Моя чужая роль

ГЛАВА 3, 47-й день съемок

На обеде им удалось пересечься с группой Мари, за столиком было шумно и весело. Её Алекс оказался очень милым, а постоянные супер-секретные взгляды, которыми они обменивались, пинаясь под столом, заставляли сердце Стеф теплеть от радости за подругу.

«Если бы и у меня всё было так хорошо…»

А у тебя что, плохо? Вот он сидит, твой ненаглядный Крис, держит тебя под столом за руку. Что не так?

«То, что я люблю не только его.»

Нет, любишь ты его одного, а второй — твоя Проблема № 1, дьявольское искушение, посланное в испытание и наказание за самоуверенность.

«Так точно, блин… постоянно об этом забываю.»

Мари быстро расправилась со своей порцией и ускакала, прихватив хореографа, Крис придвинулся к Стефани и встревоженно заглянул в глаза:

— Малыш, ты хорошо себя чувствуешь? Выглядишь уставшей.

— Всё нормально, — вздохнула она, потирая лоб.

«Учитывая, что я спала часа три-четыре, я выгляжу ещё очень ничего.»

— Точно? Ты правда очень бледная и…

— Слушай, — она решила воспользоваться так удачно подвернувшейся бледностью, — можно я не пойду сегодня с тобой в спортзал?

— А что случилось? — погрустнел он, Стефани изобразила смущение и отвела глаза:

— Ну, ничего страшного… но в спортзал лучше не ходить.

— Ты точно здорова? — он участливо взял её руку и погладил, Стеф уже нервно приподняла брови и прошипела:

— Твою мать, Крис! Я здорова, но в спортзал не пойду, что тут непонятного?

— А! — озарено распахнул глаза он. — Месячные, что ли?

Она вдохнула сквозь зубы и потёрла виски:

— Давай, заори об этом на всю школу.

— Прости, — он прикрыл рот ладонью. — Я понял, ничего страшного, можешь не идти. Тебе что-нибудь нужно, ну, там, не знаю…

— Ничего не нужно, всё в порядке, — раздельно проговорила она. — Забудь об этом, всё.

— Как скажешь. Идём?

Обед заканчивался, съёмки продолжились, сегодня даже была одна сцена со Стивеном, он как раз проснулся и, судя по мокрым волосам, только что вернулся с пробежки. Бетти забрала его в гримёрку и за полчаса превратила мокрую встрёпанную дворнягу в лоснящегося королевского дога с аристократической бледностью и загадочным взглядом из-под пушистых ресниц.

«Чёрт, эта сучка даже парням глаза красит, а мне постоянно только осветляет ресницы и брови, говорит, «чтобы не выделялись». Гадина.»

Стеф заметила, что Крис на неё смотрит, быстро отвела взгляд от Стивена и погладила своего парня по руке. Попыталась отвлечь, спросила:

— Тебе Бетти тоже глаза красит?

— Нет, — самодовольно улыбнулся он, — она говорит, что у меня они и так очень выразительные.

Он бросил снисходительный взгляд в спину Эванса, гордо расправил плечи. Стефани поймала себя на желании спорить и доказывать, что у её Проблемы № 1 тоже очень красивые глаза, и без всякого макияжа. Прикусила язык, мысленно отлупив себя битой — друг-друг-друг! И пофиг, какие там у него глаза.

Сосредоточилась на работе, изо всех сил пытаясь использовать всю подвижность своего лица, пару раз выхватила от Сэма, за что было очень стыдно перед всеми, особенно перед Стивом.

Когда их отпустили после ужина, она проводила Криса до спортзала и пошла в комнату, взяла ноут и зеркало, открыла папку с фильмами. Выбрала любимую серию с Диего, нашла самый трогательный момент и опять взялась за попытки изобразить увиденное. Время летело, физиономия в зеркале кривлялась и корчилась, но ничего путного так и не получилось. В дверь постучали, она крикнула: «Открыто» и вымученно улыбнулась Крису, тянущему свой неизменный коктейль:

— Как позанимался?

— Нормально, как обычно, — он сел рядом с ней и заглянул в монитор. — Опять этот уродец? Что ты в нём нашла?

— Он очень классный актёр, — вздохнула Стеф, убирая зеркало на тумбочку, Крис поморщился:

— Он страшный, Стеф, разуй глаза.

— Он… не красавец, — прикусила губу она, — но он гениально играет… в отличие от меня.

— Что случилось? — парень отставил стакан и обнял её, — Стеф, что за депрессивные настроения? Это месячные, что ли, так влияют? Ты классная актриса!

— Нет, Крис, — она положила голову на его плечо и вздохнула, — я хорошо играю только в тех сценах, где есть ты. Все остальные — полный отстой.

— Неправда. — Он поцеловал её, — у тебя очень подвижное лицо и вообще движения очень пластичные, я на тебя насмотреться не могу, честно!

— Да ладно? — улыбнулась она, он закивал:

— Правда! А я вечно не знаю, куда деть руки, стою, как детсадовец на утреннике. Бетти сказала костюмершам пришить на всю мою одежду карманы, у меня даже на форме карманы есть, хотя у всех остальных там обманки.

— Да? — приподняла брови она, — я не обращала внимания…

— Значит, сработало, — улыбнулся он. — Сэм сначала ругался, а потом сказал, что мы сделаем это моим стилем — вечное руки-по-карманам. — Он опять поцеловал её чуть повеселевшее лицо, посмотрел в монитор: — Что в нём такого офигенного, а?

— Смотри, — она перемотала на любимую сцену и включила. Диего ссорился со своей девушкой, на его лице молниеносно сменялись и смешивались ураганы эмоций — боль, обида, недоверие, надежда, всепрощение и море нежности. — Правда, он просто супер?

— Ну, — Крис поджал губы и склонил голову к плечу, — ладно, да, он крут. Но это не компенсирует того, что он страшный, как смерть.

— Это не важно, — отмахнулась Стеф. — Вот ты сможешь повторить его эмоции? Прочитай его последний монолог, с теми же мордами.

Парень задумался и нахмурился:

— А ну включи ещё раз, — она перемотала, запустила, он внимательно посмотрел, потом остановил. Зажмурился, глубоко вдохнул и медленно открыл глаза. И начал читать монолог Диего. Немного непохоже, пару раз переврав текст, но настолько проникновенно, что у Стефани челюсть отпала, а глаза с каждым его словом становились всё больше и больше.

Он замолчал, вспоминая текст, тряхнул головой и улыбнулся:

— Я забыл, что дальше. Ну как?

— Супер, — шёпотом протянула она, восторженно качая головой, — Крис, ты гений. У меня аж дыхание перехватило.

— Да ладно тебе, — смутился он. — Ты тоже так можешь, я видел. В той сцене с танцем, когда я тебя в плечо поцеловал, помнишь? Ты была офигенна, в тебе было столько любви, что я сам поверил! Это невозможно сыграть круче.

— Нет, Крис, — вздохнула она, — я так не умею. В тот раз я хорошо сыграла любовь, потому что на самом деле тебя люблю, а в сценах с Эшли, допустим, я ужасна.

Он молчал и как-то странно улыбался, потом крепко её обнял и стал целовать, так радостно и жадно, как будто произошло что-то очень хорошее.

— Что случилось? — непонимающе улыбнулась Стеф, он потёрся лицом о её волосы и шепнул:

— Ты в первый раз это сказала.

— Что?

— Что любишь меня.

— Да ладно? — недоверчиво нахмурилась она, он закивал:

— Да, в первый раз. Раньше ты только отвечала «я тебя тоже», и то не всегда.

Они опять начали целоваться, всё наращивая темп, бабочки внутри собрались в стаю и кружились водоворотом, щекоча душу крыльями. Крис спустился по шее до воротника, его руки нырнули за спиной под футболку, уверенно нащупывая застёжки лифчика… Стеф мигом пришла в себя и схватила его за руки, заставив остановиться.

— Что такое? — шепнул он, отстраняясь и поднимая на неё затуманенные глаза, потом зажмурился и хлопнул себя по лбу: — Чёрт, прости, я забыл про твои грёбаные месячные! Когда они закончатся?

«Я тоже про них забыла, милый. И сейчас пытаюсь понять, почему я тебя остановила.»

— Скоро, Крис, — она поцеловала его и крепко обняла, услышала за спиной щелчок двери и голос подруги:

— Привет! Чего-то ты рано… ой. Простите. — Стеф обернулась, смущённо улыбнулась Мари и кивнула:

— Привет, мы уже уходим.

Рыжая благодарно улыбнулась и стала расстилать постель, Стефани поднялась и повела Криса в парк. Они немного побродили, рассказывая друг другу, какие они классные актёры, а когда тема была исчерпана, опять навалилась тишина, и Стеф отпросилась спать, сославшись на усталость. В комнате посмотрела пару минут на спящую Мари, сходила в душ, быстро и незаметно пробралась в фургон к Стивену, застав вместо него только шум воды в ванной. Разулась, взяла с полки его книжку и забралась на диван, начав читать с середины.

Через несколько минут услышала звук открывающейся двери, возглас: «Чёрт!» и дверь с хлопком закрылась обратно. Она хихикнула и крикнула:

— Привет, Стив! Не переживай, я ничего не видела!

— Вот мне вообще сейчас не легче от этого! — возмутился парень через дверь. — У меня тут чистой одежды нет.

— Давай, я подам. Где взять?

— Полотенце мне подай, я одежду сам найду.

— Какое?

— Любое, на полке над кроватью, слева.

— Хорошо, — она отложила книгу, пошла рыться на полке, нашла полотенце и постучала локтем в дверь ванной, свободной рукой закрыв глаза. Скрипнуло, в лицо пахнуло влажной духотой и из рук забрали полотенце. Она улыбнулась, отступила в сторону, Стив прошлёпал мимо и буркнул:

— Всё… Ты бы хоть стучалась, что ли.

— Так ты никогда не открываешь, — она убрала руку с глаз и тут же ощутила желание вернуть её обратно — один взгляд на полураздетого Стивена, с мокрыми волосами и капельками на плечах, перехватил дыхание и заставил завибрировать низкие струны глубоко в душе.

«Какая, в чёрту, душа? Пора признаться себе, что его дико хочет моё падкое на искушения тело, которому только дай волю — мигом прилипнет к этой смуглой коже всей поверхностью.»

От таких мыслей напряжение только возросло, она поймала себя на том, что бесконечно вдыхает и никак не может выдохнуть, всё нагнетая внутри высоковольтное гудение и до головокружения борясь с желанием протянуть руку и…

— Стеф, что такое? — с усмешкой прищурился Стивен. — Я тебя настолько смущаю? Не переживай, я сейчас оденусь.

Он потрепал её по голове, проходя к полке над кроватью, стал выбирать вещи. Она крепко зажмурилась и медленно выдохнула.

«Не поможет одевание, у меня очень хорошая память. Эти капли на плечах до сих пор перед глазами… Господи, как так можно?»

— Ты сегодня рано. Что-то случилось? — Стив взял охапку вещей и опять ушёл в ванную, вышел в джинсах, на ходу натягивая футболку, что дало Стефани полсекунды на то, чтобы откровенно попялиться на его грудь, пока лицо скрывала ткань и он ничего не видел.

— Просто устала, отпросилась у Криса пораньше.

— Ясно, — он стал натирать волосы полотенцем, ухмыльнулся, — «отпросилась», капец! Ты к нему ходишь, как дети в школу — с диким скрипом и тяжкими вздохами.

— Я любила школу, — скривилась Стеф, — и ходила туда с удовольствием.

— Умная типа?

— Отличница типа, — перекривила она.

— Почему же ты тогда не в колледже? — фыркнул Стив, бросая полотенце на кровать, Стефани показала язык:

— Сам почему не в колледже?

— А меня не взяли, — весело махнул рукой он, — я был раздолбаем и постоянно прогуливал физкультуру.

Она тихо рассмеялась, глядя, как он роется в холодильнике, перед глазами опять мелькнули его плечи в каплях воды, вызвав нервную дрожь.

«Спокойно, спокойно… это просто испытание, я выдержу.»

— Есть хочешь? — парень повернулся к ней, кивая на здоровенный бутерброд, она качнула головой, он пожал плечами, — а я буду.

— Не ходил на ужин?

— Нет, работы было много, — он откусил кусок и с набитым ртом пробормотал, — делали минус для вашей с Эшли песни.

— С Эшли? — поморщилась она, Стив дожевал и нахмурился:

— Сам не в восторге, но я не смог их убедить. Хотя, ещё есть вероятность, что потом ты будешь петь её сама или с кем-то другим, может, даже с Крисом. Я постараюсь переделать текст так, чтобы он не был выражено женским или мужским.

— А текст ещё не готов?

Стивен чуть двинул плечами, склонил голову на бок, потом задумался и откусил ещё бутерброда. Стеф поулыбалась с такой детской попытки тянуть время, но говорить ничего не стала, налила себе воды и села за стол, задумчиво вертя в руках стакан.

— Скажем так, — наконец решился Стив, — текст готов, но мне он… не то чтобы не нравится, просто я считаю, что он должен быть другим.

— Будешь переделывать?

— Угу.

— А существующий вариант покажешь? — она прищурилась поверх стакана, он на миг замер, потом твёрдо буркнул:

— Нет.

— Почему?

— Я познакомил его со шредером, — он с независимым видом пожал плечами и опять вгрызся в бутерброд, Стеф хмуро качнула головой:

— И копии не осталось?

— Я пишу на бумаге.

— Почему?

— Потому что с неё нельзя сделать копию. — Он облизал пальцы и поставил чайник, сел напротив Стеф, угрюмо глядя в стол. Она ссутулилась, кожей ощущая исходящее от него напряжение, тихо ответила:

— Можно.

— Не-а, — он криво улыбнулся. — Ксерить свои бумажки я не дам, а переписать — это уже будет не то. Я, когда пишу, знаешь… — он изобразил, как будто держит в руках карандаш, — по тому, как написаны слова на листе, вижу, как их надо читать… или играть. Мелодия в почерке и наклоне строчек, это… — он хмыкнул и смущенно улыбнулся, — сложно объяснить. Короче, мою писанину нельзя скопировать.

Она пожала плечами и тихо-тихо сказала:

— Зато можно запомнить…

Он резко поднял на неё взгляд, шокированный и возмущённый, открыл рот, как будто собираясь начать орать, потом зажмурился и опустил голову, тихо ответив:

— А вот это был удар ниже пояса. Когда ты успела? — Она молчала, он переплёл пальцы и нервно, тихо добавил: — Зачем?

— А зачем ты соврал про шредер? — он опять поднял на неё удивлённый взгляд, она криво улыбнулась: — Знаешь, я может и не вижу тебя насквозь, но всё же не полная дура. Ты не выбросил текст.

— Выброшу, — хмуро отвернулся он.

— Почему?

— А почему ты никак не можешь определиться? — резко повысил тон Стив. — Почему продолжаешь раскорячиваться на двух стульях, хотя это капец как неудобно? — Она вздрогнула и сгорбилась ещё сильнее, уткнувшись в стакан. — Почему до сих пор не разобралась со своим грёбаным павлином?

— Не кричи на меня, — шепнула она, но он заорал ещё громче:

— А что с тобой делать?! Я уже ничего не знаю, как с тобой разговаривать?!

Он резко отодвинул стол, у Стефани из рук выпал стакан, покатился по полу, расплёскивая воду, Стивен подхватил её и поставил на нижнюю ступеньку лестницы, окинул взглядом с ног до головы и переставил ещё на одну ступеньку выше. Крепко прижал к себе двумя руками и севшим голосом шепнул:

— Посмотри на меня, — она качнула головой и больно прикусила губу, глядя в пол. Её колотило, по телу бегали волны страха и стыда, периодически прерываемые дрожью удовольствия, которое она никак не могла подавить. Его руки сжимали её так крепко, что трудно было дышать, сердце колотилось как бешеное, комната качалась под ногами. Она попыталась отодвинуться, упёрлась руками в его плечи, но сдалась через секунду — бесполезно, как будто стену толкает. — Стефани, посмотри на меня.

Она прекрасно знала, что будет, как только она это сделает, поэтому отвернулась ещё сильнее, чувствуя, как лицо обжигает его дыхание. Он наклонился ближе, касаясь щекой её шеи и медленно провёл губами до уха, уже более спокойно и чуть игриво прошептал:

— Стеф, тебе всё равно придётся это сделать.

Она чувствовала, как лицо и шею заливает краска, ноги подкашивались, она уже не могла сказать, стоит на них или висит на Стивене. Сил хватило только на то, чтобы медленно произнести:

— Укушу.

— Кусай, — шепнул Стив, стягивая майку с её плеча и прижимаясь к нему губами, от чего у Стефани окончательно сорвало крышу. Лёгкие перехватило спазмом, сорвав с губ тихий всхлип, стало так стыдно, что она сразу закрыла рот ладонью, крепко зажмурив глаза и мечтая провалиться в ад, не сходя с места. Стивен тихо рассмеялся, прикусывая её плечо, потёрся о него щекой и шепнул ей на ухо самодовольным дразнящим голосом:

— О, да я вижу, тебе это нравится… Какое совпадение — мне тоже. Очень.

— Я чувствую, — нервно прошипела она, заставив его рассмеяться и прижать её ещё крепче.

— Тем лучше, Стеф. А теперь, когда мы достигли полного взаимопонимания, может, ты мне всё-таки объяснишь, кто я для тебя? — Она молчала, продолжая крупно дрожать, он тронул носом её щеку, — только не ври, что друг. Дружба — это когда хотя бы один из двух не хочет трахнуть другого. А ты хочешь, — он провёл языком по её плечу, тихо фыркнул: — Ух ты, да здесь будет шикарный засос… интересно, как ты объяснишь его своему птенчику? Подозреваю, что никак — ты просто не дашь ему это увидеть. День, два, может, три. Восхитительно, не находишь? — Стеф обречённо зажмурилась, беззвучно чертыхнувшись, парень рассмеялся, — или ему вообще не придётся ничего объяснять? Может, это резко станет не его делом, а?

— Нет, — наконец выдавила она, его руки на её спине дрогнули, а потом прижали её ещё крепче:

— Почему? Опять скажешь, что любишь его?

— Да…

Он нервно запрокинул голову, глубоко вдыхая, рыкнул:

— А я тебе нахрен сдался тогда?! Стеф, черт! Тебе нравлюсь я, мне нравишься ты, в чём проблема? Я видел, как ты смотришь на своего Льюиса, он тебе вообще по барабану, а со мной ты от малейшего прикосновения с ума сходишь, это же очевидно!

— В этом и проблема, — тихо шепнула она. — В… этом.

— В желании? — непонимающе нахмурился он, расслабил руки, она наконец вдохнула полной грудью и кивнула, глядя в сторону:

— Да. Это… слишком. Так не бывает.

— В смысле? — он чуть отодвинулся и убрал волосы с её лица, опять заставив вздрогнуть и прикусить губу. — Как это может быть проблемой? Это круто!

— Нет. Это плохо. Такое сильное желание… быстро проходит. Ну, перегорает и… и всё. И никакой любви потом, страсть прошла, а больше ничего и не было. Да, ты прав, у меня нет такого с Крисом, но с ним есть другое чувство, спокойное и ровное, которое может длиться всю жизнь. А ты, — она попыталась поднять на него глаза, но потерпела поражение в борьбе со стыдом, — ты правда мой друг, Стив. И моё испытание… дьявольское искушение, которое я должна преодолеть в наказание за грехи, которые совершила.

Он медленно выдохнул и убрал руки, прислонился спиной к стене, запрокинул голову и прошептал:

— Господи, какой бред… Стеф, неужели ты правда в это веришь?

— Я уже не знаю, во что верить, — она осторожно опустилась на ступеньки, села, закрыв лицо руками. — Я уже всё передумала, Стив… Ну не бывает так, у меня никогда не было таких ощущений, ни с кем, они не настоящие. Я пыталась понять, за что меня так наказывают, но у меня накопилось столько грехов, что добавлять к ним ещё и измену — это уже слишком.

— По церковным законам, в грехе живут все, кто занимается сексом до венчания, так что ваше встречание ничего не значит. — Он поморщился и отмахнулся, — всеми грёбаными принципами, которые ты себе внушила, высшие силы могут подтереться. Если они, конечно, существуют и действительно тебя за что-то наказывают. И я вообще не понимаю, с чего ты взяла про «перегорит и всё», откуда ты знаешь?

— Не знаю, — вздохнула она. — Я очень боюсь потерять Криса, а потом остаться одна.

— Откуда такие мысли? — он медленно опустился на пол и откинулся на стену, глядя на Стеф снизу вверх. — Я не планирую тебя трахнуть и бросить. Или ты сама собираешься это сделать? — Он чуть улыбнулся, она тоже немного расслабилась и нашла в себе силы на него посмотреть. — Дай руку, — он протянул ладонь, она опять опустила глаза и сжалась в комок, Стивен фыркнул: — Стеф, тебе что, руки жалко? Я же не почку прошу.

Она чуть улыбнулась и протянула дрожащую руку, тихо ответив:

— С почкой было бы проще.

Он взял её ладонь двумя руками, стал гладить, прижал к своей щеке и закрыл глаза, через пару секунд тихо спросив:

— Почему было бы проще?

Она пожала плечами, стараясь не смотреть на него:

— Это было бы даже прикольно, знать, что внутри тебя живёт кусок моего тела. Прикинь, я, допустим, умру — а моя почка даже не узнает, будет жить себе, как жила.

Стивен покачал головой, тихо фыркнул:

— И люди говорят, что это я — псих.

Она тихо рассмеялась, попыталась осторожно забрать свою руку, но он не отпустил:

— Подожди, — чуть коснулся губами её пальцев и хитро посмотрел на Стеф: — Что ты чувствуешь? — Она закрыла глаза и отвернулась, ощущая, как опять сжимается в груди комок боли. Стивен погладил её ладонь и отпустил, — уже совсем не то, что в прошлый раз, да? Тогда, когда мы легли вместе, помнишь?

Она на миг задумалась и кивнула, пожала плечами:

— И что?

— А знаешь, почему? — взлохматил волосы он, — потому что ты привыкла. Все твои супер-ощущения от… хм, как бы это сказать так, поприличнее… Короче, они продиктованы тем, что ты сама себе запрещаешь делать то, что доставляет удовольствие. Если мы постоянно будем ходить в обнимку, через время ты постепенно перестанешь заморачиваться по этому поводу. А после пары недель регулярного секса вообще станешь спокойной и умиротворённой, — он изобразил медитирующего монаха и пропел: — Будешь едина со вселенной!

Стеф фыркнула, смущённо глядя в пол:

— Бред.

Он приподнял бровь и кивнул наверх:

— Проверим?

— Очень смешно, — скривилась Стефани, встала и пошла к столу, подняла с пола стакан, поставила в раковину. Стивен тоже поднялся, стал вытирать разлившуюся воду, придвинул на место стол. Сел на диван и задумчиво сложил руки на груди:

— Слушай, пойдём на озеро? — увидел опасливый взгляд Стефани и фыркнул, закатив глаза: — Да расслабься, не изнасилую я тебя. Я понимаю, что тебе бы хотелось, но в некоторых вещах я очень принципиален. Пойдём? Прогуляемся перед сном, чтобы кошмары не снились.

— Ну пойдём, — вздохнула она, — ещё не так поздно.

Ушла обуваться, он пошелестел чем-то и тоже пришёл, на ходу набрасывая куртку, закрыл фургон, посмотрел на её обувь:

— Ты в кроссовках… А я и думаю, чего это ты такая мелкая?

— Я же от Криса, — пожала плечами Стеф, увидела, как парень на секунду задумался, а потом заржал как конь, пихнула его локтем: — Хватит. — Не помогло, она пихнула сильнее: — Стив, ну правда!

— О, боже, — простонал он, вытирая глаза, глубоко вдохнул и сделал каменное лицо: — Всё, я взял себя в руки, больше не буду… Просто, я как-то не общался с ним в полный рост, — он опять фыркнул, выровнялся и положил ладонь на макушку Стеф, потом, не меняя уровня, перевёл на свою грудь, изобразил скорбную мину и вздохнул: — Стефани, Стефани… м-да.

— Не смешно! — скривилась она.

— Вообще не смешно, — грустно вздохнул Стивен, сдерживая смех, подтолкнул её к тропинке и улыбнулся: — Пойдём уже. А по дороге ты мне расскажешь, как ты докатилась до такой жизни.

— Хватит, Стив, — поморщилась она. — Мне всё равно, какого он роста.

— Угу, — с независимым видом кивнул парень, хитро ухмыльнулся, — но каблуки ты любишь носить больше, чем кроссовки.

Она собиралась что-то сказать, но передумала и махнула рукой:

— Всё, давай не будем. Мы вышли прогуляться, чтобы лучше спалось, а всё о том же. Лучше расскажи что-нибудь очень далёкое от Криса, съёмок и этого места.

— Что тебе рассказать?

Она пожала плечами, глядя под ноги, вспомнила их разговор у фонтана и чуть улыбнулась:

— Расскажи, как ты узнал, что сёстры Уэйн — лесбиянки?

— Увидел, как они целуются, — фыркнул Стив. — Возвращался со студии ночью, решил набрать воды из родника. Только подошёл, услышал оттуда страстные стоны и их голоса, — он изобразил высокий девчачий голос, дрожащий от возбуждения: — «Да, сестрёнка, ты супер!». Одним глазом глянул, понял, что я тут лишний, и смылся.

Стеф недоверчиво покачала головой и сказала:

— Я видела одну из них с Крисом.

Он махнул рукой:

— Да они обе с ним периодически развлекаются, иногда даже втроём, — он бросил быстрый взгляд на окаменевшую девушку и хитро добавил: — До сих пор, да.

— Я же просила обойтись без Криса, — тихо сказала она. Он поднял ладони:

— Ты первая о нём заговорила.

— Ладно… А Мелани почему мало говорит? Надеюсь, хоть тут он ни при чём?

— Нет, тут всё нормально, — фыркнул Стив. — Мелани в молодости была певицей.

— Да ладно? — поморщилась Стеф. — Ни за что не поверю.

— Я тебе ссылку кину, — усмехнулся парень. — Она классно пела. Лет до тридцати с копейками, а потом у неё что-то случилось с горлом. Я не выспрашивал подробности, но насколько я понял, болезнь эту вылечили, но связки, то ли из-за болезни, то ли из-за лекарств… изменились. Необратимо. И голос у неё стал таким, как сейчас.

Стеф подавила желание потереть шею, тихо спросила:

— И ей теперь тяжело говорить?

Он хмыкнул:

— Говорить ей легко, ей слушать это отвратительно, у неё абсолютный гармонический слух. И у её мужа тоже, она с ним вообще почти всё время жестами общается. Ты же знаешь, что она жена нашего главного звукаря? — Стеф отрицательно качнула головой. — Того, бородатого, с которым я ночью в столовке работал, а потом мы с тобой кофе пили, помнишь?

— Помню, — вздохнула девушка. — Не удивительно, что у неё испортился характер.

Они помолчали пару минут, потом Стивен толкнул её плечом:

— Хватит грузиться, давай о чём-нибудь добром и вечном.

— Начинай. О чём?

— О чём-нибудь хорошем… Вот у тебя есть лучший друг?

— Есть, но это грустная история, — отмахнулась она, — как доброе и вечное не покатит. А у тебя?

— А у меня… тоже, наверное, — он пожал плечами, — я его уже два года не видел. А у тебя чего грустная?

— Да та же фигня, — махнула рукой Стефани. — Он уже взрослый двадцатишестилетний дядька, у него своя жизнь, ему не до меня.

— Ой-ой-ой, — скривился Стив, — дядька! На год старше меня, пфф!

— И ты дядька, — показала язык Стеф, Стивен распахнул глаза:

— Ты офигела, малявка?

— Де-ду-ля! — подскакивая на одной ножке, пропела она, парень фыркнул и покачал головой, Стефани перестала кривляться и вздохнула: — Как Мари со своим Алексом встречается, я не понимаю… Сколько ему?

— Двадцать семь, скоро будет.

— А ей семнадцать, весной было. Десять лет разницы, с ума сойти.

— Да ладно, что тут такого? — пожал плечами Стив. — У моих родителей девять лет.

— Как они умудрились познакомиться? Или они не рассказывали?

— Рассказывали, — хохотнул он, — на соревнованиях. Батя про маму чего-то ляпнул, типа пошутил, но как-то неприлично. Они не говорят, по какому поводу, шифруются, — он улыбнулся, поджал губы и с усмешкой глянул на Стеф, блестящую глазами от любопытства. — Ну и мама не стала опускаться до скандала, а как потомственный воин, вызвала его на поединок.

Стеф округлила глаза, хихикнула:

— Ты говорил, что она полтора метра ростом.

— Угу, — кивнул Стивен, — а батя выше меня, и шире в полтора раза. Он в молодости больше сотни весил.

— И он согласился драться? — подпрыгивала от любопытства Стеф, Стивен развёл руками:

— Отказываться нельзя, это неуважение. Согласился, — он пару секунд молча поулыбался, дразня девушку, потом торжественно провозгласил: — За пару минут боя она нанесла около сотни ударов…

— А потом? — затаила дыхание Стеф.

— А потом он сдался, — Стивен сделал пафосную одухотворённую мину и провозгласил: — Потому что больше смеяться не мог. Они сошлись на том, что это была техническая победа, и пошли после соревнований пить, большой интернациональной толпой. А потом батя ещё месяц к ней ходил и заставлял себя лечить, ну и, — он с хитрым видом развёл руками, — как-то так получилось, что я родился через полгода после свадьбы.

— Ясно, — Стефани поулыбалась, прищурила один глаз, — а от чего она его лечила?

Стивен рассмеялся, поднял брови:

— Ты представляешь себе, что такое сто ударов профессионального бойца, который тренировался всю жизнь? Когда двухметрового амбала лупит маленькая козявка, быстрая, как Супер Соник, это только выглядит смешно. А на самом деле это очень больно, — он потёр шею и криво улыбнулся, — и то, что кулак у неё маленький, только добавляет остроты ощущений, поверь на слово.

— Ну вот, а ты говорил, что у женщины нет шансов, — показала язык Стеф, Стивен улыбнулся:

— А я от своих слов и не отказываюсь. Да, она бьёт больно, синяки остаются. Да, если глупо подставиться, то может даже ребро сломать или нос, но это надо быть очень глупым. А так — ну синяк, ну и что? — Он помолчал, потом улыбнулся: — Батя с неё стебётся иногда — доводит, чтобы она на него набросилась, она начинает его лупить, запрыгивает на спину, обхватывает руками-ногами и душит там, или бьёт, а он ходит с задумчивым видом, занимается делами, и иногда, когда она очень сильно ударит или заорёт, оглядывается и с испуганной мордой говорит: «Кто здесь?»

Стефани рассмеялась, засмотрелась на темнеющее небо, чуть не навернувшись. Стивен подхватил её и опять забыл убрать руку, пуская по её спине горячие пульсирующие волны.

«Фигня, я к этому никогда не привыкну.»

Она попыталась осторожно выскользнуть из-под его руки, но манёвр не удался, Стивен чуть улыбнулся и прижал её крепче:

— Дружеские обнимашки, Стеф. Привыкай, чем раньше перестанешь дёргаться, тем раньше это станет нормой.

— Стив, не надо, — опустила голову она, — не поможет. Мы так хорошо вышли пройтись, а ты опять начинаешь…

— Слушай, что за страусиные замашки? — прищурился он. — Если ты сделаешь вид, что проблемы не существует, то она никуда не денется.

— Да, но зато ты сможешь от неё отдохнуть, — она мягко убрала его руку и отошла подальше. — Для этого взрослые дяденьки напиваются, а маленькие девочки обжираются мороженым под слезливые фильмы. Просто для того, чтобы на время забыть о своих проблемах и дать психике передышку.

Стивен на секунду замолчал, потом медленно выдохнул, как каждый раз, когда ему было, что сказать, но он почему-то не говорил. Потом широко улыбнулся и пожал плечами:

— Так что, сделаем вид, что проблемы нет? — посмотрел на неё, не дождался ответа и полез в карман, — спиртное я не пью, мороженого и слезливых фильмов тоже нет… зато есть шоколад! Будешь?

— Не хочу. Потом пить захочется.

— У меня есть вода, — он похлопал по карману куртки.

— Всё равно не хочу.

— А я хочу, давай со мной, за компанию, а? — он толкнул её локтем, — ну давай, я не могу один есть.

— Ладно, — обречённо улыбнулась она, принимая половину шоколадки и откусывая кусок. — Слушай, я всё забываю спросить… У тебя постоянно обёртки на столе, в карманах шоколад, а ты говорил, что не любишь сладкое. Как так?

— Он горький, — улыбнулся Стив, — сладкий шоколад я правда не ем, только такой. И особенно когда пишу, могу за ночь две плитки вточить. А ты почему его любишь, ты вроде кофе сладкий пьёшь?

— Горький шоколад под сладкий кофе — отлично, — улыбнулась она. — Как ты пьёшь без сахара, я не понимаю.

— Ты сама у меня всё пьёшь без сахара, — хмыкнул он. — У меня его вообще нет.

— Ты делал мне кофе без сахара? — округлила глаза Стеф, он закивал:

— А ты и не заметила.

Она нахмурилась и пожала плечами:

— Просто мы его пьём вечно в таком состоянии, когда я вообще вкуса не чувствую, могу уксус выпить и не поморщиться.

Он широко улыбнулся и отвернулся, она опустила голову.

«Опять эта щит-улыбка…»

— Стивен… а помнишь, вчера, когда мы курицу ели, я тебя спросила, всегда ли ты так улыбаешься, когда…

— Чёрт, — прошипел он, — а я так надеялся, что ты забудешь!

— Я запомнила, — она помолчала. — Расскажи.

— Не хочу. Ты меня заставила это сказать.

— Эй, я и без магии заметила, что эта улыбка у тебя постоянно ненастоящая какая-то. Странно, обычно люди, когда хотят скрыть эмоции, просто изображают спокойствие, а не лыбу до ушей, — она подошла ближе и чуть толкнула его плечом, — ну расскажи… Ну пожалуйста.

Он тихо рассмеялся и покачал головой:

— Вот надо оно тебе?

— Мне интересно, — пожала плечами она. — А что, это какая-то страшная тайна?

— Да нет… это просто мой большой глюк, — он завернул остатки шоколада и спрятал в карман. Кривляясь, широко улыбнулся, растягивая рот пальцами, показал язык, — это не моя улыбка, я её терпеть не могу, но никак не могу отвыкнуть.

— Что значит «не твоя улыбка»? — нахмурилась Стеф, парень запустил пальцы в волосы и изобразил слёзы и истерику:

— Меня заставили! Они пытали меня, мучили… — потёр лицо и сказал уже нормально: — Меня взяли в «струны» без кастинга, они изначально хотели на роль Зака именно меня. А я же не актёр, а музыкант, и вообще тогда был всё ещё под впечатлением от «Талант-Тина»… короче, контракт даже не читал. Посмотрел на цифры и охренел, на радостях всё подписал, и только потом узнал, чего им от меня надо.

Он молчал слишком долго, Стефани уже доела шоколад и комкала в кулаке фольгу:

— И причём тут улыбка?

— Мне наняли учителя, — тяжко вздохнул Стивен, — который много-много часов изучал моё лицо и учил им пользоваться. И этот… — парень злобно засопел, явно сдерживая ругательства, — старый… нехороший… человек, почему-то решил, что мне очень пойдёт такая вот широкая улыбка. А я никогда так не улыбался, мне это вообще не свойственно. — Он помолчал, потом фыркнул: — Мне как-то в далёком детстве, ну, когда, знаешь, зубы меняются и половины нету… дед сказал, что моей лыбой только людей пугать. — Он опять широко улыбнулся, заставив Стефани покачать головой, чертыхнулся и закрыл себе рот ладонью. — Мне лет шесть было, я тогда страшно обиделся и назло всему миру вообще перестал улыбаться. А если было невмоготу, то всё-таки улыбался, но самую малость, зубы не показывал. Вот и прикинь, всю жизнь почти так прожить, а потом приходит какой-то… старый… нехороший человек и говорит, что я должен скалиться во все тридцать два. И я репетировал перед зеркалом, часами, по спортивной привычке черпая энергию из злости на собственную слабость. А злости было много. — Он опять изобразил лыбу в сто зубов и указал на неё пальцем, как на что-то чужеродное: — Я до сих пор не могу от этого избавиться.

Стефани подняла брови и качнула головой:

— Да… и поэтому на тебя нападает эта щит-улыбка каждый раз, когда ты злишься?

Он фыркнул:

— Щит-улыбка… Когда злюсь, когда устал, когда расстроен…

— …когда не хочешь показывать, что чувствуешь на самом деле, — продолжила Стеф, глядя под ноги. — Хочешь, угадаю, какое у тебя сейчас лицо?

Он грустно рассмеялся и потёр щеки:

— Я становлюсь предсказуемым.

— Ага.

— Будешь ещё шоколад, у меня осталось?

— Давай пополам.

Когда они дошли до озера, луна уже взошла, заливая всё неестественным серым светом, чернящим тени и прорисовывающим каждую травинку. Тропинка терялась, Стефани ещё несколько раз чуть не упала, после третьего раза всё-таки решившись взять Стивена за рукав. Он сначала предложил руку, но она упёрто отказывалась, а он тренировался бороться со своей щит-улыбкой, попеременно срываясь на смех и на рык.

— Не получается! Чёрт, неужели это навсегда теперь? — он взлохматил волосы и запрокинул лицо к небу. — Интересно, кто-нибудь, кроме тебя, заметил эту фигню?

— Не знаю, — пожала плечами она, невинно хлопая глазами, — а ты с кем-нибудь ещё бывал так же неоткровенен, как со мной? — Стив бросил на неё укоризненный взгляд и качнул головой, она развела руками: — А что? Этой лыбой ты только прикрываешься, больше она ни для чего не нужна. Задали тебе неудобный вопрос — лыба и мягкий вираж вокруг темы, ответа фиг дождёшься. Зацепили неприятные воспоминания — лыба и опять пляски кругами. — Она скорчила хмурую задумчивую гримасу: — Хм, интересно, заметил ли кто-то ещё тайную магию щит-улыбки?

— Хватит кривляться, — толкнул её Стивен. — Если хочешь знать, некоторые вещи, которые я тебе рассказывал, я вообще никогда никому не говорил.

Он сел на траву, она опустилась рядом, задумчиво глядя на тёмную воду, отражающую небо. Помолчала, потом тихо спросила:

— Честно?

— Угу.

— И Мари?

Стивен фыркнул и чуть улыбнулся:

— Чего это ты её вспомнила?

Она пожала плечами:

— Ну не знаю, вы с ней вроде такие друзья.

— Ты ревнуешь, что ли? — усмехнулся Стив, — не беспокойся, мы с ней не настолько близки, честно. Или ты не меня ревнуешь, а её?

— Её надо ревновать к Алексу, — закатила глаза девушка, — он заполонил всё её время, а у Мари его и так не много было!

— Да я знаю, — вздохнул парень, — она наши вокальные занятия отменила.

— Навсегда?

— Сказала, что временно, но почему-то мне кажется, что навсегда.

— Да, — протянула Стефани, запрокидывая голову к небу, — было-было всё спокойно, а потом нагрянула любофф и всё полетело кувырком.

— Да ладно, — махнул рукой Стивен, — не так уж много она потеряла, зато у них всё хорошо. — Помолчал и тихо добавил: — Хоть у кого-то.

Стеф замерла и закрыла глаза.

«Не начинай, пожалуйста.»

Почувствовала, как сердце за пару секунд разогналось до крейсерской скорости, и в горле мигом пересохло. Она с трудом сглотнула и спросила:

— Слушай, ты говорил, у тебя вода есть?

— Говорил, — с какой-то странной интонацией кивнул Стивен. — А что?

— Дай попить.

— Не дам, — он развёл руками, опять сверкая щит-улыбкой, — я соврал, я гад и сволочь, и никакой воды у меня нет.

— Что, серьёзно? — недоверчиво нахмурилась она.

— Ага, — закивал парень.

— Зачем?

— Хочу тебе кое-что объяснить, но так как объясняльщик из меня, как ты знаешь, хреновый, придётся демонстрировать наглядно.

Он криво ухмыльнулся, она вспомнила прошлую «наглядную демонстрацию» и бросила короткий взгляд на озеро:

— И о чём ты хочешь поговорить?

— О воде, — он заметил её удивлённо-опасливый взгляд и поднял ладони: — Не боись, купать не буду. О той воде, которую пьют. И которой нам обоим сейчас хочется.

— Ты для этого меня шоколадом кормил, да? — вздохнула Стеф, ощущая всё большую сухость в горле.

— Угу, — кивнул Стив. — Вот забавно, да? Когда вода всегда под рукой, о ней, вроде, и не думаешь, она кажется совсем не важной — подумаешь, вода. Пьёшь не тогда, когда реально хочется, а просто глянул — о, вода! — и налил себе. И если тебя спросить, что ты любишь больше, воду или какую-нибудь еду, которая тебе нравится, вопрос даже покажется смешным. Правда? — он внимательно посмотрел в её глаза, она пожала плечами:

— Ну, может быть. Хотя я, вообще-то, люблю минералку.

— О, минералку! — хохотнул он. — Да, когда её вокруг полно, можно и повыделываться, конечно. Из источника, с газом, со льдом… А когда её нет, то сначала ты согласишься и на ту, из которой газ выдохся, потом подумаешь, что можно и тёплую, ещё через время будет уже вообще по барабану, хоть из-под крана, лишь бы уже попить. — Он криво усмехнулся, издевательски прошептал: — Водичка из-под крана, офигенная, прохладненькая, с привкусом ржавчины, с запахом окислённого металла… И ты её пьёшь прямо из крана, кайфуя от ощущения, с которым она прокатывается внутри, оставляя холодный след и наполняя…

Стеф с усилием сглотнула, чувствуя во рту застоявшийся вкус шоколада, сухое горло требовало воды, а артистичный монолог Стивена только ещё больше дразнил.

— Что ты от меня хочешь? — вздохнула она. — Да, всё, я поверила и прониклась, вода — это круто. Дальше что?

— Дальше? — он опять почти улыбнулся своей фейковой стозубой улыбкой, но вовремя остановился, — дальше мы будем просто сидеть и ждать. Общаться, смотреть на небо, вспоминать детство. И стараться не думать о воде.

— Чего ждать?

— Просветления, — развёл руками он, изображая то ли ушедшего в нирвану йога, то ли курнувшего растамана. — А когда ты озвереешь от жажды настолько, что ни о чём, кроме воды, думать не сможешь, я спрошу тебя, — он наклонился к ней чуть ближе и прошептал: — Ну как, вода, по-твоему, тоже дьявольское искушение, с которым необходимо бороться?

Стефани фыркнула и отвернулась:

— Так вот, к чему ты это завёл.

— А ты только поняла?

— Да я бы ни за что не связала такие вещи!

— А я связал. То, как ты это описала, напомнило мне именно о воде. — Она молчала, он продолжил: — Жажда так качественно воспитывает в нас уважение к по-настоящему ценным вещам. Человек может прожить без воды несколько суток, прикинь? А ты пила буквально перед выходом, а сейчас опять хочешь. Представь, если сутки не пить? А двое суток? Горло уже трескается, от обезвоживания кружится голова, постоянно жарко… и в этот момент перед тобой возникает стакан воды, со льдом, запотевший такой, — он хитро улыбнулся, глядя, как Стефани нервно хрустит пальцами. — А ты, вместо того, чтобы хватать и пить, гордо провозглашаешь: «Вода — дьявольское искушение, я намерена его преодолеть!», — Стефани опять фыркнула, качая головой, Стивен поднял брови: — Что? Очень похоже. Говоришь: «Я буду пить колу, и пофиг, что она обезвоживает и пить хочется ещё больше, зато от неё у меня не возникает слишком сильных эмоций, которых я боюсь и стараюсь избегать».

Стефани вздохнула и потёрла лицо, радуясь тому, что здесь темно и не видно, как она покраснела.

— Всё совсем не так.

— А как? — развёл руками Стив. — Ты не хочешь даже попробовать, чтобы точно знать!

— То, что ты называешь «попробовать», нормальные люди называют «измена», — поморщилась Стеф, — мы уже говорили об этом.

— А то, что ты называешь «я его люблю», — перекривил её Стивен, — нормальные люди называют «привычка плюс страх одиночества».

— Это не так, — тихо ответила она, — я его правда люблю. А к тебе у меня… — она глубоко вдохнула и немного поколебавшись, молча выдохнула.

— Жажда, — буркнул Стив. — Только мы с тобой это слишком поздно поняли, тогда, когда она дошла уже до той стадии, при которой больно даже смотреть на воду. Через пару часов ты это сполна ощутишь, — он опять улыбнулся в сто зубов, — сможешь сравнить.

Стеф глянула на его улыбку и спросила:

— А сейчас ты злишься или расстроен?

Стивен мигом сделал каменное лицо:

— Сейчас я жалею, что моего скудного словарного запаса не хватает для того, чтобы во всей полноте описать тебе, насколько ты неправа. Ты его не любишь, поверь, я это вижу. Когда человек кого-то любит, он смотрит на него так, знаешь, — он запрокинул голову, улыбаясь в небо, — как будто подобрал с дороги пыльный мешок и нашёл внутри несметные сокровища. Как будто купил на рынке хомячка, а тот оказался говорящим и очень умным! — Стеф рассмеялась, Стивен потёр лицо, вздохнул: — Хреновые у меня сравнения… Как я умудряюсь песни писать с такой корявой образностью мышления? — Стефани пожала плечами, не переставая улыбаться, Стив тоже чуть улыбнулся и опустил глаза. — Ты на него смотришь так, как будто он твой непутёвый родственник. Как будто ты его не выбирала, а тебя силком женили и теперь ты обязана это принять, по принципу «стерпится-слюбится».

«Это он меня не выбирал, друг мой… я сделала выбор за него и теперь даже не знаю, кто из нас более несвободен.»

— Стеф, что случилось? — он щелкнул пальцами у неё перед носом, — у тебя было такое лицо…

— Забудь, — махнула рукой она, Стивен с ухмылкой вытащил из ворота крест и покачал на цепочке:

— Не работает, Стефани, я подстраховался. Так что не забуду. О чём ты думала?

— Не скажу, — она выпрямила ноги и осторожно легла на траву, закинула руки за голову, глядя в небо. — Давай поговорим о чём-нибудь очень теоретическом, а? О космосе, о боге, о древних цивилизациях?

Он тихо фыркнул и тоже улёгся, зашелестев травой:

— Ты думаешь, это избавит тебя от жажды?

Она пожала плечами и прошептала:

— Ты же сам говорил, что человек может жить без воды несколько дней. Ничего с нами за пару часов не случится, а неприятные ощущения как-нибудь перетерпим.

— Вообще-то, я имел в виду другую жажду, но судя по твоему подходу, я ответ уже сам понял. — Он помолчал, вздохнул: — Хочешь поговорить о философских вопросах мироздания? Тогда вот тебе вопрос — может ли человек прожить всю жизнь без любви?

Она подавила желание перевернуться на бок и посмотреть на выражение его лица.

— Наверное, может. Это, конечно, будет довольно скучная жизнь, но этот человек, возможно, добьётся больших успехов в науке или творчестве.

— В творчестве? — фыркнул парень. — Человек, в жизни которого нет любви? Шутишь?

— Почему нет?

— Потому что любовь вдохновляет. Даже если ты пишешь о суровости жизни проблемных районов, голоде и нищете, всё равно нужна любовь. Потому что без неё тебя просто не парят эти проблемы, ты их видишь, но что-то написать нет никакого желания.

— Почему обязательно писать? Как-то ты узко воспринимаешь творчество.

— Да ради бога, не писать. Играть без любви тоже нельзя.

— И как она тебе поможет сыграть ненависть или слёзы?

— Если надо изобразить ненависть, представляешь, что герой, которого ты должна ненавидеть, обидел твоего любимого человека. А если слёзы — наоборот, что твоя любовь тебя обидела. Сильные эмоции дают вдохновение, а куда его направить, это уже тебе решать.

Стеф задумчиво нахмурилась и всё-таки перевернулась на бок, чтобы видеть парня:

— Интересный подход, я попробую. Ты так учился?

— Да я как только не учился, — он лежал на животе, опираясь локтями о землю и подпирая подбородок ладонями. — Есть куча техник… Так, чего-то мы отвлеклись от вечных тем. Как насчёт загробного мира? Как думаешь, что нас ждёт после смерти?

«Меня — ад.

Где я каждый день буду жариться на раскалённой сковороде, а на расстоянии вытянутой руки будет стоять запотевший стакан воды со льдом. А каждую ночь я буду вот так лежать рядом с тобой и не иметь права к тебе прикоснуться, пиная свою Проблему № 1, которая будет всё убедительнее нашёптывать, что ничего страшного не произойдёт, если только чуть-чуть, один раз… а потом я буду думать о Крисе, которого там, конечно же, не будет. Который после моей смерти освободится от заклятия и опять станет радостно таскаться за каждой юбкой.

Охренительный у меня будет ад… Ну ничего, ещё пара таких ночей и я буду к нему полностью готова, меня даже он не сможет впечатлить.»

— Стефани, — Стивен помахал рукой у неё перед глазами, — ты чего зависла? Задумалась о жизни после смерти?

— Да, — тихо ответила она.

— И как?

— Ничего хорошего, — она потёрла лицо и тряхнула головой, — не стоит умирать раньше времени.

— Ценное замечание, — фыркнул он, внимательно посмотрел на неё и уже серьёзнее спросил: — С тобой всё в порядке?

— Да всё нормально, — отмахнулась она, поднимаясь и садясь на колени. — Почти не сплю вторую ночь подряд и пить дико хочется, а так — всё путём.

— Насколько дико? — он тоже сел, наклонился, заглядывая в её лицо, — достаточно для «дьявольского искушения»?

— Ещё далеко, — усмехнулась Стефани, потирая ладони, парень хмыкнул:

— Да? Ну ничего себе, насколько же ты меня хочешь, если ещё далеко!

— Хватит, — поморщилась она, — это неприлично.

— О, вспомнили! — закатил глаза он. — Спать в обнимку нормально, а о желании говорить — неприлично!

— Когда это мы спали в обнимку? — смутилась она, Стивен понизил голос:

— Напомнить?

— Не надо, — она закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям в ладонях. — Подожди, сейчас покажу кое-что… если получится.

«Вода. Это ведь не так сложно, да? Огонь я вызывала одним словом, а вода — это просто ещё одна стихия.»

Она заткнула внутреннюю отличницу, которая уже во всю тараторила, что огонь — это плазма, а вода — это жидкость, и вообще это очень разные вещи, огонь — химическая реакция, которая может происходить когда угодно и с чем угодно, а вода…

«Просто вода. Я ведь не создаю её из воздуха, она где-то есть, что ей стоит немного побыть здесь?»

Она представила холодный горный поток, потом передумала и вспомнила свою любимую минералку, чистейший пласт воды, бегущий на километровой глубине сквозь толщу камня.

«Иди сюда, ко мне… мне ведь не нужно много, совсем чуть-чуть, мне хватит. Чего тебе стоит?»

В ладонях разлилось покалывающее ощущение, как будто она их отсидела, потом стало холодно, по траве застучали капли и рядом пораженно ахнул Стивен. Она открыла глаза, потёрла ладони друг о друга, смывая пыль, сложила их лодочкой, глядя, как пригоршня быстро наполняется сверкающей в лунном свете водой. Смущенно улыбнулась Стивену:

— Я сорвала урок, да?

Он продолжал смотреть, как утекает в траву просочившаяся между пальцами вода, но меньше её от этого не становится, покачал головой и выдохнул:

— Стефани, это невероятно… Как?

Она пожала плечами и чуть улыбнулась, тихо сказала:

— Ты выбрал плохой пример для сравнения. Пить — это потребность тела, такая же, как дышать, есть и размножаться. Потребности души объяснить гораздо сложнее, — она вздохнула, глядя на воду в своих руках и грустно опустила голову. Потом приподняла ладони и нерешительно спросила: — Будешь? Ты же тоже не пил…

Стивен приподнял брови, пожал плечами и кивнул, медленно склонился к её ладоням, поддерживая их снизу своей рукой. От ледяной воды её пальцы успели промёрзнуть насквозь и прикосновение обожгло кожу, заставив вздрогнуть.

«Душа, тело, жажда, любовь… Я ничего об этом не знаю.

Но здесь и сейчас, глядя на тебя, друг мой, чувствуя тепло твоих губ в миллиметре от своей кожи, когда нас разделяет только тонкий слой воды… я могу уверено сказать, что ничего эротичнее со мной никогда в жизни не происходило.»

Он выпрямился, не отпуская её рук, прямо посмотрел в её глаза, долго и молча, потом медленно покачал головой и закрыл лицо руками, глухо простонав:

— Стефани… что ты со мной делаешь? Ты хоть понимаешь… — опять посмотрел на неё и качнул головой: — Нихрена ты не понимаешь. Пойдём отсюда.

Она низко наклонила голову, плеснув ледяной воды на пылающее лицо, отряхнула руки, с благодарностью отпуская воду туда, откуда она пришла, поднялась и медленно побрела в сторону тропинки. Стивен молча пошёл рядом, после освещённого берега лес казался окутанным кромешной тьмой, она совершенно не видела, куда идёт. Парень нашупал её руку и крепко сжал, заставив прикусить губу от смеси чувства вины и желания остановиться, схватив его ладонь двумя руками и прижать к щеке, к губам, сжать её изо всех сил…

«Эта жажда не пройдёт просто от того, что я сделаю то, что хочу. Здесь проблема гораздо глубже и сложнее.»

— Стефани, — его голос заставил вздрогнуть, и она тихо ответила:

— Что?

— Чего нехватает твоей душе?

«Тебя. Твоих рук, твоих глаз, твоего голоса, твоих жестких волос в моих руках, твоего таланта творить магию с помощью набора клавиш и струн…»

— Машины времени.

Он помолчал, потом тихо спросил:

— И в какой момент ты бы отправилась?

— В день, когда мы с тобой встретились у родника.

Он мягко погладил её ладонь пальцем:

— И что бы ты изменила?

«Сделала бы так, чтобы чаша под кувшином оказалась пустой.»

— Ничего, — вздохнула Стеф. — Я бы просто сидела и слушала, как ты играешь.

Они больше ни о чём не говорили в этот вечер. Она напилась воды, переоделась и легла, он потушил свет и ушёл наверх работать. Слушать музыку не хотелось, смотреть видео тоже. Спать не получалось, сколько бы она ни пыталась — голова была ясная и свежая, как будто она только что проснулась.

«Я люблю его. Господи, как так может быть? Это невозможно, ненормально, несправедливо!

Что теперь делать?»

Она представила глаза Криса, наполняющиеся недоверием и смертельной обидой, крепко зажмурилась — нет, она его не бросит. А как тогда? Жить на два фронта, любить на два фронта, наполнять душу чувством вины сразу с двух сторон?

Нет. Надо выбрать и надо подойти к этому очень серьёзно.

«Завтра. Я сделаю это завтра, утром, когда будет светло и ясно, когда я буду серьёзной, сосредоточенной и предусмотрительной. И очень ответственной. И обязательно сделаю правильный выбор.

А сейчас забуду обо всём и буду просто лежать с закрытыми глазами, в сотый раз переживая этот вечер и испытывая этот ураган эмоций, срывающий крышу и заставляющий поверить, что невозможное возможно.

У меня ещё есть немного времени.»