Мой герой

Глава 4

Митчелл Демпси Второй родился богатым, привилегированным и, как утверждали его родители, с неуемным воображением. Может быть, именно поэтому он так быстро привязался к Рэдли. Мальчик был совсем не богат, не обладал даже правом иметь полный комплект родителей, однако воображение у него было первоклассным.

Мич всегда одинаково хорошо чувствовал себя как в многолюдных компаниях, так и наедине с самим собой. Он не выглядел чужаком на вечеринках, выказывая унаследованную от матери страсть к развлечениям и свою собственную общительную натуру. Никому знающему Мича никогда не пришло бы в голову записать его в отшельники. В работе, однако, он всегда предпочитал одиночество. Мич рисовал дома не потому, что не любил отвлекаться, — наоборот, он обожал такого рода ситуации, — а потому, что ему совсем не хотелось, чтобы кто-нибудь стоял у него за плечом и наблюдал, как он работает, или торопил процесс. Он никогда не представлял работу иначе, чем в одиночку. Никогда, пока не появился Рэдли.

В первый же день они заключили деловое соглашение. Если Рэдли заканчивает выполнять домашнее задание, пользуясь или нет сомнительной помощью Мича, то может выбрать, поиграть ли ему с Тасом или же присоединиться к разработке сюжета истории, над которой трудился Мич. Когда же Мич решит, что на сегодня работы достаточно, они могут развлечься просмотром фильма из обширной коллекции видеокассет Мича или же постоянно растущей армией солдатиков Рэдли.

Для Мича подобная ситуация выглядела естественной, Рэду же казалась фантастической. Впервые за всю его недолгую жизнь появился человек, мужчина, ставший частью его повседневных занятий, который разговаривал с ним, слушал его. С ним рядом находился кто-то, кто не просто хотел развлечь его игрой в войну, как поступала мама, но тот, кто сам разбирался в его военной стратегии и тактике.

К концу первой совместной недели Мич стал для Рэдли не просто героем, создателем Зака и владельцем Таса, но и самым серьезным и заслуживающим доверия человеком в жизни, помимо мамы. Рэдли просто любил его, не сдерживая и не ограничивая своих чувств.

Мич видел это, поражался этому и также был пленен этим. Он сказал Эстер чистую правду, упомянув о том, что никогда не думал о возможности иметь собственных детей. Он так привык следовать собственному распорядку, что не мог и представить свою жизнь иначе. Если бы он только знал, что это значит — любить маленького мальчика, каждый день обнаруживать частицу себя в нем, он бы, наверное, устроил жизнь по-другому.

Возможно, именно из-за этих ежедневных открытий он часто размышлял об отце Рэдли. Что же он за человек, если мог создать такое чудо, а затем просто бросить его? Его собственный отец был строгим, их отношения были далеки от доверительных, но он всегда присутствовал в его жизни, и Мич никогда не сомневался в его любви.

Сложно дожить до тридцати пяти лет, не имея перед глазами примера друзей, переживших горький опыт развода. Мич также знал нескольких, которым удалось заключить мораторий с бывшими женами, чтобы оставаться отцами. Было очень сложно понять, как отец Рэдли мог не просто уйти от них, но уйти навсегда. После недели, проведенной в обществе Рэдли, для Мича это представлялось практически невозможным.

А что Эстер? Какой же мужчина бросит женщину в одиночку растить ребенка, которого они вместе произвели на свет? Как сильно она любила его? Эти мысли крутились в его голове слишком часто и вовсе не способствовали обретению душевного комфорта. Одно он мог извлечь из своего горького опыта: она была напряженной и очень осторожной с мужчинами. С ним, в частности, с гримасой подумал Мич, рассматривая рисунок Рэдли. Настолько осторожной, что обходила его стороной всю эту неделю.

Каждый день в промежутке между 4.15 и 4.25 раздавался ее вежливый звонок. Эстер спрашивала, все ли прошло хорошо, благодарила за то, что он присмотрел за Рэдли, и просила прислать сына наверх. Сегодня днем Рэдли вручил ему аккуратно выписанный чек на двадцать пять долларов, выданный от имени Эстер Джентри Уоллес. Чек все еще лежал скомканным в кармане Мича.

Неужели Эстер и в самом деле могла подумать, что он просто отойдет в сторону, после того как она одним ударом под дых буквально вырубила его? Он не мог забыть, что она чувствовала, прижавшись к нему, когда на одно краткое и пленительное мгновение все комплексы и осторожность оказались отброшены. Он стремился остановить это мгновение, снова оживить его, равно как и другие, подсказываемые ему его неуправляемым, неисправимым воображением.

Если миссис Эстер Уоллес думает, что он просто мило откланяется, ее ожидает большой сюрприз.

—Мне никак не даются эти тормозные ракеты, — пожаловался Рэдли. — Они никогда не выглядят правильно.

Мич отложил работу, интерес к которой утратил в тот момент, когда задумался об Эстер.

—Давай посмотрим. — Он взял альбом для рисования, подаренный им Рэдли. — Совсем не плохо. — Он улыбнулся, по-детски обрадованный попыткой Рэдли изобразить «Вызов». Кажется, те несколько уроков, которые он преподал мальчишке, принесли свои плоды. — У тебя очень похоже получилось, Рэд.

Мальчик просто просиял от удовольствия, но затем снова нахмурился:

— Но смотри, видишь, ракеты-носители и тормозные ракеты нарисованы неправильно. Они выглядят глупо.

— Только потому, что ты слишком рано приступил к деталям. Вот, взгляни, старайся делать мягкие штрихи, главное, передать впечатление. — Он зажал своей рукой руку мальчика, держащую карандаш, и продемонстрировал несколько приемов. — Не бойся сделать ошибку. Именно для этого они выпускают такие большие ластики.

— Ты же не делаешь ошибок. — Рэдли зажал язык между зубами, усердно пытаясь рисовать, держа руку так же уверенно, как и Мич.

— Конечно, делаю. Это уже мой пятнадцатый ластик за этот год.

— Ты — лучший художник в мире, — проговорил Рэдли, взглянув на Мича сияющими от избытка чувств глазами.

Взволнованный и смущенный, Мич взъерошил Рэду волосы.

—Наверное, я вхожу в двадцатку лучших, но все равно спасибо.

Когда зазвонил телефон, Мич ощутил странное чувство разочарования. Выходные значили для него теперь совсем иное — выходные без Рэдли. На человека, прожившего всю свою сознательную жизнь, не неся ни за кого ответственности, сознание того, что он будет скучать по мальчишке, подействовало отрезвляюще.

—Должно быть, это твоя мама.

—Она сказала, что мы можем сходить вечером в кино, потому что сегодня пятница и все такое. Ты можешь пойти с нами.

Пробурчав что-то неопределенное, Мич взял трубку:

— Привет, Эстер.

— Мич, я… Все в порядке?

Что-то в ее тоне заставило его сдвинуть брови.

— Да, все высший класс.

— Рэдли передал чек?

— Ага, извини, но у меня пока еще не было времени его обналичить.

Меньше всего она была склонна сейчас воспринимать сарказм.

— Ну хорошо, спасибо. Я буду очень благодарна, если ты отошлешь Рэдли наверх.

— Да без проблем. — Он слегка запнулся. — Был тяжелый день, Эстер?

Она прижала руку к пульсирующему виску.

— Немного. Спасибо, Мич.

— Не за что. — Все еще хмурясь, он повесил трубку. Повернувшись к Рэдли, сделал над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Время изменить дислокацию и переместить ваше снаряжение, капрал.

— Да, сэр. Слушаюсь, сэр. — Рэдли вытянулся по струнке и отдал честь.

Межгалактическая армия, которую он скопил в квартире Мича за неделю, была упакована в рюкзак мальчика. После недолгих поисков удалось обнаружить также и пару перчаток Рэда, которые убрали в рюкзак поверх солдатиков. Запихнув туда же пальто и шапку, Рэдли наклонился, чтобы обнять Таса:

— Пока, Тас. Еще увидимся. — Уткнувшись носом в плечо Рэда, пес пророкотал «до свидания». — Пока, Мич. — Он собрался выходить, но на секунду остановился в дверях. — Думаю, увидимся в понедельник.

— Конечно. Может, сходим куда-нибудь погулять вместе. Дай маме полный отчет.

— Будет сделано. — Рэдли внезапно просиял. — Ты забыл на кухне ключи. Я мигом принесу. — Мич смотрел, как мимо него в кухню пронесся торнадо. Потом обратно. — Я получил «А» по правописанию. Мама будет в восторге, узнав это. Наверное, мы можем рассчитывать на газировку.

—Звучит многообещающе, — проговорил Мич, присоединяясь к Рэду.

Эстер услышала бряцанье ключей Рэда. Наклонившись ближе, она посмотрела на свое лицо в зеркале ванной комнаты и, чертыхнувшись, убедилась, что синяк уже проявился. А она-то надеялась, что успеет рассказать Рэдли о своих несчастьях, бодро все приукрасив и сведя к веселой шутке до того, как станут заметны следы борьбы. Эстер проглотила две таблетки аспирина, моля Бога, чтобы головная боль прошла поскорее.

— Мам! Привет, мам!

— Я здесь, Рэдли. — Она поморщилась от звука своего собственного, слишком громкого для ее больной головы голоса и постаралась натянуть на лицо улыбку, выйдя встретить его из ванной. Улыбка быстро испарилась, когда она обнаружила, что ее сын притащил с собой компанию.

— Мич пришел, чтобы дать тебе отчет, — начал Рэдли, когда тот показался из-за его спины. — Что, черт возьми, с тобой произошло? — в два шага Мич оказался с ней рядом. Он притянут ее к себе и яростно уставился на лицо. — С тобой все в порядке?

— Конечно да. — Она бросила на него короткий предупреждающий взгляд и повернулась к сыну: — У меня все прекрасно.

Рэдли уставился на нее, глаза его широко раскрылись, нижняя губа задрожала, когда он увидел сине-черный синяк у нее под глазом.

— Ты упала?

Ей очень хотелось согласиться на эту спасительную ложь и сказать "да", однако она ни когда его не обманывала.

— Не совсем так.— Эстер вымученно улыбнулась, обеспокоенная тем, что объяснения придется давать при свидетелях. — Так вышло, что один человек в метро захотел мою сумочку, но она мне и самой нравиться.

— Тебя ограбили? — Мич не мог решить как поступить, ругаться с ней или прижать к себе, чтобы внимательнее осмотреть следы на лице. Однако, долгий испепеляющий взгляд Эстер не позволил ему сделать ни того, ни другого.

— Что-то вроде того. — Она пожала плечами, демонстрируя Рэдли всю ничтожность ситуации. — Все очень прозаично. В метро была толпа народа. Кто-то заметил, что происходит, и вызвал полицию. Поэтому тот мужчина переменил свое мнение о моей сумочке и сбежал.

Рэдли подошел ближе. Он уже видел синяки раньше. У Джоя был один классный синяк, однако он никогда не видел подобного у своей мамы.

— Он ударил тебя?

— Не совсем. Это произошло совершенно случайно. Мы оба вцепились в сумку и не отпускали ее, потом его локоть слегка соскользнул. Я оказалась не очень проворной и не успела вовремя увернуться, вот и все.

—Глупо, — пробормотал Мич достаточно громко, чтобы быть услышанным.

—А ты его ударила?

— Конечно нет, — ответила Эстер, с сожалением думая об оставленном в ванной пакетике со льдом. — Рэдли, иди и разложи свои вещи по местам.

— Но я хочу знать о…

— Немедленно — перебила его Эстер тоном, не терпящим возражений.

— Хорошо, мам, — прошептал Рэдли, стаскивая рюкзачок с дивана.

Эстер подождала, пока он войдет в свою комнату.

— Должна сказать, что мне совсем не нравится твое вмешательство в наши дела.

— Ты еще и не видела настоящего вмешательства. Какого черта ты вообще это все допустила? Тебе прекрасно известно, что значит бороться с грабителем из-за сумки. А если бы у него был нож? — Одна только мысль об этом подогревала его податливое воображение.

— У него не было ножа. — Эстер почувствовала дрожь в коленках. Самое противное, что эта

запоздалая реакция случилась в самый неподходящий момент. — У него не оказалось также и

моей сумочки.

—Ага, или твоего синяка. Ради бога, Эстер, пойми, он же мог тебя очень серьезно ранить, и я сомневаюсь, что содержимое сумочки этого заслуживает. Кредитки можно заблокировать, а

пудру или помаду купить новые.

— Думаю, если бы кто-то вознамерился стащить у тебя бумажник, ты бы смиренно благословил его.

— Это совсем другое дело.

— Черта с два оно другое.

Мич прекратил нападать и окинул Эстер внимательным взглядом. Она гордо выставила вперед подбородок. Точно так же это делал пару раз Рэд, успел он заметить. Мич предполагал столкнуться с ее жутким упрямством, но, должен был себе признаться, не ожидал ни такого крутого нрава, ни того, что будет этим восхищен. Впрочем, все это не имеет отношения к делу, напомнил он себе, еще раз окинув взглядом синяк у нее на скуле.

— Остынь немного. Прежде всего тебе совсем не нужно было одной ехать в метро. Эстер изобразила подобие улыбки:

—Ты смеешься надо мной, что ли?

Самое интересное, он и сам понимал, что сморозил глупость. Это, в свою очередь, довело и его до кипения.

— Возьми такси, черт побери.

— У меня нет желания пользоваться такси.

— Почему?

—Во-первых, это глупо, а во-вторых, я не могу себе этого позволить.

Мич вытащил чек из кармана и сунул ей в руку.

— Теперь ты можешь себе это позволить, еще и на чаевые останется.

— Я вовсе не намерена это брать. — Она впихнула чек ему обратно. — Также я не намерена пользоваться услугами такси, тогда как на метро дешевле и удобнее. И менее всего я намереваюсь позволять тебе превращать этот маленький случай в чудовищную катастрофу. Я не хочу расстраивать Рэдли.

— Прекрасно, тогда бери такси. Если не ради своей, так ради его пользы. Подумай, что бы с ним случилось, если бы тебя действительно ранили.

Синяк еще отчетливее проступил на фоне ее внезапно побледневших щек.

— Я не позволю тебе или кому-либо еще учить меня, что хорошо для моего сына.

— Нет, конечно, ты делаешь ему только лучше. Когда же, наконец, до гордячки Эстер дойдет, что у нее крыша поехала, а? — Он засунул руки в карманы. — Ну хорошо, ты не хочешь брать такси. Пообещай мне, по крайней мере, что не станешь разыгрывать из себя храбрую Салли, если еще какому-нибудь бедняге понравится цвет твоей сумочки.

Эстер смахнула пыль с рукава жакета.

— Это кто, новый персонаж твоих комиксов?

— Может быть. — Он приказал себе успокоиться. Как правило, он обладал достаточно спокойным нравом, но, если его раззадорить, он вскипал в секунду. — Послушайте, Эстер, у вас что, в сумке лежали все личные сбережения?

— Конечно нет.

— Семейные драгоценности?

— Нет.

— Микрочипы со сведениями, жизненно важными для национальной безопасности?

Эстер раздраженно вздохнула и присела на подлокотник кресла.

— Я оставила их в офисе. — Окинув его взглядом, она сердито поджала губы. — И прекрати так противно улыбаться.

— Прошу прощения. — Улыбка сменилась ухмылкой.

— У меня был такой отвратительный день. — Она машинально сняла туфли и стала массировать ноги. — Сначала мистер Роузен со своей кампанией за эффективность утром, потом собрание персонала и этот идиот, клерк по расчетам 5 , который имеет на меня виды.

— Что за идиот?

— Не бери в голову, — устав, она принялась тереть виски, — просто прими к сведению, что вокруг все становилось хуже и хуже и я уже была готова откусить кому-нибудь голову. Поэтому, когда тот воришка схватил мою сумку, я взорвалась. По крайней мере, мне приятно сознавать, что он еще несколько дней похромает.

— Угостила его парочкой пинков?

Эстер снова сделала недовольную гримасу, осторожно коснувшись пальцем своего глаза.

—Ага.

Мич победно сделал шаг вперед, затем склонился над ней. Окинув ее синяки взглядом, в котором было больше любопытства, чем симпатии, он заметил:

— Да ты завтра будешь сиять всеми цветами радуги.

— Правда? — Эстер снова коснулась пальцем ушиба.

—Без вариантов. Он будет просто великолепным.

Она подумала о тех взглядах и объяснениях, которые ждут ее на следующей неделе.

— Прекрасно, просто прекрасно.

— Болит?

— Да.

Мич коснулся губами больного места, прежде чем она успела опередить его.

— Попробуй приложить лед.

— Я уже подумала об этом,

—Я разложил свои вещи. — Рэдли стоял посреди коридора, уткнувшись глазами в ботинки. — У меня было домашнее задание, но я его уже сделал.

—Это замечательно. Иди-ка сюда. Подойдя ближе, Рэдли продолжил изучать ботинки обиженным взглядом. Эстер обняла его за шею и прижала к себе:

— Прости.

— Все нормально. Я не хотел тебя злить.

— Ты меня не злишь. Мистер Роузен меня злит, человек, хотевший украсть мою сумочку, меня злит, но не ты, моя крошка.

— Я могу принести тебе мокрую тряпку на голову, как ты делала мне, когда у меня болела голова.

— Спасибо, но, кажется, мне больше помогут горячая ванна и пакет со льдом. — Она еще раз прижалась к нему, потом вспомнила: — Ой, мы же хотели устроить сегодня праздник. Чизбургеры и кино.

— Ну, мы можем вместо этого посмотреть телевизор.

— Хорошо, чуть позже будет видно, как там с моим самочувствием.

— А я получил «А» за контрольную по правописанию.

— Ты мой герой, — проговорила, улыбаясь, Эстер.

— Знаешь, горячая ванна — это совсем не плохая идея. Лед тоже. — У Мича уже созрел план. — Почему бы тебе не заняться этим, пока я позаимствую Рэдли ненадолго.

— Но он же только вернулся домой.

— Совсем ненадолго. — Мич взял ее за руку и повел по коридору. — Добавь в ванну пену. Мыльные пузырьки существенно укрепят твой моральный дух. Мы вернемся через полчаса.

— Куда вы собрались?

— Мне нужно сделать одно дело. Рэд может составить мне компанию, да, Рэд?

— Конечно.

Идея понежиться тридцать минут в ванне казалась восхитительной.

—Только обойдитесь без конфет. Скоро ужинать.

—Хорошо, не съем ни одной, — пообещал Мич, провожая ее до ванной. Положив руку на плечо Рэдли, он промаршировал обратно в гостиную. — Готовы отправиться на задание, капрал?

Просияв, Рэдли отдал честь:

—Слушаюсь и повинуюсь, сэр.

Комбинация пакета со льдом, горячей ванны и аспирина оказалась удачной. К тому времени, когда вода в ванне остыла, головная боль утихла и стала вполне сносной. Надо поблагодарить Мича за те несколько свободных минут, что он ей подарил, подумала Эстер, натягивая джинсы. Вместе с болью, словно испарившись в горячей пене, ушла общая слабость и взвинченность. Когда же она еще раз решила осмотреть подбитый глаз, почувствовала откровенную гордость за себя. Мич был прав: пузырьки очень укрепляют моральный дух.

Эстер провела щеткой по волосам и подумала, как же расстроится Рэдли, если они перенесут поход в кино на другой день. Даже несмотря на горячую ванну, меньше всего ей хотелось в этот момент оказаться в холодном помещении переполненного людьми кинотеатра. Эстер решила, что поход на дневной сеанс завтра вполне удовлетворит Рэда. Это слегка нарушит ее расписание, однако идея провести тихий вечер дома после того, как она всю неделю занималась после ужина стиркой, казалась гораздо более приемлемой.

Да и что это была за неделя, задумалась Эстер, надевая тапочки. Роузен — настоящий тиран, а клерк по расчетам — идиот. За последние пять дней она потратила столько же времени на успокоение одного и осаждение другого, сколько и на всю собственную работу по обработке кредитных заявок. Она вовсе не боялась работы, но ее возмущала необходимость отчитываться за каждую минуту потраченного времени. Причем в этом не было ничего личного. Эстер поняла это уже по завершении первого же своего рабочего дня. Роузен одинаково властно и придирчиво относился ко всему банковскому персоналу.

А еще этот дурак Камингс. Эстер прогнала из головы мысли о любвеобильном клерке и присела на край кровати. Но ведь она преодолела все препятствия за эти первые две недели работы, так? Эстер осторожно дотронулась до ноющей скулы. И синяк тому подтверждение. Дальше будет проще. Ей не придется больше испытывать нагрузку от встреч со всеми этими новыми людьми. Однако самым большим для нее утешением стало то, что ей больше не нужно постоянно беспокоиться о Рэдли.

Она ни с кем не делилась своими опасениями, но каждый день только и думала о том, что ей позвонит Мич и скажет, что от Рэдли слишком много беспокойства или что он передумал, что устал проводить день с девятилетним мальчиком. Однако факт оставался фактом, и каждый день после того, как Рэдли возвращался домой, он был переполнен историями о Миче и Тасе, а также о том, чем они все вместе занимались.

Мич показывал ему серию рисунков к большому юбилейному выпуску. Они гуляли с Тасом в парке. Они смотрели настоящую, не сокращенную, абсолютно классическую версию «Кинг-Конга» на видео. Мич показывал ему свою коллекцию комиксов, включавшую первые выпуски «Супермена» и «Баек из склепа», которые, как всем известно, и она также осведомлена об этом, просто бесценны. А знает ли она, что у Мича есть настоящее, ей-богу настоящее, дешифровочное кольцо Капитата Миднайта 6 ? С ума сойти.

Эстер округлила глаза и скривилась, поскольку это движение напомнило ей о новоприобретенном украшении под глазом. Мич, может, и со странностями, но общение с ним делает Рэдли счастливым. Все так и пойдет замечательно дальше, если она будет рассматривать этого человека исключительно в качестве приятеля Рэдли и забудет о той неожиданной и необъяснимой «связи», случившейся с ними в прошлые выходные.

Эстер предпочитала думать об этом как о «связи», не используя терминов, предложенных Мичем, — влечение, вожделение. Нет, ей были совершенно безразличны эти слова, равно как и ее внезапная и несдержанная реакция на этого человека. Она прекрасно знала, что чувствует. Эстер была слишком честна сама с собой, чтобы отрицать, что в один из этих сумасшедших моментов ей нравилось ощущать, как ее обнимают, целуют, желают. И этого вовсе не следовало стыдиться. Женщина, которая провела столько же, сколько и она, времени в одиночестве, не может не чувствовать определенного волнения в присутствии симпатичного мужчины.

Но почему же она совсем не испытывает подобного волнения в обществе Камингса?

Она одернула себя, не найдя ответа на этот вопрос. Иногда лучше не копать слишком глубоко, если нет уверенности, что тебе действительно хочется узнать правду.

Подумаем лучше об ужине, решила она. Бедному Рэду придется этим вечером смириться с супом и бутербродом вместо своего любимого чизбургера. Вздохнув, она поднялась, услышав, как открылась входная дверь.

—Мама! Мам, иди посмотри, какой сюрприз!

Эстер убедилась, что улыбается, хотя совсем не была уверена в том, что вынесет еще сюрпризы сегодня.

—Рэд, ты поблагодарил Мича за…

Ох! Он вернулся, увидела она и автоматически поправила свитер. Эти двое стояли в дверном проеме с одинаковыми ухмылками на лицах. Рэдли держал два бумажных пакета, а Мич взвалил на себя нечто подозрительно напоминающее видеомагнитофон со свисающими из него кабелями.

— Это что?

— Ужин и двойной киносеанс, — сообщил Мич. — Рэд сказал, ты любишь шоколадные коктейли.

— Да, люблю. — До нее, наконец, дошел витавший в воздухе аромат. Принюхавшись, она взглянула на пакеты Рэда. — Чизбургеры?

— Ага, и жареная картошка. Мич сказал, мы можем сделать двойной заказ. Мы гуляли с Тасом. Он уже ест свою порцию внизу.

— У него слишком дурные манеры, чтобы звать его за общий стол. — Мич поставил магнитофон на телевизор.

— Я помог Мичу отсоединить видик. У нас есть «В поисках утраченного ковчега» 7 . У Мича миллион фильмов.

— Рэд сказал, что ты любишь старые мюзиклы.

— Ну да, я…

— У нас есть один такой . — Рэд поставил пакеты и присел на пол поближе к Мичу — Мич сказал, что он смешной, так что думаю, он тебе понравиться. — Рэд положил руку на ногу Мича и наклонился ниже посмотреть на разъемы кабелей.

— «Поющие под дождем» 8 . — Вручив Рэдли кабель Мич сел обратно, предоставив ему возможность самому подключить его.

— Правда?

Он не смог подавить улыбку. Иногда она вела себя совсем как ребенок.

— Точно-точно. А как твой глаз?

— Ах, уже лучше. — Невольно Эстер оказалась захвачена общими приготовлениями в внимательно за всем наблюдала. Как странно было видеть маленькие ручки сына, работающие вместе с ручищами Мича.

— Здесь тугой разъем, но сам магнитофон очень хорошо встает под подставку для телевизора. — Мич легко похлопал Рэда по плечу, прежде чем подняться. — Красочно. — Взяв Эстер пальцем за подбородок, он наклонил ее голову и принялся изучать подбитый глаз. — Мы с Рэдли подумали, что ты немного устала, и решили принести кино с собой.

— Да, я устала, — Она слегка коснулась рукой его запястья. — Спасибо.

— Не за что. — Интересно, как отреагирует она и Рэдли, если он поцелует ее прямо сейчас? Эстер, должно быть, прочла этот вопрос в его глазах, потому что быстро отвернулась.

— Ну хорошо, наверное, я лучше принесу тарелки, чтобы еда не остыла.

— Да у нас просто гора салфеток. — Он показал рукой на диван. — Присядь, пока мы с помощником здесь все закончим.

—У меня получилось. — Сияя от восторга, Рэдли закончил подсоединять все четыре шнура. — Все подключено.

Мич нагнулся проверить контакты.

— Вы просто профессиональный механик, капрал.

— Мы начнем с «Ковчега», правда?

— Как и договаривались. — Мич протянул ему кассету. — Ты ответственный за просмотр.

—Похоже, я снова должна поблагодарить тебя, — произнесла Эстер, когда Мич подсел к ней на диван.

— За что? Я просто придумал, как мне присоседиться к вашему с Рэдом свиданию этим вечером. — Он вынул из пакета чизбургер. — Так дешевле.

— Не каждый мужчина предпочел бы провести пятничный вечер с мальчишкой.

— А почему бы и нет? — Он откусил здоровенный кусок и, проглотив его, продолжил: — Полагаю, он съест не больше половины своей картошки, а я доем остальное.

Рэдли с разбегу запрыгнул на диван и уселся между ними. Уютно прижавшись к ним спиной, он удовлетворенно и очень по-взрослому вздохнул:

—Так даже лучше, чем идти куда-нибудь. Гораздо лучше.

Он прав, подумала Эстер, также с комфортом устроившись и позволив себе полностью погрузиться в приключения Индианы Джонса. Было время, когда и она верила, что жизнь может быть такой же потрясающей, романтичной, захватывающей. Обстоятельства вынудили ее позабыть обо всем этом, однако Эстер никогда не теряла любви к фантастическому миру кинофильмов. Она давала себе возможность отгородиться на пару часов от повседневных стрессов и снова ощутить себя ребенком.

У Рэдли горели глаза, он так и бурлил энергией, когда ставил вторую кассету. Эстер не сомневалась, что сны его этой ночью будут наполнены утраченными сокровищами и героическими деяниями. Уютно к ней привалившись, он хихикал над ужимками и падениями Дональда О'Коннора, но быстро задремал после чудесного танца Джина Келли 9 под дождем.

—Правда, чудесно? — прошептал Мич.

Рэдли уже спал, положив голову ему на грудь.

—Волшебно. Это кино мне никогда не наскучит. Когда я была маленькой девочкой, мы смотрели «Поющих» всякий раз, как только его показывали по телевизору. Мой отец был фанат кино. Вы можете назвать почти любой фильм, и он скажет, кто в нем играет. Но его первой любовью всегда остаются мюзиклы.

Мич снова умолк. Немного надо, чтобы понять, как люди относятся друг к другу — изменившиеся интонации, мягкость выражений. Складывалось впечатление, что в семье Эстер все были как-то ближе друг другу, и он всегда сожалел, что его семья не знала ничего подобного. Его отец никогда не разделял любви Мича к фильмам или фантазиям, а тот никогда не понимал погруженности отца в бизнес. И хотя он не считал себя одиноким ребенком — воображение всегда было лучшей компанией, — Мич скучал по теплоте и привязанности, которые столь ясно чувствовались в голосе Эстер, когда та рассказывала о своем отце.

Когда показались титры, он снова повернулся к ней:

— Твои родители живут в городе?

—Здесь? О нет. — Она улыбнулась, представив своих родителей в нью-йоркской обстановке. — Нет, я выросла в Рочестере, но мои родители перебрались на юг почти десять лет назад — в Форт-Уэрт 10 . Папа до сих пор служит в банке а мама подрабатывает в книжном магазине. Мы все удивились, когда она устроилась на работу. Никто из нас и представить себе не мог, что она может делать что-то другое, кроме того как печь пироги и гладить простыни

—А кто это «мы»? Сколько вас?

Эстер немного вздохнула, когда погас экран Честно говоря, она не могла и припомнить когда последний раз так приятно проводила

— У меня есть брат и сестра. Я — старшая Люк живет в Рочестере с женой, снова ждущей ребенка, а Джулия — в Атланте. Она — диджей.

— Серьезно?

— «Проснись, Атланта, уже шесть часов утра самое время прослушать три наших лучших

Она слегка улыбнулась, задумавшись о сестре. — Я приложу все усилия, чтобы вырваться с Рэдом навестить их.

—Скучаешь?

— Просто тяжело сознавать, как далеко мы все разлетелись. Думаю, для Рэдли было бы лучше, если бы вся семья была вместе

— А для Эстер?

Она окинула Мича взглядом, подивившись, как естественно выглядит уснувший на его руках Рэдли.

— У меня есть Рэд.

— И этого достаточно?

— Более чем. — Она улыбнулась, затем встала. — И если речь зашла о Рэде, то я лучше доставлю его в кровать.

Мич поднял мальчика и положил себе на плечо.

— Я отнесу его.

— О, да все в порядке. Я сама всегда это делаю.

— Я возьму его. — Рэдли положил голову на плечо Мича. Удивительно ощущение, подумал Мич, немного этим взволнованный. — Просто покажи, куда идти.

Твердя себе, что смущаться глупо, Эстер отвела его в спальню Рэда. Кровать была разобрана: покрывало с принтом из «Звездных войн» лежало на смятых простынях. Мич едва не наступил на маленького робота и старую тряпичную собачку. На зеркальном комоде горел небольшой ночничок, ибо, несмотря на всю браваду, Рэд все еще очень настороженно относился к тому, что может или не может быть в темном шкафу.

Мич положил мальчика на кровать, потом стал помогать Эстер снимать его кроссовки.

—Не беспокойся. — Эстер развязала узел на шнурках с легкостью, свидетельствовавшей о большом опыте.

—А я и не беспокоюсь. У него есть пижама? — Мичу уже удалось снять с Рэда джинсы.

Стараясь не шуметь, Эстер подошла к шкафу Рэда и достала оттуда его любимую. Мич внимательно изучил красочное изображение Командира Зака.

—Хороший вкус. Меня всегда раздражало, что они не выпускают их моего размера.

Смех помог ей успокоиться. Эстер натянула кофту на голову Рэдли, а Мич попытался просунуть ноги в пижамные штаны.

— Ребенок спит как убитый.

— Знаю. Он всегда так. Рэд редко просыпался ночью, даже когда был совсем младенцем. — Привычным жестом она положила рядом с ним старую игрушечную собачку и поцеловала его в щечку. — Не забыть бы о Фидо, — пробормотала она. — Рэдли немного сентиментален и все еще любит спать с ним.

— Никогда не видел ничего подобного. — Поддавшись нахлынувшему на него чувству, Мич провел рукой по волосам Рэда. — Какие мягкие у него волосы, правда?

—Да.

—Такие же, как у тебя. — Мич повернулся и дотронулся до ее волос. — Не закрывайся от меня, Эстер, — проговорил он, когда она отвела взгляд. — Лучший способ ответить на комплимент — сказать спасибо. Попробуй.

Сконфуженная больше своей реакцией, чем его словами, Эстер заставила себя взглянуть на него.

— Спасибо.

— Хорошее начало. Давай попытаемся еще раз. — Он нежно приобнял ее. — Я всю неделю думал о том, как поцеловать тебя снова.

— Мич, я…

— Ты уже забыла, о чем я просил тебя? — Она положила руки ему на плечо, чтобы отстранить его, но ее глаза… — Это был еще один комплимент. Кстати, не в моих привычках думать о женщине, которая выбирает другую дорогу, чтобы избежать встречи.

— Я так не делала. Точно.

— Все хорошо, ладно, я решил, что ты так поступила потому, что еще не доверяешь мне.

Последние слова заставили ее еще раз долго и пристально взглянуть на него.

— У тебя потрясающее самомнение.

— Спасибо. Тогда подойдем к проблеме с другой стороны. — Говоря это, он гладил ее по спине, слегка массируя пальцами позвоночник. — Поцелуй меня снова, и, если бомба на этот раз не разорвется, я поверю, что был не прав.

— Нет. — Однако, несмотря на все старания, она не могла найти в себе силы оттолкнуть его. — Рэдли…

— Спит как убитый, помнишь? — Он нежно коснулся губами ссадины под ее глазом. — И даже если он проснется, не думаю, что вид того, как я целую его маму, вызовет у него ночные кошмары.

Она пыталась ему возразить, но слова растворились во вздохе, когда их губы встретились.

В этот раз он был очень терпелив, даже… нежен. И все-таки бомба разорвалась. Эстер могла поклясться, что пол закачался под ней, когда она изо всех сил вцепилась пальцами в его плечи.

Это было невероятным. Невозможным. Существовало одно лишь желание — внезапное, зажигательное. Никогда еще она не ощущала так остро потребность любить, никто раньше не вызывал у нее такого чувства. Однажды, когда она была еще совсем юной, ей показалось, что настоящая, зрелая страсть настигла ее. Однако вскоре все было кончено. Она просто пришла к выводу, что, подобно многим другим вещам, бурные страсти — явление временное. Но сейчас ей казалось, что это наваждение может длиться вечно.

Мич думал, что знает о женщинах все. Эстер наглядно доказала ему, как он ошибался. Даже сейчас, когда чувствовал, что его засасывает в этот теплый, мягкий водоворот желания, он убеждал себя не двигаться слишком быстро и не хотеть слишком многого. Внутри ее дремал настоящий ураган страсти, который, как он уже понял, долго сдерживался и подавлялся, очень долго. Еще в тот самый первый раз, когда он сжимал ее в объятиях, он решил, что станет тем, кто выпустит его на волю. Но медленно. Бережно. Известно ей это или нет, но сама она выглядит не менее ранимой, чем спящий подле них ребенок.

Ее руки оказались в его волосах, притягивая его ближе, ближе. Всего лишь на миг, один сладостный миг он в порыве безумной страсти прижал ее к себе, дав им обоим почувствовать, что происходит и что еще может произойти.

—Бомба, Эстер. — Она сладостно содрогнулась, когда он коснулся языком ее уха, — Город в руинах.

Она верила ему. Когда она чувствовала вкус его горячих губ, слившихся с ее губами, она верила ему.

— Мне надо подумать.

— Да, наверное, надо. — Он снова поцеловал ее. — Наверное, нам обоим надо подумать. — Одним долгим, властным движением рук он ощупал все ее тело. — Однако меня не покидает ощущение, что мы придем к одному и тому же выводу.

Потрясенная, она отпрянула. И наткнулась на робота. Раздавшийся грохот не нарушил крепкого сна мальчика.

—Знаешь, ты натыкаешься на вещи всякий раз, когда я целую тебя. — Он понял, что

должен уйти сейчас или уже не сможет этого сделать. — Я заберу видеомагнитофон потом.

Эстер с некоторым облегчением кивнула. Она боялась, что он предложит ей лечь с ним в постель, и была совсем не уверена в своем ответе.

— Спасибо за все.

— Прекрасно, ты быстро учишься. — Он дотронулся пальцем до ее щеки. — Позаботься о своем глазе.

Не думая о том, будет ли это расценено как проявление трусости, Эстер оставалась у кровати Рэдли до тех пор, пока не услышала звук захлопнувшейся двери. Безвольно опустившись на пол, она положила руку на плечо спящего сына и прошептала:

— Ах, Рэд, во что я ввязалась.