Муслин с веточками

III

Через три дня сэр Гарет в счастливом неведении о состоянии несчастной нерешительности, в которое его предложение привело его избранницу, выехал из Лондона и не спеша продвигался по направлению к Кембриджширу. Он сам управлял двухколесным экипажем, запряженным парой отлично подобранных серых лошадей, и прервал путешествие в доме своих друзей в нескольких милях от Балдока, где он остановился на двое суток, чтобы дать отдых лошадям. Он взял с собой своего старшего конюха, а не камердинера: обстоятельство, которое вызвало скорее негодование, чем удивление этого исключительно искусного джентльмена. Сэр Гарет, принадлежавший к кругу коринфян, всегда очень хорошо одевался, но был способен достигнуть желаемого эффекта без помощи гения, отвечающего за его гардероб и мысль, что чужие руки утюжат его костюмы и наводят недостаточно хороший блеск на его гессенские сапоги, не причиняла ему ни малейшего страдания. В Бранкастер Парке его ждали не ранее вечера, но поскольку стоял июль и погода была знойной, он начал остаток путешествия пораньше, ехал, не подгоняя лошадей, и остановился, чтобы их покормить, примерно через двадцать миль в деревушке Какстон. Местечко могло похвастаться лишь одним постоялым двором, и то весьма скромным; и когда сэр Гарет не спеша вошел в кофейню, он обнаружил хозяина, поглощенного, как казалось, горячим спором с юной леди, одетой в платье из муслина с веточками, в соломенной шляпке, кокетливо повязанной поверх массы блестящих черных локонов. Хозяин, обнаружив на своем пороге очевидного представителя благородного звания, без церемоний оставил даму и с поклоном шагнул вперед, справляясь, чем он может иметь честь служить вновь прибывшему.

– У вас хватит времени обслужить меня, когда вы закончите с этой леди, – ответил сэр Гарет, который не преминул заметить оскорбленное выражение в глазах дамы.

– О, не беспокойтесь, сэр! Я вполне свободен – очень счастлив немедленно служить вашей чести, – заверил его хозяин. – Я просто говорил этой юной особе, что, я думаю, она может найти комнату в «Розе и короне». Эти слова были добавлены пониженным тоном, но они достигли ушей дамы и принудили ее заявить тоном сильнейшего неодобрения:

– Я не юная особа, и если я хочу остановиться в вашей скверной гостинице, я остановлюсь здесь, и нет ни малейшего смысла говорить мне, что здесь нет свободных комнат, потому что я вам не поверю.

– Я уже говорил вам, мисс, что это постоялый двор, и мы не обслуживаем юных ос… женщин, которые пришли пешком не более чем с парой ручных саквояжей, – сердито сказала хозяин. – Я не знаю ваших намерений и знать не хочу, но у меня нет для вас комнаты, и это мои последние слова! Сэр Гарет, тактично удалившийся к проему окна, наблюдал за гневным личиком под соломенной шляпкой. Это было обворожительно милое лицо с большими темными глазами, красивым своенравным ртом и чрезвычайно решительным подбородком. К тому же это было очень юное лицо, в данный момент пылающее от обиды. Хозяин считал его владелицу женщиной, не имеющей особого значения, но ни голос девушки, ни ее определенно властные манеры не предполагали низкого происхождения. В голове у сэра Гарета мелькнуло подозрение, что она сбежала из какой-то семинарии для молодых леди: он прикинул, что она примерно того же возраста, что и его племянница, и чем-то неуловимым она напоминала ему Клариссу. Не то чтобы она была действительно похожа на Клариссу, потому что Кларисса была божественно белокурой. Возможно, подумал он с легкой болью, сходство лежит в ее своенравном выражении и упрямом подбородке. Во всяком случае, она была слишком юной и слишком хорошенькой, чтобы ездить без сопровождения; и не могло найтись более неподходящего места для отдыха, чем простая гостиница, куда направлял ее хозяин. Если она заблудшая школьница, очевидно, порядочному человеку следует вернуть ее семье. Сэр Гарет отошел от окна, произнеся со своей привлекательной улыбкой:

– Простите меня, но возможно, я могу чем-то помочь? Она неуверенно посмотрела на него, не застенчиво, но оценивающим откровенным взглядом. прежде чем она успела ответить, хозяин заявил, что джентльмену нет необходимости затруднять себя. Он собирался расширить это замечание, но был прерван. Сэр Гарет сказал вполне вежливо, но не допускающим возражения тоном:

– Мне кажется, что есть необходимость, и большая. Не может быть и речи о том, чтобы эта леди провела ночь в «Розе и короне». – Он снова улыбнулся даме. – Предположим, что вы скажете мне, куда вы направляетесь. Знаете, я не думаю, что ваша мама пожелала бы, чтобы вы останавливались в гостиницах без горничной.

– Но у меня нет мамы, – ответила леди с видом человека, выигравшего спор.

– Прошу прощения. Тогда ваш отец?

– И отца у меня тоже нет!

– Да, я вижу, вы думаете, что загнали меня в угол, сказал он. – И конечно, если оба ваши родителя умерли, мы никогда не узнаем, что бы они чувствовали по этому поводу. Может быть, мы обсудим вопрос, слегка освежившись? Чего бы вам хотелось? Глаза ее заблестели; она вежливо сказала:

– Я была бы вам очень признательна, если бы вы заказали мне стакан лимонада, потому что я ужасно хочу пить, а этот отвратительный человек не хочет мне его принести! Хозяин вспыльчиво заявил:

– Ваша милость! Мисс заходит сюда, как вы ее видите, желая, чтобы я сказал, когда будет ближайший дилижанс в Хантингдон, а когда я отвечаю, что его не будет до завтра, она сперва спрашивает, не нужна ли мне горничная, а когда я говорю, что ничего подобного мне не нужно, вдруг заявляет, что снимает комнату на ночь! Вот и скажите, ваша милость…

– Это неважно! – прервал его сэр Гарет, и только легкое дрожание голоса выдавало угрожавший переполнить его смех. – Просто будьте так добры подать леди стакан лимонада, а для меня кружку вашего домашнего, а потом посмотрим, что можно сделать, чтобы распутать этот клубок! Хозяин начал что-то говорить о респектабельности его дома, передумал и удалился. Сэр Гарет отодвинул от стола стул и уселся, говоря убедительно:

– Теперь, когда мы от него избавились, вы не ощущаете, что можете сказать мне, кто вы такая и как случилось, что вы путешествуете по сельской местности таким весьма странным образом? Мое имя, должен вам сказать, Ладлоу – сэр Гарет Ладлоу, полностью к вашим услугам!

– Очень приятно! – вежливо ответила леди.

– Итак? – сказал сэр Гарет, вопрошая ее мерцающими глазами. – Должен ли я как хозяин говорить нам «мисс»? Я ведь не могу называть вас «мадам». Вы слишком сильно напоминаете мне мою старшую племянницу, когда у нее неприятности. Она глядела на него весьма настороженно, но это замечание, казалось, слегка приободрило ее, для чего оно и было предназначено. Она сказала:

– Меня зовут Аманда, сэр. Аманда С-Смит!

– Аманда Смит, сожалею, но вынужден сообщить вам, что вы исключительно неправдивая девушка, – спокойно сказал сэр Гарет.

– Это очень хорошее имя! – заявила она, защищаясь.

– Аманда – очаровательное имя, и Смит тоже, по-своему, но это не ваша фамилия. Итак, говорите! Она покачала головой – зрелище очаровательного упрямства.:

– Я не могу вам сказать. Если я скажу, вы можете узнать, кто я, а у меня есть особые причины, чтобы этого не хотеть.

– Вы сбежали из школы? – поинтересовался он. Она оскорбленно застыла.

– Конечно, нет! Я не школьница. В сущности, мне почти семнадцать, и я скоро стану замужней дамой! Он вынес это, не моргнув и глазом, и попросил прощения с подобающей серьезностью. К счастью, в этот момент вернулся хозяин с лимонадом и пивом и недовольным тоном предложил свежеиспеченные фруктовые пирожные, если мисс захочется. Судя по заблестевшим надеждой глазам Аманды, мисс очень хотелось, и сэр Гарет приказал принести блюдо пирожных, добавив:

– И фрукты тоже, будьте любезны! Весьма смягченная такой щедростью, Аманда тепло сказала:

– Спасибо! Сказать по правде, я чрезмерно голодна. Вы действительно дядя?

– Действительно.

– Ну никогда бы не подумала. Мои страшно напыщенные! К тому времени, как она расправилась с шестью пирожными и большей частью вазы с вишнями, вежливые отношения со спутником были полностью установлены, и она с благодарностью приняла предложение отвезти ее в Хантингдон. Она попросила высадить ее у «Джорджа»; а когда заметила легкую морщинку, появившуюся между бровями сэра Гарета, очень вежливо добавила:

– Или у «Фонтана», если вам удобнее, сэр. Морщинка не исчезла.

– Вас кто-нибудь ждет в одном из этих домов, Аманда?

– О да! – ответила она небрежно. Он открыл табакерку, не спеша взял понюшку.

– Превосходно! С удовольствием отвезу вас туда.

– Вот спасибо! – сказала она, озарив его блистательной улыбкой.

– И поручу вас заботам кого бы там ни было, кто, без сомнения, ждет вас, – продолжал он любезно. Она выглядела изрядно обескураженной и после насыщенной паузы заявила:

– Ну, я не думаю, что вам следует это делать, потому что, боюсь, они прибудут поздно.

– Тогда я останусь с вами, пока они не приедут.

– Они могут быть очень поздно!

– Или могут не приехать совсем, – предположил он. – Ладно, перестаньте стараться морочить мне голову всеми этими дешевыми штучками, дитя мое! У меня слишком много опыта, чтобы поверить. Никто не собирается вас встречать в Хантингдоне, и вам придется смириться с тем, что я не собираюсь вас оставлять ни в «Джордже», ни в «Фонтане», ни в какой-либо другой гостинице.

– Тогда я с вами не поеду, – заявила Аманда. – И что вы тогда будете делать?

– Я не вполне уверен, – ответил он. – Должен ли я отдать вас под покровительство приходского священника или викария. Она с жаром воскликнула:

– Я не позволю отдать меня под чье-то покровительство! По-моему, вы самый лезущий не в свое дело и отвратительный тип из всех, кого я когда-либо встречала, и я хочу, чтобы вы уехали и оставили меня в покое, а я уж сама вполне могу позаботиться о себе!

– Я думаю, можете, – согласился он. – И я очень боюсь, что я такой же напыщенный, как ваши дяди, что мне, конечно же, не льстит.

– Если бы вы знали все обстоятельства, я убеждена, вы бы не стали все портить! – настаивала она.

– Но я не знаю обстоятельств, – указал он.

– Ну… Ну… если бы я сказала вам, что избегаю преследования?…

– Я бы вам не поверил. Если вы не сбежали из школы, вы, должно быть, сбежали из дома, . и я предполагаю, что вы сделали это, потому что влюбились в кого-то, кого не одобряют ваши родственники. В сущности, вы пытаетесь бежать с возлюбленным, и если кто и должен встретить вас в Хантингдоне, это джентльмен, за которого, как вы мне сообщили, вы вскоре собираетесь выйти замуж.

– Вот и совсем не угадали, – объявила она. – Я не убегаю с возлюбленным, хотя лучше было бы это сделать, и гораздо романтичнее, кроме того. Естественно, это был мой первый план.

– Что вынудило вас отказаться от него? – поинтересовался он.

– Он не захотел уехать со мной, – наивно сказала Аманда. – Он сказал, так не годится и он не женится на мне без дедушкиного согласия, потому что он человек чести. Он военный, и в очень хорошем полку, хотя и не в кавалерии. Дедушка и мой папа оба были гусарами. Нейл приехал домой с Пиренейского полуострова в отпуск по болезни.

– Понятно. Лихорадка или ранен?

– У него была пуля в плече, и они несколько месяцев не могли ее вытащить! Поэтому его послали домой.

– И вы познакомились с ним совсем недавно?

– Боже мой! Нет! Я знала его всегда! Он живет в… он живет недалеко от нашего дома. По крайней мере, его семья живет там. Самое неудачное то, что он младший сын, а этого дедушка совершенно не выносит, потому что папа был младшим тоже, и поэтому у нас обоих очень скромные средства. Только Нейл твердо намерен стать генералом, так что это совершенно неважно. Кроме того, я не хочу большого состояния. Я не думаю, чтобы оно принесло мне хоть малейшую пользу, разве, может быть, чтобы купить Нейлу должность, и даже это не понадобится, потому что он предпочитает продвигаться посредством собственных усилий.

– Очень правильно, – серьезно произнес сэр Гарет.

– Да, и я так думаю, а когда идет война, знаете всегда есть много возможностей. Нейл уже командовал ротой, и я должна вам сказать, что когда он был вынужден вернуться домой, он уже был бригад-майором.

– Это действительно блестяще. Сколько ему лет – Двадцать четыре, но он уже вполне закаленный старый служака, уверяю вас, так что глупо пред полагать, что он не сможет позаботиться обо мне. Ведь он может заботиться о целой бригаде. Он засмеялся:

– Это, могу себе представить, детская игра по сравнению с вами. Она вдруг снова приняла озорной вид, но сказала:

– Нет, потому что я дочь солдата, я ни в коей мере не причиню беспокойства. Если бы только я могла выйти замуж за Нейла и вместе с ним шагать за барабаном, а не быть представленной и выезжать на ужасные балы у Алмака, быть замужем за отвратительным типом с большим состоянием и титулом!

– Было бы очень неприятно выйти замуж за отвратительного человека, – согласился он, – но далеко не всех, кто бывает у Алмака, ждет такая судьба. Вы не думаете, что вам, может, хотелось бы немного лучше узнать мир, прежде чем вы выйдете за кого-то замуж? Она затрясла головой так яростно, что ее темные кудри заплясали под полями шляпы.

– Нет! Именно это сказал дедушка и заставил тетю взять меня в Бат, и там я познакомилась со множеством людей и ездила на Ассамблеи, несмотря на то, что была еще не представлена, и это вовсе не вытеснило Нейла у меня из головы. И если вы думаете, сэр, что я не имела успеха, должна вам сказать, что вы совершенно неправы.

– Я уверен, что вы произвели фурор, – улыбаясь, ответил он.

– Да, произвела, – искренне произнесла она. – Мне говорили сотни комплиментов, и я танцевала все танцы. Поэтому теперь я знаю все о том, как быть модной, и я куда с большей радостью жила бы в палатке с Нейлом. Он находил ее одновременно ребенком и странно взрослой и был растроган. Он мягко сказал:

– Возможно, вам бы хотелось, и возможно, когда-нибудь вы будете жить в палатке с Нейлом. Но вы очень молоды, чтобы выходить замуж, и было бы лучше подождать год или два.

– Я уже прождала два года, ведь я была тайно помолвлена с Нейлом с пятнадцати лет. И я вовсе не слишком молода, чтобы выходить замуж, потому что Нейл знает офицера из девяносто пятого, женатого на испанской леди, которая намного моложе меня! Похоже, что ответить на это было нечего. Сэр Гарет, который начал понимать, что задача опекать Аманду чревата затруднениями, сменил тактику.

– Очень хорошо, но если вы в данный момент не удираете, на что, должен признаться, непохоже в связи с отсутствием вашего бригад-майора, я хочу чтобы вы объяснили, чего надеетесь достичь, убегая из своего дома и путешествуя по сельской местности в такой очень необычной манере.

– Это, сэр, – с гордостью сказала Аманда, – уже стратегия.

– Боюсь, – молвил сэр Гарет извиняющимся голосом, – это объяснение просвещает меня ничуть не больше, чем раньше.

– Ну, это может быть и тактика, – сказала она осторожно. – Хотя это в том случае, когда продвигаешь войска в присутствии неприятеля, а неприятеля, конечно, здесь нет. По-моему, это такая путаница, чтобы между ними разобраться, и жаль, что здесь нет Нейла. Вы можете быть уверены, что он знает точно, и он бы вам объяснил.

– Да, я начинаю думать, что тысячу раз жаль, что его здесь нет, даже если бы он не был так любезен, чтобы объяснить мне это, – согласился сэр Гарет. Аманда, нахмурившись над этой задачей, сказала:

– По-моему, самое правильное выражение – это план кампании Вот оно! Как глупо с моей стороны! Я нисколько не удивляюсь, что вы не могли понять, что я имею в виду.

– Я все еще не понимаю. Какой же именно ваш план кампании?

– Ну, я вам сейчас расскажу, сэр, – заявила Аманда не без удовольствия от возможности изложить то, что она, очевидно, считала шедевром военного искусства. – Когда Нейл сказал, что ни в коем случае не возьмет меня в Гретна Грин, естественно, я была вынуждена придумать другой план. И хотя, наверное, вам кажется, что у него духу маловато, он не слаб духом, и я вовсе не хочу, чтобы вы так о нем думали.

– Можете не беспокоиться на этот счет: я так не думаю, – ответил сэр Гарет.

– И не потому, что он не хочет на мне жениться, потому что он хочет и говорит, что женится на мне, даже если бы нам пришлось ждать моего совершеннолетия, – серьезно заверила она. После хмурой паузы она добавила: – Но должна сказать, что для меня совершенная загадка, как он стал очень хорошим солдатом, а все говорят, что это вправду так, когда похоже, что он не имеет ни малейшего понятия о внезапности или атаке. Вы не думаете, что это оттого, что он сражался под командованием лорда Веллингтона и был вынужден так часто отступать?

– Очень похоже, – ответил сэр Гарет с завидно непроницаемым лицом. – Ваше бегство – это вид атаки?

– Да, конечно. Потому что жизненно важно, чтобы что-то было сделано немедленно! В любой момент Нейла могут послать обратно в полк, и если он не возьмет меня с собой, я снова могу не увидеть его годы, годы и годы. И бесполезно спорить с дедушкой или уговаривать его, потому что он только и делает, что говорит, будто я скоро забуду об этом, и дарит мне глупые подарки! В этом месте то неотчетливое представление о тираническом дедушке, которое могло возникнуть у сэра Гарета, оставило его. Он сказал:

– Я уже вполне готов услышать, что он запер вас в вашей комнате.

– О нет! – заверила она. – Однажды, когда я была совсем маленькой девочкой, тетя Аделаида это сделала, но я вылезла из окна на большой вяз, и дедушка сказал, чтобы меня никогда больше не запирали. И в некотором роде очень жаль, потому что, осмелюсь сказать, если бы я была заперта, Нейл согласился бы на побег. Но конечно, когда все, что дедушка делал, – это дарил мне вещи, и говорил о моем представлении ко двору, и посылал меня на балы в Бат, Нейл не может постичь, что есть хоть малейшая необходимость спасти меня. Он сказал, что мы должны потерпеть. Но я видела, что получается из терпения, – сказала Аманда с пророческим видом, – и я невысокого об этом мнения.

– Что же из этого получается? – осведомился сэр Гарет.

– Ничего! – ответила она. – Осмелюсь сказать, вы можете этому не поверить, но тетя Аделаида влюбилась, когда была еще совсем молодая, как и я, и случилось совершенно то же самое! Дедушка сказал, что она слишком молода, а к тому же он хочет, чтобы она вышла за человека с состоянием, поэтому она решила быть терпеливой, и потом – что бы вы думали?

– Ни малейшей догадки. Скажите мне!

– Вот, всего лишь через два года Поклонник женился на отвратительной женщине с десятью тысячами фунтов, и у него было семь детей, и он скончался от воспаления легких! И ничего бы этого не случилось, если бы только у тети Аделаиды была хоть капля решительности. Поэтому я твердо решила не культивировать смирение, потому что хотя люди и превозносят человека за это, я не считаю, что оно приносит какую-либо пользу! Если бы тетя Аделаида вышла замуж за Поклонника, он бы не подхватил воспаления легких, ведь она бы о нем лучше заботилась. И если Нейла снова ранят, я собираюсь ухаживать за ним сама, и я не позволю никому, даже самому лорду Веллингтону, положить его в один из этих ужасных рессорных фургонов, а это, он рассказывал, было переносить труднее всего остального!

– Я уверен, что так оно и было. Но все это не объясняет, почему вы убежали из дома, – указал он.

– О, это я сделала, чтобы заставить дедушку согласиться на мое замужество, – ответила она с живостью. – А также, чтобы показать ему, что я не ребенок, а напротив, очень хорошо могу позаботиться о себе. Он думает, что поскольку я привыкла, чтобы меня обслуживали, я не буду знать, что делать, если придется жить на квартирах, или, возможно, в палатке, что абсурдно, потому что я смогу. Только нет никакого смысла говорив дедушке что-либо, приходится ему показывать. Вот он не верил, что я смогу вылезти из окна, когда меня заперли в комнате, хотя я предупреждала его, как это будет. Вначале я думала, что откажусь что-либо есть, пока он не согласится; в сущности, я отказывалась один день, только я так ужасно проголодалась и подумала, возможно, это и не такой уж замечательный план, особенно когда получилось так, что на обед были омары в масле и пудинг «плавающий остров».

– Естественно, вы не смогли отказаться от двух таких блюд, – сказал он с сочувствием.

– Ну да, – призналась она. – Кроме того, это не показало бы дедушке, что я действительно могу о себе позаботиться, что, я думаю, важно.

– Совершенно верно. Нельзя не почувствовать, что это могло бы навести его на совершенно противоположные мысли. Теперь скажите, почему вы думаете, что если убежите от него, это послужит на пользу делу!

– Ну, это не послужит тоже, не эта часть. Это просто напугает его.

– В этом я не сомневаюсь, но вы вполне уверены, что хотите его напугать?

– Нет, он сам виноват, что он такой недобрый и упрямый. Кроме того, это моя кампания, и нельзя же считаться с чувствами противника, когда планируешь кампанию, – здраво сказала она. – Вы не можете себе представить, как трудно было решить, что лучше всего предпринять. В сущности, я почти застряла, когда по счастливой случайности не увидела объявление в «Морнинг Пост». Там говорилось, что леди, живущая в… ну, живущая не очень далеко от Сент-Неотса, приглашает благовоспитанную молодую особу в гувернантки для ее детей. Конечно, я сразу увидела, что это именно то, что нужно! Слабый булькающий звук заставил ее вопросительно взглянуть на сэра Гарета.

– Сэр?

– Я ничего не говорил. Прошу вас, продолжайте. Насколько я понимаю, вы решили, что можете подойти для этой должности?

– Конечно! – с достоинством ответила она. – Я благовоспитанная, я молодая, и, уверяю вас, я получила самое заботливое образование. У меня самой было несколько гувернанток, и я точно знаю, что в таком случае нужно делать. Поэтому я написала этой леди, притворившись, что я – моя тетя, знаете ли. Я написала, что хочу рекомендовать на эту должность гувернантку своей племянницы, которая меня совершенно устраивала и была во всех отношениях весьма одаренная и достойная похвал личность, способная учить игре на фортепиано, рисованию акварелью, кроме того, знанию географии, вышиванию и иностранным языкам.

– Впечатляющий перечень, – произнес он, пораженный.

– Да, я думаю, это неплохо звучит, – призналась она, принимая эту похвалу с зардевшимися щеками.

– Очень хорошо. Э-э… и это похоже на правду?

– Конечно, это правда! То есть… Ну, считают, что я вполне прилично играю на фортепьяно, кроме того, могу немного петь, а рисование – мое самое любимое занятие. И естественно, я учила французский, а последнее время немного испанский, потому что хотя Нейл говорит, что мы покончим с Пиренеями в один миг, никогда нельзя знать и может оказаться совершенно необходимым уметь говорить по-испански. Признаюсь, я не знаю, могу ли я всему этому учить, но это не имеет значения, потому что у меня никогда не было ни малейшего желания оставаться гувернанткой дольше нескольких недель. Дело том, что у меня не слишком много денег, поэтому если я убежала, я должна суметь заработать себе на хлеб, пока дедушка не сдастся. Видите ли, я оставила письмо, где все это ему объяснила и написала, что не вернусь домой и не скажу ему, где я, пока он. не пообещает позволить мне немедленно выйти замуж за Нейла.

– Простите! – прервал он. – Но если вы обрезали ваши линии коммуникаций, как он сможет сообщить вам о своей капитуляции?

– Это я устроила, – с гордостью ответила она. – Я попросила его дать объявление в «Морнинг Пост»! Я ничего не оставила на волю случая, что должно доказать ему, что я не глупая маленькая девочка, а напротив, чрезвычайно ответственная личность, достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Да, и я не заказала место в дилижансе, это было бы глупо, поскольку, возможно, позволило бы им легко узнать, куда я направилась. Я спряталась в тележке возчика! Это намерение было у меня с самого начала, и именно то, что леди, желающая гувернантку, живет около Сент-Неотса, сделало его особенно удачным.

– О, так она вас наняла? – спросил сэр Гарет, не в состоянии скрыть нотку удивления.

– Да, потому что я очень хорошо себя рекомендовала, и похоже, старая гувернантка была вынуждена оставить ее без предупреждения, у нее внезапно умерла мать, и поэтому ей пришлось отправиться домой, чтобы вести хозяйство для своего папы. Ничего более удачного не могло случиться! Он невольно засмеялся, но произнес:

– Противная девчонка! Что вы еще скажете? Но если вы находитесь на пути к этой желанной должности, как случилось, что вы пытались наняться в горничные в этой гостинице и почему вы хотите попасть в Хантингдон? Победный блеск в ее глазах потух; она вздохнула и сказала:

– О, это самое подлое! Трудно поверить, что мой план мог не состояться, когда я планировала так тщательно, правда? Но так случилось. Я не на пути к миссис… к этой женщине. В сущности, совсем наоборот. Она ужаснейшее существо.

– А! – сказал сэр Гарет. – Так в конце концов она отказалась нанять вас?

– Да, отказалась! – ответила Аманда, еле сдерживая негодование. – Она сказала, что я слишком молода и совсем не такая женщина, какую она имела в виду. Она сказала, что была совершенно обманута, а это было совсем несправедливое замечание, ведь в объявлении было сказано, что она желает молодую леди.

– Дитя мое, вы просто бесстыдница! – откровенно сказал сэр Гарет. – С начала до конца вы обманывали эту несчастную женщину, и вы отлично это знаете!

– Нет, не знаю! – взрываясь, отпарировала она. – По крайней мере, только в том, что я тетя Аделаида и назвала себя своей собственной гувернанткой, а этого она не знала. Я вправду способна делать все, что называла, и, вполне возможно, смогла бы научить этому других девочек. Однако все это было бесполезно. Она была очень неприветлива, да еще и крайне невежлива. И также неразумна, потому что в середине разговора вошел ее старший сын и как только он услышал, кто я такая, он предложил маме нанять меня ненадолго, посмотреть, как я справлюсь, что было бы, по-моему, самое разумное. Но это только рассердило ее еще больше, и она выгнала его из комнаты, о чем я пожалела, ведь он выглядел дружелюбным и любезным, несмотря на прыщи. – Она добавила оскорбленно: – И я совершенно не понимаю, почему вы смеетесь, сэр?

– Неважно! Расскажите, что случилось дальше!

– Ну, она заказала экипаж, чтобы отвезти меня обратно в Сент-Неотс, и пока его не подали, начала задавать множество назойливых вопросов, и я могла видеть, что у нее чрезвычайно подозрительный характер, поэтому я придумала для нее великолепную историю. Я присвоила себе бедных родителей и дюжины братьев и сестер, все младше меня, и вместо того, чтобы пожалеть меня, она заявила, что мне не верит! Сказала, что я одета не как бедная, и хотелось бы ей знать, сколько гиней я выбросила на свою шляпу. Такое нахальство! Тогда я сказала, что я ее украла, и платье также, и в самом деле я гадкая искательница приключений. Это, конечно, было невежливо, но сослужило свою службу, поскольку она перестала допытываться, откуда я приехала, и очень покраснела и сказала, что я распущенная девчонка и она умывает руки. Потом вошел слуга и сказал, что экипаж у дверей, так что я сделала реверанс, и мы расстались.

– Распущенная, это уж точно. И вас отвезли в Сент-Неотс?

– Да, и это там мне пришло в голову на время стать горничной.

– Позвольте мне сказать, Аманда, что жизнь горничной вас бы не устроила!

– Да, я это знаю, и если вы можете придумать какое-нибудь более приятное занятие, которым можно подзаработать, сэр, я буду вам очень признательна, – ответила она, пристально глядя на него глазами, полными надежды.

– Боюсь, что не могу. Для вас существует только одна возможность, а именно – вернуться к вашему дедушке.

– Не вернусь! – без обиняков заявила Аманда.

– Думаю, вернетесь, когда немного поразмыслите.

– Нет, не вернусь. Я уже очень хорошо подумала, и теперь вижу, как хорошо, что миссис… эта женщина не наняла меня. Ведь если бы я была гувернанткой в респектабельном доме, дедушка знал бы, что я в совершеннейшей порядке и, вполне возможно, попытался бы… взять меня измором. Но я не думаю, что ему бы понравилось, если бы я была горничной в гостинце, как вы полагаете?

– Безусловно, нет!

– Ну вот, видите! – с триумфом произнесла она. – Как только он узнает, что я занимаюсь именно этим, он сдастся. Теперь единственная задача – отыскать подходящую гостиницу. Я видела одну очень хорошенькую в деревне по дороге в Сент-Неотс, и поэтому вы и застали меня в этой ужасной. Потому что я вернулась туда, когда кучер меня высадил, только оказалось, что им не нужна горничная, и очень жаль, там у стены росли розы и было шесть очаровательных маленьких котят. Хозяйка сказала, что мне следует отправиться в Хантингдон, потому что она слышала, что в «Джордже» нужна девушка для работы, и она показала мне короткую дорогу, и вот почему я здесь!

– Вы хотите сказать, – недоверчиво произнес сэр Гарет, – вы до такой степени задурили ей голову, что она поверила, будто вы служанка? Должно быть, она не в своем уме!

– О нет, – весело ответила Аманда. – Я, видите ли, придумала великолепную историю.

– Бедные родители?

– Нет, гораздо лучше. Я рассказала, что была камеристкой молодой леди, которая была так добра, что отдала мне свои старые платья, только меня выгнали без рекомендации, потому что ее папа вел себя по отношению ко мне очень неприлично. Он, знаете ли, вдовец, а еще там была тетя – не такая, как тетя Аделаида, но скорее, как тетя Мария, которая совершенно бесчувственная особа…

– Ладно, можете избавить меня от продолжения этой волнующей истории, – прервал сэр Гарет, испытывая нечто среднее между весельем и раздражением.

– Вы сами меня спросили, – негодующе заявила она. – И можете не выказывать такое презрение, потому что я взяла этот сюжет из очень поучительного романа, который называется…

– «Памела». И я поражен, что ваш дедушка позволил вам его читать! Это, конечно, если у вас есть дедушка, в чем я начинаю сомневаться! Ее лицо выразило оскорбление.

– Конечно, у меня есть дедушка! В сущности, когда-то у меня было два дедушки, но одни из них умер, когда я была маленькая.

– С чем его и поздравляю! Итак! Было ли хоть одно слово правды в истории, которую вы рассказали мне, или это еще одна из ваших великолепных историй? Вспыхнув, она вскочила со слезами, сверкающими на концах длинных ресниц.

– Нет, не еще одна! Я думала, вы добрый и джентльмен, а теперь я вижу, что совершенно ошиблась и очень хотела бы, чтобы я действительно сказала вам неправду, потому что вы абсолютно как дядя, только хуже! А то, что я рассказывала всем этим людям, было просто… выдумкой, а это совсем не то же самое, что ложь! И теперь я ужасно жалею, что пила ваш лимонад и ела ваши пирожные, и, с нашего разрешения, я заплачу за них сама. И за вишни тоже, – добавила она, когда ее затуманенный взгляд упал на пустую вазу. Он тоже поднялся, завладел взволнованными маленькими руками, теребившими шнурки ридикюля, и удержал их в уютном пожатии1. – Спокойнее, дитя мое! Ну, ну, не плачьте! Конечно, я понимаю, как это было. Идемте! Давайте сядем на эту кушетку и решим, как лучше поступить! Аманда, усталая от приключений этого дня, сделала только видимость сопротивления, прежде чем склониться на его плечо и разразиться слезами. Сэр Гарет, которому не однажды приходилось выдерживать страстные и полные слез признания обиженной племянницы, вел себя с огромным умением и уравновешенностью, не сломленный ситуацией, которая могла бы выбить из колеи менее опытного человека. Всего лишь через несколько минут Аманда оправилась от эмоциональной бури, вытерла щеки, высморкала свой миниатюрный носик в носовой платок и попросила у него прощения за то, что поддалась слабости, – серьезно заверила она, презирает от всей души. Потом он стал ее убеждать. Он говорил хорошо и проникновенно, указывая на неразумность ее последних планов и горе, которое будет причинено ее дедушке, если будет продолжено их исполнение, и все неудобства, связанные с карьерой, хотя бы временной, служанки в гостинице. Она слушала его очень покорно, устремив на его лицо свои большие глаза, сложив на коленях руки, и время от времени дыхание ее прерывалось рыданием; а когда он закончил, она сказала: – Да, но даже если это очень плохо, это будет лучше, чем не получить позволения выйти замуж за Нейла, пока я не стану совершеннолетней. Поэтому, сэр, пожалуйста, отвезите меня в Хантингдон. – Аманда, вы слышали хоть одно слово из того, что я сказал? – Да, я слышала их все, и они точно такие же, как сказали бы мои собственные дяди. Это все правильность и вздор! А что касается горюющего дедушки, это абсолютно его собственная вина, потому что я предупреждала его, что он ужасно пожалеет, если не даст согласия на мое замужество, а он мне не поверил и заслуживает, чтобы его заставили беспокоиться, раз он такой глупый. Потому что я всегда держу свое слово, и когда я чего-нибудь очень хочу, я это получаю. – Вполне могу в это поверить. Вы уж простите меня, но я вам скажу, Аманда, что вы потрясающе избалованный ребенок. – Ну, это тоже дедушкина вина, – сказала она. Он попробовал другой подход. – Скажите мне вот что! Вы думаете, Нейл одобрил бы, если бы узнал о вашем приключении? Она ответила без колебаний: – О нет! В сущности, я считаю, что он очень рассердится и устроит мне потрясающую головомойку, но он простит меня, потому что знает, что ему я никогда такой выходки не устрою. Кроме того, он должен понять, что я делаю все это ради него. И осмелюсь сказать, – добавила она задумчиво, – что он не так уж сильно удивится, потому что тоже считает меня избалованной, а он знает все плохое, что я когда-нибудь сделала. Действительно, он часто выручал меня, когда в детстве я попадала в какую-нибудь переделку.

– Ее глаза засияли, она воскликнула: – Вот это будет как раз то, что нужно! Только я думаю, на сей раз это должна быть ужасная опасность. Тогда он сможет меня спасти и вернуть меня дедушке, и дедушка будет так благодарен, что будет вынужден согласиться на брак! – Она нахмурилась, стараясь сосредоточиться. – Мне нужно придумать ужасную опасность. Должна сказать, это очень трудно! Сэр Гарет, не испытывающий ни малейшего затруднения в том, чтобы вообразить такую опасность, сказал отрезвляющим тоном, что к тому времени, как она ухитрится известить Нейла об опасности, может оказаться слишком поздно ее спасать. Она с некоторым сожалением признала справедливость этого наблюдения, сообщив далее, что не вполне уверена в местопребывании Нейла, поскольку он уехал в Лондон на медицинское обследование, после чего он должен явиться в конную гвардию. И Бог знает, сколько времени это займет. И самое ужасное, что если доктора посчитают его уже совсем здоровым, его почти немедленно могут опять послать в Испанию! Вот почему так настоятельно необходимо не терять ни минуты в выполнении задуманной кампании. Она вскочила и с вызывающим видом сказала:

– Я вам очень признательна, сэр, а теперь, с вашего позволения, мы расстанемся, ведь, по-моему, до Хантингдона почти десять миль, и если дилижанса нет и вы не хотите отвезти меня туда в своем экипаже, мне придется идти пешком, так что самое время отправляться. Затем она протянула ему свою руку с видом важной дамы, изящно прощающейся со знакомым, но поскольку сэр Гарет не только взял, но и удержал ее руку, все величие внезапно оставило ее, и она топнула ногой и приказала немедленно отпустить ее. Перед сэром Гаретом встала дилемма. Очевидно, было бесполезно продолжать спор с Амандой, и он уже настолько хорошо ее знал, что был вполне уверен в неуспехе любой попытки запугать се, чтобы узнать имя и адрес ее деда. Если он выполнит угрозу передать ее в руки приходского священника, можно быть уверенным, что она ускользнет и от этого достопочтенного. Оставить ее при ее собственных абсурдных затеях? Нет, это невозможно, решил он. Она могла быть своевольной и, конечно же, чрезвычайно непослушной, но она была невинна, как котенок, и вдобавок, слишком красива, чтобы позволить ей странствовать по сельской местности без сопровождения.

– Если вы сейчас же меня не отпустите, я вас укушу! – бушевала Аманда, бесплодно дергая его шинные пальцы.

– Тогда вам не только не будет предложено место в моей коляске, но вдобавок я надеру вам уши, – бодро ответил он.

– Как вы смеете!.. – внезапно она замолчала, перестала цеплять его пальцы и подняла лицо, осветившееся радостным ожиданием. – О, вы повезете меня с собой в своей коляске, сэр? Спасибо! Он бы нисколько не удивился, если бы она обхватила руками его шею в порыве благодарности, но она ограничилась тем, что сжала его руку двумя руками и озарила его восторженной улыбкой. Дав себе молчаливый обет глаз не спускать с такой достойной доверия девицы, пока он не сможет вернуть ее законному опекуну, он усадил ее на стул и вышел сообщить своему изумленному конюху, что тот должен освободить место в коляске для леди и устроиться на запятках, как сумеет.

Троттон счел такое начало пути довольно странным, но когда через несколько минут он заморгал при виде неожиданной пассажирки, в его голове мелькнуло беспокойное подозрение, что хозяин сошел с ума. Имелось немало джентльменов, для которых такое поведение могло бы казаться естественным, но сэр Гарет на троттоновом веку никогда не волочился за юбками. Сэр Гарет не сообщил никому в своем доме, с какой целью он едет в Бранкастер Парк, но все его слуги, от дворецкого до кухонного разносчика, догадывались, что это должно быть, и Троттону казалось верхом безумия именно теперь уступить соблазну, испускаемому премиленьким кусочком муслина, который в данный момент он подсаживал в свою коляску. Хорошенькое это будет начало, если его увидят едущим по дороге с таким превосходным образчиком, как этот! Он призадумался, не перегрелся ли хозяин на солнце, и пытался вспомнить, что следует делать с пострадавшими от солнечного удара, когда сэр Гарет воззвал к его блуждающему разуму:

– Ты оглох, Троттон? Я сказал, едем!