

— Нет. Нет, Владислав Андреевич, — послышался за дверью женский голос, — Не беспокойтесь, это наверняка лекарства подвезли.

Дверь распахнулась и все трое уставились на незнакомую женщину бальзаковского возраста. Сколько бы еще длилась немая сцена — неизвестно, первым опомнился Митяй и, слова не говоря, отодвинул женщину в сторону, попутно вкатывая каталку с Антоном в квартиру.

Сначала Антону показалось, что он сходит с ума от увиденной картины. На смятой постели сидел Викинг и бережно поддерживал Лену за спину, а второй рукой кормил ее с ложечки, как маленькую. Сцена была настолько домашней, а удивление Викинга при виде них настолько большим, что у него возникло чувство, что он им помешал, прервал. Не ждали его тут вовсе. Антон молчал и напряженно рассматривал жену. Осунувшаяся, бледная, но красивая, не уложенные волосы придавали ей почему-то почти юношеские черты лица. Но это он заметил вскользь, как бы, между прочим. Смотрел он именно на то, как она доверительно жмется к телохранителю Митяя, что почти что обнажена, в одной сорочке. Все выглядело мило, по-семейному. Внезапно напавшая оторопь прошла и захлестнула с головой ярость. Как могла? За что?

— Увези меня к машине, — он первый прервал тишину, обратился почему-то к Владу, а не Митяю. Будто подсознательно обвиняя Митяя в том, что это с его подачи его женщина с его телохранителем. Но разумным подходом сейчас Антон похвастаться не мог, мог только еле сдерживать ярость, клокочущую в груди.

— Антон, — слабым голосом проговорила Лена, — Ты все не так понял…

— Заткнись, — заледеневшим вмиг голосом, ответил он и сам начал разворачивать каталку к выходу из этого дома.

— Тоша!

— Влад, помоги мне!

И Влад подчинился, понимая, что лучше сейчас не спорить с Синицей, уж очень хорошо он помнил этот взгляд, единожды увидевший. Именно с таким взглядом, тогда в девяностые, Антон убивал.

Антон не видел, как подорвалась Ленка из последних сил, чтобы кинуться за мужем, объяснить, что это дурацкая болезнь выбила из нее все силы и выпила все соки, а вовсе не желание подвигло ее оказаться полуголой на коленях у другого мужчины. Но сделав шаг, даже не успела почувствовать, что закружилась голова, рухнула в обморок. Антона к этому моменту в квартире уже не было.

Только ее обморок сдвинул присутствующих в квартире с мертвой точки. Викинг вмиг поднял упавшую молодую женщину и бережно уложил на кровать, Лидия Сергеевна начала быстро набирать какую-то жидкость в шприц, каждую минуту охая.

— Что здесь происходит, Слава? — через чур спокойно спросил Митяй, впервые, кажется, назвав телохранителя по имени.

Но вместо Викинга почему-то ответила женщина, уже колющая в вену Ленки неизвестное ему лекарство.

— Что тут непонятного, молодой человек? Девушка и так слаба, еле очнулась, ей волноваться-то через раз можно, а тут вы немой сценой застыли, орете и дверьми хлопаете. Это, конечно, не мое дело, но девка чуть ли не с того света выбралась, ей покой нужен. И в больницу, — на этом слове она недобро посмотрела на хозяина квартиры, до сих пор молчавшего.

До Митяя только после тирады женщины стало доходить, что, возможно, они действительно неправильно поняли ту сцену, что предстала перед их глазами в самом начале. И словно в доказательство этой мысли, женщина продолжила свою отповедь:

— Она же слабенькая совсем, есть даже не могла, ее Владислав Андреевич кормил и суп ей сам варил, и меня от нее не отпускает. Владислав Андреевич, — внезапно голос женщины поднялся на несколько делений, — Мне это не нравится! Она же дышит с трудом, хрипы непонятные в легких. Все, не буду больше вас слушать. Да, что вы замерли-то все? Скорую вызывайте, быстрее! Умрет девчонка!

Все остальное происходило слишком быстро, чтобы понимать что-то и в чем-то разбираться. Скорая приехала незамедлительно, стоило только Лидии Сергеевне обрисовать ситуацию и представиться лечащим врачом. Бессознательную Ленку Викинг выносил из подъезда, укутав, сначала в шубу и завернув в одеяло. Митяй только и успел сказать, едва поравнявшись с телохранителем.

— Чтоб завтра мне перезвонил и все объяснил, горе-любовник. А то хуже будет.

Викинг только кивнул и залез в карету скорой помощи вместе с Ленкой.

Только после того, как скорая уехала, Митяй обнаружил, что ни Влада, ни Антона нет, а также нет его лексуса и только неподалеку одиноко стоит джип с охраной, парни вылезли из машины и ошивались неподалеку.

— Вы что, придурки, отпустили этих двоих, да, еще на моей машине? — вмиг рассвирепел Митяй, подлетая к охране.

— Дмитрий Михайлович, — тихо произнес водитель, — Вы нас, конечно, можете тут всех порешить, но против Синицы тут никто из парней не пойдет.

— И что, все такого же мнения? — грозно спросил Митяй, охрана же прямо смотрела на хозяина, но ни слова так и не произнесла.

— Вот уроды, — уже успокоившись плюнул Митяй, — Гоняйся теперь за ним и объясняй, что его Ленка не виновата, обстоятельства так сложились. Поехали, дебилы и позвоните Штурману, пусть узнает куда увезли жену Синицы, в какую больницу и охрану к ее палате приставит.

Оксана смотрела, как Митяй несется к ней на всех порах, обогнав охрану. И слова не успела сказать, как он увлек ее в ее же кабинет и заперся изнутри.

— Дим, что случи… — фраза оборвалась, так как Митяй крепко прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее шею, тяжело дыша.

— Пообещай мне, — раздался его чуть хрипловатый голос через секунду, — Что никогда ничего не утаишь, что между нами не будет недосказанности, что обо всем мне расскажешь.

— Что с тобой? — спросила она, отстраняя его голову от своей шеи и с тревогой заглядывая в его глаза.

— Девочка моя, просто пообещай, — снова попросил он.

Оксана молчала, закусив губу. Как она могла это пообещать, если с самого начала не сказала ему главного — она начала с ним отношения не только из-за того, что к нему неудержимо потянуло, но и из-за того, что видела в нем свой выход из создавшегося положения, а если сказать проще, то использовала. Это теперь вмешались чувства, с которыми она просто не знает, что делать.

Но Митяй был далеко не глуп, иначе бы не смог подняться до такого положения, которое занимал.

— Я все знаю, родная моя, все вижу. Знаю, с чего начались наши отношения. Но сейчас же все не так. Люблю тебя, боюсь потерять. Никогда ничего так не боялся. Мягким стал слишком, пацаны заметят — уважать перестанут, но мне и это до фени, не могу без тебя и не хочу. Люблю тебя, девочка моя, родная.

Оксана все еще молчала, находясь в шоке от его слов, а в душе порхали бабочки и так вдруг все легко и просто стало. Вот она и не одна. Это осознание пришло неожиданно и, кажется, решило обосноваться в уголках души навсегда.

— Я знаю, родная, ты еще не можешь ответить мне взаимностью. Но то, что между нами другим словом назвать…

— И я люблю тебя, — тихо произнесла она, счастливо заглядывая в его глаза. Ксана поняла это когда оперировала его и боялась сделать что-то не так, просто признавать никак не хотела, даже самой себе. А теперь так просто призналась. Митяй замолчал, услышав ее признание, посмотрел в ее глаза, лучащиеся счастьем и, с выражением глубокой нежности на лице, дотронулся рукой до ее щеки и погладил, чуть касаясь подушечками пальцев бархатистой кожи. А потом, с такой же невыразимой нежностью, поцеловал, чувствуя, что впервые в жизни живет не просто так, а ради кого-то, потому что нет у него ближе теперь никого, кроме этой девушки.

Нацеловавшись вдоволь, он со стоном оторвался от нее, чувствуя, что еще немного и он просто наплюет на все приличия и возьмет ее здесь же, на ее рабочем столе, а с ней так нельзя. Снова уткнулся ей в шею, с трудом дыша, пытаясь успокоится.

— Что там с Ленкой? — через какое-то время спросила Оксана и Митяй, тяжело вздохнув, ответил ей:

— Там целая история. Натворил мой боец Вик дел, теперь не знаю, как выкрутится.

— Рассказывай, — прозвучал незамедлительно приказ и Митяй тихо рассмеялся. Командир в юбке!

Викинг, сначала всполошив всю больницу своим грозным видом, теперь скромно, словно преданный пес, сидел возле входа в палату, куда определили Лену. Бойцы Митяя, посланные охранять, почти сразу как ее привезли, как каменные монументы возвышались возле той же двери. Эта картина была бы кстати в девяностые года, но сейчас подобный сервис смотрелся, мягко говоря, странно, но Вику было наплевать, что они привлекают ненужное внимание. Главное, чтобы с ней ничего не случилось, и чтобы она выздоровела, иначе он просто не простит себе своей собственной тупости, страха, что больше никогда не увидит ее, ведь именно этот страх и заполонил все разумные мысли. Только теперь, после того, как увидел, как она ослабевшая, в полу бредовом состоянии кинулась за мужем, понял окончательно, что подставил ее, да и не получилось бы ничего, она всегда будет любить Синицу. У него просто нет никаких шансов. И поэтому теперь он молился, возможно впервые в жизни, чтобы она выздоровела и тогда он сможет спокойно уйти и не мешать ей больше. Если же нет… Если же он благодаря своему скудоумию потеряет ее по-настоящему… Если она умрет, по его вине… То и он долго на этом свете не задержится, не сможет, просто воткнет себе финку прямо в горло.

Давно Ян Стрелков так не волновался, как первокурсник на первом свидании, все-таки смог взять себя в руки, уже когда зашли в Корону и сели за столик. Вздохнув поглубже и отчитав себя мысленно, расслабился. Ведь, в конце-то концов, она обратила на него внимание тогда, когда вел себя естественно, поэтому и нечего волноваться. Не понравится ей, да и не надо… Нет, почему-то хотелось понравится именно ей и было далеко не все равно какое впечатление произведет на молодую еще девушку. Она смеялась над его шутками пока ели и не спеша переговаривались, с ней было легко и комфортно, даже молчать в паузах было очень правильно. Чем больше он смотрел на нее, чем больше слушал, тем больше увлекался ею. И в очередной раз, почувствовав возбуждение, даже не удивился. По всей видимости, теперь так будет всегда, когда он будет находиться рядом с Валей. И имя у нее нежное, сладкое, словно сахарная вата. Ян не был дураком и сопливым мальчишкой, чтобы не понять, что он влюбляется. Совершенно неожиданно и достаточно опасно. Но уже понимал, что ничего поделать с этим чувством он не может, да и, по большому счету, не хочет. Он прекрасно видел, что Валя тоже им заинтересована и радовался этому. Радовался еще тому, что в их отношениях не будет третьего, ведь насколько он знал, у Вали не было молодого человека, да и влюбленность девушка еще не испытывала. Но он, все-таки, врал самому себе. Третий был и не простой, а криминальный авторитет — ее брат. Ян прекрасно осознавал, что тут образовывается треугольник похлеще любовного — она, майор ОБОП и действующий бандит. Тут такое уравнение, что можно никогда и не подойти к общему знаменателю. Но для себя уже решил — пути назад не будет. Десять лет он не видел рядом с собой никого. Ленка Казанцева прошлась по его душе, вынув и перетряхнув все потаенные уголки, так что на других женщин после нее смотрел, как на объект для секса. А на остальное наплевать было, не цепляла ни одна. И тут, когда он уже смирился с тем, что навсегда останется один, появилась Валя — чистая, немного наивная, по сути еще девчонка, а не женщина, но отчего-то родная, близкая. На нее хотелось смотреть, не отрываясь, и именно она виделась хозяйкой в доме. Для этого понимания понадобился всего лишь один вечер, вроде бы пустячный, но перевернувший его душу, казалось бы, замерзшую.

Митяй беспрепятственно заехал на территорию городской дачи Влада Речникова, за ним джип с охраной. Крикнув своим парням, чтобы ожидали во дворе и закрыли ворота, практически вбежал на крыльцо и нажал на звонок входной двери.

— Открыто! — раздался громкий окрик Антона и Митяй зашел. Антон сидел в коляске возле окна в прихожей и зачем-то пялился в это самое окно, не мигая.

— Где Влад? — поинтересовался Митяй, проходя в дом.

— Вызвали в клинику, — ответил Синица и снова замолчал.

Митяй устало вздохнул и, поставив близстоящий стул рядом с Антоном, сел.

— Дурак ты, Синица, — без предисловий начал он.

Антон усмехнулся и все-также глядя в окно произнес:

— Радуешься? Прав ты оказался — она сука.

— И я дурак, — отчего-то весело заключил Митяй, — Тоха, не предавала тебя баба, так что это я дурак на букву «М», а ты в полном шоколаде.

— Митяй, я может быть калека, но не слепой, не лепи мне.

— Слепой, — уверено произнес криминальный авторитет, — А еще тупой, если не понимаешь, что я просто так бабу защищать не буду.

— Ну, почему же просто так, — как-то зловеще прошипел Антон и повернулся к Митяю, смотря на того глазами зверя, так что даже у хладнокровного бандита волосы на голове зашевелились, — Ты защищаешь своего телка, если бы не твои понятия о статусе, то сказал бы друга. Ведь понимаешь, когда я встану, а я встану, то прикончу твоего дружка. Так что говоришь ты это не просто так.

— Ага, — весело заключил Митяй, понимая, что бесполезно разговор ведет, не слышит его Антон, — И Ленку убьешь, по типу — да не доставайся же ты никому?

— Убью, — подтвердил спокойно Антон и Митяю сразу же расхотелось смеяться, понял, что тот вполне серьезно это говорит, а Синица за свой базар всегда отвечает.

— Да, мне Викинг все рассказал! Не спала она с ним! — заорал уже Митяй, но заткнулся, увидев взгляд Антона.

— Викинг рассказал? — тихо то ли спросил, то ли утвердил Антон, — И ты поверил.

— Да, твою ж душу за ногу! Говорю тебе, ничего у них не было.

— Тогда почему не звонила, не поехала домой или, на худой конец, к тебе?

— Ты верно дурак ревнивый. Болела девка, температура под сорок…

— Все, хватит! — заорал Антон, — Надоел! Я сам разберусь, не лезь. И акции себе можешь оставить, мне они теперь не к чему.

— Когда остынешь — позвони! — гаркнул Митяй и покинул дачу, громко хлопнув дверью.

С досады пнув колесо машины, он распахнул дверцу и плюхнулся на сидение. Теперь в больницу к Ленке, слушать исповедь Вика. Прав ведь Антон, он считал Елизарова другом, прав и в другом — никому не нужны эти дешевые понты со статусом. И пусть считают, что он размяк, но Вика он поддержит. Для чего иначе нужны друзья?

Викингу дико хотелось курить. Помаявшись еще немного, он все-таки поднялся и шатающейся походкой пошел к выходу, покурить. Затянулся сигаретой, испытывая почти что физическое удовольствие. Ожидание убивало более жестоко и изощренно, чем пуля — медленно, с растяжкой. Лишь бы все было хорошо, лишь бы его девочка выжила и больше он ей на глаза не покажется, уж лучше издалека наблюдать будет, иначе не выдержит. А может лучше уехать, от греха подальше?

Мысли Викинга прервал разговор врачей, вышедших на крыльцо так же, как и он покурить.

— Жалко девку.

— Да, не говори, молодая была, сколько ей?

— Где-то тридцать с хвостиком. Думали выкарабкается, нет, организм не выдержал.

— Говорят, палата эта несчастливая, все кто в нее ложится, потом вперед ногами уносят, даром что под счастливым номером семь.

Не потухшая сигарета выпала из трясущихся рук, и Викинг пошатнулся.

Молодая, чуть за тридцать, в седьмой палате…Лена. Любимая, дорогая девочка…Не уберег, наоборот, ускорил, не слушал опытного врача…Что ж, он себе обещал, жаль только финка в машине, а до нее он сейчас не доберется, поэтому пистолет подойдет.

Шатающейся походкой он завернул за угол больницы и прошел еще несколько метров, углубляясь в больничный парк. На автомате нашел место потише, покустистее, чтоб не сразу нашли и, не дай бог, спасли. Достал пистолет, проверив патроны, снял с предохранителя. Ничего не видел — перед глазами стоял ее образ, который теперь так и останется лишь образом.

Поднес ствол к виску.

— Скоро увидимся, родная. Там уж я тебя точно не оставлю одну.

Секунда… и Викинг смотрит на выбитый пистолет, валяющийся в снегу, в каком-то немом изумлении.

— Ты чего удумал?!

Перед глазами появился Митяй, ошарашенно смотревший на своего телохранителя.

— Вы тут все разом с ума сошли, что ли? Один из-за нее мочить всех собрался, второй стреляться.

— Я не буду без нее жить, — твердо произнес Вик и посмотрел в глаза разъяренному Митяю, — Она умерла из-за меня!

— Да, что-то непохожа она на мертвую! — заорал в ответ Митяй, — Больная, в бреду, но никак не мертвая!

— Что? — оцепенел Викинг, — Я же сам слышал, доктора сказали, что умерла молодая женщина из седьмой палаты…

— Стране нужны герои, а рождаются одни уроды! — как-то весело произнес Митяй, — Балбес, она в восьмой палате! Слышишь меня? Нет, ну, точно сперма в мозг ударила, не иначе! Викинг, заведи себе бабу уже!

На эмоциях, от облегчения, Викинг сделал то, что никогда бы не сделал раньше — крепко обнял Митяя и задыхаясь от переполнявших эмоций, пробормотал:

— Спасибо!

Митяй не оттолкнул его, дружески похлопав по плечу и обняв в ответ, так что Вик замер на мгновенье.

— Спокойно, брат. Все путем теперь будет.

Вик выпрямился и с неверием посмотрел на грозного хозяина. Митяй не поставил его на место? Не обозвал зверюгой?

— Я давно хотел сказать, да, дурак был, — усмехнулся Митяй, глядя на ошарашенное лицо телохранителя, — Извини, если раньше огорчил, Слав… В общем, говорить особо я не умею, так что братья? — и протянул руку.

Викинг не раздумывая протянул в ответ свою и крепко пожал.

— Но мой тебе совет, брат. Ехал бы ты отсюда, оставь ее в покое, она любит только своего мужа, а он на тебя теперь зуб точит, да и Ленка, когда очнется, спасибо тебе не скажет. А там может бабу себе найдешь, детишек заведете и мы, дай бог, с тобой еще свидимся.

Дело говорил Митяй, вот только при одной мысли о том, что нужно оставить ее, дать жить своей жизнью, хотелось выть волком. Вроде и правильным пацаном он по жизни был, да и не глупым, но почему-то в последний месяц куда-то делась его правильность. Понимает он все, только остановится не может. Вернее, остановился уже, когда чуть поздно не стало. Но нужно, Митяй прав, пока еще сила воли есть, остро необходимо уехать, стереть ее номер в телефоне, вообще, стереть ее из своей памяти. Вот только, как?

— Хорошо, — произнес он глухим голосом, — Я дождусь, когда она очнется, более или менее поправится, попрощаюсь и уеду.

— Я бы на твоем месте сейчас бы свалил, — заключил на это Митяй.

— По-другому не будет, — резко оборвал Викинг и посмотрел Митяю в глаза с таким выражением, что тот невольно поежился от увиденного в них, — Хоть режьте меня, но уеду только после того, как она будет здорова.

Слова Митяя не выходили у Антона из головы. Может, действительно зря вспылил? Не разобрался, может, действительно ей настолько хреново, что сама сидеть не может, поэтому телохранитель ее поддерживал? Не хотел до конца верить в то, что увидел — а видел он сквозь пелену ревности только одно — как его Лена доверительно прижимается к Вику, полуобнаженная, а Викинг сходит с ума от нее. А может, у них все и было до этого, никто ж не следил… Но дальше накручивать себя он все-таки не хотел, поэтому позвонив пацанам из его бывшей бригады, а сейчас входящих в бригаду Митяя, попросил приехать за ним. Он собирался к ней. Если верить Митяю — она в больнице и, если так, он обязательно спросит ее — было ли у них с Виком что-нибудь. Он поверит ей, поверит тому, что она скажет и объяснит. Ведь, должен же поверить?

Антон достал пачку сигарет из кармана, достал сигарету — хотелось курить… Но вдруг положил сигарету обратно и кинул пачку на дальний угол стола. Теперь, чтобы достать ее нужно встать или на крайний случай проехать на коляске к другому углу стола. Но бывший криминальный авторитет не искал легких путей и никогда не был слабаком. Медленно, сосредоточившись, Антон начал подниматься. Сразу же бросило в холодный пот, будто он не на ноги поднимается, а как минимум пробежал километр. Встал, покачнулся и облокотился о край стола. Пока достаточно, через пару часов еще попробует. Протянул руку и достал пачку. Так же, медленно, сел обратно.

— Синица, брат, мы приехали! — раздалось со стороны двора и через несколько секунд в дом вошли его бывшие бойцы.

— Спасибо, что подвез до дома, — сказала Валя, улыбаясь и глядя прямо в глаза Яна. А он уже несколько часов наблюдал за девушкой, практически не отрываясь. Даже когда вел машину бросал на нее взгляды — хрупкая, нежная и чертовски сексуальная.

— Мне очень понравился наш вечер, — тихо произнесла она.

Ян молчал как дурак, сам себе удивляясь, куда-то делось его красноречие и уверенность — все потонуло в сером омуте ее глаз. Он уже не помнил, что перед ним сестра Панфилова — крупного криминального авторитета области, не помнил, что хотел с самого начала выудить из нее хоть какую-то информацию, касающуюся дел ее брата, он себя-то с трудом помнил. Все терялось рядом с ней — страхи, сомнения и цинизм, что пришел с годами, с ней он чувствовал себя снова тем мальчишкой, которым был еще до Чечни и до работы в органах. С ней он становился самим собой.

Валентина, как завороженная, смотрела на резкую полосу его губ и ей до безумия хотелось его поцеловать. В первые с того памятного дня, когда мать собиралась продать ее девственность за долги, она смотрела на мужчину, как на мужчину и ничего не могла с собой поделать. Белокурые волосы, светло-карие глаза и такой чувственный рот будоражили ее воображение и хотелось чего-то большего. Еще там, в отделении, она обратила внимание на харизму майора, на его мужское обаяние, сейчас же, пообщавшись с ним всего лишь два дня, поняла, что влюбляется. Впервые. И также впервые она не стала ждать, пока майор сделает первый шаг, подспудно чувствуя, что нравится ему, сделала этот шаг сама.

Ян вздрогнул, когда рука Валентины осторожно коснулась его скулы и нежные пальцы мягко погладили его горячую кожу. А потом, словно во сне, она приблизила свое лицо к нему и прижалась бархатными губами к его губам. Его словно пронзило током, казалось, что сейчас искры полетят. И майор, наконец-то, очнулся, обхватил ее лицо ладонями и сам ворвался языком, танцуя, чувствуя, как она отвечает ему. Это было словно помутнение какое-то. Он не хотел от нее отрываться, почти теряя голову от ощущений, чувствуя, что волна желания опалила его тело, завернувшись тугим узлом и причиняя почти физическую боль. Ян с трудом оторвался от нее.

— Сладкая… — хриплым от желания голосом произнес он, — Как же мне теперь уснуть этой ночью? Как отпустить тебя?

— Прикинь, Синица, тут все по — серьезному. Митяй нагнал бойцов, по самое не могу, в больницу, возле ее палаты двое постоянно стоят, мы бобы заслали главному лепиле, чтоб он не меньжанулся, в натуре. Есть такая маза, что Азид сюда сунется. Ну, мы его, если что завалим по-быстрому. Митяй нам даже рации подогнал, прикинь! Чтоб связь не только через трубу была. А что, удобно, своя станция, прослушиваем только мы.

Антон усмехнулся, давно он не слышал разговор на фене, даже отвыкнуть успел, так что слух резало. Митяй в последние года отучивал своих балбесов от блатного языка, но, видимо, не всех отучил. Вот и Серый продолжал упорно разговаривать по фене, недаром две ходки у него прошли.

— Подъезжаем, — известил второй напарник, — Свяжись с нашими.

— Леха, прием! — зычно гаркнул Серый в рацию. Но отвечать ему никто не спешил. Тут послышался характерный скрежет — рация на той стороне заработала.

«Вадим, смени Леху, ему отойти надо».

«Не вопрос, сейчас подойду».

«Леха, ты давай там не задерживайся, Вадим ночь отстоял, и Викинг с тебя три шкуры сдерет, если узнает, что ты пост покинул. Сдалась тебе эта медсестричка…»

«Я быстро. А Викинг лучше бы за своей личной жизнью последил, а не за чужой. Синица, когда узнает, что Викинг любовник его жены — порешит и разговаривать не будет».

«Слухи это все».

«Слухами земля полнится, зуб даю — трахаются они за спиной Антона».

«Свечку держал?»

«Да, видел их кто-то из наших…»

В машине повисла гнетущая тишина, парни сидели с потерянными лицами, не зная, что делать и уже кляня, на чем свет стоит, эти хитроумные рации. Антон, бледный, словно сама смерть, напряженно думал. В ушах так и звенел разговор парней по рации. А еще слова Митяя, только не последние, когда он Ленку защищал, а когда там, в больнице говорил: «Синица, не будь идиотом! Викинг ее спас, и она в благодарность раздвинула ножки».

— Поехали обратно, — прозвучал тяжелый голос Антона, через какое-то время.

— Тоха, — произнес напарник Серого, — Не руби с горяча. Может, пойдешь, поговоришь с ней. Бабы слабые, по натуре своей…

— Нет, — отрезал Синица, глядя вперед и ничего словно не видя, — Не понимаешь ты, Санек, если пойду, обратно уже не переиграешь, — голос Антона зазвучал глухо и низко, так, что парни поежились, — Убью их обоих.

Парни переглянулись и молча развернули машину. Оно-то понятно, что сейчас Тоха не в том физическом состоянии, чтобы кого-то убить. Но чем черт не шутит, лучше не рисковать, а то Митяй их за этот выезд уделает, так, что мама родная не узнает.

Антон взял сотовый и набрал номер Речникова.

— Влад, бери Кирилла и дуй к себе на дачу. Поговорить надо. Не ворчи. Считай, что у нас мужской совет.

Тихо было в городе, так тихо, что Ян грешным делом подумал, не умер ли Лазарь, вместе со своей бригадой и со всеми ворами и убийцами скопом. Все сидели тихо по своим норам и не высовывались. Никак затишье перед бурей? Но разведка ничего не доносила.

Стрелков был зол на самого себя. Второй раз в жизни он наступил на те же грабли, что и девять лет назад — позволил чувствам взять вверх над долгом. Он честно и откровенно признался самому себе, что не знает, что делать. Он должен был собирать информацию на Панфилова о его преступной деятельности, но не делал этого, потому что потеряет дорогого человека. Он должен был прекратить все отношения с сестрой Панфилова, на него уже косо начали смотреть в отделе, но и этого он не мог сделать, только от одной мысли о том, что больше никогда ее не увидит, не услышит ее смех, не почувствует ее мягкое податливое тело в своих руках, хотелось выть волком. К тому же, за этот месяц у него было время и возможности убедится в том, что Валя действительно ничего не знает о Митяе. Нет, кем является ее брат она прекрасно осведомлена, но чем именно он занимается, девушка даже не догадывается, да и не хочет этого знать, по всей видимости. И по-человечески, Ян ее понимает. Два дня назад, Валентина рассказала ему жуткую историю, которая больше походила на страшную сказку, чем на реальные события. Он до сих пор не мог поверить, не мог понять, как мать могла поступить так с собственным ребенком. Все началось еще неделю назад, когда он расспросил ее о родителях, а она на отрез отказалась об этом говорить. Может, другой мужчина на его месте и не придал бы этому особого значения, но Ян был ментом, и профессия сделала его подозрительным и дотошным. Он не успокоился, пока два дня назад, Валентина, доведенная до предела его расспросами, рассказала — таки все о своей матери-игроманке и общем отце с Митяем. Разговор состоялся в машине, возле его дома, после неприятной исповеди Валя дрожала, а Ян находился в шоке. За свою ментовскую карьеру, он повидал много, но все же его до сих пор удивляла бесчеловечность некоторых людей. Да и человек ли это? Мать ли это, если продает свою дочь за долги?

— Доволен? — дрожащим голосом спросила тогда Валентина, — Допрос окончен?

И разрыдалась. Горько, навзрыд, закрыв лицо ладошками. У Яна тогда сердце зашлось. Он порывисто обнял девушку, целуя ее волосы.

— Прости, — взволновано прошептал он, — Прости меня, маленькая моя. Я должен был подождать, когда ты смогла мне сама рассказать… Но не смог.

Валя была напугана его настойчивостью, расстроена и не могла не понимать, что его подозрительность напрямую связана с тем, что она сестра криминального авторитета. В эту минуту ей хотелось убежать, скрыться и не видеть его больше никогда. Даже ее чувства к нему отошли на второй план. Она чувствовала себя зверьком, которого загнали в угол. И поэтому, она сказала то, что сказала:

— Я думаю, нам не нужно больше встречаться. Ты всегда будешь видеть во мне сестру своего врага, а не обычного человека.

Ян вздрогнул от ее слов и крепче прижал девушку к себе, до конца осознав, что своим давлением, довел до того, что может потерять ее. Сердце в этот момент словно холодом сковало. И именно в этот момент он окончательно понял, что любит ее. Валя вырывалась из его объятий.

— Отпусти!

— Нет. Маленькая моя, девочка, родная… прошу, не отталкивай.

Валентина замерла, пораженная услышанным в голосе Яна — он будто боялся чего-то. Подняв заплаканное лицо и встретившись с его глазами, неслышно выдохнула. На его лице, как в открытой книге, читалась вся гамма эмоций: страх, боль и безграничная нежность.

— Прости, прости меня, я больше никогда не позволю себе давить на тебя.

Она молчала, все еще смотря в его глаза. И от этого Ян испугался еще больше, почти физически, ощущая, как теряет ее.

— Нет! Не закрывайся от меня, девочка. Поверь мне, прошу.

— Я верю тебе, — тихо прошептала она.

Ян исступленно начал целовать девушку, обнимая, зарывшись руками в ее волосы. Его потряхивало от пережитых эмоций.

— Ян, пожалуйста…. Мне нужно побыть одной, я…Отвези меня, пожалуйста, домой.

И он не посмел возразить, понимая, что сейчас это будет расцениваться, как новое давление.

Доехав до ее дома, он вышел из машины и проводил ее до подъезда. Ян остался стоять и смотреть на ее окна, пока не загорелся свет в ее квартире. После этого, он сел в машину, но еще долго не уезжал. Он более-менее успокоился и теперь мог с горечью констатировать факт — Валя права. Он будет видеть в ней сестру преступника, но она не знает о том, что теперь это имеет очень маленькое значение. В первую очередь, он будет видеть в ней любимую женщину.

Поэтому сейчас, сидя в своем кабинете, он злился на самого себя, что так глупо пустил любовь в свое сердце. И в то же время, понимал, что это лучшее, что могло случится с ним.

— Я на телефоне, — бросил он Власову и быстро собравшись, вышел из кабинета.

Он дал ей два дня, не договариваясь. Два дня он не звонил и не писал ей. Два чертовых дня показались ему вечностью. Больше ждать он не мог. Садясь в машину, он набрал ее рабочий номер и услышал, что Валентина два дня назад взяла отпуск без содержания на неделю. Значит, сидит дома и зализывает свежие раны, которые он, словно медведь, нанес ей. Завел мотор и поехал по знакомому маршруту.

Дверь ему открыли не сразу. Он даже дышать боялся, смотря на ее хрупкую фигурку. Она стояла босая, в коротком халатике, с распущенными влажными волосами. По всей видимости, он выдернул ее из душа.

— Проходи, — коротко бросила она и отошла в сторону.

Ян быстро вошел и захлопнул дверь.

— Чай будешь? — спросила она, проходя на кухню, а он, словно тень, следовал за ней, присматриваясь, пытаясь понять, что происходит сейчас с его девочкой. С его…. За этот месяц их страсть росла, как лавина и он не раз пытался сделать их отношения более близкими, но Валентина не подпускала его к себе. Все заканчивалось на обжигающих поцелуях. Он физически ощущал, что она хочет его не меньше, чем он ее, но каждый раз, когда общая страсть готова была перетечь в нечто большее, она отталкивала его, ничего не объясняя. Он убеждал себя, что она молодая, что он действительно торопит события. Но после того, что он узнал, ее отказы приобрели другой смысл. Вполне возможно, что Валентина просто не доверяла никому.

Валя обернулась и посмотрела на Яна, удивленная его молчанием.

— Я скучал, — просто сказал он и подойдя к девушке ближе, обнял ее.

Валентина замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Все эти два дня она думала, взвешивала все «за» и «против». Ее тянуло к нему с непреодолимой силой. Никогда, ни к кому ее так не тянуло. Больше того, она, вообще, никогда не хотела преступить ту черту, после предательства матери. К ее годам другие девушки уже матерями становились, а она все еще оставалась девственницей. И видит Бог, майор именно тот мужчина, с которым она хотела расстаться с этим недоразумением. Она была влюблена и прекрасно это осознавала. Но как, как сказать взрослому мужчине, старше ее на десяток с лишним лет, что она ничего не умеет? Не оттолкнет ли его данное известие?

— Валя, маленькая моя, прости меня, — снова с виной в голосе попросил мужчина.

— Я не сержусь, — с нежностью отозвалась она и сама потянулась за поцелуем к нему. Все ее «за» и «против» куда-то делись, стоило ему коснуться ее. И она решилась. Если сейчас он сам не остановится, она больше не будет его отталкивать.

Ян терял голову оттого, как Валентина отвечала на его поцелуй, как прижималась к нему, последней каплей стал ее стон, наполненный желанием.

Он не помнил, как поднял ее на руки и продолжая целовать, понес в спальню. Он не помнил, как раздел ее и разделся сам, значение имели только ее руки, доводившие до исступления прикосновения. Он не осознавал до конца реальности, реальны были ее хриплые стоны, когда он поцелуями исследовал все ее тело.

И только ее вскрик, наполненный болью, отрезвил его, когда он вошел в нее. И все, наконец, понял. И ее отказы, и ее неуверенность. Глупенькая, любимая, боялась сказать ему… родная, желанная. Он остановился, вглядываясь в ее глаза. Хотел успокоить, но все мысли из головы вылетели.

Валентина напряженно всматривалась в его лицо. Ей почти не было больно. Если только совсем чуть-чуть. Но видя, как застыл Ян, боялась и слова вымолвить. Но говорить все же пришлось, так как мужчина смотрел на нее с непонятным выражением на лице и это пугало больше всего, несмотря на захлестнувшее желание.

— Я хотела сказать, — взволнованно пробормотала она, — Прости, ты, возможно, разочарован…

Ян резко выдохнул, заставив ее испуганно замолчать.

— Разочарован? — с нежность в голосе переспросил он, — Маленькая моя, ты даже не представляешь, что это самый прекрасный подарок мужчине, который только может сделать женщина.

— Правда? — с замиранием и облегчением в голосе спросила она, чуть улыбнувшись.

— Правда, любимая.

— Алло, слушаю? — недовольно бросил в трубку Митяй.

— Дмитрий Михайлович, это Валера.

— Что у тебя?

— Я не хотел вам раньше говорить, но… теперь у меня есть основания.

— Что ты мямлишь, как девка, — проворчал Митяй Валере и уже было пожалел, что такого увальня приставил следить за сестрой, а то, не дай боже, их ненормальный папашка чего-нибудь учудит, — Что случилось? Папаша объявился?

— Нет, Дмитрий Михайлович. Думаю, и не объявиться. Его пацаны нашли и так шуганули, что он теперь собственную тень боится.

— Это хорошо, — довольно ответил Митяй.

— Дело в другом, ваша сестра встречается со Стрелком.

Митяй похолодел и крепче сжал телефон.

— В смысле встречается? Ходит к нему на допрос?

— Нет. В смысле…. Она с ним спит.

Повисла тишина, а потом Валера услышал звон разбитого стекла.

— Убью урода.

Митяй скинул звонок и загорланил на весь дом:

— Пацаны, собираемся и едем!

От гнева в глазах все плясало, сердце будто холодом сковало, как только он представил, что этот урод посмел коснутся его сестры, посмел использовать молодую, ни в чем не виновную девчонку, только потому, что она его сестра! Мало Валюшка пережила, теперь еще и это. Господи, она — то как умудрилась поверить менту? Лечь с ним в постель? Ведь он знал, что после того раза, у нее не было отношений ни с кем. Он порвет эту ментовскую мразь и не посмотрит, что потом проблемы будут!

Митяй почти бегом спустился с крыльца коттеджа, подбегая к машине, в которой уже сидела охрана, когда его окликнула Оксана.

— И куда это ты собрался? Мы же планировали к маме сегодня съездить? Ее уже три дня как привезли в нашу больницу, а я все собираюсь.

При взгляде на любимую женщину, ярость немного поутихла, но не отпустила до конца.

— Я вернусь и поедем, — коротко ответил он ей и уже было собрался закрыть дверь машины, как Оксана сорвалась с места и пододвинув обалдевшую охрану на заднем сидении, уселась и, как ни в чем не бывало, сказала:

— Поехали, чего стоим.

Первым желанием Митяя было наорать, какого хрена она себе позволяет? Но сделав пару глубоких вдохов, он понял, что возможно, это и не плохая идея — взять ее с собой. С ней он не натворит глупостей, с ней он сможет контролировать даже собственную ярость. И не убьет майора прямо там. Он подождет лучшего момента. А пока морду ему начистит, хоть душу отведет.

Что-то противно попискивало и врывалось в ее сознание, выдергивая из темноты. Она даже начала снова чувствовать свое тело, легкое какое-то, почти что невесомое. Ленка открыла глаза, потому что поняла — сжигающий ее тело огонь исчез, боль сковывающая ее легкие тоже исчезла, она попыталась вдохнуть полной грудью и боль вернулась, острыми иголками впилась в легкие. Нет. Так делать еще рано, но уже то, что она не умерла является очень неплохой новостью. А потом память услужливо подкинула последнее, что она запомнила, перед тем как отключится — Антон, бледный, словно сама смерть, с потерянным лицом смотрит на то, как Вик ее кормит. Хорошее настроение от того, что она очнулась вмиг улетучилось. Господи, да за что ей это все? Ах, да… совсем забыла, что не ей Господа призывать и уж тем более причитать: за что? За все. За то, что заставила мать считать отца предателем. За то, что сделала ее вдовой. За то, что лишила собственных детей деда. За то, что убила собственного отца. За все нужно платить. И, похоже, за этот грех она будет расплачиваться до конца своих дней. Но линчевать себя, пожалуй, не время. Сейчас нужно встать на ноги, окрепнуть и, наконец-то, объяснить ее упрямому мужу, что он ревнивый балбес, который дальше своего носа не видит. Нет, он что правда решил, что она с Виком роман закрутила?

А потом Лена похолодела. От того, что не смогла вспомнить, какой сегодня день и месяц, сколько в таком состоянии она провела и, вообще, что происходило все это время. Почему он так решил? Может, она зря себя накручивает? Наверняка зря, с облегчением подумала она, он же не мог всерьез подумать так. Наверняка, он круги наворачивал по больнице, даже будучи в инвалидной коляске. Скорее всего всю больницу на уши поставил, как обычно. Настроив себя на более позитивный лад, Лена, чуть улыбнувшись, потянулась за кнопочкой возле кровати, чтобы вызвать медсестру, в этот момент дверь палаты открылась и туда бесшумной походкой зашел Викинг.

Лена потрясенно смотрела на охранника Митяя. А он застыл немым памятником, во все глаза смотря на нее. Слава похудел и осунулся, многодневная щетина делала его не похожим на самого себя, а в глазах она, впервые, увидела какую-то обреченность и боль.

— Лена… милая…девочка моя, очнулась.

И он сорвался. Видимо, сказались эти напряженные недели. Подорвался к ней и, сжав в объятьях, целовал ее лицо, не осознавая, что она пытается его оттолкнуть, упираясь в его грудь руками.

— Вик, отпусти, больно!

Только этот хриплый вскрик отрезвил его. Что ж он, медведь, делает, она только очнулась, ее даже врач не смотрел, а он со своими объятьями!

— Врача сюда, живо! — проорал Викинг, уверенный, что охрана возле палаты его услышала.

— Как вы, Ани? — задушевным голосом поинтересовался доктор, а Лена, на мгновенье, впала в ступор. Какая еще Ани? А потом спохватилась. В этой сумасшедшей стране она постоянно забывала свое имя, что значилось у нее в паспорте.

— Могло бы быть и лучше, — с усмешкой на губах ответила она. Доктор улыбнулся, похвалил ее хорошее произношение для иностранки и распрощался на этом, оставив ее с Виком наедине.

Он смотрел на нее, не в силах отвести взгляда и уже понимая, что разговора по душам не избежать. Сейчас она начнет задавать вопросы, на которые он не хотел давать ответы. Но он обещал, не столько себе или Митяю, сколько высшим силам — если она очнется, он уедет, оставит ее в покое. Но прежде нужно рассказать ей все и попрощаться.

— Слава, я так рада тебя видеть, — произнесла Лена, задумчиво, — Да, что там, я просто рада видеть, дышать, чувствовать!

Вик улыбнулся ей. Как же ему хотелось обнять ее, в последний раз, крепко, чтобы запомнить ее запах, нежность ее тела. Нет. Он не забудет, подыхать будет, а будет помнить. Следующие ее слова прозвучали, как гром среди ясного неба, те слова, что он больше всего боялся услышать:

— Слав, а где все? Где Антон? Я помню он… Неважно. Он здесь? Не мог бы ты позвать его, или же дай телефон, я ему позвоню?

Вик даже глаза на мгновенье зажмурил, прежде чем сказать:

— Его здесь нет, милая…и трубку он не возьмет.

Он видел, как она побледнела, но все же, натягивая улыбку на лицо, произнесла:

— Я понимаю. Мне просто нужно с ним поговорить, объяснить все, что он не так понял…

— Он понял то, что я хотел ему показать, — прервал Викинг и посмотрел на нее уже заледеневшими глазами, ему так было проще — одеть холодную маску, перед тем, как причинить ей боль, перед тем, как сознаться, что предал ее доверие, ее дружбу, которая разъедала его как кислота, совеем не то он хотел от этой женщины!

— Что ты говоришь, Вик? — напряженно спросила она, глядя ему прямо в глаза.

— То, что есть. Ты отключилась сразу в машине этого… твоего брата. Я не повез тебя в больницу, повез к себе и никому ничего не сказал. Для всех ты уехала со мной. И для него тоже. То, что он увидел потом, только подтвердило мою версию событий.

В палате повисла тишина и Вик видел, как она пытается прийти в себя и осознать смысл всего сказанного. Слава ожидал криков, обвинений, но только с ее вопросом понял, почему не смог отказаться от нее — на такое способна только его девочка.

— За что, Вик? — глухо пробормотала она, опустив глаза и не пытаясь посмотреть на него. Она не кричала, не обвиняла. А задала тот вопрос, от которого он почувствовал, как съедает его чувство вины, прочувствовал, как подставил ее, предал, причинил боль. В этом была вся она — не спросила почему, а за что. Если бы он мог объяснить, так, чтобы она поняла.

— Я потерял голову, прости, — почти бесстрастно произнес он.

— За что, Вик? — снова произнесла она и он больше не смог сдерживаться, не смог держать бесстрастную маску, когда видел, как ей больно. Подойдя к ней, опустился на колени перед больничной кроватью и, взяв ее руки в свои, пытаясь заглянуть в ее глаза, произнес:

— Девочка моя, милая… я все исправлю! Я ему все расскажу, объясню, слышишь?

Он замолчал, как только услышал ее смех, на грани истерики.

— Он не поверит ни тебе, ни мне! — воскликнула она, — Ты не представляешь, Слава, насколько он может быть упрям, насколько не доверяет людям. Даже мне…Он так до конца и не доверился, — последние слова она почти прошептала. А ему показалось, что у него сердце из груди вырвали, когда он увидел, как из ее глаз катятся горькие слезы.

— Уйди, прошу тебя, уйди, — тихо попросила она, отвернувшись от него.

И это было самое страшное. Не было гнева, ярости, не было эмоций. Он осознал в этот момент, что окончательно потерял ее, ее дружбу, ее доверие.

Митяй открыл дверь своим ключом, не стал звонить в дверь, как обычно. Тихо зашел в квартиру, оставив охрану около подъезда. Оксана с ним не пошла, еще и его попыталась отговорить в машине от этой затеи. Но единственное, что он мог ей пообещать — это не убить майора Стрелкова прямо там, разобраться в ситуации. В чем только разбираться, Митяй откровенно не понимал, когда тут и слепому ясно — мент использует его сестру. В следующую минуту была картина маслом: не ждали.

Валя в тонком халатике, явно на голое тело, смотрела на него, широко открыв глаза от изумления, а вот мент удивленным не выглядел, скорее уж его взгляд можно было охарактеризовать, как понимающий. Этот упырь его ждал? Что ж, он не станет его разочаровывать.

Ничего не объясняя, Митяй широким шагом подошел к Яну и врезал кулаком по лицу. Валя вскрикнула и пулей метнулась к Яну, который, кстати говоря, от удара не упал, удержался на ногах, и встала между ними.

— Дим, ты обалдел!? — возмущенно закричала она.

Насколько он помнил, Валюша никогда не повышала на него голос и от того, что этот первый раз случился из-за мента, ему снова захотелось двинуть Стрелкову по роже, так, что кулаки зачесались.

Но он только усмехнулся, холодно глядя на мента и, четко выделяя каждое слово, произнес:

— Ко мне не подобрался, решил через нее действовать, да, Ян?

Он специально назвал мента по имени, давая ему понять, напоминая, что тот по сути жизнью ему обязан. Ведь если бы тогда, в девяностые Митяй не встал бы на сторону Синицы, то Стрелка бы сейчас в живых не было. Да и именно он сделал все, чтобы после того, как Синица с Ленкой улетели во Францию, мента не порвали на куски. Дал ему возможность скрыться, а сейчас в который раз убеждается, насколько коротка память у людей. Верно братва говорит, пес он и есть пес.

Ян молчал и это еще больше взбесило Митяя. Что, даже не возразит, урод?

— Я тебя закопаю, тварь!

Но дать в морду еще раз помешала сестра, которая уперлась кулачками в его грудь, пытаясь оттолкнуть Митяя.

— Дима, прекрати!

— Прекратить?! — вызверился он, — Ты что не видишь очевидных вещей?

— Это ты не видишь! — возмущенно воскликнула она, смотря на него похолодевшим взглядом, — Я его люблю!

Митяй зло хохотнул, но смех его оборвался, потому что выражение лица мента не поддавалось его логике — Ян смотрел на его сестру с выражением глубокой нежности и обожания.

Не успели более грубые слова сорваться с его губ, как в квартиру буквально залетела Оксанка и, подскочив к нему, жизнерадостно пропела:

— Привет, молодежь! Вы извините, я тут своего малахольного сейчас заберу, и мы уедем. Радость моя, — обратилась она уже к нему, — Поехали уже, нас мама ждет.

Валя изумленно переводила взгляд с Митяя на Оксанку, сам же Митяй с непонятным выражением лица смотрел на Оксанку, видимо, пытаясь что-то решить. Хохот раздался для всех неожиданно. Так, что Валя в изумлении обернулась — Ян смеялся!

— Дурдом какой-то! — произнес Ян, отсмеявшись, — Девушка, вы очень даже не плохо на него действуете!

— Тебе смешно, сука? — вызверился снова Митяй, — Ты понимаешь, что за сестру я тебя просто убью?!

— Дима! — почти что в один голос воскликнули девушки, а Ксана еще вцепилась в его руку намертво, не давая с места двинуться.

— Что?! — заорал он уже на них.

— Может, ты дашь им самим разобраться? — чуть повысив голос произнесла Оксана.

— В чем разбираться, если и так все понятно!? — на повышенных тонах спросил он ее.

— Как же с тобой тяжело, — простонала она, — Ты мне сейчас напоминаешь папочку, который застал свою дочь с парнем. Учти, Димка, к нашей дочери я так относится не позволю! Я проще рожать, вообще, не буду!

Митяй замер, глядя на любимую женщину, боясь поверить в то, что услышал. Она беременна?

— Поздравляю! — с чувством воскликнула Валя. А он все никак в себя не мог прийти. Просто смотрел на Ксану, не отводя взгляда.

— Митяй, — окликнул его Стрелок и тому пришлось перевести на него взгляд. Стрелок уже не улыбался, был серьезен и собран.

— Дело по твоей бригаде я закрою, — тихо, но четко произнес Ян, глядя прямо в глаза Митяю, — Я люблю твою сестру и не могу ее потерять.

— Ты ж погоны потеряешь? — удивленно произнес тот, — И зарекомендуешь себя, как продажный мент.

— Мне плевать, — ответил Ян и, подойдя к Вале, обнял ее, прижимая к себе, — Я еще раз повторяю, я ее люблю, не смогу причинить ей боль.

— Когда ты это решил? — спросила Валя, заглядывая в глаза Яна.

— Два дня назад, — ответил он и она улыбнулась.

— Ну, убедился, что все в порядке? — вставила свои пять копеек Оксана и он с невыразимой нежностью посмотрел на нее.

— Поехали к маме и так опаздываем!

Митяй прижал любимую женщину к себе, намереваясь никогда ее не отпускать.

— Учти, Стрелок, — сказал он напоследок, — Обижать ее не позволю. Хотя бы один раз она на тебя пожалуется… — и угрожающе замолчал.

— Я тебя понял, Митяй, убери своего архаровца от ее подъезда, — закончил свою речь Ян, за что заслужил уважающий взгляд от Митяя.

— Уберу. Позвони мне на днях, объясню зачем приставлял.

— Так это не по мою душу? — удивился тот.

Митяй отрицательно помотал головой. И они, наконец-то, вышли из квартиры. На выходе из подъезда, Митяй развернул Оксану к себе лицом и тихо спросил:

— Маленькая моя, это правда?

Оксана подняла на него свои глаза и счастливо улыбнувшись, спросила:

— Ты рад? Учти если нет, я все равно буду рожать и тебя спрашивать не собираюсь…

Все ее слова прекратились, после того, как Митяй поднял ее на руки и прикоснулся к ее губам с невыразимой нежностью.

— Я рад, любимая.

— Учти, в девках рожать не буду, мы поженимся, — выдвинула новую порцию требований любимая женщина.

Митяй расхохотался и, открывая подъездную дверь ногой, громко прокричал своим:

— Пацаны, едем в ЗАГС!

Парни понимающе заулыбались.

— Нам к маме надо!

— А потом можно и к маме!

Лазарь места себе не находил — метался по собственному дому, словно зверь в клетке. Вчера, на очередной сходняк явился Азид. И буквально потребовал от него голову Митяя и его девки. С удивлением Лазарь узнал, что девка — это никто иная, как докторша Оксана Владимировна. Значит, у них все серьезно, раз Азид и ее в смертники записал? Азид, буквально плевался ядом и все повторял, что друга Митяя и его жену он достанет сам и разрешение спрашивать не будет. В общем, под горячую руку попало все близкое окружение Митяя. Он ничего не ответил старому кавказцу и тот, еще более разъяренный, ушел из его дома. Как бы не хотел Лазарь прижать Митяя, показать этому щенку, что он зарвался и нужно знать свое место, но отдавать Митяя на расправу Азиду он не мог. Уважаемые воры также молчали во время их разговора. Азид покойник, если пойдет против мнения сходняка. Месяц назад ему позвонили из Москвы и вежливо попросили не вмешиваться в ситуацию с заводом, не помогать черножопому пахану и, самое главное, Митяй действовал с их подачи и его трогать нельзя. Где же Лазарь просчитался? Почему сразу не понял, что щенок не остановится, что будет мстить за отданные территории Хмурому. Только мстить он будет лично ему, Лазарю. Он слишком долго прожил, чтобы не понимать, если попрет сейчас против московских его не просто сместят, но и с подачи Митяя докажут на главной московской сходке, что Лазарь продал титул Хмурому, а тот не заслужил его, не было у него таких заслуг. А это верная смерть. И плевать московским паханам будет на то, что общак в последнее время уменьшился в размерах, что на дворе не девяностые и так как раньше грести деньги лопатой не получается. Доказать, что деньги шли в общак? Да, даже если так, они все равно его убьют, только за то, что пошел против воровских законов. Но он также понимал, что Азид не остановится, слишком лакомый кусочек отобрал у него Митяй и сейчас старый вор стоял перед выбором — промолчать, отойти в сторонку и посмотреть, чем дело кончится, или предупредить Митяя, который и так, по всей видимости, знал, что Азид хочет его убить.

Лазарь тяжело вздохнул, потянулся за сотовым телефоном, лежащим на столе и набрал Митяя.

Митяй не был удивлен раскладом, что пел ему в трубку Лазарь, он даже ухмыльнулся пару раз, подумав о том, что смотрящего так прижало, что тот ему сам звонит и предупреждает об опасности. Но вот Антону нужно все-таки знать, чем грозится Азид. Синица в последний месяц смог-таки подняться на ноги и уверенно ходил на своих двоих, правда с клюшкой, но, как говорили врачи, и это чудо. За последний месяц Антон ни разу не навестил свою жену и уверенно делал вид, что Ленки не существует. Сидит на даче у Влада, сына отправил в Нант, ничего толком не объяснив, так что Кирилл на него обиделся и не разговаривает теперь. Но Митяй голову был готов отдать на отсечение, что Антону не все так безразлично, как он хочет показать. Поэтому, после того, как Лазарь повесил трубку, он тут же набрал Синицу и поделился новостью.

— Я тебя понял, — хрипло проговорил Антон и скинул звонок. Весь этот чертов месяц он убеждал себя, что ему нет дела до предательницы, что он никогда не простит и ему, вообще, плевать, что с ней будет. Но после звонка Митяя как-то тревожно стало на сердце и маетно на душе. Он закурил сигарету и медленно поднялся с кресла, взяв в руки трость. Месяц назад он уверенно пошел на поправку, как говорится не было счастья, да, несчастье помогло. На нервном срыве он смог встать на ноги, а потом уже на голой ярости заново научится ходить. Хоть за это ей стоит сказать спасибо. Думать о ней не хотелось. Он гнал мысли о жене от себя, едва они только посещали его голову, а посещали они его тысячу раз на дню. Но после того, как Митяй предупредил его о том, что Азид может начать активные действия, сердце его сжалось от нехорошего предчувствия. Вопрос, что делать дальше даже не возник в его голове, он уже знал. Знал, когда сбрасывал звонок, что убить ее он не позволит никому. И если судьбе так угодно, что им все-таки придется встретится, она ответит за свое предательство. Больше он не будет сдерживать свою ярость.

На следующий день Лена рассорилась с лечащим врачом и с Викингом в пух и прах. А все потому, что она жутко хотела уйти, увидеть мужа, сына, уехать к чертовой матери из этой страны обратно в Нант, поэтому, не слушая никаких доводов о том, что она еще слаба, что только что очнулась от горячечного бреда, настаивала на выписке. Врач отказался ее выписывать, заявив, что в противном случае он ответственности за ее здоровье не берет. Еще и Вик, услышав, как она ругается, заглянул в палату и, услышав их разговор, встал на сторону доктора.

— Не веди себя как ребенок! — бросил он ей, как только врач покинул палату.

— Не надо меня воспитывать! — тут же завелась Ленка, — Я всего лишь хочу домой! Осточертела эта больница!

Вик, сжав кулаки, резко отвернулся от нее к больничному окну. Он, конечно, ее понимал, но страх за нее еще не прошел, еще жил в его памяти и, наверное, никогда не пройдет. А еще она уменьшала его срок пребывания здесь, собираясь уйти. Он поклялся, что как только ее выпишут — он уедет. Только не думал, что это будет так скоро, не был к этому готов. Можно ли, вообще, к этому подготовится — к потере любимой женщины? Викинг никогда ничего не боялся, никогда не лгал и не изворачивался, как эти несколько недель проведенные с ней. Тут, волей-неволей, поверишь в изречение некоторых, что любовь — это болезнь.

— Что ты решила? — спросил он, немного успокоившись.

— Я не буду ждать выписки, сегодня соберусь и уеду к Владу. Не мог бы ты мне одежду принести, а то, я так понимаю, я в Оксанкиных вещах все это время провалялась.

— К Владу? — будто и не слыша ее просьбы, переспросил Викинг, поворачиваясь к ней лицом.

— Да, это именно то, о чем ты подумал, — с упрямством и с укором, что светился в ее глазах, ответила она, — Я собираюсь спасти свой брак, который ты так успешно пытался разрушить.

Вик стиснул зубы, так что слышно было. Он осознавал свою вину, но чертову ревность, что проглядывалась сейчас в его глазах никуда не денешь.

— Прости меня, — глухо пробормотал он и пристально посмотрел в ее глаза.

— Бог простит, Слав, — тихо ответила она и он дернулся, как от пощечины. Вот теперь он ее точно потерял. Она не простит ему его проступка.

Произошедшее дальше больше походило на страшный сон, не больше и не меньше. В палату неожиданно ввалились двое кавказцев, резко распахнув дверь. Один из них молниеносно вскинул пистолет, зажатый в руке и выстрелил в Викинга. Все произошло очень быстро, настолько, что Слава не успел среагировать. Следующее, что понял — боль пронзившая тело и кровь, которая щедрым потоком полилась из его живота. Он медленно осел на пол и почти не слышал, как кричала Лена, уплывая в темноту.

— Заткнись, сука!

Второй кавказец, подскочив к ней, зажал рот ладонью и удерживал ее в стальном захвате, чтобы не дергалась. Лена только и могла, что смотреть на Викинга и понимать, что сейчас, в данный момент он истекает кровью, что ему нужен врач. И этот беспредел происходил в больнице! Уму непостижимо! Где ее охрана, в конце концов, которая мозолила ей глаза с тех пор, как она очнулась?

Но все лишние мысли выветрились у нее из головы, когда она увидела, что в ее палату заходит Азид. Она буквально кожей ощутила страх, поднимающийся из глубин ее души.

— Ну, здравствуй, дорогая, как живется? — ехидно поинтересовался старый вор в законе, присаживаясь на больничный стул. В этот момент, его человек убрал свою ладонь с ее рта и Лена вдохнула воздух поглубже.

— Вы с ума сошли?

— Надо же, не закричала, — констатировал Азид, удивляясь, — Конечно, сошел, жажду крови, хочу наказать твоего тупого мужика, который залез не в свою кормушку.

— Сейчас сюда половина больничного персонала сбежится. На что вы рассчитывали, затевая кровавые разборки в людном месте? — почти спокойно произнесла она.

— Не сбежится, — как-то лениво произнес мужчина, — Я такие бабки втюхал главному и его персоналу, что хватит им всем скопом слетать на Мальдивы и пожить там недельки две. Поэтому я тебя убью прямо здесь, а потом, здесь же, сожгу в крематории.

— Ничего себе, — присвистнула Ленка, пытаясь держать себя в руках и не скатится в банальную истерику, — А не жалко денег?

— Поверь мне, девочка, когда теряешь то, что уже считал своим, то, на что потратил годы, никаких денег не жалко, чтобы наказать ту тварь, что посмела перейти дорогу. И кому? Мне? Мне! Я вор в законе! Меня не подставляют, как лоха, не разводят, как целку! За это неминуемо придется расплачиваться! Угрожать мне жизнью и лишением короны — это перебор для таких сосунков, как твой муж и его дружок. Фраера беспонтовые, с кем решили связаться? Я такого не прощаю. И пусть это будет последнее, что я сделаю, но ты милая, разменная монета. И врачиху Митяя я тоже найду и так же по кускам ему пришлю, в пакетике!

Спина Лены покрылась холодным потом и мысли от страха из головы выветрились, а молчать было нельзя, нужно было потянуть время. Для чего, она и сама бы сейчас не могла бы объяснить, помощи она не ждала.

— Что вы сделали с моей охраной?

— Ты сама-то как думаешь? — усмехнулся он.

Значит, парни мертвы. И она скоро последует за ними. Лена бросила взгляд на Вика и сердце сжалось от жалости к нему. И его тоже добьют, а все потому, что вместо того, чтобы охранять своего хозяина, он ошивался здесь. Не желала она ему такой судьбы. Все обиды на него теперь казались чем-то детским, несерьезным. А самое паршивое в этой ситуации то, что она так и не увидит своих детей, у нее не будет времени, чтобы попрощаться. Господи, страшно-то как!

— Что с ней делать? — спросил один из его людей.

— Кончай ее.

Его слова прозвучали набатом в ее голове. Вот и все. Видимо, это последнее, что она услышит в своей жизни.

Но последнее, что она услышала, оказались не слова, а пара громких выстрелов, где-то в больничном коридоре, отчего Лена вздрогнула и, в ожидании, уставилась на дверь.

— Иди, проверь, что там, — приказал Азид одному из своих и тот неслышно выскользну за дверь.

Послышались ругательства, звуки ударов, а потом еще один выстрел.

А потом Ленка подумала, что у нее случилось дежавю, когда-то похожая ситуация была с Бересовым. Дверь молниеносно распахнулась, Азид потянулся к своему пистолету и не успел, так как пуля, сначала одна, а следом и вторая, прошила ему грудь в районе сердца. Старый вор захрипел, хватаясь за грудь и начал заваливаться на бок. Его боец крепче сжал свою добычу и закричал дурным голосом, в котором отчетливо прослушивался страх:

— Убери пушку! Иначе, я ей мозги вынесу!

В дверях палаты стоял Антон, в одной руке его был пистолет, а второй он опирался на трость. Лену трясло от пережитого, она сильно побледнела. Она до безумия рада была его видеть, но видит Бог, не такой встречи с ним она хотела. За его спиной стояли трое парней, и она смутно узнавала в них бойцов Митяя.

— Давай! — рыкнул совсем по-звериному Антон, отчего молодой горец вздрогнул, — Стреляй! Только не думай, что после этого уйдешь!

— Да, пошел ты! — крикнул парень, но уже с сомнением, без прежнего энтузиазма.

— Я предлагаю тебе сделку, — уже более спокойно произнес Синица, — Ты отпускаешь мою жену, я отпускаю тебя. Никто не узнает, что ты ее просто отпустил — все ваши мертвы. Ты можешь тихо уйти, а я забуду, что я тебя здесь видел. Для всех — тебя здесь не было.

Было видно, что парень колеблется. Он был молодой, горячий, совсем недавно приехал в Россию и по рекомендации попал к Азиду в бригаду. И заканчивать позорной смертью свою жизнь не хотел. То, что предлагал незнакомый ему браток имело смысл. В конце концов, он останется жив. И, возможно, вернется к себе на родину. Слишком тяжела оказалась для него жизнь бандита.

Через полминуты он выпустил молодую женщину из захвата и осторожно вышел из палаты.

— Может, догнать его и прихлопнуть? — предложил кто-то из митяевских пацанов.

— Я дал слово, пусть уходит, — ответил Антон, пристально глядя на жену.

Послышался стон откуда-то снизу и Ленка, очнувшись от шока, кинулась к раненному Викингу, предварительно содрав простынь со своей койки. Приложив ее к ране на животе Вика, она проверила пульс. Жив, слава Богу.

— Ему нужен врач, срочно. — проговорила она, посмотрела на Антона и осеклась. На нее смотрели дикие глаза зверя, холодного, опасного, находившегося в ярости.

— Викинга в машину, — скомандовал он, — И к Митяю, Оксану Владимировну вызовите по дороге.

— Синица, а ты?

— Я на второй, — ответил он, все-также не отводя от нее взгляда, — Колян, ты за рулем.

— Понял, — ответил Колян, — Я сейчас остальных свистну, они здесь приберут.

Синица на это ничего не ответил, не отводя от Лены взгляда. Она же смотрела на мужа и не могла вспомнить, чтобы он когда-нибудь раньше смотрел на нее такими страшными глазами.

Двое парней подхватили Викинга. Сетуя попутно, что он тяжелый, словно слон. И через какое-то время они остались одни. Она хотела сказать ему, что рада его видеть, но слова не шли, она просто не могла и звука вымолвить, завороженно смотря на него, как кролик на удава. Он молчал, молчал пока не пришли парни и не убрали труп Азида с их глаз и не вытерли кровь с пола.

— Поехали, — коротко бросил он и она не посмела осушаться. Ничего, успокаивала она себя, идя за ним по коридору больницы, который, кстати, тоже прибрали, будто здесь ничего и не было. Он успокоится, и они поговорят.