Мой милый рыцарь

4

Эта женщина сводила его с ума.

Интересно, о чем я думал, когда ввязывался в эту историю, несколько запоздало упрекал себя Реджиналд. Надо же было оказаться таким болваном! Вот уже два часа он ворочался в постели и не мог заснуть, вернувшись после свидания с Дайаной.

Все то время, что они сидели за столиком, потягивая коктейли и болтая ни о чем, Реджиналд чувствовал себя сексуальным маньяком. Надо сказать, что это ощущение не покинуло его и сейчас.

Закрывая глаза, он почти физически ощущал присутствие Дайаны, аромат ее духов, блеск зеленых глаз. Ему слышался ее лукавый смех. Казалось, что молодая женщина где-то совсем рядом, стоит только руку протянуть… Взбудораженный своими мыслями, он резко сел в постели, сбросив простыню. Нет, почудилось… Пленительный призрак исчез, растворившись без следа. Гостиничный номер был пуст и темен, лишь за окном разноцветными огнями переливалась какая-то вывеска. Духота и жара мучили молодого человека, заставляя забыть о том, что снаружи царит ранняя весна. Ночная прохлада не приносила облегчения.

Дайана… Вот кто мог бы утолить его жажду, утишить пожар, горящий внутри. Но ее не было здесь; где-то на другом конце города она спала, разметав по подушке огненные волосы, закинув за голову белую, нежную руку…

Реджиналд застонал. Неужели теперь каждую ночь его будут терзать мысли об этой женщине! Наверное, она все-таки заколдовала его, очаровала речами или взглядами. Вся надежда оставалась на выходные. И если по какой-нибудь причине самолеты перестанут летать с материка на материк, Реджиналд переплывет океан и достигнет берегов Америки, чтобы провести два дня в обществе пленительной дочери Фреда Маринера.

Дайана… В этом имени таилось не только обещание наслаждения, но и опасность. Хрупкая и открытая, эта женщина нуждалась в защите и понимании, но в ней был скрыт огонь, который мог больно обжечь.

Пылкая, порывистая, эротичная, она ни в чем не походила на сдержанных и холодных барышень, с которыми обычно знакомила сына чопорная миссис Ланкастер в надежде обзавестись подходящей невесткой. Среди них он прослыл сердцеедом, которого, однако, никто не может покорить. Ускользнув по крайней мере из шести пар ласковых ручек, готовых вцепиться в него мертвой хваткой, Реджиналд нажил себе репутацию холодного, заносчивого сноба. Это было не так. Просто те девицы не привлекали его.

Пылкий и возвышенный, он мечтал об истинных чувствах, сильной привязанности, эмоциях, выражаемых без страха. Реджиналд оставался в свои двадцать четыре года девственником не от боязни заняться сексом, не оттого, что на него не обращали внимания… Просто он не смог отыскать женщину своей мечты в туманных землях своей родины. И вот теперь он нашел ее — воплощенную страсть и любовь.

Да только Дайана не может и не хочет принадлежать ему. Следует провести с ней несколько дней, подаренных судьбой, и уехать обратно, навсегда унося в сердце ее образ… И снова научиться засыпать по ночам.

Молодой человек горестно вздохнул, лег, накрылся простыней и попытался уснуть. Безнадежно. Воздух в комнате нестерпимо благоухал духами Дайаны Маринер.

Время до выходных тянулось невыносимо медленно. Но все в конце концов проходит. Перелетев через океан и проехав во взятой напрокат машине несколько десятков миль, Реджиналд Ланкастер остановил зеленый джип у ворот огромного поместья Маринеров.

«Розовые кущи», гласила надпись на бронзовой табличке. Чувствительный англичанин содрогнулся, увидев это название, однако отступать было поздно. Впрочем, ради Ди он переступил бы порог места с еще более ужасающим названием. Даже что-нибудь вроде «Адских врат» не остановило бы его.

— Поезжай дальше, у дома свернешь налево, — нервно сообщила Дайана, сидящая рядом с ним.

Всю дорогу она очень переживала, воображая тысячи ужасных ситуаций, в которые они могут попасть в доме ее родителей. К тому же это валлийское божество, высеченное, похоже, из глыбы льда и действующее только согласно кодексу чести и моральным принципам, будет находиться рядом с ней постоянно. Есть от чего нервничать!

Реджиналд припарковал машину и вышел из нее, после чего открыл другую дверцу, подавая руку спутнице. По мощенной плитами дорожке, ведущей от огромного особняка гаражам, навстречу молодой паре уже спешил Фред Маринер в брюках для гольфа и в полосатой тенниске. Дайана радостно кинулась к нему.

— Привет, па!

— Рад тебя видеть, сердечко, — обнял ее Фред, затем бросил внимательный взгляд на машину, нанятую Реджиналдом. — Славный драндулет. И практичный к тому же.

— Да, я хотел взять что-нибудь городского типа, но потом вспомнил, что мы с Ди отправляемся на пленэр, так сказать.

— У нас тут на другом и не проедешь. Девственная природа, знаешь ли. У машины полный привод, я надеюсь?

— А как же!

— Чудесно. Как доехали.

— Прекрасно, — ответила Дайана. — Он водит как на экзамене.

Да уж! По дороге мнимые влюбленные успели раза два поссориться, так как Дайана жаждала поскорее добраться до дому, а ее пунктуальный спутник упорно не желал превышать скорость.

Фред тронул молодого человека за плечо.

— Пойдемте в дом. Олимпия приготовила жареную свинину с картошкой и яблочный пирог. И молочные коктейли.

— Звучит заманчиво.

Дайана изумленно ахнула.

— Папа, уж не хочешь ли ты сказать, что мама решила что-нибудь приготовить! Она же…

— Помолчи, — сурово приказал отец семейства и направился к дому, сделав приглашающий жест.

Молодые люди последовали за ним, размышляя каждый о своем. Реджиналд — о подозрительной любезности Фреда Маринера, Дайана — о том, что мать первый раз в жизни взялась за готовку.

— Надо сказать, я здорово проголодался, — заметил Реджиналд. — Мы хотели приехать побыстрее и не останавливались по дороге, чтобы перекусить.

— А вот это зря, — строго заметил мистер Маринер. — Ди должна хорошо питаться. Пожалуйста, следи за тем, чтобы она ела по меньшей мере три раза в день. Иначе станет тощей как скелет.

— Я вовсе не тощая, папа! — возмутилась Дайана. — Уж кому бы следовало позаботиться о фигуре, так это Констанс!

Фред покачал своей рано поседевшей, лысеющей головой.

— Прости, милая, я не хотел тебя обидеть.

Однако когда Дайана уже поднималась по ступеням, ведущим к парадному входу в особняк, он придержал Реджиналда за рукав, чтобы озабоченно шепнуть на ухо:

— Ди тоже слишком худая. Прошу тебя, позаботься, чтобы она ела вовремя.

— Да, сэр, — пробормотал молодой человек, с пониманием глядя на Фреда. — Я постараюсь.

Наконец они вошли в дом и оказались в просторном холле, выложенном терракотовой плиткой. Простая, светлого дерева мебель, прочная и удобная, стояла в помещении. По стенам были развешаны охотничьи трофеи, безмолвно свидетельствуя, что один из обитателей дома страстный охотник.

Симпатичная краснощекая горничная в переднике встретила их у лестницы, ведущей на второй этаж.

— Марион покажет вам ваши комнаты, — пояснил Фред. — А вещи оставьте внизу, их потом поднимут наверх. Приходи в гостиную, сынок, когда устроишься, поболтаем. А Ди поможет матери в кухне, не так ли?

Дайана недовольно фыркнула, но ничего не возразила. Наверное, тут все знали, что спорить с Фредом Маринером себе дороже.

Следуя за горничной, Реджиналд с любопытством глядел по сторонам. На всем лежал отпечаток патриархальности и в то же время материального достатка. Но это была не показная вычурная роскошь, часто встречающаяся в богатых европейских домах, вовсе нет. Просто вот уже несколько поколений людей жили в этом огромном доме, среди тяжеловесной мебели и старомодных картин, растили детей, посылали их учиться в Итон или Йель, с пышностью выдавали замуж дочерей и на Рождество и День благодарения собирались в тесном семейном кругу поесть индейки с клюквенным соусом. И при этом денег, вложенных этой семьей в инвестиционные проекты, явно хватило бы, чтобы купить половину штата Мичиган.

Хотя здесь все было не столь изысканное и древнее, как в родовом особняке Реджиналда в Уэльсе, однако у этого дома тоже была собственная история, может быть, более короткая, но не менее славная.

Марион, смущенно хихикнув, указала молодому человеку на одну из дверей на втором этаже.

— Вот здесь вы с мисс будете жить. Тут ее спальня раньше была.

Реджиналд почувствовал, что краснеет. Неужели их решили поселить в одной комнате! Однако расспрашивать горничную он не стал, а, вежливо поблагодарив, отправился в гостиную, где, развалившись в удобном, табачного оттенка кресле, его поджидал Фред Маринер.

Там же была и Дайана, занимающаяся в данный момент тем, что нервно ощипывала пышный букет лилий, красующийся в китайской напольной вазе. Один цветок, отломав его от длинной ветки, молодая женщина засунула себе за ухо.

— Садись, Реджи, — дружелюбно кивнул Фред, указывая на кресло рядом с собой.

Реджиналд сел, с любопытством оглядывая интерьер гостиной. Темное полированное дерево, дорогие картины, со вкусом подобранные безделушки — все говорило о практичности, хорошем вкусе и богатстве. Свежесрезанные цветы в красивых, хотя и несколько тяжеловатых, вазах стояли повсюду.

Отвлекшись на окружающие его красоты, молодой человек не заметил, как Дайана подошла и запросто плюхнулась к нему на колени, приведя в состояние столбняка.

— Милый, тебе принести чего-нибудь выпить? — непринужденно осведомилась она, поправляя воротник его рубашки.

От прикосновения маленьких нежных рук по телу несчастного англичанина словно разлился жидкий огонь. Он поспешно кивнул, надеясь, что Дайана встанет и не заметит некоторых… гм… весьма ощутимых перемен в его организме.

— А чего ты хочешь? Может быть, пива? — продолжала щебетать Дайана, и не думая вставать.

Положение становилось угрожающим.

— Да-да, пива… светлого, — выдавил наконец Реджиналд. — И поторопись, пожалуйста. Я умираю от жажды.

Шалунья соизволила соскользнуть с его коленей, сделав дальнейшее существование значительно легче.

— И мне пива, — подал голос Фред.

— Но, папа, разве ты не пьешь…

— Пива! — пресек все дальнейшие возражения непреклонный мистер Маринер.

Дайана сочно чмокнула Реджиналда в щеку.

— Я скоро вернусь, милый.

— И не забудь спросить у матери, не нужна ли ей помощь! — крикнул отец вдогонку дочери, потом повернулся к «будущему зятю». — Я рад, что у вас с Ди такие хорошие отношения. Она, кажется, в тебе души не чает.

— Стараюсь, сэр, — пробормотал отчаянно смущенный Реджиналд. Эти выходные обещали стать для него тяжелым испытанием.

— Чертовски трудно было вырастить дочерей, но я ни о чем не жалею.

Фред с гордостью посмотрел на большую фотографию, где сестры были сняты вместе в форме своего колледжа, в туфельках и в белых гольфах. Настоящие ангелочки, особенно если не думать, что все они уже давно стали Взрослыми. И Дайана выглядела такой… безмятежной.

— Когда был сделан снимок? — поинтересовался молодой человек.

— Почти десять лет назад.

— Ди такая славная здесь, правда?

— О да. Она и сейчас просто прелесть, — с похвальной уверенностью ответствовал мистер Маринер. — Тебе здорово повезло, сынок. Нам всем повезло.

— О, благодарю вас, сэр.

— Вот уж никогда не думал, что моя дочь выйдет замуж за одного из английских аристократов. Присматривал ей в мужья какого-нибудь делового парня. Да, видно, другая у нее судьба, — продолжал разглагольствовать Фред, закуривая сигару. — Береги ее, Реджи. Хотя у нее сильная воля, в этом она пошла в меня, но все же Ди — женщина и привыкла к комфорту.

— Да, я понимаю, — ответил Реджиналд, с ужасом думая о том, что их с Дайаной свадьба считается делом решенным и чуть ли не свершившимся. Вот кошмар!

— Единственное, что я хочу тебе сказать, — так это то, что Ди страшно упряма. Если что вобьет себе в голову, ее не переубедить. Умение идти на компромисс никогда не было в числе ее достоинств. Так что имей это в виду.

— Ну, пока мы прекрасно ладим.

— Рад это слышать.

Мать готовит, да еще с такой страстью! Что же в конце концов случилось с ее родителями! Может, их подменили? — недоумевала Дайана, с удивлением взирая на мать в голубом нейлоновом фартучке, которая, мурлыча легкомысленную песенку, взбивала коктейли, щедро добавляя в смесь сливки, клубнику и ломтики бананов.

В духовке аппетитно скворчало жаркое, обложенное ломтиками картофеля. На сверкающем чистотой кухонном столе лежали чисто вымытые листья салата и базилика.

Дайана моргнула в надежде, что странное видение исчезнет, но не тут-то было. Пришлось признать происходящее за самую что ни на есть реальную реальность.

— Тебе нужна помощь, мама? — собравшись с духом, осведомилась она.

Олимпия оглянулась на голос и радостно заулыбалась.

— Я и не слышала, как вы приехали. Фред обещал меня предупредить, но, наверное, забыл.

— Он послал меня за пивом. Видимо, хочет поговорить с Реджи наедине.

— Наверняка. — Говоря это, Олимпия большим ножом нарезала овощи для салата. — Я всю неделю только и делала, что слушала разговоры о твоем женихе.

Дайана насторожилась. Пожалуй, родителей не так-то легко будет убедить, что Реджи вовсе не мужчина ее мечты. А ведь придется, как бы ни хотелось обратного. Они с Реджиналдом принадлежат к разным мирам. Что может быть общего между отпрыском старинного аристократического рода и дочерью состоятельного американского дельца? В глубине души Реджи, наверное, презирает ее…

— Так мне точно не нужно ничего делать? — спросила Дайана, стараясь отвлечься от мрачных мыслей.

— Отнеси пива страждущим, — засмеялась Олимпия. — В холодильнике стоит несколько бутылок.

Надо же! Сколько Дайана себя помнила, отец никогда не пил пива. Она нерешительно подошла к огромному белому холодильнику, мечте каждой домохозяйки. Да и вся кухня, просторная, с разнообразной блестящей кухонной техникой, была венцом желаний всякой женщины, увлекающейся готовкой. Только дело было в том, что Олимпия Маринер подобными вещами никогда не занималась, полностью полагаясь на своего повара. Что с ней сегодня приключилось, хотелось бы знать?

Дайана достала две бутылки светлого пива и поставила их на стол.

— Папа предпочитает какой-нибудь особенный сорт?

— Вообще-то, да. Но налей ему того же, что и твоему жениху.

— С каких это пор папа стал пить пиво? Я думала, что его истинная привязанность — виски.

— О, Фред всегда любил пиво, хотя, как ты понимаешь, в его возрасте велика опасность растолстеть от него. Наверное, моя дорогая, ты слишком редко бываешь дома, чтобы помнить о привычках отца.

Дайана слегка покраснела и принялась переливать золотистую жидкость в высокие бокалы.

— И не забудь, что твой папа не любит, когда много пены, — заметила Олимпия, внимательно наблюдая за дочерью.

— А ты что делаешь, мама?

— Итальянский салат с гренками и сладким перцем.

— Ты же никогда раньше не готовила!

— Раньше я как раз и готовила, а потом стало как-то не до того. Всегда полезно тряхнуть стариной, — лукаво улыбнулась миссис Маринер. — Это молодит, не так ли?

— О, ты всегда будешь молодой, мамочка!

— Ты мне льстишь. К тому же, раз твой отец подарил мне такую превосходную кухню, должна же я ее опробовать?

Дайана улыбнулась матери и сунула нос в большую банку с шоколадным кремом, стоящую на столе.

— Папа, должно быть, страшно доволен. Он любит домашнюю стряпню.

— Поэтому и полнеет.

— Но пиво тут уж ни при чем… Спасибо, что заботишься о нас, мамочка.

— Что ты! Мне просто хочется, чтобы Реджиналд чувствовал себя здесь как дома. В конце концов, он почти член семьи.

Почти член семьи… Ключевое слово — почти.

— Ну, можно выразиться и так, — без особой уверенности произнесла Дайана.

Олимпия несколько замялась.

— Есть одна вещь, которую тебе необходимо знать, дочка.

— Что еще?

— Мы много спорили с Фредом относительно того, где вас поселить…

К счастью, эту проблему легко решить!

— Я могу жить в моей комнате, а Реджи — в комнате для гостей. Мы все понимаем, мама.

— Точно так же считает и твой отец. Однако мне не хочется, чтобы твой жених решил, будто твои родители — ханжи. Мы тоже когда-то были молодыми!

— Реджи так не решит, мама. Он вырос в семье, где чтут приличия, и не станет настаивать на том, чтобы спать в комнате своей невесты! — быстро произнесла Дайана, внутренне похолодев.

Что она там еще придумала? Кажется, мать просто не знает, как ублажить этого распрекрасного англичанина. Ради блага семьи, естественно…

— Но ты выглядишь такой опечаленной, доченька!

Да знала бы она почему!

— Вовсе нет, мама. Я совершенно не настаиваю на общей спальне. Более того, я против.

— Я понимаю тебя и все-таки должна заметить, что твой жених — замечательный человек. Ты должна дорожить им. Я так рада, что ты наконец-то стала взрослой и можешь принимать решения самостоятельно!

Вот как! Стоило только найти себе приличного жениха и тут же получила право на собственные решения! Необычайно мило. Ни получая высшие отметки в колледже и университете, ни сделавшись модельером, создавшим не одну коллекцию модной одежды, ни добившись финансовой самостоятельности, Дайана почему-то не могла надеяться, что ее сочтут достаточно взрослой для принятия решений. Зато теперь, когда появился Реджи… Ей внезапно захотелось придушить его своими руками.

— Я не хочу сказать, что у вас с Реджи есть какие-то проблемы, — продолжала Олимпия, с неподдельным участием глядя на дочь. — Однако не забывай, что он наверняка нервничает в чужой стране, в непривычной обстановке. Когда твой отец впервые приехал на выходные к моим родителям, я думала, с ним случится сердечный приступ. Помни, что ты должна быть рядом с Реджи, поддерживать его во всем.

— И что все это значит? — обеспокоенно осведомилась Дайана.

— Что вам лучше поселиться в твоей комнате.

— Но…

— А я-то думала, что ты будешь рада, — удивленно протянула Олимпия.

— Я потрясена, — честно призналась Дайана. И представила, как вытянется лицо ее лже жениха, когда он узнает, что миссис и мистер Маринер столь прониклись его достоинствами, что отдают ему для ночлега спальню своей дочери, вместе с самой дочерью в придачу, чтобы только молодой человек, как выразилась Олимпия, «не нервничал»

— А как же папа? — попробовала возразить растерявшаяся Дайана. — Мне не хотелось бы, чтобы у вас возникли разногласия.

— С этим я разберусь. Пора бы ему понять, что тебе уже не десять лет.

— Послушай, мама, мы вовсе не хотим делать что-либо, что вас оскорбит. Реджи не против раздельных комнат. Мы обсуждали с ним это во время поездки.

Однако все было тщетно. Кто-то здесь сошел с ума, и это точно была не Дайана.

— Все в порядке. Вы нас не оскорбите. И еще одно… я надеюсь, что вы предохраняетесь? — непринужденно осведомилась Олимпия, окончательно вогнав дочь в краску.

— Мама, это уже слишком!

— Ты должна помнить о различных болезнях и беречь себя.

— Да-да, я все понимаю. — Секс был последней темой, которую Дайана хотела бы обсуждать с матерью.

— Просто позаботься о себе, хорошо?

Молодая женщина стиснула зубы.

— Хорошо, мама.

— Помоги мне накрыть на стол. Отнеси эти тарелки в столовую. И пиво заодно захвати, мужчины, вероятно, умирают от жажды.

Совершенно потрясенная Дайана послушно взяла поднос с посудой. Как же сложно, наверное, было для ее консервативных родителей решить вопрос с этой дурацкой спальней, а также обсуждать с дочерью проблемы безопасного секса. Но они же хотели как лучше!

— Мама… спасибо за то, что отнеслась к нам с пониманием.

— Я тоже когда-то была молодой.

— Мамочка, сколько раз повторять: ты и сейчас еще молода!

После того как все поели, настало время идти спать. Поднимаясь по лестнице, Дайана все еще не могла поверить, что вечер в кругу семьи прошел столь успешно, а не кончился ссорой или взаимными упреками, как обычно. Может быть, делу помогло еще и то, что не было сестер. Да и Реджиналд оказался на высоте. Врожденный такт и хорошее воспитание помогали ему непринужденно держаться в любом обществе.

Несколько раз во время ужина Дайана замечала, что Фред и Олимпия обмениваются довольными улыбками, явно имея в виду предполагаемого зятя. Молодая женщина кусала губы и нервно теребила тонкую льняную скатерть, но как раз на это никто внимания не обратил…

Но вот молодые люди в сопровождении четы Маринер приблизились к двери спальни. Для виду они держались за руки, и Дайана чувствовала, что ладонь Реджиналда холодна как лед. Идея разделить с ней ложе явно не радовала молодого англичанина.

Олимпия открыла дверь и включила свет. Дайана удивленно ойкнула.

— Фред! — гневно воззвала мать семейства.

— Да, дорогая?

Фред Маринер просунул голову внутрь спальни дочери и с торжествующим видом обозрел интерьер, в котором произошли большие изменения.

— Это твоих рук дело?

— Что именно?

— Нет, я просто не верю, что ты это сделал! Объяснись, пожалуйста!

Дайана еще раз осмотрела комнату и с трудом сдержала нервный смешок. Ее старая, в викторианском стиле, огромная кровать отсутствовала, а вместо нее у противоположных стен спальни стояли две совершенно одинаковые односпальные кровати, покрытые новенькими синими покрывалами. Может быть, Олимпия Маринер и одержала победу в одной из семейных битв, но Фред Маринер выиграл всю войну. Последнее слово осталось за ним.

Спасибо, папочка, с большой признательностью подумала Дайана.

— Где кровать моей дочери? — вопросила Олимпия.

— Ну… ты понимаешь, дорогая, матрас на ней был очень старым. Я не мог допустить, чтобы дети спали на такой рухляди, и купил новый.

— Ты купил два новых матраса!

— Так они продавались: два по цене одного. Ты же знаешь, что я очень бережлив.

— И кровати тоже?

— О, они продавались в том же магазине.

— Что ж, по крайней мере, подходят по размеру. Надеюсь, ты не возражаешь, моя дорогая? — обратилась миссис Маринер к дочери, которая с трудом удерживалась от смеха, наблюдая эту сцену.

— Конечно же нет, мамочка! Все прекрасно, не так ли, Реджи?

Реджиналд ошеломленно кивнул.

— Спокойной ночи, дети, — сказал напоследок мистер Маринер. — Наша спальня находится рядом. Стены здесь тонкие, так что не обессудьте, если мы будем храпеть или ворочаться.

С этими словами, за которые он получил локтем в бок от жены, Фред удалился. За ним последовала Олимпия, также пожелав спокойной ночи. Когда дверь за супругами захлопнулась, Реджиналд в изнеможении опустился на кровать и обхватил голову руками. Дайана продолжала стоять у порога, словно чего-то опасаясь.

— Мой папа никогда не отличался широтой взглядов, — криво улыбаясь, произнесла наконец она, чтобы как-то разрядить обстановку.

— Да уж, как я понимаю, если мистер Маринер услышит какой-либо подозрительный звук и решит, что я покушаюсь на твою честь, то тут же ворвется сюда с ружьем.

— Я рада, что вы так проницательны, добрый сэр. Так что держитесь от меня подальше.

Реджиналд фыркнул. Видно было, что он отчаянно нервничает, хоть и не желает в этом признаться.

— Я чувствую себя захватчиком в осажденном городе, — мрачно произнес он. — Такое впечатление, что сейчас в меня полетят камни.

— Ну зачем же так? Мы может быть добрыми соседями… Слава Богу, что папа догадался купить эти кровати, — добавила она.

— А что здесь стояло раньше? — с интересом спросил Реджиналд.

— О, здоровенная кровать в викторианском стиле! С лиловым балдахином. Мне ее будет недоставать.

Мне тоже, вздохнул молодой человек, но благоразумно скрыл свои мысли.

— Думаю, мы должны поблагодарить твоего отца, — сказал он вслух. — Ситуация могла бы сложиться менее приятная.

Дайана кивнула, думая, что проклятый ханжа мог бы произносить эти слова не с таким видом, будто возможность провести ночь на одной кровати с дочерью Фреда Маринера непременно ляжет черным пятном на его репутацию. Можно подумать, что нет женщины более уродливой, чем она. Многие мужчины, между прочим, просили ее об этой чести. Просто она редко соглашалась.

— Все-таки я не представляю, как это твои родители решились поселить нас вместе, — медленно произнес Реджиналд, оглядывая комнату.

— О, это была всецело идея моей матери. Папа никогда бы не допустил, чтобы мы спали в одной постели.

— Надеюсь, что хотя бы после свадьбы он позволит нам это делать. — Тон молодого человека был весьма непринужденный, но Дайана внутренне похолодела. О какой свадьбе он говорит?

— Но ведь свадьба не состоится, — неуверенно произнесла она.

— Не состоится, — покладисто согласился Реджиналд. — И как же мы поделим комнату?

Он деловито раскрыл дорожный несессер и достал синюю шелковую пижаму.

— Ты можешь пойти в душ первым.

— Нет уж. Ты первая. Кстати ты захватила ночную рубашку? — поинтересовался Реджиналд, видимо помнивший о привычке Дайаны спать обнаженной.

— Н-нет, как-то не подумала.

Реджиналд демонстративно вздохнул и протянул ей длинную белую футболку.

— Тогда надень это.

Дайана фыркнула, но футболку взяла.

— Ты просто ходячая добродетель, Реджи.

Молодой человек покраснел. Дайана заметила, как он нервно облизнул губы, и тоже покраснела.

— Да, когда мое целомудрие под угрозой, — проворчал наконец англичанин, поспешно поднимаясь с кровати.

Интересно, были ли эти слова замаскированным комплиментом или Реджи действительно считает ее распущенной женщиной, способной наброситься на него? Дайана не знала, радоваться ей или злиться. На всякий случай она испепелила собеседника взглядом и скомкала злосчастную футболку в руках. Хорош, ничего не скажешь! Чопорная вежливость, никаких необдуманных поступков — и это при такой-то внешности! Да Реджиналд мог бы неплохо зарабатывать, соблазняя богатых наследниц!

— Ты, наверное, в детстве пел в церковном хоре.

— Отчего же в детстве, — улыбнулся он. — Я и сейчас частенько там пою, у нас неподалеку отличная церковь. Вот послушай… — Реджиналд приосанился и сделал изящный жест рукой. — Пиэ Йезу Домини, донна ейюс реквием… — услышала Дайана.

О, это было уж слишком! Если все оставшееся время ее слух будут услаждать латинскими гимнами, то не придется придумывать какую-то особенную причину для разрыва с Реджиналдом. «Зверское убийство жениха невестой на почве религиозных разногласий» — вот что напишут в газетах.

Молодая женщина демонстративно вздохнула, возвела очи горе и прошествовала в ванную, яростно размахивая футболкой.

Стиснув зубы и сцепив пальцы в замок, он напряженно прислушивался к звукам льющейся за стеной воды. Сейчас она выйдет, разгоряченная после душа, с влажными волосами, желанная и прекрасная… Сдерживаться не было никакой возможности. Создалось впечатление, что решительно все обстоятельства складывались так, чтобы заставить его совершить недостойный порядочного мужчины поступок. Ведь еще немного — и он просто набросится на ничего не подозревающую Дайану. Или выломает дверь ванной…

Реджиналд закрыл глаза и принялся глубоко и размеренно дышать. Это должно помочь. Постепенно он ощутил, как жар, до того сжигавший его молодое сильное тело, отступает. Очень хорошо. В любой ситуации можно держать себя в руках, это доказано. Да здравствуют выдержка и сила воли!

В это время дверь ванной распахнулась и на пороге появилась Дайана, заставив тщательно возведенные им бастионы спокойствия с грохотом рухнуть.

Она конечно же надела футболку, которую дал ей Реджиналд, и решила, что этого довольно. Больше на ней ничего не было. Тонкая белая ткань вызывающе облегала стройную фигуру, обрисовывая груди и округлые бедра. Дайана казалась обнаженной, так как проклятая футболка была слишком тонкой и полупрозрачной.

— Я готова, — томно произнесло чудесное видение.

Реджиналд судорожно сглотнул.

— Ты… готова… А к чему, собственно? — невнятно пробормотал он, изо всех стараясь не пялиться на Дайану.

— Я уже приняла душ, теперь твоя очередь, — терпеливо пояснила она, уставив на Реджиналда изумрудные глазищи. — Чистые полотенца и зубные щетки в шкафчике.

— Да, спасибо… Мне действительно надо принять душ.

С этими словами молодой англичанин поднялся и проскользнул в ванную, старательно обогнув при этом пленительную молодую женщину, с улыбкой стоящую на его пути. Аромат духов — ваниль и мята — все-таки настиг его, но Реджиналд уже укрылся за спасительными стенами, и впрямь оказавшимися весьма тонкими. За дверью послышалось презрительное фырканье.

Первым делом он открыл холодную воду и с облегчением сунул голову под кран. Мысли слегка прояснились. Неужели придется всю ночь провести, ворочаясь на узкой кровати, в то время как Дайана будет лежать в ярде от него, на точно таком же сиротливом ложе! Больше похоже на пытку, чем на отдых…

Не скули! Сам втянул себя в эту историю, сам и выпутывайся, сказала себе Реджиналд. Вот только беда в том, что выпутаться никак нельзя. Налицо все признаки того, что он влюбился в Дайану Маринер, в американку, которую его родители считают «девушкой не того круга». И если он об этом ей не сообщит, то, наверное, лопнет от переполняющих его чувств.

Однако как отреагирует дочь одного из богатейших людей штата Мичиган на признания англичанина, которого явно считает холодным и чопорным занудой? Вдруг подумает, что Реджиналд издевается над ней? Или что он решил воспользоваться обстоятельствами? Или, что самое худшее, подбирается к деньгам ее отца?

Выхода нет, придется молчать. Реджиналд снова сжал зубы. Ледяной душ, вот что ему поможет. По крайней мере, все эти сверхэротичные сценки в его воспаленном мозгу исчезнут. Однако каково это — переспать с такой женщиной? С Дайаной — огненной, страстной, прекрасной… недоступной!

В любом случае, он здесь не для того, чтобы заводить романы. Надо помнить об этом, только и всего. Нужно поскорее покончить с этой историей, распрощаться с семейством Маринер и уехать в родной Уэльс, где придется еще и давать объяснения родителям. Как далеко все зашло!

С тихим стоном Реджиналд вылез из ванны, растер заледеневшее тело махровым полотенцем и, надев синюю пижаму, отправился в спальню. Он испытывал поистине танталовы муки, и ему было себя очень жаль.

Услышав звук открывающейся двери ванной, Дайана, сидевшая на кровати скрестив ноги, нервно обернулась. Задравшая футболка не скрывала ее бедер. Реджиналд изобразил милую улыбку, поспешно прошествовал к своему ложу, забрался на него и тоже подобрал ноги, как будто пространство между двумя приобретениями старого Маринера было заполнено водой, а в ней плавали кровожадные акулы.

Некоторое время «жених и невеста выходного дня» настороженно смотрели друг на друга. Было тихо.

— Выключатель у тебя за спиной, — наконец сообщила Дайана.

Потянувшись выключить свет, Реджиналд неожиданно заметил белые кружевные трусики, лежащие на стуле рядом с дверью. Там была еще какая-то одежда, но только они привлекли его внимание. Тяжело вздохнув, он повернул выключатель.

— Спокойной ночи, Ди.

— Спокойной ночи, Реджи.

Некоторое время он лежал, бездумно уставившись в потолок. Перед глазами кружились разноцветные пятна, похожие на крылья бабочек. Реджиналд сморгнул, удивленный. Это и были бабочки, порхающие на фоне сумеречного неба.

Он подождал еще немного, не будучи уверен, что его видения реальны. Картинка сменилась. Теперь падал снег, освещенный полосами света, наверное, от желтоватых уличных фонарей. Снег неспешно летел крупными хлопьями, которые кружились в воздухе и исчезали, не успев достичь пола. Иллюзия была настолько полной, что Реджиналд невольно провел рукой по лицу — нет ли на нем холодных тающих снежинок.

— Ди…

— Что?

— Там снег идет.

— Нет, уже море. — Чувствовалось, что молодая женщина улыбается в темноте. Снежная метель и вправду сменилась мерно вздымающимися и опадающими морскими волнами. — Ты любишь море?

— Да.

— Я тоже. Видишь ли, в детстве я жутко боялась темноты. У меня даже начался невроз на этой почве. Тогда папа велел сделать новый потолок. Я не знаю, как он действует, но картинки всегда разные.

Теперь с ветки на ветку перепархивали райские птицы. Плавное качание ветвей и сияющих перьев усыпляло. Этот потолок наверняка делали хорошие мастера. И художники.

— А у тебя была такая спальня? — сонно спросила Дайана.

— Другая. Но тоже хорошая: на полу лежали шкуры, а у двери стояли рыцарские доспехи. Я мечтал, что вырасту и надену их.

— Надел?

— Нет. Когда я вернулся из университета, оказалось, что они мне малы.

Картина на потолке снова сменилась. Теперь это было звездное небо. Реджиналд отыскал взглядом Млечный Путь. Пока он рассматривал мастерски сделанную панораму, с неба сорвалась звезда, оставив за собой сверкающий след. Через некоторое время упала еще одна.

— Загадай желание, — прошептала в темноте Дайана.

— Они же ненастоящие.

— Это не важно. У тебя ведь есть какое-нибудь желание?

— Да.

Много желаний. Но одно самое главное.

— А ты что загадала, Ди?

— Не скажу, а то не сбудется.

Упала звезда. Реджиналд повернул голову и посмотрел в темноту, где смутно угадывались очертания лежащей женщины.

— Спокойной ночи, Ди.

У него было только одно желание.