Муж бывшим не бывает

Глава 34. Маленький мальчик

Встреча с Егором застает меня врасплох. Если честно, в суете сегодняшнего утра я забыла, что у Вовы есть сын. А сейчас гляжу на него испуганного и не знаю, как реагировать. Мальчик сидит в кресле. Одет в пижаму. Кровать смята. Только проснулся? Глаза большие-большие, на пол-лица. В них стоят слёзы вперемешку с ужасом.

Горло снова перетягивает проволокой. Я не могу безразлично развернуться и уйти, но и что сказать Егору, не знаю. Мне становится так же страшно, как ребёнку.

- Дедушка умер, - подает тихий тоненький голосок. В словах Егора нет вопроса. Значит, ему уже известно.

Я порываюсь позвать Вову, но тут же передумываю. Зоя Александровна продолжает рыдать на всю квартиру, ему лучше остаться с ней.

Господи….

Сделав жадный глоток кислорода, совершаю немыслимое: прохожу в комнату и закрываю за собой дверь. Мальчик смотрит снизу вверх, как я медленно приближаюсь к нему. Выдвигаю стул из-за стола и сажусь напротив Егора. Открываю рот, но тут же захлопываю, не зная, что сказать.

Возникает тишина, прерываемая только доносящимся из-за закрытой двери плачем Зои Александровны. Егор глядит на меня в ожидании чего-то. Наверное, подтверждения дедушкиной смерти. Я правда не знаю, что нужно говорить в этих случаях. Тем более детям. Тем более детям, уже пережившим тяжелую потерю.

- Дедушки больше нет здесь с нами, но он теперь смотрит на нас с неба, - тихо говорю банальность.

- Как моя мама?

- Да.

- Это называется «умер»! - выкрикивает и отворачивается от меня, потому что по лицу побежали слёзы. Мальчик вытирает их рукавом пижамы и шмыгает носом.

Я смотрю несколько секунд на сына Вовы. Он сильно вырос и окреп в плечах за два года. Но все так же похож на своего отца. Те же густые светлые волосы, что у Вовы, те же голубые глаза. Только скулы и подбородок другие. Наверное, от матери. Однако это не мешает с уверенностью сказать, что передо мной никто иной, как ребёнок моего бывшего мужа. Без всяких анализов ДНК и каких-то ещё доказательств.

Егор снова вытирает щеки рукавом пижамы. У меня больно ноет в сердце. Мне становится жаль маленького мальчика. Хочется как-то помочь ему, поддержать, утешить, но я не умею. Виню себя за то, что не могу подобрать нужных слов.

Я осторожно тяну к плачущему Егору руку и мягко провожу по светлой голове. Он не сопротивляется, не скидывает мою ладонь. Я немного смелею, глажу Егора по затылку чуть увереннее и чувствую, как у самой закололи глаза. Нужно сказать мальчику что-то утешающее, например, что дедушка будет смотреть на него с неба и радоваться. Но Егор уже знает, что такое смерть, и вряд ли захочет слушать сладкие речи про то, что на самом деле дедушка жив, просто не с нами, а где-то там в другом месте.

- К сожалению, все люди умирают. Кто-то раньше, кто-то позже. Это неизбежно. Нам остается только учиться жить без них.

Я не уверена, что говорю правильные слова для ребёнка. Наверняка детские психологи бы поругали меня и сказали, что я наношу Егору травму. Я не хочу причинять мальчику боль. Но и ничего красивого в этой ситуации придумать не могу.

- Почему люди обязательно должны умирать?

Егор перестал плакать. Последний раз вытер лицо рукавом пижамы и опустил глаза в пол. Я продолжаю осторожно гладить его по голове и спине.

- Потому что так устроен этот мир.

- Он не справедлив.

- Это точно. Но мы никак не можем на это повлиять.

- Когда я вырасту, я стану ученым и придумаю лекарство от смерти.

Я грустно улыбаюсь. Егор поднял на меня лицо, оно полно решимости осуществить задуманное. В больших голубых глазах читается такая же сила воли и целеустремленность, как у отца.

- Было бы здорово. Но кто знает, может, наоборот смерть - это новое начало? Может, умерев, люди попадают в какой-то другой мир, который лучше, чем этот? Ну или хотя бы не такой несправедливый, как этот.

- Но почему мы не можем пойти в другой мир вместе с ними?

- Мы тоже обязательно там окажемся.

- Когда?

- Когда для этого придет наше время.

Егор грустно вздыхает. Я перестаю гладить его по голове и беру за руку. Сжимаю маленькую теплую ладошку. Егор чуть вздрагивает, снова смотрит на меня. Сейчас приглядывается внимательно.

- А я вас помню, - говорит после паузы. - Вы папина бывшая жена.

Киваю.

- А недавно я вас видел у папы на работе. Вы мне тогда показались знакомой, но я не мог вспомнить.

- Да, мы с твоим папой вместе работаем.

- А как вас зовут? Извините, я забыл.

- Яна. Можешь называть меня просто по имени.

- А я Егор.

Слегка улыбаюсь.

- Я знаю твое имя.

- Вы с папой тогда из-за меня развелись, да? Потому что я сказал вам плохое слово? Вы меня простите, я просто тогда не хотел с вами жить. Я же тогда ещё не знал, что на самом деле папа хороший.

- Ну что ты, я совсем не обижаюсь на тебя. А с твоим папой я развелась, потому что у нас было много своих разногласий и проблем.

Два года назад Егор стал последней каплей, но никак не главной причиной, из-за которой я ушла от Вовы. Если бы у нас с Владимиром царили счастье, любовь и взаимопонимание, вряд ли бы я подала на развод. Не говорю, что сразу с распростертыми объятиями приняла бы его сына от другой, но и точно разводиться бы не стала. Думаю, я была бы не в восторге от появления ребёнка, но попробовала бы как-то с ним притереться и найти общий язык. В конце концов, это всего лишь ни в чем не повинный ребёнок, а мы не доедали последний кусок хлеба, чтобы мальчик стал обузой. В крайнем случае можно было бы, как советовала моя мама, переехать жить в большой дом, отселить Егора на отдельный этаж и вообще не встречаться с ним.

А сейчас я смотрю на Егора и вообще не испытываю к нему негативных эмоций. Даже наоборот: мне хочется пожалеть маленького мальчика, который сначала потерял маму, а теперь недавно обретенного дедушку. Ведь это просто ребёнок. Он не сделал никому ничего плохого. За что его ненавидеть? Просто за то, что он есть?

Егор не виноват, что его мать скрыла от Вовы беременность, не виноват, что она умерла, не виноват, что мы с Вовой плохо жили, не виноват, что я потеряла двоих своих детей. Это просто ребёнок, который в восемь лет остался без единственного близкого человека. Ему тогда было тяжелее, чем нам всем вместе взятым.

Егор поворачивает голову к окну и грустно смотрит на падающие снежинки. Скоро Новый год, но о праздничном настроении больше не может идти речи. Я достаю из кармана джинс телефон, чтобы проверить время: ровно десять.

- Ты только проснулся? Пойдем поищем что-нибудь на завтрак? Папа пока будет с бабушкой, у них сейчас много дел. Не будем отвлекать их.

Егор согласно кивает и слезает с кресла.

- Я недавно научился сам жарить омлет. Папа сказал, что вкусный.

- Правда? А меня угостишь?

- Да, но только надо посмотреть, есть ли в холодильнике все необходимое.

Мы перемещаемся на кухню, и я плотно закрываю за нами дверь. Зоя Александровна перестала громко рыдать. Сейчас я слышу собранный и строгий голос Вовы, но не прислушиваюсь к словам. Наверное, Вова отдает кому-то по телефону распоряжения насчет похорон. Предстоящие несколько дней будут тяжелыми.