Мой муж – Тёмный Властелин и другие бытовые проблемы

Глава 9

Утро началось с мысли о кофе. Ещё не открыв глаз, ещё не до конца проснувшись, я уже чувствовала воображаемый аромат, слышала шипение кофемашины, ощущала тепло любимой керамической кружки в ладонях. На несколько блаженных мгновений я была дома, в своей квартире, и самой большой проблемой дня было успеть на работу вовремя.

Потом я открыла глаза и увидела почерневшие от времени балки потолка, выметенный вчера, но всё ещё серый от въевшейся грязи пол, и тусклый свет, пробивающийся сквозь дыры в крыше. Реальность обрушилась тяжёлым камнем. Никакого кофе. Никакой квартиры. Только полуразрушенная ведьмина избушка в чужом мире.

Яспер, свернувшийся калачиком у меня под боком, недовольно мяукнул, когда я пошевелилась.

– Доброе утро, – пробормотала я, разминая затёкшие мышцы. Всё тело ломило после вчерашней уборки, а руки были исцарапаны занозами и покрыты синяками.

– Что в нём доброго? – проворчал кот, поднимая голову и сердито таращась на меня. – Сыро, пахнет плесенью, и я всю ночь слышал, как ты во сне бормотала что-то про «капучино» и «круассаны». Идеальное начало дня.

Я не стала спорить. Вместо этого встала, накинула одеяло на плечи и подошла к окну. За ним занимался серый, неприветливый рассвет. Лес окутывал туман, придавая всему какой-то призрачный, нереальный вид. На поляне перед домом всё ещё лежала вчерашняя куча хлама, а из сарая показался Том – видимо, терпеливо ждал, когда его позовут.

– Есть хочется, – констатировала я, чувствуя, как желудок напоминает о себе. – И пить. Горячего чего-нибудь.

О, как же я мечтала о кофе! О крепком, ароматном кофе с молоком и сахаром, налитом в мою любимую керамическую кружку. Я почти чувствовала его вкус на языке, слышала шипение кофемашины, видела поднимающийся пар…

– Хватит пускать слюни, – оборвал мои фантазии Яспер. – Кофе здесь не растёт. Но чай найти можно. Видела вчера, когда убирались – на одной из полок остались связки трав. Некоторые из них вполне годятся для заварки.

– Чай, – повторила я, и это слово показалось мне почти волшебным. – Да, согласна на чай. Горячий чай. Сейчас разожгу печь и…

Я осеклась, глядя на массивную каменную печь в углу. Вчера мы её не трогали, решив, что разберёмся утром. И вот утро наступило, а я понятия не имела, как обращаться с этим чудовищем средневековой инженерии.

– Ты хоть раз в жизни печь топила? – с подозрением спросил Яспер.

– Нет, – честно призналась я. – У меня дома была плита. Повернул ручку – есть огонь. Повернул обратно – нет огня. Всё просто.

– Чудесно, – протянул кот. – Значит, сейчас будет познавательно.

Я подошла к печи и открыла массивную чугунную дверцу. Внутри лежала зола и несколько обгорелых головешек. Логика подсказывала, что нужны дрова, растопка и огонь. С дровами проблем не было – во дворе валялось достаточно сухих веток. Растопку я нашла в виде сухих щепок и бересты, которые аккуратно сложила пирамидкой в печи. А вот с огнём…

– Как здесь разжигают огонь? – спросила я у Яспера. – У меня же нет спичек или зажигалки.

– Кремень и огниво, – ответил он. – Должны быть где-то рядом с печью. Старая Мирита не могла обходиться без них.

После недолгих поисков я нашла кремень и металлическую пластину в нише у печи. Принцип был понятен: нужно высекать искры, ударяя кремнем о металл. На практике оказалось гораздо сложнее. Я била и била, но искры либо не летели вообще, либо гасли, не долетев до растопки.

– Сильнее, – комментировал Яспер. – Нет, не туда бей. Под другим углом. Боги, да дай я покажу… а, нет, у меня же лапы.

– Очень полезные комментарии, спасибо! – огрызнулась я, в очередной раз промахиваясь.

Наконец, после бесчисленных попыток, одна из искр попала на бересту. Я бросилась раздувать крошечный огонёк, который дразняще вспыхивал и гас. Дуй сильнее – гаснет. Дуй слабее – тоже гаснет. Но, в конце концов, пламя разгорелось, перекинулось на щепки, потом на более крупные ветки.

– Получилось! – торжествующе объявила я, закрывая дверцу.

Торжество длилось ровно минуту. Потом из всех щелей печи начал валить дым. Не в трубу, нет – прямо в комнату. Густой, едкий дым, от которого защипало глаза и начался кашель.

– Закрой поддувало! – закашлялся Яспер. – Или открой заслонку! Или… я не знаю, делай что-нибудь!

Я металась вокруг печи, дёргая все ручки и заслонки, какие только находила, но дыма становилось только больше. В итоге мне пришлось распахнуть дверь, чтобы хоть как-то проветрить помещение. Печь я залила водой из ведра, и огонь погас с сердитым шипением.

Когда дым, наконец, рассеялся, я вышла на крыльцо и рухнула прямо на траву. Лицо было чёрным от копоти, одежда пропахла дымом, глаза слезились, а в горле першило. Я лежала на спине, глядя в серое небо, и чувствовала, как подступают слёзы – не от дыма, а от чистого отчаяния.

«Помыться даже негде, – мелькнула мысль. – Нет ванной. Нет душа. Нет даже чёртовой бани, где можно было бы смыть с себя эту грязь. Беспросветный кошмар».

– Жалкое зрелище, – раздался над ухом язвительный голос Яспера. – Могучая некромантка, поднявшая мертвеца одним пинком, побеждена обычной печью.

– Заткнись, – устало ответила я, не открывая глаз.

– Нет, правда, это было впечатляюще. Особенно момент, когда ты металась с ведром воды, словно тушила пожар в царских покоях.

– Яспер, я тебя предупреждаю…

– А дым! Столько дыма я не видел со времён… впрочем, неважно. Главное, что ты смогла закоптить дом за рекордные пять минут. Талант, что и говорить.

Я открыла один глаз и посмотрела на него. Он сидел в паре шагов, невозмутимо вылизывая лапу, и его золотистые глаза насмешливо блестели.

– Знаешь что? – медленно произнесла я, поднимаясь. – Я пойду в деревню. Прямо сейчас.

– Зачем? – удивился кот. – Думаешь, там тебя научат топить печь?

– Нет, – я отряхнула платье, которое от этого стало ещё грязнее. – Я наймý людей, которые сделают всё как надо. Со скелетом я крышу не подправлю, окна не вставлю, печную трубу не прочищу. Это сейчас тепло, а что будет, когда наступит зима?

Я вопросительно посмотрела на кота.

– Здесь бывает зима?

– Ещё какая, – кивнул он. – Лютая. Снега по пояс, морозы такие, что деревья трещат.

– Вот видишь. А от тебя в быту никакого толку.

– Чего это? Могу давать ценные советы, – возмутился Яспер. – Это тоже важный вклад.

– Ага, я уже оценила твои советы насчёт печки, – фыркнула я и направилась в дом.

Я вытащила из тайника под половицами мешочек с драгоценностями. Помимо колец там лежали ещё серебряные гребни и брошь с камнями. Вчерашнее кольцо принесло хорошие деньги, но на строительные работы потребуется гораздо больше.

– Уж если я застряла здесь надолго, – сказала я вслух, больше для себя, чем для кота, – надо привести дом в порядок. И пристроить комнату. Хотя бы небольшую, чтобы было место, где можно уединиться и… и хоть немного почувствовать себя человеком, а не бродягой в развалюхе.

– Амбициозно, – протянул Яспер. – А печь?

– Печь – само собой. Её должны наладить в первую очередь. И дрова… – я задумалась, потом окликнула: – Том!

Скелет тут же подошёл к крыльцу, покорно ожидая указаний.

– Ты умеешь дрова рубить? – с сомнением спросила я, оглядывая его костлявые руки.

Том энергично закивал.

– Тогда возьми топор в сарае и наруби дров. Много дров. Целую поленницу.

Скелет кивнул и отправился выполнять приказ. Я проводила его взглядом, всё ещё сомневаясь, справится ли он, но решила дать ему шанс.

– Ты остаёшься на хозяйстве, – сказала я Ясперу. – Присмотри за Томом. И если кто чужой появится…

– Спрячусь и буду наблюдать, – закончил за меня кот. – Не волнуйся, я опытный наблюдатель. Это моя специализация.

Путь до деревни занял меньше времени, чем вчера – я уже запомнила тропинку и не плутала. Когда я вышла из леса и ступила на пыльную улицу, разговоры мгновенно стихли. Я чувствовала на себе десятки настороженных взглядов, но шла прямо, подняв подбородок. Прямиком к дому старосты.

Конрад, к моему разочарованию, оказался не дома. Вместо него на пороге появилась его жена – та самая полная женщина, у которой Яспер вчера стащил платье. Увидев меня, она присела в неуклюжем реверансе, но в глазах читалось беспокойство.

– Госпожа ведьма, – пробормотала она. – Муж отлучился, но скоро вернётся. Может, зайдёте в дом? Подождёте?

Я хотела отказаться – стоять на пороге казалось проще, чем заходить внутрь. Но в этот момент из открытой двери пахнуло таким божественным ароматом, что у меня буквально закружилась голова. Что-то мясное, с луком и специями. Что-то печёное, с хрустящей корочкой. Желудок мгновенно отозвался голодным урчанием.

– Зайду, – решительно сказала я.

Внутри дома было тепло, чисто и уютно. Побелённые стены, деревянный пол, застеленный домоткаными половиками, большой стол из светлого дерева. У очага висел котёл, из которого шёл пар, а на столе лежали свежеиспечённые пироги.

– Присаживайтесь, госпожа, – засуетилась хозяйка, указывая на лавку у стола. – Может, пообедаете? Как раз суп сварила, каша с мясом есть…

– С удовольствием, – ответила я, даже не пытаясь притворяться, что не голодна.

Женщина быстро накрыла на стол, и я впервые за все эти дни села есть по-человечески. Не жадно хватая куски хлеба и сыра, а нормально, за столом, с ложкой и тарелкой.

Суп оказался густым, наваристым, с крупными кусками овощей и мяса. Каждая ложка была как глоток жизни. Я ела медленно, смакуя каждый кусочек, чувствуя, как тепло растекается по телу. Потом была каша – ячменная, с кусками тушёной свинины, политая топлёным маслом. Я накладывала себе добавку за добавкой, не в силах остановиться.

А венцом трапезы стал пирог. Высокий, румяный, с золотистой корочкой. Внутри была рыба – речная, судя по вкусу, – смешанная с луком и яйцами. Тесто таяло во рту, а начинка была сочной и ароматной.

Когда я доела третий кусок пирога, то поняла, что едва ли не похрюкиваю от удовольствия. Живот округлился, в теле разлилась приятная истома, и я чувствовала себя так, словно впервые за неделю по-настоящему поела.

– Благодарю, – искренне сказала я хозяйке, которая всё это время хлопотала у очага, косясь на меня с опаской. – Очень вкусно.

– Да не за что, госпожа, – пробормотала она, явно довольная, но всё ещё настороженная. – Вам ещё пирога? Могу завернуть с собой…

Именно в этот момент дверь отворилась, и на пороге появился Конрад. Увидев меня за своим столом, он замер, потом торопливо снял шапку и поклонился.

– Госпожа ведьма! Прошу прощения, что заставил ждать. Был в поле, проверял посевы…

– Ничего, – отмахнулась я, вытирая губы краем рукава. – Твоя жена меня накормила. Спасибо ей большое. Но я пришла поговорить с тобой о деле.

Мы вышли на крыльцо, и я изложила ему свою просьбу. Нужны мастера, чтобы починить крышу, вставить окна, прочистить печную трубу. И ещё пристроить к дому небольшую комнату. Желательно тёплую, с нормальным окном и дверью.

Конрад слушал внимательно, время от времени кивая.

– Всё можно сделать, – сказал он наконец. – Парней крепких найду, мастер у нас есть хороший – Бруно, он и дома строит, и печи кладёт. Только…

Он замялся, переминаясь с ноги на ногу.

– Только что? – прищурилась я.

– Вы уж, госпожа, своего помощника на время работ куда-нибудь уберите, – выпалил он. – Того, костлявого. Парни крепкие, работать не боятся, но рядом со скелетом…

Я замерла. Значит, за домом следят и уже знают про Тома. Надо быть осторожнее.

– Хорошо, – спокойно сказала я. – На время работ отправлю его в лес. Пусть дрова заготавливает. Подальше от людских глаз.

– Вот и славно! – обрадовался Конрад. – Тогда завтра с утра пришлю к вам Бруно с помощниками. Осмотрят, что к чему, прикинут объём работ. А там и цену скажут.

– Деньги не проблема, – заверила я, похлопав по карману, где лежали драгоценности. – Главное, чтобы всё было сделано качественно и быстро.

– Будет сделано, госпожа, не сомневайтесь!

На прощание хозяйка всунула мне в руки целый пирог, завёрнутый в чистое полотенце.

– Для вашего… – она запнулась, не зная, как назвать Яспера, – для спутника вашего. Небось тоже есть хочет.

Я поблагодарила и отправилась обратно в лес, прижимая к груди тёплый свёрток. Пирог пах так соблазнительно, что я с трудом сдерживалась, чтобы не откусить кусочек прямо по дороге.

Яспер встретил меня на крыльце. Где-то за домом слышался мерный стук топора – Том, судя по всему, исправно рубил дрова.

– Ну что, удачно сходила? – спросил кот, принюхиваясь к свёртку. – И что это ты принесла?

– Пирог. Для тебя, – ответила я, разворачивая полотенце и протягивая его Ясперу. – А ещё завтра к нам придут строители. Будут чинить дом и пристраивать комнату.

Он с видимым удовольствием принялся за еду, урча от наслаждения.

– Договорилась со старостой, – продолжила я, садясь рядом на крыльце. – Том на время работ отправится в лес, чтобы не пугать рабочих. А ещё… Яспер, за нами следят. Они уже знают про Тома.

– Не удивительно, – прокомментировал кот, облизывая усы. – В деревнях все про всех знают. Шаг влево, шаг вправо – уже сплетня на всю округу.

– Значит, надо быть осторожнее, – задумчиво сказала я, оглядывая поляну. – М-да… нам бы видеонаблюдение поставить, да где ж его взять.

Яспер хмыкнул.

– Видеонаблюдение. Гениально. А пульт дистанционного управления не хочешь заодно?

– Не издевайся, – поморщилась я. – Я серьёзно. Должен же быть какой-то способ… магический, может…

Мой взгляд упал на чучело совы, которое мы вчера вынесли на улицу вместе с остальным хламом. Оно валялось на краю кучи мусора, его стеклянные глаза тускло блестели в сером свете дня.

– Хотя бы такую, – пробормотала я, кивая на чучело. – Чтобы, увидев чужого, ухнула. Предупредила нас.

Я произнесла это несерьёзно, скорее для себя, как высказывают вслух абсурдные мысли. Но в следующее мгновение произошло то, чего я совершенно не ожидала.

Чучело дёрнулось.

Сначала я подумала, что это ветер. Но ветра не было. Потом птица дёрнулась снова – резче, судорожно. Её стеклянные глаза мутно вспыхнули изнутри каким-то тусклым светом. Крылья затрепетали, поднимая облачко пыли. И сова поднялась в воздух.

Это было отвратительно. Она летела не так, как живая птица – движения были дёрганными, неестественными, словно кукла на невидимых ниточках. Перья торчали клочьями, в некоторых местах была видна голая, высохшая кожа. Она сделала круг над поляной, и я услышала звук – хриплое, булькающее уханье, от которого мурашки побежали по спине.

Потом сова камнем упала вниз, приземлилась на пенек и, сложив крылья, уставилась на меня мёртвыми стеклянными глазами.

– Что… – выдохнула я. – Что я сделала?

Яспер молча смотрел на сову, потом на меня, потом снова на сову. На его морде было написано абсолютное изумление.

– Ты её оживила, – наконец произнёс он, и в его голосе звучало нечто похожее на благоговейный ужас. – Просто пожелала и оживила. Ангелина, ты понимаешь, что ты сделала?

– Нет, – честно ответила я, не сводя глаз с чучела. – Я просто… я просто подумала, что было бы удобно…

– Некромантия не работает от простых мыслей! – перебил меня кот, и теперь в его голосе отчётливо слышалась тревога. – Нужны заклинания, ритуалы, годы обучения! А ты просто захотела и получила!

Он замолчал, уставившись на меня с таким видом, словно видел впервые.

– Это не от Каэлана, – медленно произнёс он. – Дар в тебе самой. Ты прирождённая некромантка, Ангелина. Вот почему портал сработал именно на тебя. Вот почему граф смог тебя вытащить из твоего мира.

Я почувствовала, как холод разливается по венам. В голове пронеслись картины: я иду по лесу, а за мной из земли поднимаются скелеты, один за другим. Я прохожу мимо кладбища, и мертвецы тянутся ко мне костлявыми руками. Я засыпаю в доме, а ночью просыпаюсь в окружении призраков и нежити…

– Как представлю себе, – прошептала я, нервно передернув плечами, – что иду, а за мной следом вся нежить поднимается… Так дрожь пробирает. Яспер, я не хочу быть… этим. Я не просила такой силы!

– Никто не просит, – мягко сказал кот. – Дары не выбирают. Они просто есть. Вопрос лишь в том, что ты с этим будешь делать.

Сова на крыше повернула голову на сто восемьдесят градусов и ухнула снова – тот же хриплый, мёртвый звук, от которого стыла кровь.

А потом из-за угла дома вышел Том. В костлявых руках он держал охапку свежесрубленных дров, аккуратно сложенных, словно заботливый слуга. Пустые глазницы были обращены в мою сторону, челюсть слегка отвисла – получалось что-то похожее на улыбку.

А я сидела на крыльце своей полуразрушенной ведьминой избушки, глядя на ожившее чучело и безмолвный скелет, и медленно принимала себя – новую, страшную и непонятную.