Моя судьба в твоих руках (СИ)

Глава 9

«А я тебе нужен?»- говорил он мне, глядя прямо в глаза с такой теплотой, что хотелось плакать от счастья…«…нужен?»….

— Очень! — крикнула я ему, но он внезапно исчез. Он исчез, а взамен оставил лишь темноту и пустоту, обжигающую душу.

— …она очнулась или все еще спит? — сказал кто-то рядом.

— Она уже не спит, — уверенно ответили ей.

— Аня, солнышко, ты проснулась? — спросил первый голос.

Я открыла глаза и увидела сидящую на краю моей кровати Лию. Обычно излучающая энергию подруга выглядела жалко и истощенно. Ее большие испуганные глаза смотрелись страшно на ее побледневшей коже. На ней была ее любимая нежно-розовая блузка, которая годилась теперь разве только на выброс. Она была измята, а на груди отчетливо прорисовывалась пара неизвестного происхождения пятен. Она смотрела на меня с ожиданием и… со страхом.

Чего она боится? Или она просто боится… меня?

— Аня, все в порядке, это я, твоя подруга Лия, — говорила она так, словно я ее не знала, — как ты себя чувствуешь?

Чувствую? Какой глупый вопрос. Какая разница, как я себя чувствую? Мне это не важно.

— Почему она молчит? — воскликнула она с некой тенью истерики, — это нормально?

— У нее шок, — пыталась успокоить мою подругу женщина, стоящая рядом с кроватью.

Я внимательно посмотрела ей в лицо, но не могла ее узнать. Кто она и что делает…здесь?

Здесь? Правда, здесь она может делать что угодно. Это дом Лии. А это ее спальня. Я оглядела помещение: кровать, на которой я лежу, два шкафа у стены, туалетный столик, стул у кровати и …зеркало. Зеркало было завешено черным материалом. Для чего? Я посмотрела на Лию, а потом на завешанное зеркало.

— Она не помнит? — обратилась Лия вновь к той женщине.

— В ее состоянии бывают разные симптомы…,- уклончиво ответила она.

— Так она может не помнить?! — крикнула на нее Лия.

— Всякое бывает.

Этот разговор не дал ответ на мой вопрос: почему завешено зеркало? Все дело в моем виде или у Лии кто-то умер?

— Я не хочу, чтобы это опять повторилось! Я больше этого не выдержу! — в отчаянье крикнула Лия.

— Рано или поздно она вспомнит, — спокойно ответила ее собеседница.

Чего она может не выдержать? Почему никто не говорит ясно и понятно?

— Аня, милая, все хорошо, — старалась говорить спокойно Лия, но голос ее срывался.

— Деточка, что ты помнишь о…например, вчерашнем дне, скажи нам, пожалуйста, — обратилась ко мне женщина.

Кто она вообще такая? Почему они обращаются со мной как с пятилетней? И что такого необычного во вчерашнем дне?

— Аня, это Андреа, она медсестра. Ответь, пожалуйста, на ее вопрос, — собралась, наконец, Лия.

Вчера…. Вчера был обычный день, я сидела дома, занималась уборкой, потом смотрела какую-то дораму вечером. Кажется, «Для тебя во всем цвету», потом мне позвонила Лия и позвала встретиться. Что такого важного произошло?

Какой-то звук отвлек меня от моих раздумий. Телефон Лии.

— Алло? Да. Да, все у меня нормально. Она очнулась. Нет, теперь и правда очнулась. Она не помнит ничего! — стал срываться ее голос на рыдания, — да, о нем она тоже не помнит. Нет, Грег, приезжать не надо, я тебе потом перезвоню.

Грег? У Лии кто-то есть? И о ком я не помню? Я посмотрела на Лию, потом на Андреа. В чем тут дело?

— Дай ей снотворное, пусть поспит. У нее слишком мало сил. И сама поспи, а я приду завтра, — говорила торопливо Андреа.

— Хорошо, — повиновалась Лия, — Аня, выпей таблеточку, ее тебе доктор прописал, вот выспишься, и потом поговорим, да? — с измученной улыбкой проговорила она.

Спать мне не хотелось, но таблетку я выпила. Спорить мне не хотелось, а Лию было просто жаль. Почему она так плохо выглядит?

Меня мучил кошмар. Мне казалось, что кто-то пытался разделить меня на две части, пытался разделить мою душу. Вокруг было полно людей, но никому не было до меня дела. Все куда-то бежали, не обращая внимания на мои муки. Я не понимала лишь одно: «Зачем это кому-то надо? Что я сделала плохого?».

Резко избавившись от уз сна, я открыла глаза и уставилась в темноту. Ночь. Я повернулась на другой бок и попыталась заснуть, но сон не шел ко мне долгих два часа из-за моих раздумий. Раздумий обо всем, что было. Почему Лия так измучена и неспокойна? Почему я у нее дома? И зачем опять придет эта медсестра? Ко мне? Но мне не нужна помощь! У меня же все хорошо, ничего не болит…. Только почему-то иногда охватывает паника, но это же не лечат таблетками? Или здесь что-то другое….

«Хочешь, мы сбежим с работы сразу после моей поездки в начале следующей недели и осуществим все планы?» — говорил голос в моей голове. «Хочешь? …сбежим…»- звучал он эхом.

Я открыла глаза и окинула взглядом помещение. Это все еще не мой дом. Я села на кровати и тут заметила Лию. Она свернулась калачиком на кровати у моих ног. Кажется, ей снится кошмар, определила я по ее выражению лица. Стоило бы ее разбудить, но тогда опять начнутся вопросы, на которые я не знаю ответа.

Тихо поднявшись с кровати, я направилась в ванную и, включив свет, первым делом посмотрела в зеркало. Меня никогда не удивлял мой вид по утрам, но теперь я заметила небольшой шрам на щеке от царапины примерно недельной давности, появления которой я не помню. Вопросы…. Мой взгляд…. Я не понимала его. В нем был оттенок боли. Разве такое возможно? Разве бывает боль без причины? Или я…что-то не понимаю? Может быть, есть тот, кто ответит на мой вопрос?

— Эй, внутренний голос, — тихо позвала я, но ответа не последовало, — почему ты молчишь?

Это необычное ощущение полного одиночества было слишком ярким. Я знала всегда, в любой ситуации, что со мной есть хотя бы он, а сейчас он молчит. И я чувствовала, что молчит он не просто так, мне даже казалось, что его просто нет. Что его просто не существует.

— Аня, ты уже проснулась?

Я повернулась на голос. Лия уже встала и, с беспокойством глядя мне в глаза, ждала ответа. Разве это и так не понятно? Я же стою и смотрю на нее. Разве это не ответ?

Похоже, она поняла, что ответа не последует, поэтому сразу спросила:

— Будешь чай?

«Чай? Можно и чай. Можно и кофе. Какая разница?» — с этими мыслями я направилась на кухню.

— Аня, — тихо начала говорить Лия, сев за столом напротив меня, — я не понимаю, почему ты не говоришь, я не понимаю, помнишь ли ты его, но даже если не помнишь…. Черт! Ты все равно когда-нибудь все узнаешь! И лучше пусть это произойдет сейчас, чем потом…. Чем раньше это закончится…,- нервно подбирала она фразы, — его уже нет. Тебе все равно рано или поздно придется жить дальше. Это часть твоей жизни, ты не должна о ней забывать, но…. Пусть она всегда будет с тобой, но пусть она не портит твою жизнь!

Я смотрела на нее с недоумением. О чем она говорит? Кого нет? Сердцебиение стало набирать обороты, но причин я не знала. А, может, просто не хотела знать….

— Да скажи ты хоть слово! — кричала Лия, встав из-за стола, — Скажи мне, ты его хотя бы помнишь?!

Я спокойно смотрела на то, как падает случайно задетый Лией стул. Грохот показался мне таким громким, что я невольно прикрыла на секунду глаза, пытаясь защититься.

— Твоя мама звонит каждый день, надеясь с тобой поговорить. Она волнуется. Как ты будешь с ней говорить? Она хотела приехать, предлагала помощь, но я ее убедила, что пока справляемся…. Если ты сегодня с ней не поговоришь, то завтра тебе придется ее встречать в аэропорту. Да, в аэропорту…. Они поехали неделю назад отдыхать, — уже спокойнее говорила Лия, усаживаясь вновь на поднятый ею стул, — ты помнишь?

Аэропорт?

«…но ведь это всего где-то два дня. Ты даже не успеешь соскучиться, как я уже прилечу», — уверял знакомый до боли голос в моей голове.

Чей голос? Почему я не помню? Может, она знает? — думала я, глядя на Лию.

— Кто? — не узнала я свой хриплый голос.

— Что кто? — не поняла Лия. На ее лице были разные эмоции: радость, недоумение, даже страх.

— Кто должен был прилететь? — наконец нашла я нужный вопрос.

На этот раз кроме страха ее лицо не выражало ничего.

— С чего ты взяла, что кто-то должен был прилететь? — пошла она на отступные.

— Просто ответь: кто? — спокойно продолжала я.

Почему она испугалась? Она хотела, чтобы я что-то вспомнила, так почему сама же мне и мешает это сделать?

— Кэвин, — тихо произнесла она. Казалось, что она не хочет, чтобы я услышала.

Но я услышала.

«…это от Кэвина,

— Какого Кэвина?

— А скольких ты знаешь?

— Ну…стоп! От Кэвина Критча?»- зазвучали хороводом наши с Лией веселые голоса в моей голове».

— Кэвин Критч? — вырвалось у меня, и я посмотрела на Лию. Она едва заметно кивнула.

Мой начальник….

Внезапно в моей голове зазвучало множество голосов и фраз. Они сменяли друг друга и вновь повторялись….

«А разве это не ваша машина отъехала пару минут назад?

— Машина? Нет, я сегодня на такси»- зазвучали вновь знакомые голоса.

«…разве этого мало?

— Это более чем достаточно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы сделать этот вечер счастливейшим…».

«… я буду звонить тебе каждый час, чтобы ты не успела меня забыть….

— Я не забуду тебя никогда…».

…и моя жизнь.

Казалось, что мир рухнул. Но, оказалось, что рухнул не первый раз.

— Сколько? — как можно спокойнее спросила я.

— Уже больше недели.

— А ты…,- начала говорить я, но договорить не смогла, почувствовав, что падаю.

— Ну-ну, — проговорила она, подхватывая и обнимая меня. — Не волнуйся, у нас с тобой пока отпуск. Продлится столько, сколько угодно….

— Он…,- пыталась сказать я, но подступающие рыдания не дали мне это сделать.

— Он был очень хорошим человеком…. Жизнь, знаешь,… вообще странная штука. То она дарит, то отбирает…. А может и не жизнь, а судьба, — говорила она, гладя меня по голове.

Я посмотрела на нее с благодарностью. Она терпит все мои выходки и помогает мне столько, сколько я себя помню. И сейчас она со мной, старается поддержать и успокоить….

— Спа….

— Что? — не поняла она.

— Спасибо, — наконец промолвила я.

— А…. Не за что, я всегда буду с тобой и помогу, чем смогу.

— Он ведь не должен был умирать, да?…. Он….

— Он должен был жить? Да, он должен был жить дальше. Да и все с этим согласны. Но виновных поймают…,- продолжала она меня успокаивать.

— И-и что?

— Да, наверное, ничего…. Просто мир станет немного чище.

— Мир, — усмехнулась я и больше не смогла ничего сказать.

Кого теперь интересует мир?

Не меня….

Лия.

— А где твой Кузя? — спросила она меня как-то вечером.

— А, не беспокойся. Он живет у бабушки. Причем живет неплохо: никаких овощей, — усмехнулась я.

Прошло уже целых два месяц. Два месяца. Иногда я думаю, что это был самый тяжелый период в моей жизни. Первую неделю я вообще думала, что не переживу. Просто выпрыгну из окна, как пыталась Аня в тот ужасный первый день. Уйду от всех проблем. Только я не упаду в обморок за секунды до прыжка. А просто уйду из жизни.

Я всегда за нее боялась. Она, сколько я помню ее, всегда отдавалась своим чувствам на полную катушку. Любить, так любить, бояться, так визжать от страха, а страдать… так страдать всей душой. Как я обрадовалась за нее, когда она влюбилась. Я знала: они хорошая пара, два прекрасных человека. Только, видимо, судьба не дает хорошим людям жить счастливо. То утро…. Возможно, даже хорошо, что Аня не смотрит по утрам новости. Кто же знает, как тогда все бы сложилось? Ее никто бы не остановил, реши она разобраться с жизнью прямо дома. Но, несмотря ни на что, я надеялась, что она не придет на работу в тот день и мне не придется сообщать ей эту новость. Когда я вспоминаю, как пыталась ей сказать тогда о его смерти, мне становится почему-то смешно. Я бы не смогла, даже если бы она стала меня слушать. Тогда к чему были эти жалкие попытки привлечь к себе внимание? Успокаивала совесть? Хотя…я все равно до сих пор корю себя за трусость. Может быть, если бы о его смерти сообщила я, то мне не пришлось бы теперь смотреть на этот шрам на ее щеке.

«…отпустите меня! Уйдите все…».

До сих пор помню интонацию ее голоса. Ведь можно было понять, что она задумала что-то во вред себе? Почему же никто даже не шевельнулся до тех пор, пока она не стала открывать защелку на оконной раме? Странно называть счастьем то, что она внезапно потеряла сознание… хоть и при падении задела лицом ту самую защелку.

Но даже тогда мы недооценили его важности в ее жизни.

Всю последующую неделю я не отходила от нее. Я была так обеспокоена ее состоянием, что даже забыла о работе. Нас могли уволить, но, как я узнала позже, кто-то выписал нам отпуск даже без нашего участия. И когда в тот день она, наконец, пришла в себя, я просто соврала. Мне тогда было не до того…. Да и ей тоже.

В ее первый день у меня дома мне хотелось просто плакать от отчаяния. Мне предложили увезти ее в больницу, но, к счастью, у меня хватило тогда сил послать этих «доброжелателей» куда подальше. «Она мне как сестра, и я не дам никому колоть ей неизвестно к чему приводящие препараты», — так я, кажется, кричала тогда. Она, правда, была реально невменяема. Она кричала во сне вещи, от которых становилось просто страшно. Я знала тогда, что она хочет просто умереть. Но я тогда еще не знала, как сильно. Первой же ночью я поняла, как обстоят дела на самом деле.

Я проснулась тогда от внезапного чувства страха. Мне говорили, что за ней нужен постоянный присмотр, что она может сделать что угодно. «Но она же моя Аня! Неужели я не знаю ее!»- думала я тогда. Как оказалось, я не знала ее совсем. Ее не было на кровати. Я была в комнате одна. Я сразу побежала на кухню, теша себя надеждой, что она просто проснулась, и ее организм потребовал еды, но все равно я знала, что это глупая догадка. Но она была там. Она была на кухне, но совсем с другой целью. Она просто вновь решила показать жизни, что она сама решает свою судьбу….

И это продолжалось неделю. Правда, в последующем стало легче: я наняла ей сиделку, но хоть и не особо доверяла ей, но выбора у меня не было. Спать я могла только при ней.

Зато как я обрадовалась, когда Андреа сказала мне, что Аня проснулась! Это значило больше, чем просто конец ее сна. Это значило — больше никакого круглосуточного дежурства и никакого беспокойства за нее. Это значило, что все теперь будет хорошо. Так, по крайней мере, думала тогда я. До того момента, как она уставилась на это чертово зеркало. Я почувствовала, что она не помнит. Не помнит ни его смерть, ни его самого….

— Лия, где ты витаешь? Ставь, давай, следующий фильм, — весело сказала Аня.

— Чувствую, фильм не очень пронял? — осторожно спросила я.

— Что-то среднее между «ничего» и «совсем ничего».

— Хорошо, какой ставим теперь? — улыбнулась я ее сравнениям.

Я включила тот, который она попросила. Я бы ни за что не дала ей эти фильмы по своей инициативе, но не могла ей отказать. Просто не знала, как она отреагирует. По-моему, глупо тревожить еще не закрытую рану, но она, видно, думает, что чем скорее эта тема перестанет ее тревожить, тем скорее она станет нормально жить.

— Зачем смотреть эти мелодрамы? Давай я лучше комедии поставлю, — насколько возможно равнодушно сказала я.

— Нет, — сказала Аня ледяным тоном, — оставь.

Именно этого тона я и боюсь. Она никогда не была такой…настойчивой.

Прошло два месяца, и ее плач по ночам становится все реже. Меня это устраивает, но не устраивает ее…. Пару дней назад она сказала мне, что просто боится его забыть. Боится проснуться однажды и не вспомнить его черты, не вспомнить его счастливую улыбку…. Тогда я успокоила ее, что это невозможно, но, представив, что я могу забыть улыбку Грега, мне самой стало страшно…. Это по-настоящему пугает.

— Завтра я переезжаю к себе, — вдруг сказала Аня так, словно это ничего не значит. Но это значит многое: это значит, что она смирилась с его смертью?

— Это…это не рано? — осторожно спросила я.

— Нет, не рано, не волнуйся, — улыбнулась она, — я не хочу мешать вам с Грегом встречаться. Если моя жизнь кончена, это еще не значит, что должна закончиться и твоя.

— Но ты не мешаешь! — воскликнула я.

— Я переезжаю завтра, — улыбнулась она мне улыбкой, говорящей, что я не права.

— А работа? — спросила я со страхом.

— Я…еще не знаю…. Но в ближайший месяц я туда не вернусь.