Мужчина для Аманды (ЛП)

Глава 9

— Вот видишь, — Аманда быстро поцеловала Слоана в щеку, — все прошло не так уж плохо.

Но тот не собирался так легко утихомириться.

— Он болтался здесь почти пять часов. Не понимаю, почему Коко пригласила его на ужин.

— Потому что он обаятельный и неженатый мужчина. — Она засмеялась и обвила руками шею Слоана. — Вспомни заварку.

Они стояли на морской дамбе в декоративной открытой беседке. Слоан решил, что сейчас такое же удачное время, как и любое другое, чтобы прикусить шею Аманды.

— Какую заварку?

— Ну… м-м-м… эту… которая подсказала тете Коко, что появится важный для нас мужчина.

Слоан переключился на ее ухо.

— А я-то решил, что это я.

— Возможно. — Она удивленно вскрикнула, когда он укусил ее. — Дикарь.

— Иногда во мне просыпается чероки.

Аманда отклонилась назад, пристально изучая его лицо. В кроваво-красных лучах заката кожа Слоана отсвечивала медью, зеленые глаза настолько потемнели, что казались черными. Да, в этих выдающихся скулах, скульптурном рте, буйных рыжеватых волосах явно проступали черты предков с обеих сторон — кельтов и чероки, — а и те и другие были воинами.

— А ведь я ничего не знаю о тебе. — И все же не возникало ощущения, что она занималась любовью с незнакомцем. Едва он коснулся ее, она узнала его. — Только то, что ты архитектор из штата Оклахома, закончивший Гарвард.

— Ты убедилась, что я люблю пиво и длинноногих женщин.

— Это да.

Слоан ясно видел, насколько это важно для нее, поэтому смиренно уселся на парапет спиной к морю.

— Ладно, Калхоун, что ты хочешь выведать?

— Не хочу допрашивать тебя. — Снова всплыла прежняя нервозность, не позволяя расслабиться. — Просто ты-то знаешь обо мне все самое главное: семья, окружение, амбиции.

Любуясь ее движениями, Слоан вынул сигару, раскурил, затем начал рассказывать.

— Мой прапрадед покинул Ирландию, отплыв в Новый Свет, где направился на запад заниматься охотой. Настоящий горец. Он женился на женщине из племени чероки и прожил с ней достаточно долго, чтобы породить трех сыновей. Однажды он ушел на охоту и не вернулся. Сыновья основали факторию[14] и изрядно преуспели. Один из них выбрал себе невесту по переписке, хорошую ирландскую девушку. Они завели кучу детей, включая моего дедушку. Он был коварным старым дьяволом: скупил много земли, когда она шла по дешевке, затем, переждав, продал гораздо дороже. Поддерживая семейную традицию, женился на ирландке, рыжеволосой вспыльчивой красотке, которая наверняка сводила его с ума. Должно быть, он сильно любил ее, потому что свою первую нефтяную скважину назвал в ее честь.

Очарованная рассказом Аманда моргнула.

— Нефтяную скважину?

— Он назвал ее Мэгги, — усмехнулся Слоан, выдохнув дым. — Это доставило ей такое удовольствие, что он дал такое же имя и всем остальным.

— Остальным, — растерянно повторила Аманда.

— Мой отец принял компанию в шестидесятых, однако старик не перестает вставлять свои два цента. Он до сих пор злится, что я не вошел в семейный бизнес, но я хотел заниматься строительством и был уверен, что «Сан Индастриз» обойдется без меня.

— «Сан Индастриз»? — Аманда чуть не подавилась. Это был один из самых больших конгломератов в стране. — Ты… я и понятия не имела, что ты богат.

— Ну, или моя семья, что одно и то же. А в чем проблема?

— Ни в чем. Просто мне бы не хотелось, чтобы ты решил, что я… — она беспомощно затихла.

— Заинтересовалась мной из-за денег? — Слоан со смешком выдохнул дым. — Милая, я точно знаю, что ты польстилась на мое шикарное тело.

Он обладал удивительной способностью возбуждать в ней одновременно желание ругаться и хохотать.

— А ты и правда тщеславный болван.

Слоан отбросил сигару и обхватил ее руками.

— Но ты меня любишь.

— Может быть. — С деланной неохотой она обняла его. — Чуть-чуть.

Смеясь, подставила ему губы. Его рот сначала дразнил, потом набросился горячим требовательным поцелуем, руки, сперва нежные, нетерпеливо ласкали ее, пока Аманда не прильнула к нему, бездумно утопая в неге.

— Как ты это делаешь со мной? — пролепетала она, в то время как Слоан покусывал ее влажные приоткрытые губы.

— Что делаю?

— Заставляешь хотеть тебя до боли.

Хрипло застонав, Слоан припал ртом к ее шее.

— Пойдем в дом. Пора выделить мне комнату.

Она наклонила голову, предоставляя ему больше свободы.

— Какую комнату?

— В которой я якобы буду ночевать, а тем временем стану спать с тобой.

— О чем ты говоришь?

— О сексе до потери пульса. — Прекрасно понимая, что находится на грани того, чтобы уложить ее на твердые холодные плитки, Слоан отстранил Аманду подальше от себя. — И я говорю, что останусь здесь, пока не подключат охранную систему.

— Но тебе не нужно…

— О, даже необходимо.

Он снова обрушился на ее рот, показывая, насколько необходимо.

Аманда ждала Слоана, упрекая себя, что возбуждена, как невеста в брачную ночь. А может, и сильнее, ведь она точно знала, что они подарят друг другу.

Она надела тонкую синюю сорочку, импульсивный порыв купить которую обошелся в накопления нескольких месяцев. Не в состоянии успокоиться, перестелила постель. Извлекла свечи, хранившиеся в прикроватной тумбочке и на бюро на всякий случай. Зажгла их, и огоньки засияли трепетно и романтично, обличая в непрактичности. Сюзанна как обычно поставила цветы в ее комнате, на этот раз бледные лилии, наполнившие помещение приторным ароматом. Луна не показывалась, Аманда открыла двери на террасу, впуская шум ревущего, бьющегося о камни моря.

Когда вошел Слоан, Аманда стояла в открытом дверном проеме, темная ночь затопила все вокруг.

Приготовленное легкое поддразнивание замерло на губах. Он безмолвно любовался ею, ладонь на дверной ручке вспотела, сердце лихорадочно забилось в горле. Ничего в своей жизни он не хотел так, как убедиться, что она ждет его, увидеть, как в свете свечей горят желанием ее глаза, как маняще она улыбается ему.

Слоан собирался быть нежным, как прошлой ночью, но пока пересекал комнату, мирное пламя переросло в огненный шторм. Вместо неуверенности в ее глазах сверкал вызов, когда Аманда подняла руки, чтобы обнять его.

— А я уже решила, что ты заблудился и никогда не доберешься сюда, — поддразнила она и во власти неутолимой жажды впилась в его рот.

Какая там мягкость, когда полыхает пожар? Какое там терпение, когда нет сил ждать? Ее тело трепетало… Господи, он чувствовал, как бешено и синхронно с ней бьется его пульс. Тонкая ткань сорочки дразнила его обнаженную грудь, подталкивая отбросить одежду в сторону и рухнуть на любимую. Ее аромат окутывал рассудок, дурманил неизведанными тайнами, соблазнял горячечными обещаниями.

В этот момент он был настолько наполнен ею, что потерял себя.

Задыхаясь от обуревающих чувств, Слоан поднял голову. Его руки слишком сильны и могут стать грубыми, если дать им волю. Его голод безграничен и может стать безжалостным, если потерять самообладание.

— Подожди.

Ему нужна хотя бы минута, чтобы вернуть дыхание и здравомыслие, но она покачала головой.

— Нет.

Аманда запуталась в густых волосах, притянула его к себе и сама не заметила, в какой миг безрассудство прорвалось в ней, но оно уже господствовало, когда они валились на кровать. Она агрессивно и отчаянно стискивала Слоана. Никакой слабости на этот раз. Никакого подчинения. Аманда жаждала власти — бесспорной власти свести его с ума, сделать таким же бесшабашным и уязвимым, какой он делал ее.

Они перекатывались по кровати, переплетя руки и ноги. Каждый раз, когда мужчина пытался притормозить, Аманда не позволяла ему; ее жадный рот и низкий сладострастный смех толчками гнали его кровь.

Беспокойные пальцы Аманды добрались до застежки джинсов Слоана, затем стащили их, огладив бедра. У него напряглись и задрожали мышцы, когда беззастенчивая ладошка щекочуще провела по животу. Слоан выругался и перехватил вездесущие руки, пресекая убедительные попытки подвести его к краю.

Тяжело дыша, он посмотрел на нее сверху вниз, удерживая запястья. Ее глаза сверкали загадочным кобальтом в неверном пламени свечей. Он слышал собственное рваное дыхание и тиканье прикроватных часов.

Потом Аманда улыбнулась — томной, самодовольной, понимающей улыбкой сообщницы. И ревущий водоворот страсти подхватил его.

Горячий алчный рот набросился на ее губы. Изнемогшие руки находили и брали. Она отвечала — вызовом на вызов, наслаждением на наслаждение. Самоконтроль рухнул — Слоан практически слышал, как лопнула цепь, и внутренний зверь взревел голодно и торжествующе. Это было освобождением, миром без размышлений и притворства. Беспощадный, нетерпеливый, он порвал сорочку и отбросил в сторону. Ее быстрый изумленный вздох только раздул его огонь.

Захваченная стихией, Аманда отдалась неистовому темпу, сдалась безумству. Никаких мыслей. Никаких вопросов. Только жаркая влажная плоть, только ненасытные ищущие губы, только быстрые жадные руки.

Слоан смотрел прямо в глаза Аманды, толкаясь в нее, позволяя удовольствию вознести обоих на вершину. Подавшись навстречу, женщина обволокла возлюбленного всем естеством, и они вместе рухнули в пропасть.

— Да, мистер Стенерсон.

Аманда напевала про себя, пока управляющий жужжал в ухе. И отсчитывала время. Еще десять минут — и рабочий день закончится. Даже предстоящий séance не портил настроения.

Скоро она окажется рядом со Слоаном. Может, они даже успеют прогуляться перед ужином.

— Похоже, ваши мысли далеки от работы, мисс Калхоун.

Аманда виновато взглянула на него.

— Вы обеспокоены жалобой миссис Уикен.

Стенерсон недовольно постучал карандашом по столу.

— Я очень обеспокоен, что один из наших официантов опрокинул полный поднос с напитками на колени миссис Уикен.

— Да, сэр. Я договорилась о чистке слаксов и бесплатном ужине в любой вечер их пребывания здесь. Они удовлетворены.

— А вы уволили официанта?

— Нет, сэр.

Он поднял брови, шевельнувшиеся, как гигантские гусеницы.

— Могу я поинтересоваться, почему вы ослушались, если я однозначно распорядился выгнать его?

— Потому что Тим работает здесь три года, и едва ли его можно винить в случившемся, ведь это мальчик Уикенов вытянул ногу и сделал ему подножку. И гости, и другие официанты все видели.

— Как бы там ни было, я отдал вам четкое приказание.

— Да, сэр. — Тихая веселая мелодия в голове потяжелела и болезненно запульсировала. Видно, ей суждено так реагировать на Стенерсона. — Но после более тщательного изучения обстоятельств я рассудила иначе.

— Есть ли необходимость напоминать вам, кто отвечает за эту гостиницу, мисс Калхоун?

— Нет, сэр, но думаю, что после всех лет, отработанных мной в «Страже залива», вы могли бы больше доверять моим суждениям. — Аманда глубоко вздохнула и рискнула: — Но раз это не так, возможно, мне лучше уволиться.

Управляющий трижды моргнул, потом откашлялся.

— А вам не кажется, что это чересчур?

— Нет, сэр. Если вы не признаете мою компетентность в принятии подобных решений, это подрывает мою репутацию.

— Я не считаю вас некомпетентной, просто сказывается недостаток опыта. Однако, — добавил Стенерсон, задержав ее за руку, — уверен, что с вашей точки зрения вы приняли самое мудрое решение.

— Да, сэр.

Аманда покинула кабинет со стиснутыми зубами. Она едва успокоилась к тому моменту, когда Уильям остановил ее в вестибюле.

— Я только еще раз хотел поблагодарить вас за восхитительную экскурсию по вашему дому и замечательное угощение.

— Это вы доставили нам удовольствие своим визитом.

— Предчувствую, что если бы я снова пригласил вас на ужин, вы нашли бы другую причину для отказа, нежели правила гостиницы.

— Уильям, я…

— Нет, нет. — Он тронул ее запястье. — Я понимаю. Разочарован, но понимаю. Наверное, мистер О'Рили посетит séance сегодня вечером?

Она засмеялась.

— Согласен он или нет.

— Я действительно сожалею, что пропущу такое событие. — Ливингстон снова погладил ее руку. — Вы сказали — в восемь часов?

— Нет, ровно в девять. Тетя Коко соберет всех нас вокруг обеденного стола, мы будем держаться за руки и посылать альфа-волны или что-то вроде того.

— Надеюсь, вы расскажете мне, если получите какие-либо сообщения от… потусторонних сил.

— Обязательно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Когда Аманда уехала, он взглянул на часы. Времени больше чем достаточно, чтобы успеть подготовиться.

— Так и знала, что найду тебя здесь.

Аманда вступила в большую круглую комнату, называемую домашними башней Бьянки. Лила по обыкновению свернулась в кресле у окна и поглядывала на скалы.

— Да, мы тут вдвоем со свирепым Фредом. — Выплывая из потаенных мечтаний, Лила погладила дремлющую собаку. — Настраиваемся на вечерний séance.

— Пощади меня. — Аманда уселась рядом с сестрой.

— Ну и что же стерло удовлетворенную улыбку, сиявшую на твоем лице сегодня утром? Поссорилась со Слоаном?

— Нет.

— Значит, это гнусный Стенерсон. — Лила усмехнулась на короткое ругательство Аманды. — Угадала со второго раза. Почему ты терпишь его, Мэнди? Этот человек просто слизняк.

— Потому что работаю на него.

— Так уволься.

— Тебе легко говорить. — Она стрельнула в Лилу нетерпеливым взглядом. — Мы не можем дрейфовать по жизни как мечтательные лесные эльфы. — Аманда с отвращением остановила себя, глубоко вздохнув. — Прости.

Лила сочувствующе пожала плечами.

— Похоже, Стенерсон тебя здорово достал.

— Он первый начал. Сказал, что я не сосредоточена на работе, и был прав.

— Значит, твои мысли где-то блуждали. Тоже мне проблема.

— Проблема. Черт побери, я люблю свою работу и хорошо справляюсь с ней, но не могу сконцентрироваться ни на деле, ни на ожерелье, да и вообще ни на чем, с тех пор как…

— С тех пор как здесь нарисовался большой парень с Запада.

— Не смешно.

— Понимаю. — Лила обхватила руками колени и устроила на них подбородок. — Поэтому ты, пребывая в растерянности, положила не на то место один из документов или на пять минут опоздала на работу. Так что ли?

— Не совсем. Он меняет меня, и я не знаю, что с этим делать. У меня есть обязанности и обязательства. Черт побери, у меня есть жизненные цели. Я должна думать о завтрашнем дне и на пять лет вперед. — Неприятности начались, когда она начала грезить о Слоане. — Вдруг он просто мираж? Волшебный манящий мираж, который разрушит все, что я запланировала? Еще несколько недель, и он закончит здесь свою работу, вернется в Оклахому, ввергнув мою жизнь в хаос.

— Что если он попросит тебя уехать с ним?

— Это еще хуже. — Разволновавшись, Аманда вскочила и кругами заметалась по комнате. — И что мне тогда делать? Отбросить все, ради чего я трудилась, все надежды и мечты только потому, что он велит седлать лошадей?

— А ты бы отбросила?

Аманда закрыла глаза.

— Боюсь, что да.

— Тогда почему бы тебе не поговорить с ним?

— Не могу. — Аманда снова села. — Мы не говорили о будущем. Наверное, ни один из нас не хочет задумываться об этом. Только сегодня я размышляла…

— Вернулась к любимому занятию.

— Я размышляла о том, — повторила Аманда, — что месяц назад даже не знала его. Это просто безумие — начать планировать совместную жизнь с человеком, с которым знакома так недолго.

— А ты всегда была очень разумной, — вставила Лила.

— Ну да.

— Тогда расслабься. — Лила ободряюще погладила плечо Аманды. — Когда придет время, ты обязательно примешь правильное решение.

— Надеюсь, ты права, — пробормотала Аманда, затем заставила себя уверенно кивнуть. — Конечно, ты права. Пожалуй, поработаю до ужина в кладовой.

— Желаю побыстрей напасть на след, — усмехнулась Лила, когда Аманда выходила. — Вставай, Фред. — Она ткнулась щенку в нос. — Пойдем посмотрим, сможем ли мы устроить ей крушение поезда.

Слоан вошел в кладовую, вооруженный бутылкой шампанского, плетеной корзиной и кое-какими сестринскими советами Лилы: «Выведи ее из равновесия, большой парень. И самое главное: ни за что не позволяй рассуждать логически в отношении тебя».

И хотя он точно не был уверен в мотивах визита Лилы, подсказки воспринял одобрительно. Так же как одобрительно оценил облик Аманды — ссутулилась над столом, на носу очки, волосы отброшены назад. Позади стопки аккуратно помеченных папок, рядом множество пыльных картонных коробок, прямо перед ней несколько толстых пачек бумаг.

— Эй, Калхоун, готова сделать перерыв?

— Что? — Аманда резко вздернула голову, но глазам понадобилось время, чтобы сфокусироваться на нем. — О, привет. Не слышала, как ты вошел.

— И где же ты витала?

Она подняла бухгалтерскую книгу.

— В прошлом. В 1929 году. Кажется, мой широко известный прадедушка немного подрабатывал, ввозя ликер из Канады во времена сухого закона.

— Старый добрый Фергус.

— Старый жадный Фергус, — поправила она. — Но насквозь бизнесмен. Если он вел такие дотошные записи своих незаконных действий, то уж, конечно, сделал бы пометку о продаже изумрудов.

— Скорее всего, Бьянка спрятала их.

— Это легенда. — Аманда откинулась на спинку стула и утомленно потерла веки. — Я же предпочитаю факты. У меня мелькнула мысль, что он мог положить их в банковскую ячейку и никому не рассказать об этом. Но пока не нашла никаких квитанций.

— Может, ты просто не там ищешь.

Слоан опустил бутылку и корзину на пол и встал позади Аманды. Потом принялся мягко массировать ей мышцы шеи.

— Возможно, тебе стоит сосредоточиться на Бьянке. В конце концов, это было ее ожерелье.

— Мы почти ничего не знаем о ней. — Аманда невольно начала закрывать глаза, но заставила себя вновь открыть их. — Прадедушка уничтожил все ее фотографии, письма… да почти все. Мы наткнулись только на фрагмент ее дневника.

— Он, должно быть, совершенно потерял рассудок.

— В общем, да. От горя, думаю.

— Нет. — Нагнувшись, Слоан поцеловал ее в макушку. — Если бы он сходил с ума от горя, то сохранил бы все.

— Вероятно, воспоминания слишком ранили.

— Если бы он любил ее, то хотел бы помнить. Нуждался бы в этом. Если любишь кого-то, то все, связанное с ним, становится бесценным. — Слоан почувствовал, как она напряглась под его пальцами. — Что с тобой, Аманда? Ты как натянутая струна.

— Просто слишком долго сидела, вот и все.

— Значит, я удачно выбрал время.

Слоан отстранился, чтобы взять шампанское.

— Это еще зачем?

— Большинство людей пьет это. — Слоан извлек пробку, после хлопка раздалось соблазнительное шипение. — Не знаю, как ты, а я сегодня работал, словно вол, поэтому решил, что мы сделаем полноценный перерыв на кофе.

Аманда не нуждалась в шампанском, чтобы затуманить разум. Слоана вполне достаточно. И это, напомнила себе Аманда, вставая, именно то, чего надо избегать изо всех сил.

— Заманчивая мысль, но мне пора идти и помочь тете Коко с ужином.

— Ей поможет Лила.

— Лила? — Аманда вздернула брови. — Ты, должно быть, шутишь.

— Нисколько. — Он открыл корзину и вынул два бокала. — Сюзанна возится с детьми, а мы с тобой поужинаем наедине.

— Слоан, я не так одета, чтобы куда-то идти.

— Ты мне нравишься и в спортивных штанах. — Он разлил вино и, отставив бутылку, поднял оба фужера. — И мы никуда не пойдем.

— Но ты только что сказал…

— Я сказал, что мы поужинаем наедине, так и будет. Прямо здесь.

— Здесь? — Она всплеснула руками. — В кладовой?

— Ага. Я получил от твоей тети паштет, холодного цыпленка, спаржу и свежую землянику. — Слоан чокнулся с Амандой и сделал глоток. — Я весь день думал о тебе.

Ему ничего не нужно было предпринимать, чтобы у нее ослабли колени. Он просто совершал заботливые поступки, говорил ласковые слова, и она лужицей растекалась от любви.

— Слоан, нам надо поговорить.

— Согласен. — Он наклонился и неторопливо провел губами по ее рту. — Почему бы для начала не устроиться поудобней?

— Что?

Уже испытывая головокружение, Аманда молча наблюдала, как он достает одеяло и расстилает на полу.

— Иди сюда.

— Я правда думаю, что было бы лучше, если бы мы…

Однако Слоан уже нес ее к импровизированному ложу. Потом взял бокал из ее руки, поставил его на пол и ткнулся носом в ее губы.

— Уже лучше, — пробормотал он. — Намного лучше.

— Дети дома, — сопротивлялась она, когда большие руки скользнули под майку. — Если кто-то войдет…

— Я запер дверь. — Слоан мягко обвел ее соски шершавыми кончиками больших пальцев. — Не отвлекайся, Калхоун, я намерен научить тебя расслабляться.

Она и так уже настолько расслабилась, что сомневалась, сможет ли двигаться. Тяжелые веки едва приподнялись, когда Слоан отправил ей в рот кусочек паштета.

— Хорошо, — одобрил он, затем подцепил еще деликатеса и легко мазнул по ее оголенному плечу, потом с удовольствием облизал это место. — Вот так. — Слоан приподнял ее, баюкая у груди, прежде чем вручить бокал шампанского. — Мы вроде как начали выпивать, но я отвлекся.

Словно вкус самого греха ощущался у нее на языке. Аманда глотнула вина, затем покорно открыла рот, когда Слоан скормил ей очередную порцию паштета, на сей раз на крекере.

— Еще?

Аманда согласно кивнула. Между поцелуями они угощали друг друга лакомыми кусочками из корзины. Она пресыщено наблюдала, как Слоан разлил по фужерам остатки шампанского.

— Мы опоздаем на séance.

— Нет. — Слоан поудобней устроил ее у своей груди. — Коко решила, что флюиды сегодня явно не те. Какие-то астральные помехи от темных сил.

— Очень похоже на мою рассудительную тетю.

— Теперь она хочет дождаться последней ночи новолуния. — Он уткнулся в шею любимой. — Мы можем остаться здесь на всю ночь.

Аманда начинала верить, что для него нет ничего невозможного.

— Это станет моим первым ночным пикником.

— После того, как поженимся, сможем регулярно их устраивать.

Аманда вздрогнула от неожиданности, и шампанское выплеснулось на ее руку и его ногу.

— Полегче, Калхоун, не трать впустую хорошее вино.

Аманда постаралась вывернуться и взглянуть ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду — поженимся?

— Ну, знаешь, когда мужчина и женщина становятся мужем и женой, что-то вроде этого.

С предельной осторожностью Аманда отставила бокал. Как все просто, подумала она, одновременно запаниковав и разозлившись. Все, как она ожидала. Седлай коней, Калхоун. Мы поженимся.

— И что натолкнуло тебя на идею с женитьбой?

Слоану очень не понравилось, что вернулась морщинка между ее бровями.

— Я люблю тебя, ты любишь меня. Так что все логично, Аманда. С моей точки зрения следующим шагом должна стать свадьба.

— С твоей точки зрения это, может быть, и шаг, но с моей — большой прыжок. И с чего ты решил, что я соглашусь?

— Почему нет?

— Потому что — нет. Во-первых, в ближайшие годы я не планирую замужество. Я хочу сделать карьеру.

— Почему одно противоречит другому?

— По многим причинам. Ты уже разрушил мою целеустремленность, заставил пересмотреть приоритеты. — Поняв, насколько глупо это звучит, Аманда замолчала и провела рукой по волосам. — Посмотри на меня, — потребовала она, — просто посмотри на меня: сижу на полу в кладовой — голая — и спорю с мужчиной, которого знаю всего лишь две недели. Это не я.

С вводящей в заблуждение расслабленностью Слоан окинул взглядом всю Аманду, потом снова вернулся к лицу.

— Черт, и кто же это тогда?

— Не знаю. — Сама не своя Аманда схватила спортивные штаны и начала натягивать. — Я уже не знаю, кто я, и это твоя вина. Ни единой здравой мысли в голове с тех пор, как ты столкнулся со мной на улице.

— Это ты столкнулась со мной.

— Без разницы. — Потрясенная до глубины души, Аманда рывком надела толстовку через голову. — Я мечтаю, вместо того чтобы работать. Занимаюсь с тобой любовью, вместо того чтобы выполнять домашние дела. Голышом развлекаюсь на ночном пикнике, вместо того чтобы разбирать бумаги. Пора остановиться.

— Возможно, мне стоило треснуть тебя этой бутылкой по упрямой башке, вместо того чтобы поить шампанским. — Слоан расстроено поскреб голову. — Почему бы тебе не присесть, Калхоун, и все спокойно не обсудить?

— Нет, я не буду садиться. Ты снова начнешь приставать ко мне, и я не смогу думать. Я не позволю тебе планировать оставшуюся часть моей жизни, не посоветовавшись со мной и даже не поинтересовавшись, чего я желаю. Я сама размечу свой жизненный путь.

Тут уж подскочил Слоан, голый и разъяренный.

— Ты бредишь от страха только потому, что я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.

Дыхание со свистом вырывалось у нее сквозь стиснутые зубы.

— Ты мелешь чушь. — Аманда схватила ближайшую вещь, попавшую под руку, и в завершении тирады швырнула в невежу свои очки. — Полную чушь. — С этими словами зашагала к выходу, с проклятьями поборола замок и сумела открыть дверь. — Можешь забрать свое невероятно романтичное предложение и засунуть его…

Жаркий и туманный день был словно создан для наслаждения. Кристиан удивил меня небольшой корзинкой с вином и холодной ветчиной. Вместе мы устроились среди бурьяна рядом со скалой и наблюдали, как внизу скользят теплоходы. Свет казался золотистым, будто кто-то лил его из наполненного золотом кувшина. Но когда я с ним, так бывает всегда. Эта прекрасная послеполуденная иллюзия состоит только из солнечного света и теплого ароматного воздуха, и счастья.

Мы говорили обо всем и ни о чем, пока он делал с меня набросок. С начала лета он уже нарисовал два моих портрета. Рискуя показаться нескромной, могу сказать, что он заставил меня выглядеть красавицей. Да и разве может быть некрасивой влюбленная женщина? Ведь именно его глаза изучали меня, его руки изображали мое лицо, волосы. Чувства водили его кистью.

Если бы я уже не осознавала, как глубока и искренна его любовь ко мне, то разглядела бы ее в созданных им картинах.

Кто-нибудь купит мой портрет у него? Такая возможность печалит. И одновременно порождает гордость. Это один из способов, которым я могла бы, наконец, объявить о своих чувствах. На какой-нибудь уютной стене будет висеть портрет женщины, глаза которой светятся любовью к мужчине, рисующему ее.

Я уже писала, что мы говорили обо всем и ни о чем. Мы не замечали, как быстро дни превращаются в недели. Так мало осталось этих драгоценных недель, и потом я буду вынуждена покинуть остров и Кристиана. Думаю, на этот раз что-то умрет во мне.

Сегодня мы с Фергусом посетили званый ужин с танцами. Муж выглядел очень веселым, хотя все вокруг говорили о войне. Он говорил, что умные мужчины всегда знают, что будет война, и сколько денег можно на этом заработать. Меня ошеломили его слова, но он просто отмахнулся от моего возмущения.

— Твое дело — думать, как тратить деньги, а мое — как их делать, — сказал он.

Я очень расстроилась, потому что вышла за него замуж не из-за денег и до сих пор остаюсь с ним тоже не из-за богатства. И то и другое — из чувства долга. Но все же я живу под его крышей, ем его пищу, бездумно принимаю его подарки. Поэтому мою совесть беспокоит, что я ценю маленький пикник Кристиана гораздо больше, чем все роскошные обеды, оплаченные Фергусом.

И поскольку мужу нравится, когда я надеваю изумруды, я еще не запрятала их. Они лежат в тени от лампы и подмигивают мне, напоминая о моих печалях и радостях.

Если бы не дети… но я не могу думать об этом. Дети существуют. Какие бы грехи я ни совершила, я никогда не покину их. У них есть свои потребности, которые ни Кристиан, ни я не имеем права игнорировать. Я верю в глубине души, что они станут мне утешением. Будучи трижды благословенной ими, неправильно тосковать о ребенке Кристиана, и я никогда не должна даже помышлять об этом.

И все же постоянно допускаю такую мысль.

Сегодня вечером выключу лампу и постараюсь быстро заснуть. Чтобы поскорей наступило утро, которое прольется золотым дождем, потому что я снова увижу Кристиана.