На зов тринадцатой могилы

Глава 11

Пока Рейес готовил завтрак, Эрик медленно-медленно приходил в сознание.

Положив ему на лоб теплое полотенце, я погладила его по щеке и спросила у Донована:

— Сколько рогипнола ты ему дал?

— Нашел легальную дозу и дал столько, сколько там было написано.

— Донован, это же рогипнол. Нет у него никакой легальной дозы.

— Я специально искал. Там так и было сказано — «ЛД».

У меня отвисла челюсть.

— ЛД — это летальная доза! Умоляю, скажи, что ты не…

Усмехнувшись, Донован в буквальном смысле махнул на меня рукой:

— Все с ним будет путем. Если, конечно, сидевшая внутри него тварь не сожрала его мозги. Они вообще едят мозги?

— Нет, — хихикнула я. — Точно нет.

Лицо Донована превратилась в маску беспокойства.

— Врешь ты хуже некуда.

— Мне это часто говорят. — Я глянула на Рейеса. — И что нам теперь делать? Подходить к каждому зараженному и выдирать по демону за раз?

Рейес подбросил и перевернул омлет из трех яиц.

— Если бы. В больнице такое не прокатит. К тому же мне кажется, многим уже не помочь. Демоны слишком сильны.

Внезапно Эрик застонал и почесал густую темную шевелюру, сдвинув полотенце. Одна нога по-прежнему свисала с подлокотника, вторая — с края дивана.

Пусть инфекция вовсе не была настоящей инфекцией, но Куки все же подошла к Эрику и потрогала его лоб. Байкер не возражал, а наоборот, замер, пока подруга не убедилась в отсутствии жара, и лишь потом открыл глаза и попытался сосредоточиться.

Я снова уселась на журнальный столик.

— Как ты себя чувствуешь, Эрик?

Он нахмурился и посмотрел на меня рассеянным взглядом:

— Сколько тебя должно быть штук?

— Благодаря Создателю всего одна. А сколько тебя должно быть штук?

— Только в твоих мечтах, красавица, может быть двое таких, как я, — лукаво улыбнулся он.

— Вот гадство, подловил! — Я присела рядом и обняла его за голову. — Серьезно, как ты себя чувствуешь?

— Хреновенько.

— Это из-за рогипнола. По крайней мере я надеюсь, что из-за него.

Эрик в шоке отодвинулся подальше.

— Ты меня накачала?

Тут я все-таки улыбнулась:

— Мечтать не вредно. Что-нибудь помнишь?

— Только то, что грипп был какой-то ужасный. Меня будто катком переехали.

— Так и было. Ну, почти. Пусть лучше тебе все объяснит твой бесстрашный лидер.

Когда я начала вставать, Эрик схватил меня за руку и прижал ее к груди. Вот никогда эти ребята не упускают шанса пофлиртовать!

— Уже бросаешь меня?

— Иду готовить завтрак. Точнее смотреть, как его готовят. Поесть сможешь?

Он положил ладонь на живот.

— А знаешь, наверное, смогу.

— Этот пацан и «шевроле» слопает, если хорошенько проголодается, — вставил Донован. — Все как с гуся вода. — Он глянул по очереди на меня, на Рейеса и обратно. — Не знаю, как вас и благодарить, народ.

— Мне бы постираться не помешало, — предложила я.

Донован рассмеялся:

— Значит, устроим постирушки.

Эрик поднес тыльную сторону моей ладони к губам, закрыл глаза и прошептал:

— Ты была не права.

Я наклонилась к нему:

— Да неужели? И в чем же?

— Твой свет сработал. Ослабил тварь.

— Эрик, — дрожащим голосом пробормотала я, поняв, о чем он говорит, — ты помнишь?

Он покачал головой:

— Только отрывками. Помню тебя, твой свет и… эту тварь. Она слабела. И, чем слабее была она, тем лучше было мне.

— То есть ты знал, что внутри тебя что-то есть?

— Не сразу. Но со временем я стал… слышать, как эта тварь дышит. Она дышала моими легкими, смотрела моими глазами и слушала моими ушами.

— Мне ужасно жаль! — искренне выдохнула я.

И мне действительно было жаль каждого, кто переживал то же самое даже сейчас, пока мы разговаривали.

— Ты ни в чем не виновата.

— К сожалению, виновата.

— Нет. Я так не думаю. — Эрик попробовал сесть, но ничего не вышло, и он снова упал на диван. — Все это какой-то отвлекающий маневр.

К нам подошел Рейес.

— Что ты имеешь в виду? Откуда об этом узнал?

Эрик провел свободной рукой по лицу.

— Извини, но больше я ничего не помню. Только то, что все это отвлекающий маневр.

— Значит, ты понимал демона? — поразилась я.

— Скорее его мысли. Мне удавалось разбирать, о чем он думает. Отрывками, конечно, но я помню какие-то мысли о том, что все это — лишь часть общей картины.

Я взглянула на мужа:

— Все краше и краше.

Разозлившись, он сжал руку в кулак. Я подошла к Рейесу, разжала его пальцы и переплела со своими. В конце концов он все же посмотрел мне в глаза печальным и понимающим взглядом, поцеловал так, что колени расплавились, и лишь потом вернулся к готовке. А я вернулась к наблюдению за готовкой прямо с пола, потому что снова уселась возле Эрика.

— Привет, солнышко, — сказала я, увидев появившегося Мейко.

Но он не обратил на меня ни малейшего внимания и снова занялся ловлей искр.

— Классный пацан, — заметил Эрик. — Твой?

Я фыркнула:

— Нет. Минуточку! — Во все глаза я уставилась на байкера, который в ответ молча изобразил кривую ухмылочку. — Ты его видишь?!

— А кто не видит? — пожал плечами он.

— Да почти никто! — вконец офонарела я. — Какого, блин, черта?

— Ну, извини.

— Да не стоит. — Я встала и решительно потопала к Куки. — Каждый встречный и поперечный теперь видит призраков. Еще чуть-чуть, и не бывать мне такой особенной, елки-палки.

Куки погладила меня по голове:

— Не переживай, солнце. По части особенности тебя никому не переплюнуть.

— Честно? — Я плюхнулась на стул рядом с подругой и положила голову ей на плечо. — Ты говоришь это не для того, чтобы меня успокоить?

— Нет, конечно.

Я подняла голову.

— Ты же в курсе, что я знаю, когда мне врут?

Кук уложила мою голову обратно себе на плечо.

— Просто смирись, солнышко.

— Ладно. — Я придвинулась ближе и устроилась поудобнее. — А можешь сказать, что я красивая?

— Ты очень красивая.

Я вздохнула. Наверняка сейчас мой свет засиял чуточку ярче. Жаль, что я его не вижу.

***

Эрик быстро пришел в себя и как ни в чем не бывало занялся едой. Гаррет, Пари, Эмбер и Квентин тоже пришли на завтрак. Джемме есть не хотелось, и я ее прекрасно понимала.

Пари обсуждала с народом татуировки, а Гаррет показывал нам с Рейесом свои новые находки:

— Всего один кусочек, четверостишие, но в нем говорится о мире внутри мира.

Я приободрилась:

— Звучит многообещающе.

— Беда с пророчествами в том, что они становятся яснее уже постфактум, когда какое-то конкретное событие напрямую указывает на написанное, а не наоборот. Ну и чтобы хоть что-то полезное выловить, я расшифровал один отрывок. Там сказано, что нужно найти сердце и уничтожить его.

— Сердце? — переспросила я. — Сердце чего, блин? Демона?

Наверное, в сотый раз Своупс перечитал абзац, и ко мне волнами устремилась его нервозность.

— Тут ничего об этом не написано.

— А написано, как это сердце уничтожить?

— Пока не видел, но я продолжу работать над переводом. Иногда хватает одного слова, одного намека на связь, чтобы сложились все кусочки головоломки.

— И это все? — поинтересовалась я, стараясь не выдать голосом разочарования.

— Пока все, что я сумел найти.

Я откинулась на спинку стула и сложила на груди руки.

— Кто вообще пишет эти дурацкие пророчества? Они же дурацкие!

— Конкретно это написано самим Нострадамусом.

— Обалдеть. Это написал сам Нострадамус? — Я выпрямилась. — Ладненько, я снова чувствую себя особенной.

— И красивой? — вставила Пари.

— И красивой, да. Но только потому, что ночью Рейес языком…

— Чарли! — взвизгнула Куки, определенно открыв неведомые доселе человечеству октавы. — Тут же дети!

— И что? Он может языком делать такое, что большинству людей…

— Чарли!!! — опять рявкнула подруга.

— Что? Он может сложить язык в форме листика клевера.

Я повернулась к Рейесу и тычком локтя в бок велела ему показать подруге фокус с языком. Он высунул язык и сложил его в форме клевера. Лицо Куки сильно порозовело.

Я смерила ее скептическим взглядом:

— Извращенка.

— Ты это специально!

— А ты будто совсем меня не знаешь!

Распахнулась главная дверь, и на складе появился мой гадский дядя-врун, которого я все равно обожаю, даже несмотря на десятилетия лжи и предательств.

— Привет, дядя Боб! — просияла я.

— Привет, милая, солнышко один и солнышко два, — сказал он и поцеловал по очереди своих женщин. Эмбер улыбнулась, а Куки все еще была занята смущенным рдением. — Что я пропустил?

— Мы вытащили из Эрика мглистого демона, но на этот раз носитель выжил.

— На этот раз?! — офонарел Эрик.

Я красноречиво махнула рукой на его переживания.

— Это замечательно, милая, — отозвался дядя Боб и открыл свой ноутбук. — Я знал, что уже слышал это имя.

— Эрик? — уточнила Эмбер.

— Мейко. Он здесь?

Она кивнула на сидевшего у нее на коленях мальчика. Ну то есть он практически сидел. Для нас с Рейесом призраки плотные, но для Квентина и Эмбер, пусть даже они их видят, остаются нематериальными. Так что Мейко, можно сказать, левитировал где-то в районе коленей Эмбер, вот только сам он об этом не знал, и слава богу.

Диби деликатно откашлялся:

— Можешь увести его в другую комнату, бусинка?

— Могу, но когда вернусь, ты мне все подробности расскажешь.

— Как всегда.

Эмбер изобразила нечитабельную мину и повторила так, как могут только тринадцатилетние:

— Все подробности.

А потом, как профессиональная няня, уболтала Мейко пойти и посмотреть на рассвет.

— Итак, — начал Диби, когда они ушли, — в прошлую субботу сторож нашел мальчика в мусорном баке в школе Норт-Вэлли-Хай.

— Боже мой! — вздохнула Куки, а вот у меня реакция была помощнее.

— Нет! Это не Мейко. — Я встала и обошла стол, чтобы увидеть, что там на мониторе у дяди Боба, но пока там ничего не было. — Он жив. Так Рокет сказал.

Диби помахал рукой:

— Дай закончить.

Я села рядом с ним.

— В школе повсюду камеры. Картинка, правда, так себе, но на записи видно, как какой-то парень тащит что-то похожее на мальчика в белой простыне.

Мы все собрались вокруг ноутбука, и дядя Боб запустил зернистое видео. В углу объектива появился еле заметный мужчина, у которого в руках был сверток в белой простыне. На мужчине была бейсболка, поэтому определить его личность по записи будет невозможно.

— Мужик мог подумать, что мальчик уже умер, и решил от него избавиться. А может, он был уверен, что мальчик так или иначе умрет. Трудно сказать наверняка.

Чтобы рассмотреть хоть какую-нибудь полезную подробность, я наклонилась ближе к монитору.

— Как его нашел сторож?

— Выбрасывал мусор. Увидел простыню и сразу заподозрил неладное. Потом залез в контейнер и нашел мальчика.

— И с чего вы взяли, что это был Мейко?

— С того, что имя необычное. Оно было на плетеном браслете у него на руке.

— У него и правда есть браслет, — пробормотала я.

Дальше Диби показал мне фотографию мальчика в больничной сорочке.

— Это точно он, — сказал Квентин, произнеся правильно почти все звуки приятным глубоким голосом.

Вслух он говорил очень редко, и мне ужасно нравилось, когда это случалось.

Диби благодарно ему кивнул.

— Значит, Чарли, ты была права. Он жив, но сейчас он в коме.

— В коме?! — В груди что-то болезненно сжалось.

Квентин коснулся моего плеча, и, когда я объяснила ему, в чем дело, заметно побледнел.

— Его выбросили, как какой-то мусор, — отрывистыми из-за ужаса жестами показал он. — Он ведь совсем маленький!

— Знаю, милый. — Погладив его по плечу, я посмотрела на Диби. — Дядя Боб, мы должны найти его маму и сестру. Мне нужен полный набор: записи дорожных камер наблюдения, отчеты с вышек сотовой связи, чтобы знать, кто и куда звонил в то время, когда Мейко выбросили в мусорный бак.

Диби провел ладонью по лицу, и до меня только теперь дошло, что он не спал всю ночь.

— Мы же не в Нью-Йорке, милая.

— Тогда что у нас есть? Мужик с записи наверняка выбрал место поближе к дому. Школа находится в Лос-Ранчос, недалеко от Четвертой улицы. Что нам известно о стороже?

— Его прогнали по базе, все чисто. Мы можем прочесать весь район, поговорить со школьным персоналом и соседями. Вдруг кто-то видел что-нибудь странное. Однако из-за всего, что происходит, весь город на ушах. Я бы на многое не рассчитывал.

— Я просмотрю отчеты о пропавших без вести, — проговорила Куки. — Вот бы кто-нибудь из полиции дал мне доступ…

Дядя Боб поднял руки в знак капитуляции:

— Тебе все пришлют в течение часа.

— А еще, дядя Боб, нам нужен охранник для Мейко. Если похититель Белинды поймет, что Мейко еще жив, он захочет довести дело до конца. В этом я ни секунды не сомневаюсь.

— Я уже этим занимаюсь. Поскольку в больнице его приняли как Джона Доу, его имя ни в каких записях не засветится. Я прослежу, чтобы так все и оставалось на случай, если преступник узнает о своей ошибке.

Я уставилась на профиль Диби, которого обожала всей душой и которому доверяла больше, чем кому бы то ни было. Рейес прав. У дяди Боба должна быть весомая причина, чтобы мне врать. Я только не могу взять в толк, что это за причина такая.

В любое другое время я бы попросила его помочь с расследованием маминой смерти. Мне не хватало команды Дэвидсон, ведь мы отлично работаем вместе. Однако на этот раз придется действовать в одиночку. Ну, почти. По крайней мере до тех пор, пока я не выясню, о чем соврал Диби и почему.

Он вопросительно глянул на меня, и я мигом сосредоточилась на мониторе, запоминая каждую деталь, которую можно было рассмотреть. Ничего важного на глаза не попадалось, но я снова и снова просматривала запись, пока мы ели. Когда все наелись и оделись, новости из Альбукерке заполонили все национальные каналы. Люди сбегали из города толпами, а мародерство разрослось до масштабов эпидемии.

Однако в целом, несмотря на то, что количество пациентов в больницах по всему городу уже исчислялось сотнями, лишь семь смертей связали с неизвестной болезнью.

Отчасти массовый хаос вызывала странная природа инфекции — необычные симптомы и поведение зараженных. Второй причиной всеобщего помешательства стал тот факт, что умники из ЦКЗ не могли ни определить, ни даже обнаружить вирус. И вся эта загадочность вызывала настоящую бурю вокруг эпидемии. Что это? Что-то из окружающей среды? Массовое отравление? Биологическое оружие?

Средства массовой информации уже окрестили происходящее «делирием», а обычные люди вовсю называли царящий кошмар полноценным зомби-апокалипсисом. Не сыграй я ключевую роль в текущих событиях, тоже бы предпочла последний вариант.

По пути в Санта-Фе я снова и снова думала о зомби, пока мои мысли не свернули к еще одной маячившей на горизонте битве. К той самой, в которой суждено сражаться нашей дочери. В Мармеладе я много размышляла о том, с какими трудностями ей придется столкнуться, но кое о чем даже не задумывалась, пока один из духов не дал мне подсказку в своей фирменной странной манере.

В этом, кстати, и заключалась главная странность духов и всего того мира. Настоящих бесед у нас там и близко не было. Духи просто читали мои мысли, а когда у них появлялись какие-то предположения или желание поделиться саркастичными мнениями, они со мной говорили. Только голосов у них не было. Их мысли напрямую внедрялись мне в голову.

Что само по себе хорошо, поскольку в бесконечной мармеладской ночи не существовало никаких звуков. Там царил вакуум, уничтожавший звуки, запахи, ощущения и вкусы.

И это было наказанием.

Зато в моем распоряжении была уйма времени на глубокие раздумья, которые так нравятся нынешним детям. Когда нет ни входящей, ни исходящей информации, перспектива меняется, и невероятно растут шансы успешного погружения в безумие.

Однажды, где-то в середине похожего на смерть отпуска, моими мыслями завладела Стража — армия Пип. Я размышляла о ключевых игроках, о толпах призраков, которые встанут за спиной моей дочери, об адских псах, которые уже рядом и защищают ее ценой собственной жизни. Как вдруг один из духов сказал нечто такое, что внесло диссонанс во всю картину.

Понятия не имею, почему я раньше об этом не думала. Но раз уж об этом упомянул дух, на это стоило обратить внимание.

Обретя вновь опору под ногами, я решила повезти нас в столицу штата. Прямо сейчас я смотрела на задумчивый профиль мужа, обрамленный яркими цветами гор Сандии за стеклом. Рейес уперся подбородком в правую руку. Чувственных губ легко касались длинные пальцы. Между бровями залегла складка.

Не отрывая взгляда от пейзажа, Рейес улыбнулся:

— Водителю лучше следить за дорогой.

— Главное слово тут «лучше».

Темные глаза обратились ко мне, а я погладила Развалюху по торпеде:

— Она по мне соскучилась, бедняжка.

— Гарантирую, миссис Дэвидсон, я соскучился по тебе гораздо сильнее.

В животе от таких слов что-то перевернулось, но я решила зацепиться за менее важную часть:

— Миссис Дэвидсон, блин. Я так и не сменила фамилию.

— Не уверен, что Фэрроу тебе подойдет.

Я оскорбленно ахнула:

— Ты не хочешь, чтобы я взяла твою фамилию? Да ты меня стыдишься!

Однако Рейес на уловку не купился:

— Тебя что-то тревожит.

— Да неужели?

Господи, я просто спец по части остроумных ответов! Наверное, именно поэтому мне дали титул «Посадят за то, что дерзила копу». У меня, кстати, есть пояс и корона, чтобы подтвердить звание.

— Помнишь один прекрасный момент, когда ты вырвал из моих рук Пип и передал своим человеческим родителям, чтобы они ее растили, потому что так ей будет угрожать меньше опасностей? Мне тогда как раз было видение о будущем.

Рейес поерзал.

— Помню.

— В общем, пока я парила в Мармеладе, размышляя о том, о сем, один из духов подбросил мне суперскую идею.

— Какую?

— Я видела всех, кто будет рядом с нашей дочерью, когда она надерет зад твоему папаше.

Рейес стиснул зубы.

— Он мне не отец.

— В общем, я видела всех и каждого из ее огромной армии, включая и Дюжину — ее личную стаю адских псов.

— Я помню, что такое Дюжина.

— Я видела Эмбер и Квентина, Ангела и мистера Вонга. Короче говоря, всех. А знаешь, кого я не видела?

Он глянул на меня с любопытством.

Я вздохнула и выпалила:

— Нас.

Снова помрачнев, Рейес отвернулся к окну. Так он всегда делает, когда думает, а думает он много.

— Рейес, я не уверена, что на этот раз мы справимся.

— Совсем не обязательно. Пророки редко видят себя в видениях.

— Серьезно? Но тогда почему я не видела хотя бы тебя? Сам подумай. Почему наша дочь должна предстать перед Люцифером без нас? Все пророчества и предсказания говорят одно и то же. Пип схлестнется с Сатаной в битве за человечество. Там нет ни слова ни о тебе, ни обо мне. Нет ни единого упоминания о нас троих. В текстах написано только о Пип. Почему?

Желваки Рейеса задвигались, глаза прикрылись, и на лице промелькнуло что-то очень похожее на гнев.

— Что это было? — спросила я. Как обычно, мне не удалось четко разгадать его чувства. — Почему ты злишься?

Он покачал головой:

— Мы боги, Датч. Ты права. Что может помешать нам быть рядом с дочерью? Мы бессмертны. А умереть можем лишь в том единственном случае, если нас убьет другой бог. Значит, меня убьешь ты, правильно?

— Неправильно, — нервно брякнула я.

— И что тогда? Кто-то убьет тебя? Видишь ли, я тебя знаю. Только смерть может не пустить тебя к дочери. А на суицидницу ты мало похожа. — Тут он прав. — И кто тогда должен тебя убить?