Мой единственный

Глава 6 О вшах, людях и сто одном далматинце

В самолете на обратном пути сзади нас сидит семья с младенцем, а впереди — семья с очаровательным малышом чуть постарше. Оба кричат не переставая всю дорогу. Малыш замолкает ненадолго, но только для того, чтобы попытаться стащить еду с маминой тарелки. Она шлепает его, и он начинает орать снова. Думаю, что Национальное общество защиты детей от жестокости просто обязано открыть филиалы на всех чартерных рейсах.

Чарли очень рад возвращению, обегает весь дом, трогая игрушки и комкая одеяла, совсем как маленькая зверушка, метящая территорию. Звонит Кейт и говорит, что погода была ужасная, и она не хочет меня видеть, пока не сойдет мой загар. Звонит Мак и говорит, что хочет меня видеть прямо сейчас, но вынужден отложить это до следующих выходных. Потом звонит Лизи:

— Она заставляла тебя есть ветчину со специями из банки?

— Да.

— Я так и знала. Интересно, у нее когда-нибудь пройдет эта страсть к мясным консервам?

— Не знаю, но думаю, что я не дождусь.

— Она сильно тебя доставала?

— Да нет, на самом деле она вела себя замечательно. Мы пережили одну сцену, когда Чарли завелся, и она хотела его отшлепать. Вернее, она хотела, чтобы я его отшлепала.

— Ну, дорогая, могу себе представить.

— Да, мы откровенно обменялись мнениями на этот счет, но сели пить чай, и все утряслось.

— Это хорошо. Видели что-нибудь интересное?

— Ничего особенного. Мы поднимались на вулкан, мама почти двадцать минут не хотела выходить из машины, но в целом это была замечательная неделя спокойного отдыха. Чарли замечательно провел время и мама, я думаю, тоже.

— Здорово. Я тут чуть с ума не сошла с этими полудурками и их гребаной кухней.

— О! Чарли привез тебе очень вкусный подарок, это поможет?

— Если он такой же вкусный, как тот ужасный ослик, которого вы привезли мне из Турции, тогда вряд ли.

Все время идет дождь, так что мой загар сходит быстро. Чарли опять пошел в школу, но из-за дождливой погоды нельзя в свободное время играть на улице. Все дети становятся раздражительными, доходят почти до истерики к концу дня, проведенного в маленькой классной комнате, где можно заняться только отсыревшими настольными играми да погремушками с фасолью.

Мак придумал, как нам встретиться в этот уик-энд. Он забирает Дейзи с Альфи в пятницу, отвозит их домой в субботу после обеда, а остаток выходных проводит у нас. Не могу удержаться от того, чтобы спросить, как его бывшая жена Лора отнесется к этому. Он говорит, что у них было очень мирное расставание, по ее инициативе. Сейчас она проходит курс гомеопатии, она давно этого хотела, но Мак всегда смеялся над этим. А еще она встретила замечательного мужчину, Троя, специалиста по травам, который ходит в сандалиях круглый год, даже зимой. Мак считает, что он полный придурок, но детям он нравится.

По всей видимости, Лора и Трой в пятницу вечером хотят пойти на лекцию по выращиванию живых изгородей, хотя, мне кажется, Мак все это выдумал, но в целом все складывается хорошо. И если мне когда-нибудь понадобятся хотя бы самые маленькие дозы белладонны, он знает, где можно достать. Мне очень спокойно становится на душе оттого, что на заднем плане не будет маячить бывшая жена, особенно бывшая жена, изучающая живые изгороди.

Сегодня школа Чарли идет на службу в церковь, как всегда раз в семестр. Чарли дуется: говорит, что он — язычник. Я предлагаю ему вместо этого остаться в школе и сделать домашнее задание по математике, и он говорит, что, пожалуй, все-таки пойдет. Мы идем в церковь; она крошечная, древняя, расположена в конце улицы и окружена полями, которые недавние дожди превратили в болото. Чарли встает в огромную лужу сразу, как только выбирается из машины. Я, как могу, вытираю его салфетками, но все равно он выглядит так, как будто по дороге в школу принимал участие в соревнованиях по гребле через грязь. Выходит солнце, и окрестности становятся похожими на описания природы в романах Томаса Гарди. В такие минуты я особенно остро ощущаю прелесть жизни в деревне: все такое красивое, и вечное, и умиротворенное. За исключением грязи.

Миссис Хэррисон-Блэк сегодня взяла на себя функции церковного старосты: стоит у дверей и напоминает всем, что нужно вытереть ноги. Дети рассаживаются на передних скамьях и начинают ерзать. Родители расположились на задних рядах, и мне удалось сесть с Кейт и Роджером, которому Сэлли велела не выпускать Вильяма из виду, потому что тот сегодня утром добрался до коробки из-под печенья и съел целую упаковку шоколадных драже со слабительным эффектом, пока никто не видел. Без сомнения, его хорошо видно: он лупит по голове впереди сидящего мальчика своей книгой с гимнами. Мисс Пайк не обращает внимания, она то ли заснула, то ли молится. Роджер усиленно применяет уничтожительные взгляды, но все напрасно. В конце концов ему приходится на цыпочках пройти вперед, вытащить Вильяма с места и вывести за дверь прежде, чем тот успеет вызвать у своего соседа необратимое сотрясение мозга.

Мы притихли в ожидании запрещенных шлепков из-за дверей, но, к счастью, Роджер предпочел «разумный, но твердый подход» и вскоре возвращается, держа Вильяма за руку, и тот выглядит немного успокоившимся. Он садится рядом с нами и начинает раскачивать ногами, чуть-чуть не доставая скамейки впереди. Появляется викарий и довольно бодро начинает современную, настроенную на детей, службу. Он спрашивает, что происходит, когда мы кладем зерно в землю, дети в ответ молчат, пока один маленький мальчик не поднимает руку и не говорит: «Из бобового зернышка вырастает длинный ствол». Я так понимаю, он надеется, что дальше последует продолжение «Джека и бобового зернышка». Очень спокойно викарий говорит: «Ну, похоже. Но я имел в виду, что из маленького желудя могучий дуб вырасти может», и все дети хором выдыхают: «О-о-о!»

Кажется, целую вечность викарий распространяется о том, как важно быть добрым и хорошим и как мы все должны сегодня посеять те поступки, который взойдут завтра. Я впадаю в какой-то транс, и мне видится, что я нахожу пакетик с семенами, которые превращают меня в Синди Кроуфорд, но тут дети встают и начинают петь «Все яркое и прекрасное». За органом очень старая леди, ее исполнение неспешное, и дети заканчивают почти на три минуты раньше, чем она.

Затем викарий начинает молиться и благодарит детей за хорошее поведение в Божьем храме. Они все оглядываются, как будто ожидают, что Бог вот-вот появится из-за купели. Потом они хлынули по проходу и устроили свалку у дверей в отчаянной попытке вырваться назад к солнечному свету и побегать до того, как родители успеют схватить их и запихать в машины, чтобы везти обратно в школу. Чей-то папа кричит: «Ради бога, сейчас же садись в машину!» — как раз в тот момент, когда викарий выходит из церкви. Мы с Роджером начинаем смеяться, а Кейт рассказывает, как однажды сделала то же самое за спиной нашего викария на празднике урожая и так сильно расстроилась, что покраснела до кончиков волос, а миссис Тейлор спросила, не заболела ли она. Я предлагаю отвезти Вильяма и Рози обратно в школу, чтобы Роджер смог поехать на работу, он в ответ смотрит на меня с безграничным обожанием и прямо-таки бежит к своей машине. Вильям с Чарли садятся на заднее сиденье, рассказывая всякие неприглядные вещи о нашем викарии, а Рози садится впереди, доверительно сообщая мне, что, когда она вырастет, она вообще не будет заводить детей. А уж если и заведет, то это будут точно не мальчики. Определенно. Ведь всем известно, что все мальчики глупые. К счастью, мальчики тем временем слишком заняты промыванием косточек викария, чтобы услышать это.

Остаток утра я провожу за разборкой кипы счетов, банковских уведомлений и различного рода других раздражающих кусочков бумаги, которые скопились к этому времени. Звонит Барни и говорит, что у нас два новых заказа, оба по рекламе корма для собак, съемки в студии, оба от агентства Мака.

— Замечательно, Барни, мне не помешает немного поработать. Я как раз просматривала свои банковские уведомления.

— Совершенно напрасно. Их нужно сразу выбрасывать в мусорное ведро, я так и делаю.

— Раз теперь есть работа, мне нечего беспокоиться.

— Надеюсь, нам не повредил тот факт, что ты трахаешься с художественным директором.

— Извини?

— О, не разыгрывай передо мной невинность. Я говорю о тебе и Маке Макдональде. Том самом, который появился на съемках, и ты чуть в обморок не упала, когда он вышел из машины. Я не слепой, ты знаешь.

— Нет, слепой. Ты уже забыл ту сцену в Уэльсе, когда вся группа поменялась одеждой и надела ее задом наперед? Ты ничего не заметил до того, как они не натянули капюшоны и не стали спотыкаться.

— Это совсем другое. Лоренс мне сказал.

— Что он тебе сказал? Послушай, что такое с этим человеком? Ну давай рассказывай, ничего ты не заметил.

— Не ворчи. Я не жалуюсь, тебе давно пора завести кого-нибудь, с кем можно позабавиться, когда Чарли спит.

— Пошел ты.

— Шучу, это здорово. Не забудь сказать мистеру Макдональду, что звонок Лоренсу насчет папки, которую он забыл в отеле, был шит белыми нитками, даже для Лоренса. Ты его знаешь, скорее всего, он позвонил в отель и провел расследование.

— Понимаешь, все только начиналось, я собиралась тебе сказать, когда было бы о чем говорить. Я знаю твое отношение к людям из агентства.

— Но он вроде нормальный. Мы разговаривали в машине, похоже, он прекрасно во всем разбирается.

— Ты имеешь в виду, он сказал, что ты — гений?

— Да, именно, но это признак хорошего вкуса, в этом нет ничего плохого.

— Так что, ты ничего не имеешь против него?

— Наоборот, я буду скулить и стонать, как всегда, и, если он появится хотя бы на одной съемке и начнет давить своей массой, ты уволена. Во всем остальном — удачи тебе. Кстати, я сказал Лоренсу, что знал об этом и рад за тебя. Он был в бешенстве.

— Ты — золото, Барни! Спасибо!

— Пожалуйста. Когда ты будешь?

— В пятницу. Нормально?

— Хорошо. Очередной сраный сценарий о каком-то шипучем апельсине, но, может быть, я и смогу что-нибудь сделать. Должно быть интересно, там есть сцена, как пианино скатывается вниз по лестнице. Огромный бюджет.

— Барни, я говорила тебе, что не буду работать, если планируются какие-то фокусы. Это серьезно. Мне до сих пор снятся кошмары о том вертолете.

— Нет, здесь совсем другое. Мне только нужно придумать, как остановить пианино в конце лестницы, и все будет в ажуре.

Когда звонит Мак, я рассказываю ему о разговоре с Барни, он предлагает подкараулить Лоренса и дать ему в лоб. Меня это очень привлекает, но я отклоняю предложение. На самом деле, у меня гора с плеч, что Барни знает; значит, вся контора знает. Не придется звонить украдкой и просить девчонок прикрыть, если что. Мне приятно, что Мак совершенно равнодушен к сплетням, которые Лоренс распространяет по всему Лондону. Звоню Лейле поделиться этими новостями, она в восторге и считает, что теперь мы — официальная пара и нужно устроить праздничный ужин при первой же возможности. Ни за что на свете. Она так и знала.

В пятницу работы оказалось невпроворот, потому что сроки по рекламе корма для собак неожиданно изменились, и теперь они хотят сделать все как можно скорее. Я целый день составляю бюджеты и спорю с Лоренсом. Приезжаю домой совершенно измотанная; Эдна говорит, что Чарли — сущий ангел, и она даже пообещала ему, что попросит меня пойти с ним купаться завтра утром, и еще она надеется, что я соглашусь, потому что это был единственный способ заставить его выйти из ванны. Мы пьем чай, и она рассказывает мне о том, как сын опять просил денег в долг. На этот раз ему нужна новая машина. Ублюдок.

В какой-то момент ночью Чарли забирается ко мне в кровать и не перестает ворочаться, так что я вообще не могу заснуть. Я встаю очень сердитой и объясняю ему, что никак не могу идти купаться. Он начинает ныть, я выхожу из себя и говорю ему перестать вести себя как последнее отродье, он начинает реветь. Следующие полчаса в качестве примирения мне приходится читать ему нудную книгу о барсуках, в результате чего он начинает строить для них домики из «Лего» и занимается этим до прихода Мака. Его тут же привлекают к процессу строительства замка, он прекрасно справляется, пока я готовлю ужин. В отличие от меня Маку удается даже уговорить Чарли не стрелять больше ядрами в огонь, потому что лучше сложить их в специальное хранилище в замке и хранить их там до прихода завоевателей.

Вступаю с Чарли в длительное обсуждение подходящего времени для сна. По такому случаю разрешаю ему лечь попозже, в итоге он чуть не засыпает, поднимаясь по лестнице. Спускаюсь вниз и вижу, что Мак тоже заснул, тихонечко выхожу мыть посуду, но он тут же приходит на кухню.

— Прости, очень устал вчера с детьми.

— Ничего страшного, хочешь еще кофе?

— Чего я действительно хочу — так это немного поспать. У меня есть шанс лечь в кровать? Я имею в виду с тобой, чтобы проснуться рядом, понимаешь?

— Конечно, только не удивляйся, если Чарли начнет прыгать по тебе с утра пораньше.

— Нормально, постараюсь не забыть.

Как же хорошо ложиться спать вместе с ним! Мой загар производит впечатление. Оказывается, Мак совсем не такой уж уставший, и я засыпаю в его объятиях только через несколько часов, очень довольная. Лишь немного опасаюсь того, что Чарли будет шокирован присутствием Мака в моей постели, если придет ночью. На деле он просто отталкивает Мака на один край кровати и забирается в середину, вскоре после рассвета. Мак лишь слегка простонал — судя по всему, у него уже есть опыт получения пинков в живот от маленьких мальчиков; он даже не просыпается. Мы все еще дремлем некоторое время, но тут Чарли неожиданно вскакивает, кричит: «Мультики!» — и решительно несется вниз по лестнице. Я встаю, варю кофе, возвращаюсь и слышу, как Мак поет, принимая душ.

Все так мирно, я на кухне, вдруг врывается Чарли:

— Мама, ты знаешь, что Мак в нашей ванне, и он совершенно голый!

Боже мой! От моего ответа зависит нормальное психическое развитие Чарли.

— Ну, это же нормально, не так ли? Разве он не может принять ванну?

— Конечно, может. Но когда я зашел, он прикрыл свой член.

Еще бы.

— Я думаю, это нормально. Я имею в виду, что некоторые люди могут быть стеснительными, понимаешь, Чарли?

— Да, знаю. Но он мылся моей мочалкой, мама. Скажи ему не брать мою мочалку!

Похоже, это решающий момент: нужно быть твердой, но ободряющей.

— Не глупи, Чарли. Ты всегда можешь взять новую мочалку в шкафчике, ничего страшного. Ты будешь поджаренный бекон с взбитыми яйцами или просто бекон?

Он отвечает: «Бекон», несется вверх по лестнице, и я слышу, как он говорит Маку: «Нормально, Мак. Можешь помыть свой член моей мочалкой, мама говорит, что даст мне потом новую».

Мак приходит на кухню, ухмыляясь во все лицо.

— Обещаю, в следующий раз привезу свою мочалку. У меня чуть не произошел сердечный приступ. Что с замком на двери? Ты специально сняла его, чтобы проверять на прочность гостей?

— Чарли все время запирался. В последний раз я уже собиралась вызывать пожарную команду, поэтому вообще сняла. Извини, что он так влетел к тебе.

— Не думай об этом. У Альфи был период, когда он приходил, садился и смотрел, как я моюсь, так что я привык. Ему тоже не нравилось, если я брал его мочалку, но еще хуже были эти сеансы наблюдения.

Утро мы проводим в попытках увильнуть от «Лего», но в целом спокойно и приятно. Мак читает газеты, а я готовлю обед. Мне даже удается ничего не испортить, и Мак говорит, что это лучший обед за последнее время; на самом деле это ложь чистой воды, если только замечательные лондонские рестораны не пришли в какой-то временный упадок, но очень мило с его стороны. Идем погулять в лес, Чарли пытается выследить фазанов, прыгая в кусты и громко хлопая в ладоши. Странно, что ему так ни один и не попался. Мак предлагает нам в следующие выходные приехать в город и остановиться у него; там будут также Альфи с Дейзи, так что может быть весело. Меня это предложение ошеломляет, но я говорю, что это хорошая идея, и соглашаюсь. Все же мне кажется, что знакомство с его детьми — это следующий поворотный момент в наших отношениях, и я не уверена, что готова к нему. Чарли говорит, что будет рад познакомиться с Альфи, а вот девчонок он не любит, потому что они глупые и шепчутся. Мак совершенно с ним согласен, я притворяюсь, что сержусь, и все это радует Чарли.

Мак уезжает после чая и долго гудит, выезжая на главную дорогу, это очень нравится Чарли, но, я думаю, не очень нравится соседям. Долго бьемся над домашним заданием. Он упорно хочет нарисовать воинов-викингов с автоматами в руках, не соглашаясь с моим объяснением, что это не только не соответствует исторической правде, но и не совсем то, что имела в виду мисс Пайк, когда давала задание написать, как школьники провели выходные. Вечером звоню Лейле и Кейт, и мы вместе приходим к выводу, что знакомство с детьми — жизненно важный следующий шаг, чреватый ловушками и напряженный. Но в то же время он свидетельствует о серьезности его намерений. Засыпаю ошарашенная и сбитая с толку, но очень счастливая.

Несколько следующих дней проходят в бешеном ритме, потому что съемки корма для собак получили зеленый свет и назначены на следующую неделю. К счастью, сценарии никак не связаны с Маком, так что мне не придется работать с ним лицом к лицу прямо сейчас. Их написал один из его младших сотрудников, Пол, который и представляет на этот раз агентство. Я еду в офис и провожу бесчисленные совещания с Барни, в которые пытается проникнуть Лоренс, каждый раз придумывая жалкие причины, и в конце концов это приводит к тому, что Барни посылает его на три буквы. На кастинг приезжает Пол, ведет себя очень мило. Я рассказываю об этом Маку, он сердится и выражает надежду, что у меня нет привычки всякий раз устраивать страстные встречи с работниками агентства во время съемок, иначе ему придется неожиданно нагрянуть с проверкой.

Приходит письмо из школы Чарли о том, что у многих детей в классе обнаружены вши. Вооружаюсь расческой и шампунем и вскоре убеждаюсь, что у Чарли они тоже есть. На самом деле я нахожу только три штуки, но в буклете объясняется, что они размножаются с ужасающей скоростью, так что к утру их будет семь миллионов. Чувствую себя дурно, сама мою голову, дважды. Стараюсь скрыть от Чарли свое отвращение, но в этом нет необходимости. Он вполне доволен, называет их своими вошечками и хочет положить их в бутылку, чтобы попробовать дрессировать. Я решительно отклоняю это предложение и провожу напряженное время в магазине, покупая многочисленные бутылочки с шампунем от вшей. Мне приходит в голову, что лучше в один визит сделать все щекотливые покупки, так что решаю сразу пополнить и запас презервативов. Женщина за кассой смотрит на меня как-то странно.

Звоню Маку по прямому телефону на работу, и он резко отвечает: «Что?»

— Какой замечательный способ начать разговор. Скажи, где ты проходил практикум общения по телефону?

— О, привет, дорогая.

По голосу слышно, что он очень рад слышать меня, это так приятно. Интересно, сколько радости у него останется, когда я скажу ему, что у нас, может быть, есть вши.

— Послушай, я звоню, чтобы сказать тебе, что Чарли подцепил вшей, так что настоятельно рекомендовано вооружиться расческой с очень острыми зубьями.

Долгое молчание.

— Милый, догадываюсь, что это не самая приятная новость. Скажи что-нибудь.

— Прости. Я просто думал, какой восхитительной может оказаться жизнь с маленькими детьми.

— Это точно. Ты знаешь, если хочешь, я смогу уговорить Чарли нарисовать пару их портретиков для тебя. Он от них в восторге.

— Не стоит, пожалуй. Если серьезно, у моих они тоже были в прошлом году. Лора пробовала что-то вроде крапивного масла, но ничего не помогало, и мы вынуждены были заказывать в Штатах какое-то специальное средство, потому что мои подцепили необыкновенную разновидность этой особи типа «городские партизаны», на них вообще ничего не действовало. Я думаю, что у Чарли они другой разновидности, сельской, так что бритье головы, и никаких проблем.

— Перестань, это все ужасно. Да, кстати, я должна тебе еще кое-что сказать.

— Подожди, я попробую отгадать. Стригущий лишай?

— Нет, но, может быть, мне придется сделать новую прическу, как у Деми Мур в фильме «Солдат Джейн». Ты очень расстроишься, если я буду лысая в следующую нашу встречу?

— Ну, немножко. Но если ты собираешься делать отжимания на руках и будешь при этом в такой маленькой маечке, тогда нормально.

— По крайней мере, у тебя короткие волосы. Я была готова провалиться сквозь землю, когда скупала в магазине средства от вшей и пачки презервативов.

— О, у тебя планы на выходные?

— Надеюсь. Но не знаю, он может передумать, когда узнает про вшей.

— Вряд ли. Не думаю, что несколько маленьких вошек отпугнут его.

— Ты не мог бы чуть поподробнее? Немного ободрения мне не помешает.

— Я бы с удовольствием, дорогая, но у меня сейчас совещание, так что, если ты не против, я позвоню тебе для этого попозже.

— Твою мать, Мак, почему ты сразу не сказал?

— Мне действительно нужно идти, дорогая, но я позвоню тебе вечером.

Он кладет трубку. Все очень хорошо, даже вшей он не испугался.

Чарли очень увлечен идеей провести уик-энд в Лондоне с Маком и спрашивает, будем ли мы поблизости от «Хемлейс»[13]. Мы долго обсуждаем с Маком, нужно ли сейчас знакомить детей, если при первой же встрече Чарли может заразить Альфи и Дейзи вшами. Но мы же неоднократно мыли голову лечебным шампунем, так что все обойдется. Мы выезжаем в субботу утром, Чарли всю дорогу играет в долгую запутанную игру про то, как машина превращается в космический корабль. Естественно, он — капитан и отдает мне приказы бить лазером по машинам и перейти на интенсивное лавирование на автомагистрали. Мне уже и самой хочется использовать лазерное оружие — блестящее средство против грузовиков.

Мы приезжаем как раз в тот момент, когда сам Мак возвращается с детьми, и мы решаем пойти обедать в «Пицца Экспресс». Альфи и Чарли сразу понравились друг другу, они пустились в бесконечное обсуждение «Звездных войн» и «Покемона». Альфи — совсем как Мак, только маленький, и он сразу располагает меня к себе. Дейзи очень спокойная и держится настороже, настаивает на том, чтобы сесть с Маком, отталкивая Альфи, который падает на пол. Во всем остальном, однако, обед проходит без приключений, и по дороге домой я сижу на заднем сиденье с мальчиками, за что получаю от Дейзи одобряющую улыбку. В целом же она ведет себя так, будто бы меня здесь нет вообще, что, конечно, совершенно понятно, но приводит меня к мысли, что, похоже, этот уик-энд покажется мне двумя неделями.

У Мака очень красивый дом в Ноттинг-Хилле, с деревянными полами и навороченными телевизорами. По крайней мере пять пультов дистанционного управления. Однако он не очень-то приспособлен для детских игр, самые важные детальки «Лего» западают между досками в полу, что еще больше усиливает гомон бегающих детей, который больше напоминает шум от стада буйволов, спускающихся по каменному ущелью. Кухня обставлена в минималистском стиле, холодильник заполнен кокой и пивом. Решаю пойти в магазин купить что-нибудь к ужину и взять с собой мальчиков, чтобы Дейзи и Мак смогли немножечко побыть вдвоем. Получаю еще одну едва заметную улыбку.

Мальчики соглашаются отправиться со мной довольно охотно, в предвкушении обещанного на обратной дороге мороженого. Долго хожу, закупаю огромное количество еды, приходим домой: Мак с Дейзи смотрят видео. Мальчики заявляют, что фильм для девчонок, его нужно заменить другим, где стреляют. Оставляю Мака разобраться с этим, пока устраиваю продукты в холодильник. Затем мы на кухне шепотом обсуждаем наши планы на завтра. Мак предлагает «Хемлейс», мне же хочется чего-нибудь более интеллектуального, например Музей науки. Все это заканчивается тесным прижиманием к кухонным дверям, чтобы не шокировать малышню в соседней комнате.

— Мне это действительно нравится.

— Мне тоже.

— Я имею в виду, что ты и Чарли здесь.

— Да, конечно. Но мне кажется, что Дейзи не очень довольна.

— Да, я и не думал, что она такая собственница. Даже приятно.

— Не нужно торопиться. Мы можем уехать завтра пораньше, чтобы ты побыл с ними вместе.

— Хорошо, но только после «Хемлейса». Я обещал Чарли, что мы посмотрим лазерное оружие.

— Боже мой, мисс Пайк обречена!

Из большой комнаты раздается оглушающий грохот. Альфи смахнул чашку и стаканы со стола на пол в разгаре борьбы на мечах с Чарли. Повсюду осколки фарфора и стекла. Оба мальчика упали духом, Дейзи нервничает. Мак не может удержаться от крика, и вдруг Чарли начинает реветь и заявляет, что он не любит, когда на него кричат, и что он не виноват и хочет домой; и Альфи начинает реветь, говоря, что он нечаянно; Дейзи бледнеет и, похоже, вот-вот разревется тоже.

Мак говорит: «О господи!» — и явно не знает, что делать дальше, я обнимаю Чарли и делаю знак Маку, чтобы он сделал то же самое со своими. До него наконец доходит, он садится на диван, и дети подходят к нему бочком в ожидании объятий. Мир восстановлен, и мы говорим, как важно быть осторожными с чашками и стаканами. Чарли предлагает заплатить за разбитые вещи из своих карманных денег, что очень мило, но дело в том, что у него нет карманных денег, и мы только на днях спорили, почему он не может взять в долг деньги следующей недели. Я предлагаю начать готовить ужин, Альфи и Чарли — в качестве специальных помощников. Они очень довольны и начинают резать овощи очень странными кусками тупыми ножами, которые я нашла в выдвижном ящике буфета среди столовых приборов.

Ужин удался, даже Дейзи говорит, что еда вполне приличная, а потом мы переходим к водным процедурам и укладыванию в кровать, и это все длится вечность. В конце концов я сдаюсь, ложусь на кровать с Чарли и глажу его по спине, пока он не засыпает. Я знаю, что нужно проявлять твердость и просто оставлять его, но кровать в свободной комнате такая огромная, и он в ней просто крошечный.

Спускаюсь вниз и вижу, что Дейзи еще не ложилась, и Мак в отчаянии. Решаю не вмешиваться в это, предлагаю, что сварю кофе, и слышу, что Мак настойчиво просит ее пойти и попробовать заснуть. Она соглашается, и мы полчаса наслаждаемся покоем и пьем кофе. Я решаю, что пойду спать с Чарли в свободной комнате, потому что, кроме всего прочего, Альфи перебрался в кровать к Маку, пока никто не видел, крепко спит, и Дейзи может сделать то же самое в любой момент. Сейчас она спит наверху в двухъярусной кровати в маленькой спальне, которую Мак оборудовал для выходных с детьми, но Мак считает, что вряд ли она там останется надолго.

— Это не совсем то, ради чего я приглашал тебя провести выходные вместе.

— Нет, но, раз они счастливы, мы потерпим.

— Я понимаю, но надеялся, что сможем побыть вдвоем. Мне жаль, что раскричался на них днем. Мне не очень-то удается выходить из проблемных ситуаций с детьми.

— Да, я заметила.

— Мои мама с папой не часто прибегали к объятиям, они чаще использовали шлепки, честно сказать. Пойми меня правильно, они любили нас, все родители в округе были такими же. Но я не знаю, что делать, когда все выбивается из колеи. Обычно все делала Лора.

Похоже, он взволнован, меня это подкупает.

— Все нормально, Мак. Конечно, ты можешь кричать, мы все немного расстроились. Все было хорошо. Они обожают тебя, так что ты все делаешь правильно.

Маку очевидно стало легче, и мы ведем себя неприлично на диване, а потом отправляемся по своим раздельным кроватям, наполненным спящими детьми. Я очень рада, что этот уик-энд не закончился гневным припадком, но чувствую, что уже немного устала. Не думаю, что мое предназначение — участь приемной подружки, и уж точно не мачехи. Лежу и думаю, а в чем же оно, мое предназначение, но тут просыпается Чарли, плачет, потому что ему приснился страшный сон, в котором он заблудился и не мог найти меня. Я убаюкиваю его, он засыпает, а я стараюсь не думать о его сне, потому что у него уже были такие сны даже тогда, когда никакого мужчины в моей жизни и в помине не было. Все-таки хорошо, что я была рядом, когда он проснулся.

Посещение Музея науки оказалось очень интересным, хотя мне бы понравилось больше, если бы можно было отправить детей осматривать экспонаты с какой-нибудь группой бойких подростков, так что не пришлось бы притворяться, что мне очень интересно узнать, как же работает мотор. Мы обедаем в кафе, очень дорого, а потом несемся в «Хемлейс», где Мак тратит ошеломляющую сумму денег на игрушки для детей и себя. Едем домой на такси, и после чая мы прощаемся. Чарли с Альфи расстаются новыми лучшими друзьями, Дейзи довольна, а Мак говорит, что позвонит мне потом. Мне нравится быть опять вдвоем с Чарли, всю дорогу домой он рассказывает мне, что «Хемлейс» — самый лучший в мире магазин и что Альфи может приехать к нему, а вот Дейзи нет, потому что она глупая. Звонит Мак, он говорит, что выходные прошли замечательно, потому что Альфи сказал, что я приготовила вкусные спагетти, Чарли вел себя прекрасно, и Дейзи сказала, что спагетти были нормальными. Мне как-то по-глупому смешно и приятно. Надеюсь только, что никто не подхватил вшей.

Следующим утром Эдна приезжает рано, и мне удается явиться в студию на съемки корма для собак чуть ли не на рассвете. Приходит владелец собаки с четырьмя щенками-далматинцами; они превосходны, но перевозбуждены. Приезжают и другие собачники со своими щенками; они все время задают вопросы и никак не могут успокоить своих собак, которые бегают повсюду, прыгают и лают. Один из них кусает нашего электрика, но он держится очень мужественно и говорит, что щенок его только ущипнул и вообще он дружелюбный. Это будет длинный день. Теперь у нас двадцать щенков, четыре строптивых хозяина и один жуткий дрессировщик, который уже начинает мастерить клетку для щенков, чтобы мы могли держать всех животных в одном месте в течение хотя бы двух секунд. В конце концов клетка получается огромной, трое из нашей группы целый час помогают ему сделать ее устойчивой и не напоминать своим внешним видом гильотину. Когда все готово, там оказывается достаточно места для всех собак и даже дрессировщика, который садится внутри на одеяло и начинает петь, чтобы успокоить щенков. Вся группа просто заворожена, и это действительно срабатывает: щенки послушно ложатся, с удивлением уставившись на него. Приходит Барни и спрашивает: «Твою мать, что он делает?» К счастью, дрессировщик этого не слышит. Площадка оборудована, и мы готовы снимать первый эпизод. Идея такова: женщина входит в кухню, насыпает новый сухой корм для щенков в миску для своего щенка-далматинца, и вот, смотри-ка, целое полчище щенков заполняет кухню через щель для собак. Все просто, и голос за кадром: «Щенки любят его. Вы полюбите его. Соседи тоже. В следующий раз лучше купить большую упаковку».

Барни и Джон, художник по свету, довольно бурно выясняют отношения; Джон считает, что если камера будет перемещаться быстро вслед за черно-белыми щенками, бегущими по черно-белым плиткам, то изображение смажется, Барни же уверен, что это все говно. Решают сделать вариант Барни, но также и более медленный вариант на тот случай, если Джон окажется прав. Джон идет на попятную, говорит, что, может, и не смажется. Пока все это происходит, два собачника затевают спор, чей щенок, скорее всего, выиграет предстоящее соревнование «Лучший в программе». В результате один из них решает в припадке гнева вообще уйти, потому никто до сих пор его так не оскорблял. Я вижу, как он хватает трех щенков и направляется к выходу, пытаюсь остановить его, но он непреклонен. Когда я сообщаю Барни, что теперь у нас только семнадцать щенков, он говорит: «Боже мой, почему ты его не остановила?»

Поначалу щенки ведут себя очень оживленно возле мисок с кормом, но вскоре наедаются и укладываются вздремнуть. И только один маленький борец за идею, которого мы называем Толстячок, добросовестно продолжает вбегать в щель для собак и жадно уплетать корм. Мы решаем сделать ставку на него и снимаем несколько кадров, когда он прыгает на своего хозяина, махая хвостом. Просыпаются остальные щенки, чтобы присоединиться к игре. Барни спрашивает: «Ну и где же эта Круэлла де Виль?» — и еще один хозяин обижается и грозится уйти.

В конце концов нам удается сделать все, что нужно, но мы не укладываемся во время, работаем сверхурочно, что очень радует группу, но приводит в бешенство Барни. Люди из агентства ведут себя прекрасно, Полу даже удается остановить и вернуть нескольких беглецов, едва не прошмыгнувших в двери студии. Заказчик приезжает, но ненадолго — до того времени, когда щенки увлекаются покусыванием проходящих мимо щиколоток. Барни отправляется восвояси, ворча что-то о гребаных собаках. У нас еще одна такая же съемка, но уже с большой собакой, сенбернаром, которая срывает дверь, чтобы попасть на кухню и съесть миску корма. В этом случае за кадром будут говорить: «Не закрывайте дверь! Так будет лучше!» Этот вариант не внушает мне особого энтузиазма, надеюсь, что заказчику он не подойдет. Но что-то мне подсказывает, что подойдет, и мы будем это снимать, и очень скоро, и окажемся по уши в сенбернарах.