Мужчина моей мечты (ЛП)

Мужчина моей мечты

Что случается в Вегасе…

не всегда там и остается.

В списке «необходимо сделать в Лас-Вегасе...», который составила Отэм Хэйвен, значилось побывать на шоу и поиграть на автоматах. А не проснуться замужем за сексуальным придурком вроде Сэма Леклера. В первое мгновение, когда Отэм заметила, как он разглядывает ее, будто перед ним сладкий кусочек торта, обычно ответственное «я» велело ей бежать. Она и побежала. Прямо в уикенд, достойный самых диких ее фантазий. Но утро понедельника выкинуло Отэм обратно в реальность: Сэм исчез прежде, чем его новобрачная успела сказать «передай мне кофе».

И вот сейчас мисс Хэйвен - успешный организатор свадеб. Она не видела разбивающую сердца хоккейную суперзвезду почти два года… пока не пришлось планировать «особый день» для его товарища по команде, где Сэм ОЧЕНЬ постарался начать с того, на чем они остановились! Но Отэм поклялась, что мужчина ее жизни будет иметь серьезные намерения. Станет ли Сэм этим мужчиной? Или Отэм отправит его на скамейку штрафников навечно?

ГЛАВА 1

Мужчина моей мечты: Не профессиональный спортсмен

Сэм Леклер был красивым сукиным сыном. Так считали все. Все, начиная от спортивных журналистов и заканчивая домохозяйками.

Девушка, запутавшаяся в его простынях, тоже так считала. Хотя на самом деле она была не девушкой. А женщиной.

- Не понимаю, почему я не могу пойти.

Сэм поднял глаза от узла галстука в голубую полоску и посмотрел в зеркало на супермодель в своей постели. Звали супермодель Вероника дель Торо, но она была известна только по имени. Как Тайра и Хайди, и Жизель.

- Потому что я не знал, что ты будешь в городе, - пояснил он в десятый раз. – Приводить гостя без предупреждения было бы невежливо. – Но настоящая причина была не в этом.

- Но я – Вероника.

Вот оно. Вот настоящая причина. Вероника была грубой и самовлюбленной. Не то чтобы Сэм вменял такое кому-то в вину. Он и сам мог быть грубым и самовлюбленным, но, в отличие от того, что о нем писали, действительно знал, когда надо себя вести хорошо.

- Я много не съем.

Точнее, совсем ничего. Вот одно из качеств, которые раздражали Сэма в Веронике. Она никогда не ела. Заказывала еду, будто умирала с голода, но просто возила ее по тарелке.

Сэм затянул узел и повел подбородком в сторону, застегивая воротничок.

- Я уже вызвал тебе такси.

В зеркало он увидел, как Вероника встала с кровати и направилась к нему, двигаясь по ковру как по подиуму. Длинные ноги и руки и большая грудь едва покачивались.

- Когда ты вернешься? – спросила, обнимая Сэма за талию, Вероника и положила подбородок ему на плечо, поедая Леклера темно-карими глазами.

- Поздно. – Он наклонил голову в другую сторону и, застегивая пуговицу на воротничке, взглянул на большое чемпионское кольцо на комоде.

В кольце из белого и желтого золота было сто шестьдесят бриллиантов, изумрудов и сапфиров, образующих на лицевой стороне логотип «Чинуков». На одной стороне были выгравированы Кубок Стэнли и год. На другой – имя Сэма и его номер. Леклер достал кольцо, чтобы показать Веронике, но надевать не собирался. Даже если бы он был парнем, который носит украшения, а он им не был, огромное кольцо закрыло бы палец на правой руке до самой костяшки и казалось бы вызывающим. Даже для парня, которому нравится вызывающее.

- Насколько поздно?

Глядя в зеркало, Сэм перевел взгляд на часы на ночном столике. Уже было полседьмого, а свадьба начиналась в семь. У него на самом деле не было времени на Веронику. Но она не так уж часто бывала в городе и пообещала управиться по-быстренькому.

- Очень поздно. Когда ты улетаешь?

- Утром. – Вздохнув, она скользнула своими длинными руками по рубашке к твердым мышцам живота Сэма. – Я могла бы подождать.

Сэм повернулся, и ее руки оказались у него на талии.

- Я не знаю, когда вернусь. Все может очень затянуться. – Хотя он в этом сомневался, учитывая, что всего через пять дней стартует регулярный сезон. Сэм убрал прядь темных волос Вероники ей на спину. – Позвони, когда в следующий раз будешь в Сиэтле.

- Могут пройти месяцы, а к тому времени ты будешь на выездных играх. – Она разжала объятия и направилась к кровати.

Сэм смотрел на тощий зад Вероники, пока та надевала свои маленькие трусики. Ему много чего нравилось в модели. Лицо. Тело. То, что она была поверхностной, и не существовало ничего, что застревало бы у нее в голове. Нет ничего плохого в том, чтобы быть поверхностным. Ничего плохого в том, чтобы жить на поверхности, избегая подводных камней. Это делает жизнь проще.

- Мы всегда можем снова встретиться на выездных играх.

- Точно. – Она натянула красную футболку через голову, потом втиснулась в джинсы. – Но к тому времени у тебя под глазом будет фингал.

Надевая пиджак, Сэм ухмыльнулся:

- Точно.

В прошлом сезоне он закрутил роман с Вероникой в Питсбурге. В тот вечер Леклер забил «Пингвинам» гол, провел четыре минуты на скамейке штрафников за двойное нарушение и заработал первый в сезоне огромный фингал. Может быть, супермодель принесет ему такую же удачу и в этом сезоне? Сэм засунул бумажник в задний карман брюк.

- В прошлом сезоне твое прекрасное лицо было вечно побитое, - сказала Вероника, надевая туфли на шпильках.

Все было не так уж и плохо. Всего лишь несколько стежков и незначительных синяков. За шестнадцать лет в НХЛ Сэм определенно переживал и худшее.

- Ты должен стать моделью.

- Нет. Спасибо.

Несколько лет назад он снимался в рекламе нижнего белья для «Дизель» и обнаружил, что процесс этот ужасно скучный. Сэм просидел почти целый день в белых боксерах, пока персонал подготавливал различные сцены для снимков. Итогом стали огромные билборды и реклама в журналах с хозяйством Сэма, которое почти болталось у всех на виду и выглядело гигантским. Парни в команде без конца дразнили Леклера, а его мать целый месяц боялась показаться в церкви. После такого опыта Сэм решил оставить модельный бизнес парням, которым нравится такого рода внимание. Таким как Бекхем.

Вместе с Вероникой они вышли из спальни студии Сэма в центре Сиэтла. Открытое пространство квартиры затопили серые тени, лежавшие на кожаной мебели, а заходившее солнце отбрасывало размытые узоры на деревянный пол.

Сэм придержал для Вероники дверь, затем запер ее за собой. Он шел по коридору, размышляя об игре против «Сан-Хосе», которая должна состояться меньше чем через неделю. В прошлом сезоне «Акулы» вылетели из плей-офф в первом раунде, но это не гарантировало победу «Чинукам» в первом матче сезона. Совсем не гарантировало. «Акулы» будут голодны, а некоторые из «чинуков» немного слишком сильно повеселились в межсезонье. Сэм тоже выполнил свою норму вечеринок, но не растолстел, а его печень все еще была в хорошей форме. Йохан и Логан набрали по десять лишних фунтов в талии, а Влад пьянствовал, как моряк в отпуске. Администрация команды передала капитанство Уолкеру Бруксу. Ничего удивительного. Уолкер был заместителем капитана последние несколько лет.

- Люблю свадьбы, - со вздохом сказала Вероника, пока они шли к лифту.

Все предполагали, что Александр Деверо получит букву «А» на свой свитер, но никаких заявлений об этом не поступало. Администрация вроде делала намеки, кивая на Сэма. Но тот не заглотил наживку. Леклер был не самым ответственным парнем, и его это устраивало.

Двери лифта открылись, и Сэм с Вероникой вошли внутрь.

- А ты?

- Что я? – Он нажал кнопку нижнего этажа.

- Любишь свадьбы?

- Не очень.

Свадьбы были почти таким же весельем, как удар по яйцам.

До первого этажа они доехали в молчании и пока шли через фойе, рука Сэма лежала на талии Вероники. Тяжелые двери из металла и стекла разъехались в стороны - желтое такси ждало у тротуара.

Сэм поцеловал свою подругу на прощание.

- Позвони мне, когда в следующий раз будешь в городе. Я на самом деле снова хочу увидеть тебя, - сказал он, закрывая дверцу машины.

На темнеющем горизонте Сиэтла стали появляться облака, когда Сэм зашел за угол и направился к Четвертой авеню, где, через два квартала, находился клуб «Рейнир».

От зданий эхом разлетались звуки города. Леклер посмотрел на свое отражение в витрине магазина. Легкий ветерок приподнимал лацканы пиджака и дразнил прядь светлых волос, спадавшую на лоб. Сэм застегнул пиджак, спасаясь от влажного холодного воздуха.

Переключив внимание на заполненный людьми тротуар, Леклер через несколько коротких кварталов увидел здание эксклюзивного старого клуба с его кирпичным фасадом почтенного возраста и аккуратно постриженным газоном, который прямо таки вонял деньгами. Идя по улице, Сэм осознавал, что люди поворачивались, чтобы посмотреть на него. Несколько человек даже выкрикнуло его имя. Леклер поднял руку в приветствии, но продолжил идти. Подобное постоянное узнавание было для него внове. О, у него имелись фанаты. Множество. Те, кто следили за его карьерой и носили свитера с его именем и номером. Но с выигрышем Кубка в прошлом июле слава Сэма увеличилась в сотни раз, и он относился к этому нормально. Фанаты просто хотели взять автограф или пожать руку, и с этим можно было справиться.

В середине квартала Сэм оглядел улицу и перешел дорогу. Жизнь была к нему благосклонна. В последнем сезоне сиэтлские «Чинуки» выиграли Кубок Стэнли, и имя Леклера оказалось навсегда выгравированным на высшем хоккейном трофее. Воспоминание о том, как с Кубком над головой Сэм катался перед толпой на домашней арене, вызвало улыбку у него на губах.

Его карьера была на подъеме. Кровью, потом и тяжелой работой Леклер достиг всех целей, которые ставил перед собой. Денег у него было больше, чем он когда-либо думал, что сумеет заработать в жизни, и ему нравилось тратить их на недвижимость, дизайнерские костюмы, отличное вино и еще более отличных женщин.

Сэм зашел под черный навес клуба «Рейнир», где его поприветствовал швейцар. Личная жизнь Леклера тоже была очень хороша. У него не было какой-то особой дамы, что его полностью устраивало. Женщины его любили, он их тоже любил. Вероятно, иногда слишком сильно.

Внутри эксклюзивного клуба все было так консервативно, что Сэм почувствовал внезапную потребность снять туфли, как тогда, когда был ребенком, а его мама купила новый ковер. Внизу у широкой лестницы ошивалось несколько парней, выглядевших немного скованно, но все же совсем не плохо в своих дорогих костюмах и с летним загаром. В следующие два месяца некоторые из них заработают фингалы под глазами и пару-тройку стежков.

- Как мило с твоей стороны прийти вовремя, - заметил форвард Даниэль Холстрем, когда Сэм приблизился.

С лестницы доносились звуки арфы. Сэм отогнул манжету рубашки, посмотрел на часы «Таг Хойер» и сказал:

- У нас есть только десять минут. Чего вы ждете?

- Влада и Логана еще нет, - ответил вратарь Марти Дарч.

- Саваж пришел? – спросил Сэм, имея в виду жениха и капитана «Чинуков», с недавних пор бывшего, Тая Саважа.

– Я видел его минут десять назад, - ответил Даниэль. – Первый раз наблюдал, как Ангел потеет не на льду. Наверное, боится, что невеста пришла в себя и находится на полпути в Ванкувер.

Марти чуть понизил голос:

- Наверху по крайней мере четыре девушки из «Плейбоя».

Что было совсем неудивительным, учитывая, что невеста являлась не только владелицей сиэтлских «Чинуков», но и девушкой года «Плейбоя».

- Вечеринка будет отпадной, - с усмешкой сказал Сэм.

И в этот момент заметил краешком глаза сверкающий золотисто-каштановый «хвост» и точеный профиль. Леклер повернулся, и смех застрял у него в горле. Все внутри замерло, пока взгляд следовал за женщиной с «хвостом», шедшей через фойе к входным дверям. На ней были наушники, и она что-то говорила в маленький микрофон у рта. Черный свитер облегал тело, маленькая коробочка с батареей была прицеплена к черным брюкам. Сэм нахмурился: в желудке разливалась кислота. Если и была женщина на планете, которая не любила его, а по-настоящему ненавидела до глубины души, то она только что прошла через входные двери.

Даниэль положил руку на плечо Леклеру:

- Эй, Сэм, это не твоя жена?

- У тебя есть жена? – Марти повернулся к дверям.

- Бывшая. – Жгучая кислота в желудке прокладывала себе путь наверх.

- Я даже не знал, что ты был женат.

Швед засмеялся, будто подумал о чем-то действительно смешном.

Сэм бросил на него взгляд. Молчаливое предупреждение, которое сделало смех форварда еще громче, но, по крайней мере, Даниэль не разинул варежку и не выдал все грязные подробности пьяного путешествия Сэма в убогую часовню в Вегасе.

Он еще несколько секунд смотрел на парадный вход, прежде чем направиться вверх по лестнице. Женщину звали Отэм (в переводе с англ. – осень), и подобно этому времени года она была непредсказуема. В какой-то день она могла быть приятной и теплой, в другой – холодной настолько, чтобы отморозить парню яйца.

Поднявшись на второй этаж, Сэм миновал девушек, игравших на арфе. Ему не нравились сюрпризы. Не нравилось быть застигнутым врасплох. Ему нравилось видеть, с какой стороны последует удар, чтобы успеть подготовиться.

Сэм прошел по короткому коридору, где стоял кое-кто из приглашенных на свадьбу. Он не рассчитывал увидеть Отэм этим вечером, но полагал, что не должен быть так удивлен. Она была планировщиком свадеб или, как она настаивала, «организатором мероприятий». Хотя, на самом-то деле, какая разница? Свадьба или мероприятие – все едино чертов цирк. Но это так похоже на Отэм - раздувать из мухи слона.

- Хотите расписаться к гостевой книге? – спросила женщина, сидевшая за круглым столиком. Сэм был не из тех парней, кто подписывает бумаги без присутствия адвоката, но дама с большими карими глазами одарила его улыбкой, и он подошел поближе. Красивую грудь женщины обтягивало что-то красное, а в темных волосах сверкал ободок.

Сэм был большим поклонником обтягивающего и сверкающего, поэтому улыбнулся в ответ.

- Конечно. – Она передала ему нелепую ручку с большим белым пером. – Милый ободок.

Женщина подняла руку к голове и немного покраснела, как будто не привыкла получать комплименты.

- Вы высмеиваете мой ободок?

- Нет. Он хорошо смотрится на ваших волосах.

- Спасибо.

Сэм наклонился, и его галстук коснулся белой льняной скатерти.

- Вы со стороны жениха или невесты?

- Нет. Я сотрудница «Организации мероприятий Хэйвен».

Улыбка Сэма увяла. Это значило, что женщина работает на Отэм. Отэм Хэйвен (в переводе с англ. – гавань). Хотя имя подходило характеру Отэм, фамилия с ним совсем не сочеталась. Как огромная креветка или безмолвный крик, или милый гепард.

Сэм прошел по красному ковру, усыпанному лепестками белых роз. Бòльшая часть мест уже была занята хоккеистами, их женами или подружками. Сэм заметил близняшек Росс: Бо и Челси сидели между бывшим капитаном «Чинуков», предшественником Саважа, Марком Бресслером и Джулсом Гарсией, ассистентом Фейт. Близнецы работали на команду в том или ином качестве и были лучше известны как Мини Пит и Маленький Босс.

Рядом со снайпером Фрэнки Качински Сэм заметил одно из последних свободных мест, которое и занял. Перед огромным каменным камином, украшенным гирляндами из красных роз и каких-то белых цветов, стоял мужчина в голубом костюме и с Библией в руках. Этот парень был священником или же мировым судьей, насколько знал Сэм. Но наверняка он знал одно: этот парень не был подражателем Элвиса.

- Привет, Сэм. Даниэль и Марти все еще болтаются внизу?

- Ага.

Леклер взглянул на часы. Парням лучше поторопиться, если они хотят успеть раньше невесты. Это одно из тех мероприятий, куда они должны являться вовремя, а вариант полностью пропустить свадьбу Фейт Даффи – владелицы сиэтлских «Чинуков» - даже не рассматривался. А если бы рассматривался, то Сэм не сидел бы здесь в костюме, поглядывая на часы в ожидании начала шоу. И трепеща в ожидании встречи с бывшей женой.

Из колонок полилась какая-то свадебная музыка, и Леклер посмотрел через плечо на женщину, вошедшую в зал, в которой узнал мать невесты. Ее привычная обтягивающая одежда и огромные украшения сменились простым красным платьем. Единственными аксессуарами были маленький букет и белая тявкающая собачка. И как у всех тявкающих собачек, у этой на ушах висели большие клипсы. Красные. Под цвет когтей.

За матерью невесты в комнату вошли Тай Саваж и его отец Павел. Отец и сын были хоккейными легендами, фамилию Саваж слышал любой, кто имел хоть какой-то интерес к игре. Сэм вырос, наблюдая за игрой Павла в хоккей старой школы, до того как были придуманы шлемы и правила борьбы. Позже Сэм играл и против, и вместе с Таем, без сомнения, одним из лучших игроков, который когда-либо зашнуровывал коньки. На обоих мужчинах были обычные черные смокинги, и на одно тревожащее мгновение в голове Сэма вспыхнули воспоминания о собственной свадьбе. Только вместо смокинга на нем была футболка с “Believe” Шер и джинсы. Он не знал, что было более унизительным: сама свадьба или эта футболка.

Тай и Павел заняли свои места у камина напротив матери невесты. Младший Саваж выглядел спокойным. Совсем не нервничавшим или испуганным тем, что совершает огромную ошибку. Сэм полагал, что он сам тоже выглядел достаточно спокойным на своей свадьбе. Конечно, он же был пьян в стельку. Вот единственное объяснение тому поступку. Весь ужас которого дошел до Сэма только на следующее утро. Он избегал воспоминаний о своей пьяной свадьбе, как шлюха избегает спецназа. Затолкнув подальше, Леклер надежно запер их там, где находились все неприятные воспоминания и нежеланные эмоции.

Нежную музыку арфы сменил «Свадебный марш». Все встали, когда в зал вошла невеста. Фейт Даффи была одной из прекраснейших женщин на планете. Высокая, светловолосая, эффектная. Лицо как у Барби. Идеальная грудь. И Сэм не считал себя извращенцем из-за того, что обращал внимание на ее грудь. Фейт была девушкой года «Плейбоя», и почти все мужчины в комнате видели ее фотографии в журнале.

На Фейт было облегающее белое платье, закрывавшее ее от шеи до колен. Поверх тонкой вуали на голове невесты Сэм заметил Отэм, которая зашла в зал. В последний раз, когда они виделись, она назвала его незрелым и эгоистичным. Сказала, что он безответственный кобель, и закончила свою тираду, обвинив Сэма в том, что у него в мозгах чесотка члена. Что было неправдой. У него никогда и нигде не было чесотки члена, даже в самом члене, и Сэм обиделся. Потерял свою невозмутимость и обозвал Отэм злой, разбивающей яйца сучкой. Что, в ее случае, было правдой. Но это еще было не самым худшим. Самым худшим стало выражение голубых глаз Коннора, когда тот выскочил из-за дивана. Как будто родители только что воткнули нож в его трехлетнее сердце. Вот что было хуже всего. После той ночи они оба решили, что будет лучше не находиться одновременно в одном и том же месте. Так что это был первый раз, когда Сэм оказался в одном и том же месте с Отэм или хотя бы увидел ее за... сколько уже…наверное, два года?

***

Двадцать месяцев, две недели и три дня. Вот сколько времени прошло с тех пор, как Отэм в последний раз имела несчастье находиться в одной комнате с самой большой лошадиной задницей на планете. Ну, если не на планете, то, по крайней мере, на тихоокеанском побережье. А здесь было много лошадиных задниц.

Отэм стояла в конце Зала скульптур клуба «Рейнир», устремив взгляд на невесту, которой она передала букет из белых пионов, гортензий и розы глубокого красного цвета для Валери. Фейт заняла свое место напротив жениха, который взял ее за руку. И жестом, совершенно не предусмотренным сценарием, поднес руку невесты к губам и поцеловал ей пальцы. За последние несколько лет Отэм организовала множество свадеб. Так много, что с большим успехом могла предсказать, какие пары останутся вместе надолго. Она понимала это по тому, как они разговаривали и касались друг друга, по тому, как справлялись с нервотрепкой, готовясь к свадьбе. И Отэм предсказывала, что Тай и Фейт проживут вместе до глубокой старости.

Когда все сели и началась церемония, Отэм опустила взгляд на чуть округлившийся живот невесты. Всего несколько дней назад та позвонила с просьбой заменить шампанское на столе невесты и жениха игристым сидром. Трехмесячная беременность была едва заметна. Невеста оказалась одной из тех счастливых женщин, которые сияют здоровьем.

В отличие от Отэм. Та к третьему месяцу уже не могла застегнуть джинсы, а утренняя тошнота началась раньше, чем будущая мамочка узнала, что беременна Коннером, из-за чего ее кожа стала ужасно бледной. И в отличие от Фейт Даффи, у Отэм рядом не было мужчины, который целовал бы ей пальцы и заставлял чувствовать себя любимой и защищенной. Вместо этого она была одинока, плохо себя чувствовала и разводилась.

Даже не глядя на Сэма, она знала, где он сидит. Знала, как выглядят его широкие плечи в дорогом костюме и русые волосы, которые золотил падавший сверху свет. Когда она проскользнула в зал, ей даже не нужно было осматриваться, чтобы узнать, что Леклер сидит в четвертом ряду у прохода.

Она просто чувствовала.

Как тянущую боль, что давит на виски. Такую боль не нужно видеть, чтобы знать, что она есть. Но, в отличие от головной боли, не было никакой таблетки, которую Отэм могла бы принять, чтобы заставить Сэма Леклера исчезнуть.

Она постучала пальцем по папке, которую держала в руке. Конечно, Отэм знала, что Сэм будет здесь. Она удостоверилась, что приглашение было послано вовремя, и проследила за тем, чтобы получить ответ. Вместе с невестой она изучила размещение гостей на банкете и усадила Сэма с тремя другими одинокими хоккеистами и большегрудыми девушками из «Плейбоя» за седьмой стол.

Отэм прикусила нижнюю губу. Сэм, без сомнения, будет доволен. Наушник запикал, и она приглушила громкость, пока Тай с Фейт произносили традиционные клятвы.

Церемония была короткой и милой, и когда жених потянулся к невесте, Отэм застыла в ожидании. Даже после всех тех свадеб, что она организовала за последние несколько лет, даже в тех случаях, когда знала, что брак распадется, она ждала. Отэм не была самой романтичной женщиной на планете. И все же ждала этого легкого движения. Этого почти неуловимого мгновения прямо перед тем, как поцелуй соединит мужчину и его жену на всю жизнь.

Губы Тая и Фейт встретились, и сердце Отэм сжалось от легкого укола. Она любила это. Несмотря на статистику, несмотря на боль, которую ей причинил собственный развод, несмотря на циничный голос у нее в голове, она любила такое «...и жили они долго и счастливо».

Все еще.

На короткое мгновение ее взгляд остановился на светлых волосах Сэма. Виски сжало еще чуть-чуть, в правый глаз будто воткнули кинжал, и Отэм вышла из зала. Много лет она ненавидела бывшего мужа, ненавидела с неослабевающей силой. Но подобного рода всепоглощающая ненависть забирала слишком много сил и эмоций. После их последней ссоры Отэм решила, во имя их сына и своего рассудка, освободиться от гнева. Освободиться от ненависти.

Что также означало освобождение от ее любимой фантазии. Той, которая включала ее ногу и яйца Леклера, за которыми последует апперкот в его красивую челюсть.

Отэм никогда не желала смерти Сэма, даже длительного увечья. Ничего, что включало бы в себя наезд на него паровым катком или полуприцепом «Питербилт».

Нет, ничего настолько жестокого. Коннеру нужен отец, неважно, насколько тот плох. Да и если не считать фантазию «ногой-по-яйцам», Отэм просто не была жестоким человеком.

Отпустить ненависть оказалось нелегко. Особенно когда Сэм строил с Коннером планы, а потом все отменял. Или когда была его очередь провести с сыном выходной, а папаша улетал куда-нибудь с приятелями и разбивал Коннеру сердце. Отэм пришлось хорошо потрудиться, чтобы избавиться от злости, и она очень преуспела в искоренении всяких чувств, но, опять же, она не видела Сэма двадцать месяцев, две недели и три дня. Не находилась рядом с ним.

Пока Отэм шла по коридору в Каскадную залу, за ее спиной раздавались аплодисменты. Она прошла между двадцатью круглыми столами, покрытыми тонким белым льном с красными салфетками, сложенными на фарфоровых тарелках «Веджвуд». Свет от люстр и мерцающих свечей сиял на хрустальных бокалах и отражался от блестящих серебряных приборов.

Когда Отэм в первый раз встретилась с Фейт, невеста пожелала свадьбу в стиле элегантной утонченности. Она хотела роскошные цветы, красивые столовые приборы и отличную еду. Недостаток ясности в пожеланиях не вызвал сложностей, и Фейт быстро стала любимой невестой Отэм. Невестой с хорошим вкусом и без ограничений в бюджете. Единственная проблема возникла с ограничением по времени. Большинство свадеб планируется в течение восьми месяцев.

Фейт хотела, чтобы все было готово за три. Осматривая цветочные композиции из роз и пионов разных оттенков с вкраплениями белой жимолости, Отэм гордилась тем, что сделали она и ее сотрудники.

Свадьба была бы совсем идеальной, если бы Фейт согласилась позволить местной и национальной прессе разместить свадебные фото на страницах газет. Свадьба элитного хоккеиста Тая Саважа, который ушел из спорта, чтобы жениться на бывшей девушке «Плэйбоя», превратившейся во владелицу команды, - большая новость. Особенно в спортивном мире. Это была бы та реклама, которую Отэм не смогла бы купить. Та, которая вознесла бы ее бизнес на новый уровень. Прорыв, которого она ждала. Но Фейт не хотела, чтобы ее свадьба освещалась хоть где-нибудь, а желала провести ее без лишнего шума. Никаких фотографий ни для кого.

Отэм произнесла несколько слов в маленький микрофон у рта, и одетые в смокинги официанты спустились по лестнице из кухни, расположенной наверху.

Каждый нес поднос с фужерами Moët et Chandon или горячими и холодными hors d’oeuvres. Официанты двигались по широкому холлу, лавируя среди гостей.

Сквозь открытые двери Отэм наблюдала, как фотограф Флетчер Корбин и его ассистент Чак делают непостановочные кадры. Флетчер был высоким и тощим с еще более тощим «хвостом» и в свадебном бизнесе считался одним из лучших фотографов. Отэм всегда приглашала его, когда у него было время, а у новобрачных – деньги. Ей нравилось работать с Корбином, потому что ему не нужно было говорить, что делать или какие бы кадры хотела невеста. За это Отэм любила Флетчера и большинство профессионалов в этой конкретной области. Они знали, что делают. Они приспосабливались и не становились причинами каких-то трагедий.

Невеста с женихом стояли в центре широкого коридора, окруженные толпой гостей. Отэм повернула запястье, сдвинув длинный рукав винтажного черного свитера, который нашла в одном из своих любимых бутиков в центре Сиэтла. По вороту свитера шли черные бусинки, и Отэм считала, что сэкономила на нем сорок баксов.

Взглянув на часы, она натянула рукав обратно. Со времен своей первой работы актрисой она носила часы так, что циферблат находился на внутренней стороне запястья, чтобы не поцарапать стекло. В последние пять лет она носила часы с большим циферблатом и на широком ремешке совсем по другой причине.

Свадьба отставала от расписания на пять минут. Неплохо, но Отэм слишком хорошо знала, что пять минут легко могут превратиться в десять. Десять в двадцать, и у нее возникнут проблемы с координацией работы кухни.

Отэм нажала кнопку на приемнике, прикрепленном к ремню, и отошла в дальний угол зала. Прижав папку локтем, она взяла бутылку газированного грушевого сидра, стоявшую в серебряном ведерке со льдом на столике невесты.

- Я здесь, - раздался в гарнитуре голос Шилох Тернер, ассистентки Отэм.

- Где здесь? – Отэм сорвала золотистую фольгу с пробки и обхватила бутылку за горлышко.

- В Резном зале.

- Есть отставшие?

- Подружка невесты и шафер болтают наверху у камина. Они не выглядят так, будто собираются поторопиться.

Отэм подозревала, что мать невесты доставит ей неприятности, с того дня, как та настояла, чтобы маленькая тявкающая собачка стала частью церемонии. Прошлым вечером на репетицию мамаша заявилась в розовом спандексе и туфлях как у стриптизерши, подтвердив подозрения Отэм.

- Дай им еще несколько минут, а потом сделай все, что сможешь, чтобы заставить их поторопиться, - сказала она, вытягивая пробку, пока та не выскочила с легким хлопком.

Маленькие газированные пузырьки наполняли воздух легким свистом, пока Отэм наливала сидр в два хрустальных фужера. Нужно было так много сделать. Она мысленно сверилась со списком. Для организации свадьбы, даже маленькой, требовалось очень многое. Все должно быть сделано точно вовремя, и даже самый незначительный беспорядок мог превратить свадьбу мечты в адскую свадьбу.

Углубившись в свой мысленный «надо сделать» список, Отэм засунула бутылку обратно в корзину и взяла фужеры. Повернулась к залу и чуть не впечаталась головой в широкую грудь, покрытую белой рубашкой, галстуком в голубую полоску и темно-синим пиджаком. Кожаная папка выскользнула из-под мышки, когда Отэм подняла глаза вверх по широкой груди, мимо узла во впадинке мощной шеи. Взгляд ее прошелся мимо квадратной челюсти и четко очерченных губ, по слегка изогнутому носу и остановился на глазах цвета неба в летний жаркий день.

Вблизи Сэм был еще более привлекательным, чем на расстоянии. Таким же привлекательным, как в ту ночь, когда Отэм впервые встретила его в полном людей баре в Лас-Вегасе. Высокий, светловолосый, голубоглазый бог, посланный прямо с небес. Нос, шрам на высокой скуле и дьявольская решимость его улыбки должны были бы стать жирным намеком на то, что Сэм совсем не ангел.

Желудок Отэм сжался, но она была счастлива обнаружить, что это не ком жгучей ярости. Также она не чувствовала и желания ударить бывшего мужа по яйцам. Хотя ей и не нравился Сэм, но он подарил ей самое лучшее в ее жизни. Она не знала, как бы жила без Коннера. Ей не нравилось даже размышлять на подобную тему, и по этой причине, и только по этой, Отэм проглотила свои чувства и приклеила на лицо улыбку. Ту же самую улыбку, что использовала с невестами, которые хотели белых тигров или чтобы их пронесли по проходу на розовом троне. Она собиралась быть милой, даже если это убьет ее.

А такое вполне могло случиться.

ГЛАВА 2

Мужчина моей мечты: должен иметь эго нормальных человеческих размеров

Сэм уже так давно не видел, как уголки розовых губ Отэм поднимаются в мягкой, приятной улыбке. Он оглянулся, потому что знал: ему бывшая жена улыбаться не может.

В зале больше никого не было. Леклер повернулся обратно и наклонил голову набок, пытаясь оценить настроение Отэм.

- Привет.

Ее улыбка чуть потускнела.

- Сэм.

- Давно не виделись.

- Почти два года.

Сэм посмотрел в темно-зеленые глаза в поисках признаков надвигавшихся проблем.

- Думаю, чуть дольше. – Он не видел никаких предвестников зарождающейся бури и не чувствовал потребности прикрыть руками пах. Слава Богу. – Вот, увидел тебя перед началом церемонии и подумал, что стоит поздороваться, чтобы ты знала, что я здесь. – Сэм хотел поговорить с ней, проверить ее реакцию и избежать возможных неприятностей.

- Я знала. Ты есть в списке гостей.

- А. Конечно. – Он поднял папку с пола. - Наливаешь себе выпить?

- Это грушевый сидр. И он не для меня.

Сэм никогда бы не принял кого-то из гостей за трезвенника. По крайней мере, из тех, кого знал.

- Что сегодня делает Коннер?

- Сидит с Винсом.

Винс. Мужская версия Отэм. Только больше. Глупее. И натренированный убивать. Сэм ненавидел брата бывшей.

- Как дела?

- Хорошо. – Она взглянула на большие серебряные часы на запястье. Круглый циферблат располагался чуть выше вены, где бился пульс, и Сэм задумался, носит ли Отэм все еще его имя, вытатуированное там, или удалила.

- Рада бы стоять тут и болтать с тобой всю ночь, но надо работать, - сказала она с той улыбкой, которая ни на секунду не обманула Леклера. Отэм приподняла локоть, и Сэм засунул кожаную папку ей под мышку. - Спасибо. Хорошего вечера.

Отэм обошла его и вышла из зала. Повернувшись, Сэм наблюдал, как она уходит. Все прошло хорошо. Слишком хорошо, но он не верил, что бывшая жена не ударит его исподтишка или не нашпигует еду мышьяком или «Миралаксом». А, может, и тем и другим, чтобы смерть Леклера была очень мучительной.

Его взгляд скользнул от рыжего хвоста вниз по стройной спине и красивому изгибу талии. Клапаны задних карманов привлекли внимание к округлой попке. Отэм была красивой женщиной. Без сомнения. Но она не была потрясающей. В нужных местах у нее имелись мягкие округлости. У нее были стройные бедра и красивая грудь, и Сэм не считал, что мысли и о том, и о другом превращают его в извращенца. Он видел Отэм обнаженной, но в ее теле на самом деле не было ничего особенного. Не в его вкусе. Ему нравились высокие, стройные женщины с большой грудью. Его всегда притягивало чрезмерное. Так почему же тогда, в те несколько дней в Вегасе, он посчитал эту обычную женщину такой чертовски очаровательной?

Выйдя из зала, Сэм встал рядом с толпой гостей, которые пили шампанское и произносили тосты за жениха и невесту.

Он мог винить город в том странном очаровании Отэм. В Вегасе ничего не казалось настоящим. Мог винить в этом выпивку. Там ее было много. Мог винить июнь. В июне Леклер всегда становился немного сумасшедшим, но он не был уверен, что причина в одном из этих факторов.

Взяв бокал с шампанским с подноса, Сэм заменил им пустой. Одно ему было ясно совершенно точно, в одном он был полностью уверен: он встретил в баре рыжеволосую девушку и несколько дней спустя женился на ней, а на утро после свадьбы бросил в «Цезаре», как использованное полотенце.

Леклер понимал, почему Отэм ненавидит его. Понимал и не винил ее. Его поведение было не самым лучшим. И, что печально, даже не самым худшим. В толпе, окружавшей Тая и Фейт, он увидел мелькнувший рыжий «хвост». На секунду гости расступились, и Сэм заметил, как Отэм передает невесте и жениху фужеры с сидром. Могла быть лишь одна причина, почему Тай и Фейт не пьют шампанское на своей свадьбе. И причина была не в том, что они вдруг стали религиозны.

Отэм отошла, и Сэм потерял ее из виду. Он представил, насколько счастливы были Тай и Фейт, узнав, что у них будет ребенок. Они и выглядели счастливыми.

Сэм сделал глоток из хрустального бокала. Шесть лет назад он был не так чтобы и счастлив, услышав, что станет папочкой, но когда взял своего сына на руки, все изменилось.

- Привет, Сэм.

Он взглянул через плечо на нового ассистента тренера команды Марка Бресслера.

- Хитмэн.

Чуть более года назад Марк был элитным хоккеистом и капитаном «Чинуков». Но прошлой зимой попал в ужасную автоаварию, из-за которой его карьера закончилась, а Тай Саваж надел капитанский свитер.

- Кажется, капитан обрюхатил хозяйку. – Сэм указал бокалом в сторону счастливой парочки. – Сначала должен быть хоккей.

- Черт, Леклер. Следи за своим языком.

- Каким языком? – Он что, выругался и не заметил?

- Здесь же женщины.

А он всего лишь сказал «обрюхатил». С каких это пор «обрюхатил» стало «языком», а «черт» - нет? И с каких пор Бресслера это волнует? Сэм опустил взгляд на светловолосую женщину, стоявшую рядом с Марком. Рука Бресслера покоилась на ее талии. Ах, вот почему.

- Привет, Маленький босс.

- Привет, Сэм, - ответила Челси. Ее внимание было приковано к невесте. – Фейт беременна? Ты уверен?

Он пожал плечами.

- Вы можете придумать другую причину, по которой они с Таем стали бы пить паршивый сидр вместо хорошей выпивки?

- О, Боже! – Голубые глаза Челси загорелись, и она заправила прядь волос за ухо. – Я узнала это раньше своей сестры.

Кольцо на левой руке Маленького босса чуть не ослепило Сэма.

- Это кольцо?

Вытянув руку, она улыбнулась.

- Заметил?

- Трудно не заметить. – Сэм был на сто процентов уверен, что кольцо Челси подарил мрачный мужчина, стоявший рядом с ней. – Милая, не разбивай мне сердце и не говори, что ты теперь занята.

- Прости, - улыбнулась она.

Взяв Челси за руку, Сэм посмотрел на огромный бриллиант.

- Он настоящий? Или какой-то парень подарил тебе цирконий?

- Конечно, он настоящий, идиот!

- Следи за языком, - напомнил Леклер Марку, отпуская руку его невесты. – Здесь женщины. – Он огляделся в поисках Бо. – А где твоя близняшка? Она не такая красивая, как ты, но…

- Она вроде как тоже занята.

- Черт! - Сэм улыбнулся, протягивая руку бывшему капитану команды и другу: – Поздравляю. Тебе повезло.

Хитмэн пожал ему руку, другой обнимая Челси и притягивая еще ближе к себе.

- Да, мне повезло.

Челси подняла взгляд на Марка. Они улыбнулись друг другу, как будто разделили какую-то интимную шутку. Такую, которую могут разделить влюбленные люди.

Сэм пригубил шампанское. Такую, которую ему ни с кем не доводилось делить. И которую он считал сентиментальной и раздражающей. Сэм никогда бы не причислил Хитмэна к этим сентиментальным и раздражающим парням.

- Увидимся, - сказал Леклер и отошел, прежде чем Челси с Марком начали целоваться или что-то в этом роде.

Пробившись сквозь толпу, Сэм подошел к молодоженам.

- Поздравляю, Тай, - сказал он, пожимая руку Саважу. Сэм не знал, является ли беременность достоянием общественности, поэтому не стал ничего говорить на этот счет.

- Спасибо, что пришел.

- Сэм, - невеста потянулась и обняла его. Она была прекрасной и нежной, и вкусно пахла. Фейт станет для Тая прекрасной женой. Черт, она стала бы прекрасной женой для любого мужчины. Любого, но не Сэма. Сэм был не из тех, кто женится. Это очевидно.

- Вы – очаровательная невеста, - сказал он, отстраняясь, чтобы посмотреть в лицо Фейт.

- Спасибо, - она улыбнулась. – И не думай, что я забыла о нашей беседе в Сент-Пол.

Они о чем-то беседовали? Фейт улыбается, значит, ничего страшного.

- Я не смогла пригласить вас всех на вечеринку в поместье, но я позвала нескольких девушек «Плейбоя» сюда.

Ах, это. Она пообещала достать для них с парнями приглашения в поместье «Плейбоя», если они выиграют Кубок Стэнли.

- Я заметил.

- Меня это не удивляет, - Фейт засмеялась. – Мы с организатором свадьбы удостоверились, что за ужином ты будешь сидеть с ними.

В нормальных обстоятельствах он бы услышал подобную новость с радостью. Сэм растянул губы в улыбке:

- Великолепно. Спасибо.

- Надеюсь, это компенсирует мое нарушенное обещание.

- Мы в расчете. – Он отошел в сторону, и главный менеджер Дарби Хоуг с женой заняли его место, чтобы поздравить новобрачных.

Сэм сделал глоток и, посмотрев поверх бокала, увидел девушек «Плейбоя». Их было нетрудно заметить в толпе. Четыре девушки с пышными волосами и еще более пышными бюстами, окруженные Блейком, Андре и Владом. Четверо на троих – нечестная игра. Сэм решил, что его долг - уравнять шансы. Опустил бокал, но не двинулся с места.

Отэм. Как-то не получалось проникнуться энтузиазмом, необходимым для общения с женщинами в коротких юбках и блузках с глубоким вырезом. Не тогда, когда поблизости ходила мать его сына, только и искавшая причину возненавидеть Сэма еще сильнее. Если такое вообще возможно.

Вместо этого Леклер завел беседу с Уолкером, Смитти и их супругами. Он улыбался и кивал, пока женщины рассказывали о своих свадьбах и рождении детей. Слава Богу, Уолкер прервал жену, как раз когда она готовилась перейти к теме кормления, спросив:

- Ты слышал, что главный офис собирается продать Ричардсона?

Да, Сэм слышал. Ему нравился Ричардсон. Он был хорошим, надежным крайним нападающим, но с уходом Тая команде понадобится более разносторонний игрок. Тот, кто сможет защищаться в меньшинстве так же хорошо, как и играть в нападении.

- Ты знаешь, к кому они присматриваются?

- Например, к Бергену.

- К Островитянину? Хм. – Последнее, что он слышал, - Берген все еще находится в кризисе.

- А потом, - жена Уолкера раcсмеялась, - он воскликнул: «Я какаю в горшок, мамочка».

Провались все пропадом.

- Увидимся, - сказал Сэм и направился к девушкам «Плейбоя». Ему наплевать, что подумает Отэм. Она – злобная разбивательница яиц, и нет ничего плохого в том, чтобы немного поболтать с четырьмя красивыми женщинами.

***

Отэм присела между креслами жениха и невесты, сверяясь с расписанием. Она всегда составляла списки: и в бизнесе, и в жизни.

Когда дело касалось свадеб, она знала список наизусть. Но на всякий случай все детали были записаны у нее в блокноте.

Время перевалило за восемь, и тосты потихоньку заканчивались. Фейт выглядела изможденной, но ей оставалось пройти еще через разрезание торта и первый танец, прежде чем муж сможет увезти ее домой.

Сама Отэм попадет домой к полуночи. Если повезет.

- Спасибо, - улыбнулась Фейт. – Все идет замечательно.

- И по расписанию, - добавил Тай, никогда не скрывавший, что хочет очень маленькую свадьбу. Но, как и большинству женихов, ему пришлось подчиниться желаниям невесты.

- Рада стараться. – Отэм взглянула на часы. – Примерно через пять минут Шилох пригласит всех в Зал Рейнир.

- А можно сделать это сейчас? – спросил Тай, хотя это было больше требование, чем вопрос.

- Но все кушают, - запротестовала Фейт.

- Мне все равно. Ты устала.

- Ты же не ждешь, что все просто встанут и уйдут.

- Упомяните про бар, - посоветовал Тай организатору своей свадьбы. – Все затопчут друг друга, чтобы добраться до бесплатной выпивки.

Поднимаясь, Отэм засмеялась. Она вызвала ассистентку и велела ей упомянуть про бар, когда та будет приглашать гостей присоединиться к Фейт и Таю в другом зале. Отходя от стола молодоженов, Отэм заметила Сэма, который пытался очаровать девушек «Плейбоя», чтобы они выпрыгнули из трусиков или, точнее, из стрингов. Блондинки смеялись и трогали Сэма за плечо, и смотрели на него так, будто он был богом.

Было время, когда вид Сэма с красивой женщиной - или с двумя - ранил бы Отэм в самое сердце. Когда она от боли захотела бы свернуться в клубок. Но те дни давным-давно прошли. Бывший муж мог делать все, что захочет. Пока не делает это на глазах ее сына. Что, как подозревала Отэм, Леклер делал, потому что был безответственным кобелем с чесоткой члена в мозгу.

Когда Шилох взяла микрофон и сделала объявление, Отэм вышла из комнаты. Она проверила и перепроверила список. Торт готов к разрезанию, группа готова играть, а два бармена готовы смешивать коктейли. У нее самой оставалось несколько минут, так что было время забежать в дамскую комнату. Мòя руки, Отэм смотрела на себя в мягком свете ламп. Пока она росла, то ненавидела свои рыжие волосы и зеленые глаза. Все эти цвета на бледной коже казались чрезмерными, но теперь ей это нравилось. Отэм доросла до своего внешнего вида, и ей нравилась женщина, которой она стала. Ей тридцать, у нее бизнес по организации свадеб, который позволяет оплачивать счета и растить Коннера. Алименты на сына, которые платил Сэма, более чем покрывали траты на воспитание ребенка, позволяя оплачивать счета за дом и машину и брать отпуск. Но в то же время Отэм знала, что если придется, то сможет сама содержать Коннера.

Вытерев руки, она открыла дверь. Экономика всегда влияла на их бизнес, именно поэтому Отэм расширила его до организации различных мероприятий, вместо того чтобы ограничиваться только свадьбами. Сейчас она планировала на следующий месяц вечеринку в стиле Вилли Вонка для двадцати десятилетних детей. Собрать все необходимое оборудование и исполнителей для вечеринки оказалось трудно, но весело. Хотя не так весело, как свадьбы. Организацию свадеб она любила больше всего. Какая ирония, учитывая ее прошлое.

Отэм прошла по коридору между гостями в Зал Рейнир. На сегодняшнем мероприятии было много красивых и богатых людей. И в этом не было ничего плохого. Отэм зарабатывала на жизнь, обслуживая красивых и богатых людей, так же как и тех, кто ограничен в бюджете.

Ей нравились и те и другие, и она слишком хорошо знала, что «богатый клиент» - не всегда значит «легкий клиент». И не всегда значит, что счет будет оплачен вовремя.

Когда она проходила мимо Сэма, тот отделился от группы товарищей по команде и нескольких девушек «Плейбоя».

- Отэм, есть минутка?

Она остановилась в нескольких метрах от него.

- Нет, тридцать секунд. – У них есть сын, но она представить не могла, о чем они могут друг с другом разговаривать. – Что тебе нужно?

Он открыл рот, чтобы ответить, но висящий на ее поясе телефон зазвонил, и Отэм подняла палец. Среди контактов в телефоне был только один с рингтоном “Anchors Aweigh” - ее брат Винс. А Винс не позвонил бы, если бы не возникло проблем.

- Привет, только что звонила Карли, - сказал он. – Она заболела и не может присмотреть за Коннером. Мне нужно быть на работе через полчаса.

Было еще слишком рано, чтобы Отэм смогла уйти. Она отошла туда, где было потише:

- Я позвоню Таре.

- Уже звонил, она не отвечает.

Отэм мысленно пробежалась по списку вариантов.

- Тогда я позвоню в фирму дневного ухода и узнаю, не смогут ли они забрать его… Дерьмо, они закрылись несколько часов назад.

- А как насчет Дины?

- Дина переехала.

- Думаю, я могу позвонить на работу и сказаться больным.

- Нет. – Винс работал там всего неделю. – Я что-нибудь придумаю. – Закрыв глаза, Отэм покачала головой. Проблемы с нянями всегда были насущными для любой матери-одиночки. Нестандартные рабочие часы организатора вечеринок превращали это в полный кошмар. – Не знаю. Думаю, тебе придется привезти Коннера сюда, и я попрошу одного из сотрудников занять его на несколько часов.

- Я возьму его. - Отэм оглянулась. Она и забыла о Сэме. - Повиси, - она опустила телефон. – Что?

- Я возьму Коннера.

- Ты пил.

Он нахмурился.

- Очевидно, что я попрошу Натали привезти его.

Натали. Личный помощник. Отэм не имела ничего против последнего «помощника» Сэма, кроме того, что считала смешным называть подружек «помощниками». Она покачала головой:

- Я не знаю.

- Мы в самом деле должны ссориться из-за этого?

Коннер мог либо поехать с «помощником» его отца в знакомое место, либо приехать в клуб «Рейнир» и болтаться тут, пока мама не закончит работать. С первого взгляда, чтобы принять решение не требовалось большого ума, но Отэм было спокойней, когда ночь Коннер проводил дома. Она лучше спала, зная, что сынишка посапывает в безопасности в своей комнате напротив ее спальни.

- Забудь, - качая головой, Сэм отвернулся.

Но быть хорошим родителем не всегда должна только она. Отэм схватила его за руку.

- Подожди. – Голубые глаза Сэма встретились с ее, и сквозь шерстяной пиджак она почувствовала тепло мощного тела: бицепс напрягся под ее ладонью, и она убрала руку. Было время, когда это тепло растеклось бы у Отэм в груди и зажгло ее. А теперь у нее выработался иммунитет. Она поднесла телефон к уху: – Его заберет Сэм.

- Что этот идиот там делает?

Отэм прикусила губу, чтобы удержаться от улыбки.

- Он на свадьбе.

- Передавай Винсу привет, - сказал, запуская руку в карман и вытаскивая свой мобильный, Сэм. Он нажал несколько кнопок, затем проговорил в трубку: – Привет, Нат. Знаю, что сегодня у тебя свободный вечер, но не могла бы ты забрать Коннера? Очень надо. – Улыбнувшись, он показал Отэм большой палец. – Да, просто привези его ко мне. Я буду дома через пару часов.

Отэм отключила телефон и, опустив глаза, прицепила его на пояс.

- Спасибо, Сэм.

- Что?

Она взглянула на его улыбающееся лицо:

- Ты меня слышал.

Леклер засмеялся.

- Да, слышал. Просто прошло много времени с тех пор, как ты говорила мне доброе слово.

С Сэмом всегда бòльшее значение имело не то, что он говорил, а как он это говорил. Просто-таки излучая обаяние милого парня. Хорошо, что у Отэм был к нему иммунитет, а то она и в самом деле могла бы по ошибке принять его за милого парня.

- Утром я пришлю за Коннером Винса.

Сэм перестал смеяться, улыбка исчезла.

- Винс – идиот. - Что звучало так же, как если бы кастрюля назвала чайник черным. - Попрошу Нат забросить его домой.

По коридору прошло несколько товарищей Сэма по команде. Красивые, богатые, с прекрасными женщинами под руку. Вот она – жизнь Сэма. Красивые женщины и дизайнерская одежда. Приглашения на свадьбу в клуб «Рейнир». Обожание и поклонение фанатов.

- Еще раз спасибо, - сказал Отэм, обходя Леклера.

Она была его женой, подарила ему ребенка, но никогда по-настоящему не знала его. И никогда не смогла бы вписаться в его чрезмерно широкую жизнь. Отэм не ходила за покупками в «Ниман Маркус» или «Нордстром», или «Сакс», а наведывалась в винтажные магазины или, когда покупала что-то новое, делала это в «Олд Нэви» или «Гап», или «Таргет».

В Зале Рейнир Отэм подошла к четырехуровневому темно-красному торту. У нее была своя жизнь и, кроме Коннера, с Сэмом Леклером ее ничто не связывало.

ГЛАВА 3

Мужчина моей мечты: любит детей

Отэм завела свою «Субару Аутбэк» в гараж в начале первого ночи: пришлось оставаться в клубе «Рейнир», пока последний работник не закончил паковать вещи, а она не подписала последний чек.

Взяв большую сумку с пассажирского сиденья, Отэм прошла на нижний этаж дома. Она купила этот полуэтажный дом в Киркланде год назад, потому что тот находился в тихом уголке и имел огромный обнесенный забором задний двор, граничивший с густым лесом. За последние три года удалось сэкономить часть алиментов Коннера и заплатить за дом полностью. Отэм нужна была подобная гарантия безопасности. Подобная гарантия стабильности. Ей нужно было знать: неважно, что случится с ее работой или с Сэмом, у Коннера всегда будет крыша над головой.

Дом определенно не был шикарным во всех смыслах этого слова. Его построили в начале семидесятых, и хотя он был свежевыкрашен и отремонтирован, но все равно нуждался в некоторой переделке. Предыдущий владелец явно испытывал нездоровое влечение к обоям с цветочным орнаментом, деревянным панелям и фальшивой кирпичной кладке. Все это нужно было снять, но, к сожалению, у Отэм не хватало времени, и работы по переделке дома все дальше и дальше отодвигались в ее списке дел. Винс сказал, что поможет, но и у него не хватало времени.

В гостиной горел свет, а телевизор был включен на канале «Дискавери Ченнел». Сумка оттягивала Отэм плечо. Она перешагнула через Нерф Рекон Бластер и зеленую пластиковую коробку для гольфа с двумя пластиковыми клюшками, выключила телевизор и проверила замок в раздвижной стеклянной двери, прежде чем выключить свет.

Бластер стал последней игрушкой Коннера, которую ему купил Винс. Брат считал, что племянник слишком много общается с девчонками и нуждается в мужском влиянии и мужских игрушках. Отэм же считала Винса смешным, но, как бы то ни было, Коннер любил дядю и любил проводить с ним время. Бог свидетель, с отцом он проводил времени не в пример меньше.

В доме было тихо, только ступеньки поскрипывали под ногами. Обычно Отэм нравились тишина и покой. Нравились эти несколько спокойных часов, после того как она укладывала Коннера спать. Нравилось иметь немного времени для себя. Когда не нужно работать или готовить обед, или следить за пятилетним ребенком. Ей нравилось читать журнал, отмокая в ванной, но ей не нравилось, что Коннера не было здесь совсем. Даже после всех тех раз, когда он ночевал у отца, она все еще чувствовала легкое беспокойство, зная, что ее ребенок не в своей постели.

Отэм прошла через темную гостиную и оказалась в залитой светом кухне. Поставив сумку на стол, она открыла холодильник и взяла немного волокнистого сыра. На внешней стороне двери холодильника Коннер выложил из магнитных букв «привет, мамочка» и прилепил новую картинку, которую, очевидно, нарисовал, пока Отэм была на работе. Цветными карандашами он изобразил человечка с рыжим хвостом и зелеными глазами - одна рука длиннее другой - который держит за руку маленького человечка с желтыми волосами и широкой улыбкой. Коннер нарисовал ярко-оранжевое солнце и зеленую траву. В стороне он нарисовал еще одного человечка с длинными ногами и желтыми волосами.

Сэм.

Отэм открыла сыр и отбросила упаковку. Вытащила длинную полоску и откусила от нее. В последние месяцы Коннер начал время от времени включать Сэма в семейные картинки, но всегда в стороне. Что, как полагала Отэм, очень точно отражало его отношения с отцом. Время от времени. В стороне.

Взяв из шкафа для посуды стакан, она налила туда отфильтрованную воду. Когда этим вечером Отэм увидела бывшего мужа, ей было трудно вспомнить, что такого очаровательного она находила в нем. О, он все еще был великолепным и богатым, и таким же притягательным. Как всегда. Он был большим, мускулистыми и совершенно нереальным, но в тридцать Отэм уже не была такой глупой, как в двадцать пять.

Поднеся стакан к губам, она сделала глоток. Трудно было признать, даже самой себе, что когда-то была такой дурочкой, но она действительно ею была.

Отэм вышла замуж за Леклера, зная его лишь пять дней, потому что страшно, отчаянно влюбилась. Это было глупо, но тогда казалось таким настоящим.

Она посмотрела на свое отражение в окне над раковиной и опустила стакан. Теперь, оглядываясь назад, Отэм с трудом верила, что на самом деле испытывала все те чувства. Что вышла замуж за мужчину, которого знала так недолго. С трудом верила, что ее сердце становилось таким мягким и податливым при взгляде на Сэма. С трудом верила, что так быстро и сильно влюбилась. С трудом верила, что была женщиной, которая может сделать что-то настолько импульсивное.

Возможно, так случилось, потому что в то время в жизни Отэм была черная полоса. Мать умерла от рака кишечника за несколько месяцев до этого судьбоносного путешествия. Винс служил в Военно-морском флоте, выполняя свои пугающие спецназовские задания. И в первый раз за два года оказалось, что ей не о ком заботиться, кроме как о себе самой. Ей не нужно было никого везти на прием к доктору или на химиотерапию, или к радиологу.

После похорон, после того как Отэм упаковала вещи матери в коробки для хранения, оказалось, что ей нечего делать. И в первый раз за всю жизнь она почувствовала себя одинокой. В первый раз она была одна, одна со всего лишь двумя строчками в ее обычно длинном «нужно сделать» списке. Продать дом и поехать в Вегас в давно откладываемый отпуск.

Отэм хотелось думать, что она вышла замуж за Сэма, потому что была одинока. Что слишком много выпила и сглупила. И это на самом деле было правдой. Она была одинока и пьяна, и сглупила, но она вышла замуж за Сэма, потому что влюбилась в него по уши. Сложно было признать, даже сейчас, как быстро и сильно она влюбилась.

Но Сэм не любил ее. Для него этот брак был просто шуткой. Он бросил свою жену, как будто она для него ничего не значила. Меньше, чем ничего. Он оставил ее, не оглядываясь.

Отэм поставила стакан в раковину: звук стекла, стукнувшего по керамике, эхом разнесся по пустому дому. Сэм бросил ее опустошенной и сбитой с толку. И с кучей других эмоций. Она приехала в Вегас одна. А уехала оттуда замужней женщиной и все еще одна. Она была одинока и напугана, когда сделала первый тест на беременность. Одинока и напугана, когда почувствовала первое трепыхание ребенка в своем животе и когда в первый раз услышала биение сердца Коннера. Она была одинока и напугана, когда узнала, что у нее будет мальчик, и одинока и напугана, когда рожала Коннера в палате лишь с доктором и двумя медсестрами.

Через неделю после рождения Коннера Отэм позвонила адвокату Леклера и сообщила, что у того есть сын. Несколько дней спустя Сэм сделал тест на отцовство, а неделей позже в первый раз увидел своего ребенка.

Выключив свет на кухне, Отэм прошла по коридору. Она больше не чувствовала себя одинокой и напуганной, но ей понадобилось несколько лет, чтобы собрать воедино свою жизнь. Чтобы создать безопасное место для жизни Коннера и выстроить защитную стену вокруг своего сердца.

Была часть ее, которая хотела утаить существование Коннера от Сэма. Часть, которая хотела сохранить сына только для себя. Часть, которая не считала, что Сэм заслуживает такого прекрасного ребенка, но Отэм понимала, что для Коннера лучше будет узнать отца. Сама она была едва знакома со своим папой и знала по опыту, что для Коннера лучше взрослеть, имея отца в своей жизни. Даже если Отэм не одобряла стиль жизни Леклера и его самого, он был отцом Коннера. И это что-то значило.

Задержавшись около детской, она посмотрела на пустую кровать. Подушка с Барни лежала на одеяле с Барни, которое она сделала для сына, и сердце Отэм чуть сжалось. Коннер должен лежать в постели, обнимая свою подушку. Сэм не заслуживает Коннера. Она видела, как Леклер ушел из клуба «Рейнир» с компанией товарищей по команде и девушками «Плейбоя». Ребенок в жизнь Сэма не вписывался. Он был спортсменом, повесой и, без сомнения, собирался провести ночь где-нибудь с одной из моделей. Черт, он, возможно, проведет ночь не с одной моделью, а вот Отэм пойдет в постель одна.

Совсем одна. Как и каждую ночь.

Не то чтобы Отэм настолько не нравилось быть одной. Она была слишком занята, чтобы чувствовать себя одинокой, но… но иногда, после того как случалась свадьба подобная той, что была у Фейт и Тая, Отэм становилось немного тоскливо. Она хотела этого. Хотела мужчину, который бы смотрел на нее так, как Тай смотрел на Фейт. Хотела мужчину, который так же любил бы ее. Хотела, чтобы из-за нее сжималось мужское сердце. Перехватывало дыхание. Хотела, чтобы из-за нее у мужчины переворачивался желудок и начиналась бессонница. Отэм вышла замуж за Сэма, но он никогда не чувствовал к ней ничего подобного. И если она снова выйдет замуж, а она не исключала такую возможность, ее не одурачит красивое лицо и очаровательная улыбка. Отэм хотела, чтобы мужчина смотрел на нее так, будто хочет смотреть всю оставшуюся жизнь.

Проблема была в том, что почти все свое время и энергию мисс Хэйвен тратила на сына и работу. Она пыталась несколько раз ходить на свидания, но мужчинам нужна была женщина, у которой было бы для них время. А когда у Отэм находилось несколько свободных часов, она хотела массаж или педикюр больше, чем мужчину. Достичь оргазма можно и без посторонней помощи, но вот сделать самой себе массаж или нарисовать маргаритки на ногтях - нет.

Покинув комнату сына, Отэм прошла дальше по коридору. Свидания опускались все ниже и ниже в списке ее приоритетов. Может, когда Коннер станет постарше, а бизнес перестанет отнимать столько времени, она будет готова передвинуть свидания на вершину списка.

***

Свет, проникавший сквозь открытую дверь, отбрасывал блики на бежевый ковер и темно-синее с красным одеяло с трансформерами. Сэм, тихо ступая по полу, ослабил узел галстука. Расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и остановился в пятне света около кровати сына. Коннер лежал на боку с закрытыми глазами и дышал медленно и ровно. Как и Сэм, он спал крепко и был теплым, как печка. Светлые волосы стояли сзади торчком, а руки свешивались с кровати, будто мальчик за чем-то тянулся.

В первый раз, когда Сэм увидел сына, его сердце перевернулось в груди, а мир покачнулся. В первый раз, увидев Коннера, Сэм боялся коснуться его. Он был совершенно точно уверен, что поранит малыша или уронит, или что-нибудь сломает. Коннер весил примерно шесть фунтов и был одет в какую-то похожую на носок голубую вещицу. По перевернувшемуся сердцу Сэма как огромной дубинкой ударило чувство ответственности. Он не собирался становиться отцом. Он знал, что, вероятно, будет не слишком хорош в этом, и ирония случившегося не ускользнула от него. Парень, который везде, где возможно, избегал чьей-то зависимости от себя, получил самую большую ответственность в своей жизни. А все потому, что был безответственным.

Сэм вышел из комнаты, задержавшись в дверях, чтобы в последний раз взглянуть на своего маленького мальчика. Он любил сына. Той любовью, о существовании которой даже не догадывался до момента, когда увидел маленькое личико. Но не всегда знал, что делать с ним.

Сэм снял галстук. Тест на отцовство к тому времени, когда Леклер в первый раз увидел сына, был уже свершившимся фактом. Но ему не нужен был тест, чтобы понять, что это его ребенок. Коннер был похож на него. Светловолосый и голубоглазый. Для своего возраста парнишка был высоким, и Сэм мечтал научить его кататься на коньках. Но так же сильно, как Коннер походил на отца, он не любил коньки. Что было просто уму непостижимо, потому что мальчик был Леклером и наполовину канадцем.

Несколько раз Сэм пытался учить Коннера, но тот начинал плакать, когда падал. В хоккее не было места для слез. И после пятой попытки Леклер сдался. Черт, Коннера даже не было на трибуне, когда его отец выиграл Кубок Стэнли. Мальчик остался дома с простудой. Да, ему всего пять лет, но к этому возрасту Сэм уже два года катался на коньках, и совершенно точно, что такая мелочь, как простуда, не смогла бы удержать его от посещения финальной игры плей-офф. Сэм винил Отэм. Она никогда не скрывала того факта, что считает хоккей слишком жестоким.

Сняв пиджак, Сэм прошел по коридору. Из-за всех мероприятий, посвященных Кубку прошлым летом, он не слишком много времени проводил с сыном. А теперь из-за школы и хоккейного сезона будет видеть Коннера еще меньше. Сэм не радовался этому, но никак не мог изменить ситуацию.

Дверь в гостевую спальню была приоткрыта, и он закрыл ее. В комнате спала его ассистентка – Натали. Она была красивой и молодой и, казалось, хорошо выполняла свою работу. А самое главное – она нравилась Коннеру.

Занавески в хозяйской спальне были подняты, и огни ночного Сиэтла освещали пол и кровать королевских размеров. Сэм включил свет и увидел записку на бело-голубом покрывале. Натали уведомляла его, что должна будет уехать в шесть утра. Поскольку Сэм вызвал ее на работу в последнюю минуту, то не собирался поднимать шум из-за раннего ухода своей помощницы. Он сложил записку и взглянул на часы, стоявшие на ночном столике. Было чуть больше двенадцати. Если он хочет, чтобы Нат отвезла Коннера домой, ему придется встать вместе с сыном в 5.30. Он вынул из ящика ручку, написал: «Я отвезу Коннера домой» и подсунул записку под дверь спальни Натали. Возвращаясь к себе, он понял, что не знает, где теперь живет сын. Сэм знал, что в прошлом году они переехали в Киркланд, и примерно представлял, где это, но никогда не бывал в их новом доме.

Зайдя в гардеробную, Сэм бросил галстук на середину полки. Что бы ни думала Отэм о его ассистентках – черт, что бы большинство людей ни думало, – он не спал с ними. Почти все они были студентками, которые нуждались в дополнительном заработке, и Сэм хорошо им платил за то, чтобы они были всецело в его распоряжении.

Их обязанности варьировались от «девочка на побегушках» до «нянька». Помощницы играли в его жизни слишком важную роль, он слишком сильно зависел от них, чтобы все испортить сексом.

Штанины брюк коснулись пола, когда Сэм снял ботинки. И он знал, почему все так думали. Потому что все ассистентки были симпатичными. Если бы кто-нибудь из них был дурнушкой с волосатыми бородавками, никому бы и в голову не пришло ничего подобного. Но его не волновало, что думают другие. Сэм заботился только о себе, а поскольку он о себе заботился, почему должен был видеть в своем доме непривлекательную женщину, если мог нанять кого-нибудь симпатичного?

Раздевшись до боксеров, Сэм, поскольку дальше по коридору спала Нат, натянул пижамные штаны. Ему не нравились ограничения, и часто бывало жарко. Так что обычно он предпочитал спать с голой задницей.

Почесав грудь, Сэм выключил свет. Утром нужно будет позвонить Отэм и предупредить, но он не думал, что у нее возникнут сложности с тем, что он завезет Коннера домой. А если возникнут, ей же хуже. Ну да, они решили не находиться в одной комнате вместе, но сегодня вечером нарушили это соглашение и не убили друг друга. Даже не думали об этом. Хотя, конечно, Сэм мог говорить только за себя.

Пульт лежал на ночном столике. Сэм взял его и направил в сторону окон. Занавески медленно опускались, пока он забирался в постель. Даниэль, Блэйк и другие парни после свадьбы отправились в бар. Это был последний уикенд перед началом сезона, так что они, вероятно, будут веселиться всю ночь.

Последний пир. Конечно, они не позволят такой мелочи, как работа, остановить их, но им придется притормозить.

Сэм поправил подушку под головой и подумал об Отэм. Он не видел ее два года, но все еще чувствовал тот же самый клубок из смущения и вины, который ощутил в день, когда вышел из отеля в Вегасе, оставив ее. Ему не нравились подобные чувства, поэтому он избегал их, когда только было возможно.

Он задвинул всю эту вину подальше и подумал обо всем, что должен сделать завтра и на первой игре сезона против «Сан-Хосе» в четверг. Думал о сильных и слабых сторонах «Акул». Как лучше всего воспользоваться недостатком их психологической устойчивости. Через несколько минут Сэм уже спал глубоким сном без снов, а когда проснулся на следующее утро, почувствовал, будто за ним наблюдают.

- Ты проснулся, - сказал Коннер, как только отец открыл глаза. Парнишка стоял у кровати в своей пижаме с невероятным Халком, светлые волосы стояли торчком. Он смотрел на Сэма так, будто пытался разбудить взглядом. Утреннее солнце пробивалось сквозь занавески, но комната оставалась в тени.

Прикрыв глаза, Сэм посмотрел на часы. Чуть больше восьми. Он прокашлялся.

- Сколько времени ты тут стоишь?

- Очень долго.

Что могло значить и час, и минуту.

- Хочешь залезть ко мне?

- Нет. Я хочу гренки.

- Ты точно не хочешь подольше поспать? – Воскресенье было единственным днем, когда Сэм мог выспаться. В остальные дни он тренировался или играл, часто и то и другое вместе. – Я могу включить телевизор, – и указал пальцем на большой экран на противоположной стене.

- Не-а. Хочу есть.

Это было одним из тех качеств Коннера, о которых Сэм знал: сын начинал хотеть есть в ту же секунду, как его ноги касались пола.

Застонав, Леклер приподнялся:

- Достань тостер, а я пока схожу отолью.

Коннер улыбнулся и выбежал из комнаты. Его маленькие пятки застучали по ковру и деревянному полу. Штанины пижамы развевались вокруг икр вместо лодыжек. Коннер всегда был высоким, но, казалось, за то лето, что Сэм не видел его, он вырос еще на несколько дюймов. Леклер встал и, побывав в ванной, присоединился к сыну на кухне. Он купил эту студию год назад и отделал ее блестящим никелем, стеклом и итальянским мрамором. Вместо обычной стены кухню и обеденную зону разделял водопад. С потолка, создавая иллюзию непрерывного потока воды, спускалось тонкое стекло. Дизайнер по интерьеру назвал это «водным будущим», и Коннеру нравилось играть здесь больше всего.

Все в студии было современным, мужским и подходило хозяину дома. Он открыл холодильник и нагнулся, чтобы заглянуть внутрь. Морозный воздух холодил голую грудь, пока Сэм осматривал содержимое: замороженный сок, лед и бесчисленные упаковки горошка.

- У меня закончилась смесь для гренок.

- Мама готовит мне блинчики в виде сердца.

Это, конечно, многое объясняет.

- Мне не из чего приготовить блинчики. – Не то чтобы он стал делать их в виде сердечек, даже если бы у него были все ингредиенты.

- Мне нравятся яичные маффины, - сказал Коннер.

- Мама кормит тебя таким дерьмом?

- Когда мы не спешим.

- Что ж, тебе не стоит есть то, что тебе во вред. – Сэм открыл буфет. – Утром парню нужно восемьдесят процентов углеводов и двадцать процентов белков, чтобы начать день правильно.

Коннер вздохнул. Он уже слышал об этом раньше.

- Терпеть не могу овсянку.

Сэм знал, поэтому и взял коробку «Чириос».

- Овсянка приведет тебя в форму, даст энергию и заставит волосы вырасти у тебя на груди.

- Я еще в начальной школе.

Засмеявшись, Сэм повернулся, чтобы посмотреть на сына, сидевшего на высоком стуле у барной стойки: голубые глаза настороженно блестели.

- Не хочешь быть единственным пацаном в начальной школе с волосатой грудью?

Глаза Коннера стали еще больше:

- Нет!

Сэм вытащил из холодильника молоко и взял чашку.

- Ну, может, в следующем году.

- Может, в шестом классе. – Коннер опустил глаза, внимательно изучая русые волоски на груди Сэма. Потом оттянул горловину своей пижамы и посмотрел внутрь. – Это щекотно?

- Только когда начинают расти. – Сэм поставил чашку перед сыном и насыпал туда мюсли.

- У меня иногда чешутся яички. – Коннер подпер щеку кулаком. – Но они не волосатые. А мама говорит, что мне не следует чесать их в общественных местах.

Сэм улыбнулся. Слова были настолько мальчишеские! Иногда он беспокоился, что Отэм воспитает сына как девчонку. Сделает его рохлей. Было приятно знать, что Коннер думает как парень.

- Руки вымыл?

Сэм поднял взгляд от чашки:

- Что?

- Нужно мыть руки, когда готовишь.

Закатив глаза, Сэм подошел к раковине. А эти слова уже слишком для мальчика.

- Сразу видно, что ты живешь с женщиной. – Открыв кран, он налил на ладонь немного мыла.

- Мама все время ругается на дядю Винса из-за того, что он этого не делает.

Хорошо. Кто-то ведь должен ругать этого идиота. Сэм взял бумажное полотенце и вытер руки.

- Это больно?

- Что?

Коннер указал пальцем на голую руку Сэма:

- Это.

- Это? – Тот провел пальцем по большим словами veni vidi vici, вытатуированным с внутренней стороны руки от локтя до запястья. – Нет. – Разве что чуть-чуть, когда их ему набивали.

- Что они значат?

Когда-то там было имя мамы Коннера. Теперь Сэм об этом редко вспоминал.

- Это латынь и переводится: я пришел, я увидел, а теперь кто-то получит по заднице. – Ему было интересно, скрыла ли Отэм его имя на внутренней стороне запястья.

Коннер засмеялся, показывая маленькие белые зубы.

- Задница. Это плохое слово.

- Задница? – Он специально следил за своим языком, когда был с сыном. Всегда. Покачав головой, Сэм отбросил полотенце. – Что нужно сказать вместо задница?

- Попка.

- Попка? – Что ж, он был прав. Еще одно доказательство, что парень проводит слишком много времени с женщиной. - Задница – не такое уж плохое слово.

- Мама так не считает.

- Только то, что твоя мама – девчонка, не значит, что она всегда права. Попка – это девчоночье слово, и тебя за него побьют. Лучше говори задница.

Коннер обдумал это и кивнул.

- У меня есть рисунок. – Он спрыгнул со стула и выбежал из кухни. Вернувшись, положил на стойку пачку бумаги.

- Сам нарисовал? – Сэм залил хлопья молоком.

- Ага. Я хорошо рисую. – Сын залез обратно на стул и показал на две кривобокие фигурки с желтыми волосами и голубыми глазами. Одна фигурка была поменьше, и казалось, будто человечки стоят на яйце. – Это ты и я. Мы рыбачим.

- Рыбачим? – Взяв банан, Сэм начал его резать.

- Ага.

Сэм рыбачил лишь раз в Кабо. И там было больше выпивки с парнями, чем самой рыбалки. Он бросил полбанана в чашку Коннера, а остальное положил в блендер. Взял ложку и пододвинул чашку к сыну. Пока тот ел, Сэм бросил замороженную клубнику, молоко, сухой белок, лецитин и каплю льняного масла в блендер. Нажал «смузи», затем вылил свой завтрак в большой стакан.

- Я видел твою лодку.

- Какую лодку? – Он был точно уверен, что никто не фотографировал его в той поездке. Это было вроде неписаного правила. Сэм повернулся и поднес стакан к губам.

- В газете. – Кусочек хлопьев прилип к уголку рта Коннера, и он вытерся тыльной стороной ладони.

А. Ту фотографию. Где в прошлом июне Леклера сняли на яхте, льющим пиво из Кубка Стэнли на моделей в бикини с огромными сиськами.

- Мне не понравились те девчонки.

- Это потому что тебе пять лет. – Опустив стакан, Сэм облизал верхнюю губу. – Однажды они тебе понравятся.

Коннер покачал головой, неодобрительно приподняв бровь. Боже правый, он был так похож на свою мать.

- Возьми меня на свою лодку. Только без девчонок.

- Это не моя лодка.

- О. - Коннер засунул в рот полную ложку мюслей и начал жевать. – Джоша Ф. в школу водит отец, - сказал он с полным ртом. – Иногда отцы должны водить своих детей в школу.

Как они умудрились перейти от лодок и рыбной ловле к школе?

- Разве тебя не возит твоя мама?

Коннер кивнул, с трудом сглотнув:

- Ты тоже можешь возить меня.

- Ну, может, иногда, когда я в городе. – Сэм сделал глоток. – Тебе нравится твоя школа?

- Она хорошая. Мне нравится учительница – миссис Рич. Она нам читает. И мне нравится Джош Ф.

- Это твой друг?

Коннер кивнул.

- Ага. В отличие от Джоша Р. Он – тупица. И мне не нравится. – Коннер почесал щеку. - Он меня ударил.

- За что?

Сын пожал худеньким плечом.

- Потому что я взял его рюкзак с Барни.

- С фиолетовым динозавром?

- Ага.

Сэм облизнул верхнюю губу:

- Ты дал ему сдачи?

- О, нет. – Коннер покачал головой. – Мне не нравится бить людей. Это невежливо.

Если бы ребенок не был так похож на него, Сэм бы засомневался, чей он сын. Леклер провел столько времени на скамейке штрафников в прошлом сезоне, что испытывал желание повесить там картинку и, может быть, поставить гелиевый светильник, потому что чувствовал себя как дома.

- Мне казалось, Барни нравится только малышам.

Подумав секунду, Коннер кивнул:

- В прошлом году мне нравился Барни.

- Барни - отстой.

Мальчишка засмеялся, снова показывая свои маленькие белые зубы.

- Ага. Барни – отстой.

ГЛАВА 4

Мужчина моей мечты: ответственный

К полудню Отэм натянула джинсы и простую белую футболку. Утюжками вытянула волосы так, что они стали гладкими и блестящими, нанесла немного туши на ресницы и подкрасила губы. И да, она сделала попытку выглядеть презентабельно, потому что позвонил Сэм и сказал, что сам привезет Коннера к двенадцати.

Нет, Отэм не старалась впечатлить бывшего. Не то чтобы она могла сделать это в любом случае, но ей не хотелось открывать дверь, выглядя усталой и ужасной: так, как всегда выглядела по воскресеньям.

К полпервому Отэм стояла в гостиной, глядя в большое окно. К часу она шагала по комнате с телефоном в руке, набирая номер Сэма. Он не ответил, и в голове пронеслись все возможные ужасные сценарии. Все, начиная от автоаварии и закачивая похищением. Каждый раз, услышав шум мотора, Отэм прижималась лбом к стеклу и смотрела на улицу. Каждый раз это был не Сэм, и ее беспокойство закручивалось еще одним витком.

Когда в час тридцать на подъездную дорожку, наконец, заехал большой красный пикап Леклера, Отэм оказалась на крыльце, прежде чем автомобиль затормозил, и спросила, сбегая по ступеням:

- Где вы были?

Она посмотрела внутрь пикапа и остановилась взглядом на Коннере, который был пристегнут ремнем безопасности.

При виде сына все ее беспокойство и страх превратились в злость.

Из грузовика показались длинные ноги Сэма. Кроссовки коснулись асфальта, и Леклер предстал перед Отэм в джинсах и темно-синем флисовом пуловере, как будто никуда не торопился. Как будто не опоздал на полтора часа.

- Привет, Отэм.

Винтажные «Рэй-Бан» красовались на слегка искривленном носу, а послеполуденное солнце сияло в волосах, как будто Леклер был золотым воином.

Краска бросилась ей в лицо, и пришлось глубоко вдохнуть, чтобы не закричать.

- Ты знаешь, сколько сейчас времени? – Вот так. Это прозвучало спокойно.

Он отогнул рукав свитера «Норт фейс», посмотрел на большие платиновые часы и ответил:

- Конечно, примерно час тридцать.

Как будто Отэм поинтересовалась просто так. Заглянув в грузовик, он вытащил маленький рюкзак с губкой Бобом.

- Привет, мам, - сказал Коннер, выбираясь вслед за рюкзаком со стороны водителя.

- Где вы были?

Коннер спрыгнул на землю, встав рядом с отцом.

- В «Шортис».

Это что, какой-то бар? Стрип-клуб? Бог свидетель, Сэм любил стриптизерш.

- Где?

- В торговом центре, - пояснил Сэм. – В нескольких кварталах от моего кондоминиума.

- Мы ели хот-доги, - голубые глаза Коннера расширились от возбуждения. – Я играл в пинбол. И набрал много очков.

Он шлепнул растопыренной пятерней по подставленной ладони отца, и Отэм почувствовала знакомую пульсирующую боль за правым глазом, которая возникала всегда, когда приходилось иметь дело с Сэмом. Тромб ли это или аневризма - Отэм не знала. И то и другое – не очень хорошо.

- Отлично. Просто замечательно, - ради сына она выдавила улыбку. – Попрощайся с папой.

Сэм присел, и Коннер оказался меж широко расставленных бедер отца.

- Пока, папочка, - он обвил руками шею Сэма и крепко прижался. – Может, мы еще раз сходим в «Шортис»?

- Конечно. - Сэм обнял сынишку, потом отстранился, чтобы посмотреть ему в лицо. – Или мы можем пойти в кино, или ты можешь прийти на игру, как мы договаривались.

Отэм не нужно было видеть лицо Коннера, чтобы знать: он смотрит на отца, как будто тот - лучший в мире после горячего шоколадного пирога.

Этому парню нужно было лишь подкармливать сына крохами своего внимания, и тот будет счастлив.

Коннер кивнул:

- И порыбачить.

Сэм рассмеялся, вставая:

- Может быть, следующим летом.

Коннер поднял ранец с земли.

- Хорошо.

- Иди в дом и убери вещи. – Отэм положила руку на светлые волосы сына. – Я приду через минуту.

Коннер посмотрел на нее, потом на Сэма.

- До скорого, дружище.

- До скорого, пап. – Он быстро прижался к ноге отца и направился по ступенькам к входной двери.

Отэм сложила руки под грудью, ожидая, пока сын зайдет в дом. Затем повернулась к Сэму. Она не хотела кричать или ругаться, или бить бывшего мужа по голове. Не хотела становиться сумасшедшей. Как это бывало раньше. Теперь она умела держать себя в руках.

- Ты сказал, что привезешь его к полудню.

- Я сказал «приблизительно».

- Что?

- Я сказал «приблизительно к полудню».

Боль из-за глаза Отэм переместилась в центр лба.

- Что это такое? Что-то вроде особой системы отсчета Леклера? Пока весь мир живет и работает в обычном времени, ты – не как все и пользуешься приблизительной системой?

Сэм улыбнулся, будто считал ее смешной.

- Я хотел провести с ним побольше времени, Отэм. В этом желании нет ничего плохого.

Это прозвучало так разумно.

- Ты опоздал на полтора часа. Я думала, что-то случилось.

- Мне жаль, что ты беспокоилась.

Этого было недостаточно. Кроме того, она не верила ему. Он разбрасывался словами, но совсем не имел в виду то, что говорил. Сэм никогда ни о чем не сожалел.

- Когда вы не появились, я позвонила.

Он кивнул.

- Я забыл свой телефон дома. Когда мы вернулись, я увидел твой звонок.

- Что? И не подумал мне перезвонить? Чтобы дать мне знать, что с Коннером все в порядке.

Леклер сложил мощные руки на не менее мощной груди.

- По тому, как ты взорвала мой телефон своими звонками, мне пришло в голову, что ты собираешься сожрать меня с потрохами. Да и сейчас ты умираешь от желания сделать это. И честно говоря, я никогда не звоню тому, кто умирает от желания сожрать меня с потрохами.

Отэм глубоко вздохнула и посмотрела на большое окно и маленькое лицо Коннера, прилипшего к стеклу. Ее самоконтроль держался на тонкой ниточке, когда она спокойно сказала:

- Ты незрелый и безответственный.

- Ну, милая, я никогда не говорил, что я не безответственный. Но ты слишком все контролируешь.

- Он мой сын.

- Он и мой сын.

- Он твой сын, когда это тебе удобно.

- Что ж, сегодня мне было удобно. Смирись с этим.

Смириться с этим? СМИРИТЬСЯ с этим? Боль во лбу взорвалась в голове, и весь контроль Отэм улетучился.

- А что насчет следующего раза? Как насчет того, что ты продинамишь его на следующей неделе или на послеследующей? Как насчет того, что он ждет встречи с тобой, а ты бросаешь его ради вечеринки с друзьями?

- Есть мероприятия, которые я обязан посещать.

- И ты был обязан присутствовать на той яхте с полуголыми женщинами? А как насчет твоих поездок в Вегас ради азартных игр и приватных танцев? – Хотя она не могла понять, как, учитывая их историю, он вообще может приезжать в Вегас.

Леклер качнулся на пятках.

- Ты ревнуешь?

Отэм закатила глаза. Но тут же пожалела об этом, потому что переносицу сжало тисками боли.

- Сам смирись, Сэм. Возможно, ты считаешь, что солнце встает и садится только ради твоей жалкой задницы, но открою тайну: это не так. – Она подняла глаза на Коннера, смотревшего на нее. – А единственного человека, который так считает, ты всегда бросаешь.

- Если бы я мог, то проводил бы с ним больше времени. Но ты знаешь, что с моим расписанием это сделать трудно.

- Если бы он был главным в твоей жизни, ты бы нашел время, - она заправила волосы за уши. – Этим летом ты был свободен, но провел с Коннером лишь три уикенда. Ты отменил по крайней мере восемь встреч с ним. И каждый раз, когда ты так поступал, мне нужно было постараться и загладить перед Коннером твою вину. Каждый раз, когда ты его огорчаешь, я – та, кто говорит, что ты его любишь и был бы с ним, если бы мог. Я – та, кто должен врать ему.

Челюсть Сэма напряглась.

- Я люблю его.

- И мы все знаем, какова цена твоей любви. – Отэм покачала головой. – Пока ты где-то изображаешь героя для тысяч мальчишек, твой сын рыдает в подушку, как будто его сердце разлетается на тысячу кусочков.

Сэм опустил руки и покачнулся, будто она ударила его.

- Я никакой не герой.

- Я это знаю. – Она указала на окно, не глядя на сына. – Но он нет. Пока нет. Он не знает, что ты просто эгоистичный козел, который его не стоит. Но однажды твой сын это поймет. – Отэм задохнулась, прикрыв ладонью пульсирующий от боли лоб. – О, Боже. Я не собиралась делать этого. Я не хочу. Не хочу терять контроль. Не хочу злиться и ругаться. Неважно, насколько верно все сказанное.

- Он рыдает в подушку? – Сэм сказал это достаточно громко, чтобы она услышала.

- Что? – Отэм посмотрела на окно. На сына, глядевшего на родителей. Он не казался расстроенным. Он не слышал, как она ругала Сэма. – Да.

- Я не знал.

- С чего бы тебе знать? – Она пригладила волосы и вздохнула. Внезапно почувствовав усталость. – Тебя никогда нет рядом, когда нужно подчистить собственные грешки. Уверена, тебе это никогда даже в голову не приходило.

- Ты говоришь о Коннере?

- О ком же еще?

Одна бровь приподнялась над солнечными очками.

- Сэм, пока твои действия не влияют на жизнь моего сына, ты мне до лампочки. И уже очень давно. Моя единственная забота – Коннер.

- Моя тоже.

Едва ли, подумалось Отэм.

- У него есть все, что нужно.

- Ему нужно мужское влияние.

Он разговаривал с ее братом?

- У него есть Винс.

- Винс – осел.

- Такой же, как и ты, но, по крайней мере, Винс держит свои обещания. Коннер знает, что может рассчитывать на него.

Сэм глубоко вдохнул носом и выдохнул, как будто она его утомила.

- Я сказал Коннеру, что он может приходить на мои игры, и я удостоверюсь, что он получит хорошие места.

- Он не может оставаться на ногах так поздно, иначе заснет в школе.

- В субботу не заснет. – Сэм сел обратно в пикап и захлопнул дверь. – Натали тебе позвонит.

Хоккей Коннеру не нравится. Да и драки он не любит, но если захочет пойти, Отэм не будет возражать, чтобы Натали забрала его. Кроме того, Сэм скоро потеряет интерес, и это в любом случае не будет проблемой.

Сэм не стал ждать ее ответа. Просто включил заднюю передачу и выехал с дорожки. Коннер махал ему из окна, но отец, как обычно, не поднял глаз и ничего не заметил. Отэм нахмурилась и покачала головой, поднимаясь по лестнице к двери. Вдалеке раздался рев двигателя.

Отлично. Винс. Как будто Отэм было мало драм.

Она остановилось на верхней ступеньке и подняла руку, чтобы прикрыть глаза от солнца. Ненависть между Винсом и Сэмом не была секретом, и Отэм надеялась, что эти двое не остановятся и не побьют друг друга на Морнинг-Глори-драйв. Она задержала дыхание, когда мужчины проезжали мимо друг друга, и хотя не могла разглядеть их, знала, что с них станется послать друг друга куда подальше.

Отэм стояла на крыльце и ждала. Она любила своего большого брата. Любила по многим причинам, но больше всего потому, что он всегда поддерживал ее. Неважно в чем. Винс был любящим и яростно преданным. Он боролся за нее. Всегда. Иногда принимая свою обязанность быть старшим братом и дядей слишком серьезно. Но это был Винс. Бывший «морской котик», который не верил в полумеры.

У него были свои демоны, о которых брат никогда не говорил, и жил он под девизом «Иногда совершенно приемлемо убить муху кувалдой».

Винс остановил «Харлей» на подъездной дорожке там, где только что стоял пикап Сэма, и заглушил двигатель. Перекинул длинную ногу через байк, встал и провел пальцами по коротким темным волосам.

- Я считаю, что этот идиот должен держаться подальше от тебя, - сказал Винс, поднимаясь по ступенькам и стуча ботинками по бетону.

- Он просто забросил Коннера. Не велика беда. – Не стоит упоминать, что Сэм опоздал на полтора часа и заставил ее беспокоиться. Не стоит дразнить медведя. – А ты почему здесь?

Хотя она решила, что уже знает ответ.

- Может быть, просто хотел тебя сегодня увидеть.

- Ты видел меня вчера. - Отэм махнула рукой. – Ну, скажи, что там у тебя, прежде чем мы войдем.

Винс улыбнулся. Его нижние зубы были слегка неровными, но очень белыми.

- Просто хотел удостовериться, что ты в порядке после вчерашнего вечера.

- Ты мог бы позвонить.

- Ты бы соврала. – Он наклонился и посмотрел сестре в глаза. – Я должен убить его?

Отэм бы рассмеялась, если бы на сто процентов была уверена, что брат шутит. Она не была уверена, но не винила в этом Винса. Вероятно, на свете имелось немало людей, которые хотели бы убить Сэма. Она знала, как он играет в хоккей, а несколько минут назад сама хотела его пристукнуть.

- Нет, на самом деле я его даже не видела прошлым вечером. – Что, вообще-то, было неправдой. Она замечала эту светловолосую голову каждый раз, когда заходила в зал. – Мы почти не разговаривали. – А вот это было правдой.

- Так ты в порядке?

Отэм подозревала, что Сэм и Винс так сильно ненавидели друг друга, потому что в чем-то были очень похожи. Оба привлекательны и высокомерны, и настоящие кобели. Разница была лишь в том, что Винс ставил свою семью превыше всего.

Когда Коннер был помладше, Отэм во многом полагалась на брата, но теперь она стала сильнее. Хотя все так же очень сильно любила Винса и все еще нуждалась в нем, иногда ей хотелось, чтобы он нашел милую девушку, женился на ней и завел собственную семью. Он бы стал отличным отцом, но, конечно, весь этот его кобелизм стоял на пути серьезных отношений.

- Тебе не нужно было приезжать.

- Я все равно хотел приехать.

Точно. Отэм открыла дверь, и Винс зашел внутрь.

- Теперь я большая девочка. И могу справиться с Сэмом.

Они поднялись в комнату Коннера. Тот стоял у кровати, вытаскивая грязную пижаму из рюкзака.

- Привет, Наггет, - сказал Винс, пользуясь прозвищем Коннера. Сел рядом с племянником и взъерошил ему волосы.

- Привет, дядя Винс. – Коннер вытащил маленькие трусы. – Я играл в пинбол с папой.

- Правда? Звучит весело.

Парнишка кивнул.

- И ел хот-дог. – Он повернулся к маме: – Можно мне новое одеяло?

- Что не так с твоим одеялом с Барни?

- Барни – отстой.

Отэм задохнулась, открыв рот.

- Но… но... ты любишь Барни. Он же твой пурпурный друг.

Коннер покачал головой и фыркнул:

- Барни для малышей.

- С чего это?

Он пожал плечами:

- С того, что я теперь в начальной школе. Я уже взрослый.

Сын только что оторвал кусок от ее сердца. Они выбирали материал и вместе мастерили это одеяло. И подушку тоже.

- А подушку с Барни ты тоже не хочешь?

Коннер любил подушку с Барни.

- Не-а.

Отэм задохнулась и сжала футболку там, где билось сердце. Это все влияние Сэма. Она не могла доказать это, не допрашивая Коннера, но точно знала, что Сэм ответственен за внезапное отступничество сына от Барни.

Винс поднялся, поворачиваясь к ней лицом.

- Малыш прав, - сказал он, полностью переходя на сторону зла вместе с Коннером. – Барни сосет волосатые яйца динозавра.

- Следи за языком!

Коннер засмеялся, но Отэм было совсем не весело.

***

«Пока ты где-то изображаешь героя для тысяч мальчишек, твой сын рыдает в подушку, как будто его сердце разлетается на тысячу кусочков».

Сэм стоял на балконе и смотрел на Сиэтл и бухту Элиот за ним. Паром, что отходил в два ноль пять, загруженный машинами и пассажирами, скользил по воде, направляясь на остров Бэнбридж. Звук автомобильных двигателей долетал до десятого этажа, свежий ветер овевал лицо Сэма, донося запах выхлопных газов и Пьюджет-Саунд.

«Пока ты где-то изображаешь героя…»

Отойдя от перил, Сэм сел в мягкое кресло и взял бутылку пива «Бек», стоявшую рядом на столе. Он всегда успокаивал чувство вины, говоря себе, что возместит Коннеру недостаток общения, когда тот станет старше. Будет проводить с сыном больше времени. Выполняя все родительские обязательства. Не то чтобы он что-то знал о родительских обязательствах.

Поднеся бутылку к губам, Сэм откинул голову назад. Он был еще хуже, чем его собственный отец. Сэм никогда не думал, что такое возможно, но в отцовстве умудрился налажать больше, чем Сэмюэль Леклер-старший. Потому что был осторожным. Потому что не хотел быть парнем, который относится к незнакомцам лучше, чем к собственной семье. Он никогда не хотел быть парнем, которого бы весь город считал потрясающим. Тем еще парнем. Героем, но героем, который, придя домой и сняв униформу, не давал ничего своей семье.

Сэм слишком хорошо знал, каково это. Ему тридцать пять. Его старик мертв уже двадцать лет, но Сэм все еще помнил, как ждал отца домой и засыпал прежде, чем тот возвращался. Помнил, как весь отдавался хоккею. Выделиться. Отличиться. Быть звездой, надеясь, что, может быть, лишь может быть, если он будет достаточно хорош, отец придет посмотреть на игру.

«Он не знает, что ты просто эгоистичный козел, но однажды поймет».

Сэм помнил ту ночь, когда перестал ждать, перестал волноваться, придет ли отец на игру. Ему было десять, когда он осознал, что его отец никогда не будет делать то, что другие отцы делали вместе со своими сыновьями. Никогда не будет бросать с ним шайбу или ходить на игры. Сэм никогда не сможет поднять взгляд и увидеть отца на трибуне рядом с матерью и сестрой.

Он провел большим пальцем по холодной бутылке, стирая капли, которые скатывались по горлышку, перебираясь ему на пальцы. Хоккейный рабочий график и вправду был тяжелым. Во время сезона Сэм половину времени проводил на выезде. Но правдой было и то, что он переложил ответственность за воспитание сына на плечи Отэм.

Приехать в город, провести немного времени с Коннером, прежде чем снова уехать. Отэм была более ответственной, чем Сэм. Настолько ответственной, что иногда становилось сложно увидеть в ней ту девушку, которую он встретил в Вегасе.

Холодный сырой ветер коснулся лица и горячей шеи Сэма. Он всегда говорил себе, что качество важнее количества. Разве не так? Он был уверен, что слышал какого-то детского психолога, который сказал это в одной из программ новостей. А этим летом у Сэма было больше обязанностей, чем обычно. Из-за победы в Кубке он должен был присутствовать на бòльшем количестве мероприятий для фанатов и прессы.

Сэм поднес бутылку к губам и сделал большой глоток. Уикенды в Вегасе и шумные вечеринки с товарищами по команде не были обязанностью. И да, несколько раз он отменял встречи с Коннером, чтобы повеселиться с друзьями. И может быть, даже больше, чем несколько раз, но никогда не думал, что его отсутствие так повлияет на сына. Ему и в голову не приходило, что тот рыдает в подушку.

Сэм опустил бутылку на ручку кресла. Он, как никто другой, должен был быть осмотрительнее. И он был осмотрительным, как никто другой. Но знал также, что иногда случается дерьмо, и когда так происходит, становится уже слишком поздно.

Он помнил ночь, когда два полицейских постучали в дверь их дома и сказали матери, что ее мужа убили во время рейда на ферме в Муз Джо. Констебль Леклер был первым, кто ворвался в дверь, и первым из четверых убитых. Сэм помнил, как смотрел на гроб отца, стоявший в одной линии с тремя другими. Помнил, как тот выглядел в красной униформе, которую Леклер-старший любил и которую выбрал вместо семьи. Помнил плач других детей, которые потеряли отцов. Помнил, как держал за руку сестру Эллу, пока она плакала, и помнил звук приглушенных рыданий матери. Помнил чувство стыда. Стыда за то, что почти ничего не чувствовал к человеку, которого все любили и считали героем.

Сэму было четырнадцать, когда ему пришлось взять на себя отцовские обязанности. Всего за месяц до своего пятнадцатого дня рождения взял на себя ответственность главы семьи. Когда дело касалось его десятилетней сестры, Сэм выполнял эту работу серьезно. Он всегда присматривал за ней, а она тенью следовала за братом. Тенью со светлым хвостиком. В больших голубых глазах Эллы он стал отцом. Чертовым героем.

Сэм обхватил горлышко бутылки и медленно ее повернул на деревянном подлокотнике кресла. Он не хотел быть чьим-то героем. Бог – свидетель, Сэм облажался с Эллой. Но он хотел, чтобы его ребенок спал ночью, зная, что папа его любит.

Что заставило его подумать о маме Коннера. Итак, может быть, надо было позвонить Отэм и сказать, что они задержатся. Честно, он не подумал, это ему и в голову не приходило, пока Сэм не увидел, сколько раз она звонила ему на сотовый. Вот тогда он осознал, что прокололся по-крупному. Даже не нужно было видеть, как она несется по ступенькам им навстречу, чтобы понять, что попал. Черт, Сэм знал это раньше, чем свернул на ее улицу. На что он не рассчитывал, так это на то, что она будет выглядеть такой дикой и горячей. Все эти рыжие с золотыми прядями волосы, разметавшиеся вокруг ее головы, и зеленые глаза, горевшие огнем. Если бы Отэм не открыла рот и не начала сучиться, он мог бы оказаться в неловкой ситуации, охваченный воспоминаниями о том последнем разе, когда она так выглядела. Сумасшедшая и желающая поквитаться. Только в тот раз она не была зла. Она срывала с него одежду, пока он не оказался обнаженным, а потом был ее рот на его теле, одерживая верх, оставляя Сэма задыхающимся, истощенным и желающим большего.

В первый раз, когда Сэм увидел Отэм, она танцевала, подняв одну руку над головой, а другую положив на живот и медленно, соблазнительно покачивая бедрами. Прежде чем в голове возникла хоть одна мысль, Сэм оказался на ногах и направился к ней. Подошел сзади и положил руки ей на талию. И в ту секунду, как коснулся Отэм, он что-то почувствовал. Какая-то легкая вспышка опалила низ живота.

Отэм ударила острым локтем Сэму в живот, прямо туда, где взорвалась легкая вспышка чего-то, а потом повернулась к нему лицом. Ее глаза стали круглыми от страха, а сама она выглядела так, будто подумывала убежать. Сэм не винил ее, но и не собирался позволить ей сделать это.

Она не упала в его постель в первую ночь, но когда он все-таки заполучил ее туда, они это место больше не покидали. То, как сегодня Отэм вылетела ему навстречу, вызвало воспоминания о ней, обнаженной, под ним. О ее белой коже и упругой белой груди в его руках и под его губами. Возможно, тело Отэм не было идеальным по его меркам, но оно было идеальным. И в течение тех нескольких дней в Вегасе, когда все было нереальным, она тоже казалась идеальной.

Сэм поднял бутылку и глотнул от души. Потом он проснулся с похмельем и совершенно истощенный и спросил себя, какого хрена натворил? Женился на девушке, с которой только что познакомился и которую совсем не знал. Черт, он даже не знал, где она живет.

За месяц до катастрофы в Вегасе Леклер подписал контракт с «Чинуками» на пять миллионов долларов и сроком на три года. И одним необдуманным поступком поставил все это под угрозу. Одним необдуманным поступком изменил свою жизнь навсегда. И жизнь Отэм тоже.

Сэм так и не понял, что сильнее разозлило Отэм: то, что муж бросил ее одну в «Цезаре», даже не попрощавшись, то, как он провернул развод, или то, что настоял на тесте на отцовство. Из этих трех вещей Сэм, если бы мог, изменил только то, как ушел: взял бы себя в руки и попрощался. Это было бы нелегко, но правильно.

Сэм уперся ладонями в подлокотники кресла и встал. Он не был таким уж плохим отцом, как изобразила Отэм. Но не был и таким хорошим, каким должен был бы быть. Все это нужно менять. Он должен поступать правильно. Чтобы видеться с сыном, должен прикладывать все усилия, как делает это, когда играет в хоккей. Взглянув на часы, Сэм последний раз глотнул пива. Сегодня парни собираются вместе у Даниэля на вечер покера. Леклер был должен три тысячи и хотел бы попытаться отыграть их.

Желание стать более серьезным в личной жизни не значило, что он должен отказываться от всего остального. Не значило, что он должен отказываться от покера.

ГЛАВА 5

Мужчина моей мечты: любит хорошую кухню

- Хочу свадьбу в стиле турниров эпохи Возрождения. С замком и рвом, и колдунами.

Отэм опустила глаза на кончик шариковой ручки и заставила себя написать «Эпоха Возрождения» в заголовке. Было чуть больше шести, субботний вечер, и мисс Хэйвен в своем офисе планировала свадьбу Хенсон-Франклин. Очевидно, в стиле эпохи Возрождения. Было слышно, как в соседнем офисе Шилох набирает что-то на компьютере и разговаривает по телефону.

- Вы должны помнить, что место, которое вы выбрали, очень маленькое. – Отэм встала из-за стола и расправила черно-красное в цветочек платье, которое купила в винтажном магазине в центре Санта-Круз, когда в последний раз ездила с Коннером на каникулы в Калифорнию, и пошла закрывать дверь. Подошвы красных сандалий издавали едва слышный звук. Шилох была отличной ассистенткой, но имела склонность громко разговаривать, когда была взволнована. – Я не знаю, есть ли у нас место для рва.

Это была первая личная встреча с парой, но они уже несколько раз общались с невестой по телефону.

- О. А как насчет заклинателей змей и шутов?

Отэм снова села на свое место и посмотрела на молодую женщину напротив. Кармен, невеста, с этими ясными голубыми глазами и прямыми черными волосами казалась такой нормальной. На ней был свитер-двойка и маленькая брошь, но сережки в ушах, похожие на черные шипы, намекали, что под этим скромным нарядом прятались какие-то странности.

- Не уверена, что мы сможем получить разрешение на использование экзотических животных в этом месте.

- Дерьмо. – Кармен щелкнула пальцами. – Фокусы, карлики. Мы видели их на фестивале в Портланде.

Отэм надеялась, что невеста говорит о маленьких людях, которые показывают фокусы, а не о маленьких людях, над которыми эти фокусы вытворяют. Вероятно, сейчас такого уже не позволяют, но ей приходилось слышать и о более странных вещах.

- Мы сможем с бòльшей вероятностью заполучить фокусников, если не будем устанавливать им ограничения по росту, - посоветовала она.

Кармен повернулась к жениху, Джерри:

- А что насчет пиратов?

- Пираты могут быть веселыми, но совершенно непредсказуемыми, - ответил жених, как будто они говорили о настоящих пиратах. – Ба Дотти и тетка Ванда старомодные, так что у них могут возникнуть проблемы с пиратами.

Спасибо Господу за старомодных тетю и бабушку. Отэм хотела, чтобы все невесты и женихи получали свадьбу, о которой мечтали. Она хотела, чтобы они получали все, что желали, но знала по опыту: чем проще - тем лучше.

- Если у вас будет слишком много развлечений, это отвлечет внимание от жениха и невесты. Это ваш день, и вы двое должны быть центром праздника.

- Это правда. Я мечтала о свадьбе всю свою жизнь, - улыбнулась Кармен.

Все маленькие девочки, обычные или неформалки, имеют одну общую черту.

- Мы хотим, чтобы официанты были в шутовских колпаках и масках, - добавил Джерри.

- Цветов нашей свадьбы.

То есть голубой с золотом. Отэм наклонила голову, будто серьезно обдумывала эту идею. Хотя она и хотела дать жениху и невесте то, что они желали, в ее обязанности также входило держать их в рамках бюджета.

- Такие костюмы нужно будет специально делать для приема. Взять в аренду было бы дешевле, а ваш бюджет… - она перелистнула страницу, будто забыла и нуждалась в напоминании. – Двадцать тысяч. Двадцати тысяч едва хватит, чтобы оплатить кейтеринг, цветы, фотографии и место проведения свадьбы. – Двадцать тысяч – большие деньги, если только речь идет не об организации свадьбы. – Если вы хотите, чтобы обслуживающий персонал был в специально сшитых костюмах, мы можем сэкономить на еде. Например, подать цыпленка вместо жареного поросенка.

Невеста откинулась на спинку стула и прикусила губу:

- Мы с Джерри встретились на турнире эпохи Возрождения в Гиг-Харбор. Мы всегда представляли свою свадьбу в подобном стиле и с жареным поросенком.

Отэм одарила пару своей самой обнадеживающей улыбкой.

– И у вас будет великолепная свадьба в стиле эпохи Возрождения. Я поговорю со своими поставщиками и посмотрим, какие условия они смогут вам предложить. Сейчас намного чаще дают различные скидки. И я свяжусь с местным обществом Креативных анахронистов и посмотрю, что они смогут сделать. Думаю, мы сможем приготовить что-то восхитительное и при этом удержимся в рамках вашего бюджета. Я очень хочу помочь вам с этой свадьбой. Будет весело. – По крайней мере, это была не тема про розовую принцессу, которую Отэм любила меньше всего. – Вы выбрали платье? – спросила она Кармен, и к тому времени, как жених с невестой покинули офис, они подписали контракт, оставили задаток и были счастливы и довольны своей предстоящей свадьбой.

Отэм отбросила ручку и прижала ладони ко лбу. Она никогда не разбогатеет, организовывая свадьбы с бюджетом в двадцать тысяч. Любой, даже самый маленький, заказ был полезен, и Отэм благодарила судьбу за каждую работу. Но прибыль от свадьбы Кармен и Джерри едва покроет арендную плату за офис за два месяца. Вот почему многие организаторы свадеб работали на дому, но не Отэм. Она всегда считала, что вид успеха привлекает успех. Ее офис был не таким уж большим и эффектным, всего лишь место площадью в двести квадратных метров, которое она снимала в торговом центре неподалеку от дома, но оно являлось подтверждением профессионализма, чего нельзя было бы добиться, встречаясь с клиентами дома.

Отэм зависела от больших праздников и больших свадеб, как, например, свадьба Саважей, чтобы выжить в трудные времена и держать свой бизнес на плаву. Чтобы было, что кушать и чем оплачивать коммунальные услуги. Хотя она ненавидела признавать это, но те деньги, которые платил каждый месяц Сэм, помогали оплачивать ее личные счета. Они с Коннером жили скромно, и Отэм бы хотелось сказать, что она не использует алименты Сэма. Ей бы хотелось бросить эти деньги ему в лицо, но она не была великомученицей, а воспитывать ребенка в одиночку – дорогое удовольствие. Ей бы хотелось сказать, что откладывает деньги на обучение Коннера, но Сэм и об этом позаботился.

Сумма, которую он платил за ребенка, была до нелепого велика, но, казалась, Отэм единственная, кто так считает. Ни ее адвокат, ни адвокат Сэма, ни сам Сэм не думали, что он должен платить меньше. Что, как она полагала, демонстрировало, сколько Леклер зарабатывает за год. Ей не нужно было и половины этой суммы, и большую часть денег она откладывала, так что когда пришло время купить дом, смогла заплатить наличными. Дому было тридцать пять лет, но он принадлежал им с Коннером, и теперь они никогда не станут бездомными. Никогда не будут переезжать, чтобы избежать встречи с арендодателем и извещений о выселении, как было в детстве Отэм. Никогда не будут скитаться из города в город на шаг впереди судебных приставов.

Отэм позволяла себе единственную слабость – путешествия. Каждый год она устраивала Коннеру потрясающие каникулы. Обычно в январе, потому что это время было «мертвым» сезоном для ее бизнеса. Но теперь, когда Коннер пошел в школу, им нужно было устраивать миниканикулы и ждать весны, чтобы направиться в Сент-Бартс или Атланту.

- Эй, Отэм, - Шилох, двадцатипятилетняя ассистентка Отэм, сунула голову в кабинет. – Я поговорила с «Вкусными пирожками», и они согласны сделать торт на годовщину Кремеров за тысячу, если мы наймем их на день рождения Петерсона.

- Великолепно. - Пятнадцатая годовщина свадьбы Кремеров планировалась на вторую неделю ноября и включала в себя триста членов семьи и пятиярусный свадебный торт. – Мы можем использовать сэкономленные деньги, чтобы купить вино получше. – Повернув запястье, она взглянула на часы. Семь тридцать. Свободные вечера в выходной были редкостью. - Разве у тебя нет свидания или чего-то подобного?

Шилох приподняла темную бровь:

- А у тебя?

Отэм засмеялась:

- Да, точно. С пятилетним ребенком.

Шилох оперлась плечом о дверной косяк:

- Но не сегодня.

Точно. Коннер был на хоккейном матче, наблюдая, как отец катается на коньках и бьет людей по голове. На этот раз Сэм сдержал свое обещание. Что, конечно, было ненадолго.

- Сегодня меня никто не приглашал на свидание.

- Потому что ты никого не подпускаешь.

- О чем ты говоришь?

- Ты не подпускаешь мужчин.

Отэм моргнула:

- Я что делаю?

Шилох открыла рот:

- Я думала, ты знаешь. Думала, что ты делаешь это намеренно.

- Что я делаю намеренно?

- Не подпускаешь мужчин. Ну, вроде как источаешь ауру «держитесь от меня подальше». Если мы с подругами идем гулять и не хотим, чтобы к нам приставали, мы тоже этим пользуемся.

- У меня есть аура? – Отэм прижала руку к груди.

Шилох покачала головой, и свет от люстры отразился от ее любимого сверкающего ободка.

- Нет! Боже, прости. – Она зашла в комнату. – Забудь. Забудь, что я что-то сказала.

- Это то же самое, как если бы ты сказала, что мое лицо похоже на собачью задницу, а потом попросила забыть об этом.

- Твое лицо не похоже на собачью задницу. У тебя очень симпатичное лицо и отличное тело, не подумай, что я лесбиянка. – Шилох глубоко вдохнула и медленно выдохнула. – Вот почему я думала, что ты делаешь это. Чтобы целенаправленно отпугнуть мужчин. Мы все иногда так поступаем.

Она отпугивает мужчин? Серьезно? Когда это случилось? Отэм думала, что не ходит на свидания, потому что сама так решила. А не потому что мужчины считали ее пугающей, хотя, если задуматься, ее уже очень давно никуда не приглашали.

- Мне т-а-а-а-а-а-ак жаль, Отэм. Ты злишься?

- Нет. – Она не злилась. Просто была немного потрясена и очень смущена. Потому что даже не могла вспомнить, когда в последний раз мужчина флиртовал с ней.

Шилох слабо улыбнулась, затем спросила в очевидной попытке сменить тему и заполнить неловкую паузу:

- Так что твой брат делает сегодня вечером?

Отэм взяла пустую папку и раскрыла кольца.

- Где-то гуляет. – Нужно будет спросить Винса, есть ли у нее эта аура. Возможно, он скажет правду. – А что?

- Подумала, что я могла бы позвонить ему.

- Ты же знаешь, что он кобель? – Отэм открыла ящик стола, вытащила документы и, подняв глаза, добавила: – Знаешь ведь?

- Конечно. – Шилох пожала плечами. – Я не собираюсь выходить за него замуж. Может, просто поужинаем.

Угу. Винс не ужинает.

- Ши… - Отэм должна была предупредить ассистентку. Ей нравилась Шилох, а Винс совсем не подходил для серьезных отношений. У него имелись определенные проблемы.

- Да?

Шилох была милой, и Отэм не хотелось терять ее, даже если та думала, что ее начальница источает ауру, отпугивающую мужчин. Но кто Отэм такая, чтобы раздавать советы?

- Ничего. Хорошего вечера.

- Увидимся в понедельник, - бросила Шилох через плечо, выходя из кабинета.

- Запри дверь, когда будешь уходить. – Отэм засунула визитку в карман папки, прикрепила документы и защелкнула кольца.

Она очень давно не ходила на свидания. И считала, что так получается, потому что слишком занята. Не готова. Что это ее выбор. Было ли в этом что-то большее? Она в самом деле источала какую-то ауру?

«Нет. Да. Возможно».

Открыв другой ящик стола, Отэм вытащила пульт.

«Боже, я не знаю!»

Включила телевизор и начала переключать каналы, пока не нашла матч «Чинуков». Она наблюдала за игрой несколько секунд в надежде увидеть в толпе лицо Коннера.

Отэм Хэйвен. Мать-одиночка. Хозяйка малого бизнеса. Очень занятая женщина. Слишком занятая для серьезных отношений, но это не значит, что она хочет отпугивать мужчин.

- Шайба попадает к Леклеру, который пытается передать ее Холстрему, - заявил хоккейный комментатор прямо перед тем, как прозвучал свисток. – Во втором периоде осталось чуть более пяти минут, объявлен проброс.

Камера крупным планом показала свитер Сэма, чинука, бьющего по шайбе хвостом, затем объектив переместился на лицо Леклера под белым шлемом, надвинутым на лоб: голубые глаза были устремлены на табло. «Даллас Старз» вели с преимуществом в один гол.