На запад

Глава 11

КЭТ

Чёрт возьми.

Я прижалась спиной к двери, стараясь успокоить своё дыхание. Моё тело словно горело в огне. Всего лишь один поцелуй вызвал сухость в горле и слабость в ногах.

Поцелуй. Это слово недостаточно точно описывает то, чем мы только что занимались. Он словно трахал мой рот. Я всё ещё чувствую его вкус, тёплый язык, овладевающий моим ртом, и руки, плавно скользящие по моему телу. Меня бросило в жар от одной мысли о его твёрдом члене, упирающемся мне в бедра. Он явно был готов.

Вопрос: готова ли я?

Я сменила платье и туфли, засунув их в шкаф и немного удивившись, что швы не разошлись, на обычные спортивные штаны. В своей мешковатой одежде я чувствовала себя гораздо безопасней. Так мне гораздо легче уклониться от близости с невероятно сексуальным мужчиной. Ведь если я привлекаю его в этом сером хлопчатобумажном коконе, значит, у него и правда что-то не так с головой.

Незнакомец встал с кресла, когда я вышла из комнаты. Видимо, я отсутствовала достаточно долго, потому что он успел убрать со стола и помыть посуду.

— Нам нужно поговорить о том поцелуе, — встав, сказал он.

— Нет, не нужно, — ответила я.

Он нахмурился.

— Мы не можем просто проигнорировать случившееся. — Он указал на пространство между нами. — Что-то происходит.

Я тяжело сглотнула, моё сердце дико забилось от возникших к нему противоречивых чувств. Что-то было в том поцелуе, но чего мне будет стоить признать это вслух?

— Знаешь что? Ты можешь притворяться, что не чувствуешь этого, но меня ты не одурачишь. Так же ты не одурачишь и шерифа Дрю.

— Что ты знаешь обо мне и Дрю?

— Совершенно ничего, кроме того факта, что даже он может рассказать мне, что ты хочешь меня здесь видеть, — сказал мужчина. — И он явно несчастлив от этого.

Я играла с рукавами своего свитера.

— Речь идёт не о нём.

— Ты права. На девяносто процентов мы говорим о тебе. — Его глаза сверлили мои, изо всех сил пытаясь обескуражить. — И на десять обо мне.

— Я буду выглядеть чертовски глупо, если у меня появятся чувства к тому, кто не помнит самого себя, — в конце концов, сказала я. — Что если ты женат или у тебя есть дети?

Мужчина протянул левую руку.

— Я не ношу кольца, и нет даже намёка на предательскую белую линию, которая говорила бы, что я его носил.

Я оттолкнула его руку.

— Это ничего не значит.

— Это доказывает, что я не женат, — сказал он, засовывая руки в карманы брюк. — Но ведь не в этом проблема, да? На самом деле, ты переживаешь, что ко мне вернётся память, и я больше тебя не захочу. Ты думаешь, что человек, которым я когда-то был, подумает, что ты его недостойна.

Его слова меня ранили. Даже если они были сказаны не со злости, то всё равно в них был оттенок той недоброжелательности, с которой я сталкивалась в школе.

— Отвали, — сказала я и отвернулась, чувствуя, как слезы жгут мне уголки глаз. — Я иду спать.

Мужчина обошёл меня и загородил своим большим телом дорогу в мою спальню, скрестив руки на груди. Он выглядел пугающе и казался немного раздражённым.

— Прекрасно, но подумай об этом. — И обхватив мою голову с двух сторон, он крепко меня поцеловал. В его поцелуе было отчаяние. Губы незнакомца сминали мои, язык был настойчивым, будто он старался меня поглотить.

Моё тело сдалось, и я обнаружила, что, вопреки себе, целую его в ответ. Я чувствовала себя слабой от того, что позволила так легко собой манипулировать. Но я не могла с ним бороться. Не тогда, когда я хочу его так сильно, что все моё тело дрожит от его прикосновений.

Укусив меня за нижнюю губу и немного пососав её, незнакомец отстранился. Оставив нежный поцелуй на моей щеке, он выдохнул мне на ушко:

— С памятью или без, я никогда не перестану хотеть тебя, Кэт.

И оставил меня стоять в одиночестве и страдать от его отсутствия.

Когда мне было семь лет — в тот год мама нас оставила — папа решил ввести новую традицию. Мы сидели немного подавленные от того, что наш ужин на День благодарения оказался дерьмовым. Тогда папа встал и сказал: «Знаешь что, Кэти? Есть так много людей, у которых нет даже дома, чтобы приготовить еду. Мы не должны сидеть и жаловаться на свою трудную жизнь, потому что у кого-то ситуация в десять раз хуже».

В тот год мы впервые добровольно предложили свою помощь в приюте для бездомных. И даже после того, как папа попал в тюрьму, я продолжила эту традицию отчасти из-за необходимости помочь, но если быть совершенно искренней, то в большинстве случаев это происходило из-за того, что во время праздников я не хотела рассиживаться без дела одной. Будучи одинокой стервой, я не ощущала никакой потребности в празднике.

На следующий день после того поцелуя я надела красивый свитер и джинсы, намереваясь последовать традиции. Я постучала в дверь мужчины — когда же я перестану называть её комнатой моего отца? — но он не отвечал. Повернув ручку, я заглянула внутрь... и нахмурилась. Незнакомец спал на животе, засунув руки под подушку, а рядом с ним лежала моя собака, положив морду на голую спину мужчины.

— Джози, ты предательница, — прошипела я.

Она подняла голову и посмотрела на меня взглядом, означающим, будто она думает, что я ревную.

Я шагнула ближе и съёжилась, когда скрипнул пол.

— И что теперь? Я же всё ещё твоя хозяйка.

Она опустила морду обратно в тот момент, когда незнакомец открыл глаза и сонно мне улыбнулся.

— Доброе утро, — прохрипел он. Обернув руку вокруг Джози, он прижал её поближе к своему боку. Проклятье, от этого я стала ревновать ещё больше.

Прекрати, Кэт. Ты становишься смешной.

Отодвинув одеяло, он похлопал по постели.

— Ты тоже хочешь прижаться?

Я закатила глаза, несмотря на каждую частичку моего тела, тянущуюся к нему. Но как бы ни было прекрасно находиться рядом, я боялась, что могу легко влюбиться в него и тот образ жизни, который он предлагал.

Однако дело было в том, что незнакомец не имел ничего, чем мог бы подкрепить своё предложение. Вдруг, проснувшись завтрашним утром, он вспомнит свою прежнюю жизнь и отбросит ту жизнь, которую хочет сейчас со мной? В конечном счёте, я стану никем. Всего лишь забытой частью его прошлого.

И будь я проклята, если подвергну себя этому.

Протянув руку, я отбросила его одеяло и немного разочаровалась, увидев под ним его пижамные штаны, и при этом наслаждаясь от ряби мурашек, что распространились по его загорелой коже.

— Вставай, мы уходим, — сказала я, хватая Джози за ошейник и стаскивая её с кровати.

Незнакомец приподнял тёмную бровь.

— На свидание?

— Нет, — произнесла я, немного заинтересовавшись его идеей. — Мы собираемся пробежаться по делам.

— Это может подождать несколько минут? — спросил он, снова накидывая на себя одеяло.

Я нетерпеливо фыркнула.

— Почему?

Посмотрев на меня, он робко улыбнулся.

— Тут… э-э-э… ситуация, которая через несколько минут разрешится сама по себе.

Я хмыкнула, когда поняла, о чём он говорит.

— Ты имеешь в виду утреннюю эрекцию? — спросила я. — Не беспокойся, у тебя нет ничего, чего бы я не видела прежде.

— В таком случае... — Он встал с кровати и остановился передо мной с голой грудью и взъерошенными волосами. Спереди его хлопчатобумажных штанов было очертание сильной эрекции, которая натянула ткань.

Я рассмеялась. Просто не могла ничего с собой поделать. Я так нервничала и волновалась, что не знала, как это выразить.

— Ладно, твоя реакция непременно поможет этому, — сказал он, обойдя меня и подняв с пола джинсы.

— Прости. Я не хотела смеяться, — сказала я. — Будешь ли ты чувствовать себя лучше, если я скажу, что у тебя хороший «свёрток»?

— Нет, — ответил он. — Ты задела его чувства. Теперь лучше поцелуй его. — Он посмотрел на меня через плечо, выходя из комнаты, и тихо засмеялся над моим шокированным выражением лица. — Я шучу, Кэт.

Шутка или нет, сейчас этот образ явственно застрял в моей голове. Черт бы его побрал.

Чуть позже мы приехали в город Кормак, который был чуть больше Айаше, но населяло его значительно больше людей.

— То здание, что мы проехали полтора километра назад, это тюрьма? Там находится твой отец? — спросил меня мой пассажир, когда я подъехала на парковку к дому престарелых.

— Да, это то место. — Я вышла из машины не в том настроении, чтобы говорить о своём отце.

— Значит, в этом городе есть тюрьма и дом престарелых? — спросил он, следуя за мной к двери. — Как...

— Грустно? — предложила я, входя в вестибюль, как делала несколько раз прежде. — В этот город людей отправляют против их воли.

И тут незнакомец нахмурился, о чём-то думая.

— Что такое?

— Я думаю... думаю, что моя бабушка находится в доме престарелых или в каком-то подобном центре.

Я широко распахнула глаза, и моё сердце забилось в два раза быстрей.

— Ты что-то вспомнил? — спросила я, молча умоляя, чтобы он просто ошибся. Что он просто вспомнил что-то, что смотрел вчера по телевизору.

Его глаза встретились с моими, и я поняла, что это был не тот случай.

— Да, — выдохнул он.

— Но что это означа...

Нас прервал санитар, который вышел из больших двойных дверей.

— Счастливого Рождества, Кэт, — сказал он. — Проходи.

— Что мы здесь делаем? — спросил меня незнакомец своим тихим голосом, когда мы проследовали за санитаром внутрь через автоматические двери. — У тебя здесь родственник?

— Нет, мы волонтёры, — ответила я, наслаждаясь удивлённым взглядом, появившемся на его лице. — Что? — через несколько минут спросила я, пока он пристально смотрел на меня.

— Я просто не думал, что такая девушка как ты может быть волонтёром.

— Я добровольно предложила помощь, чтобы спасти тебя от превращения в сосульку, не так ли?

Он слегка подтолкнул меня локтём.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — сказал он. — Только ты... давай просто скажем, что люди, занимающиеся волонтёрством в домах престарелых, как правило, дружелюбны.

— Я дружелюбная, — сказала я, прикрепляя к своему свитеру бейджик посетителя. — А ещё мягкая и пушистая.

— Такая же мягкая и пушистая, как кактус.

Я рассмеялась. Да, эти определения мне подходят.