Мятежница

Пролог.

- Лиза! Ли-и-иза! - подергала меня за руку Арлин. Лучшая подруга пыталась вытащить меня из мечтательно-эйфоричного состояния и вернуть в реальный мир, в котором, впрочем, ожидали все те же эйфория и ощущение сбывшегося чуда. - Да спускайся ты уже с облаков на землю! - шутливо возмутилась Лин, но с ее губ тоже не сходила глупая радостная улыбка. Она была счастлива за меня. Счастлива вместе со мной.

- Я здесь, перестань меня тормошить, - аккуратно отцепила ее руку от своей, стараясь не задеть и не повредить кружево. Мне казалось, что любое неосторожное движение превратит это белоснежное застывшее волшебство в обрывки ниток, а потому никому не позволяла прикасаться к рукавам. Да и сама передвигалась в этом платье с излишней, на взгляд подруги, осмотрительностью. - Что за паника на корабле?

- Ричард приехал! - возбужденно прошептала Лин, и платок, белоснежный шелковый прямоугольник, выпал из моих вмиг ослабевших пальцев. Я резко стала осознавать окружающий мир: увидела сосредоточенно-предвкушающее выражение лица лучшей подруги, услышала конское ржание и громкие голоса за окном, почувствовала сладкий аромат множества цветов. Сердце в ответ на эту новость пропустило удар и зачастило с удвоенной силой, а щекам вдруг стало очень горячо.

Дик! Он уже здесь! Губы сами собой расползлись в счастливейшей из улыбок, и я бы наверняка бросилась к окну в надежде хоть краем глаза увидеть Ричарда, но Арлин вовремя перехватила меня за руки. В этот раз она предусмотрительно схватилась за ладони. Я послушно последовала за ней вглубь комнаты и позволила усадить себя на кремового цвета софу, но все никак не могла отвести взгляда от окна. Глупо, понимаю. Дика никто и не пустит в эту часть сада, в сторону этих окон, ему даже смотреть сюда не разрешат, но мне так хотелось увидеть знакомый силуэт за стеклом на фоне буйной зелени! Представляя его в красивом черном костюме, с бутоном розы в петлице и напряженным взглядом, постукивающего в нетерпеливом ожидании ногой, я всей душой стремилась к нему. Дик!

- Лиза!

В комнату взволнованной птичкой впорхнула мама. Кажется, она переживала даже больше меня. Я ободряюще улыбнулась ей и встретила радостный взгляд. Мамочка... сегодня она была особенно красива, такой я ее раньше не видела. Нежное персиковое платье удивительно шло ей, подчеркивая темные волосы. В карих глазах собрались слезы, и ей часто приходилось поднимать руку и стирать со щек соленые капельки. Ткань перчаток на кончиках пальцев была уже совсем мокрой, мне это даже с другого конца комнаты было видно, но мама этого не замечала.

Она подлетела ко мне и, наклонившись, прижалась своим лбом к моему. Взяв в плен мои ладошки, крепко сжала их и прошептала:

- Лиза, девочка моя... Как же я счастлива! Пресветлые Боги, как же я счастлива!

Я высвободила одну руку и нежно погладила маму по щеке. Перчатки тут же впитали в себя соленую влагу, но разве сейчас имеют значение такие мелочи? Я никогда еще не видела маму такой взволнованной и безмерно счастливой.

- Мам, Дик уже внутри, да? - шепотом спросила я, сильнее стискивая ее руку. Мама чуть поморщилась, и я торопливо ослабила хватку. Правая рука Оливии Гордон, самой лучшей женщины на свете, была обезображена ожогами. Эти шрамы мама получила еще в детстве, когда сгорел их дом, и кожа за много лет стала грубой и невосприимчивой к прикосновениям, но мамочка утверждала, что вполне может чувствовать их, если сжать руку довольно сильно. Моя милая мамочка, вынужденная всю жизнь носить перчатки до локтя и прятать свое "уродство"... Как хорошо, что папу такие вещи совершенно не волнуют!

- Да, солнышко, - улыбнулась мама, присаживаясь рядом. Арлин, подскочив к двери, осторожно выглянула наружу, но через несколько секунд с разочарованным вздохом захлопнула ее и повернулась к нам.

- Ничего не видно. И разобрать в этом гуле голосов толком ничего не удается.

- Ну конечно, - отозвалась мама, кивая головой для большей убедительности. - Кто же жениха рядом с невестой расположит! На Ричарда сейчас в другом крыле родственники наседают, давая последние наставления и ценные советы.

Я немного нервно рассмеялась, представив Дика, испуганно сжавшегося в углу и прикрывающего голову руками, и нависшую над ним толпу родственников. Особенно четко представилась его мать, миссис Девенли, угрожающе наставившую на сына неизменный зонтик.

Нет, нужно успокоиться. Вытащив ладони из маминых пальцев, я вскочила и зашагала по комнате, придерживая длинную юбку. Боги, я, кажется, начинаю бояться! Бросив нервный взгляд на великолепный букет, горделиво стоявший на столике перед зеркалом, сдавленно охнула и заметалась в тесном пространстве. Ловили меня мама и Арлин вдвоем.

- Если не успокоишься, я рукава потрогаю! - пригрозила Лин, демонстративно протягивая к моему левому предплечью изящную ручку с длинными ногтями. Угроза подействовала: над рукавами я тряслась как над младенцем, и ногти Лин - достаточно веская причина успокоиться. Или сделать вид, что успокоилась. Или попытаться сделать вид, что успокоилась, решила я, прислушиваясь к своим эмоциям. Нужно отвлечься от мыслей о Дике и предстоящей церемонии.

- А где Кристи? - вспомнила я, понимая, что давно не видела эту непоседу и не слышала ее звонкого голоса.

- С Алексом, помогает ему украсить последние скамейки цветами, - ответила мама, скрывая лукавых чертиков в глазах за любящей теплой улыбкой.

"Вместе с твоим братом вносят во все хаос и портят всем нервы", - правильно перевела я для себя. Действительно, чем еще могли заниматься вместе Алекс и Кристи? Если не путаться под ногами, то что-нибудь ломать. И те самые последние скамейки наверняка давно уже распрощались и с цветами, и с лентами.

Я с мольбой в глазах обернулась к Арлин, безмолвно прося ее выйти в церковь и привести все в порядок. Одними губами шепнув: "Будешь должна!", подруга выскользнула за дверь. Но уже через минуту ворвалась обратно в комнату, заставив нас с мамой подскочить, и, бешено сверкая глазами, громким шепотом оповестила:

- Пора!

Мгновенно опустившуюся на комнату тишину нарушил мой испуганный писк, а в следующую секунду мы услышали тяжелые шаги. Папа заглянул в распахнутую дверь, обвел притихших нас сияющим взглядом и молча протянул мне руку. Мама, уже не сдерживаясь, плакала, да и глаза Арлин подозрительно блестели, когда он крепко сжал мою дрожащую ладошку в свои теплых пальцах. Краем глаза зацепилась за отражение в зеркале. Высокий, подтянутый, до сих пор темноволосый и очень красивый папа - и я рядом с ним, белым платьем составляя его черному костюму разительный контраст. Ростом я пошла в маму, и мы обе едва доставали главе нашего семейства до подбородка. Изящность и даже некоторую хрупкость фигуры, затянутой сейчас в белый струящийся шелк, я тоже унаследовала от нее, но вот волосы, черты лица и глаза я взяла от папы. И сейчас два синих океана (это по словам Дика, который не раз говорил, что тонет в них) лихорадочно блестели на бледном лице. Я была счастлива, безумно! Но, Боги, как же мне при этом было страшно!..

- Успокойся, - шепнул мне папа, ободряюще улыбаясь моему отражению. - Ричард уже ждет, подумай о нем и улыбнись.

Я судорожно кивнула головой и уже собиралась отвернуться от зеркала, как вдруг:

- Мы про букет чуть не забыли!

Арлин подскочила к столику, аккуратно, стараясь не помять ни листочка, вытащила его из вазы и протянула мне. На мгновение уткнувшись носом в цветы, я сквозь сладкий дурманящий аромат королевы цветов почувствовала дикую луговую нотку васильков - и успокоилась. Неожиданно для себя, я действительно успокоилась.

Папа осторожно потянул меня из комнаты. Следом вышли Арлин и мама. Кажется, я даже расслышала ее приглушенный всхлип, но - не уверена, потому что оттуда, куда я сейчас стремилась, лилась дивная музыка. Да и времени задумываться над этим у меня не было, ведь еще один шаг - и за углом начнется такая длинная и такая короткая дорога, в конце которой меня будет ждать Ричард. Наверняка он радостно и ободряюще улыбнется мне, с каждым ударом сердца отсчитывая секунды, оставшиеся до церемонии. Делая этот последний шаг, я словно наяву видела насмешливо-теплые искры в черных глазах, ожидая увидеть все это по-настоящему через секунду.

Мой громкий вопль эхом отдавался под сводами церкви, словно жуткое продолжение только что замолчавшей чарующей музыки. Все было красным. Не закат, не розы, не вино... Кровь! Много, повсюду... Кровь! Мертвые гости с застывшими улыбками откинулись на спинки скамеек, из горла некоторых до сих пор тонкими струйками стекала она... не закат, не розы, не вино...

- Ну что же ты замерла, дорогая, иди! - услышала я негромкий голос отца, в котором легкая укоризна сочеталась с понимающей насмешкой. Крепко сжав пальцы на его запястье, я в смятении обернулась к нему. Может быть, я переволновалась, и сознание подкидывает мне таки ужасные картины, а на самом деле ничего этого нет, и все в недоумении разглядывают, отвернувшись от алтаря, замершую и кричащую невесту?

Нет!

Вместо Эдварда Гордона я держала за руку труп в черном элегантном костюме, с кровавым месивом вместо лица. Ясные синие глаза неестественно ярко сияли среди разорванных мышц с обрывками кожи.

Я снова громко закричала, отдергивая руку и отскакивая назад, безумным взглядом обводя свою семью. Мертвые, изуродованные, улыбающиеся мне лица... Покрытые струпьями, протянутые ко мне руки... Трехлетний Алекс вышел из-за маминой юбки, прижимая к груди букетик из трех розочек, и, разомкнув синие, грубо зашитые губы, проговорил:

- Лиза, ты тего стоис? Там Литялд тебя узе заздался! - и вытянул указательный пальчик, с которого на ковровую дорожку упал ноготь, в сторону алтаря за моей спиной. Не в силах остановить бегущие слезы, я замерла. Что ждет меня, когда я повернусь?..

- Ли-иза... - мягкий, ласкающий и до боли знакомый голос теплым коконом обернулся вокруг меня, словно защищая. - Иди ко мне, любовь моя, я жду.

Я повернулась. Я не могла этого не сделать, зачарованная магией голоса и слабой надеждой на чудо. Вот только слезы все не успокаивались, безостановочно сбегая по щекам и срываясь с подбородка в крепко зажатый в руке букет. Капли замирали на белых лепестках переливающимися росинками. Красиво...

Дик действительно ждал меня. Спокойный, непоколебимый, сильный... Черные глаза ласково смотрели на меня, на губах играла манящая улыбка... Безумно красивый в своем свадебном костюме. Он даже руки протянул мне навстречу, но... в одной был зажат огромный нож, с которого еще капала кровь, пальцы другой сжимали за волосы голову моей младшей сестры. Ее тело лежало у его ног, у самого края ботинок, и по трем ступенькам на ковровую дорожку тонким издевательским ручейком стекала она... красная, но не закат, не розы, не вино...

Так я не кричала никогда в своей жизни.

Выпустив букет, я закрыла лицо руками и рухнула на колени...

... и проснулась. В горле еще стоял крик, по щекам текли слезы, но я уже осознавала, что нахожусь не в церкви, а в своей постели.

Сидя в темноте, я пыталась очнуться. Сон. Всего лишь сон... Спустила ноги на пол, снова замерла, упираясь ладонями в матрас и гипнотизируя взглядом ковер. Заметно отросшие с последней стрижки волосы свесились по бокам лица, закрывая меня от окружающего мира, и я их не убирала. Я даже слезы не вытирала - просто сидела на кровати и приходила в себя.

Через какое-то время потянулась к едва различимой в темноте тумбочке в изголовье, с трудом приподняв трясущимися руками полный графин и налила в стакан воды. Надо же, как в моем сознании соединились самый лучший и самый худший дни моей жизни. Моя свадьба с Ричардом - и моя мертвая семья.

Как странно... Я помню аромат маминых духов, помню, что каблуки Арлин издавали разный звук, когда она шла по каменным плитам, составляющим полы в церковных коридорах, помню развязавшиеся синие ленточки в волосах Кристи, но совсем не помню, как выглядит мое свадебное платье. Белое, шелковое, с кружевными рукавами и струящейся юбкой... Но целой картинки не получается. Так же, как не полностью сохранились в сознании детали того дня, когда я приехала к родителям с радостной новостью, а вместо шумной встречи попала на похороны всей семьи. Может быть, поэтому мозг их и объединил? Ведь эти два дня действительно прекрасно дополняют друг друга...

Отставив пустой стакан, я упала спиной поперек кровати, прямо поверх скомканных одеял. Свет в комнате не зажигала, и темную, окутывающую меня тишину ничто не тревожило. Лежала на полу тонкая короткая полоска лунного света, нашедшего лазейку между задернутыми шторами, но она меня не беспокоила. Я не закрывала глаза, но не потому, что боялась возвращения кошмара, а потому, что так просто было легче. Почти не больно лежать, раскинув руки и разглядывая темноту.

Ричард... Своего мужа я не видела уже почти четыре года, хотя в последнее время слышала о нем ежедневно. Знала, с кем он встречается, где живет, что предпочитает на ужин. Просто потому, что он - одна из центральных фигур нашего плана, и не говорить о нем было невозможно.

Мне стало холодно, и я обхватила плечи руками. Мне всегда становилось холодно, когда я вспоминала о нем. На людях я научилась себя контролировать, ничем не выдавая чувств, могла даже относительно спокойно произносить его имя, но сердце каждый раз болезненно сжималось, а внутренний зверь рычал и скалился, требуя выпустить его и дать возможность отомстить. Еще не время. Совсем скоро, но пока еще - нет.

Нехотя я перебралась на подушку и укуталась в одеяло, сжавшись под ним так сильно, как только могла. Почему мне приснился такой странный сон? Он как-то связан с моим заданием? Что это - знак свыше или просто расшалившиеся нервы? Или все сразу? Интуиция и провидение пытаются меня предупредить, удержать от опрометчивого шага?

Нет уж, все решено. Обратной дороги нет, и прокладывать ее я не собираюсь. Такими снами меня не запугать, я не отступлю. Хуже ведь быть уже не может, правда?

Часть первая. Мятежница.

Почти у самой двери в кабинет я врезалась в Люка. Мужчина от неожиданности и, наверное, боли охнул и отступил, и я поспешно извинилась. Виновата была я - с этим даже спорить не буду. И то, что я на ходу пролистывала бумаги, а потому совершенно не видела, куда иду, оправданием служить не может. Ибо я опаздывала. Не сильно, но все-таки - опаздывала. Люк, судя по всему, тоже меня не заметил, больше внимания уделяя своим манжетам, но ему можно - он состоит в штабе, а я - всего лишь исполнитель. А если учесть мое добровольное решение - еще и сумасшедший исполнитель.

Люк открыл дверь и посторонился, пропуская меня внутрь. Я заметила его ободряющую улыбку, но спокойнее или легче мне от этого не стало. Улыбка - это слишком мало сейчас, чтобы успокоить мои нервы. Нужна была, скорее, хорошая порция зелья. Или, чтобы наверняка, смирительная рубашка. Что-то иное вряд ли помогло бы. А потому осуждающие взгляды, сопровождающие мой короткий путь до стула, меня не задевали. Это все мелочи, вот пробраться в дом мага - это действительно страшно.

Я коротко глянула на Тимми, пытаясь понять, в каком состоянии он. Напарник был слегка бледноват, и руки у него, кажется, чуть подрагивали, но я почему-то была уверена, что это не из-за предстоящего задания. Мозги в нашем подполье промывать умели здорово, и я была практически уверена, что он горд своим заданием и - не приведи Боги, конечно, но вдруг - был рад умереть за вложенные в него идеалы. Сейчас его волнение относилось скорее к тому, что на собрании, на этой последней ответственной летучке, присутствовали некоторые члены нашего штаба. С самого-самого верха. Вот именно эта компания и доводила его до дрожи - ведь такая честь! Перед важной миссией нас почтили своим присутствием, подтверждая свое доверие, такие важные люди!

Обведя взглядом сидящих за овальным столом людей, я слегка поморщилась, прикрывшись планами, чтобы эта самая верхушка не заметила моего к ним отношения. Эти люди меня раздражали. Если уж на то пошло, я не верила в эти их игры в оппозицию и ополчение, присоединившись к мятежникам только с одной целью. Планы по свержению короля и дальнейшему захвату власти, а также прочая фантастическая чушь про равноправие и свободный народ, меня не касались. Ничто и никто, кроме Ричарда, не имело значения. Все задания, которые я выполняла, были так или иначе связаны с моим мужем, от всего остального, насколько могла, держалась в стороне. А вот интересы этих господ были весьма разнообразны, многоплановы и... сказочны. Они намеривались свергнуть короля, дабы прекратить "деспотичное единоличное правление", и яркими красками расписывали открывающиеся после сего "богоугодного дела" перспективы. При этом сами жили довольно небедно, относясь к тем, кто устраивал мятежи, саботажи и нападения, как к грязи на ботинках. Они не гнушались использовать даже детей, отсиживаясь за стенами своих особняков и оттуда произнося прочувствованные речи о всеобщем благе и светлом будущем, появляясь иногда перед такими ребятами, как Тимми, чтобы "оказать моральную поддержку и не дать упасть боевому духу". Подобных речей я наслушалась за последний год достаточно, и было мерзко видеть, как народ в это верит и идет вслед за мятежниками.

В какой-то момент вербовщики увлекли и меня, но я достаточно быстро поняла, что восстание против королевской власти - не то, что мне нужно. Лучшей жизни я хотела, да, но для меня она начнется только тогда, когда с лица земли исчезнет Дик. И потому участвовать в мятежах я не собиралась, а вот помочь подпольщикам вести борьбу с Ричардом была очень даже готова.

И сегодня, надеюсь, мне удастся приложить руку к тому, чтобы он умер.

- Китти, ты не могла бы передать нам планы дома мистера Девенли? Мы бы хотели в последний раз пройтись по плану и удостовериться, что никаких неожиданностей и неприятностей не предвидится. Нашим руководителям очень хотелось бы убедиться в том, что человеческий фактор надежен.

"Человеческий фактор" - это мы с Тимми. Как мило с их стороны так нас назвать.

Я протянула Люку бумаги, с трудом разжав сведенные пальцы и поспешно спрятав руки под столом. Каждый раз, когда меня называли новым именем, я вспоминала о том, кем являюсь на самом деле, и о том, что прошло уже почти четыре года с того дня, когда я перестала быть Лизой Гордон Девенли.

"Так холодно мне еще никогда не было. Не снаружи, нет. Летнее жаркое солнце с достаточной силой поливало землю лучами, часто даже перебарщивая с теплом и доводя особо нежных барышень до обмороков. Мне было холодно внутри. Очень, очень холодно. Такого за почти двадцать два года своей жизни мне испытывать не приходилось. Но и подобных ужасных испытаний - или наказаний - мне жизнь раньше не подкидывала.

Прижав колени к груди, я натянула длинное темное платье своей горничной до самого низу, прикрывая замерзшие пальцы. Забилась в угол между стеной и спинкой кровати, сцепив руки в замок в напрасной попытке удержать себя и свое сознание от распада. Мысли лихорадочно метались в голове, заставляя то одно, то другое воспоминание на миг вспыхнуть перед глазами, ослепить болезненной вспышкой разум - и исчезнуть. Дрожь, как и слезы, сдерживать не получалось. Наверное, и не стоило, но многолетняя привычка держать себя в руках еще пыталась напомнить о себе. Внутри все горело и разрывалось от боли - и в то же время меня словно окутывало льдом...

В какой-то миг сил терпеть не осталось - хотелось кричать, громко, выплескивая все непонимание, весь ужас, всю боль от разрушенной любви. Этим криком я могла бы дать волю гневу, ненависти, обиде, и я даже открыла рот - но в последний момент сомкнула зубы на ладони. Я все сильнее и сильнее сжимала челюсти, пока не почувствовала, как к соленому вкусу слез примешался еще один - куда более резкий, яркий и металлический.

Это чуть привело меня в сознание, и я отняла руку, с каким-то отрешенным интересом рассматривая стекающие на запястье красные капельки. Надо же, я действительно поранила себя. Вот аккуратные полукружья наливаются кровью и отпускают ее свободно течь по руке. А она горячая. Мне так холодно, мне безумно холодно, а по ладони стекает горячая кровь.

Наверное, я все-таки кричала, потому что перед тем, как потерять сознание, я услышала громкий стук в дверь гостиничного номера, почти заглушающий взволнованные крики:

- Откройте, госпожа! С вами все в порядке? Пожалуйста, откройте дверь!.."

- Вы ведь разрешите нам задать несколько вопросов этим агентам, не так ли? - неожиданно визгливым голосом осведомился человек, сидевший напротив меня, и это позволило мне вынырнуть из воспоминаний. Я попыталась сосредоточиться на том, что говорят окружающие, вот только рукам было очень холодно, а внутри зашевелилось что-то похожее на застарелую боль. Ничего, с этим я справлюсь. О чем там говорит Тимми?

- ... третье окно слева от балкона. Сейф расположен в кабинете, в который из библиотеки попасть можно будет, пройдя короткое расстояние вот по этому коридору, - напарник потянулся, чтобы на плане указать наш маршрут. Я не следила, хотя собиралась еще раз тщательно пробежаться по каждому пункту, по каждой самой незначительной детали нашей миссии. Вот только неожиданный сон и вырвавший меня из реальности экскурс в прошлое сильно ударили по нервам. Мне все-таки нужно успокаивающее зелье. В таком состоянии к дому Ричарда лучше не приближаться. - Для того, чтобы мы имели возможность открыть сейф, нам выдали специальные артефакты-ключи. Они одноразового действия, но с очень мощным...

- Да-да, это мы знаем, - прервал Тимми все тот же мужчина с визгливым голосом. Я присмотрелась к нему. Худой, старый, с вечным недовольным прищуром бледных глаз. Черты лица тонкие, в чем-то даже звериные, неприятные. Губы - изломанная нитка, пересекающая нижнюю половину лица. Длинные пальцы нервно теребят край ближайшего листка бумаги, но он сам этого словно не замечает, впиваясь взглядом в лицо моего напарника. Тимми из-за этого бледнеет еще больше и умолкает. Погипнотизировав еще некоторое время бедного парня, повернулся ко мне: - Скажите... Китти? Скажите, Китти, что вы будете делать, если вдруг в то время, как вы будете заняты своей миссией, в той части дома кто-нибудь появится?

- Ликвидировать свидетеля, - спокойно ответила я, старательно скрывая свои эмоции. Вряд ли я смогу кого-нибудь убить - почти всех слуг Дика я знала с того времени, как мы были женаты. Едва ли у меня поднимется рука на миссис Линд, экономку, которая тепло приняла молодую хозяйку и которая стоически терпела мои истерики после похорон семьи. А еще в тот коридор может заглянуть мистер Доусон, чересчур исполнительный, но всегда предупредительный и внимательный дворецкий - была у него привычка иногда по ночам совершать обход, оберегая сон и имущество господина. Но даже незнакомого лакея, каким-то образом поднявшегося на второй этаж, я убить не смогу. Вот только говорить им об этом не обязательно, а потому - мне необходимо удерживать на лице маску спокойствия и полной уверенности в себе.

- И вас не страшит эта перспектива?

- На любой войне есть жертвы, и не всегда их удается избежать.

Мне самой мои слова показались лживыми и слишком... наигранными, но худого старика, похоже, мой ответ вполне удовлетворил. Видимо, такие лозунги вполне в его духе.

- Молодой человек, а перечислите-ка мне те артефакты и те бумаги, которые вам необходимо будет раздобыть, - потребовал другой мужчина, составлявший полную противоположность старику с визгливым голосом: он был тучноват, подбородки при каждом слове дрожали, а руки совершенно спокойно расположились на столе, сцепленные в расслабленный замок. Я видела на толстых коротких пальцах следы многочисленных перстней, которые мужчина, слава Пресветлым, снял до того, как пришел на встречу с агентами. Негоже все-таки исполнителям видеть богатство и влиятельность членов штаба, ведь тогда понятно станет, что руководство радеет не об их благе, а о собственных интересах. Вот только бледные полоски все равно ничем, кроме перчаток, не скроешь. Правда, взгляд у него был цепким и очень внимательным, что резко выбивалось из образа добродушного толстячка. Это, конечно, неудивительно - он стоит во главе заговорщиков, что само по себе о многом говорит, вот только эта выходка с кольцами не позволяла точнее определить его тип и степень важности. Впрочем, сейчас это и не имеет значения. Можно будет потом осторожно поговорить с Люком и выведать у него хоть что-то о наших руководителях. Но - не сейчас.

Увлеченная рассматриванием гостей из штаба, я пропустила ответ Тимми. Не страшно, все равно этот список мы знали не хуже, чем молитвы Пресветлым, которым нас учат с самого детства. Разбуди меня ночью и потребуй назвать необходимые артефакты - я назову, и свойства опишу, и внешний вид, и историю. О документах я знала не так много - об их содержании мы с Тимми имели лишь приблизительное представление, но их перечень я тоже знала наизусть. Как и расположение комнат в особняке Ричарда, и имена его домочадцев, и его расписание, и еще миллион мелочей, о которых нас спрашивали господа из штаба, чьих имен нам предусмотрительно не называли.

Наконец этот импровизированный экзамен кончился, и мы с Тимми заработали еще одну ободряющую улыбку от Люка. У него тик какой-то? Никогда раньше за нашим непосредственным начальником такой улыбчивости не наблюдалось. Старший агент заметил мой недоуменно-недовольный взгляд и пожал плечами. Попросив нас остаться в этом кабинете, Люк поспешил проводить глав мятежников. Вместе с ним вышли и те, кто отвечал за наше задание: информаторы, шпионы, артефакторы и прикрытие. После того, как из комнаты вышел последний человек, Тимми ощутимо расслабился. Он позволил себе сгорбиться и сложить руки на столе, опустив на них голову. Послышался его облегченный выдох.

- Я думал, они от нас никогда не отцепятся, - признался он, и из-за его положения голос прозвучал немного глухо. - Даже когда стражникам в руки попадал, так не боялся. Отвечал на их вопросы и все ждал, что они скажут: "Он не подходит, замените его другим агентом!". Это, наверное, был бы конец для меня. Кит, ты же ведь понимаешь, как важна наша миссия? - Тимми поднял голову и горящими глазами посмотрел на меня, а я... Мне оставалось только посочувствовать ему, верящему во всю эту чепуху про свержение диктатора и воцарение счастья на земле. Он даже не задумывался над тем, к чему могут привести действия мятежников, он просто шел под их знаменами, гордясь своей принадлежностью к "истории". Боюсь, таким бодрым шагом он идет лишь навстречу своей смерти, но никак не светлому будущему. - После нашей миссии мы сможем убрать семью Девенли от короля, освободив путь к его свержению! Если исчезнет его главный маг, король станет беспомощным! Мы в шаге от заветной цели, Китти!

В шаге. Конечно, в шаге. Еще немного - и я смогу отомстить. Если та информация, которой располагали мятежники, верна, и у Дика действительно хранятся такие мощные артефакты, он обречен. Я сделаю все, чтобы эти борцы за свободу получили возможность уничтожить само имя Ричарда Девенли. И, возможно, его семьи. К Стивену и мистеру Джейсону я не испытывала ненависти, даже к его злобной матери относилась куда лучше, чем она того заслуживает, но - око за око, Дик. Семья за семью.

Я не знала, что буду делать потом, когда - и если - моя месть свершится. Я не планировала свою жизнь. Уже нет. Что я буду делать дальше - решу лишь после того, как увижу гроб с телом мужа, накрепко заколоченный гвоздями и опускающийся в землю. Я даже не знаю, будет ли она у меня потом, эта самая жизнь.

Тимми что-то воодушевленно рассказывал, но я не вслушивалась в его слова. Ничего, кроме восторженного бреда и идеалистических речей, он выдать не мог. Мне даже жалко было его, ведь Тимми, по сути, неплохой парень, попавший в плен расчетливых сказочников. Насколько я знаю, когда-то он вел вполне приличную законопослушную жизнь младшего сына отставного военного. Отец Тимми служил в королевских войсках где-то на границе, но из-за ранения в очередной стычке с литарийцами вернулся в родной город, где и зажил счастливо с молодой женой и - впоследствии - несколькими отпрысками. Что потянуло Тимми сбежать из дома и податься в бродячие разбойники, я не знаю, он никогда не рассказывал, но, еще будучи довольно молодым, уже имел зуб на нашего короля и весь его Совет. В подполье заговорщиков он нашел себя и смог реализовать себя и внушенную ему мечту - сделать мир лучше. Вернее, мечту он все еще реализовывал, но свято верил в то, что Пресветлые Боги поддерживают его начинания и непременно помогут в деле сотворения рая на земле. Пока его планы распространялись на Ан-риох-Даонну, но я уверена, что в воображении молодой мятежник сверг уже всех королей на нашем материке и перебрался на соседний, уничтожая тиранию и бедность.

- Тимми, Китти, - преувеличенно бодро позвал нас Люк. Я даже не заметила, как он вошел в комнату. Либо я так увлеклась размышлениями о планах своего напарника, либо наш руководитель и впрямь необычайно талантливый агент и воин. Впрочем, одно другого не исключает. - Готовы?

Тим снова распрямился на стуле, всем своим видом выражая готовность броситься на выполнение задания хоть сейчас, не дожидаясь ночи, и истово закивал. Бедный Тим. Чем же таким ему насолил наш король и как мятежники смогли так нарушить все его мыслительные функции?

Люк перевел вопросительный взгляд на меня, и я кивнула. Я не просто готова. Я несколько лет ждала такой возможности.

- Вот и отлично. Тогда - прошу следовать за мной, прежде чем вы получите артефакты-ключи и остальное необходимое снаряжение, вам предстоит встретиться с чтецами душ.

Чтецы душ? Надо же. Не знала, что мятежники пользуются их услугами. Хотя более верным будет предположение, что один или двое из них числятся среди сепаратистов. Впрочем, чему я удивляюсь? Если раньше мне не приходилось сталкиваться с ними, это не значит, что их здесь нет. В конце концов, должно же как-то объясняться то практически магическое воздействие, которое оказывают вербовщики на потенциальных агентов и исполнителей. Почему не предположить, что здесь тщательно работают чтецы душ?

Чтецы не являлись магами как таковыми. Они не способны были произносить заклинаний, влиять на материю или творить с помощью Силы что-то невероятное. Но они очень тонко чувствовали эмоции и чувства людей, способны были влиять на них и добиваться необходимой реакции. Я слышала о том, что чтецы способны вернуть душу человека, который уже не хочет жить, и заставить его радоваться каждой минуте на этой земле. Слышала и о том, что с такими возможностями можно легко свести человека с ума, раз за разом дергая невидимые болезненные ниточки в душе. И потому, как говорил Ричард, в королевстве - да и на всем материке - ведется строгий учет людей с такими способностями, ибо они не всегда используются во благо. Как чтецов заполучили мятежники - не представляю.

Люк шел впереди, уверенно сворачивая то влево, то вправо и окончательно запутывая меня в этом подземном лабиринте. На нижнем уровне я еще не бывала, доступ не тот. Да и не горела я желанием оказаться там, где располагались и лаборатории, и пыточные, по слухам, часто являющиеся одним и тем же. Внизу обитали артефакторы, аналитики, ученые, и, по всей видимости, чтецы душ.

Старший агент слегка прихрамывал при ходьбе, из-за чего его высокая мощная фигура чуть заваливалась на левую сторону. Я не слышала о том, чтобы Люк в последнее время выходил работать "в поля", а потому меня слегка заинтересовала его травма. Где он мог ее получить, если последние недели мятежники вели себя достаточно тихо, отдавая силы на разработку нашего задания? Выполнял особые поручения с самых верхов?.. Светлые волосы на затылке перехвачены черным плетеным шнурком, спускаясь до лопаток, и они тоже норовили соскользнуть влево, подчиняясь неровной ходьбе Люка. Я зачарованно наблюдала за его хвостом, жалея о том, что уже даже и не помню настоящего цвета собственных волос. Я привыкла к черному цвету и не стремилась вернуть прошлую жизнь, но та девушка, что когда-то была счастлива и что еще живет во мне, иногда давала о себе знать такими вот сожалениями.

Перед одной из дверей Люк остановился. На грубо обтесанном дереве не было никаких отметок о назначении комнаты или о том, кто в ней обитает, но старший агент уверенно обхватил ладонью металлическую ручку.

- Входите, - пригласил он, открывая перед нами дверь.

За ней оказался короткий, широкий, плохо освещенный коридор, из которого можно было попасть еще в две комнаты. Люк, положив руку на плечо Тимми, направил его к левой двери, кивком указав мне на правую. Помедлив, я все же вошла. Встречаться с чтецами душ я не хотела - от них невозможно ничего утаить: ни мысли, ни воспоминания, ни эмоции. Я не знала, существует ли способ закрыться от них и буду ли допущена после этой встречи к миссии, которая стала моей целью. У меня были тайны, которыми я не хотела делиться ни с кем, о существовании которых и сама предпочла бы забыть...

За дверью был кабинет, не очень просторный, уставленный книжными шкафами и освещенный ровным тусклым светом волшебных камней. Я не ожидала увидеть в подвале подобную вещь - эти камни считались дорогим удовольствием, и простым смертным, а уж тем более заговорщикам против короны, вынужденным ютиться в неприметном здании на окраине столицы, они были недоступны. И все же они были здесь, в этой комнате, аккуратно вставленные в специальные настенные кольца. Камни выдыхались и теряли силу, из-за чего свет бы неярким, словно приглушенным.

Но надолго они мое внимание не привлекли - почти сразу им завладела женщина, расположившаяся за столом. Она сидела прямо напротив двери, так, чтобы можно было увидеть лицо вошедшего, с первой секунды подмечая малейшие изменения в эмоциях и мимике. Встретившись взглядом с ее холодными глазами, я поежилась.

- Проходи. Садись.

Чтица указала тонкой рукой на единственный стул, стоявший перед столом. Она и сама казалась тонкой и хрупкой, способной сломаться от малейшего прикосновения. Болезненно худая, с бледной, почти прозрачной кожей, в тусклом свете волшебных камней женщина была похожа на призрака. Усугубляли неприятное впечатление, усиливая нездоровый контраст, прямые темные волосы, распущенные и перекинутые наперед. Глаза, холодно-серые и равнодушные, словно пытались заглянуть в мою душу, хотя на каком-то внутреннем уровне я понимала, что это впечатление обманчиво, что работают их силы не так. И все же она не отпускала мой взгляд. Поставив локти на стол и опустив на сцепленные ладони подбородок, она слегка склонила голову влево, и я видела, как на ее губах постепенно появляется удовлетворенно-насмешливая улыбка.

Чтица вдруг стремительно, но при этом на удивление плавно поднялась. Все так же не отрывая от меня взгляда, обошла стол, ведя по нему рукой. Черные широкие брюки вились вокруг ее ног при каждом шаге, словно за женщиной неотступно следовала ее персональная магическая тень. Только я почему-то не боялась. Знала, что от ее решения, от того, что она увидит, зависит мое участие в миссии, но меня это не пугало. Самое страшное в моей жизни уже случилось четыре года назад. Глядя в глаза чтице, я еще раз переживала все это. Заново. В очередной раз.

Женщина словно перетекла мне за спину, заставив вздрогнуть, и я почувствовала ее руки на плечах.

- Бедная девочка, - тихо прошептала она, склонившись к самому уху. Ее черные волосы касались моей щеки, сползая по плечам на грудь, ее дыхание щекотало кожу, и все во мне противилось такому близкому контакту. Внутри что-то кричало и приказывало оттолкнуть ее, оказаться подальше от чтицы, но я не вслушивалась в эти ощущения. - Столько всего пережить, но найти в себе силы на борьбу и месть... Бедная храбрая девочка. - Ее ладонь скользнула мне на живот, и я закрыла глаза, часто-часто задышав. Нет, нет, пожалуйста, не говори ничего об этом, не нужно!.. - Столько всего потерять... Ты ведь каждый день помнишь об этой потере, верно? Стараешься не вспоминать, не чувствовать, но мысли все равно не уходят, догоняют тебя во снах, ловят в те моменты, когда ты этого совсем не ожидаешь. И ты каждый раз, как и тогда, распадаешься на части, теряешься в этой боли, проваливаешься в эту пустоту... Ты помнишь об этом, ты чувствуешь это... Но ты все потеряла. - По моим щекам катились слезы, каждое ее слово заставляло меня дрожать и беззвучно всхлипывать, но чтица не желала прекращать пытку. Ее ладонь сильнее прижалась к моему животу, заставляя меня судорожно вздохнуть, и сжалась в кулак. - Не забыла. Выжила, чтобы отомстить. Каждый день помня о своих потерях, ты лелеешь это желание, мечтаешь о возможности причинить ему ту же боль, что терзает тебя. - Чтица потерлась щекой о мою макушку, правой рукой продолжая гладить меня по плечу. - Ведь тебе до сих пор больно, правда, Лиза?

Это имя стало последним ударом. Согнувшись, я плакала так, как не позволяла себе уже долгое время. Сжавшись в комочек, я раскачивалась на стуле и не пыталась больше притворяться сильной. Не здесь, не с ней. Зачем, если она вытащила наружу то, что я так долго старалась запереть в самых дальних уголках души? Своими тихими словами эта женщина вскрывала одну рану за другой, заставляя меня захлебываться в слезах и всхлипах...

Она стояла передо мной на коленах и гладила меня по голове. Чтица больше не произносила ни слова, но ей этого и не нужно было. Всё, чем можно было бы растоптать меня и уничтожить мою душу, чтица уже сказала.

Сколько мне потребовалось времени, чтобы выплакать всю боль, я не знала - в этом подземном кабинете не было ничего, что говорило бы об убежавших минутах и часах. Но, едва я смогла дышать ровно и поднять голову, чтица взяла меня за подбородок, снова заставляя смотреть ей в глаза:

- Лиза. Девочка, потерявшая саму жизнь, тебе не стоит меня бояться. Есть люди и есть страхи, способные причинить гораздо больше боли. Сосредоточься на том, чтобы избавиться от них, лисёнок.

Я думала, что после едва закончившейся истерики больнее мне уже не будет, но чтица нанесла еще один удар. На то она и чтица, чтобы видеть чужие души, но... Дик!.. Он называл меня лисенком, утверждая, что на солнце мои каштановые волосы отливают рыжим, что в такие моменты ему хочется приласкать меня...

- Досточтимая Кара, у вас все хорошо?

Стук в дверь и голос Люка удержали меня на краю, не позволяя вновь скатиться в ту бездну отчаяния и боли, из которой я могла уже не выбраться. Встреча с чтицей стала слишком большим испытанием, я не чувствовала в себе сил на то, чтобы заново собрать себя из осколков. Когда-то - могла, но сейчас, когда мою душу выпотрошили, это было бы невыполнимо. А потому я сосредоточилась на посторонних звуках и образах, пытаясь отгородиться от той лавины боли, что грозила вот-вот обрушиться на меня.

- У нас все в порядке, агент, - громко ответила чтица, отпуская мой подбородок. Плавно поднявшись на ноги, она вернулась за стол, откинувшись на стуле и наблюдая за мной. - Вы можете войти.

Люк тихо и осторожно открыл дверь, но входить все же не стал, остановившись на пороге.

- Я могу узнать, как прошла встреча? Готова ли Китти к тому, что ей предстоит сделать, уверена ли в своих силах и стремлениях?

- Китти? Да, агент, она готова. Лучше нее вряд ли кто-то справится с этим делом, только в ее руках возможность причинить лорду Девенли непоправимый вред.

- И вы сделали все, как нужно?

Лицо чтицы заледенело, вмиг превратившись в маску. Обхватив себя руками, я вглядывалась в ее глаза, замечая и враждебность, и бессильную злость, направленные на Люка. Позже я подумаю над этим. Не сейчас, сейчас мне больно. Но позже.

- Забирайте ее и уходите, агент. Вас же передергивает от одного нашего вида, - прошипела Кара, - вы же нас боитесь и ненавидите. Так забирайте ее и выметайтесь из моего кабинета! Не заставляйте меня проверять и вашу веру тоже.

Быстрые нервные шаги - и Люк буквально сдернул меня со стула, за руку вытаскивая из комнаты. Меня трясло, хотя я пыталась унять дрожь и не думать о том, что только что случилась. Дверь за спиной захлопнулась с резким громким звуком, и я едва не подпрыгнула. Пресветлые, до чего же довела меня встреча с чтицей! Неужели они думают, что после такого препарирования моей души и моих эмоций я еще на что-то способна?

У стены напротив нас дожидался Тимми. Он был бледен и испуган, в глазах застыло загнанное выражение. Руки моего напарника мелко подрагивали, губы безостановочно шептали что-то. Наверное, я выглядела так же. По крайней мере, чувствовала я себя так, словно меня через мясорубку протащили, что не могло не отразиться на внешнем виде.

Люк же, едва закрылась дверь в кабинет Кары, заметно повеселел.

- Давайте-ка, ребятки, успокаивайтесь и приходите в себя. Знаю, вам кажется очень странным, что именно в тот день, когда должно произойти такое важное событие, да еще с вашим участием, вас заставили встретиться с чтецами душ, но, поверьте, руководство знает лучше, для чего это нужно. Сейчас вы слегка разбиты... - едва ли мое состояние походило на "слегка", но поправлять Люка желания у меня не было, - но к вечеру все это переродится в злость и даст вам силы, которые будут необходимы. В этом и заключается работа наших чтецов - вытащить наружу все то, что заставляло вас страдать, чтобы превратить боль в ярость. - Выталкивая нас в основной коридор, который вел к лестнице на "жилые" этажи, он поинтересовался: - Вы как, в норме?

- Да... да, я в порядке, - хрипло ответила я, прижимая руку к горлу. Видимо, истерика не прошла для меня бесследно. И хотя я не кричала, чувство было такое, что я сорвала голос и материализовала внутри своего организма маленький кусочек Великой Пустыни.

Тимми неуверенно кивнул, замер, прислушиваясь к себе, и закивал снова, подтверждая, что и он в норме. В глазах парня постепенно разгорался знакомый мне огонек: он выслушал объяснение Люка и поверил ему, вновь обретая в лице мятежников олицетворение своих надежд и мечтаний, едва не разрушившееся из-за болезненной встречи. Кажется, уже сейчас он начал превращать все эмоции в злость. Не только те безнадежность и отчаяние, что я заметила несколько минут назад, а все эмоции - напарник растворялся в предстоящей миссии полностью, отдавая себя всего.

Я в себе такого настроя не чувствовала, и Люк, кажется, понял это. Остановившись посреди коридора, он за плечи развернул меня к себе и, внимательно заглядывая в глаза, уточнил еще раз:

- С тобой точно все в порядке, Китти?

- Со мной все хорошо, Люк, честно. Возможно, я чуть более медленно, чем Тим, меняю свои эмоции, но к вечеру вы получите то, что хотите. Я не собираюсь позволять собственным чувствам помешать мне сегодня. Можете не сомневаться: задание мы не провалим.

Прищурившись и задумчиво выдвинув вперед нижнюю челюсть, он еще какое-то время сверлил меня недоверчивым взглядом, но потом отпустил и с едва заметным облегчением выдохнул. Я не знаю, что он увидел в моих глазах, но результат, судя по всему, его удовлетворил.

- Что ж, хорошо. Правда, странная ты какая-то, Китти. Это, скорее, женщинам свойственно - мгновенно менять эмоции, а ты так медленно загораешься.

- Зато не сгорю раньше срока, - через силу усмехнулась я, желая показать, что все тревоги - напрасны. Нет уж, если я пережила встречу с чтицей, отстранить меня от задания они уже не смогут.

- Это вы верно подметили, агент Диксон, - хлопнул меня по плечу Люк, и, подтолкнув Тимми, зашагал к лестнице. Переглянувшись, мы с напарником последовали за ним. Когда поднялись на второй этаж, наш руководитель остановился перед комнатой отдыха, с улыбкой повернувшись к нам: - Отдыхайте, ребята, набирайтесь сил и злости - они вам сегодня понадобятся. И помните, что от вас зависит судьба всего восстания.

От меня зависит только моя судьба - это я поняла давно. Ни за кого, кроме себя, я отвечать не имею права, потому что не могу сохранить даже крохотной жизни... Помотав головой и прогоняя разбуженные чтицей воспоминания, я с ногами забралась на диван и, обхватив колени руками, замерла. Трансформировать боль в ярость? Нет, этого делать я не стану - мне нужна ясная голова. То, что для выживания эмоции - вредные советчики, я тоже поняла достаточно давно. За эти годы жизнь вообще открыла для меня много такого, о чем я раньше не знала и не задумывалась.

"- А теперь скрести ноги вот так, - улыбаясь, приказал Дик. Я повторила, но у меня ничего не получилось, и муж, рассмеявшись, потянул меня за руки, заставляя встать с пола. Обняв за талию, Ричард закружил меня по комнате. Когда сил на смех уже не осталось, остановился. Не выпуская из кольца своих рук и глядя мне в глаза, поцеловал в кончик носа. Я хихикнула и потянулась ладонью к его щеке. Смех замер, веселье сменилось чем-то более чувственным и глубоким. Глаза Ричарда потемнели, и, закрыв их, он прижался щекой к моей ладони. Я прерывисто вздохнула, чувствуя, как теплые губы прикасаются к коже, как целуют каждый пальчик. Я задышала чаще, и Дик, откликаясь на это, сильнее прижал меня к груди. Его руки пробежались по моей спине, захватили кончик косы и потянули, заставляя выгнуться назад.

- Дик!.. - выдохнула я, закрывая глаза. Я знала, что муж меня не уронит, но все равно инстинктивно цеплялась за его плечи. - Мы... мы собирались заниматься, - хрипло попыталась я воззвать к порядку, хотя всей душой надеялась, что он меня не послушает.

- Мне плевать, - отозвался он, целуя кожу на самой границе с тканью блузы. Это заставило меня сильнее вцепиться в него, так как колени подгибались, и на ногах устоять было невозможно. Раньше, до встречи с Ричардом, я хихикала над глупыми героинями романов, у которых "ноги делались ватными" от одного лишь прикосновения понравившегося им лорда, но, узнав прикосновения своего мужа, я уже не могла смеяться над ними. Любимый мужчина действительно может заставить одним лишь взглядом вспыхнуть эмоции, от которых подгибаются колени... - Занятия, - он пробежался короткими поцелуями по моей шее, - подождут. А я ждать не намерен.

- Лорд Девенли, вы возмутительны! - охнула я, когда он подхватил меня на руки.

- Разве? - удивился Дик, быстрыми шагами выходя из гостиной, в которой мы собирались позаниматься.

- О да, - подтвердила я, взлохмачивая его волосы и наслаждаясь этим. О чем он спрашивал, я уже забыла, готовая согласиться со всем.

- И как ты можешь меня любить, такого возмутительного? - притворно вздохнул он, награждая меня скупым поцелуем.

- Сама не знаю, - с улыбкой призналась я, ответно прижимаясь губами к его щеке..."

- Эй, Кит, ты заснула?

Ногти от злости впились в кожу, даже сквозь брюки, и я с трудом заставила себя разжать пальцы.

- Нет, Тимми. Я не сплю, я пытаюсь настроиться на то, что нас ожидает. Это называется медитация, когда-то меня ей обучали. Помогает выбросить из головы все лишнее.

- А, ну тогда извини, - пожал плечами парень, расположившийся за столом ближе к окну. Перед ним стоял бокал с чем-то алкогольным, судя по запаху, и он задумчиво водил по его краям пальцем. - Я думал, ты заснула сидя. Ну, не буду тебе мешать, медици... настраиваться, - и он одним махом опрокинул в себя эту гадость.

Я кивнула, отворачиваясь. Возможно, мне не стоило отвечать так резко. Хотя я и старалась не дать злости отразиться в голосе и ответить довольно вежливо, эмоции все равно прорывались. Вот только мне кажется, это не та злость, которой пытался добиться от нас Люк. Сейчас меня взбесило то, что Тимми выдернул меня из моих воспоминаний. Я не собиралась думать о муже. Сначала. Я хотела всего лишь вспомнить, чему он меня учил, но собственные мысли предали меня, уводя по тропе воспоминаний в тот день, когда мы пытались начать занятия. Дальше моей неуклюжей позы мы тогда не зашли, все закономерно закончилось в спальне. Потом, много позже, мы все-таки смогли сосредоточиться на уроках, не отвлекаясь друг на друга, и кое-чему Дик меня все-таки научил. Именно это я хотела воскресить в памяти, а не те дни, когда я была счастлива. Мне сейчас нельзя думать о том, что когда-то я любила его. Нельзя помнить о том, что он мог быть хорошим. Нельзя позволять отголоскам того времени посеять в моей душе сомнения.

Вот только это чувство, возникшее, когда Тимми позвал меня... Я упивалась воспоминаниями, я действительно разозлилась, когда меня из них выдернули, и это пугало. Проклятая чтица возродила не то, что нужно!

Мой муж - монстр, и я не имею права забывать об этом, обманутая счастьем прошлых лет.

***

Черный экипаж без каких-либо знаков на боках проехал мимо дома Ричарда. Мы с Тимми, сидя напротив друг друга, внимательно вглядывались через щель в шторках в особняк моего мужа. Света в окнах не было, по крайней мере, со стороны улицы. Те, что выходили во внутренний двор, могли еще разгонять ночную тьму - слуги иной раз задерживались на кухне допоздна. Я не могла решить, что для нас с Тимми будет лучше: их крепкий сон в собственных постелях или их посиделки на кухне, в противоположной от кабинета части дома. Во втором случае есть надежда, что за собственными разговорами они не услышат посторонних звуков. А если и услышат, убедят друг друга, что это лишь обман слуха, галлюцинации, вызванные чрезмерным количеством медовухи, выпитой в отсутствие хозяина.

Экипаж свернул за угол и проехал еще несколько кварталов, прежде чем остановиться. Из кареты мне помог выбраться поджидавший нас Люк, подав мне руку.

- Наблюдатели сообщили, что все в порядке. Пока все идет согласно плану, и не предвидится ничего, что могло бы нам помешать.

"Согласно плану" - это означает, что Ричард покинул сегодня свой дом, намериваясь провести ночь у любовницы, а слуги разошлись по спальням и тихо посапывали в кроватях, отдыхая от повседневных забот в мире снов.

- Это хорошо, - возбужденно прошептал Тимми, пританцовывая на месте. Его энтузиазм, на мой взгляд, несколько нездоровый, меня пугал. Парень нетерпеливо посматривал в ту сторону, откуда мы приехали, ожидая возможности принести пользу, практически из-под носа королевского мага уведя важные документы и опасные артефакты.

- Не подведите, - сжал на мгновение мою руку старший агент. Люк забрался в карету, и она медленно покатила по дороге. Мы проводили ее взглядами, дождались, пока она скроется за поворотом, и пошли обратно, к дому моего мужа. Длинный широкий плащ скрывал мой крайне нетипичный для женщины и леди наряд: для выполнения задания юбки не годились, их заменили брюки.

Когда-то давно, в прошлой жизни, Дик запретил носить мне брюки, объясняя это тем, что мой вид слишком отвлекает его... от всего. Я тогда посмеялась, хотя подобное замечание мне очень польстило. Мне льстило, что я могу свести его с ума. Как же я была глупа! Сумасшедший мужчина - в жизни не может быть ничего хуже!..

В штабе же никто не обращал внимания на внешний вид женщин - в зависимости от задания и целей, агентам слабого пола приходилось как наряжаться в пышные платья, так и облачаться в мужскую одежду. Наша миссия также не предполагала наличия широких кринолинов: взбираться по стене в брюках куда удобнее. А о своих привычках знатной леди мне пришлось забыть, да и к брюкам за последние месяцы я привыкла, поэтому меня не возмущало, что одежда на мне была неподобающей. В конце концов, не подходила она для бальных залов, для мести же - в самый раз. Плащ же служил защитой от возможных встречных. Для всех вокруг мы с Тимми были парочкой, поздно возвращающейся домой по богатым кварталам столицы.

На ту улицу, на которой располагался особняк Ричарда, мы не вернулись - свернули чуть раньше. Пробраться в дом моего мужа мы должны были из сада, в который попадем из соседнего двора. Тимми, наверное, готов был лезть прямо по фасаду особняка, такой жаждой действия горели его глаза, но нам приходилось быть осторожными и идти окольными путями. Один из мятежников, заранее спрятавшийся во дворе соседнего участка, открыл после условного свиста калитку. Это помогало не нарушить защитные чары, установленные на территории. Если бы мы вдруг полезли через заборы или попытались самостоятельно открыть ворота, сработала бы охранная система, мгновенно заморозившая нас (в лучшем случае) и оповестившая стражу о вторжении. Такая защита не давала сбоев, но у нее был один минус - нарушение контура изнутри не считалось опасностью, даже если во двор входили незнакомые люди. Этим недостатком и воспользовались мятежники при разработке плана.

С территорией вокруг дома Ричарда было сложнее - на нее можно было попасть только через один вход, главный, и муж зачаровал его так, что мы не смогли никого из своих людей провести за ворота. Так что приходилось рисковать и перелезать через забор с соседнего участка, рассчитывая, что артефакты-обманки смогут дать нам несколько секунд, необходимых для пересечения границы чар. Это было одно из самых слабых мест плана, этап, дальше которого в случае неудачи дело бы не пошло.

Но то ли артефакторы у мятежников были кудесниками, то ли защита не такой совершенной, как нам представлялось, но мы спрыгнули на землю - и ничего не случилось. Не вспыхнул ослепляющий свет, я не почувствовала холода оцепенения, по наши души не явились демоны из проклятого Пресветлыми мира.

Выждав несколько минут, мы нашли нужный нам балкон. Третье окно слева от него вело в библиотеку, ближе всех остальных комнат располагавшуюся к кабинету. Забраться на второй этаж было несложно - это действие мы проделывали множество раз, готовясь к заданию. Открыть окно и соскользнуть на пол тоже труда не составило, но мне вдруг стало страшно. Необъяснимый страх накатил волной, заставляя испуганно озираться, искать причины таких лишних сейчас эмоций.

Тимми дернул меня за рукав, нахмурившись, и кивком головы указал на дверь. Ему явно не нравилось то, что я испуганной тенью замерла у окна, но как передать ему тот ужас, что окутал меня, едва я оказалась внутри? Не может же меня пугать только лишь то, что я оказалась в доме Ричарда?

Перебарывая страх и воюя с собой за каждую возможность пошевелиться, я медленно прошла к двери. У нее снова замерла, прижавшись спиной к стене - единственному свободному участку в этой комнате: все было заставлено стеллажами и шкафами, в которых нашли свое место тысячи книг. Моя рука скользнула по стене и наткнулась на поверхность столика. Теплая, гладкая столешница под пальцами вызывала странные эмоции, на время приглушая страх.

Неосознанно я надеялась увидеть копию той библиотеки, что была в нашем доме в Четейр-Глэсе. Мне даже казалось, что я узнаю этот столик под рукой. Я понимала, что он не станет привозить сюда мебель из нашего дома, что в его особняке в столице все сделано на заказ к моменту его переезда сюда, но глупая необоснованная надежда на что-то жила в моей душе.

Задание вдруг оказалось сложнее, чем я думала.

Резкий удар по плечу заставил вынырнуть из фантазий, и на меня уставились злые глаза Тимми. Мой напарник был в ярости и не скрывал этого. Ткнув пальцем в дверь, он скривился и едва не задел вазу с цветами, стоявшую на точно таком же столике, поверхности которого касались мои пальцы, с противоположной стороны дверного проема. Зашипев, Тим подхватил букет и снова поднял на меня глаза, молча приказывая шевелиться. Я и сама понимала, что пора прекращать эти игры с воспоминаниями, если хочу добиться своей цели, а потому на миг виновато опустила голову и повернулась лицом к двери. Обхватила ручку и мягко, очень медленно повернула ее, открывая узкий проход в коридор. Ни малейшего отсвета ни из-под одной из дверей я не увидела, что позволило мне выскользнуть из библиотеки. Плащ, чтобы не мешался, отдала Тиму, и он небрежно бросил его на спинку ближайшего кресла - уходя, мы его заберем. Несколько бесшумных шагов - и я перед дверью в кабинет, в святая святых Ричарда. Замерла. Прислушалась, задерживая дыхание. Тишины сонного дома не нарушал ни один звук.

Замок щелкнул, открывая перед нами возможность зайти внутрь. Тимми не преминул ею воспользоваться, практически втолкнув меня внутрь. После возвращения в штаб нужно будет поговорить с Люком об этой излишней активности, Тим слишком суетится, что может принести неприятности. Сама я, конечно, тоже виновата, но мой напарник забывает об осторожности.

Что тут же проявилось в сдавленном ругательстве, когда в темноте он налетел на кресло. Шторы в кабинете были задернуты, и видимости не было никакой, поэтому я и остановилась, давая глазам возможность привыкнуть к тому, что света нет. Тимми ждать не захотел, кидаясь к темнеющему у дальней стены камину, над которым должен был располагаться сейф. Откуда у мятежников такая точная информация - не представляю, да и знать не хочу. Все, что меня волновало, это то, что я оказалась в шаге от заветной цели. Осталось совсем немного: артефакты-ключи, необходимые вещи и документы, снова библиотека, чужой сад - и штаб. И Дик будет уничтожен.

Я прошла к Тимми и протянула ему свою половинку ключа. Схватив ее с моей ладони и едва не уронив на пол, он потянулся артефактами к стене. Я же думала о том, какое странное место выбрано для обустройства сейфа. Чтобы не мешать Тиму, отошла чуть назад, оперлась бедром на спинку кресла и вновь подумала о том, как это нетипично. Конечно, от моего ненормального мужа, да еще и от мага, всего можно ожидать, но разве над камином в стене не должна проходить труба с вытяжкой? Объяснение штаба, что этот камин изменен магически, меня больше не устраивало. Потому что ключи-артефакты не реагировали. Сколько Тимми не водил ими перед стеной, ничего не происходило.

- Ничего не понимаю, - растерянно пробормотал он, поворачиваясь ко мне.

- Вот и я тоже, - раздался от двери голос, от которого внутри все заледенело. Нет, не может быть... Мне кажется, это все неправда, его не должно быть дома! Поворачиваться я боялась. Да что там поворачиваться, мне вздохнуть страшно было! Лишь наблюдала за тем, как по полу расползается, становясь все ярче, пятно света, наверняка от его любимого магического шарика.

А некто безрассудный и безголовый, веривший в восстание и мятежников, бросился на моего мужа, доставая из кармана что-то похожее на очередной артефакт... Да уж, сепаратисты не поскупились на всякую мелочь, отправляя нас на смерть. Все согласно плану, да, Люк? Вот только какому плану?

- Смерть королю и его подлым приспешникам!

Как же все-таки основательно его обработали среди мятежников! Смерть королю? Ха-ха... Смерть нам, Тимми, Ричард нас живыми отсюда не выпустит.

Напарник бросил что-то мелкое к ногам Дика, и я, к своему изумлению, услышала его стон. Тим смог ранить Ричарда? Это было настолько невероятным, что я решилась обернуться, но не успела. Тимми боком налетел на меня, опрокидывая на пол в попытке спрятаться от разозленного мага и одновременно достать еще что-то. Я откатилась ближе к столу, ударившись головой о деревянный подлокотник одного из кресел. Шапочка, прикрывающая волосы, слетела, и, пока я пыталась отплеваться и убрать их с лица, в кабинете стало на одного человека меньше. Тим не успел достать свой запасной козырь, он слишком разозлил Дика, попытавшись с ним бороться. Я даже не знаю, что сделал Ричард, услышала лишь щелчок пальцами и короткий вопль, после которого из кабинета на несколько секунд словно исчезли все звуки. Эту иллюзию разрушили приближающиеся шаги, остановившиеся рядом со мной. Руку, пытавшуюся убрать с лица волосы, за запястье перехватили длинные сильные пальцы, я и сдавленно охнула, сжав зубы.

Поднимать глаза было страшно, но я все же решила напоследок увидеть его лицо еще раз. Чтобы запомнить его, чтобы знать, кому мстить после перерождения. Ведь Пресветлые Боги не могут быть настолько жестоки, чтобы отобрать у меня эту возможность.

Я не знаю, чего я ожидала, но почему-то с удивлением отметила, что он совсем не изменился, разве что черты лица стали резче, да взгляда я такого у него никогда не видела: холодного и вместе с тем пылающего сдерживаемой яростью. Направленной на меня.

Он еще сильнее сжал мое запястье, выворачивая руку, и наклонился ко мне:

- Кто?

Сказать тебе, кто и зачем нас прислал, Дик? Нет, милый, извини. Не потому, что я верна идеалам мятежников, а потому, что не хочу давать то, что тебе нужно. Давление на руку усилилось, и мой не отличающийся терпением муж снова прошипел:

- Кто?

Я же не смогла сдержать стона. Пресветлые, лучше бы я молчала! Отпустив руку, он сжал в ладонях мое лицо, и я встретилась глазами с неверящим взглядом Ричарда.

- Лиза? - прошептал он.

Часть вторая. Пленница.

"Открывать глаза жутко не хотелась, и я лишь морщилась и закапывалась глубже в одеяла, стремясь укрыться от настырных вездесущих солнечных лучей. Удавалось мне это плохо, и я даже знала, почему.

- Дик, оставь в покое шторы, - недовольно пробурчала я, переворачиваясь на другой бок. Шорох ткани и скрип гардин смолкли, а через несколько секунд матрас прогнулся под весом моего мужа. Ричард принялся аккуратно, но очень настойчиво выпутывать меня из ненадежного укрытия.

- Вставай, соня, скоро обед уже.

От его насмешливо-ласкового голоса по телу побежали мурашки, заставляя дрожать. Перекатившись лицом к мужу, но все еще не открывая глаз, я сладко потянулась, закинув руки за голову. Его дыхание чуть изменилось, и я едва сдержала улыбку.

- Ммм, не хочу вставать. Мне и здесь неплохо.

- Я заметил, - насмешливо отозвался Дик, поглаживая мою ладонь. Я попыталась перехватить его пальцы, но он со смешком отдернул руку. Это заставило меня разочарованно застонать и возобновить попытки закопаться в одеяло. Невозможный тиран, за которого я по какому-то недоразумению вышла замуж, не позволил мне этого, схватив за талию и притянув к себе.

- Ты - жуткий деспотичный тип, - заявила я ему, зевая и все-таки открывая глаза. Чтобы тут же снова их закрыть. О, я наверняка немного покраснела, но его взгляд!.. Смешок нависшего надо мной Дика тепло коснулся моей щеки, и что-то похожее на зарождающееся удовольствие пробежало по всему телу, до самых кончиков пальцев.

- Знаешь, я уже и сам не хочу, чтобы ты вставала, - прошептал мне на ухо Ричард, и я вновь задрожала. - Более того, я, пожалуй, присоединюсь к тебе.

- У нас сегодня много дел, - попыталась возразить я, с деланным укором глядя на мужа. - Твои родители приезжают, и...

Темные глаза лукаво блеснули, и широкая ладонь легла на колено, чтобы неспешно, но неотвратимо поползти выше.

- Дел не так уж и много, а родители, если что, подождут. Я же не могу отказаться от приглашения, ведь моя жена меня так бесстыдно соблазняет.

- Кто еще кого соблазняет, - пробормотала я, развязывая его галстук. - Ненасытный монстр, тебе ночи мало было?

Я прикусила губу, борясь с упрямым узлом и одновременно пытаясь сдержать стон. Дик оторвался от моей шеи, коротко поцеловал в губы:

- Мне тебя всегда мало, лисенок..."

Солнечные лучи косо проникали в комнату, неровными полосами освещая и согревая ее. Моим пальцам было немного жарко, я чувствовала на них танец тепла и света, на запястье же этого не было. Чуть ближе к локтю - снова это ощущение, которое пропадает у плеча. Шее, губам тоже досталась часть солнечной ласки, а вот глаза были в тени, по ним лучи не били, словно стремясь не причинять беспокойства и оберегая сон. Мне показалось это странным, никакие шторы не могли бы дать такого эффекта. Впрочем... я в "гостях" у Ричарда Девенли, для него то, чего не может существовать в принципе, является обыденным. Да и не шторы меня сейчас должны волновать.

Лежа с закрытыми глазами, я пыталась понять, где я нахожусь. Наверняка в его спальне - воздух вокруг буквально пах им. Да теперь Дик и не отпустит меня далеко от своей сиятельной персоны, раз уж смог заполучить в руки беглую жену. Даже гостевую комнату не выделит - только в его спальне, только рядом с ним. Я прислушалась, пытаясь понять, здесь ли мой муж. Должен быть здесь, но я не слышу его дыхания.

- Я знаю, что ты уже проснулась, Лиза.

Я вздрогнула. И из-за холодного голоса, и из-за того, что меня впервые за долгое время, если не считать чтицы, назвали моим именем. И из-за того, что Дик оказался куда ближе ко мне, чем я ожидала - слова прозвучали совсем рядом со мной.

Собираясь с духом, я несколько раз глубоко вздохнула. Медленно открыв глаза, встретилась с его напряженным взглядом. Даже досточтимая Кара не вглядывалась в меня так внимательно, как это делал Ричард. Он словно пытался проникнуть в меня - в мой разум, в мою душу, чтобы найти там... что-то. Ответы, чувства, мысли - Дик хотел получить все, даже самую мелкую эмоцию.

Я не могла долго выдержать такой взгляд - с чтицей действительно было легче, - поэтому отвела глаза. Он протянул руку, почти нежно провел ею по левой щеке, заставляя меня вздрогнуть еще раз, и резко повернул к себе:

- Не смей от меня отворачиваться.

Он сидел слишком близко, касаясь бедром моей руки, и я с трудом подавляла желание отползти от него подальше. Он нервировал меня.

- Не смей мне указывать, - хрипло прошептала я, все-таки не выдерживая и предпринимая попытку отодвинуться. Такую же провальную, как и вчерашний план. Рука Ричарда мгновенно соскользнула со щеки на плечо, рывком возвращая меня на прежнее место. Я поморщилась - и от боли, и от необходимости находиться к нему так близко.

- Где ты была эти четыре года? - почти спокойно поинтересовался Дик. Почти. Но едва сдерживаемые эмоции все равно проскальзывали в его голосе, и ни одну из тех, что я почувствовала, нельзя назвать теплой.

Я попробовала еще раз отстраниться от него, но на этот раз так, чтобы он этому воспротивиться не мог. К тому же разговаривать с ним, лежа в постели и будучи укрытой одеялом, не очень удобно, а потому я села, прислонившись к спинке кровати. Подушку вытащила и положила на колени, словно она могла служить дополнительной преградой между нами. Дик, подняв бровь, наблюдал за моими действиями, но, хвала Пресветлым, не стал придвигаться ближе. Я не была уверена, что моей выдержки хватило бы на более близкое соседство: я и так едва сдерживала себя от того, чтобы не броситься на него в бесполезной попытке причинить хоть какой-то вред.

- Это не имеет значения, - все-таки ответила я, устроившись максимально далеко от Ричарда и сумев немного взять себя в руки. - С тех пор, как я покинула наш дом в Четейр-Глэсе, тебя перестало касаться все, что я делаю.

- Вот как? - единственное, что позволил себе Дик, ничем больше не показывая своих эмоций. Я не знаю, чего ждала от него, но очень не хотела, чтобы он оставался рядом и дальше: каждое его слово и движение словно прикасались к тугой пружине внутри меня, и в любой момент я могла потерять контроль над собой.

- Именно, - с трудом выдавила я, судорожно сжимая в руках подушку. Ричард перевел взгляд на мои пальцы, сминающие белую ткань, и резко поднялся:

- Вижу, мое общество доставляет тебе мало удовольствия. Посиди пока одна, приди в себя, я принесу завтрак.

Мало удовольствия? Дик, единственное удовольствие, которое я испытаю рядом с тобой, я получу, собственноручно заколачивая гвозди в крышку. Во всех остальных случаях для тебя есть только ненависть.

Я отвела взгляд, не желая смотреть на него, но на этот раз он ничего не сказал. Я упорно рассматривала резной узор деревянных панелей до тех пор, пока не услышала, как хлопнула дверь. По комнате Дик передвигался совершенно беззвучно, и резкий звук заставил меня вздрогнуть. И, что странно, действительно немного прийти в себя. Вот только не так, как ожидал мой супруг. Откинув покрывало, я встала. Голова закружилась, и пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы удержаться на ногах. Перед глазами все плыло, в ушах стоял легкий звон, а воздуха не хватало, но я заставляла себя стоять и дышать, сжав зубы. Пройдет. Через минуту это пройдет.

Организм успокаивался гораздо дольше отведенной ему минуты, и с каждой лишней секундой я нервничала все больше. Сколько понадобится Дику времени, чтобы принести мне завтрак? Сам он будет это делать, или поручит слугам? Ему придется ждать, или поднос, уже собранный, стоит на буфете в столовой?

Все так же не отпуская спинку, я огляделась. Его спальня. Тепло-коричневая, просторная и абсолютно его. В каждом предмете мебели видны были вкусы и предпочтения Ричарда, каждая черта узорных панелей несла в себе свой смысл. На нашу спальню в Четейр-Глэсе эта комната не была похожа, и мне от этого, наверное, было легче. Не знаю, смогла бы я заставить себя действовать, если бы вдруг оказалась в знакомой обстановке.

Кровать, на которой я очнулась, была довольно большой, широкой и удобной, с высоким резным изголовьем и совсем низкой спинкой в изножье. Балдахина, этой практически обязательной части любой кровати аристократа, здесь не было. Как, впрочем, и у той кровати - Дик их терпеть не мог. Слева от нее, там, где она заканчивалась, у стены устроился камин - совсем небольшой, используемый, скорее, для создания уюта, а не обогрева. В углу же, подальше от очага и поближе к изголовью, стоял столик, почти пустой, если не считать одинокой высокой свечи. Естественным дополнением к ней смотрелась бы книга, но ее там не было. Впрочем, я знала привычки своего мужа и понимала, что какой-нибудь нудный и исписанный магическими формулами экземпляр периодически составляет свече компанию на этом столике. По другую сторону кровати, совсем рядом со мной, была закрытая дверь. Открывать и проверять, что за ней находится, у меня не было никакого желания, к тому я была почти уверена, что это гардеробная. Может быть, комната и не похожа на нашу спальню, но вкусы и привычки Дика приехали с ним из Четейр-Глэса в столицу. Под окном располагалась банкетка, через подлокотник на спинку был переброшен его пиджак. Я подняла взгляд выше. Окно закрывало нечто, что совсем не было похоже на шторы: странные полоски из плотной кремовой ткани, соединенные вверху и внизу тонкой нитью. Эти полоски были шириной в ладонь, от запястья до кончиков пальцев, и позволяли свету проникать в спальню, не заливая ее при этом яркими лучами. Странно. И, наверное, довольно красиво, потому что комната от этого становилась полосатой. Чуть в стороне от банкетки пристроилась классическая пара: массивный стол с ящиками и стул с высокой спинкой. Три картины с нейтральными, хоть и красивыми пейзажами: над кроватью, над камином и на противоположной стене рядом с дверью. И ковер на полу, мягкий, в той же теплой коричневой гамме, но при этом совершенно очевидно предназначенный для мужской спальни.

Я на секунду прикрыла глаза. Не до этого сейчас. Нужно сосредоточиться на другом. Меблировка его комнат меня волнует меньше всего.

Моей одежды видно нигде не было. Да и вряд ли бы Дик ее сохранил. Единственной его уступкой мне было то, что до конца он меня все же не раздел, оставив нижнее белье и темную рубашку. Сбегать в таком виде было бы глупо, но оставаться в одном доме с ним - невыносимо, поэтому я проигнорировала вспыхнувшие в сознании разумные доводы и предостережения. Подхватив с банкетки пиджак и пообещав себе сжечь его при первой же возможности, торопливо залезла на подоконник. Я и так потратила непозволительно много времени, пережидая головокружение и разглядывая его спальню. Сдвинув в сторону странные шторы-полоски, попыталась открыть окно. Замочек не поддавался, и я начала потихоньку паниковать. Несколько раз безуспешно подергав створки, спустилась на пол и переползла кровать - обходить ее было бы непозволительной тратой времени. О том, что дом Дика охраняется магией, я знала всегда. О некоторых заклинаниях он рассказывал сам, кое-что сообщили мятежники, но я всегда считала, что защита направлена от проникновения из вне. Поэтому к тому, что в ответ на удар подсвечником по стеклу меня ослепит зеленая вспышка, отбросив на постель, я была не готова.

Вместо того, чтобы образумиться и попытаться найти другой способ выбраться из дома - хотя бы через дверь в коридор, из него попасть в знакомую библиотеку и уже оттуда постараться найти выход, - я снова и снова, с какой-то по-детски глупой обидой на охранное заклинание продолжала молотить подсвечником по стеклу, раз за разом отлетая на кровать. Из головы исчезли все мысли и эмоции - даже моя ненависть к Дику, - кроме одной: выбраться отсюда, покинуть этот дом, оказаться за пределами этих стен. Почему, за что он меня не выпускает, ведь я так хочу уйти!

Последний удар был более сильным. Как и его последствия. Зеленая вспышка, сопровождаемая давящей на грудь волной, снова откинула меня дальше от окна. Намного дальше. Изломанной куклой я приземлилась на противоположный край кровати, скатилась с нее на пол и ударилась головой о стену. И даже не почувствовала боли, гаснущим сознанием продолжая осознавать только одну мысль: я хочу выбраться отсюда.

Такой возможности Ричард мне не предоставил. И вряд ли когда предоставит.

Следующее пробуждение в доме супруга, в котором я за неполные сутки дважды ударялась головой, было... малоприятным. Болело все, словно меня, как куклу, заперли в тесной коробке и отдали мальчишкам, подразнить сестру. И эти мальчишки, высоко подпрыгивая и тряся игрушкой над головой, совершенно не беспокоились о том, что кукле может быть больно.

Но к боли, в принципе, я уже привыкла. В первые полтора года после моего побега ее было немало. Куда сильнее нее меня пугало помещение, выделенное мне супругом на этот раз. Дик не стал размениваться на спальни, гостевые покои или даже на комнаты для слуг: муж просто "поселил" меня в подвале. В темной каменной клетке без окон. С тонкой железной цепью, идущей от кольца в стене рядом с дверью и заканчивающейся браслетом на моей щиколотке.

- Ричард! - закричала я, и мой громкий голос, пролетая сквозь небольшое зарешеченное окошко в двери, эхом отразился в пустых темных коридорах. А что самое страшное, в нем отчетливо звучала паника. Он же... он не может так со мной поступить! Причинять страдания и мстить должна я! - Ричард!

Дик не отзывался, и я прижала холодные руки к щекам. Он это не всерьез. Он не поступит так со мной.

"Поступит, - шепнул внутренний голос. - Вспомни о том, что он сделал с твой семьей. Чтобы обладать тобой единолично и не делиться ни с кем, даже с родственниками, он отдал тот приказ. Вполне в его духе запереть тебя в подвале. Никто даже не узнает, что Ричард Девенли нашел свою пропажу".

- Этого не должно было случиться, - пробормотала я, поджимая ноги. Тонкая цепь зазвенела, вызывая в душе животных страх, смешанный с безысходностью. Браслет на правой щиколотке холодил и неприятно натирал кожу при каждом незначительном движении, и я прекратила попытки устроиться как-то иначе. Дик запер меня здесь в той одежде, в которой я пыталась сбежать - даже своего пиджака не снял, и длинные рукава почти полностью закрывали ладони, оставляя снаружи лишь кончики пальцев; на пустом матрасе не обнаружилось ничего, чем можно было бы укрыться. Ногам было холодно, и я, как могла, укутала их тем, что раньше пообещала сжечь. Обняв себя руками, я раскачивалась взад-вперед, проводя ладонями по плечам. - Такого не должно было произойти. Сегодня мятежники должны были получить необходимый артефакт, чтобы уничтожить Дика. Он должен умереть, я не могу сидеть в его подвале. Я не могу быть его пленницей... Пресветлые боги, что за игру вы затеяли? - Я подняла глаза вверх, словно надеясь увидеть снисходящего до меня Пресветлого, но надо мной был только каменный потолок с неровными темными разводами. Он действительно запер меня. Поймал, когда я сама так неосмотрительно, ослепленная жаждой мести, сунулась ему в руки, и теперь запер подальше от чужих взоров.

Меня начало трясти. Невозможно. Так не бывает! Боги не могли допустить такого! Злые горячие слезы потекли по щекам. Я была так близко к своей цели! Я не могу теперь быть от нее настолько далека!

Блуждающий взгляд наткнулся на низенький столик у кровати, на которой я сидела. На нем стоял поднос с обещанным завтраком.

Я смотрела на тарелки, прикрытые салфетками, и страх уступал место ярости, которую щедро подпитывала ненависть. Вскочив, я занесла руку. На упавший пиджак, на звон цепи и на резко впившийся в щиколотку браслет я не обратила внимания.

- Ненавижу! - прошипела я, скидывая поднос на пол. - Ненавижу тебя, Дик! - повторила громче, ногой отбрасывая ближайшую тарелку к противоположной стене. Она, к еще большей моей злости, не разбилась. Как не разбилось ничего из того, чем был уставлен поднос. Сок выплеснулся на каменные плиты, маленькие аккуратные бутерброды рассыпались по всей комнате, яблоки закатились под кровать. Но ни одного осколка.

Я долго давала выход злости, швыряя об стену небьющуюся посуду и срывая голос в крике. Я позволяла себе то, чего не могла позволить уже долгое время, и эмоции, вырвавшиеся из-под контроля, разрушали меня. Я плакала, кричала, над чем-то громко смеялась и снова плакала. По щиколотке текла кровь, но я этого даже не замечала. Увидела лишь только тогда, когда наступила в пролитый сок, и, опустив глаза, сквозь слезы различила несвойственный ему красноватый оттенок. Заметив алые дорожки на ступне, я вмиг оцепенела. Эмоции, еще секунду назад сжигавшие разум, вдруг исчезли, и я без сил рухнула на матрас, который сама же и стащила с кровати.

Я сидела в каменной клетке, окруженная созданным мной хаосом, и снова бессмысленно раскачивалась, провожая пустым взглядом стекающие по стене капли. Они появились на ней после того, как я пинком откинула бокал с остатками сока, и маленькие капельки теперь стремились к полу. Слезы все еще текли по щекам, но уже какие-то неосознанные, остаточные. В голове было пусто, лишь одна мысль, как мантра, вновь и вновь проявлялась в сознании: "Этого не должно было случиться".

Сколько я так просидела, я не знала. Может быть, на то, чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько часов. А может быть, это заняло несколько минут. В моей камере не было часов, не было окон, не было даже свечей. Супруг и не подумал озаботиться этим вопросом, решив ограничиться обещанным завтраком.

Какая-то мысль, мелькнувшая только что, зацепила меня, и я сосредоточилась на том, чтобы вспомнить ее. В том сумбуре, что творился в голове, сделать это было нелегко, и на миг я пожалела, что не могу снова вернуться к тому состоянию, когда не думала вообще ни о чем.

Свечи... здесь нет даже свечей, которые могли прогореть и хотя бы примерно показать, сколько прошло времени с тех пор, как Дик запер меня здесь. Но при этом в клетке было светло, словно меня поселили не в подвале, а в открытой солнечным лучам оранжерее, наполненной льющимся из огромных окон светом. Он обеспечил мне магическое освещение, да еще такое, с каким я прежде не сталкивалась. Может быть, он посчитал, что с помощью свечи или факела я нанесу себе вред? Или попытаюсь причинить боль ему? О, как бы я этого хотела! Но он даже посуду зачаровал, не дав мне возможности получить хоть какое-то подобие оружия. Поднос - и тот из легкого, почти невесомого блестящего металла. Ненавижу его!

Щиколотка зудела. Пока я сидела на матрасе и не двигалась, кровь перестала идти, а браслет - натирать кожу, но, стоило пошевелиться, кровотечение и неприятные ощущения вмиг возобновились, усилившись.

- Ричард! - снова закричала я, с облегчением поняв, что паники в голосе больше нет, только злость. - Ричард!

Но на мои крики муж не спешил явиться. Прекрасно. Он бросил меня сюда, заперев в камере и нацепив кандалы, и забыл про это. Несколько раз глубоко вздохнув, попыталась прогнать злость. Когда-нибудь ему все равно придется сюда спуститься. И когда-нибудь я все-таки выберусь отсюда. Вот тогда она мне и понадобиться, а сейчас куда нужнее ясная голова. Поддавшись эмоциям в стане мятежников, я вызвалась на это задание и попала к нему в руки. Поддавшись эмоциям в его спальне, я натворила глупостей и оказалась в подвале. Поддавшись эмоциям в своей клетке, я причинила вред самой себе и осталась без завтрака. На этот раз их необходимо отключить, чтобы избежать ошибок в будущем. Я все равно не оставлю попыток отомстить, Ричард, и какая-нибудь из них окажется удачной. Я не буду надеяться на то, что ею окажется первая или даже пятая, но придет время, и ты заплатишь собственной жизнью за то, что сделал с моей семьей. Как только смогу справиться с теми чувствами, что вспыхивают в сердце при одной мысли о том, что ты жив и ходишь по этой земле, а они покинули ее по твоему приказу, у меня все получится.

Успокаивая себя этим, я с трудом оторвала от рубашки рукав и кое-как обмотала поврежденную щиколотку. Было больно, я постоянно морщилась и отдергивала руки, боясь прикоснуться к собственной крови, но спустя какое-то время у меня это получилось. После попыталась нащупать под кроватью яблоки. Эмоции эмоциями, но, если заморю себя голодом, это не поможет мне отомстить. А от своей цели я не откажусь. Когда-нибудь я увижу гроб с твоим телом, Дик.

Вопреки своим рассуждениям, к яблокам я так и не притронулась. Повертела в руках, безразлично скользя взглядом по красной полосатой кожице, и положила на стол. Может быть, потом. С брезгливостью и затаенным страхом покосившись на проступившие сквозь повязку красные пятна, принялась затаскивать матрас на кровать. Это оказалось сделать чуть сложнее, чем я себе представляла - когда скидывала, не заметила, насколько он тяжел. Что ж, давно и не мной замечено, что сильные эмоции придают сил и, в качестве неприятного прощального подарка, после своего ухода оставляют опустошенными.

После на удивление долгого и выматывающего затаскивания матраса я долго сидела на кровати, привалившись спиной к стене. Нет, все-таки это странно. Мелькающие перед глазами искры, учащенное дыхание и невыносимую слабость нельзя объяснить только истерикой. Это что-то другое. Заклинание Дика? Мог ли он как-то попытаться ослабить меня, чтобы избежать еще одного побега? Мог. Тот, за кого я выходила замуж - едва ли, но нынешний Ричард - вполне. Впрочем, я не могу рассуждать даже о прошлом - семь лет назад я, как выяснилось, ничего не знала о человеке, с которым соединила судьбу. Видела только ту часть, что он сам показывал мне, и не подозревала о другой стороне, темной и жестокой. И, если бы не случайность, одна-единственная его неосторожность, я бы ничего так и не узнала...

"- Лиза? Что ты здесь делаешь?

Удивленный голос отца заставил меня поднять голову от книги:

- Именно сейчас - читаю, а вообще - прячусь от Кристи. Ох... эм... добрый вечер!

Я поспешно присела в реверансе. Книга слетела с колен и закрылась, но я не обратила на это внимания. Ох, как же это было невежливо с моей стороны! Теперь папины гости сочтут меня невоспитанной и невнимательной! Позади моего отца, с любопытством рассматривая мою покрасневшую персону, стояли двое мужчин.

- Лорд ди Таэлья, лорд Девенли, - обратился к ним папа, - позвольте представить вам мою старшую дочь - мисс Элизабет Гордон. Лиза, джентльменов, которых ты видишь перед собой, зовут Леонардо ди Таэлья и Ричард Девенли.

Я завороженно уставилась на неожиданных гостей. Если папа меня не разыгрывает, меня только что представили Леонардо ди Таэлья, барону и нашему лендлорду. Я никогда его раньше не видела, да и какие возможности для встречи будут у дочери арендатора, пусть и дворянина, и хозяина одного из самых богатых земельных участков Ан-риох-Даонны? Знала я об этом человеке лишь то, что говорили окружающие, да и те сведения мама с присущим ей скептицизмом советовала делить на десять. Но, тем не менее, иногда и она с удовольствием прислушивалась к местным слухам. В отличие от остальных членов нашей семьи, папа имел возможность неоднократно встречаться с бароном, и заверял, что в услышанных нами сплетнях нет и слова правды. Отцу я доверяла больше, к тому же слова о похищении девушек и принесении их в жертву Темным Богам заставляют усомниться не в нашем лендлорде, а в здравомыслии рассказчика. Хотя другие слухи, о красивых балах и дружбе с королем, мне нравились, и вот им верить очень хотелось. Я вполне могла представить этого высокого, статного мужчину в шикарном костюме со стаканом чего-нибудь алкогольного, но обязательно дорогого и благородного, беседующего с его величеством. Словно наяву мелькнула картинка: лендлорд, устроившись в кресле с нарочитой небрежностью, откидывает назад собранные в хвост русые волосы, кивает словам короля, соглашаясь с ним, и длинные пальцы отбивают по подлокотнику неспешную дробь...

Спутником барона оказался молодой человек, даже слишком молодой для такой компании - разница между ними, судя по внешнему виду обоих, была не меньше десяти лет. Лорд Девенли выглядел чуть старше меня. Казалось, лишь недавно он покинул стены какого-нибудь столичного учебного заведения. Да и нарочитый беспорядок в одежде и прическе говорили, скорее, о том, что Ричард еще не готов расстаться с порой юношеского веселья и беззаботной жизни, чем о желании взвалить на плечи ответственность. Черные глаза с хитринкой смотрели прямо на меня, когда он, не поворачивая головы, заметил своему спутнику:

- Лео, кажется, ты проворонил появление дриады в этих краях.

Я покраснела еще сильнее и опустила голову. Как реагировать на такое заявление, я не знала - до этого мне никто не пытался говорить комплиментов. Папа слишком буквально воспринимал свою обязанность защищать меня, и в свои пятнадцать я не умела, взмахнув ресницами, ответить собеседнику что-то такое же милое и приятное.

Искоса глянув на отца, поняла, что такое поведение лорда Девенли ему не по нраву.

- Лиза, по-моему, Оливия искала тебе. Вернись, пожалуйста, в дом и помоги матери.

Поспешно пробормотав что-то о том, что я польщена неожиданным знакомством, я снова присела в реверансе и поторопилась к дому. Как странно. Чем отец может быть так недоволен? Тем, что незнакомый молодой человек сказал мне приятную глупость? Или тем, что комплимент слегка выходил за рамки принятых в обществе?

- Мисс Гордон! - окликнул меня юный спутник барона, и я замерла посреди дорожки, перекручивая ленты завязанного идеальным бантом пояса.

- Да, лорд Девенли? - я поборола смущение, соперничавшее с каким-то незнакомым для меня чувством, появившимся, когда я поймала взгляд молодого лорда, и повернулась к нему. Усилием воли разжала пальцы и чинно сложила ладошки одну поверх другой.

Молодой человек нагнулся, легко подхватив с земли мою книгу, и приблизился ко мне.

- Вы забыли, - улыбнулся он, протягивая мне томик. Я потянулась, чтобы забрать книгу, но он ловко перехватил мою руку, крепко сжав ее в своей ладони. Поднеся к губам, осторожно и легко поцеловал пальчики. От его теплого дыхания, коснувшегося кожи, по телу пробежала мелкая дрожь. Пальцы на ногах, обутых в легкие домашние туфли, поджались, и щекам стало горячо. Я в смятении приоткрыла рот, что совсем недопустимо для воспитанной леди, но поведение и поступки этого человека меня шокировали и одновременно завораживали. - Удачного дня вам, юная дриада, - прошептал лорд Девенли, отпуская мою руку и вкладывая в нее книгу. Видя, что я не реагирую на это, он усмехнулся и сжал мои пальцы на обложке. От нового прикосновения я очнулась.

- Я... спасибо.

Прижав книгу к груди и подхватив юбки, я почти побежала к дому, подгоняемая его смешком. В столовую, стеклянная дверь которой и выходила в сад, я влетела, запыхавшись. Папа сегодня будет ругаться из-за того, что я за неполные полчаса нарушила столько правил приличия, но в тот момент меня это совершенно не волновало.

- Мама!

В столовую заглянула одна из горничных, Мари.

- Миссис Гордон в детской, мисс Элизабет. Она уложила господина Александра, поэтому просила передать вам, когда вы появитесь, ее просьбу не шуметь.

- Спасибо, Мари, - на ходу поблагодарила я, коротко улыбнувшись веснушчатой горничной. Милая девочка, и такая вежливая. Младше меня всего на год, но постоянно боится сказать что-нибудь не то. Я уверена, что мама высказалась куда более прямо и не так вежливо, но Мари, как всегда, смягчила просьбу, нисколечко не переврав смысла.

Мама сидела в детской, около кроватки маленького Алекса, и шепотом читала пристроившейся у ее ног Кристи сказку. Я остановилась в дверях, прислушиваясь. В детстве я очень любила, когда мама читала мне вслух - у Оливии Гордон был удивительный талант голосом передавать все нюансы книги. Маленькой, естественно, я таких слов не знала, и мне просто казалось, что моя мама - одна из тех волшебниц, про которых рассказывают барды, ведь она всегда погружает меня в мир волшебства и добра, стоит лишь открыть первую страницу. Сейчас, из-за необходимости быть тише, она читала шепотом, и ее голос терял свою чарующую силу, но Кристи все равно жадно вслушивалась в сказку о смелом королевском маге лорде Фэлери, о том, как он спас из логова злобного некроманта дочь своего государя, прекрасную принцессу Изабеллу, и о том, как жил с ней потом долго и счастливо. Я тоже любила эту историю, часто мечтала о том, что окажусь на месте Изабеллы, и мой принц спасет меня. В пять лет я, с самыми серьезными намерениями воплотить свою мечту, спросила у отца, не знает ли он некроманта, который готов меня украсть, а потом отпустить навстречу лорду Фэлери, чтобы вернуть меня папе-королю. Побледневший отец тогда долго не мог выговорить ни слова, после чего погладил по голове и молча выпроводил из комнаты, подтолкнув в сторону двери. За такие мысли меня на две недели лишили сладкого и сказали, что больше мама мне читать не будет. Вместо этого папа нанял учительницу, с которой мы и занялись моим образованием, начав, в первую очередь, с истории. Довольно быстро я поняла, что некроманты - зло, и оставила фантазии на тему спасения прекрасной меня из темного страшного замка.

Улыбнувшись воспоминаниям, вошла в комнату и приблизилась к маме:

- Не боишься, что история может повториться? - шепотом спросила я у нее, поглаживая Кристи по макушке. Сестренка, в первый момент поднявшая голову с маминых колен и недовольно воззрившаяся на меня, с коротким вздохом заняла прежнее положение, наслаждаясь моими прикосновениями. Я, недолго думая, устроилась рядом с ней, расправив юбки и снизу вверх глядя на родительницу: - Этот бесенок не просто попросит у папы найти ей некроманта, она сама отправится на его поиски.

Мама улыбнулась и потянулась поправить выбившиеся из моей прически пряди.

- Ты бежала? - спросила она, не оспаривая моих слов. Мы обе знали, что с Кристи станется поступить именно так. Знали и то, что сестренка до умопомрачения любит эту сказку. И что такого маленькие девочки находят в этой наивной истории?

- Так получилось, - извиняющимся тоном ответила я. Кристи, чтобы получить нежданную ласку в полном объеме, перебралась ко мне на колени. Я чмокнула наш общий кошмар в макушку, продолжая перебирать светлые мягкие волосы. - А почему папа с гостями вышел в сад?

- Так ты поэтому вернулась, - догадалась мама. - Лорд ди Таэлья выразил желание увидеть новую яблоню, которую вывел твой отец. Видимо, на недавней встрече он обмолвился о том, что получившийся сорт безо всякой магии демонстрирует волшебную урожайность. Лорд Девенли, что прибыл вместе с ним - маг, его тоже заинтересовала эта яблоня.

Я изумленно покачала головой. Выведение новых сортов растений - папина страсть, но я никогда не думала, что это может вызвать интерес у кого-то, кроме него самого. Хотя упомянутая яблоня действительно была едва ли не волшебной: яблочки на ней вырастали крупные, сладкие, я еще ни одного червячка в них не обнаружила, да и урожай давала большой. Она являлась папиной гордостью, наверное, неудивительно, что он рассказал о ней нашему лендлорду.

Мама, решив, что нечестно отнимать у младшей дочери возможность послушать любимую историю, вновь вернулась к чтению. Я же, пристроив голову у нее на коленях, как совсем недавно это делала Кристи, и вслушиваясь в тихий голос, думала совсем о других магах, которых дриады интересуют больше, чем принцессы".

Я открыла глаза. Снова. Снова сознание играет со мной, вытягивая на поверхность те осколки памяти, что больно ранят меня ощущением счастья. Ровный магический свет стал менее ярким, наверное, из-за того, что я сидела с закрытыми глазами. В клетке пахло соком, и я, делая очередной вдох, чуть задерживала дыхание, стараясь сосредоточиться на своих действиях и не позволить водовороту ярких образов вновь затянуть меня в омут воспоминаний.

После побега я часто думала о том, что, не выйди я тогда в сад или не окажись Ричард в гостях у барона именно в те выходные, мы бы не встретились. Являлась ли та встреча судьбоносной? Наверное, все-таки нет. Пятнадцатилетняя дочка мелкого аристократа вряд ли бы могла заинтересовать молодого мага, действительно только закончившего университет. Он сказал мне милую красивую фразу, улыбнулся и поцеловал руку, но это являлось, скорее, обычной манерой поведения для него и его друзей. Для Ричарда - ничего необычного, на меня же это произвело впечатление, и я долго не могла забыть лорда Девенли и его смеющиеся глаза. К счастью, папа после того вечера понял, что я из ребенка превратилась в молодую леди, и мы с мамой, помимо еженедельных литературных вечеров у миссис Веленбридж, стали посещать и более интересные мероприятия. Я получила возможность общаться со сверстниками, постигая необходимые для этого правила и секреты уже не только в теории.

Через год я снова встретилась с Диком, но тогда он уже не произвел на меня такого впечатления, как в первый раз в саду - к тому времени я знала, что за восхищенным взглядом и теплой улыбкой не таилось ничего серьезного. Вторая встреча оказалась еще более неожиданной, а лесная поляна, на которой она состоялась, лишь утвердила его во мнении, что в землях барона ди Таэлья живет дриада.

"- Мисс, вам помочь?

- Что? Ах, нет, не стоит, - отказалась я, аккуратно закрывая седельную сумку и поворачиваясь к неожиданному нарушителю моего одиночества. Мама часто ругалась из-за моей привычки гулять одной в совершенно не подходящих для этого местах, но каждый раз, когда она навязывала мне в спутники грума, я находила способ избавиться от нежеланного сопровождения. Наверное, она все же была права, потому что присутствие за спиной незнакомого мужчины, когда я совершенно беззащитна и нахожусь вдали от поместья, пугало. - Лорд Девенли? - потрясенно ахнула я, разглядев темноволосого всадника, который собирался спешиться.

Он замер в седле, с какой-то показавшейся мне забавной настороженностью присматриваясь ко мне. В его глазах не было ни капельки узнавания, что несколько обижало, но не удивляло.

И все же, меньше всего я ожидала увидеть его посреди лесной дороги!

Ричард легко спрыгнул с лошади и приблизился ко мне, не переставая гипнотизировать внимательным взглядом. Я на это лишь безмятежно улыбнулась, поглаживая Сирину по шее. Представляться я не собиралась, но он меня все-таки удивил:

- Дриада снова вышла к людям? - мягко спросил он, и я заметила, как из глаз исчезла настороженность, сменившись так запомнившимися мне веселыми искорками. По его губам скользнула усмешка, не обидная, но призванная разделить вместе с ним его настроение.

- Дриадам тоже нужно что-то есть, - сообщила я ему, глядя в черные глаза и понимая, что не могу не улыбнуться в ответ. И все же я сдерживалась, пытаясь как можно дольше удержать на лице маску серьезности.

- Вы отбираете еду у одиноких путников? - поднял брови он и выразительно покосился на набитые седельные сумки, перекинутые через круп моей Сирины. На мгновение его взгляд скользнул по моим пальцам, запутавшимся в стриженой каштановой гриве, и снова вернулся к лицу.

- Мы ужинаем самими путниками, - обворожительно улыбнулась я, не сумев сдержать ехидства, плескавшегося в глазах.

Я сумела его заинтересовать, и молодой маг предложил проводить меня до нашего поместья, во избежание других, не таких приятных встреч. Помогая мне забраться в седло, поинтересовался, что я делаю в одиночестве в лесу. Я беззаботно пожала плечами, и, глядя на него сверху, призналась, что мы с другими дриадами только что завершили ритуал, призванный привести в наши земли побольше одиноких путников и что один мне только что попался. Ричард на это только покачал головой и, не надоедая мне вопросами, вскочил в седло. Впрочем, позже, пока мы неторопливо ехали по лесной дороге, я сама рассказала ему, что обожаю долгие прогулки верхом и частенько, увлекшись скачкой, забредаю в лес. Он в ответ сообщил, что опять приехал погостить к барону, и что Леонардо, строго говоря, не его друг, а приятель его старшего брата Стивена, который должен приехать ближе к вечеру. После этого признания потребовал рассказать, что у меня в сумках, и пришлось сознаваться, что я набрала в лесу, стараясь не сильно удаляться от поляны и Сирины, обломки деревьев, из которых наш конюх вырезает удивительные фигурки для младших брата и сестры. И что на самом верху лежит букетик лесных цветов для мамы, чтобы задобрить ее после очередного побега от грума..."

По щекам покатились слезы. Они теплыми дорожками бежали из-под закрытых век, а я уговаривала себя успокоиться и не думать об этом. Плотнее укуталась в пиджак, словно назло пахнущий самым ненавистным для меня человеком, но дрожь не проходила, и я не могла с уверенностью сказать, чем она вызвана - холодом или эмоциями.

За дверью раздались шаги, приближающиеся к моей клетке, и я поспешно вытерла слезы. По покрасневшим глазам Дик все равно поймет, что я плакала, но лицезреть сам процесс я ему не позволю.

Не было слышно ни скрипа ключа в замке, ни скрежета отпираемого засова. Лишь его тихий шепот - и дверь бесшумно отворилась. Дик замер на пороге, обводя взглядом следы моей истерики - я так и не убрала с пола еду и посуду, и нетронутый завтрак, разбросанный по полу, красноречиво свидетельствовал о том, что я далеко не так спокойна, как хотела бы казаться. Мелькнувшее в его глазах понимание разозлило меня, и я с плохо скрытой ненавистью следила за каждым его шагом.

Ричард подошел ближе, небрежно положив у моих ног одеяло и одежду. Брюки были не моими - слишком дорогая ткань, слишком качественная работа, и в первый момент мне захотелось швырнуть эту вещь ему в лицо, требуя принести то, в чем я попала в этот дом, но предостерегающий взгляд мужа, который явно догадался о моих намерениях, немного остудил ненужный пыл. Я обещала себе не поддаваться эмоциям и сделать все, чтобы выбраться отсюда. Мне нужно держать себя в руках.

Дик сел напротив меня на стул, который появился в комнате после очередного произнесенного неразборчивым шепотом заклинания. Он внимательно осмотрел меня, задержав взгляд на окровавленной повязке под браслетом, но, стоило ему дернуться в мою сторону, я сильнее вжалась в стену, отодвигаясь от него как можно дальше. Для верности укрылась принесенным одеялом, проигнорировав тот факт, что из-за резкого рывка одежда полетела на пол. Муж осуждающе покачал головой и наклонился, чтобы собрать ее. Глядя на его склонившуюся фигуру, я гнала от себя мысль о том, чтобы попытаться ударить его и предпринять еще одну попытку сбежать. Не сейчас, не время, к тому же он наверняка ждет от меня чего-то подобного. И даже если мне удастся чудом его оглушить, как мне быть с цепью на щиколотке? Запереть эмоции, быть осторожнее, не поддаваться порывам...

- Почему ты не позавтракала? Лиза, не стоит переходить к таким крайностям и мучить себя голодовкой. Не заставляй меня волноваться.

Осуждение пополам с заботой, явственно слышавшиеся в его голосе, снова пошатнули мои намерения держать эмоции под контролем. Мне хотелось закричать и ударить его как можно сильнее, потому что я не слышала фальши. Как он может?

Вместе этого я хрипло, не поднимая на него глаз, почти слово в слово повторила то, что сказала в его спальне:

- С тех пор, как я покинула наш дом в Четейр-Глэсе, тебя не должно волновать то, что я делаю.

Его руки сжались в кулаки. Я все же решилась взглянуть на него. Из глаз Ричарда ушла вся теплота, пропала озабоченность, и он, наклонившись ко мне, со сдерживаемой яростью тихо напомнил:

- Ты - моя жена.

- О чем я очень жалею, - едва слышно пробормотала я. Дик побледнел и сжал губы. У меня получилось задеть его. Великолепно. Я допустила еще одну ошибку.

- И когда ты начала жалеть об этом, милая женушка? - прошипел Ричард, приблизив свое лицо к моему и опираясь кулаками на матрас. - Тогда, когда с сияющим личиком говорила в церкви "Да"? Или тогда, когда засыпала каждую ночь в моих объятиях, шепча о том, что любишь? А может быть, тогда, когда я дарил тебе все, что бы ты ни пожелала? Когда, Лиза?

Я ненавидела его, вздрагивая, словно от удара, от каждого слова, но все еще держала себя в руках. Это туманило мне разум, но не настолько, чтобы потерять чувство самосохранения и осторожность. А сейчас мне стоило быть очень осторожной - мои слова привели Дика в ярость. Таким я его никогда не видела, и эта незнакомая его сторона пугала. Что делать? Как его теперь успокоить? Я уже жалела о том, что сказала. Не потому, что это была неправда, а потому, что снова пошла на поводу своих чувств и неосторожно дернула спящего тигра за усы.

- Я не хочу с тобой разговаривать, - попыталась отвернуться я. - Оставь меня.

- Ну как же я могу, - издевательски прошептал муж, крепко сжимая мой подбородок и вынуждая снова смотреть ему в глаза. - Я четыре года был лишен твоего великолепного общества, как же я могу теперь тебя оставить? К тому же ты первая пожелала встретиться со своим ненавистным супругом, заявившись ко мне с визитом, помнишь? Ты же расскажешь, что заставило тебя вернуться, лисенок?

Я закрыла глаза. Смотреть в эти безжалостные черные дыры, из которых на меня лились ненависть и злость, я не могла, а это произнесенное глумливым хриплым шепотом "лисенок"... О, почему я не могу убить его прямо сейчас, сама, голыми руками! Вцепиться в горло, разорвать на мелкие кусочки, сжечь любое напоминание о нем!..

- Если только в следующей жизни, - не сдержалась я. Все рассуждения об осторожности и необходимости успокоить Дика плавились под сжигающими меня эмоциями. Я оказалась не настолько здравомыслящей, как считала раньше.

- Жестоко заставлять меня ждать так долго, милая, - пробормотал Дик, потеревшись носом о мою щеку. Его дыхание у самого уха, его прикосновения вызывали дрожь и желание оказаться от него как можно дальше. Я снова максимально отстранилась от мужа, едва не упав на бок. Ричард отпустил меня и сел обратно на стул, но его взгляд стал еще тяжелее: - Что это было, Лиза?

Голос Дика был холоден и резок, и все же это устраивало меня больше, чем мягкий тон и скользящие прикосновения. Я не хотела видеть от него и капли человечности: любое проявление теплоты с его стороны казалось мне насмешкой над моей прошлой жизнью, над моими иллюзиями и моим счастьем.

- Мне неприятно, когда ты дотрагиваешься до меня, - ответила я, поежившись.

Ричард поморщился, закрыл на секунду глаза, чтобы через миг пригвоздить меня взглядом к стене:

- Это мы обсудим позже, дорогая супруга. Впереди у нас еще много времени и для разговора об этом, и для исправления ситуации, - от предвкушения, которое он даже не попытался скрыть, я вздрогнула, - но сейчас я имею в виду кое-что другое. Что произошло в моем кабинете прошлой ночью? Что заставило мою пропавшую и, как все считали - мертвую жену спустя столько лет залезть в мой дом под покровом темноты?

Я молчала, отведя взгляд. Рассказывать о мятежниках я не хотела, но ничего, похожего на правду, придумать не могла. Под его выжидательным взглядом мысли путались, его присутствие рядом - раздражало.

- Мне нечего тебе сказать, - ответила я наконец, не отрывая глаз от стены, в которую было вбито кольцо, от которого начиналась моя цепь.

- Хм...

Ричард поставил локти на колени и, сцепив руки, удобно устроил на них подбородок. Его взгляд по-прежнему не отрывался от меня, и от этого раздражение лишь набирало силу. Я с трудом заставила разжаться пальцы, стиснувшие в кулаке край одеяла. В его сторону я не повернулась, продолжая прожигать взглядом несчастное кольцо, словно ожидая, что от моих эмоций оно расплавится и подарит мне свободу.

Сколько мы так просидели, я не знала, но каждая секунда, проведенная в этой клетке наедине с моим мужем, превратилась в маленькую бесконечность, разъедающую меня изнутри.

- Хорошо, Лиза. - Голос Дика ворвался в спутанные, окрашенные раздражением и слепой надеждой, барахтающейся сквозь безысходность, мысли. - Если ты выбираешь такой вариант...

Кольцо на щиколотке распалось на две части, освобождая меня. Он... дает мне свободу? Ричард? Я подняла на него глаза, не веря ни ему, ни самой себе, ни этой необоснованной надежде, заработавшей лапками с удвоенной энергией. Дик протянул мне руку, предлагая помощь, но я, кинув на нее короткий взгляд, поднялась сама. Боль стрельнула от лодыжки по всей ноге, и я резко осела на матрас. Муж смерил меня недовольным взглядом и, подхватив под локоть, вывел - почти вытащил - из камеры. Вещи, которые он же сам недавно и возвращал на кровать, снова полетели на пол, но на это он не обратил внимания. За его широкими, быстрыми шагами по темному коридору, стены которого образовывали неровные каменные плиты, я не успевала, практически повиснув на Ричарде и каждый раз судорожно стискивая зубы, наступая на больную ногу. Я даже подумать не могла, что короткая передышка под теплым одеялом принесет потом с собой столько боли. И одеться он мне, разумеется, не дал, и тянущийся от камней холод полз по голой коже, обволакивая со всех сторон в свой жестокий кокон.

Возможно, Пресветлые сжалились надо мной, потому что через минуту, буквально за первым же поворотом, Ричард остановился и отпустил меня. Я обессилено прислонилась к стене, наплевав на холодные камни и грубую неровную поверхность. Злой резкий взгляд не произвел на меня должного впечатления, и я закрыла глаза, наслаждаясь возможностью дать отдых ноющей ноге. Боль больше не простреливала - она пульсирующим кольцом сжалась вокруг лодыжки, и от любого движения это кольцо сжималось. Больно, неприятно, раздражающе... Но терпимо.

А возможно, Пресветлые играли со мной: комната, в которую пихнул меня Ричард, оказалось пыточной. У моего мужа, королевского мага, в подвале его столичной резиденции - пыточная! Я поморгала, пытаясь убедить себя в том, что мне все это кажется, но ни дыба, ни крестообразный стол, ни жаровня с жуткими даже на вид инструментами подле не исчезали. Впервые с того момента, как я оказалась в доме Ричарда, ненависть и злость ушли, уставив вместо себя страх. Он не может! Он не в серьез!

Я медленно обернулась к Ричарду. Муж стоял, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди, и холодно наблюдал за мной. Из его глаз исчезли даже намеки на чувства, и безразличный взгляд прошелся по мне, перескочил на стол за моей спиной, снова вернулся к моему лицу. Дик чуть вздернул бровь, предоставляя мне выбор, а я думала о том, что ему не впервой оказываться в таких местах. Что он уже пытал людей. Что он знает, как обращаться со всем тем арсеналом, что расположился около жаровни и вдоль стен.

Я часто задышала, холод словно сгустился вокруг меня:

- Ричард...

Он проигнорировал мой слабый голос. Его взгляд продолжал блуждать по этой жуткой комнате, иногда возвращаясь ко мне, и мне казалось, что он ведет какую-то мысленную примерку, сопоставляя меня и "мебель" пыточной. От этого руки затряслись сильнее.

- Ричард, пожалуйста...

Я сама не понимала, о чем и зачем я его прошу. Он убил мою семью - разве пожалеет он меня? Но холод сливался в сознании с воспоминаниями о невыносимой боли, и я была готова умолять его, только бы не почувствовать спиной деревянную поверхность стола и ремни, сковывающие движения. Память услужливо подкидывала видения, оживляла ощущения, подпитывая страх и разрушая меня.

- Садись, - приказал Ричард, и я дернулась от него. Губы дрожали, и я мотала головой, отступая от мужа вглубь комнаты. На соединенные косым крестом доски, обозначающие стол, я старалась не смотреть. Дик в два шага оказался радом со мной и, подхватив за талию, усадил на деревянную поверхность. Я успела лишь вскрикнуть. Едва его руки разжались, попыталась соскочить на пол. С раздраженным рыком Дик вернул меня обратно, и я забилась, желая освободиться. - Успокойся, пока я ничего делать не собираюсь. Холодный камень в сочетании с босыми ногами плохо... Лиза, успокойся!

Легкая, но жгучая пощечина заставила голову откинуться назад, а разум немного проясниться.

- Дик, ты...

- Я же сказал: пока я ничего делать не собираюсь. Все будет зависеть только от тебя. Посиди некоторое время здесь, драгоценная, а после мы еще раз поговорим. Я запомнил: мое общество тебе неприятно, поэтому не буду больше надоедать.

С издевательским полупоклоном он вышел за дверь. Тихие слова, удаляющиеся шаги - и я осталась наедине с пыточными инструментами. Сначала я не осознавала ничего, лишь раз за разом обводила взглядом эту комнату. В то, что имеющимся в ней арсеналом Дик умеет пользоваться - и при необходимости воспользуется - я не сомневалась, и мне было страшно. Сжав края "столешницы", я пыталась уговорить панику исчезнуть, позволить вернуться ненависти. Стоявшая в нескольких шагах от меня дыба сводила все усилия на нет, а свисающие с потолка цепи заставляли тихо поскуливать каждый раз, когда за них цеплялся взгляд. За несколько часов в этой комнате я сойду с ума.

Он этого и добивается? Напугать меня до полусознательного состояния, когда все мои мысли будут направлены лишь на то, чтобы выбраться отсюда? Монстр, бессердечное чудовище, как же я его ненавижу!

Я слегка раскачивалась, сидя на столе на том месте, на которое меня усадил Дик, и твердила себе, что ненавижу его. Ему не удастся запугать меня, я не позволю ему отобрать у меня мечту увидеть его мертвым. Едва я поднимала голову, замечая окружающую меня обстановку, страх радостно вскидывался, вонзая коготки в сердце, и приходилось начинать сначала. Иногда - беззвучно, иногда - громким шепотом, но я все время повторяла, что ненавижу его, и у меня не оставалось времени и сил на то, чтобы вообразить веревки или плети в действии.

Ненавижу... ненавижу... ненавижу...

К тому времени, как муж соизволил навестить меня в этом царстве полусумасшествия, ненависти и страха, я изучила и запомнила все выбоинки и царапины в камне под столом. Я практически не поднимала головы, гипнотизируя взглядом пол, лишь бы не видеть окружающей обстановки. То, что дверь открылась, а в проеме появился Дик, я поняла не сразу, шепотом повторяя: "Ненавижу, ненавижу тебя..."

- Я уже это понял, дорогая, - сказал он, резко вырывая меня из этого непонятного состояния полубреда. От испуга я разжала пальцы и едва не упала, но Ричард оказался на удивление добр, успев подхватить меня. Полные безразличия глаза пробежались по моему телу, задержавшись на поджатых пальцах ног, которые я уже не чувствовала, заглянули в лицо, и Дик сухо поинтересовался: - Так тебе есть, что рассказать?

Он меня так и не опустил, продолжая удерживать на руках, и я вся сжималась. Даже не от прикосновений - я боялась, что он опустит меня на дыбу или устроит, как оно полагалось, на крестообразном столе. Спасительный рефрен уже не помогал, в присутствии Ричарда на первый план вновь вышла паника, и картины вывернутых рук, окровавленных запястий и сломанных пальцев постоянно всплывали перед глазами. Как и четыре года назад, в голове отчетливо вспыхнула мысль: "Я боюсь его. Я боюсь своего мужа".