Муслин с веточками

XV

Сэр Гарет, открыв глаза в незнакомом окружении, удивился. Похоже, он лежал на чердаке, что казалось бчень странным, хотя и несущественным. Он лениво обдумывал этот вопрос и тут обнаружил, что с его плечом что-то не в порядке. Он попытался поднять другую руку, чтобы ощупать его, но нашел это движение чрезмерным для своих сил. Также было стран-но, что он был оченьусталым. Решительно что-то не в порядке, думал он, невозмутимый, но озадаченный. Он повернул голову на подушке, и его глаза упали на изящного юнца, пристально наблюдающего за ним со стула у окна. Клубы сна, оставшиеся в его мозгу, начали постепенно улетучиваться. Он вздрогнул. Мальчик в кофейной гостиной, рассказы-нающий какую-то чепуху о почерневшем сердце, и Аманда… Аманда?

– Боже праведный, – чуть слышно произнес сэр Гарет, когда воспоминания нахлынули на него.

Хильдебранд, не уверенный, пришел ли сэр Гарет в себя или все еще в забытье, осторожно произнес:

– Вам лучше, сэр?

– Хильдебранд Росс, – установил сэр Гарет. – Где я, черт возьми?

– Ну, я полагаю, вы не знаете это место, сэр, но умоляю, не беспокойтесь! Вы в полной безопасности!

– Вы всадили в меня пулю? – осведомился сэр Гарет с сонным интересом.

– Да, сэр, но я действительно вовсе не хотел! Умоляю, не позволяйте себе сердиться на меня! Я имею в виду, теперь, пока вы еще так слабы!

– Я помню, как говорил вам, чтобы вы не размахивали револьвером, сказал сэр Гарет задумчивым голосом. – Что случилось потом?

– Ну, я выстрелил в вас, сэр, но не могу говорить об этом сейчас! Врач сказал, вам необходим полный покой!

– Как долго я пробыл здесь?

– Четыре дня, сэр,: и я думаю, что лучше позвать тетю Эстер! – нервозно произнес Хильдебранд. Сэр Гарет, оставленный понимать, как хочет, нашел все это выше своего разумения и снова закрыл глаза. Когда он проснулся во второй раз, он вспомнил, как разговаривал. с Хильдебрандом, и посмотрел в сторону окна. В виндзорском кресле сидела леди Эстер и читала книгу. Сэр Гарет считал, будто ему лучше, но теперь заподозрил, что бредит. На ее коленях свернулся светло-рыжий котенок, и он узнал этого котенка. Эстер никакого отношения к Джозефу не имела, но возможно, он все еще плавал в путанице сна.

– Кроме того, – произнес он вслух, – она не носит чепец. Какой абсурд! Она быстро взглянула и поднялась, спуская Джозефа.

– Хильдебранд прибежал и сказал мне, будто вы проснулись и совершенно пришли в себя, но пока я добралась до вас, вы спали так крепко, что я почти засомневалась, – сказала она, беря его руку и щупая пульс. – О, это уже гораздо лучше! Вы не считаете? Его пальцы слабо обхватили ее руку.

– Но это фантастика! – произнес он. – Вы уверены, что я не сплю?

– Абсолютно! – ответила она, неожиданно ему улыбаясь. – Полагаю, вы можете удивиться, как я здесь очутилась, но это совсем неважно, и нет никакой необходимости сейчас вам себя этим мучить.

Он, нахмурясь, изучал оскорбляющий его взор чепец.

– Зачем вы носите эту штуку?

– Ну, я считаю, что достигла того возраста, когда, возможно, мне следует это делать.

– Чепуха! Я хочу, чтобы вы его сняли.

– Вам очень не понравится, если я не сниму? – спросила она извиняющимся тоном. – В чепце, знаете ли, есть что-то очень респектабельное.

Это заставило его улыбнуться.

– Вы должны выглядеть респектабельно?

– Да, конечно, должна. Теперь, милый друг, я собираюсь позвать Чиклейда, чтобы он мог принести вам бульон, который миссис Чиклейд держит для вас горячим к тому мгновению, когда вы проснетесь.

– Кто такой Чиклейд?

– Как глупо с моей стороны! Это хозяин, великолепный человек, совсем не похожий на свою жену, которая действительно самое надоедливое существо. Я позволю ему войти в комнату, ведь он был чрезвычайно любезным, и кроме того, я хочу, чтоб он вас приподнял, пока я подложу вам под спину еще одну подушку. Я предупрежу его, что он не должен поощрять ваши разговоры, но на случай, если вам придется что-либо объяснять, не забудьте: Хильдебранд – ваш племянник.

– Или я сплю, или вы внезапно, должно быть, сошли с ума, – сказал сэр Гарет. – Хильдебранд – имя человека, который выстрелил в меня, помню!

– Да, такая неосторожность! Я полагаю, вы решите, что должны устроить ему нагоняй, и возможно, это следовало сделать мне, когда он мне все рассказал. Но он был так расстроен и так искренне раскаивался, что я могла видеть – в этом нет необходимости. Я не хочу указывать вам, но если вы сочтете нужным. отдать его под суд, чего он вполне ожидает, бедный мальчик, мне бы этого не хотелось! Он помогал мне ухаживать за вами и выполнял все поручения с такой готовностью, что будет просто ужасной неблагодарностью отправить его в тюрьму. Кроме того, покажется очень странным, если вы так поступите, когда все считают его вашим племянником.

– Именно поэтому он стал моим племянником? – забавляясь, спросил он.

– Да, и вряд ли есть необходимость сообщать вам, что это была идея Аманды. Она сказала, будто Хильдебранд напал на вас в шутку и вовсе не собирался стрелять, что, действительно, абсолютная правда. Признаюсь, Аманда очень нехорошая, но невозможно не восхищаться ею! Она никогда не теряется!

– Где Аманда? – ирервал он.

– Она отправилась пешком с Хильдебрандом в Болышой Стафтон купить кое-что для меня.

– Вы хотите мне сказать, что она не сбежала? – недоверчиво спросил он.

– О нет!

– Какими силами вы смогли ее удержать здесь?

– О, я не удерживала! Я уверена, что не смогла бы. Она и не думает убегать теперь! Кроме того, она очень удовлетворена пребыванием здесь, ведь это крошечная деревушка, где вряд ли ее дедушка смог бы ее когда-нибудь найти. Вы увидите ее, когда немного окрепнете. О, я забыла упомяпуть, что она ваша племянница. Она и Хильдебранд – кузены.

– Похоже, я приобрел тревожное число новых родственников, – заметил он.

– Да, – согласилась она. Она колебалась, слегка покраснев. – Это напоминает мне, я должна предупредить вас, что я вынуждена называть вас Гаретом, пока мы остаемся в этой гостинице. Боюсь, вам это может совсем не понравится, но…

– Напротив, – улыбаясь, сказал он. – Вы тоже моя родственница?

– Ну да! – призналась она. – Мы… мы подумали, будет лучше всего, если я буду вашей сестрой. Видите ли, я не чувствовала, что могу быть вашей женой!

– Это я тоже помню, – сказал он. Она чуть покраснела, взглянула в сторону и сказала с некоторым смущением:

– Дело в том, что когда Аманда послала Хильдебранда за мной, она сказала Чиклейдам, будто я – ее тетя, что, должна сказать, было самым разумным. Но из этого они вывели, что я должна быть вашей женой, и сказали это врачу. Это почти разоблачило нас, потому что ведь вы знаете, какая я глупая! Я проговорилась, что вовсе я не жена, и доктор так на меня уставился! Однако Аманда тут же сказала, что я не жена, а сестра, что совершенно его удовлетворило. Я надеюсь, вы не сердитесь! Теперь я должна пойти и позвать Чиклейда. Она ушла, а когда вернулась через несколько минут, ее сопровождал Чиклейд, который внес в комнату маленький – поднос и установил на стол около кровати. Потом он сказал, что рад видеть сэра Гарета окрепшим.

Сэр Гарет принудил себя играть роль, которую от него ожидали.

– Спасибо, я слаб, как котенок, но вы увидите, как скоро я снова буду на ногах. Боюсь, что был потрясающей обузой для вас. Моя сестра рассказывала мне, как вы помогали ухаживать за мной. – Он протянул руку. – Спасибо: я вам очень признателен. Вам, должно быть, до смерти надоел беспокойный гость, но, право, я не виноват! Виноват мой племянник, юный дуралей!

– Да, сэр, это так! – сказал Чиклейд, осторожно беря его руку в свою. – Честно говоря, ему нужно устроить хорошую нахлобучку, но я не сомневаюсь, что это мисс его подговорила, и вынужден сказать, он напуган на всю жизнь. И я не сержусь за беспокойство. Если есть что-либо, что я должен сделать, пусть ваша светлость только прикажет.

– Тогда я попрошу вас меня побрить! – сказал сэр Гарет, с унынием проводя рукой по подбородку.

– Возможно, завтра, – произнесла Эстер, поджидая, чтобы подложить ему под голову еще одну подушку. – Пожалуйста, поднимите его теперь, будьте добры! Не старайся помочь себе, Гарет: Чиклейд очень сильный, ты увидишь.

– Какой у вас борцовый вес? – спросил сэр Гарет, пока хозяин нежно опускал ею на подушки. Медленная улыбка расплылась по широкому лицу.

– О, никогда не было меньше тринадцати стоунов восьми фунтов, сэр, и конечно, сейчас… ну! Осмелюсь сказать, ваша светлость легка, как перышко.

– Вы сможете насладиться множеством приятных бесед о борьбе с сэром Гаретом, когда он немного окрепнет, – нежно произнесла леди Эстер. Хозяин, которому таким образом напомнили о слабости сэра Гарета, бросил на нее извиняющийся взгляд и удалился. Она села у кровати и протянула своему пациенту ложку бульона.

– Я надеюсь, он хороший, – сказала она, улыбаясь. – Как только ваш жар начал спадать, Чиклейд убил одного из своих петухов, чтобы мы смогли приготовить вам питательный бульон. Хильдебранд был в ужасе, потому что Аманда смотрела, как ему сворачивают шею, но, полагаю, она была совершенно права, когда это делала. Похоже, она считает, что если поедет в Пиренеи, ей, может быть, придется убивать кур, хоте я бы скорее подумала, что это для нее сделает денщик. Хильдебранд – страшная неженка, и естественно, был очень шокирован желанием Аманды узнать, как сворачивают курице шею. Как вы думаете, сможете ли вы съесть кусочек тоста, если я обмакну его в бульон?

– Спасибо, я охотнее съем его сухой. Не люблю намокший хлеб! Эстер, мне бы хотелось, чтобы вы обьяснили мне, как здесь оказались, Аманда не имела права просить вас об этом. И как вы одолели свое семейство, что они согласились на такое, я постичь не могу.

– О, я не одолевала! Они думают, будто я уехала к сестре Сьюзан, потому что у ее детей корь. Не смотрите с такой тревогой. Я никогда еще не получала такого наслаждения, уверяю вас. Вы представить себе не можете, какое это утешение – избавиться от всех моих родственников! Я не похожа на самое себя, и это такая радость!

– Но, дорогая, это было просто сумасшествие! – попенял он, полусмеясь.

– Да, неправда ли? – вежливо согласилась она. – Именно это доставляет такое удовольствие, ведь я никогда раньше неделала ничего сумасшедшего. Еще немного бульона! Как будут рады Аманда и Хильдебранд, если узнают, что вы выпили весь! Интересно, смогут ли они купить игральные карты в Большом Стафтоне? Такая непоследовательность заставила его улыбнуться.

– Они вам нужны?

– О нет! Только все это очень скучно детям, и я подумала, если только у них будут карты, они смогут вечером играть вместо того, чтобы ссориться. Хильдебранд очень склонен считать, будто это будет нехорошо – купить карты, но я заверила его, что вы нисколько не станете возражать.

– Я? – спросил он. – Что заставило мальчишку считать меня таким строгим?

– О, он не считает! Дело вот в чем: хотя он и признает, что мы можем покупать то, что необходимо вам, и это совершенно правилыю, но говорит, будто все другое – чрезвычайно неприлично, в сущности, совершенно нечестно. Мы были вынуждены украсть ваши деньги, видитс ли.

– Какой ужас! – пробормотал он. – Я остался без средств?

– Нет, конечно! И Хильдебранд ведет строгий счет каждому пенни, которое мы тратим. Какую огромную сумму денег вы возите при себе, Гарет! Когда мы нашли эту пачку ассигнаций в вашем кармане, я подумала, что нам нет нужды щепетильничать. Видите ли, мы были в тупике, потому что, оплатив почтовую карету и содержание коня, и покупая лекарства, необходимые вам, Хильдебранд быстро растратился. У Аманды было немного денег, но далеко недостаточно, чтобы оплатить наше пребывание здесь или врача, а у меня не было ничего, кроме мелочи в кошельке. Жаль, что я оказалась такой легкомысленной. Я должна была вскрыть сейф Видмора, конечно, но в тот момент была так возбуждена, что мне и в голову не пришло. Тон самообвинения, с которым она говорила, оказался чрезмерным для мрачности сэра Гарета. Он рассмеялся, отчего почувствовал подергивание в плече, достаточно сильное, чтобы заставить его поморщиться. Леди Эстер извинилась, но сказала, что полагает, смех никому не вредит, даже если ему и больно немного. Определенно оказалось, это не повредило сэру Гарету. Врач, навестивший его в этот вечер, позвал леди Эстер посмотреть, как замечательно на больном отразилось его лечение, и сказал, что все и оглянуться не успеют, как он будет совершенно здоров; и хотя было очевидно, в сущности, что потребуется порядочное время, прежде чем восстановятся его силы, он начал поправляться так быстро, что на следующее утро леди Эстер позволила Аманде навестить его. Она могла только надеяться, что та не окажет на него, в его теперешнем состоянии подавляющего влияния, скорее даже возбуждающее. Она не могла понять, насколько велик его интерес к этой непокорной красавице. Все неразборчивые изречения, сделанные им во время забытья, касались Аманды; она была слегка удивлена, что ни разу не разобрала в его неотчетливом бормотании имя Клариссы. По-видимому, это указывало, что его мысли, если не сердце, одержимы Амандой. Когда жар спал, единственным признаком какого-либо необычного интереса к ней было его немедленное беспокойство, где она. Но леди Эстер знала, он не из тех мужчин, кто выдает себя, и боялась, как бы он не пострадал. Как ни поразительно это могло быть (а для Эстер абсолютно непонятно), он не произвел на сердце Аманды ни малейшего впечатления. Он ей очень нравился, она говорила, будто он напоминает ей всех ее любимых романтичных книжных героев; и она оставалась непоколебимой в верности своему бригад-майору. Если сэр Гарет лелеет надежду завоевать ее, он обречен на разочарование; и хотя это не будет трагедией, как смерть Клариссы, больно будет, и Эстер с радостью принесла бы себя в жертву, чтобы предотвратить это. Но она ничего не могла поделать. Она предоставила Аманде двадцать минут, а потом, поскольку Аманда не появилась, вошла в комнату больного, чтобы закончить беседу. От зрелища, представившегося ее глазам, она застыла на пороге, и в голове ее мелькнула мысль, что она знает как чувствуют себя умирая. Если бы это было в ее власти – выполнить желание сердца сэра Гарета, она бы это сделала, но она не знала, какую острую боль испытает, увидев лицо Аманды, уткнувшееся в его плечо, и его руку, обнимающую ее. Он взглянул, и краткая агония закончилась. Никогда еще мужчина не подавал такого отчетливого сигнала с призывом на помощь, как сэр Гарет в этот момент. Он вовсе не выглядел влюбленным, он выглядел необычайно раздосадованным. Потом Эстер поняла, что Аманда позволила себе искренний взрыв слез, и улыбка, заключающая в себе так много неожиданного озорства, заплясала в ее глазах.

– Силы небесные, в чем дело? – спросила она, входя в комнату и нежно снимая руку Аманды с шеи сэра Гарета. – Милое дитя, не дело так себя вести! Умоляю, перестаньте плакать! Она подняла брови в немом вопросе сэру Гарету, и он жалобно произнес:

– Она наслаждается обильным раскаянием. Представить себе не мог ничего более утомительного, чем Аманда на всех парусах, но обнаружил свою ошибку. Ну, подбодритесь, вы, глупышка! Поделом мне, что не внял вашим предупреждениям, что вы заставите меня пожалеть.

– Кроме того, она спасла вам жизнь, – сказала Эстер. – Нам не очень нравится говорить о несчастном случае, но думаю, вам следует знать, что если бы Аманда не действовала с величайшим присутствием духа, вы истекли бы кровью, Гарет. И некому было ей помочь, ведь бедный Хильдебранд потерял сознание от шока. Право, вы ей очень обязаны. Он был удивлен и сильно тронут, но Аманда не желала слушать о его благодарности. Однако она перестала плакать и сняла голову с его плеча.

– Ну, я вынуждена была что-то делать, и кроме того, это была очень хорошая практика на случай, если Нейла опять ранят. Я не собиралась плакать, и если бы вы выглядели сердитым, когда я вошла, а не улыбнулись и протянули руку, я бы не заплакала.

– Это было чрезвычайно неразумно с моей стороны, и я только могу просить у вас прощения, – мрачно ответил он. Он наблюдал, как она вытирает щеки, и потом сказал. – Не окажете ли мне любезность?

– Да, конечно, я… по крайней мере, может быть! – с подозрением ответила она. – Что именно?

– Напишите немедленно вашему дедушке, расскажите ему, что вы здесь, на попечении леди Эстер!

– Я так и думала, что вы попытаетесь одурачить меня! – воскликнула она.

– Дитя мое, уже должно быть, неделя, как вы убежали, и все это время он очень о вас беспокоится! Подумайте! Не желаете же вы ему…

– Вы совершенно правы! – перебила она. – Как удачно, что вы надоумили меня, ведь столько всего произошло, и это совсем вылетело из моей головы! Боже праведный! Он мог поместить объявление в «Морнинг Пост» уже давно! Я должна найти Хильдебранда! Она вскочила с колен и ринулась вперед, оставив дверь открытой. Леди Эстер подошла и закрыла ее, произнеся с мягким любопытством:

– Интересно, чего она хочет от Хильдебранда?

– Самая бессердечная маленькая негодница! – сказал сэр Гарет. Она выглядела весьма удивленной.

– О нет, не бессердечная! Только она так страстно предана Нейлу, видите ли, что на всех остальных ей наплевать.

– Тогда – безжалостная. Эстер, не можете ли вы убедить ее избавить этого несчастного старика от беспокойства?

– Боюсь, не могу! – сказала она. – Конечно, его нельзя не пожалеть, но я думаю, ей следует позволить выйти замуж за Нейла. Не терзайте себя из-за нее, Гарет! В конце концов, пока она с нами, она в безопасности.

– Вы такая же нехорошая, как она, – сурово сказал сэр Гарет.

– Да, но не такая изобретательная, – согласилась она. – И вы очень устали, поэтому сейчас поспите, и больше никаких посетителей. Казалось, больше не о чем говорить. Сэр Гарет знал, что пока не встанет на ноги, он бессилен вернуть Аманду в лоно семьи, а поскольку он был слишком слаб, чтобы напрягать силы даже для спора, он оставил борьбу и отдался ленивому выздоровлению, примирясь с фантастическим положением, в котором себя обнаружил, и получая от него немало развлечения. Его приемное семейство ревностно его баловало, взывало к нему для улаживания споров или решения замысловатых проблем и сделало из его комнаты, когда он окреп, свой штаб. Аманда с самого начала относилась к нему как к дяде. Хильдебранд считал, делая до сих пор то же самое, что никогда не сможет стоять перед ним, не будучи придавленным чувством вины. Как только сэр Гарет снова стал самим собой, потребовалось большое мужество, чтобы войти в его комнату. Но поскольку Хильдебранд был его главным слугой, ужасный момент должно было преодолеть. Он вошел, готовый вынести все, что бы его ни ожидало.

– Итак, племянник? – сказал сэр Гарет. – И что вы хотите сказать в свою защиту? Жалкое извинение было приготовлено заранее, но его резко прервали.

– Подождите только, пока я не встану снова на ноги! – произнес сэр Гарет. – Я научу вас размахивать заряженным пистолетом! После этого не представляло никакого труда относиться к сэру Гарету как к дяде. Действительно, сэру Гарету очень скоро стало казаться: ни Аманда, ни Хильдебранд и не помнят, что он им не дядя. Главной заботой Хильдебранда было вновь завладеть своим конем, но поскольку он не мог заставить себя позволить какому-нибудь форейтору или конюху с тяжелой рукой ехать на Принце верхом и оскорбленно отказывался от предложения, что ему следует нанять карету для поездки в Сент-Ивс, чтобы он сам мог привести Принца в Малый Стафтон, похоже, разрешить эту проблему было невозможно.

– Я и подумать не могу, чтобы оставить вас на столько времени! – сказал он. – Кроме того, подумайте, сколько это будет стоить, сэр!

– Что, мы уже на мели?

– Боже праведный, нет! Но не можете же вы думать, что я сначала выстрелю в вас, дядя Гарет, а потом заставлю платить за возвращение моего коня! И во всяком случае, я не думаю, что мне следует ехать, потому что если я не присмотрю за Амандой, Бог знает, до чего она еще додумается!

– Тогда, ради Бога, не спускайте с нее глаз! – сказал сэр Гарет. – Какой дьявольский замысел она сейчас вынашивает?

– Ну, вы знаете, как она вчера исчезла и отсутствовала несколько часов? О нет, леди Эстер сочла, что не следует вам говорить! Простите, тетя Эстер, но это не имеет значения, ведь она в конце концов не убежала! Да, и знаете, что она сделала? Она ездила в Итон Кокон в двуколке фермера Апвуда, только чтобы узнать, где может заполучить «Морнинг Пост».

– Но я считаю, что это было очень разумно! – сказала леди Эстер. – И к тому же она узнала, чего я наверняка бы не сделала.

– Конечно, узнали бы, мадам! Она узнала это на почте, и любой мог бы догадаться, что именно там и надо искать!

– Но не тетя Эстер, – сказал сэр Гарет, насмешливо глядя на нее. – Кто выписывает «Морнинг Пост» в этой деревне?

– О, какой-то старик, живущий около Колмворта, это около четырех миль отсюда! Он болен и никогда не выходит из дома, как говорит Чиклейд. Дело в том, что если я не отправлюсь за газетой, Аманда клянется, будто поедет сама просить у старика разрешения посмотреть все экземпляры «Морнинг Пост», полученные им на этой неделе.

– Знаете, я вдруг подумала об очень печальной возможности! – сказала Эстер. – Я бы не удивилась, если бы их использовали на растопку в кухне. Да, это было бы совсем плохо, но как раз такое обычно случается!

– Если вы думаете, есть хоть малейшая вероятность, что дедушка Аманды мог сдаться, лучше нам послать в редакцию «Морнинг Пост» немедленно, – сказал сэр Гарет. – На его месте я бы предпочел отправиться на Боу-стрит, но никогда нельзя знать.

– Да, так вы считаете, мне следует сначала попытаться у этого старика? – спросил Хильдебранд.

– Безусловно, если вы сможете придумать достаточно правдоподобное объяснение желанию просмотреть так много номеров газеты. Боюсь, вас сочтут за сумасшедшего, но если вас это не заботит, то и меня тоже.

– Нет, почему? Я скажу, что хочу газету для вас, ведь вы прикованы здесь к постели, и вам нечего читать.

– Интересно, как я не догадался, что вы впутаете в это дело меня, – заметил сэр Гарет задумчивым тоном. Хильдебранд ухмыльнулся, но заверил его, что он может не беспокоиться.

– Должна признаться, Гарет, – задумчиво произнесла леди Эстер, когда Хильдебранд удалился, – я не могу не надеяться, что вы ошибаетесь насчет Боу – стрит. Что нам делать, если нами займется полиция?.

– Эмигрировать! – с готовностью ответил он. Она улыбнулась, но сказала:

– Знаете, это было бы очень увлекательно, но боюсь, не совсем удобно, ведь хотя мы не сделали ничего дурного, полиция может не понять, как это все случилось. Если, конечно, Аманда не придумает еще одну великолепную историю.

– Любая история Аманды неизбежно приведет нас в Ньюгейт. Не вижу другого выхода, кроме как эмиграция.

– Не для всех нас, Гарет: только для вас! – сказала она с проблеском юмора. – Она наверняка расскажет им, что вы ее похитили, ведь ничто не сможет убедить ее, будто похищение – нечто совсем другое. Ну, ладно, нам надо просто надеяться, что в газете будет объявление. И я бы подумала, что оно будет, ведь дедушка, должно быть, хочет вернуть Аманду как можно скорее.

Но когда позже вернулся Хильдебранд, выполнявший поручение, она обнаружила, что была не права. Хильдебранд вошел в комнату, запыхавшийся и нагруженный периодикой, которую он уронил на пол и сказал:

– Все это вам, дядя Гарет. Он позволил мне привезти их, потому что говорит, будто знает вас! Боже, я думал, мы пропали, но по-моему, ничего плохого из этого не выйдет.

– О Боже мой! – воскликнул сэр Гарет. – Я полагаю, вам пришлось сообщить ему мое имя? Кто он?

– Ну, я даже не подумал, что это имеет значение. И во всяком случае, все знают, кто вы такой, ведь форейтор сказал Чиклейду вашу фамилию в тот день, когда вас привезли. Аманда, которая сидела на полу, просматривая экземпляр за экземпляром «Морнинг Пост» и откладывая их в сторону, подняла голову и сказала:

– Я говорила, что вы только наделаете ошибок! Если бы я поехала сама, то придумала бы дяде Гари хорошую фамилию, только вам не хватает фантазии, и вы ничего не можете придумать!

– Да, – огрызнулся Хильдебранд. – Вы бы сказали, будто он – Ланселот дю Лейк или еще что-нибудь такое же глупое, и никто бы этому не поверил!

– Не воображайте, что вы станете ссориться при мне, – прервал сэр Гарет. – Что я хотел бы знать, это не имя, которым несравненная благородная Аманда наградила бы меня, а имя этого отшельника, утверждающего, будто знаком со мной.

Аманда, которую это не интересовало, опять вернулась к столбцам объявлений «Морнинг Пост».

– Вайнхол, сэр, Барнабас Вайнхол.

– Да, мне бы никогда не придумать настолько глупое имя, – насмешливо заметила Аманда.

– Боже мой! – воскликнул сэр Гарет. – Я думал, он умер! Вы хотите сказать, что он живет здесь?

– Да, но нам нет никакой необходимости дрожать, ведь он теперь никогда не выходит из дома, так он мне сказал! – успокоил Хильдебранд. – Он самый толстый человек, какого я когда-либо видел!

– Не понимаю…

– Нет, только послушайте, дядя Гарет! Это водянка!

– Бедняга! – сочувственно сказала Эстер. – Кто он, Гарет?

– Он был близким другом моего отца. Я не видел его много лет. Водянка, да? Бедный старый Вайнхол! Что вы сказали ему, Хильдебранд?

– Ну, только что с вами произошел несчастный случай, и вы лежите здесь. Беда в том, что перед этим я сказал, будто я ваш племянник, потому что как только он узнал ваше имя, сразу сказал, что я, должно быть, сын Трикси. Я не знал, кто такая Трикси…

– … Поэтому вы, конечно, заявили, что нет! – вставила Аманда.

– Нет, вовсе нет. Вы не единственная, кто может говорить неправду! – ответил Хильдебранд. – Я сказал, будто так и есть!

– А кто, вы сказали, я? – спросила Аманда.

– Никто. О вас не упоминали, – просто ответил Хильдебранд. – Единственным, что меня напугало, сэр, было предположение мистера Вайнхола, будто тетя Эстер, должно быть, эта Трикси. Потому что я сказал, что за вами ухаживает ваша сестра, вот я и догадался, Трикси – это ваша сестра.

– Моя единственная сестра, – произнес сэр Гарет, прикрывая глаза рукой. – Чем я согрешил, чтобы заслужить это бремя – такого племянника, как вы… Продолжайте! Дайте мне узнать самое плохое!

– Ничего самого плохого не было! Он сказал, будто надеется, что Трикси, я имею в виду, ваша сестра, сэр, навестит его, но тут я сразу поставил все на место, сказав, что она не может оставить вас, пока вы больны, а как только вам станет лучше, ей придется спешить домой. Потом я сказал, будто уверен, вы навестите его, как только сможете, и это, похоже, его очень обрадовало. Потом он рассказывал о вашем отце и, наконец, приказал дворецкому связать огромную кипу газет и периодических изданий для вашего чтения, и так я спасся. Теперь скажите мне, что я сделал неправильно, сэр?

– Ну! – слово вырвалось у Аманды, сидящей, поджав ноги, на полу в развале газет; глаза ее сверкали. – Подумать только! Он этого не сделал! Почему… почему… можно почти поверить, будто он не хочет, чтобы я вернулась!

– Невозможно! – пробормотал сэр Гарет.

– Конечно, это невозможно, – сказала Эстер, бросая на него взгляд, полный упрека. – Боюсь, просто еще не прошло достаточно времени для публикования объявления. Подождем еще несколько дней!

– Хильдебранд должен каждый день навещать Вайнхола? – осведомился сэр Гарет. – Игра с огнем, но не мне жаловаться!

– Нет, ведь он сказал, что будет посылать газеты, о своим конюхом, – сказал Хильдебранд. – Ничего в этом плохого, правда, сэр?

– Нисколько, если только ему не придет в голову пожаловать самому.

– О, этого не бойтесь! – бодро ответил Хильдебранд. – Он сказал мне, что ему трудно передвигаться, и только пожалел о невозможности приехать повидать вас. Он недооценил характер мистера Вайнхола. На следующий день, когда обе дамы были в зале, Аманда посреди комнаты, а леди Эстер, стоя около нее на коленях, пришивала оторванную оборку к ее платью, послышался звук приближающегося экипажа. Ни та, ни другая не обратили никакого внимания, поскольку в этом не было ничего необычного, но через минуту Аманда, вытянув шею, сумела взглянуть на окно и воскликнула:

– Боже праведный! Это коляска! Самая старомодная! Кто бы это мог быть? Им не пришлось ждать и пары минут. Кто бы это ни был, он уже вошел в гостиницу, и прибытие его, похоже, странно смутило Чиклейдов. Раздался звук голосов, низкий – Чиклейда, резкий от удивления, и еще более низкий, задыхающийся – в ответ.

– Боже милостивый, – вырвалось в панике у Эстер, – не может ли это быть мистер Вайнхол? Аманда, что нам делать? Если он увидит меня… Слова замерли на ее губах, потому что дверь распахнулась, и она услышала слова Чиклейда:

– Будьте любезны, ваша честь, зайти в зал! Вы найдете там сестру и племянницу сэра Гарета, и они будут очень рады вас видеть, сэр, я уверен. Радость не была преобладающим выражением на лицах обеих дам. Эстер, быстро обрывая нитку и поднимаясь, выглядела совершенно смущенной, а глаза Аманды, устремленные на дверь, все больше и больше округлялись от изумления. Хильдебранд в своем описании мистера Вайнхола не преувеличил. Его фигура заслонила дверной проем. Это был человек лет под семьдесят, в одежде, столь же старомодной, как и его коляска. Рослый лакей заботливо нависал сзади, и как только он переступил порог, поспешил поддержать его своей рукой и опустить на стул, куда он и сел, тяжело дыша и не отрывая глаз от Аманды. Постепенно по его очень красному лицу расплылась одобряющая улыбка, и он произнес:

– Так вы дочка маленькой Трикси, милая? Ну, ну, вы не слишком на нее похожи, но мне не на что жаловаться! Спорю, вы разобьете так же много сердец, как и она! Его гороподобные формы опасно заколебались, и грохочущий смех, казалось, вызвал у него судороги. Лакей похлопал его по спине, и после изрядной одышки он выдохнул:

– Вы не знаете, кто, черт возьми, я такой, а? Ну, моя фамилия – Вайнхол, и я знал вашу матушку, когда она еще в колыбели лежала. И Гари тоже. Подумать только, он – в пяти милях от моего дома, а я и не подозревал об этом. Если бы ваш брат не приехал ко мне вчера, боюсь, я бы так никогда и не узнал, ведь единственные новости, которые до меня доходят, приносит мне врач, а его и духу около меня не было дней десять. Черт, я подумал, когда парень уехал, почему бы мне не погрузиться в экипаж и не проведать Гари, раз он не может приехать ко мне? И вот я здесь, и ничего со мной не случилось. Ну, а где ваша мама, милая? Ручаюсь, она будет счастлива, когда услышит, кто приехал ее навестить?

– Она… ее здесь нет, сэр, – сказала Аманда.

– Нет здесь? Тогда куда же она делась? Мальчик сказал мне, что она не может оставить Гари!

– Я не знаю. Я имею в виду, ее здесь и не было. Это моя тетя Эстер ухаживает за дядей Гари!

– Но ваш брат сказал…

– О, я думаю, он не расслышал точно, о чем вы спрашивали его, – уклончиво ответила Аманда. – Он совсем глухой, знаете ли!

– Благослови Господь мою душу! Он не показался мне глухим!

– Нет, потому что он очень не любит, чтобы об этом узнали, поэтому он притворяется, будто слышит совсем хорошо.

– Не может быть! Никогда бы не заподозрил. Так значит, Трикси здесь все – таки нет! А кто эта тетя Эстер, о которой вы говорите? Одна из сестер вашего папы? – Он, похоже, заметил присутствие Эстер, стоящей в неподвижности за спиной Аманды, и поклонился. – Рад вас видеть, мадам! Извините, что я не встаю!

– Да, конечно, – сказала Эстер чуть слышно. – Рада познакомиться! Он внезапно вздрогнул:

– А, но вы не можете быть сестрой Гари, если вы Уэтерби!

– Нет, нет! Я хочу сказать, я не Уэтерби! То есть… Аманда, наблюдая ее барахтанье, благородно, но весьма неосмотрительно ринулась ей на помощь.

– Она другая сестра дяди Гарета, – объяснила она.

– Другая сестра? У него нет другой сестры! – сказал мистер Вайнхол. – Их было всего трое: Гари, бедный Артур и Трикси. Что за штучки, детка? Пытаетесь обмануть старика? Ну нет, ничего не выйдет!

– Простите меня! – произнесла Эстер, не в состоянии выносить более ни минуты этого разговора, быстро превращающегося в допрос. – Я посмотрю, может ли сэр Гарет принять вас, сэр! С этими поспешно сказанными словами она выскользнула из комнаты и помчалась наверх, путаясь в складках платья и прибыв в комнату сэра Гарета запыхавшись и со сдвинутым на бок чепцом.

– Гарет! – задыхаясь, произнесла она. – Случилось самое ужасное! Нас разоблачили!

Он опустил номер « Квотерли», который читал.

– Боже мой, в чем дело?

– Мистер Вайнхол! – сказала она, рухнув на стул.

– Как, здесь? – спросил он.

– В зале, разговаривает с Амандой. Он приехал повидать вас!

– Теперь мы все сели в лужу! – сказал сэр Гарет, принимая ситуацию с возмутительным спокойствием. – Он вас видел?

– Да, конечно, видел и, конечно, понял, что я не миссис Уэтерби. Я готова была провалиться сквозь землю, но не могла придумать, что бы сказать, и Аманда совершила роковую ошибку! Гарет, как вы можете лежать тут и смеяться?

– Дорогая, я не могу не смеяться, когда вы врываетесь ко мне с совершенно безумным видом и с этим смешным чепцом, сдвинутым на бок. Я хочу, чтобы вы его выбросили!

– Сейчас не время обсуждать мой чепец! – упрекнула она. – Аманда сказала ему, будто я – ваша другая сестра!

– Ну, это недостойно Аманды! – сказал он, качая головой. – Этого он не проглотит. Она должна придумать что-нибудь получше.

– Не вижу, как она сможет! И можете не сомневаться, еще придет Хильдебранд, понятия не имеющий, что он очень глухой, и это только ухудшит дело!

– О, Хильдебранд – глухой? – спросил он, заинтересованный.

– Да, то есть, нет, вы очень хорошо знаете, что нет! О Боже, мне надо было сказать, что я – Уэтерби! Что теперь делать? Я уверена в одном! Я ему больше не покажусь! Что вы ему скажете?

– Понятия не имею, – откровенно ответил он. – Зависит от того, что могла рассказать ему Аманда.

– Может быть, вам придется сказать правду.

– Может быть, но я сделаю все, чтобы этого избежать.

– Да, умоляю! Это такая чрезвычайно запутанная история, и боюсь, вас очень утомит, если придется все это ему объяснять. Его губы дрожали, но он серьезно ответил:

– И тогда мы можем обнаружить, что он не поверил ни единому слову.

– Да, совершенная правда! Боже мой, он идет! – закричала она, вскакивая со стула. – Я не могу и не стану встречаться с ним! Я наверняка все испорчу, сказав что-нибудь скудоумное. Вы должны понять – я это сделаю!

– Да, но признаюсь, мне ужасно хочется вас слышать, – сказал сэр Гарет с глазами, согретыми смехом.

– Как вы можете быть таким бесчувственным? Где я могу спрятаться? – спросила она, дико озираясь.

– Проскользните в свою комнату, пока он не уйдет! – посоветовал он.

– Я не могу! Лестница как раз напротив этой двери. О небо, Гарет, только послушайте! Какой будет ужас, если он умрет на лестнице! Хотя, конечно, для нас это был бы подарок судьбы. Но не следует такого желать, если, конечно, это не будет для него, бедняжки, счастливым избавлением! Мне придется спрятаться за занавеску. Ради Бога, Гарет, придумайте что-нибудь, что бы его удовлетворило! Маленькая спальня не могла похвалиться шкафом, но угол комнаты был отгорожен ситцевой занавеской. К великому удовольствию сэра Гарета, леди Эстер нырнула туда, между одеждой, как раз в тот момент, когда Чиклейд, помогавший лакею тянуть и толкать мистера Вайнхола по узкой лестнице, открыл дверь и объявил приход гостя. Сэр Гарет замечательно справился с выражением своего лица и встретил старого друга отца с самым подобающим выражением благодарности и удовольствия. Прошло несколько минут, прежде чем мистер Вайнхол, расположившийся на стуле у кровати, смог отдышаться. От усилий красные щеки его стали фиолетовыми, затем постепенно цвет смягчился. Махнув рукой, он выставил своего заботливого помощника из комнаты и сказал:

– Гари! Ну, клянусь Юпитером! Прошло, должно быть, лет двенадцать с тех пор, как я последний раз тебя видел. Как поживаешь, мальчик мой дорогой? Я слышал, не в лучшей форме. Как это случилось, что ты сломал руку? Боже, я узнал бы тебя где угодно. Он едва дал сэру Гарету ответить подобающим образом, прежде чем продолжил, доверительно понизив голос:

– Я рад, что здесь нет этой молодой дамы, ведь я бы не нашел, что ей сказать, клянусь честью, не нашел бы. Ни за что на свете не стал бы ее смущать, надеюсь, ты понимаешь!

– Я абсолютно в этом уверен, сэр, – сказал сэр Гарет, прощупывая почву.

– Да, это было не слишком галантное поведение, и я мог видеть, что она смущена. Ну, не удивительно, ведь я все время спотыкался, а дочка Трикси сказала мне, что она дьявольски чувствительна!

– У нее очень много чувствительности! – осторожно согласился сэр Гарет.

– Да, осмелюсь сказать, а тут еще я, напоминая ей о ее горестном положении, как настоящий болван! Я должен был сразу понять, в чем дело, когда эта хорошенькая крошка сказала, что она твоя другая сестра, но мне это даже в голову не пришло. Как только она ушла, дочка Трикси сказала мне, и даю честное слово, Гари, я никогда так не был поражен за всю мою жизнь. Благослови Господь мою душу, я бы сказал, твой дорогой отец был последним мужчиной на земле… как, ведь даже когда он выставлялся в юношеские дни, я никогда не знал, чтобы он волочился за юбками! Да, а ведь я знал его не хуже других. Заявляю, я не могу это переварить! Я вижу, ты признал ее.

– Совсем… совсем частным образом! – произнес сэр Гарет лишь с легчайшим дрожанием голоса.

– Да, очень правильно, – кивнул мистер Вайнхол. – Твоя мать знала о ее существовании?

– К счастью, нет!

– Тоже хорошо. Ей бы не понравилось. Было бы скверным потрясением для нее, ведь она обожала твоего отца. Ну, ну, бедный Джордж, он сумел сохранить все в тайне, и ты можешь не беспокоиться, что я распространю эту историю. Да и не смог бы, даже если бы хотел, ведь я теперь редко кого-нибудь вижу. Ты знаешь, как сказать бедной девочке, что она не должна меня бояться. Это грустная история. И трогательная малышка: такое милое лицо. Вот что тебе следует сделать, Гари: найти ей респектабельного мужа.

– Я сделаю все, что в моих силах, сэр.

– Правильно: ты слишком похож на своего отца, чтобы не выполнить свой долг! Но скажи мне, мой мальчик, как у тебя дела? Как Трикси? Это такая трагедия, что Артур погиб. Он оставался минут двадцать, беспорядочно болтая о старых временах и старых знакомых; но очевидно, Аманда предупредила его, что не следует слишком долго оставаться у больного, потому что вскоре он достал часы и сказал, что ему пора. Подняться со стула без помощи он не мог, но его помощник ожидал за дверью и вошел в ответ на его сиплый зов. Схватив руку сэра Гарета и заклиная не покидать здешние места, не навестив его, он тяжеловесно удалился, и вскоре можно было слышать, как он от души ругал Чиклейда за какую-то неловкость. Леди Эстер выбралась из своего тайника, теперь уже ее чепец был совсем на боку. Сэр Гарет откинулся на подушки, наблюдая за ней, его полные смеха глаза вопрошали.

– Гарет! – сказала Эстер с благоговением в голосе. – Вы должны признать, что Аманда удивительна. Мне бы никогда не пришло в голову сказать, что я ваша незаконнорожденная сестра! Его трясло от смеха, инстинктивно он прижал руку к больному плечу.

– Да? Мне тоже, дорогая! Внезапно она засмеялась тоже.

– О Боже, из всех абсурдных положений!.. Я только подумала, как Ви… Видмор выг… выглядел бы, если бы узнал! Эта мысль оказалась чрезмерной. Она села в виндзорское кресло и смеялась, пока не потекли слезы, Вытирая, наконец, мокрые глаза, она сказала:

– По-моему, я еще в жизни так не смеялась. Но должна сказать, Гарет, в этой новой истории Аманды есть одна черта, которая мне не может нравиться!

– О нет, разве? – неуверенно произнес он.

– Да, – снова трезвея, сказала она. – Нехорошо со стороны Аманды придумывать о вашем отце такую историю. Ведь он был превосходнейший человек, и кажется совершенно ужасным клеветать на него! Право, Гарет, вам надо было все отрицать!

– Уверяю вас, отец был бы в восторге от этой истории, ведь он был награжден живейшим чувством юмора, – ответил сэр Гарет. Он взглянул на нее, глаза его мерцали, губы дрожали в улыбке. – Знаете, Эстер, все эти годы я уважал и почитал вас и все же никогда не знал, пока мы не застряли в этой фантастической неразберихе! Определено, Аманда – удивительная! Я должен вечно быть ей благодарен!