Мощный сигнал

Это была самая идеальная вещь, которую он мог мне сказать, но мое сердце словно пронзило ножом.

— Кай… — Неужели я все-таки собирался на это пойти? — Кай, когда мы вернемся домой, нам надо будет поговорить, хорошо?

Он всмотрелся в мое лицо.

— Звучит как-то не…

— Какие люди. Это же наш педофил.

Я вскинул голову, и Каю даже не пришлось называть ублюдка напротив. Это был Трэвис — откуда-то я и так это знал.

— Что ты сказал? — Трэвис был так сосредоточен на Кае, что заметил у тележки меня только после того, как я задал этот вопрос. Часть показушной храбрости с него сразу слетела, однако не до конца. Я шагнул к нему. — А ну повтори.

— Гаррет… — выдавил Кай. — Давай просто…

— Кто это? Твой бойфренд? — Трэвис обращался к Каю, но не сводил глаз с меня. — Не хочешь рассказать своему бойфренду о том, что тебе нравится проводить время с несовершеннолетними мальчиками?

Мой первый толчок чуть не сбил Трэвиса с ног, но не стер с его рожи кривую ухмылку. Его взгляд был мутным и злым, как у отца, когда тот напивался.

— Шон уже с меня ростом, — сказал я, и мой голос напоминал скорее рычание. — А ты просто мудак, который считает геев больными.

— Ха. — Трэвис вздернул подбородок. — А что, разве ты не такой?

Как и в тот раз с Костиганом я не планировал распускать руки, но это случилось. Мой кулак с треском врезался в его челюсть, и он, оглушенный, рухнул на задницу. Когда я шагнул к нему, абсолютно готовый его изметелить, Кай двумя руками обхватил меня за предплечье.

— Не надо! Он вызовет копов!

— Не вызовет, — прорычал я, отходя. — Иначе ему придется признать, что его побил педик.

— Гаррет, остановись. — Голос Кая звучал непреклонно, но еще я расслышал в нем нотку паники.

Внезапно мне пришло в голову, что если я надеру Трэвису задницу, то мы привлечем толпу и, возможно, полицию. Которая нас арестует и будет задавать нам вопросы, и я не исключал вероятность того, что к нам отнесутся предвзято, узнав, что мы с Каем пара. А поднять руку на гомофоба-копа я точно не мог.

Я погрозил Трэвису кулаком.

— Если хотя бы взглянешь в его сторону хоть еще один раз, я прикончу тебя. Ты и глазом моргнуть не успеешь.

Трэвис еще держался за челюсть и в шоке смотрел на меня, когда Кай потянул меня за руку и заставил уйти.

***

Кай

Адреналина, бурлящего в моих венах, хватило бы, чтобы снабдить энергией стадо слонов. Гаррета еще немного трясло. Его шаги были такими широкими, что мне то и дело приходилось срываться на бег.

Я оглянулся, но мы уже свернули за угол, поэтому Трэвиса я не увидел. Как и прохожих, которые могли стать свидетелями последствий пережитой мною сцены. Взгляд Гаррета еще метал молнии, а лицо оставалось предельно напряжено.

Я отреагировал самым неподходящим для ситуации образом.

Расхохотался.

Так громко и сильно, что чуть не разбил купленные по настоянию Гаррета три упаковки яиц. У меня подогнулись колени, и чтобы устоять на ногах, мне пришлось схватиться за стену.

Гаррет с тревогой взглянул на меня, но поняв, что я смеюсь, а не плачу, насупился и стал наблюдать за тем, как я пытался взять себя в руки.

— Ты закончил?

Свои пакеты я поставил на землю, так что, когда смех утих, обхватил свою грудь.

— Ты… — выдохнул я, — ты его полностью растоптал.

— Конечно. У него, наверное, встает от мысли, какой ты красивый, вот он и цепляет тебя, выпячивая свой гетерокретинизм.

— О, перестань, это вряд ли.

— Не знаю, как по мне, все очевидно. — Гаррет переложил пакеты в другую руку. — Тебя не разозлило то, что я снова включил мега-защитника?

— Нет. Наверное, должно было, но если честно… сегодня мне это даже понравилось. Я всегда был один. Всегда. Родственники делали вид, что меня нет, а друзей, пока я не стал танцевать, у меня почти не было.

На лице Гаррета возникло то мучительное выражение, которое всегда появлялось, когда он жалел меня. Я выдохнул, мои плечи поникли, и из меня разом вышел весь адреналин.

— Пошли домой.

Он поколебался минуту, потом молча продолжил идти. Я знал, что он думает о том, что сказать, и прокручивает все случившееся у себя в голове.

Дома я убрал все замороженное в холодильник, а затем увел Гаррета в ванную и, велев сесть на унитаз, протер его руки дезинфицирующей салфеткой.

— Послушай, — сказал я, когда он строптиво вздохнул. — Трэвис мерзок, и я не хочу, чтобы его мерзость была на тебе. — Я приподнял его руку. — Видишь? У тебя костяшки разбиты.

— У него костлявая рожа.

Выбросив салфетку, я встал между его раздвинутых ног и притронулся к его скулам, вспоминая тот день, когда он вышел в скайп весь в синяках.

— Все это могло закончиться очень плохо.

— Бэби, все и так прошло не особенно хорошо.

Я рассмеялся.

— Нет, могло быть гораздо хуже. У меня могла начаться паническая атака, но ты наблюдал за мной и заметил, когда я исчерпал свой лимит. Я не запаниковал даже после того, как пришел Трэвис. Наверное, из-за того, что я волновался, что тебя арестуют за то, что ты оторвешь ему член.

Ванную огласил его смех.

— Да мне надо медаль дать за выдержку. Я ведь просто разок стукнул его.

— Когда ты за меня вступился, я ощутил себя в безопасности. Наверное, я должен был прийти от насилия в ужас или сказать, что я всегда могу защитить себя сам, но правда в том, что это не так. — Собираясь с духом, я замолчал, потому что собирался признаться в том, что временами мне и правда нужна была помощь других. — Я знаю свои пределы. Я знаю, что там, — я указал в сторону двери, — мне страшно и неуютно. Вся моя жизнь построена здесь. — Я показал пальцем на пол. — Я рад, что с тобой чувствую себя в безопасности, но мне надо решить еще очень много проблем.

— Ты когда-нибудь… думал сходить к психотерапевту?

— До встречи с тобой? Нет. Никогда.

— Никогда? — повторил он.

Я посмотрел в лицо, которое значило для меня больше всего остального на свете и которое заставило меня захотеть вновь научиться жить в мире.

— Ну… я всегда подозревал, что у меня социофобия. Я же гуглил симптомы. Раньше меня это не волновало, ведь моим способом справляться с проблемой было…

— Не замечать ее.

— Но теперь у меня есть причина не быть таким. Это ты. И мы можем поработать над этим. Шаг за шагом, не торопясь. Можем ходить в тот магазин и в другие места по соседству. — Я воодушевлялся все больше и больше, смелость разгоралась в груди, как пожар. — Однажды я даже смогу решиться на большее, например… на поездку к твоей семье.

Дурацкая улыбка, с которой я все это говорил, замерла. Я думал, что Гаррет обрадуется, обнимет меня, а потом мы займемся любовью прямо тут, на полу ванной…

Но он побледнел.

— Кай…

Мое сердце ухнуло вниз, а страх, точно лоза, опутал и задушил прилив смелости. Возможно после истории в магазине у него открылись глаза. Возможно он понял, как тяжело со мной жить…

Когда он заговорил, его голос был сиплым.

— Я буду вынужден согласиться на работу за пределами штата.

Я моментально вспотел, а в следующую секунду меня словно бросили в ванну со льдом. Из легких вышел весь воздух, и я еле-еле смог вымолвить:

— Что ты имеешь в виду?

— Компании, предлагающие работу по моему профилю, за которую хорошо платят и где есть возможность для карьерного роста, находятся не в нашем штате. Они даже не на Восточном побережье.

Я знал, что в Филадельфии у него может не сложиться с работой. Но за пределами штата? Даже не на Восточном побережье? Такого я точно не ожидал. Я будто бы оказался на раскручивающейся с бешеной скоростью карусели. Я не понимал, что мне делать, но знал, что оставаться в ванной, под его взглядом, я не могу.

Стены начали наезжать на меня, и они были утыканы пиками, и господи боже, я понял, что задыхаюсь. Слепо хватаясь за все подряд и спотыкаясь, я вышел из ванной. Мне был необходим свежий воздух, водка или подушка, в которую я мог закричать.

Они даже не на Восточном побережье. Они даже не на Восточном побережье.

Передо мной зловеще маячили картинки будущей жизни: как мы живем врозь, как видимся только урывками и только по скайпу…

— Кай, подожди…

Я добрался до своей спальни — до нашей, черт побери, она всегда будет нашей, — он шел за мной. Открыть окно трясущимися руками было непросто, но у меня кое-как получилось. Вот только прохладный воздух никакого спокойствия не подарил.

Мы просидели так пару минут — я на подоконнике, он у меня за спиной, — а потом я потянулся к нему, взял за руку, и тепло его пальцев привело меня в чувство. Когда он привлек меня к себе на колени, барабанная дробь в груди немного утихла, но из-под ресниц хлынули слезы.

Гаррет, как я и предвидел, покидал меня. Уезжал в другой город. Господи, от одной только мысли о путешествии я чувствовал, что теряю рассудок.

Я не мог этого сделать. Ни ради Гаррета, ни ради себя. Происшествие в гребаном магазине было тест-драйвом. Перелет? Путешествие на машине? К моему горлу поднялась желчь, а между телом и разумом произошел рассинхрон. Весь организм приготовился отключиться.

Сложно сказать, сколько времени мы так просидели, но когда я снова обрел способность дышать и отстранился, то увидел, что Гаррет кипит. Из-за самой ситуации или из-за меня, я не знал.

— Прости, — прошептал я. — Все… я успокоился.

— Точно?

— Нет, но мне чуть-чуть лучше. — На миг промелькнула мысль, что правильнее будет расстаться и отпустить его. Пусть он уедет и найдет нормального парня. Но для такого шага я был слишком эгоистичен. — За пределами штата — это…

Он стиснул зубы.

— На собеседование я ходил здесь, но управляющие вакансии у них есть только в их отделениях в Огайо и Иллинойсе.

В Иллинойсе?

— Что это значит для нас?

Его плечи поникли.

— Что ты готов сделать?

Я закрыл руками лицо и завыл.

— Нет! Прекрати!

— Что? Что я сделал?

Я уронил руки на колени.

— Хватит быть таким чутким! Разозлись на меня! Наори! Скажи, что я хреновый бойфренд. Но только не будь таким добрым, когда все наши проблемы — из-за меня.

— Как я могу обвинять тебя? — Вопрос прозвучал как мольба. — Я же видел, что происходит, когда у тебя паническая атака. Любой человек в здравом уме будет их избегать. Ненавижу себя. Ненавижу за то, что вломился в твою жизнь и все разрушил.

— Это не так. — Я положил на его шею ладонь и большим пальцем потер выемку у его горла. — До тебя я верил, что счастлив, а теперь знаю, что ошибался.

— Так что же мы будем делать?

— Ты сможешь вынести отношения на расстоянии? — От ужаса мое сердце быстро заколотилось, но я все-таки договорил: — Я схожу к психотерапевту. С кем-нибудь… поговорю. Может, начну пить таблетки.

На его лице осталось сомнение.

— Ты правда этого хочешь?

Правда ли я хотел это сделать? Или просто пытался его удержать?

— Ответить честно?

— Конечно.

Я потерся носом о его нос, и мой голос дрогнул.

— Я не хочу потерять тебя.

— Я тоже не хочу потерять тебя. — Он хрипло выдохнул и сжал мою руку. — Хочешь, тоже скажу кое-что честно?

Я кивнул.

— Я соглашусь на отношения на расстоянии, пусть и вопреки воле. Я хочу, чтобы ты был со мной постоянно. Я хочу смотреть, как ты играешь и стримишь. Я хочу просыпаться с тобой, вместе готовить, а по скайпу всего этого сделать нельзя. — Голос Гаррета дрогнул, и он отвернулся. — Но я соглашусь. Лучше быть с тобой так, чем никак вообще.

Мне захотелось заплакать.

— Черт, ты опять слишком добр.

Его губы дернулись.

— Все остальных я едва выношу. А с тобой — вот загадка — превращаюсь в настоящего, сопереживающего человека.

Я улыбнулся, он тоже. Но моя улыбка вышла натянутой, и я знал Гаррета достаточно хорошо, чтобы понимать: он не был полностью счастлив. В армии ему помогла вера в то, что когда все закончится, он увидит меня. Что же могло помочь нам сейчас, я не знал.

— Когда тебе надо будет уехать? — спросил я.

— Скоро. На следующей неделе нужно дать им ответ и в течение месяца переехать.

— О. — Внутри я закричал, но снаружи сполз с его коленей и встал на нетвердых ногах. Мне надо было на что-нибудь переключиться, пока у меня не произошел новый срыв. — Хочешь, сделаю ужин?

Он долго молчал, потом, словно очнувшись, ответил:

— Было бы здорово.

Мы долго смотрели друг на друга.

— Знаешь, — вдруг выпалил я, — тебе вовсе необязательно устраиваться на работу…

Его глаза засверкали.

— Не надо, Кай. Даже не начинай.

Он еще никогда не разговаривал со мной таким тоном, и это был знак, чтобы я замолчал, но я отчаянно хотел все исправить. Я хотел отмотать время назад и вернуться в момент, когда мы целыми днями только и делали, что занимались сексом, ели и болтали на все темы на свете — от самых обыденных до философских. Когда он еще не успел осознать, что я жалкий слабак.

— Я просто имею в виду, что у меня стабильный доход и есть сбережения…

Гаррет встал, и наверное, всего во второй раз со дня нашей встречи в реале, его рост поразил меня.

— Кай, я не стану бездельничать и проедать твои деньги с порнухи и стримов. Подумай-как еще раз. Я работал с пятнадцати лет и сейчас прекращать не намерен.

Он протиснулся мимо меня и выскочил в коридор.

— Ну и болван же ты, Кай, — пробормотал я себе.

Поскольку он спрятался в ванной, я оставил его одного и пошел делать ужин. Двигаясь, точно робот, я приготовил курицу и порезал салат. Спустя какое-то время Гаррет вышел и встал у обеденного стола.

— Прости меня.

— Это было дурацкое предложение, — проговорил я, натирая куда больше сыра, чем нужно.

Он подошел ближе.

— Я понимаю, почему ты его сделал, но… извини, нет.

— Я понимаю.

— Прости, что приплел сюда порно…

— Нет, все нормально, — прервал его я. — Часть моих сбережений действительно принесли те мои видео. Но на нас это никогда не влияло, так что давай не превращать это в проблему сейчас.

Он согласно кивнул и помог мне доделать ужин.

Весь оставшийся вечер мы разговаривали через силу. В итоге, пока мы смотрели кино, он заснул на диване, и в постель я лег один. Но не заснул.

Я знал, что если закрою глаза, то ощущение одиночества станет только сильней.

Глава 20

Гаррет

За два месяца дома у меня так и не вышло привыкнуть к своей старой комнате в Рикстоне. Она, в общем-то, не изменилась, но было так странно сидеть на краю узкой постели и видеть пространство, которое раньше представляло для меня целый мир. Теперь оно вызывала сильное чувство клаустрофобии.

Почему я раньше любил эту комнату? Неужели из-за того, что запирался здесь на замок и врубал музыку, чтобы не слышать, как матерится отец? А может быть, потому что она дарила хоть какое-то уединение в моменты, когда я решал зайти в гриндр, чтобы найти там какого-нибудь закомплексованного, но изголодавшегося реднека? В чем бы ни заключалась причина, я больше не чувствовал здесь ни былого покоя, ни счастья.

Теперь, глядя на стены, я замечал, как здесь тесно. Замечал, что поверхность хромого комода пошла волнами от воды, что тридцатилетний ковер покрывает исцарапанный пол. У многих жилье было хуже, но я продолжал сравнивать эту комнату с уютной квартирой Кая и с ощущением дома, которое возникало, когда он меня обнимал.

Теперь это ощущение будет доступно мне только во время редких поездок домой. Я согласился на работу в Преории. Все. Моя судьба была решена. Завтра я уезжал туда и приступал к поискам новой квартиры.

По сравнению с этой дырой мое будущее жилье в Иллинойсе вполне могло показаться дворцом, но я знал, что ничем не смогу заменить то тепло, которое разливалось в груди, когда я после ночи бурного секса просыпался с ним рядом. Или когда мы вместе готовили, создавая какой-нибудь кулинарный «шедевр». Или когда по очереди играли в Fallout и орали друг на друга за то, что один не слушал советов другого.

Я знал, что переезд станет концом. И все-таки готовился провести за рулем своего дерьмового «бронко» восемь часов, поскольку все решилось слишком внезапно, чтобы в последний момент покупать дорогущий билет на самолет.

— Черт.

Я сполз с края низкой кровати и тяжело опустился на пол. Уткнулся локтями в колени и спрятал в ладонях лицо, стараясь не замечать, что глаза начинает щипать, а в горле растет удушливый ком.

Времени для всего этого не было, ведь через три гребаные недели я выходил на работу, но когда дело касалось Кая, то противостоять себе я не мог.

Гаррет: Можно приехать к тебе?

Две минуты между сообщениями не были чем-то монументальным, но пока я сидел с сердцем, рвущимся из груди, они показались мне вечностью.

Гаррет: Бэби, пожалуйста. Мне надо увидеть тебя.

Гаррет: Завтра утром я уезжаю искать в Иллинойсе квартиру. Через пару недель я вернусь, но… у меня такое чувство, словно все быстро меняется. Или заканчивается. Черт, это сводит с ума.

Прошло еще пять минут. Я был близок к тому, чтобы швырнуть телефон в стену и разрыдаться. Какого черта? Я не помнил, когда в последний раз плакал.

Кай: Хорошо. Приезжай.

Как только он написал это, я ни секунды не медлил. Даже не ответил ему — отчасти от нетерпения и отчасти из страха, что он передумает. Независимо от того, что я решил после разговора с матерью, и несмотря на то, что я знал, что возненавижу себя, если после потраченных на армию лет откажусь от нормальной работы, мне все равно казалось, что я предаю его.

Схватив сумку с вещами для Иллинойса, я кубарем слетел по лестнице вниз, крикнул что-то матери и Николь и, не дожидаясь ответа, вдавил в пол педаль «бронко». Это была наша последняя ночь перед тем, как начнется процесс переезда. А может, если все полетит к чертям, и последняя ночь вообще.

Я домчался до Кая с ревущим в колонках классическим роком и остановился на тесной парковке у его дома так резко, что взвизгнули тормоза. Ворвавшись внутрь, я, кажется, чуть не сшиб каких-то жильцов, но когда я взбежал по лестнице вверх и увидел его, то понял, что оно того стоило.

— Как ты так быстро…

Я прервал его поцелуем.

Подобным образом я здоровался с ним не впервые, но это был первый раз, когда я поцеловал его с такой страстью, что поранил зубами губу. Втолкнув его вглубь квартиры, я с грохотом захлопнул за собой дверь и снова обрушился на его рот.

Кай не сопротивлялся. Он запрокинул лицо и застонал, когда я присосался к его языку. Я хотел лишь на миг попробовать его вкус, прежде чем снова заговорить с ним о том, что будет дальше, потому что все это походило на чертов конец, но остановиться не смог.

Мы впервые не перемежали поцелуи прерывистым смехом. Он запрыгнул на меня, ногами обхватив талию, а я понес его в спальню — быстро, словно у нас не было времени.

Но ведь его и впрямь почти не осталось. Отношения на расстоянии всегда заканчивались провалом, и любое, даже самое тесное общение в интернете было невозможно сравнить с ощущением его твердого тела, пока он хрипло вскрикивал подо мной, а я вторгался в его тугое нутро. Разве я мог согласиться на пиксели после всех тех часов, проведенных в постели, когда я снова и снова доказывал, что он мой?

— Гаррет.

Мое имя вырвалось из него как мучительный стон. Мы целовались так жестко, что я ощущал привкус железа, но не остановились даже после того, как я в него вторгся. Одну ногу он закинул мне за спину, а о вторую я опирался рукой — наверное, слишком грубо, завтра там мог появиться синяк, — но оторваться от него… насытиться им я не мог.

Я трахал его сильней, чем когда бы то ни было.

— Пожалуйста. — Слово прозвучало, как всхлип, как надломленная, отчаянная молитва, и я даже не знал, почему произнес его. — Пожалуйста, Кай.

Его глаза — покрасневшие, обрамленные мокрыми ресницами — распахнулись, и за огнем наслаждения промелькнула печаль.

— Г… — Он захлебнулся, потому что я вошел глубже и надавил прямо на его сладкую точку. Его рука резко метнулась вниз. Сжала член, и он кончил так мощно, что залил и себя, и меня. — О черт…

Его руки дрожали, и я знал, что он переживает сенсорную перегрузку. Но он все равно впился в мои плечи ногтями, снова и снова принимая в себя каждый мой дюйм. Пока я взбирался на вершину оргазма, мы смотрели друг другу в глаза, только в этот раз без порочных усмешек и эротических шуток. Когда я бурно излился в него, в выражении у него на лице появилось что-то похожее на тоскливую муку. Возможно, он тоже подумал, что это последний наш секс.

Я вышел, и мы, задыхаясь, раскинулись на кровати. Когда Кай безмолвно поднялся, я к своему ужасу ощутил, что не могу бороться со сном. Мне о стольком нужно было сказать ему, о стольком попросить, но прежде чем дверь в душ закрылась, я успел прошептать только одно:

— Кай, пожалуйста, поедем со мной.

***

Кай

Пока Гаррета не было, я плохо спал, и прошлая ночь передышки тоже не принесла. Я знал, что когда взойдет солнце, он снова уедет. Вернувшись из душа с его произнесенной шепотом просьбой, звенящей в ушах, я увидел, что он спит мертвым сном. Какое-то время я смотрел, как вздымается его грудь. Потом устроился рядом и пробежался пальцами по волоскам у него на руках.

Я безумно устал, все тело болело, но я мог делать только одно: смотреть на него сквозь затуманенные слезами глаза. Кончики моих пальцев обводили выступы его бедер, невесомо постукивали, как по клавишам пианино, по ребрам, гладили горло. Я никак не мог перестать к нему прикасаться, желая запомнить, впечатать в свой мозг навсегда, что однажды меня и правда любил живой человек, а не только комментарии в чате.

В конечном итоге я встал, оделся и, закрывшись на кухне, трясущимися руками заварил себе кофе.

По какой-то причине я был убежден, что когда он найдет в Иллинойсе квартиру, то его соседом окажется какой-нибудь потрясающий улыбчивый гей, который в момент охмурит его. Ну а меня запихнут в далекое прошлое. Где мне, вероятно, было самое место, но я был слишком эгоистичен, чтобы сдаться без боя.

Вот только разве я сражался за нас?

Гаррет пытался. И еще как. Но даже если бы он нашел работу где-то неподалеку, разве это дало бы нам шанс? Наши с ним отношения были бы ограничены четырьмя стенами квартиры.

Включился душ, и я, поняв, что Гаррет проснулся, встал за плиту. Поджарил яйца, тосты, бекон, сделал блины… Такой большой завтрак был совершенно ненужным.

Когда Гаррет в одних расстегнутых джинсах появился на кухне, я стоял и с ужасом взирал на гору еды.

— Воу, да этого хватит на целую армию!

Я закусил губу.

— Возможно, я немного перестарался.

Я ожидал, что Гаррет пошутит, но он только вздохнул и молча наполнил тарелку. В воздухе, как туман, еще висели отчаяние и безрадостность вчерашнего секса. Я не хотел, чтобы наш секс был таким — когда мы словно цеплялись за то, что уже ускользало.

Черт, все это вгоняло в депрессию.

Пока Гаррет ел, я ковырялся в тарелке. Закончив, он взглянул на часы.

— Мне пора выезжать.

— Угу, — глядя в кружку, прошептал я.

Он, скрипнув стулом, поднялся, и по звукам воды за спиной, я понял, что он моет тарелку.

Я думал, что он поцелует меня, но он сразу пошел одеваться. Я закрыл глаза. Ну почему, почему я не мог найти в себе силы сказать, что нам необязательно расставаться? Что, кроме отношений на расстоянии, есть еще варианты?

Когда Гаррет вернулся на кухню, его глаза уже были скрыты за стеклами солнцезащитных очков. Он дернул подбородком в сторону двери.

Сделав еще один глоток кофе, я вышел за ним в коридор. И скованно встал там, пока он поправлял лямки рюкзака и смотрел на дверь так, словно хотел прожечь в ней дыру.

— Я напишу тебе, как доберусь.

Мне не понравилось то, как безэмоционально прозвучал его голос, но я не знал, как изменить это, не пообещав то, что я был не в состоянии дать.

— Хорошо.

Он повернулся ко мне, но я увидел только свое лицо в стеклах его солнцезащитных очков.

— Кай…

Я поднял его очки на лоб, чтобы увидеть его глаза. И вот в них была буря эмоций. А еще тревога и боль. Мне захотелось заплакать.

— Веди осторожно, — проговорил я. — Ты везешь ценный груз.

— Себя?

Я драматично закатил глаза.

— Нет, я имел в виду Пса.

— И Медоеда. — Он коротко поцеловал меня в губы и открыл дверь. — Я люблю тебя. Скоро поговорим, хорошо?

Я кивнул.

— Я тоже люблю тебя.

Он сдвинул очки на глаза и ушел.

А я наконец-то дал волю слезам.

***

Три дня спустя я по-прежнему пребывал в зомби-режиме. Гаррет прислал мне фотографии своего нового дома. Он был идеальным — небольшим и уютным, и располагался в тихом районе из тех, в которых я ни разу не жил, поскольку все детство курсировал по дерьмовым многоквартирным домам своих родственников. Когда он прислал еще фотографии, я чуть не потек при виде деревянных полов, потому что представил, как скольжу по ним в мягких носках, воссоздавая ту сцену из «Рискованного бизнеса». Я всегда мечтал это сделать.

По телефону его голос звучал даже с каким-то восторгом. Он съездил на завод, где ему предстояло работать, и, похоже, смотрел в будущее с оптимизмом. Я жалел, что не могу стать блоком цемента, привязанным к его ноге. Когда он отключился, я почувствовал, будто все, что ненадолго стало моим, ускользает сквозь пальцы. Моменты счастья рассеивались на ветру.

Шон тоже уехал, начал новую жизнь в колледже, поэтому поговорить мне было не с кем. До Гаррета мне было бы наплевать. После Гаррета это меня убивало.

И чат это заметил.

Черри: Кай, у тебя все нормально?

Я хотел попросить ее не лезть не в свое дело и сосредоточиться на моих действиях в FWO, но моя сегодняшняя игра демонстрировала полное отсутствие мотивации.

Борикуа: твой мужик все, ушел?

Ушел из квартиры? Ушел навсегда? Я не знал, что он имеет в виду, но внутри начала нарастать паника, и я огрызнулся:

— Нет, просто он занят, и мне его не хватает, понятно?

Клянусь, на пару секунд чат замолчал, переваривая мою нетипичную резкость. А после взорвался.

КиндерКид: Где он?

Гарви: Ребята, полегче. Ему не нужно, чтобы бойфренд был рядом с ним круглые сутки.

ЛазерТТ5: мне нравился тот чувак. с ним ты был счастлив

Черри: о-о, я тебе так сочувствую

Сдавшись, я отложил мышку и, чувствуя, как меня захлестывает благодарность, взглянул на свой чат.

— Я стараюсь пореже рассказывать о своих личных делах, ведь вы приходите сюда ради игр. Но дело такое. Вот это, — я обвел жестом компьютер, — вся моя жизнь. Все, чем я занимаюсь. Я ни с кем не общаюсь и никуда не хожу. Знаете, это чертовски губительно для отношений — когда от попытки выбраться из квартиры тебя начинает трясти. — Слова полились из меня свободным потоком. — Мне надоело так жить. До тошноты. И теперь, когда я узнал, что моя жизнь может быть чем-то большим… все изменилось. Я не могу опять стать таким, каким был.

Я еще никогда не говорил с такой честностью с ними — да и с собой, — и их отклик был потрясающим. Пара человек назвали меня гребаным нытиком, но сотни поддержали меня.

Гарви: Я знаю, что временами вел себя с Г. как козел, но я желаю, чтобы тебе стало лучше и чтобы ты снова был счастлив.

КиндерКид: не разрушай мое ОТП!!!!!

Борикуа: воу. это жестко, чувак

Черри: Может, сходишь к врачу?

Борикуа: да приятель. Пусть тебе пропишут какие-нибудь таблетки

Гарви: Одних таблеток здесь мало, Борикуа. Еще ему нужна терапия.

Борикуа: кмк ему нужно покурить травки

Черри: Не слушай их, Кай. У меня депрессия и тревожность, и решение записаться к врачу было лучшим за всю мою жизнь.

Гарви: Я не знал…

Черри: Ну, теперь знаешь :)

Пообещав Гаррету показаться врачу, я составил список специалистов, лечение у которых покрывала страховка, но до сих пор никуда не сходил. Мне было страшно.

Но еще больше я боялся того, что Гаррет уедет за тысячу миль и начнет новую жизнь без меня.

— Что ж… — Я сделал глубокий вдох и сказал то, что говорил только Шону и Гаррету. — Думаю, у меня тоже тревожность. Социофобия. И наверное мне действительно стоит показаться врачу.

Чат забросал меня предложениями.

И они лишь подтвердили то, что в душе знал я сам. Кто-то осудил бы меня за то, что я принимал во внимание мнение незнакомцев, но на протяжении нескольких лет эти самые незнакомцы были моими единственными друзьями. Ну, некоторые из них.

Когда я час спустя отключился, рабочий день еще не закончился, так что я взял телефон и уставился на первый номер своего списка.

Меня не предупредили, что самым тяжелым окажется первый телефонный звонок. Тот, во время которого я скажу незнакомому человеку, что у меня что-то не то с головой. Что я ощущаю себя слегка сумасшедшим. Но я понимал, что таким должен быть мой первый шаг.

Я больше не был счастлив. Даже если Гаррет поселится по соседству с каким-нибудь сексуальным красавцем, с которым в итоге поженится и будет жить долго и счастливо, с меня было довольно. Мне надоело жить только в сети и быть окруженным четырьмя стенами квартиры.

Я набрал номер врача и нажал «позвонить».

Глава 21

Гаррет

Поездка в Иллинойс прошла на ура. Моим новым начальником оказался угрюмый старый молчун, которому понравилось, что я оказался угрюмым молодым молчуном, а несколько рабочих конвейера были ветеранами войны в Персидском заливе. Меня приняли доброжелательно, но без пустой болтовни. Что было идеально.

Новое жилье тоже показалось мне идеальным. В особенности потому, что это была не квартира, а дом.

На мое решение выбрать именно дом повлияло несколько факторов. Во-первых, сотрудник отдела кадров, помогавший мне с переездом, особо отметил тот факт, что во всех остальных зданиях, которые я посмотрел, были тонкие стены и куча соседей. Во-вторых, дом был двухэтажным, а стоил всего на пару сотен больше квартиры. И в-третьих — я думал, что он понравится Каю.

Там был паркет, естественный свет и большой двор, отгораживающий нас от соседей. Плюс дом находился в тихом квартале, но относительно недалеко от магазинов, до которых можно было добраться пешком. А еще… еще там было три комнаты. В одной я хотел устроить спортзал для себя, а третья отлично подошла бы для стримов Кая.

Я понимал, что сочинил себе сказку. Но в идеальном мире это было бы… идеально.

Впрочем, когда я через полмесяца вернулся собирать вещи домой, тот пузырь радостного волнения, который я в себе вырастил, лопнул, и я понял, что, согласившись на эту работу, уничтожил свои отношения с Каем. Для этого потребовалось всего-навсего два разговора с ним по смс.

Он никогда не сможет пережить перелет или восемь часов на машине, чтобы воспользоваться той третьей комнатой. Это понимали мы оба. Потому-то, наверное, его ответы и звучали настолько безжизненно и отстраненно. Я был гребаным идиотом.

— У тебя такой расстроенный вид. — Николь присела ко мне на кровать и подсунула под себя ногу. — Дать тебе сигарету?

— Нет, Николь. Никакая гребаная сигарета мне не нужна. И, кстати, ваше увлечение никотином — это идиотизм.

Она пропустила мой критический выпад мимо ушей. Как обычно.

— Хочешь, сходим пострелять? Лично меня это всегда успокаивает.

— Да, потому что ты представляешь, как убиваешь своих заклятых врагов. — Я, кряхтя, застегнул чемодан. Моя рабочая обувь и зимние куртки занимали адское количество места, потому что я не последовал маминому совету купить вакуумные мешки. — Это мне не поможет, поскольку причина моего гребаного расстройства — мое собственное тупое решение согласиться на эту работу.

— Согласие на руководящую должность в штаб-квартире крупной корпорации вряд ли можно назвать тупым. Особенно если учесть, что мне самой светит только карьера в «Уолмарте»…

— Заткнись и не принижай себя.

— Как скажешь. Я просто пыталась поднять тебе настроение. — Николь зацепилась пальцами за пояс джинсов и, не сводя с меня глаз, озабоченно сморщила лоб. — Знаешь, он свыкнется с этой идеей и в конце концов приедет к тебе. Несколько месяцев отношений на расстоянии — еще не конец света.

— Он не приедет. — Я поднялся на ноги и огляделся, прикидывая, что еще взять с собой. — У него всегда была социофобия, а когда у него пропали причины контактировать с внешним миром, она приняла совсем тяжелую форму. За годы, проведенные дома, он разучился с нею справляться. И когда мы расстанемся, скорее всего, еще больше замкнется в себе.

— Ну, ты ведь будешь его навещать.

Поняв, что в спальне остался только хлам из детства и юности, я снова перевел взгляд на Николь. Я, конечно, ценил то, что она не посоветовала просто бросить его, но от ее оптимизма на сердце становилось лишь тяжелей. Конечно я собирался приезжать в Пенсильванию как можно чаще, но жизнь вместе этим было не заменить.

— У тебя такое лицо, будто ты вот-вот заплачешь.

У меня и впрямь щипало в глазах. Но вместо того, чтобы поддаться слезам, я вытер загрубевшей ладонью лицо.

— Попроси маму, чтобы она устроила гаражную распродажу всего того барахла, которое я не возьму.

— Зачем? — Николь оглянулась по сторонам. — Мне кажется, что в Пеории найдется местечко для твоей коллекции из пятиста пивных крышек.

Я фыркнул.

— Да кому нужна эта хрень? Выброшу их перед отъездом.

— Ну уж нет. Ты не представляешь, сколько реднеков с радостью выставят эти крышечки у себя дома, чтобы с гордостью врать, что они собрали их сами. — Николь серьезно кивнула. — Думаю, тут можно рассчитывать на целый полтинник.

Я кивнул на дверь.

— Кыш. Мне надо заканчивать собираться.

— Ладно. — Он чмокнула меня в щетинистый подбородок. — Я люблю тебя, брат.

Я выдал кривую улыбку, которая испарилась, как только Николь вышла за дверь. Сопротивляться ощущению краха и безнадежности было сложно. Пусть со стороны и могло показаться, что сейчас у меня было все: здоровье, понимающая семья, работа, жилье, любимый человек… намного больше, чем у многих других ветеранов. Все было не идеально, но мне все равно повезло. Было чертовски досадно, что понимание этого факта не могло успокоить спазмы в груди.

На полу стояли коробки и четыре больших чемодана, которые мне предстояло загрузить в «бронко». Я несколько минут смотрел на них, но заставить себя это сделать не смог. Иначе происходящее станет слишком реальным.

Я решил, что погружу вещи в машину после того, как съезжу к Каю. И повидаюсь с ним… в последний раз? Я попытался оттолкнуть от себя эту мысль.

— Гаррет!

Ну почему для Николь было так сложно не лезть ко мне, чтобы я мог оплакать все это в одиночестве?

— Гаррет, тащи свою задницу вниз!

Подавив желание наорать на нее, я вышел из комнаты.

— Что?

— К тебе кое-кто пришел.

Я надеялся, что это не Кевин. Очередной угнетающий разговор о безработице и погибших друзьях мне был нужен сейчас меньше всего. Хотелось забить на Николь и запереть дверь на замок, но я пересилил этот детский порыв и сбежал по лестнице вниз.

— Кто…

В узком проеме двери был Кай с небольшой сумкой у ног.

Не в силах поверить глазам, я застыл. И только присутствие рядом Николь, стоявшей с разинутым ртом, помешало мне ущипнуть себя. Он не был галлюцинацией… он правда был здесь. Бледный, растрепанный, взирающий на меня испуганным взглядом… но все-таки здесь.

— Кай, — прохрипел я. — Но как…

— М-можно войти? — Он обхватил свои плечи. — Пожалуйста.

— Конечно! — выпалила Николь, а я в то же время с грохотом преодолел последние пару ступенек. — Я так удивилась…

— Все хорошо. — Голос Кая был напряженным. — Я в порядке.

Николь, что-то пробормотав, убежала, и я сразу обнял его, притиснул к груди и зарылся лицом в его волосы.

— Почему ты не предупредил, что приедешь? Я бы забрал тебя сам!

— Потому что, балда, тогда это бы не был сюрприз.

На моем языке трепетали сотни упреков, у которых был один и тот же подтекст: что Кай был беспомощным и нуждался в присмотре. Но это было не так. Может, мое присутствие и помогало ему, но ведь он как-то прожил до двадцати с лишним лет без меня.

Оставив все свои наставления при себе, я поцеловал его в лоб, а потом в губы. Его сердце бешено колотилось, но признаков надвигающейся панической атаки я не заметил — он не дрожал и не потел, хоть и явно испытывал дискомфорт.

— Хочешь, поднимемся в мою комнату?

— Да. — В его глазах засияло облегчение. — Да, давай.

Я крепко сплел наши пальцы, подхватил его сумку и повел его по лестнице вверх.

***

Кай

Вцепившись, что было сил, в руку Гаррета, я напомнил себе, что ради этого и нанял такси, которое перевезло меня через весь штат. Ксанакс, прописанный новым врачом, конечно, очень помог перетерпеть двухчасовую поездку, но мне все равно хотелось спрятаться под одеяло.

Я даже не огляделся, чтобы посмотреть, какой у Гаррета дом. Это можно было перенести на потом. Прямо сейчас я должен был взять себя в руки и сообщить Гаррету новость, которую, как я надеялся, он будет счастлив услышать.

Гаррет завел меня в свою спальню и, подтолкнув, усадил на кровать. Заперев дверь на замок, он повернулся ко мне.

— В общем, я здесь, — пробормотал я.

— Да, и я до безумия рад тебя видеть, но… — Он бросил взгляд на окно и нахмурился. — Как, черт побери, ты добрался сюда?

— На такси.

Его глаза округлились.

— Правда?

— Угу.

— Это, наверное, стоило бешеных денег. — В его глазах теснились десятки вопросов, но задал он только один: — Ты останешься на ночь?

— Через сколько тебе надо быть в Иллинойсе?

— Я планировал на день приехать к тебе. Так что… видимо, через два дня.

— Тогда я останусь здесь на два дня.

От этих уклончивых ответов Гаррет занервничал.

— Когда ты возвращаешься в Филадельфию?

— Я не вернусь туда.

В течение нескольких секунд Гаррет просто смотрел на меня.

— Что ты имеешь в виду?

Я вцепился в матрас и сделал медленный вдох.

— Я… поеду с тобой. В Иллинойс. Если твое предложение еще в силе.

Повисла пауза. Мы оба застыли. А потом я и глазом моргнуть не успел, как он оказался передо мной и упал на колени.

— Не шути со мной, Кай. — Он сжал мои плечи. Я чувствовал через ткань, что его ладони вспотели. — Клянусь богом. Не надо.

В его глазах было столько надежды, что у меня чуть не взорвалось сердце.

— Я поеду с тобой.

Его руки сжались.

— Пожалуйста, будь уверен. Будь уверен, черт побери, потому что если ты передумаешь, то пережить это я вряд ли смогу.

Повернув голову, я коснулся костяшек его пальцев губами.

— Я уверен. Мне до смерти страшно, но я не смогу видеть тебя только в 2D, после того как узнал во плоти.

Гаррет ринулся на меня, я упал на кровать, и наши губы слились, закрепляя это решение поцелуем. Когда я обхватил его бедра ногами и начал двигаться, кровать пронзительно заскрипела. Она была узкой, и моя голова чуть не свешивалась за край, но мне было плевать, потому что Гаррет уже расстегивал «молнию» моих джинсов и рвался за резинку белья.

Я прервал поцелуй и, пока мы втирались друг в друга, прижался к его лбу своим.

— Не так, — выдохнул я. — Я хочу, чтобы ты вошел в меня.

— Мать твою, Кай…

Он перевернул меня на живот и сдернул вниз мои джинсы. Я обернулся — он копался трясущимися руками в комоде, искал тюбик смазки. Расслабив шею, я опустил голову на матрас, а он быстро смазал себя и вонзился в меня одним восхитительно резким и жестким толчком. Нежничать мы с Гарретом не любили.

— Ты знаешь, я обожаю, когда ты кричишь, но в этом доме лучше не надо, — прохрипел он после того, как я издал измученный стон. Его ладонь зажала мне рот. — Господи, я умудрился дожить до этого дня и ни разу ни с кем не потрахаться в своей детской спальне, но стоило приехать тебе — и перед самым моим переездом этот рекорд оказался похерен.

Я рассмеялся ему в ладонь, но когда он сменил угол и стал трахать меня, задевая простату, смех перешел в стон. Я дотянулся до члена. Пара движений рукой, и я содрогнулся в оргазме, а вслед за мной кончил и он.

Пока мы в мятой и влажной одежде лежали у него на кровати, мне пришло в голову, что сперва стоило познакомиться с его мамой, а уж потом соблазнять его.

Я куснул его за ладонь, и он убрал руку.

— Полагаю, ты счастлив?

— Охерительно счастлив.

— Я тоже. Единственное, мне не особенно нравится лежать на мокром пятне и не хочется, чтобы эту простыню увидела твоя мама. Черт, как неудобно.

Гаррет, еще лежа у меня на спине, начал сотрясаться от смеха, и мне пришлось частично превратиться в сову, чтобы повернуть голову и сбросить его. Продолжая смеяться, он упал на спину с расстегнутыми штанами и задранной до подмышек футболкой.

— Я люблю тебя, Кай. Спасибо за то, что приехал.

— Спасибо за то, что не перестал в меня верить.

***

Поправив одежду — и поменяв простыню, — мы сошли вниз. Мать Гаррета и его сестра сидели на кухне. Николь до ушей улыбалась, а миссис Рейд рассматривала меня сквозь облако сигаретного дыма. Я слабо помахал им.

— Привет.

Николь приняла это за сигнал соскочить с места, подбежать и обнять меня. От нее пахло парфюмом и шоколадом. Я тоже обнял ее, хоть Гаррет и качал головой.

— Я так рада с тобой познакомиться. Гаррет только и делает, что говорит о тебе, а для него разговоры о ком бы то ни было совершенно нехарактерны.

Гаррет шумно вздохнул.

— Хватит смущать его, — сказала мать Гаррета, и Николь, фыркнув, умолкла. Миссис Рейд похлопала по соседнему стулу. — Садись. Побудь с нами, пока не вернулся назад в Филадельфию.

Гаррет откашлялся.

— Кай едет со мной.

Николь вытаращила глаза.

— Серьезно?

— Да, он затем и приехал. — Гаррет взял меня за руку. — Он сказал, что переезжает вместе со мной.

Взгляд Николь заметался между нами.

— Но…

Гаррет зарычал — прямо по-настоящему, — и она замолчала.

Я понимал, почему она сомневалась. Черт, я и сам сомневался в себе. Но в Гаррете и наших отношениях — нет. Это было мое первое в жизни реальное испытание, и заранее предугадать его результат было нельзя.

Мама Гаррета не стала задавать мне вопросов, а жестом предложила нам пообщаться и отошла, чтобы собрать нам еду. У меня в животе заурчало.

— Как ты пережил дорогу? — спросил Гаррет.

— В целом, нормально. Слушал в наушниках аудиокнигу и не успел оглянуться, как такси остановилось около дома. Тяжелее всего было выйти из квартиры, ну и в самом конце, когда я подошел к твоей двери.

Я наконец-то смог оглядеться. Дом Гаррета был небольшим, линолеум местами истерся, а обои поблекли, но это был дом. Всюду были расставлены фотографии — с улыбающимся Гарретом в униформе, с чирлидершей Николь в высоком прыжке, — а на столике лежали журналы. Обеденный стол, за который мы сели, был весь исцарапан, но за каждой царапиной наверняка скрывалась история. Может быть, малыш-Гаррет уронил на стол вилку, а подросток-Николь ковыряла его столовым ножом.

Это был настоящий дом. Такой я хотел для нас с Гарретом. Даже если для этого придется отправиться в Иллинойс. Но еще я хотел такой дом для себя.

Когда мама Гаррета вернулась к столу, у нее в руках был поднос с сыром, крекерами, клубникой и виноградом.

— Выпендриваешься перед Каем? — спросила Николь, забросив в рот виноградину. — Черт, я даже не знала, что у нас дома есть фрукты.

— Я постоянно их покупаю! — возмутилась мать Гаррета.

Я взял кусочек сыра на крекере и улыбнулся.

— Спасибо, миссис Рейд.

— Полин, — сказала она, опустившись на стул. — Можешь называть меня Полин.

Гаррет положил руку мне на бедро, и я улыбнулся. Я чувствовал, что внутри он вибрирует от волнения — пусть, как всегда, и стараясь не показывать этого на лице.

Николь драматично вздохнула.

— Боже, вы такие очаровательные… Аж противно смотреть.

— Ну уж как-нибудь пересиль себя, чучело, — сердито ответил ей Гаррет. — И не позорь меня.

— Не обзывай сестру, — рявкнула Полин. — У нас все-таки гости.

Пока Гаррет с Николь переругивались — а Полин безуспешно пыталась их приструнить, — я принялся за еду. Я ехал сюда, не зная, что меня ждет. Целью моего назначения был Гаррет, и я надеялся, что остальное разрулится само собой.

Впереди оставалось путешествие в Иллинойс. Привыкание к новому дому. К новому городу. Ко всему, но пока что… все шло хорошо.

В конце концов Гаррет снова увел меня в спальню, чтобы мы могли поговорить наедине.

— И все-таки, — он присел на кровать и зажал ладони между коленей, — объясни, как ты здесь очутился.

Я пробежался взглядом по книгам на полке.

— Я же сказал. Вызвал такси.

— Я не об этом.

— Ну… я побывал у врача.

Брови Гаррета подскочили на лоб.

— Правда?

— Угу. Конечно, мне предстоит проделать большую работу. Огромную. Но мне прописали ксанакс, чтобы принимать в критических случаях… ну, вроде переездов или поездок. А еще посоветовали психотерапевта в Преории. Так что я смогу продолжить лечение там.

Пока я рассказывал, Гаррет кивал, но в его взгляде продолжало мерцать беспокойство.

— Ты ведь сделал это не только ради меня?

Мой Гаррет… Он по-прежнему волновался. По-прежнему ожидал наихудший сценарий.

— Я сделал это ради себя. И ради нас. Вряд ли мне когда-нибудь станет комфортно на людях или в толпе. Скорее всего, в Иллинойсе я большую часть времени буду, как и раньше, отшельником, но я хотя бы смогу осилить дорогу туда. Чтобы быть с тобой. И чтобы снова начать жить за пределами четырех стен квартиры.

— Если что, я не ожидаю, что ты станешь мега-общительным. Черт, я и сам не люблю общаться с людьми.

Я опустился рядом с ним на кровать, закрыл глаза и положил голову ему на плечо, а он пропустил сквозь мои пальцы свои. Напротив нас висело большое пыльное зеркало, и я сквозь ресницы смотрел на наше с ним отражение.

— Я хочу, чтобы ты знал: это будет непросто. Думаю, у тебя не раз возникнет желание удавить меня.

— А у тебя — задушить меня подушкой во сне, — сказал он.

Я рассмеялся.

— Может быть. И мне по-прежнему надо будет много работать. Я буду стримить почти каждую ночь.

— Хорошо. Значит, вводим Субботние стримы с Гарретом? — Он подтолкнул меня плечом. — Я даже перестану наезжать на Гарви. Что скажешь?

Я уже представлял, как мы — счастливые и растрепанные после секса — лежим по субботам перед компьютером и сеем хаос в FWO.

— Скажу, что это звучит идеально.

Он замолчал, и открыв глаза, я увидел, что его взгляд устремлен на наши руки.

— Даже не верится, что я сижу тут с тем наглецом, который глумился надо мной в катакомбах.

— А мне даже не верится, что я только что разрешил тому криворукому лучнику меня трахнуть.

В глазах Гаррета вспыхнуло уязвленное эго.

— Я требую реванша.

— Не вопрос. У тебя будет масса времени на оттачивание попыток победить.

— Да, — сказал Гаррет и, несмотря на мое подтрунивание, улыбнулся. — Да, ты прав.

Эпилог

Кай

В ирландском пабе было шумно и людно, но мы сидели в уединенной кабинке в углу, так что я видел только Гаррета и тех, с кем он работал. Плюс, он сидел рядом со мной, и тепло его тела согревало меня и приглушало нервозность.

Завсегдатаи бара не обращали внимания на засевших в углу новичков. Ну, новичком был только я. Гаррет с коллегами иногда заходил сюда после работы. Несмотря на свои утверждения в том, что он ненавидит людей, на новой работе он обзавелся друзьями. Забавно, но оказалось, что ему проще общаться со взрослыми отцами семейств, нежели со своими ровесниками-ветеранами. Когда я обратил его внимание на сей уморительный факт, он закатил глаза и что-то пробормотал — я разобрал только слова «раздражающие ублюдки» и «Костиган» и, усмехнувшись, отложил эту тему.

Меня пристально рассматривала Клаудия, его коллега. Я заерзал на стуле, и она, поняв, что смущает меня, сказала:

— Извини. — Она быстро взглянула на Гаррета, потом опять на меня. — Просто я рада с тобой познакомиться. А то мне уже стало казаться, что бойфренд Гаррета — воображаемый.

Я одарил Гаррета выразительным взглядом. Причиной, по которой я несколько месяцев оставался для них мифическим существом, было его яростное стремление оберегать меня. Он без конца уверял, что уважает мои границы и не собирается принуждать к взаимодействию с другими людьми.

Гаррет ухмыльнулся.

— Что ж, теперь ты убедилась, что он настоящий.

— Я рада, что ты не страдаешь галлюцинациями. — Клаудия усмехнулась. — Кто бы мог подумать, что у тебя получится охмурить такого милого парня.

Гаррет надулся.

— Эй, я и сам ничего.

Все за столом расхохотались, но Гаррет остался серьезным. Он насупился еще больше, и я рассмеялся вместе со всеми.

Когда смех утих, я стал потягивать свою воду и слушать, как коллеги Гаррета разговаривают о работе. Время от времени Гаррет тоже вступал в разговор, но, похоже, ему больше нравилось пить пиво, есть стейк и переглядываться со мной.

— Скоро дедлайн, — сказал Дэниел, мужчина с седой бородой, которого Гаррет уважал — и я, следовательно, тоже. — Мы успеем, если как следует вложатся и новички. — Он кивнул Гаррету. — Я не о тебе, сынок. Ты справляешься с работой отлично.

Гаррет зарделся.

— Спасибо.

— Да ладно, — произнес Сойер — мужчина, щеки которого усыпали веснушки. — Они в два счета освоятся. Я вот вообще не волнуюсь.

Далее разгорелась дискуссия, которая прекратилась только после того, как Клаудия зажала уши руками и потребовала сменить тему. Она терпеть не могла говорить о работе вне стен завода. Судя по всему, это случалось достаточно регулярно.

Гаррет был не самым общительным человеком и часто ворчал из-за приглашений коллег сходить куда-нибудь выпить, но я всегда настаивал, что он их принимал. Ему, кажется, нравилось узнавать новых людей, с которыми у него получилось поладить, и меня радовало, что наша жизнь наконец-то вошла в нормальную колею.

Переезд дался мне нелегко. Сама поездка прошла хорошо, потому что в машине были только мы с Гарретом. Но когда мы оказались в Преории, я перешел в закрытый режим и несколько дней не вылезал из постели.

Привыкать к новому месту, новому городу и новой жизни было практически неподъемной задачей. Но я нашел хорошего психотерапевта, и методом проб и ошибок мы подобрали медикаменты, которые мне подошли. Я, конечно, не излечился совсем. Но мне стало лучше. Достаточно для того, чтобы начать создавать для нас дом.

Когда на тарелках ничего не осталось, мне уже не терпелось уйти. Провести время с коллегами Гаррета было приятно, но сам разговор и необходимость два часа кряду следить за собой вымотали меня. Постукивая по полу ногой, чтобы прогнать неуютное ощущение, я перехватил взгляд Гаррета и потянул себя за ухо.

Это был наш способ коммуникации, когда внешний мир начинал на меня слишком давить. Гаррет страшно боялся не уследить за моим состоянием, поэтому он настоял на том, чтобы на людях мы использовали систему, которую предложил мой терапевт. Что делало его лучшим бойфрендом на свете.

Гаррет кивнул, достал кошелек и положил на стол пару купюр, после чего мы попрощались и вышли на улицу. Я сделал полными легкими вдох. Теперь, когда я не был заперт внутри, мой пульс уже замедлялся, а кровь остывала.

До дома было недалеко, поэтому мы взялись за руки и зашагали по тротуару. Я подтолкнул его.

— Извини, что мы рано ушли.

— Я и сам хотел уходить. Сегодня же пятница. Мне хочется одного: лечь в постель, оттрахать тебя и отрубиться.

Я рассмеялся.

— Замечательный план.

— Я так и думал. — Спустя минуту он снова заговорил: — Они тебе понравились?

— Да, они приятные люди.

Когда мы дошли до нашего дома, Гаррет открыл дверь и пропустил меня внутрь. Зайдя, я потянулся и всей грудью вдохнул — как делал всегда, когда возвращался в свое безопасное место. Этот дом был моей гордостью и отрадой, потому что уютным его я сделал сам. После первой нервозной недели я ураганом прошелся по онлайн-магазинам, и потом нам каждый день приносили посылки. У меня на счету скопилась приличная сумма, и будь я проклят, если я не собирался потратить ее после того, как три года прожил как жмот.

Я покрасил каждую комнату в свой особенный цвет, развесил на стенах фотографии нашего путешествия из Пенсильвании в Иллинойс и теперь уговаривал Гаррета завести какого-нибудь питомца. Пока что он согласился на рыбку, и я пытался дожать его до кота.

Мой стрим-кабинет был невероятным. Мы покрасили стены там в синий цвет и повесили постеры ретро-игр. Это была моя любимая комната в доме — если не считать нашей спальни.

Я разулся, снял куртку и пошлепал на кухню, чтобы сделать нам кофе.

— Второй пункт твоего плана придется, наверное, отложить, — сказал я, когда он пошел следом. — Мне надо стримить.

— Ничего. У нас впереди целые выходные. Все равно я без сил.

Пока я возился с кофе-машиной, Гаррет не сводил с меня глаз.

— Что? — спросил я, сделав глоток обжигающе горячего кофе.

— Все точно прошло хорошо?

— Бэби, я в полном порядке. — Он ничего не ответил, так что я поставил кружку на стол и подошел к нему. — Ты слишком волнуешься. Паникуешь от мысли, что могу запаниковать я.

— Потому что еще боюсь, что принуждаю тебя делать то, что тебе не хочется делать, — признался он спустя мгновение тишины. — Я не хочу, чтобы переезд оказался… чтобы в итоге ты не чувствовал здесь дискомфорт.

— Гаррет… — пробормотал я устало. — Я переехал, потому что люблю тебя. И знаешь, что? Мне здесь нравится. У тебя хорошая работа, на которой не требуется находиться где-то в пустыне. Я тоже работаю, и число моих подписчиков быстро растет. Наверное, из-за субботних стримов с тобой, но не суть. — Я решительно кивнул головой. — Мы строим здесь нечто такое, что невозможно стереть редкими паническими атаками или ощущением дискомфорта. Это теперь моя жизнь.

— И моя. — Гаррет крепко обнял меня. — Я каждое утро просыпаюсь рядом с тобой и никогда не начну принимать это как должное.

Его слова согрели меня лучше любого кофе.

— Мне становится лучше. А в тяжелые дни ты относишься к моему состоянию с пониманием. Я счастлив здесь.

— Я тоже. — Гаррет вздохнул. — Все идеально. До такой степени, что даже не верится. Я совершенно не ожидал, что моя жизнь станет такой.

— Но она стала. — Я привстал на цыпочки и поцеловал его в губы. — А ты, когда начинаешь смущаться, становишься жутко очаровательным.

Он состроил гримасу.

— Не называй меня так.

Отступив, я взял свою кружку.

— Ладно, серьезно, мне пора включать твич.

— Давай. — Он зевнул, потом, когда я уже уходил, остановил меня. — Не забудь написать Николь, что тебе хочется на Рождество.

— Ей необязательно дарить мне подарок.

— Она все равно тебе что-нибудь купит. Поэтому просто смирись и пришли ей какой-нибудь список. Она обожает эту фигню.

Я не стал продолжать возражать, потому что с нетерпением предвкушал, как проведу праздники в кругу его матери и сестры, которые собирались приехать к нам в гости. Плюс я уже накупил им кучу всего. Гаррет был в курсе только о половине.

— Что ж, хорошо.

— Ладно, я пошел спать.

Когда я уже почти дошел до своего кабинета, он выглянул в коридор.

— Эй.

— Что?

Его лицо вновь озарила улыбка.

— Я люблю тебя.

Перестану ли я когда-нибудь таять от этих ласковых слов? Ответом было твердое «нет».

— Я тебя тоже.

Он скрылся в спальне, а я проскользнул к себе в кабинет. Здороваясь с чатом, я не скрывал широкой улыбки.

Черри: Так приятно видеть тебя счастливым, Кай!

Быть счастливым и впрямь было здорово. Моя жизнь наконец-то наладилась — благодаря случайной встрече в игре. Если б я верил в судьбу, то подумал бы, что моему орку и его лучнику было предначертано оказаться в тех катакомбах. Чтобы почтить этот факт, я зашел в FWO и отправился на арену побеждать нубов.

Конец