МотоКлуб «Ковбои». Книга 3

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дэкер

Я кладу предплечья на верхнюю рейку забора, а одну ногу ставлю на нижнюю доску, ожидая, пока мой бывший коллега Ник припаркует чёрный внедорожник. Ник позвонил посреди ночи, чтобы попросить об услуге. Услуга, касающаяся сделки по защите женщины, которую преследует. Ей нужно спрятаться ради собственной безопасности, и он мог бы упомянуть о её здоровье и работе, но была середина ночи, и я не обратил особого внимания, так как он всё равно утром всё доложит.

Хаммер — моя австралийская пастушья собака — лежит у моих ног, пока не распахивается дверца внедорожника. Хаммер подбегает и лает на Ника. Умный человек замирает, когда видит приближающуюся собаку, и я издаю резкий свист. Хаммер мгновенно падает на землю, однако продолжает лаять.

— Новая собака? — Ник неловко хихикает, прежде чем добавляет: — Возможно, стоит сказать его немного отойти, Мюриэл не привыкла к собакам.

Какой человек не привык к собакам? Отлично. Уже неплохо для начала, если она не привыкла к собакам, учитывая, что Хаммер практически моя тень. Как, чёрт возьми, она собирается выживать на хреновом ранчо, полном животных?

Я качаю головой.

— Если она собирается остаться здесь, пусть лучше привыкает к Хаммеру, он всегда рядом. Не говоря уже обо всех лошадях, быках и диких животных, бегающих по ранчо. Должен ли я перечислять всех, кто ходит и ползает здесь? Список будет длинным.

Я остаюсь на месте, в то время как Ник неловко переминается с ноги на ногу и обходит Хаммера по широкой дуге.

— У неё есть некоторые проблемы, но уверен, ты найдёшь способ обойти их. Я действительно ценю, что ты делаешь это, даже если в услугу. — Он протягивает руку, и это заставляет меня отойти от забора. Я крепко пожимаю ему руку и хлопаю по плечу.

— Не стоит благодарности. Я всегда готов к вызову, который встряхнёт рутину. Напиши мне по электронной почте или смс подробности и кратко изложи их прямо сейчас, чтобы сосредоточиться на деле.

Он оглядывается через плечо на внедорожник, тонированные стекла ничего не говорят о том, кто может прятаться внутри.

— Мюриэл Пэкси, двадцать три года, и ей здесь точно не место. Она кантри-певица и чрезвычайно популярна. Её менеджмент разыграл всю историю так, что заставил поклонников поверить, будто она уезжает на пару недель, чтобы поработать над каким-то новым материалом. Никто не ожидает от неё никаких новостей, по крайней мере, пару недель. В прошлом она поступала так несколько раз, так что в этом нет ничего необычного. Во всяком случае, фанаты взволнованы, потому что она всегда возвращается с кучей новых песен.

Я поднимаю руку, чтобы он не сболтнул ещё чего-нибудь.

— Не интересуюсь этим дерьмом. Расскажи, что с ней происходит, чтобы передать её на моё попечение.

— Преследователь. Это продолжается уже пять месяцев, но на прошлой неделе ситуация обострилась. Недавно она выпустила новое видео, в котором был мужчина-модель, сыгравший роль её любовника. На нём был запечатлён поцелуй в щеку и рукопожатие, ничего особенного. За исключением того, что модель пропала на прошлой неделе, затем Мюриэл получила несколько писем, которые имели прямую связь с пропавшей моделью. Вот тогда-то мы и вмешались, но всё обострилось, когда модель была найдена вчера утром. Ну, сначала губы и руки были доставлены к её порогу, а позже было обнаружено тело, плавающее в реке за зданием, где расположен её пентхаус.

Чёрт возьми. Я обхватываю пистолет и провожу рукой по волосам.

— Есть стоящие догадки, кто этот преследователь? — Я перевожу взгляд на внедорожник, зная, что не вижу женщину, но не могу не задаться вопросом, насколько она, должно быть, напугана.

— Ни малейшего понятия. У неё кучка навязчивых поклонников, обычное дерьмо, с которым приходится сталкиваться знаменитостям, но ничего особенного. У нас над этим работает целая команда, и, поскольку ты прячешь Мюриэл, у нас появляется шанс проверить несколько зацепок. — Опять же, из-за неудобной смены.

— Почему бы тебе просто не выложить всё, Ник? — Я задаю вопрос, потому что его поведение просто кричит… Ах, чёрт бы всё побрал. — Ты надеешься, что он последует за ней сюда, да? Делаешь из меня цель, чтобы убрать его.

Ник только пожимает плечами.

— Все твои тренировки актуальны? Всё ещё продолжаются?

Я бросаю на него свирепый взгляд и хватаюсь за кожанку, чтобы немного отодвинуть её от тела, чтобы показать пистолет, который ношу.

— Моему президенту это не понравится. Ты мог бы предупредить, что это не просто работа по скрытию женщины.

— Президент отблагодарит вашего президента. Поскольку она также приходится племянницей президенту, — легко вставляет Ник.

Из моего тела вырывается стон.

— Неудивительно, что вы, ребята, бросили девчонку в Техасе, на ранчо, полном байкеров. Кто, чёрт возьми, стал бы искать суперзвезду высокого класса в этой адской дыре?

Ник указывает на меня и хихикает:

— Бинго.

Я слышал о ней, но это всё. Я понятия не имею, как она выглядит, какие песни поёт или как звучит её голос. Знаю лишь, что племянница президента Соединённых Штатов — кантри-певица с голосом сурового ангела. Что ж, именно так они её описывают.

— Будь с ней немного мягче, ладно?

Его просьба заставляет меня усмехнуться.

— Ты просишь не того мужчину баловать маленькую принцессу. Тебе следовало держать её в окружении мужчин в костюмах, а не отдавать на попечение…

— Ковбоев-байкеров, которые преуспевают в верности и в уважении? Вы, ребята, может быть, шайка преступников или сумасшедшие, но я бы в любой день отдал свою жизнь в ваши руки, Дэкер. В любой чёртов день. — Слова Ника лишают меня дара речи.

К этому нечего добавить, и он прав насчёт верности и уважения, которые есть у всех моих братьев в этом МК. И то, как мы вместе управляем ранчо, как хорошо смазанным механизмом, также указывает на нашу безупречную способность управлять делами как сплочённое братство. Ник может называть нас преступниками, и в некотором смысле мы таковыми и являемся, но Уэстон — президент этого МК — вытащил нас из теневого и опасного бизнеса и сосредоточил внимание на животноводстве. Кое-что неплохо сработало для нас. Возможно, у меня есть опыт работы в правоохранительных органах, и когда-то я был на месте Ника, но я уволился из ФБР по веской причине. И никогда не оглядывался назад.

— Ладно, хватит целовать задницу. Отдай женщину, у меня есть дела важнее, чем торчать здесь весь день. Кроме того, тебе тоже нужно вернуться к работе. Кто-то из вас останется в городе?

Ник кивает.

— Да, нас трое, включая меня. Мы остановились в отеле, чтобы наблюдать. У тебя есть мой номер, а у меня — твой. Буду держать тебя в курсе.

— Звучит заманчиво, — говорю я, и с этими словами он направляется к внедорожнику и открывает дверцу.

Появляется коричневая ковбойская шляпа с заклёпками. Густые, длинные, чёрные волосы с розовыми прядями свободно свисают и закрывают пышную, великолепную грудь женщины, которую поддерживает сочетание кружева и кожи. Ей удалось втиснуть свои сексуальные изгибы в обтягивающие синие джинсы, а на ногах чёрные ковбойские сапоги со стразами. Стразы. Они очень быстро потеряют блеск, если не снять их тут же.

Я имел в виду то, что сказал Ник: никакого баловства. Если она здесь со мной, придётся работать со мной, и она испачкается. Это неизбежно, даже если будешь стоять без дела, пыль осядет на блестящие ботинки.

Она перекидывает большую спортивную сумку через плечо, и её шаги замедляются, когда она оказывается перед Хаммером. Поскольку её голова всё ещё опущена, я не могу видеть выражения лица, но то, как она обходит мою собаку стороной, показывает, что она действительно не привыкла к собакам.

И тогда это происходит. Она поднимает голову, наши взгляды встречаются, и я западаю. Я прирос к земле; тело не двигается, и я так пленён, что это буквально выбивает из меня дух. Эта женщина — прирождённая красавица с милой и деликатной внешностью. Тело с соблазнительным совершенством, которое нужно такому мужчине, как я, для грубого траха, которого я жажду.

Что-то твёрдое тычется в меня, и голос Ника отрывает меня от созерцания женщины, которой я должен обладать всеми возможными способами.

— Отнеси это. Сделай так, чтобы леди чувствовала себя как дома и продолжала дышать.

Я чертовски уверен, что она будет дышать, чертовски тяжело дышать. Для меня; только для меня.

— Убирайся отсюда к чёртовой матери, малыш Ники. Я разберусь, — рявкаю я и беру гитарный футляр, который он мне пихает.

Я снимаю спортивную сумку с плеча Мюриэл и разворачиваюсь на пятках. Я должен пока игнорировать её и взять бушующее тело под контроль, прежде чем скажу или сделаю какую-нибудь глупость. Например, заявлю о своих претензиях или прижму её к забору, сорвав узкие джинсы, чтобы погрузиться в тело и довести нас обоих до умопомрачительного оргазма. Я издаю резкий свист, и Хаммер бежит впереди меня, прежде чем я успеваю моргнуть. Большое здание впереди — огромное пространство, которое мы в основном используем как наш клуб. Здесь есть главная комната, в которой мы можем отдохнуть и поесть, а также большая кухня и комнаты для большинства байкеров, которые находятся здесь. У меня там тоже есть комната, но я строю хижину рядом с Ропером и Уэстоном. У каждого из них есть личное пространство и женщина. Я? Мне нужно время и пространство для себя и Хаммера. Последние несколько месяцев я со многим разбирался здесь, на ранчо, и на свалке, которой мы владеем. Работа без перерыва даёт мне привилегию иметь собственное пространство. Многим моим братьям это не нужно, и они довольны комнатой в главном доме, но они ещё молоды, а я становлюсь старше и время от времени жажду немного тишины и уединения.

— Чувствуй себя, как дома, — говорю я ей, заходя в хижину.

Хаммер запрыгивает на диван и начинает свой поединок в гляделки, пока Мюриэл неловко стоит посреди комнаты.

— Учитывая, что ситуация может быть неловкой для нас обоих, позволь прояснить некоторые моменты, чтобы мы знали, чего ожидать. Это могло бы облегчить нам задачу.

Шелковистый, хрипловатый голос доносится до моих ушей, когда она говорит:

— Спасибо. Я ценю это.

Мягкий, как шёлк, и в то же время грубоватый вкус виски десятилетней выдержки: обжигающий вкус заставляет чувствовать его — ценить — дольше. Да, неудивительно, что она чертовски хорошая певица.

— Я всегда отвечаю за ситуацию. Поверь, я знаю лучше, и от этого может зависеть твоя жизнь. По этой причине мы всегда рядом. Ты не должна упускать меня из виду, пока я не отдам тебя в безопасность двух моих братьев, но этого не произойдёт. Твоя безопасность — мой приоритет, и только мой. Одна спальня, мы будем делить её. Ванная там, кухня там, мы стоим в гостиной. Хаммер — моя собака. Оставь его в покое, и он, в свою очередь, будет терпеть тебя. Ясно?

Грозно-серые глаза сужаются, когда она говорит:

— Ты представил собаку, но не себя. А часть о совместной спальне? Я не думаю…

— Это не подлежит обсуждению, — рявкаю я, перебивая. — Я буду следить за тобой двадцать четыре часа в сутки.

— Может быть, первые два дня. Потом ты устанешь, и тебе придётся закрыть глаза. И мы не будем делить постель, — огрызается она и упирает руки в бёдра.

Хаммер низко рычит, и её взгляд скользит к нему, когда она опускает руки, и паника заметно начинает заполнять глаза.

— Расслабься. Он не нападёт, и я тоже. Когда я упомянул, что мы будем спать в одной спальне, я имел в виду, что буду спать в кресле, которое стоит у меня в углу рядом с кроватью. Это не первая моя работа по охране и уж точно не первое дело о преследователях, за которое я взялся. И Хаммер атакует, только если люди дерутся или если я отдам команду. Ты в полной безопасности и без забот, когда рядом со мной.

— Это надо написать, потому что безопасность и беззаботность я точно не понимал или принимала, пока их не стало. — Она выдыхает с поникшими плечами, что вызывает у меня желание сократить дистанцию и притянуть её в свои объятия.

Но это непрофессионально.

К черту непрофессионализм. Она может быть работой, и правительство выплачивает мне солидную зарплату за услугу, которую я им оказываю, но, в конце концов? Меня никто не контролирует. И я всегда из тех людей, которые следуют своим внутренним инстинктам, потому что я никогда не ошибаюсь. В три шага я сокращаю дистанцию и грубо прижимаю Мюриэл к себе. Может быть, немного слишком грубо, потому что она ворчит и хватается за мою кожаную куртку, чтобы сохранить равновесие. Она не жалуется ни на грубость, ни на то, что её обнимает совершенно незнакомый человек. Единственное, что она делает, это испускает вздох, будто всё сдерживаемое разочарование, страх и беспокойство последних двух недель вытекают из тела.

Её реакция заставляет меня зарычать:

— Неужели никого не было рядом, чтобы просто утешить тебя объятиями?

Она прижимается ближе, крепче обнимает меня, и, клянусь, слышу, как она бормочет:

— Кто знал, что огромный гризли первый проявит немного человечности? Остальные не стали бы действовать, не подумав.

Я беру её шляпу и одним броском бросаю на середину стола. Изгибы этой женщины идеально вписываются в мои ладони, и всё же она едва достаёт мне до плеча. Я легко могу положить подбородок ей на макушку.

— Полагаю, это означает «нет». И я не могу припомнить, чтобы кто-нибудь называл меня гризли.

Она снова прижимается, потираясь изгибами о моё тело и, заставляя мой член ожить. Я переминаюсь с ноги на ногу и с сожалением отхожу. Затем прочищаю горло и бросаю на неё тяжёлый взгляд, пытаясь отстраниться. Она в беде, и это должно быть моим главным фокусом, а не размышления о том, насколько напряжено её тело или как звучит голос, когда она выкрикивает моё имя во время оргазма.

— Тебе следует убрать вещи, переобуть эти блестящие ботинки, потому что ты придёшь ко мне на работу через полчаса.

— Присоединяюсь к тебе по работе? — Она округляет глаза. — Что за работа?

— Я уже проверил домашний скот. — Я пожимаю плечами. — Мы разводим лонгхорнов и скакунов. Ты пропустила это сегодня. Теперь мне нужно отправиться на свалку. Мы также собираем и перерабатываем… Ну, знаешь, всё то, что отправляют на свалку.

Она подходит к столу и хватает шляпу.

— Нет, не знаю. Я практически родилась с гитарой в руках и микрофоном в виде погремушки. Мои родители никогда не позволяли мне заниматься любой другой деятельностью или устраиваться на постоянную работу, независимо от того, как сильно я хотела. Ты не можешь ожидать, что я внезапно сделаю что-то, о чём ничего не знаю. Я облажаюсь. А такого никогда не бывает.

Если бы я подумал, что она запаниковала из-за преследователя, я бы ошибся. Эта женщина запаниковала от перспективы выполнять обычную работу.

— Не нервничай, бусинка. Я сказал, что ты присоединишься ко мне на работе. Возможно, моя главная цель обеспечение твоей безопасности, но я не буду пренебрегать моими задачами в МК, частью которого являюсь. А значит, ты присоединишься ко мне и наблюдаешь, как я работаю, в то время как твои руки будут свободны и чисты. Достаточно чисты, если не возражаешь, что пыль везде вокруг.

— МК? Байкеры? Но мы на ранчо, а ты выглядишь как ковбой. И работаешь на свалке? Почему Ник сказал, что ты лучший сотрудник ФБР, в то время как очевидно, что у тебя совершенно другие планы, работа и всё такое? — В её голосе слышится панический писк, и это заставляет меня улыбнуться тому, как она выбита из равновесия.

— Я лучший сотрудник ФБР. Даже если больше не работаю на них, я время от времени присоединяюсь в качестве консультанта или, как сейчас, охранника, если им нужно что-то быстрое и независимое. Хотя это не постоянное занятие, поскольку я явно сменил карьеру. — Я одариваю её лёгкой улыбкой, но она быстро сползает с моего лица, когда я сообщаю ей суровую правду. — Моя прежняя работа оставила достаточно шрамов, чтобы я сам почти отказался от жизни. Мотоклуб вернул меня в мир живых, дал сосредоточенность и новую цель. Свалка — одно из наших предприятий. Если пришла ко мне на работу, это не значит, что должна работать, поэтому худшее, что может случиться, — скука. Когда ты застряла, ожидая, пока я закончу дела на день. — Я смотрю на часы. — Мне нужно быть там через двадцать минут. Поэтому, выезжаем через пять минут. Если хочешь переодеться, советую пошевелить пышной задницей.

Настоящий низкий стон вырывается из её груди, прежде чем она хватает свою спортивную сумку и топает в направлении спальни.

Да. Это дело доставит нам обоим массу удовольствия.