Моя чужая роль

ГЛАВА 7, 51-й день съемок

Когда запели птицы, Стеф решила, что утро уже настало, и тихо выбралась из объятий Криса. Бесшумно оделась, взяла туфли в руки и пошла в свою комнату. Дверь была незаперта, Мари спала, на кровати Стеф валялись вещи, которые она вчера второпях выбрасывала из сумки в поисках аптечки.

«Аптечка, да, было бы неплохо.»

Ныло всё тело, голова гудела, левая лодыжка покалывала при каждом шаге, болели ладони. Она оглянулась на чемодан Мари — рыжая уже успела собрать вещи, а шуметь не хочется… И тут она заметила жёлтый листок на своей тумбочке, наклонилась, вчитываясь:

«Я положила свою аптечку тебе в сумку.

Только попробуй мне сегодня всё не рассказать».

Стеф благодарно улыбнулась и действительно нашла в своей сумке всё, что нужно. Пошла в душ, включила такую горячую воду, что казалось, тело должно свариться заживо, но холод внутри от этого ничуть не уменьшился. Опять подошла к зеркалу, поморщилась, осматривая своё тело — актриса, блин! Красавица…

Чёрные круги под глазами, поцарапанные ладони, сбитые колени, знак Зверя на заднице, синяки от ладоней Криса на плечах… след от поцелуя Стивена на шее.

«Почти сошёл. Единственное, что у меня есть от тебя и что никто не в силах отобрать. Скоро совсем исчезнет.

Сделаю на этом месте татуировку, иероглифы «не-моё-солнце».

Буду всем врать, что там написана какая-нибудь пафосная хрень про удачу.»

Она провела по нему кончиками пальцев, ощутив в груди короткую дрожь ледяного ножа. Он не исчез, он всё ещё причинял боль.

Стефани открыла аптечку, намазала синяки и ссадины, выпила таблетку от головы, стала натирать ногу обезболивающей мазью, чуть не потеряв равновесие. Её качало, то ли от усталости, то ли от духоты душевой.

«То ли от того, что на глаза попался крест Стивена. Фамильная реликвия, которую он отдал ради того, чтобы я больше не портила ему жизнь.

Всё нормально, меня больше не побеспокоит мой кошмар, я больше не побеспокою своего ночного музыканта, мы с ним оба больше не будем нервировать Криса. Моего парня, которого я люблю. Всё нормально.

Почему тогда так больно?»

Она согнулась, прижимая ладонью то место, где засел нож, глубоко вдохнула и с трудом выровнялась. Криво улыбнулась, выдавливая на пальцы обезболивающее, провела длинную дорожку от солнечного сплетения до горла, опёрлась о раковину и тихо истерично рассмеялась.

«Не поможет. Соберись, тряпка, переживи этот день и беги отсюда со всех ног, а потом напейся и попытайся забыть свой самый главный вопрос и самую главную проблему. Если сможешь. Если алкоголь не окажется так же бесполезен, как и зелёные таблетки.»

Таблетки! Мысль об успокоительных показалась очень интересной, но Стеф сразу себя одёрнула — она обещала Стивену, что не будет их пить сегодня. Скоро запись. И он там точно будет.

«Я должна спеть хорошо. Я обязана. Это меньшее из всего, что я могу для него сделать, но если не сделаю даже этого, я буду последней дрянью.»

Она ещё раз умылась и стала одеваться, занесла вещи в комнату, взяла ноутбук и пошла к Крису. Он ещё спал, светлые волосы рассыпались по подушке, расслабленное лицо выглядело милым и детским, мускулистая загорелая рука казалась бронзовой на светлом одеяле.

«Очень красивый парень. Отличный актёр. Милый и обходительный молодой человек. Но я люблю его не за это.

А за что? Где те мелочи, о которых говорил Стивен? Что в Крисе особенного, необыкновенного, сводящего с ума? Где то, за что я его полюбила? Ведь не за красивые глазки же, меня никогда особенно не волновала внешность людей!

Что в нём? Ну хоть что-нибудь?»

Стефани жадно искала в памяти, копалась в своих чувствах, всё больше психуя и понимая, что ничего не найдёт.

«Почему? Я же люблю его. Что-то обязательно должно быть.»

На полу под кроватью заиграл мобильный, Крис потянулся и на ощупь выключил, потёр глаза, хриплым со сна голосом позвал:

— Стеф, ты уже встала? Иди сюда, пять минут полежим и завтракать. Как хорошо, что сегодня суббота…

Она убрала с колен ноут и легла на одеяло, обняла, продолжая задумчиво искать и ничего не находя.

— Всем спасибо, все свободны до понедельника! — Сэм расслабленно откинулся в кресле. — Стефани и Эшли — после обеда в студию.

Они обе кивнули, не глядя друг на друга, Крис встал со стула и подошёл к Стеф, по дороге послав ободряющий взгляд блондинке.

«Думал, что я не замечу?»

Стефани на секунду сжала кулаки, готовясь к скандалу, но посмотрела на светящееся лицо парня и выдохнула — ну и к чему это приведёт? Они поругаются немного, он в сотый раз поклянётся, что любит только её, они помирятся. Всё. И кому от этого станет легче?

Она взяла Криса за руку и молча пошла в столовую. За столиком её уже ждала Мари, сразу впившаяся в неё взглядом, но Стеф опустила глаза, взяла поднос и начала молча ковыряться. Алекс говорил с Крисом о чём-то весёлом, Мари иногда вставляла реплики, потом повернулась к Стеф и пнула её под столом:

— Как твоё горло? — посмотрела ей прямо в глаза и со значением добавила: — Можешь говорить?

Стеф еле заметно качнула головой, потом улыбнулась:

— Горло в порядке, спасибо тебе за аптечку, — медленно поправила волосы, чтобы рука закрывала от сидящего рядом Криса её глаза, крепко их зажмурила, на миг показывая рыжей, насколько ей хреново, тут же улыбнулась: — Только я там кое-что не нашла, поможешь мне?

— Конечно, сейчас? — с готовностью отодвинула тарелку Мари, Стефани тоже бросила вилку:

— Было бы отлично, мне из-за этого горла вообще еда не лезет.

Крис внимательно посмотрел на неё:

— Что с горлом?

— Да вчера пела весь день, — поморщилась она. — Мы быстро.

Чмокнула парня в щёку и схватила Мари за руку, ускоряясь по направлению к комнате. Едва влетев внутрь, рыжая по-шпионски выглянула в коридор и закрылась на замок, подскочила к понурившейся Стефани и жадно потребовала:

— Рассказывай!

— Мы поссорились с Эвансом, — выдохнула Стеф, потёрла лицо и добавила: — Сильно.

— Из-за чего? — рыжая так расстроилась, что даже кудряшки как будто поникли. — Он такой неконфликтный, я даже не представляю, что нужно сделать, чтобы с ним поссориться. Как так получилось?

— Я пришла со студии, пошла к Крису, — она опять почувствовала как лезвие внутри покрывается инеем, еле сдержала желание прижать к груди ладонь, и решила опустить некоторые моменты — рыжей ни к чему знать подробности. — Мы поссорились. Я ушла в парк успокаивать нервы. Встретила Стивена, мы пошли к нему и заговорились…

— И? — с надеждой распахнула глаза Мари. — Что-то было? Ну, говори!

— Мы… — Стефани с трудом вдохнула, сгибаясь всё сильнее, боль нарастала, — почти поцеловались.

Подруга радостно сжала ладони перед грудью:

— Почти? Что было дальше? Ты сказала, что не можешь, пока не расстанешься с Льюисом, и теперь не знаешь, как бы сделать это помягче? — Стеф поморщилась, сосредоточившись на том, чтобы заставлять себя дышать, Мари заметила. — Что такое? Слушай… а почему ты сказала, что вы поссорились, если вы целовались?

— Мы не целовались, — медленно проговорила Стефани. — Я… не смогла. Он меня выгнал и сказал, чтобы больше к нему не подходила.

— Как? — рыжая округлила глаза. — Он не мог такого сказать!

— Мог, — кивнула Стеф. — Всё, закончилась наша с ним дружба.

— Нет, — неверяще покачала головой Мари, — не может быть такого, мы же говорили с ним об этом, он не мог…

— О чём вы говорили? — насторожилась Стеф, Мари замялась, отводя глаза:

— Ну, о тебе, о твоём Крисе…

— Мари!

— Не спрашивай! — плаксиво скривилась рыжая, — я обещала, что не проболтаюсь!

— Мари, это важно, — опасно-мягко выдохнула Стефани, на секунду устремляя на рыжую твёрдый давящий взгляд, — ты мне всё равно скажешь, хочешь ты этого или нет. Только во втором случае это будет неприятно нам обеим.

Рыжая сглотнула и с трудом отвела взгляд, сгорбилась, мигом повзрослев лет на пять, качнула головой:

— Стеф, что с тобой творится… ты раньше такой не была.

— Со мной раньше просто такого не происходило, — она потёрла лоб, куда мягче попросила: — Слушай, это правда важно. Вы обсуждали меня?

— Нет, — тихо ответила Мари. — Ну, может, чуть-чуть… Мы говорили о его девушке. Я спросила, какая она и как они познакомились, он немного порассказывал, а потом сказал, что эти отношения пора прекращать, но он не хочет делать этого по телефону, потому что это некрасиво и неуважительно, — рыжая виновато посмотрела на ловящую каждое слово Стеф. — Я спросила, прекращать из-за чего? Он посмотрел на меня, как на ребёнка, типа «а то ты не знаешь».

— И всё? — разочарованно выдохнула Стефани, Мари фыркнула:

— А что тебе ещё надо?

— Если бы хотел, уже бы решил этот вопрос, — поморщилась она, рыжая склонила голову на бок, нахмурилась:

— Это эгоистично, Стеф. Ты требуешь от него таких решительных действий, а сама у него на глазах целуешься со своим парнем, которого бросать даже не собираешься. Зачем тебе чтобы Стивен ушёл от девушки? Тебе что, станет от этого легче? Или ты резко передумаешь и бросишь Льюиса? — Стефани задумчиво прикусила губу — а ведь правда. Даже если Стивен скажет, что бросил свою грудастую блондинку, она не уйдёт от Криса. Это польстит её самолюбию, не более. Или нет?

«Да что я за человек? Зачем мне его любовь, если я не собираюсь на неё отвечать? Это только сделает нам обоим ещё больнее, мне будет ещё тяжелее от него отказаться, а ему… Как он вообще умудряется до сих пор со мной нормально общаться?

Хотя, наше общение закончилось. Вчера. И с сегодняшнего дня мы будем пересекаться только по работе и никак иначе.

Скажи «прощай» своему ночному музыканту, Стефани. Скажи «прощай»…»

— Стеф, ты в порядке? — сочувственно заглянула в её лицо Мари. — Слушай, ты плохо выглядишь… Ты его всё-таки любишь, да? Стеф?

Стефани истерично глубоко вздохнула, прерывисто, как будто вот-вот разрыдается, схватилась за голову и простонала:

— Да! Чёрт, Мари, я правда его люблю! И Криса люблю, и он меня любит, и я не знаю, вообще, что теперь делать! Что теперь делать? — она растерянно посмотрела на подругу, как будто та могла ей ответить, рыжая качнула головой и обняла её, медленно гладя по голове:

— Здесь тебе никто не помощник… Хочешь — составляй списки достоинств и недостатков, хочешь — бросай монетку, но выбор только твой. Если они оба тебя по-настоящему любят, то в любом случае ты осчастливишь одного и расстроишь другого, а сама будешь мучиться чувством вины. Это будет в любом случае, кого бы ты ни выбрала. А затягивая с решением, ты только мучаешь себя и других. Думаешь, Крис не видит, как ты смотришь на Эванса? Или не слышит слухов о том, что вы с ним на озере… — рыжая запнулась, но быстро нашлась, — ночь вместе провели. Короче, у тебя впереди выходные, езжай домой, отдохни от них обоих, хорошо подумай и давай уже, решай быстрее. А сейчас тебе пора в студию. Ты говорила про аптечку, что-нибудь дать? У меня есть успокоительные.

— Нет, мне Стивен запретил, — Стеф с трудом отодвинулась от подруги и вытерла намокшие глаза. — Дай обезболивающее, только не распаковывай, возьму с собой, на всякий случай. — Она встала, взяла расчёску, привела в порядок волосы. Увидела на кровати пайту Стивена, пару мгновений поколебалась, и надела поверх футболки.

— Держи, — рыжая протянула ей таблетку. — Удачи на записи. Я приду, если пустят.

— Спасибо, — Стеф на миг обняла её и выдохнула, беря себя в руки. — Мне пора.

Когда Стефани вошла, в студии было людно — кроме команды звукарей, зачем-то собрались все режиссёры, хоть актёров никто не пустил, и на том спасибо. Эшли у пульта тихо разговаривала с одним из мужчин, Стивен хмуро сидел в углу, нахохленный и задумчивый. Увидев её в своей пайте, на миг приподнял брови, но тут же взял себя в руки и снова стал деловым. Жестом подозвал её, от чего сердце Стефани мгновенно зашлось в истерике, но когда она подошла, он только хмуро буркнул:

— Ничего не принимала?

— Ничего, — она качнула головой, напряжённо ожидая хоть чего-нибудь, хоть мизерного проявления внимания, переживаний, дружеского участия.

«Пожелай мне удачи. Попроси хорошо спеть. Отругай за пайту. Скажи хоть что-нибудь!»

Стивен кивнул ей на выход и пробормотал:

— Соседняя дверь.

«Чёрт!»

Она вышла, помяла в кулаке запаянную таблетку, качнула головой и спрятала в карман. Увидела, как следом выходит блондинка, подчёркнуто не замечающая её, толкнула дверь и приготовилась. Шла настройка, проверка, Эшли распевалась. Стефани тратила все силы на то, чтобы не смотреть на Стивена. И только когда всё наконец было готово и в наушниках зазвучало вступление, она медленно выдохнула и опустила ресницы, скашивая глаза на блондинку.

«Эшли, грёбаная силиконовая сучка, что б ты охрипла дня на два.»

И подняла взгляд на Стивена. Он сидел неподвижно, глядя в пол, но когда голос Эшли, поющей первой, начал понемногу срываться, съезжать на хрип и наконец сел до шёпота, парень нахмурился и поднял голову. И сразу заметил прямой взгляд Стефани. На миг перевёл глаза на Эшли, нервно пытающуюся прокашляться, опять впился взглядом в лицо Стеф, проницательным и подозрительным — «это ты?».

Она медленно опустила ресницы, с чуть высокомерной улыбкой — «да». Потом наклонила голову и еле заметно приподняла брови — «а что, тебе что-то не нравится?». Застыла в ожидании, вглядываясь в его лицо.

«Разозлись, нахмурься, просто покажи, что ты этого не хочешь — и я всё отменю.»

Она ждала, но он медлил, прямо глядя на неё, наконец нервно поджал губы, прикрыл глаза и отвернулся, как будто ничего не произошло. Стефани приложила усилие, чтобы сдержать радостную улыбку — да, ему понравилось!

«Теперь всё зависит только от меня, а я буду стараться изо всех сил.»

Эшли перестала пытаться, схватилась за горло и выбежала из комнаты, чуть не плача. Режиссёры совещались по ту сторону стекла, Стефани их не слышала, могла только читать по губам узнаваемые слова — «можем», «видео», «срочно»… Она опять улыбнулась — никто не будет ждать Эшли, серия выходит вечером в воскресенье, а за оставшееся время надо успеть всё свести и смонтировать. Так что решение было ожидаемым — ей сказали петь самой обе партии, а голос Эшли снимут с видеозаписи, подправят и наложат сверху. Стефани удовлетворённо кивнула и приготовилась. Раздались вступительные аккорды и сердце в который раз попыталось сбежать из грудной клетки, но ему мешали рёбра и ледяной нож, о который оно билось при каждом ударе.

«Соберись. Надо спеть так, как вчера в трейлере. Как вчера, перед тем как… Твою мать, соберись!»

Она поняла, что совершенно не помнит, как она там вчера пела. Кое-как пройдя первый куплет, она услышала в наушниках:

— Плохо. Ещё раз.

Бросила на Стивена короткий взгляд сквозь стекло, тут же пообещав себе больше на него не смотреть. Поняла, что от нервов почти ничего не слышит, в ушах стучал пульс и грохотала лавина, музыка была где-то в другом измерении.

— Стефани, чуть медленнее, пожалуйста. Тебе сделать ритм громче?

— А можно всё громче?

— Пойдёт? Тогда ещё раз.

«Ещё раз. И ещё раз. Как я люблю свою работу. Как я люблю носить в груди железо. Как я… люблю.

Скажи: "я люблю"…»

Когда Стивен поднялся со своего углового кресла, она почувствовала, как дыхание застывает где-то в районе ножа. Он что-то сказал звукарям, они в очередной раз остановили музыку, подошёл к стеклу, взглядом указал ей на дверь и сам сразу же вышел. Она трясущимися руками сняла наушники, сунула руки в карманы, не зная, куда их деть. Нащупала таблетку и сжала в кулаке, чувствуя упирающиеся в ладонь острые углы, эта боль почему-то успокаивала.

Стивен стоял в коридоре, опираясь о стену и хмуро глядя в пол, она не знала, что ему сказать, поэтому тоже молча остановилась у стены. Он медленно вздохнул и поднял на неё взгляд, очень тихо спросил:

— Ты всё забыла, да?

«Что "всё"? Поэт, блин…»

— Стефани, неужели это так трудно?

«Что "это"? Смотреть на тебя, носить твой крест, петь твою песню? Это всё чудовищно трудно, но я стараюсь. Что ещё ты от меня хочешь?»

— Почему ты не можешь опять прочувствовать её, как вчера?

«Я вчера чуть не сдохла. Ты хотел бы такое повторить?»

— Я могу включить тебе запись, чтобы ты послушала ещё раз.

— Я всё помню, — наконец выдохнула она.

— Я имею в виду то, что мы вчера снимали.

— Это я тоже отлично помню, — с горьковатым сарказмом ответила Стеф. — Я смогу, сейчас немного настроюсь и спою.

— На что ты настроишься? — вздохнул он. — Ты должна сиять, а не скрипеть стальной пружиной.

— Я постараюсь…

— Твои старания, — он сжал зубы, как будто сдерживал ругательства, — только сильнее сжимают пружину. Тебе не надоело постоянно всё контролировать, а? Можешь хоть пять минут не держать себя в руках, не думать, не просчитывать, а просто делать то, чего душе хочется?

— Не могу, — чуть не плача, прошептала Стеф, Стивен искушающе заглянул ей в глаза:

— А ты представь, что можешь. Представь, что ты в параллельной вселенной, что никто не узнает, что тебе ничего за это не будет. Что бы ты сделала?

Её мысли бесконтрольно рванулись в галоп, за секунду прокручивая перед глазами запретные кадры, которые истязали её фантазию в ту ночь, когда они легли вместе. Лицо вспыхнуло, она опустила глаза, но Стивен успел увидеть их выражение:

— Вот видишь. В тебе это есть, тебе нужно просто расслабиться и выползти, наконец, из стальной раковины, которая мешает тебе быть счастливой. Перестань себя душить.

— Я попробую, — ровно проговорила она, он чуть улыбнулся:

— Я тебе помогу. — Отступил от стены и указал ей на место рядом с собой: — Иди сюда. — Она подошла. — А теперь обними меня. — Стефани округлила глаза, чувствуя, как внутри опять разгоняется бешеное сердце, пытаясь выбить из груди лезвие, но проигрывая ему в прочности. — Ну чего ты, это просто — подошла и обняла. — Он сделал невинные глаза, явно издеваясь, — все обнимаются, это нормально. Представь, что я плюшевый медведь, тебе это не в новинку.

— Зачем тебе это? — наконец нашла в себе силы ответить Стеф. Он развёл руками:

— Мне? Это тебе нужно, Стефани, для правильной настройки. Я вообще могу руки вот так держать, — он сцепил пальцы за спиной. — Давай, время идёт, нас ждут, вообще-то.

Она хмуро выдохнула и подошла, осторожно обхватила его за пояс, стараясь держаться на расстоянии.

— Сильнее, я знаю, ты умеешь, — ему, похоже, было весело. А Стефани, сцепив зубы, придвинулась ближе, одновременно надеясь, что он не чувствует, как колотится её сердце, и понимая, что конечно, чувствует.

— Вот так, хорошо. А теперь расслабься.

— Ты издеваешься? — Она старалась дышать реже, но лёгкие всё равно уже наполнились его запахом, кружащим голову и нагоняющим мысли, сильно далёкие от реальности.

— Ни капли.

— И как мне это поможет петь? — Она не смотрела на его лицо, понимая, что задирать голову в таком положении глупо, так что просто смотрела в стену и слушала. Он ухмыльнулся:

— Вот мы и подошли к главному вопросу. Вдумайся в эту ситуацию, вот ты, стоишь и обнимаешь меня. Факт?

— Да, — сквозь зубы процедила Стеф.

— Что ты чувствуешь? — Она сжала зубы, чтобы не сказать ему много нехороших слов о злоупотреблении служебным положением, Стивен тихо хохотнул и наклонился к её уху, шепнув: — Когда будешь отвечать, учитывай, что я знаю, что ты меня любишь.

— Что? — выдохнула Стеф, попыталась сделать голос снисходительно-холодным: — С чего ты взял?

— Мари сказала, — она в шоке запрокинула голову, почти столкнувшись с ним лбами:

— Не может быть!

— Но почему-то это так, — самодовольно пожал плечами Стивен, Стефани замотала головой:

— Не верю, — у неё было такое ощущение, как будто родители переделали её спальню в библиотеку без её ведома, или как будто её укусил Слэш, как будто ей нежданно-негаданно пришёл полный крах, причём оттуда, откуда она его совсем не ждала, и была уверена, что с той стороны всё надёжно. — Она не могла.

— Твоя тяга к самообману меня умиляет, но давай не будем терять время. Потом разберёшься с подругой, а сейчас думай о песне. И о том, что ты чувствуешь, когда меня обнимаешь. Говори. — Она молчала, опять хмуро отвернувшись, Стивен усмехнулся и чуть наклонился, выдохнув ей в волосы: — Как я понимаю, ничего хорошего.

— Да, — рыкнула она, парень тихо рассмеялся:

— Мне так нравится, как ты врёшь… Стефани, я знаю, что ты меня любишь. Ты знаешь, что я знаю. Ты меня обнимаешь, я совсем не против, твоего павлина тут нет и никто ему не расскажет. Знаешь, в чём самая большая проблема этой ситуации? — Она молчала, он вздохнул: — Ты не получаешь удовольствия. А должна. И теперь, внимание, твоя задача — расслабься и получи удовольствие.

Она фыркнула, нервно пытаясь отыскать внутри резервы сил, необходимых на как раз обратное. Стивен сменил тон на убаюкивающий шёпот удава и начал её гипнотизировать:

— Стеф, с точки зрения фактов, ничего не изменится. Ты сейчас меня уже обнимаешь, и нет разницы, считаешь ты это изменой или нет — это уже случилось. И теперь тебе нужно просто позволить себе извлечь выгоду из ситуации, которую ты не в силах изменить. Расслабься, ты же этого хочешь. Представь, что ты никогда не встречалась с Льюисом. Представь, что мы с тобой познакомились у родника пару недель назад. Представь, что я влюбился в тебя с первого взгляда и написал тебе песню, которую ты услышала и поняла, что тоже меня любишь. Представь, что мы сидим на фонтане и я говорю, что люблю тебя.

— Ты никогда этого не говорил, — срывающимся голосом прошептала Стефани. Ноги подкашивались, не прижаться к Стивену уже было настолько тяжело, что руки дрожали, она сжимала в кулаке таблетку, почти не чувствуя острых углов.

— А тебе хотелось? — мягко спросил он. — Мне кажется, ты и так слышишь это сто раз в день. Фразу «я люблю тебя» затёрли до дыр ещё до нашего рождения, — и тем не менее, она вызвала у Стеф волну озноба. — В наше время эти слова уже ничего не значат. Но если ты хочешь, я скажу. Хочешь?

— Да, — она сглотнула терпкий комок и закрыла глаза. И услышала.

— Я люблю тебя, Стефани. — Земля закачалась и Стеф вцепилась в парня сильнее, ища опору, поняла, что всё-таки прижалась щекой к его груди, и дёрнулась, выпрямляясь. — А теперь представь, что ты совершенно свободна и имеешь полное право ответить мне тем же. Скажи: «Я люблю тебя».

— Я люблю тебя, — тихо повторила она, чувствуя себя космонавтом во время взлёта — в глазах темнело, а земля стремительно уносилась из-под ног.

— А теперь покажи, как. Представь, что обнимаешь меня так, как будешь обнимать ещё очень долго, с благодарностью, с нежностью, с жаждой, как будто не отпустишь никогда.

Голова кружилась, было жарко, тело растекалось воском, его чарующий голос заставлял поверить, что кроме них двоих, в целом мире никого нет.

— Если всё так, как ты говоришь, — прошептала она и закрыла глаза, борясь с головокружением, — то почему я одна тебя обнимаю?

Он расцепил руки и почти невесомо погладил её спину, чуть прижал к себе:

— Лучше?

— Да.

— Давай, твоя очередь, — он стал перебирать её волосы, пустив по шее волну мурашек, — обними меня так, как тебе этого хочется. Позволь себе секунду счастья, о которой никто никогда не узнает.

Она почувствовала, как под его напором даёт трещину та дамба запретов, которая сдерживала её чувства… и сдалась, позволив затопить себя с головой. Крепко зажмурилась, медленно вжимаясь щекой в его грудь, обвивая руками талию, прильнула всем телом, растекаясь и чуть не мурлыча от удовольствия. Замерла, наслаждаясь этим невероятным моментом, мысленно воздвигнув стену между реальностью и тем, что сейчас происходит.

— Хорошо, — медленно выдохнул Стивен, отстраняясь от неё, — настройка прошла успешно. — Его голос был деловым и сосредоточенным. — А теперь иди и спой так, как надо. А мне пора.

— Что значит «пора»? — ещё не отойдя от гипнотического дурмана, прищурилась Стеф.

— Значит, что я уезжаю, — он невозмутимо поправил рубашку, — у меня самолёт через полтора часа.

— Зачем? — не поняла она, он изобразил обречённо-злобную усмешку и ответил:

— Я лечу к девушке. А потом планирую напиться, в хлам, как мы хотели. Я всю ночь думал и решил, что это отличная идея. Поможет перезагрузить психику, а мне это нужно позарез, я последние недели три живу на острой грани между взрывом и срывом. — Он потёр лицо, — мне кажется, я с ума схожу, — запрокинул голову, прочесал пальцами волосы и тряхнул головой, — всё, пора.

— Ты не останешься даже на одну попытку? — неверяще прошептала она, продолжая мять в руке таблетку, он качнул головой:

— Нет, я больше не хочу это слушать… Что это у тебя? — он указал глазами на её кулак, она разжала и показала, он нахмурился: — Опять?

— Нет, — качнула головой она. — Это обезболивающее.

— Что болит? — посерьёзнел парень, она глубоко вздохнула, запрокинула голову и прошептала, глядя ему в лицо:

— Душа.

— Не поможет, — криво улыбнулся он. — Давай мне это, а я дам тебе другое.

— Бери, — она протянула таблетку, он сунул в карман, она продолжала протягивать руку. Стивен в первый раз за день по-настоящему улыбнулся и положил сверху свою ладонь, переплетая пальцы. Потом резко взял её за подбородок и поцеловал, мягко и осторожно, просто обнимая своими губами её губы. Стеф стояла в полной прострации, не чувствуя ног, казалось, что она висит в воздухе, и всё, что её держит — это его рука и его губы. Он отстранился, посмотрел на неё со смесью запретной радости и шока: — Легче?

— Не знаю, — с трудом выговорила она, пряча глаза, Стивен отпустил её руку и пожал плечами:

— Больше ничем помочь не могу. Мне пора.

Развернулся и пошёл в сторону выхода, на ходу доставая телефон, ни разу не обернувшись. Она стояла в таком состоянии, как будто её только что похитили пришельцы, спросили как жизнь и вернули. Было страшно возвращаться в студию, хотелось забиться в какую-нибудь нору и не вылезать ещё долго-долго, пока её не перестанет трясти от шока и ощущения двойного предательства — он говорил и делал все эти вещи просто ради записи? Да, он музыкальный маньяк, чокнутый перфекционист и полный псих, но такого она не ожидала.

А теперь он летит к девушке. Сядет сейчас в самолёт и скоро будет с ней, с грудастой блондинкой из сериала. И она прекрасно осознавала, что дико ревнует, что хочет быть на её месте, и что ей ни капли не стыдно за это желание.

«Стивен, мать твою, что ты со мной сделал?»

— Стефани? — из студии выглянула Мелани, прищурилась, всматриваясь в её пунцовое лицо. — Всё в порядке? Ты готова?

— Нет, — покачала головой она. — Я не могу петь сейчас.

— Можешь, пойдём, — женщина взяла её за локоть и потащила внутрь. — Надо постараться.

— Я не могу, — задыхаясь, простонала Стеф, Мелани остановилась, грозно глянула в её глаза и скомандовала:

— Взяла себя в руки и смогла! — Девушка покачала головой, режиссёрша нервно поджала губы и процедила: — Милая моя, Эванс сказал, чтобы тебя хватали и записывали прямо сейчас, а он в таких вещах не ошибается. Так что ты можешь, и ты споёшь. Потому что иначе мы будем все тут сидеть до ночи, а потом ты всё равно споёшь. — У Стеф на глаза навернулись слёзы, стало так обидно, что это всё было только ради песни, что казалось, горячий нож медленно проворачивается в её груди. Мелани поставила её спиной к стене и резко крикнула: — Не сметь реветь! Дыши глубже, вот так — вдох, — она дерижировала руками, — выдох, со мной, давай, вдох, — Стефани изо всех сил пыталась взять себя в руки, где-то на десятом вдохе это получилось. Она крепко зажмурилась и кивнула:

— Всё, я в норме. Спасибо вам.

— Обращайся, — фыркнула женщина. — Начинаем?

— Да, — она кивнула, вошла в студию и приготовилась. За стеклом оживились, ей включили музыку, Стеф слушала и читала текст так, как будто видела его в первый раз.

«Стивен, боже мой, что мы с тобой натворили?»

Скажи мне, как…

«Как теперь с этим жить? Как я буду теперь обнимать Криса? Как я сделаю вид, что всё в порядке?»

…держать в руках себя,

когда ты вновь уходишь…

«Как ты мог уйти? Сейчас, когда мы… Чёрт! Что — мы? Мы ничего, мы просто готовились к записи… Господи, я не могу в это поверить!»

…меня бросая

в тишине пустых мелодий…

«Не уезжай к ней, не уезжай, не оставляй меня! Мы… что — мы? Что?»

…неумолимо

вновь приходит час разлуки…

«Я не хочу с тобой расставаться! Ни сейчас, ни через три месяца, никогда!»

…я умираю,

отпуская твою руку…

«Я до сих пор чувствую твою ладонь. Как это возможно?»

…так не бывает…

«Это всё ненастоящее. Так не может быть.»

…я так хочу тебя касаться

бесконечно…

«Чёрт возьми, да! Почему у меня нет такого с Крисом? Он красивый, у него шикарное тело, он любит меня! Что я делаю не так?»

…кто сможет эту боль унять

и эту жажду обуздать…

«Это грех. Это происки дьявола. Я не должна этому поддаваться.»

…Ты уходя

на миг оглянешься

зачем?…

«А ты даже не оглянулся, мой ночной музыкант… хотя, какой ты мой? Ты стройной грудастой блондинки, которая будет с тобой этой ночью. И она точно не ограничится целомудренными поцелуями.»

…моё желанье

пренебрегает расстояньем…

«Как же я хочу обнять тебя и не отпускать никогда, ни к кому, и пусть весь мир заткнётся и потерпит — ты нужен мне больше, чем им всем вместе взятым!»

…бесконечно.

Она открыла глаза, медленно приходя в себя, по ту сторону стекла стоял пустой стул в углу — тот, кто должен был там сидеть, сейчас на пути в аэропорт.

— Отлично, Стефани, молодец.

Мелани и её муж дружно показывали ей большие пальцы, Сэм немного шокировано потирал затылок, звукари уже ругались по какому-то невидимому поводу.

«Что… всё? Я могу идти? Могу уехать и больше не думать об этой песне? Могу напиться, могу плакать, могу не возвращаться до понедельника?»

— Я свободна?

— Да, — от неё отмахнулись, все уже были заняты.

Стефани сняла наушники, тихо вышла, забрала сумку и пошла к машине. Завелась, медленно выехала на дорогу, услышала вибрирующий в сумке телефон. Поморщилась и не стала даже смотреть, кто это — её нет до понедельника. Она ушла в запой и ей там хорошо.

Солнце садилось, медленно закатываясь за океан, по грязному пляжу бродили чайки, мародёрствуя в кучах прибрежного мусора и создавая неповторимый акустический эффект из хлопанья крыльев и истеричного клёкота, который на фоне шума волн вообще вырывал из реальности. По трассе иногда проносились машины, дополняя мелодию места шорохом шин и гулом двигателей, люди спешили по делам, не обращая никакого внимания на стоящую у обочины машину и сидящую на капоте растрёпанную девушку в не по размеру огромной пайте.

А ей казалось, что всё вокруг специально спланировано и подготовлено именно для неё. Покрытый жухлой травой каменистый склон, мрачно-бесцветный берег, бьющиеся о камни волны, деловитые чайки… и даже небо, по которому неслись рваные грязноватые облака, чуть подсвеченные оранжевым снизу, а сверху уже пыльно-тёмные. Ветер усиливался, заставляя ёжиться, плотнее заворачиваясь в его пайту.

«Интересно, где ты сейчас?»

Она посмотрела в небо, различив на сером почти истаявшую полоску от самолёта — этот через океан, на континент летают в другую сторону. Отхлебнула вина прямо из бутылки, поморщилась — зачем было брать такое сладкое? Хотя… пусть хоть что-то в этой жизни будет сладким, и если это вино — тем лучше для психики.

Бутылка опустела на треть, а легче не становилось — Стефани с остервенением пила ещё, как будто алкоголь был обязан отработать вложенные деньги и унять боль, как будто это не перебродивший сок, а универсальное лекарство для души.

«Не поможет. Стивен сказал это так уверенно, как будто пробовал сотню раз… впрочем, то, что он предложил взамен, тоже не особенно подействовало.»

А ведь она связывала с первым поцелуем столько эмоций, как же — предательство! Ну и что теперь? Это ничего не изменило, как были они неизвестно кем друг другу, так и остались. А Крис… а Крису она ничего не скажет, ему легко врать, и от этого маленького умалчивания всем будет только лучше.

В салоне опять заиграл телефон, она прислушалась — не та мелодия. Поморщилась и отхлебнула ещё. «Та» мелодия стояла на вызове только у Стивена, у всех остальных был стандартный звонок.

«В понедельник я приеду на съёмки другим человеком. Я буду взрослой и деловой, и холодной как айсберг, такой, чтобы никто ничего не понял. Мы почти не снимаемся со Стивеном, я буду проводить всё свободное время с Крисом, а этот парень способен кого угодно заставить забыть о других мужчинах. Мой парень. В понедельник я повезу его на то место у перевала, где мы с ним целовались…»

В памяти почему-то всплыли не поцелуи Криса, а смеющиеся глаза Стивена, кормящего её курятиной с рук.

«…нет, не туда. Мы найдём другое место. И будем там только вдвоём. А мистер Эванс пускай катится к своей блондинке, там ему и место.»

Она решительно опрокинула в себя ещё глоток вина, хмуро вытерла губы. Встала с капота и взяла с сиденья телефон, открыла счётчик непринятых, пробежала глазами список — Мари, Крис, ещё раз Мари, мама. Вот маме надо перезвонить… она задержала палец над экраном, вздохнула и нажала на sms. Написала: «Сегодня не приеду, у нас гулянка по поводу записи, я выпила, за руль не сяду. Буду завтра утром». Отправила, стала писать ещё одно: «Уехала к родителям, очень устала, позвоню позже», выбрала из списка Мари и Криса, нажала отправить обоим и отключила телефон.

«Хватит надеяться, что он позвонит. У него есть гораздо более важные дела.»

Солнце исчезло полностью, Стеф посмотрела на бутылку, качнула её в руке — почти половина. Тёмная жидкость в сумерках казалась густой и бордовой, мрачной, как какой-то колдовской отвар.

«Не работает эта фигня, совершенно. Слухи о том, что в случае проблем на личном фронте надо выпить и всё пройдёт — всего лишь пропаганда компаний, выпускающих алкоголь. А жаль… или я просто мало выпила?»

Стефани посмотрела на светлую полоску горизонта сквозь стекло бутылки, поморщилась и закрыла её пробкой — больше ей точно не осилить. Сунула вино под сиденье, разложила оба кресла и свернулась в клубок в углу, закрыла глаза, чувствуя качку, как на маленьком корабле.

«Нужно выбросить из головы этот день. Просто представить, что его не было. Сделать вид, что всё в порядке, и жить дальше.

Как хорошо, что эта песня уже записана… Надеюсь, я ещё долго её не услышу.»