На дне могилы

11

Глаза открылись, приспосабливаясь к яркому освещению в комнате. Еще не проглотив знакомую на вкус кровь Кости, я осознала, что пью не из вены, а из стакана.

— Если бы мне каждый день пришлось пить кровь этой скотины, я бы с радостью заморила себя голодом!

О Боже Милосердный! Пусть это будет сон!

— Мама?

Она неодобрительно нахмурилась, поставив стакан на стоявший рядом столик.

— Ты опять похудела. Неужели это существо не может позаботиться о твоем питании?

Нет, не сон. Она во плоти.

— Что ты здесь делаешь? Где Кости?

Она вскинула ладонь:

— Ушел куда-то. Даже если бы я знала, сказать бы не могла. Понимаешь, чтобы тот, другой вампир не проведал. Должна заметить тебе, Кэтрин, у тебя отвратительный вкус на мужчин.

Иисус, Мария и Иосиф! Помогите хоть кто-нибудь!

— Нельзя ли пропустить обычную игру в «брось Кости»? Я не в том настроении.

— Вполне естественно, — без тени сочувствия заметила мама. Как типично для нее! — Ты вышла замуж за редьку, а теперь, похоже, оказывается, что ты еще и с хреном повенчалась.

О чем только думал Кости, когда притащил ее сюда? Хотя понятно: стоит мне провести немного времени с матерью, и я сама стану умолять, чтобы меня вырубили.

— Не напоминай мне о Грегоре, не то я…

Я осеклась, а она скривила губы:

— Что — ты, Кэтрин?

В самом деле, что? Она — моя мать. Не могу же я пригрозить ее ударить, проткнуть, дать пощечину или даже оскорбить. Я задумалась: чем напугать ее так, чтобы она никогда больше при мне не поминала Хвата?

— Я займусь групповухой, — сказала я. У нее глаза полезли на лоб. Строгое воспитание не позволяло ей примириться с альтернативным образом жизни. — Именно так. Втроем, вчетвером и больше. У Кости тысячи знакомых, которые счастливы будут заскочить к нам в постель. Круто будет, мы…

Она свирепо выдохнула:

— Кэтрин!

Из-под пола донесся женский смешок. Знакомый и совершенно неожиданный.

— Как говорят у вас, американцев? Делаю первую заявку!

Аннет, первая из созданных Кости вампиров. Она снова захихикала. Понимающий смешок: она вовсе не шутила.

Мать взметнуло на ноги. Дверь спальни была открыта, а Аннет говорила достаточно громко, чтобы мать расслышала.

— Ни за что на свете, развратная английская шлюха!

Мысленно я аплодировала оскорблению, но ведь я сама начала.

— Не зови Аннет шлюхой, мама. Не твое дело, сколько мужчин она перебрала.

Ну ладно, не умею я быть великодушной. О чем только думал Кости, когда свел их вместе под одной крышей со мной? Мы с Аннет, учитывая ее вековую связь с Кости, и в лучшие дни не слишком ладили. И с матерью у нас мало общего, хоть она в последнее время и смягчилась в отношении к не-умершим, особенно к одному конкретному гулю.

— Мам, я рада тебя видеть. А теперь мне бы принять ванну.

Она встала.

— В этом доме все предупреждены о том, что нельзя упоминать при тебе, где мы, так что ты свободна, если не вздумаешь выходить на улицу. Я захватила для тебя одежду. Она в шкафу. Да, и не включай телевизор. И радио. И, сама понимаешь, не пользуйся телефоном.

Выдав эту полезную информацию, мама вылетела из комнаты. Я немного помедлила и свесила ноги с кровати. По крайней мере, можно принять ванну самостоятельно. Первый шаг и все такое.

Тщательно отмывшись, причесавшись и одевшись, я спустилась вниз, откуда раздавались голоса. Все в порядке: я понятия не имела, где нахожусь. Заметила только, что дом старый, хотя и отделан на современный лад, и стоит на крутом утесе. Об этом мне поведал взгляд из окна. Насколько хватало глаз, тянулись зеленые холмы и скалы, и воздух пах по-другому. Может быть, север Скалистых гор, но почему-то я чувствовала, что мы не в Америке. Может, в Канаде. А может, и нет.

Я решила не заниматься догадками. Если угадаю, все старания пойдут насмарку.

Смешно было видеть, как резко оборвалась болтовня при моем появлении в кухне. Пять лиц с наигранной беззаботностью обернулись ко мне. Помимо матери и Аннет, здесь был старшой Кости, Джэн, с Ниггером и Родни.

— Всем привет, — поздоровалась я. — Команда в сборе или еще кто-то где-то прячется?

— Да, еще здесь… — начала моя мать и тут же вскрикнула: — Ой! Кто меня пнул?

Я невоспитанно фыркнула:

— Наверняка Ниггер. Стало быть, мне не дозволено знать, кто здесь. А почему?

— Всего лишь несколько охранников, Кэт, — небрежно отозвался Ниггер, бросив предостерегающий взгляд моей матери. — Не о чем беспокоиться.

— Отлично.

Потребуй я рассказать мне все, на меня бы, пожалуй, снова нацепили повязку.

Джэн сидел, откинувшись на стуле, скрестив ноги в лодыжках. Его бирюзовые глаза, когда он обратил их к матери, проказливо заблестели.

— Я вспоминал тебя прошлой ночью. Рад тебя снова видеть, куколка, — сладострастно протянул он.

Родни взглянул на Джэна с таким же недовольством, как я, но по иной причине. Родни с моей матерью, скажем так… встречались. По крайней мере, когда я получала о них последние известия. Меня тошнило от мыслей о романтических свиданиях матери, и совсем не потому, что Родни был вурдалаком.

— Оставь в покое мою мать, — предупредила я Джэна, сверкнув глазами.

Он самодовольно усмехнулся. На раскаяние он не способен даже под страхом смерти. Правда, он показал себя верным другом Кости, но у нас с ним в прошлом случались столкновения. Джэн увлекался коллекционированием двуногих диковинок, и, наверное, эта страстишка толкнула его шантажом добиваться моей «взаимовыгодной дружбы», пока он не узнал о нашей с Кости истории. Теперь Джэн неприличных жестов в мою сторону не делает, но, похоже, рад подразнить другими способами.

Вот и сейчас он лениво обвел взглядом мою мать, позаботившись, чтобы я заметила, какое внимание он уделил средней части фигуры. И ухмыльнулся.

— Воистину приятно видеть тебя, Джастин.

Мне оставалось только надеяться, что ее отвращение к вампирам, отравлявшее мне жизнь в детстве, послужит ей и теперь. Мать ненавидела моего отца Макса, который соблазнил ее, а потом убедил, что она занималась сексом со злым демоном, — просто шутки ради. Она забеременела тогда и верила, что родила младенца-полудемона — меня. Я всю жизнь расплачивалась за извращенное чувство юмора своего отца, пока Кости не доказал мне, что вампир — это не просто клыки.

Мать же все еще не убедилась, что клыки не равны злу, судя по ее взгляду на Джэна.

— Вы не могли бы найти себе другое место? — очень сухо спросила она.

Джэн улыбался уже до ушей:

— Конечно! Сбрось юбку, и я покажу где.

— Хватит! — взвизгнула я, бросившись на Джэна одновременно с Родни, который по дороге перевернул стул.

Ярость так ослепила нас обоих, что Джэн без труда отступил назад, предоставив нам столкнуться лбами.

— Хватит, Джэн! — рявкнул Ниггер, встав между мною и Родни. Мы оба, едва вскочив на ноги, изготовились к новому броску. — Кэт, Родни, Джэн больше не будет. Верно?

Ниггер оглянулся на Джэна, и тот лениво дернул плечом:

— Пока не буду.

Ну, я попалась: взаперти с матерью, ее взбешенным дружком, отставной любовницей Кости, его наглым старшим и неразговорчивым лучшим другом! Если я спускалась вниз с мыслью о еде, теперь аппетит у меня пропал начисто. Хотелось только убраться куда-нибудь от этой компании, но это означало бы прятаться в комнате, а ею я тоже была сыта по горло.

Пожалуй, тут поможет только одно. Я подошла к буфету и решительно принялась в нем рыться.

— Что ты ищешь, Кэтрин?

— Выпивку.

Я приканчивала третью бутылку «Джек Дэниэлса», когда вернулся Кости. Солнце садилось, гаснущие лучи, ворвавшиеся в открытую дверь, выкрасили рыжим его волосы. Один взгляд на его поджарую, легкую фигуру заставил меня крепче сжать бутылку. Господи, как он был хорош, но я должна была заткнуть пробкой грязные мысли и подумать о другом. Об оборудовании фермы. О сельском хозяйстве. О государственной экономике.

— Чтоб меня, Котенок, вот чем ты занималась весь день? Напивалась?

Обычно укоризна в голосе Кости тушила мой пыл не хуже ведра холодной воды. Нет, не стану думать о дефиците бюджета!

— Судя по твоему румянцу, не тебе говорить, — заметила я. — Ты поэтому так задержался? Попалась дамочка с особенно тонким вкусом?

Я ревновала, как бы глупо это ни было. Кости выбирал для питания женщин по двум причинам: при его внешности их было проще простого увести за собой и к тому же ему больше нравился их вкус. Я не верила, что он может различить на вкус мужчину и женщину, но он мне доказал. Этот тип без труда разделил бы по половой принадлежности целый банк крови. Как-то раз он заметил, что у него, может быть, благоприобретенный вкус к эстрогенам.

— Уж точно она не напоминала вкусом целый галлон виски, — огрызнулся Кости, подходя ко мне и движением брови оценивая полупустую бутылку. — Ты сегодня что-нибудь ела?

— Ни крошки, Криспин, — встрял Джэн. — Зато пила, как ирландец.

Под рукой не нашлось ничего тяжелого, чтобы в него швырнуть. Разве что бутылка, но виски мне было жаль.

— Укуси меня, Джэн!

Кости потянулся к моей бутылке, но я этого ждала. Вцепилась в нее не на жизнь, а на смерть.

— Поставь! — рявкнул он, отрывая мои пальцы от трофея. — Тебе нужна твердая пища, Котенок, и бочонок воды. Проклятие, где твоя мамаша? Думал, она хотя бы способна проследить, чтобы ты поела.

Если бы он нарочно меня злил, лучшего способа не нашел бы.

— О, понятно. Нужен был кто-то, чтобы меня кормить, поить и водить на поводке. Знаешь, Кости, тебе бы жениться на собаке, и не пришлось бы беспокоиться, что она иногда действует самостоятельно!

— Вот только этого мне и не хватало, — проворчал он, ероша себе волосы. — Найти дома пьяную гарпию, готовую откусить мне голову.

Ему этого не хватало?! Это меня колотили по голове, опаивали снотворным, лишали зрения — и все из-за психованного вампира, который похитил меня шестнадцатилетнюю, а теперь не мог смириться с отказом.

— Я целую неделю мечтала стать «пьяной гарпией», так что извини, если не ждала тебя в дверях с большим красным крестиком на шее, отмечающим место, где ты найдешь свой десерт!

В глубине души я ужасалась тому, что говорила. Ведь злилась-то я не на Кости, а на обстоятельства. Но мысленный фильтр между тем, чего я не думала и что говорила, просто прорвало. И даже свалить вину на выпивку не получалось. Полувампир не способен надраться обычным спиртным.

— В данный момент, на мой взгляд, это нужнее тебе, — сердито возразил Кости. — Что, не так? Может, уложить тебя в постель и выпить из тебя немного яду? Правда, я предпочел бы вбить в тебя хоть сколько-то смысла, но, будучи вампиром, я всегда готов, хочется мне или не хочется.

Челюсть у меня отвисла, а ладони просто зачесались от желания залепить ему оплеуху.

И в то же время я готова была расплакаться. Все шло наперекосяк. Я разваливалась на куски и проделывала это в одиночестве, сколько бы народу ни собралось вокруг меня.

То ли частица моих чувств отразилась у меня на лице, то ли он расслышал грохот смятения в моих мыслях, но лицо Кости оттаяло, и он вздохнул.

— Котенок…

— Не надо. — Дыхание у меня прервалось от сдержанного всхлипа. Раз я не могу справиться с тем, что слетает у меня с языка, лучше мне побыть одной. И поскорее, пока я еще не наговорила чего-нибудь лишнего. — Я, э-э-э, устала…

Я поднималась по лестнице, оставив виски внизу, на кушетке. Все равно не помогает. Честно говоря, все, что я делала с тех пор, как проснулась, только портило дело. Я понимала, что Кости не виноват. Он, как мог, старался предотвратить беду в первую очередь со мной. Но почему-то все мое раздражение выливалось на него. Хоть и бессознательно, я делала все возможное, чтобы изгадить наши отношения.

Я захлопнула за собой дверь. Стаканов в спальне не было, и я запила пилюли Дона водой из-под крана. Их оставалось все меньше. Придется просить прислать мне еще — не знаю только куда.

Я почти сразу стала проваливаться, словно матрас подо мной раздался и меня засасывало в глубину. На долю секунды я запаниковала, потянулась, ища, за что ухватиться, но главное — я осталась одна, что и требовалось.

Потом я почувствовала во рту холодную свежесть. Стало легче. Проглотив все, я даже в полусне и с закрытыми глазами поняла, что это не Кости. У крови другой вкус.

Моргнув, я увидела Ниггера. Он убрал руку, но не сдвинулся с края кровати, где сидел. Снаружи было светло. Жаль, что я не проспала весь день.

— Где Кости? — спросила я.

— Вышел, скоро будет.

Я промолчала, но мысли, видно, отразились у меня на лице: плохо дело, если Кости даже не нашел времени меня разбудить.

Ниггер вздохнул:

— Он к такому не привык, Кэт, и плохо справляется.

— К чему не привык?

«Быть женатым на психованной стерве?» — подсказала я мысленно.

— К страху. — Ниггер понизил голос. — Криспин всегда гордился, что полностью владеет собой, но, когда речь идет о тебе, он не справляется. Он впервые испытал страх потерять любимую, уступить ее другому. Нет, твой друг Тэйт его раздражал, но Криспин знал, что Тэйт для него не угроза. Грегор — другое дело. Он старше Криспина, сильнее, и никто не знает, насколько ты им увлеклась.

Я опасалась, что Ниггер недооценивает серьезность положения.

— По-моему, это не худшее. Мы с Кости никак не можем сойтись, тут же не поругавшись.

— Вы оба раздражены, и вылить раздражение некуда, кроме как друг на друга, но не забывай о главном. Разве не за него ты сражаешься?

Я закусила губу.

— А если это действительно я выдаю нас Грегору? Что, если я повторяю ему во сне все, что знаю? Из-за меня все в опасности. А я ничего не могу с собой поделать. — Голос у меня сорвался. Комната расплылась перед глазами. Видали? Говорю же, нервная развалина. — Думаю, мне надо обратиться к Дону, — закончила я, утирая глаза. — Он располагает неизвестными мне возможностями, и все они созданы как раз для того, чтобы отражать бронебойные снаряды. Я могла бы переждать у него, пока все уляжется. А когда я перестану быть опасной для каждого, кто рядом со мной…

— Никуда ты не уйдешь. — Кости стоял в дверях за спиной у Ниггера. Я и не слышала, как он поднимался по лестнице, — он двигался почти так же беззвучно, как Фабиан. Его глаза горели зеленым огнем, и выражение лица было каменным. — На случай, если ты не слышала, повторю, Котенок. Никуда ты не уйдешь: ни к Дону, ни к кому другому. Ты моя, и не заговаривай больше об уходе.

Это была не ласковая декларация: «Я не могу без тебя». Нет, прозвучало бесстрастное заявление: «Ты моя цепь и ядро, прикованное к моей ноге». Высказавшись, Кости повернулся и вышел, не потрудившись ничего добавить.

Ниггер, прежде чем встать, пожал мне руку и взглянул на меня, кажется, с жалостью:

— Все будет хорошо.

Я не спорила, но и не поверила. Кости выскочил, даже не дав мне извиниться за вчерашнее. Все, что было важно для меня — мои отношения с Кости, моя независимость, умение помочь друзьям, умение разобраться с убийцами, — все пошло прахом. И в основном в том была вина Грегора. Но отчасти и моя. По крайней мере, я могла бы что-нибудь сделать.

Начнем с главного. Если я сумею при следующей встрече с Кости сдержать разыгравшиеся эмоции, мы сможем поговорить. Я сосредоточилась на эмоциональных барьерах, созданных еще в детстве, когда меня отвергала собственная мать, упроченных и отточенных за годы разлуки с Кости. Они были мне привычны, как собственная кожа, и сейчас только они могли помешать мне совсем развалиться.

Почувствовав под собой опору, я начала обдумывать будущее. Начнем с долгого горячего душа, потом хорошая разминка, чтобы спустить пар. Если повезет, заполучу Джэна в спарринг-партнеры. Приятно будет задать ему взбучку, а он с того дня, когда я его поколотила, напрашивается на реванш.

«Ну, Джэн, — подумала я, — сегодня твой день».

А уж потом, после, я поговорю с Кости. Попробую замять все, что было между нами, пока хуже не стало.