На языке любви

ГЛАВА ВТОРАЯ

Карло Росси стоял на пороге кабинета, наблюдая, как Даниэлла уходит прочь по коридору.

Когда он ее увидел, первым впечатлением было искреннее восхищение. Но Даниэлла Блейк оказалась холодной и черствой женщиной — настоящей снежной королевой, которая должна жить где-нибудь в Антарктиде.

Она бесстрастно слушала его рассказ о состоянии здоровья отца и лишь иногда задавала четкие, наверняка заранее продуманные вопросы. Другие на ее месте выразили бы сомнение, отказались бы верить в худшие перспективы, а она принимала его ответы без всяких возражений. Доктору Росси и раньше приходилось сообщать родственникам больных плохие новости — гораздо чаще, чем ему хотелось бы, но их реакция всегда была очень эмоциональна, и они обычно говорили: «Пожалуйста, доктор, сделайте что-нибудь: наверняка еще есть шанс!», «Деньги не имеют значения: мы готовы заплатить любую сумму!» или «Мы не сдаемся и надеемся на чудо…». А что сказала Даниэлла Блейк?

«Лучше бы вы дали ему умереть! Лучше бы он умер!» Немыслимо!

Хладнокровие изменило ей всего один раз: когда Анита поздоровалась с ней. В тот краткий момент мисс Блейк улыбнулась — и ее холодная красота озарилась изнутри лучистым светом доброты и тепла, а сам Карло усомнился в правильности первого впечатления. Может, она таким образом защищает свой хрупкий внутренний мир от посягательств со стороны? Но холодная маска очень быстро вернулась на прежнее место, и все его дальнейшие попытки сорвать ее не увенчались успехом.

Даниэлла покинула его кабинет так стремительно, что заинтригованный доктор Росси после недолгих размышлений последовал за ней, желая узнать причину бегства. Но вместо того, чтобы поспешить к выходу, как ожидал Карло, девушка направилась в отделение интенсивной терапии, в палату Алана Блейка.

Даниэлла не слышала, что в комнату вошел еще кто-то, потому что сейчас все ее мысли занимал отец, все так же неподвижно лежащий в постели.

Она села в кресло, вцепившись руками в железные бортики его кровати, как будто только они могли спасти ее от полного отчаяния. Не желая ее напугать, Карло Росси осторожно кашлянул, но девушка вздрогнула так, словно раздался гром.

— Как я понимаю, вы провели прошлую ночь рядом с отцом, синьорина…

— Да, — ответила она холодно, не поворачивая головы. — Разве я нарушила какой-то неписаный закон, запрещающий это?

— Вовсе нет. Однако я полагаю, что с вашей стороны будет крайне неразумно снова здесь заночевать — вам необходим полноценный отдых в постели, — твердо заявил он, предупреждая возможные возражения с ее стороны.

— Это не имеет значения, — Даниэлла едва заметно покачала головой. — Я все равно не смогу заснуть.

— Я выпишу успокоительное средство, которое поможет вам выспаться. В каком отеле вы остановились?

— Отеле? — автоматически повторила девушка, словно он произнес неизвестное ей иностранное слово. — Я приехала сюда прямо из аэропорта.

— Я так и думал, — кивнул Карло Росси, кладя теплую сильную руку ей на плечо. Даниэлла почувствовала слабость во всем теле. — Мы должны что-то придумать…

— Мы?! — Она бросила на него негодующий взгляд. — С каких это пор вы решили заботиться обо мне?

— С того момента, как увидел вас, совершенно измотанную, бегущей по коридору. Я виноват в том, что сразу не распознал ваше состояние. И теперь должен исправить ситуацию.

Даниэлла устало откинулась в кресле и закрыла глаза:

— Мне кажется, что я нахожусь здесь уже целую вечность, хотя прошло меньше суток…

— Время замирает, когда ждешь чуда, — доктор Росси протянул ей руку. — Пойдемте. Я хочу показать вам один тихий уголок недалеко от больницы, о котором туристы ничего не знают. Вы сможете прекрасно отдохнуть там.

Даниэлла, пошатываясь, поднялась с кресла, и он поспешил поддержать ее, боясь, что она вот-вот упадет. На несколько секунд девушка повисла на нем, не в силах найти опору, но и этого было достаточно, чтобы Карло почувствовал опьяняющий аромат ее волос и бессознательно прижал ее к груди.

— Я никуда не пойду, — пробормотала Даниэлла. Я должна оставаться здесь…

— Ни в коем случае, синьорина Блейк. Как врач, я настаиваю. Это все ваши вещи?

Даниэлла проследила за его взглядом и кивнула. Карло Росси перекинул через плечо дорожную сумку, легко поднял маленький чемодан и, свободной рукой поддерживая Даниэллу за талию, направился к двери.

— Вы путешествуете налегке, — заметил он, пока они шли к выходу из больницы. — Большинство женщин, которых я знаю, берут с собой в путешествие огромный багаж.

— Я уезжала из дома в большой спешке. Времени хватило только на то, чтобы собрать самые необходимые вещи.

Автомобиль доктора Росси сверкал на солнце.

Даниэлла опустилась на пассажирское сиденье, пристегнулась и, устроившись поудобнее, заснула прежде, чем он проехал сотню метров.

Карло невольно залюбовался ею: черты ее лица спокойные и трогательные во сне — стали еще более привлекательными, а губы казались такими нежными и желанными…

Окруженная ухоженными садами крошечная вилла L'Albergo di Camellia находилась в самом конце тихой улочки, примыкавшей с одной стороны к небольшому парку. Ее владельцы, Луиджи и Стелла Коломбо, прекрасно знали доктора Росси: несколько лет назад он спас жизнь матери Стеллы, успешно прооперировав ее. Супруги были ему бесконечно благодарны, и Карло иногда пользовался этим.

— У нас как раз есть свободная комната, — ответила хозяйка дома, когда он объяснил ей ситуацию. — Наверху в задней части дома. Из окна открывается чудесный вид на горы и озеро. Это очень спокойное место — то, что нужно. Не беспокойтесь, доктор Росси: мы хорошо позаботимся о леди.

Вернувшись к машине и открыв дверцу, Карло осторожно потряс Даниэллу Блейк за плечо:

— Прибыли, синьорина…

Но девушка лишь отвернулась и, облизав пересохшие губы, что-то неразборчиво пробормотала.

Судя по всему, она не собиралась просыпаться. Он вдруг представил, какими на вкус могли бы быть ее чувственные губы…

— Даниэлла, проснитесь! — громко позвал Карло, на этот раз тряся ее за плечо немного сильнее.

Ее ресницы дрогнули, и в следующее мгновение распахнулись зеленые глаза. На ее губах возникла сонная улыбка, и девушка чуть слышно прошептала:

— Привет…

Даниэлла Блейк сейчас вела себя с ним так, как будто они были любовниками, проснувшимися утром после долгой бурной ночи. Карло подумал о том, как грустно, что ее сонная нега вот-вот исчезнет — и все станет по-прежнему. Но почему это его так волнует? Невозможно терпеть такую пытку.

— Выходите из машины, — отрывисто бросил он. В доме вас ждет кровать, более удобная для сна, чем кресло в больничной палате.

Даниэлла несколько раз удивленно моргнула и тут же вспомнила, где и с кем находится. Холодная маска снова заняла свое место. Выпрямив спину и гордо вздернув изящный носик, девушка стала искать защелку ремня безопасности. Желая ее поторопить, Карло сам отстегнул ремень и помог ей выйти из машины. Он хотел быстрее избавиться от нее. Немедленно!

— При всем желании, синьорина Блейк, я не могу провести с вами целый день. Надеюсь, вы найдете себе занятие по душе и не будете больше часами просиживать в больничной палате, бесцельно глядя в потолок, — поддел девушку Карло.

— Позвольте напомнить, доктор Росси, что это вы предложили мне отдохнуть в отеле и привезли сюда тоже исключительно по собственной инициативе. Так что, если я доставляю вам какие-то неудобства, вините только себя.

Карло пришлось проявить всю свою выдержку, чтобы проигнорировать колкости в свой адрес, и по максимуму использовать волевые качества характера, чтобы не смотреть на ее стройные ноги.

Даниэлла шла так близко от него, что Карло ощущал манящее тепло ее тела. С тех пор как пять лет назад умерла Карина, он не испытывал такого сильного и в то же время изменчивого желания ни к одной женщине. Карло внезапно почувствовал себя виноватым перед покойной женой.

— Это хозяева отеля — Стелла и Луиджи Коломбо, — представил он своих друзей, когда они вошли в вестибюль. — Оставляю вас в их заботливых руках.

— Спасибо. Я уверена, что мы поладим, — сдержанно ответила Даниэлла.

Забравшись под теплое одеяло, Даниэлла проспала пятнадцать часов подряд. Ей снился доктор Росси. Его бархатный голос с приятным итальянским акцентом, казалось, лился прямо из окутывающей ее темноты. А когда она проснулась утром, ни теплые лучи солнца, ни заливистое пение птиц, ни удивительные цветы в саду, ни хорошо видные из окна Альпы со снежными вершинами — ничто не могло стереть из ее памяти его лицо, загорелое, с правильными чертами. Карло Росси пробыл с ней всю ночь и даже утром не собирался покидать ее сознания.

И это было особенно мучительно, так как она прекрасно понимала, что не понравилась ему. Вчера, когда Даниэлла проснулась в машине и увидела Карло Росси, склонившегося над ней, она решила, что доктор хочет ее поцеловать. И если бы он попытался сделать это, она бы ему позволила.

Именно благодаря доктору Росси она снова чувствовала себя желанной, несмотря на утраченную веру в любовь.

Она вытирала мокрые волосы после душа, когда в дверях появилась Стелла Коломбо с подносом в руках:

— Вuоn giomo, синьорина! Я услышала, что вы проснулись, и подумала, что немного кофе и фруктов вам не помешает. На балконе сейчас очень хорошо — тепло и солнечно, если хотите, можете посидеть там, а потом я принесу ленч.

— Grazie, Стелла, — ответила Даниэлла, делая приглашающий жест рукой. — С большим удовольствием выпью кофе, а вот что касается ленча, я поем где-нибудь в городе. Кроме того, мне надо сходить за покупками: сборы были слишком поспешные…

— Позвольте возразить, синьорина. Мы с мужем обещали доктору Росси позаботиться о вас, не только предоставив жилье…

— По всей видимости, доктор Росси имеет на окружающих сильное влияние. Здесь все делают то, что хочет доктор?

— Если это и так, — рассмеялась Стелла, — то только потому, что Карло Росси — лучший нейрохирург во всей Италии. Для жителей нашего городка большая честь, что он живет рядом с нами…

— Он ваш друг?

— Мы из разных кругов общества, но Галанио маленький город, и поэтому здесь все друг друга знают. Больница доктора Росси очень важна для нас, потому что раньше ближайшая больница находилась в Милане, — женщина вышла на балкон и поставила поднос на железный столик. — Налить вам кофе, синьорина?

— Да, пожалуйста, — кивнула Даниэлла, опускаясь на стул. — И все-таки удивительно, что доктор Росси решил работать именно здесь…

— Почему бы и нет? Галанио — прекрасное место.

— Да-да, я согласна, здесь замечательно! Но такому профессионалу было бы выгоднее… — Даниэлла вдруг смутилась, сообразив, что ее это вообще не касается.

— Вся его жизнь сосредоточена здесь, синьорина. Дочь доктора Росси учится в школе при монастыре недалеко отсюда, и здание больницы, где он работает, построено за его счет, а его покойная жена похоронена на кладбище при местной церкви… Стелла всплеснула руками. — Разве могут какой-нибудь большой город и даже самая престижная больница сравниться со всем этим?!

А через час, уже в больнице, Даниэлла лицом к лицу столкнулась с ассистентом Карло Росси доктором Брунелли. Это оказалась женщина — в свои тридцать лет Зара Брунелли выглядела едва ли на двадцать. Изящная, с большими карими глазами, безупречно гладкой кожей оливкового оттенка и озорной молодежной прической — она могла бы важно вышагивать по подиуму в Милане, если бы была немного выше. Но вместо дизайнерских вещей Зара Брунелли носила немного приталенный медицинский халат, и ее единственными украшениями были пришпиленная к нагрудному карману карточка с именем и стетоскоп на шее.

— Я только что осмотрела вашего отца, синьорина Блейк, — строго сказала она. — К сожалению, никаких изменений не наблюдается. Состояние стабильное, но он по-прежнему ни на что не реагирует.

— Насколько мне известно, вы ассистировали при его операции. Как вы оцениваете его шансы на выздоровление?

— Точно так же, как и мой коллега — доктор Росси. Мои наблюдения полностью совпадают с его выводами.

Ну конечно! Чего еще можно было ожидать?

Разве простой смертный отважится не согласиться с великим Росси? Как можно!

— Для вас настали трудные времена, синьорина, продолжала доктор Брунелли. — Советую для вашей же пользы сократить продолжительность визитов к отцу и заняться собой: сейчас очень важно беречь силы…

— Вчера доктор Росси сказал мне то же самое, заметила Даниэлла. — Он настаивал, чтобы я больше не ночевала в больнице…

— И был совершенно прав. Вы остановились в отеле?

— С помощью доктора Росси, разумеется. Он отвез меня на виллу L'Albergo di Camellia и представил хозяевам.

— Очень мило с его стороны, учитывая, что он весьма занятой человек, — сухо заметила доктор Брунелли.

Намек был ясен: у Карло Росси есть более важные дела, чем присматривать за женщиной, которая вполне может позаботиться о себе сама! Поэтому Даниэлла с достоинством ответила:

— Я непременно учту это, когда доктор Росси снова предложит мне свою помощь.

— Позвольте дать вам маленький совет, синьорина, — мгновенно среагировала доктор Брунелли. Не стоит на это рассчитывать. Для этой цели у нас есть сотрудники, которые всегда рады помочь родственникам больных и при необходимости договориться о номере в отеле.

— Я приму к сведению ваш совет, — холодным тоном ответила Даниэлла. — Позвольте заметить, что мне не пришлось заставлять доктора Росси: он сам вызвался помочь и при этом, должна сказать, очень настаивал. Буду благодарна, если в следующий раз, когда вам захочется выразить досаду, вы обратитесь к нему, а не ко мне. А теперь извините меня: я пришла сюда, чтобы увидеться с отцом.

Как же она была рада в следующую секунду войти в его палату и закрыть за собой дверь!

Это раньше, в далеком прошлом, Даниэлла оплакивала то, чего не могла изменить: смерть матери, пренебрежение со стороны отца, который никогда не скрывал своего разочарования по поводу рождения дочери вместо сына, разрыв с Томом и предательство лучшей подруги. Нельзя, нельзя допустить, чтобы Зара Брунелли — совершенно чужой человек — заставила ее плакать!

Даниэлла подошла к окну. Если бы сейчас ее отец открыл глаза и увидел, в каком она состоянии, то непременно сказал бы те же самые слова, что и в день похорон ее матери: «Почему ты такая плакса, Даниэлла?!» Она слышала нечто подобное много раз: когда отец забывал про ее день рождения, нарушал обещания.., перечислять можно было бесконечно. И каждый раз отец смеялся над ее слезами, не понимая, что причиняет дочери боль, оставляющую неизгладимый след в ее душе. Со временем Даниэлла научилась прятать свои чувства — от посторонних и близких людей. И однажды это умение прошло проверку на прочность, когда Том — так недавно считавший ее восхитительной и желанной — положил конец их отношениям, сказав, что он ушел к Морин, так как она. Дани, фригидна. Он был уверен, что Даниэлла не бросится под автобус и не выкинет что-нибудь в этом духе, так как считал ее абсолютно не способной на какие-либо эмоции. На самом деле она сгорала от страсти… А может, мучилась от боли?

Прошло полторы недели. Даниэлла приходила в больницу два-три раза в день, но за это время изменились лишь ее отношения с Карло Росси. Они стали более определенными, что ли… Пока отец оставался фактически мертвым для всего мира, она чувствовала бурлящую внутри жизненную энергию и стыдилась этого. Алан Блейк и не подозревал, что за окном палаты цветут деревья и аромат лимона наполняет комнату, а жаркое солнце согревает его бледное лицо. А его дочь никогда раньше не воспринимала окружающий мир так открыто! Птичьи трели и звуки далекого водопада будили девушку каждое утро, наполняя ее сердце ликованием.

Даниэлла знала, кому она обязана своими новыми ощущениями. Как он провожает ее глазами каждый раз, когда она проходит по больничным коридорам! Как улыбается, каким бархатным голосом говорит с ней! Как взволнованно теребит воротник рубашки, когда их взгляды встречаются.

По иронии судьбы, доктору Росси удалось «привести в чувство» не пациента, а его дочь.

Алан Блейк по-прежнему оставался неподвижным и абсолютно невосприимчивым к каким-либо раздражителям.

— Увы… Я делаю так мало для его выздоровления, что с таким же успехом могла бы сидеть дома и ждать новостей, — заметила как-то Даниэлла.

— Ну что вы, — холодно возразила доктор Брунелли. — Знакомый голос и английская речь могут пробудить в нем ответные реакции.

Сама Даниэлла в этом сильно сомневалась. Еще до катастрофы Алан Блейк едва замечал дочь, даже если они находились в одной комнате; им не о чем было разговаривать друг с другом. Он обожал лишь жаркие политические споры с товарищами по клубу и иногда ходил в оперу под руку с очередной молоденькой любовницей. Отец никогда не делился с дочерью подробностями личной жизни, так что она не имела ни малейшего представления о том, кто его новая пассия и как долго продлятся эти отношения.