На привязи 3

Глава 28

Ребекка

На следующей день я уже была готова идти на работу, когда мой телефон издает пронзительный звук. Я подбегаю к своей сумке как раз вовремя, чтобы поймать звонок, прежде чем он уйдет на голосовую почту. Я улыбаюсь, при виде имени матери на экране телефона. Я не разговаривала с ней на протяжение несколько недель. Она, наверное, не очень довольна тем, что я не приехала к ним на Рождество. Несмотря на протесты отца, чтобы я не присылала им деньги для оплаты дома, я отправила им чек с запиской маме, в которой просила её не говорить об этом папе. Мне всё равно, какую ложь она придумает; я не позволю моим родителям потерять свой дом.

— Алло?

— Ребекка? Ты здесь? — я едва могу разобрать её слова, но знаю, что это моя мама. На заднем фоне, я слышу, как кто-то просит её отключить телефон. Где она, черт возьми, находится?

— Милая, у меня для тебя сюрприз. — я не могу разобрать её слов, но волнение в её голосе удивляет меня. Последний раз я слышала её такой взволнованной, когда она узнала, что Майлз сделал мне предложение. Держу пари, она удивится, когда услышит, что его арестовали за то, что он преследовал меня. Ему чертовски повезло, что я не рассказала офицеру сколько раз он грубо обращался со мной.

— Мама, я тебя плохо слышу.

— Мы идем к тебе в гости! — визжит она.

— Что? Ты едешь в Нью-Йорк? Когда? — я не думала, что моя семья сможет приехать ко мне. Как такое возможно? Они же теряют дом. У них нет денег, чтобы лететь в Нью-Йорк.

— Мы будем здесь через несколько часов. У нас была пересадка в Хьюстоне.

— Мама, но как?

— Твой босс пригласил нас! Он такой милый. Он сказал, что очень переживал, что ты не смогла из-за него приехать к нам на праздники, поэтому он захотел, чтобы мы прилетели сюда.

— Николас? — Но это было не из-за него. А из-за недостатка средств, и я, черт возьми, уверена, что не говорила ему об этом.

— Да, это он. — Я слышу ещё один приглушенный голос по телефону. — Милая, мне нужно идти. Мы готовимся к посадке в самолет.

— Мне нужно заказать для вас такси?

— Нет, твой босс сказал, что он всё устроил. Мы позвоним тебе, когда приземлимся.

Он всё устроил? Я не разговаривала с Николасом, с тех пор как я выбежала из Тиффани, не выбрав кольцо для Элисон. Зачем ему делать это для меня??

— Я уйду с работы пораньше, и мы встретимся за ужином, — предлагаю я.

— Звучит замечательно! Скоро увидимся.

***

Когда я выхожу из уборной, я слышу мамин смех, раздающийся в обеденном зале ресторана. Она должно быть наслаждается заказанным шампанским. До сих пор трудно поверить, что мои родители находятся в Нью-Йорке. Я не думала, что когда-нибудь заставлю их приехать навестить меня. Единственный недостаток, их присутствия здесь, заключается в том, что я не знаю, сколько ещё смогу избегать её вопросов о Майлзе. Она знает, что он здесь, в городе, и ещё она упомянула, что именно она дала ему мой адрес. Я могла бы убить её за это.

Я хотела бы поблагодарить Николаса за то, что он привёз их сюда, но я нарушила бы наше негласное соглашение о перемирии, а я не хочу беспокоить это затишье.

Мне становится трудно дышать, когда я возвращаюсь в зал. Николас стоит посредине ресторана, одетый в джинсы и темно-синюю рубашку, а его волосы зачесаны назад. Слезы появляются в уголках моих глаз при виде его, когда я медленно иду по обеденному залу к нашему столику. Я не должна плакать, но я не могу сдержать слёз, которые душат меня. Я в агонии, а он стоит там и выглядит таким красивым и уверенным в себе.

Он улыбается, когда моя мама порхает вокруг него. Я сдерживаю смешок оттого, что мой отец хватает её за руку, как будто она может взлететь в любой момент. Моя мама поднимает глаза и машет мне, приглашая к столу. Тревога разъедает меня изнутри, когда я подхожу. Я, наверное, выгляжу ужасно. Я делаю вдох, а затем выдох, вытирая мокрые глаза.

Николас поворачивается как раз вовремя и обнаруживает меня, когда я иду к ним. Он улыбается мне, а выражение его лица кажется смущённым, а может быть даже и обиженным.

— Ребекка? — То, как он произносит моё имя, заставляет мои колени дрожать. Я пытаюсь изо всех сил не покраснеть перед моими родителями. А то моя мама может почувствовать, что я нервничаю.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я.

— Я хотел зайти и убедиться, что ресторан позаботился о вас.

— Ты владеешь им? — спрашиваю я, быстро сканируя зал.

— Нет, — говорит он решительно.

— Ой.

— Владелец — друг семьи. Мы часто сюда приходим. — Николас поднимает руку, как будто хочет коснуться моего лица, но быстро отстраняется. — Надеюсь, вы прекрасно проведете время. Я должен идти.

Звук маминого голоса заставляет Николаса замереть.

— Пожалуйста, останься и поужинайте с нами.

— Спасибо, миссис Геллар...

— Зовите меня, Патрисия.

Николас улыбается.

— Спасибо, Патрисия, но я должен вернуться в офис.

— О нет, я настаиваю, чтобы вы остались, — говорит мама, выдвигая стул рядом с собой. Я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться над тем, как глядя на него она слюни пускает. Кажется, даже она не застрахована от его чар, а по хмурому взгляду моего отца, понятно, что он не слишком доволен этим. Николас смотрит на меня, и я не сомневаюсь, что он думает о том, не буду ли я чувствовать себя неловко, если он останется.

— Пожалуйста, останься, — говорю я. Он колеблется, а затем кивает, прежде чем выдвинуть для меня стул. Николас садится между мной и моей мамой.

— Так приятно, что Ребекка работает на такого замечательного человека, — говорит мама. Я смотрю на отца, и его лицо приобретает багровый оттенок. Бедный папа.

— Ваша дочь — замечательный работник. На самом деле, она одна из лучших, которые у нас были в StoneHaven Publishing. — Николас тянется за водой, и я замечаю, что у него дрожит рука.

— Ты себя нормально чувствуешь? — спрашиваю я вполголоса.

— Я в порядке. Просто нервы.

— Нервы? — спрашиваю я удивленно.

— Да.

Николас нервничает? Я смотрю на маму, на которой надет вычурный топ, джинсы, и туфли на танкетке с открытым носком, а затем смотрю на папу в его кепке-бейсболке, потертых джинсах и поношенной рубашке. Почему, чёрт возьми, он нервничает? Это просто мои родители. Что-что, а это он должен быть смущен, что находится здесь. Моя мама не самый воспитанный человек. Молодой официант с черными, торчащими кверху волосами подходит, чтобы принять наши заказы. Я жду, пока родители закажут, внимательно слушая их выбор. Я понятия не имею, что, черт возьми, я хочу. Итальянский ресторан Марио известен своей лазанью и свежими канноли. Я листаю меню и вдруг все взгляды обращены на меня. Николас улыбается, а потом поворачивается к официанту.

— Она будет мясную лазанью с дополнительным сыром. Я крабовые равиоли. И мы возьмем бутылку Сори Сан-Лоренцо Барбареско. — Даже не задумываясь, я передаю своё меню Николасу, а он вручает их официанту.

Возникает какая-то странная тишина, когда глаза моей матери переключаются на меня. Я чувствую, как ее взгляд прикован к моему лицу. Николас только что заказал за нас двоих. Кажется, для него это в порядке вещей, но по смущенному взгляду отца, можно сказать, что для него это имеет совершенно иной смысл. Сделать заказ за другого человека — это, как правило, признак того, что ты находишься в отношениях. Здорово.

— Вы двое часто бываете вместе? — спрашивает мама. Ее вопрос, кажется, невинным, но я знаю, что она на самом деле спрашивает, как долго мы спим вместе. Я пользуюсь случаем, чтобы увести разговор в другую сторону.

— Мама, сколько вы думаете, пробыть в Нью-Йорке? — Она смотрит на меня с недовольным выражением лица. Она, вероятно, надеялась выяснить, что мои яичники больше не покрыты паутиной. Это все, что мне нужно. Быть беременной от моего почти женатого босса. Какая прелесть.

— Мы думаем остаться здесь еще на неделю, — говорит мой отец. — Ты бы хотела этого, кексик? — Я краснею от чрезмерно ласкового прозвища, которым мой отец называет меня.

— Конечно, папа. Это было бы здорово.

— Я буду рад, если вы задержитесь подольше, — говорит Николас. — Я позвоню в Сомерсет и скажу им, что вы остаетесь еще на неделю.

— Это так мило с вашей стороны, — вступает в разговор мама.

— Николас, ты не должен этого делать, — шепчу я.

Он поворачивается ко мне и вежливо улыбается, прежде чем быстро сжимает под столом мою руку.

— Всё в порядке.

Тепло распространяется по моей руке и так же быстро исчезает, когда он убирает её. Я хочу прикоснуться к нему и сказать, что я скучаю по нему, но я не делаю этого. Слишком поздно. Я должна забыть, что я к нему чувствую и чувства, которые я изо всех сил пытаюсь показать, не являются настоящими.

Через два часа мы наконец-то покидаем Марио. Меня не удивляет, что Николас сразу берет счёт и говорит официанту, записать его на себя. Думаю, что для моей матери — это как сахарная глазурь на торте. Она по уши в него влюбилась. В какой-то момент она даже рассказывает Николасу, что была бы счастлива, если бы я познакомилась с кем-то у кого хорошие манеры. Я останавливаю ее прежде, чем она продолжит смущать меня дальше, но слова уже сказаны, и я могу почувствовать, как растет напряжение между мной и Николасом. Слова, которые он сказал мне на открытие галереи, повторяются в моей голове как заезженная пластинка. Нам суждено быть вместе. Я пытался бороться с этим. Ты тоже пыталась. Но мы должны остановиться. Всё это бесполезно. Сдавайся. Я сдался.

Я не знаю, как Николас терпит её вопросы, но он терпел, и не выглядел при этом раздраженным. Единственный раз, когда он занервничал, был, когда мама спросила его об Элисон. По большей части, Николас сохранял спокойствие и невозмутимую манеру поведения, но избегал вопросов о ней. А когда он не мог избежать, он быстро менял тему, как только отвечал на него. Меня не волновало, что он не хотел говорить о ней. На самом деле, я была благодарна. Я не хотела слышать, как он говорит о ней. И так-то нелегко притворяться, будто я в порядке.

— Спасибо за ужин, — говорю я, когда Николас открывает передо мной дверь.

Он смотрит на свой сотовый, а затем снова на меня.

— Пожалуйста.

Невольно возникает вопрос, а не писал ли он смс Элисон.

— Спасибо тебе за то, что терпел все вопросы моей матери.

— Она милая. И она мне нравится, — говорит он, искренне улыбаясь.

— Мне следовало познакомить вас двоих раньше, — шучу я.

Николас на мгновение останавливается.

— Я, наверное, пойду. — Я вздыхаю про себя, зная, что этот момент не будет длиться долго. Он всё ещё злится на меня, и я не виню его в этом.

— Увидимся завтра утром, а затем на гала-концерте. — Николас протягивает мне карточку, и я замечаю, что на лицевой стороне карты напечатано название «Сомерсет» и изображен лебедь.

— Пожалуйста, передай родителям, что я подготовил для них номер.

— Передам.

Перед тем как уйти, Николас берет руку моей матери и целует её. Я с удивлением смотрю, как она чуть не падает в обморок к его ногам. Боже мой, мама! Есть что-то в этом мужчине такое, что заставляет женщин, становится мокрыми, а самое ужасное, он прекрасно это знает.

— Было так приятно познакомиться с вами, — говорит она, краснея. — Ребекка никогда не упоминала о том, какой вы красавчик. — Через несколько минут, Николасу, наконец-то, удаётся вырваться, извиняясь за то, что ему надо вернуться в офис. Он быстро пожимает отцу руку, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, когда мой папа увеличивает силу рукопожатия. Острая боль пронзает меня, вспоминая, как мой отец поступил также с Майлзом. Не думаю, что моему отцу действительно нравился Майлз, и я всегда считала, что это было из-за того, что он вздрогнул, когда папа крепко сжал его руку. Он всегда говорил мне, что можно многое рассказать о человеке по его рукопожатию. Вокруг всё замирает, прежде чем эти, двоя, начинают говорить. Николас сохраняет спокойствие, и через несколько секунд мой отец наконец-то прерывает неловкое молчание.

— Спасибо, — говорит папа. — Позаботьтесь о моей дочери.

Я чуть не умираю от стыда, но напряженный голос Николаса посылает дрожь вдоль моего позвоночника.

— Обязательно, — говорит он. Странное чувство расцветает внутри меня, и мне требуется минута, чтобы признать, что это чувство: надежда.