Наживка для неуловимого Командора (СИ)

Глава 27. Как там тебя..?

Я прекрасно понимала, что зоннён может стереть меня в порошок в любой момент, но готова была бороться с ним. Как ни странно, но вместо страха я ощущала спокойствие и решимость. Возможно, дело было в желании защитить Эмиля любой ценой. Зоннён, наверное, думал, что я быстро сломаюсь, но я давно научилась прикрываться ментальными щитами на уровне настоящего профессионала. По крайней мере, так меня оценивали тренировочные искины в учебке КР.

«Хм, а ведь кто-то однажды удивился моим ментальным способностям…» — промелькнуло в голове туманное воспоминание.

Кто же это был? Ах да, Блондин! Воистину стоящий противник, уникальное задание, которое казалось и невыполнимым, и будоражащим одновременно. А ведь я раньше не помнила этих подробностей нашего с ним взаимодействия. Неужели, память о том инциденте начала возвращаться?

Перед глазами вспыхнуло лицо притягательного и таинственного преступника, точнее, его смутные очертания и яркие синие глаза, которые я до сих пор не могла забыть. Что-то мешало полностью запомнить его облик, как будто перед глазами намеренно стояла пелена…

Вдруг резкая боль пронзила виски. Кажется, зоннён усилил ментальную атаку.

Я мгновенно укрепила щит, усилием воли отогнавши боль. Переключилась с Блондина на Эмиля и вцепилась в его образ всеми фибрами души. В этот момент его лицо казалось видимой якорной точкой, которая удерживала меня на границе сознания и разумения. Но из-за дикого напряжения два образа — Эмиля и Блондина — начали сливаться в один. Что за..?

Ладно, главное концентрироваться на чем-то важном, и тогда ментальная волна меня не пробьет. Эту технику я придумала несколько лет назад. Тогда мне показалось, что я нашла идеальный способ защиты: сосредотачиваешься на чем-то или ком-то, имеющим для тебя значение — и сила щита крепнет в разы. Пробить его фактически невозможно. Именно поэтому в КР меня ценили — за огромную пси-устойчивость. Во свете этого до сих пор не могу понять, как Блондину удалось так легко повлиять на меня ментально?

Зоннён напротив заметно устал. Я была ужасно напряжена, по лицу стекали капли пота. Да и сам долгожитель выглядел немного растерянным, потому что не ожидал от меня такой устойчивости.

— Попробуй это! — бросила я и нанесла ответный ментальный удар.

Только небо знает, чего этот удар мне стоил. Мне пришлось напрячь все силы, подключить все способности, пройти через боль, встретить последствия этого напряжения в виде гула в голове.

Зато зоннён пошатнулся. Лицо его побледнело, глаза широко распахнулись от неожиданности. Он явно не ожидал, что я буду контратаковать. Из его рук выпал какой-то предмет, что-то небольшое и блестящее. Я, действуя интуитивно, подскочила и схватила его, спрятав за спиной. Долгожитель слишком медленно приходил в себя. Его был шок почти осязаем, и моего маневра он просто-напросто не заметил. Да, я могла бы воспользоваться этой заминкой, чтобы нанести еще больше ущерба, но… тогда бы свалилась с ног, это точно, а мне нельзя было падать в обморок. Иначе конец…

Ожидаемо, что зоннён через минуту пришел в себя.

Он приготовился к атаке, багровея от ярости. Совершенное лицо стало отталкивающей маской. Но у меня был преимущество — я завладела зоннёнским оружием. Узнала его. Это был знаменитый кристалл неру, обработанный и заключённый в оправу. Скорее всего, он помогал концентрировать собственные ментальные силы более плодотворно и наносить удары точечно с более убийственной концентрацией энергии. Мы прослушивали как-то лекции о таких штуковинах на секретных занятиях в КР (как любое нормальное сообщество, люди не доверяли зоннёнам на сто процентов и тайно изучали их, особенно делая упор на их оружие).

Я посмотрела на зоннёна прямо, не дрогнув, и приготовилась к новому раунду…

Эмилинарэль…

Сидя на горячем песке, я боролся с самим собой. Палящий зной беспощадно сушил губы, кожа на лице стянулась от жары, но я не обращал на это внимания. Все мысли были сосредоточены на одном — попытке взломать чертову преграду! Кровь текла из носа и ушей, но я даже не попытался вытереть ее. Тело периодически содрогалось в судорогах.

Я знал, что если не справлюсь, то уже не выйду из этой пустыни живым. Долгие минуты борьбы превращались в вечность. Я держался уже из последних сил. И вдруг в груди словно разверзлась дыра. Болью скрутило каждую мышцу тела, но в пространстве передо мной появился рябь, словно воздух стал в одночасье жидким. Сердце затрепетало в груди: ментальный блок наконец сломался! Меня тотчас же затянуло в подпространство.

Перемещение было мгновенным, а вот выпадение в новом месте оказалось немного неудачным. От слабости я не смог сгруппироваться и мешком выпал в каком-то помещении, с грохотом рухнув у чьих-то ног. Глаза ничего не видели после слепящих лучей пустынного солнца, все тело дрожало от перенапряжения, и вдруг я услышал облегченно-испуганный шепот:

— Эмиль! Живой… Немедленно уходи!

Марина! Она была счастлива моему возвращению, но при этом жестко выдворяла прочь. В ее голосе, да и в потоке эмоций, обрушившихся на мою душу, я разглядел столь многое — и тоску, и надежду, и страх, и боль…

Значит, всё действительно очень серьезно и опасно. Тем более мне нужно стать скалой, за которой Мариночка сможет спрятаться…

Поднялся, подключив телекинез и пытаясь управлять своим телом, как марионеткой. Едва смог устоять на ногах, когда понял, чего, точнее, кого так опасалась девушка.

Одиэль стоял в облаке света прямо в паре шагов от нас. Похоже, он решил уничтожить нас, развеяв до состояния микрочастиц. И не только нас, но и всех жителей этого дворца. Ему всё равно, что погибнет несколько тысяч аборигенов, когда он воспользуется мощным ментально-силовым ударом, для которого сейчас накачивал себя энергией.

— Одиэль, остановись! — закричал я во все горло. — Ты же погубишь столько душ!!!

Губы зоннёна расплылись в напряженно-самодовольной ухмылке.

— Местное население — это просто скот, который лучше забить, чтобы не мешались.

Я был шокирован подобным цинизмом и жестокостью. Как так можно??? Я несколько тысяч лет корил себя за гибель нескольких сотен воинов из своего племени, а почтенный зоннён, правительственный посланец, так легко относился к тому, что мог уничтожить тысячи невинных.

Так кто же из нас после этого преступник?

Одиэль выглядел грозно, как огненная стихия, необузданная и дикая. До его удара оставались считанные мгновения.

Марина нервно схватила меня за руку.

— Скорее, уходи! — зашептала на ухо, и я почувствовал, как в ней растет отчаяние. — Он пришел за тобой.

— А ты, оказывается, не так уж безнадежен, — подал голос безумец-соотечественник, прищурившись. — Смог разбить мой блок? Браво, малыш, браво!

— У тебя совсем совести не осталось??? — ответил, почти рыча. — Остановись, пока не поздно!

Глаза Одиэля засветились.

— Ты, кажется, слишком самонадеян, — ответил он, делая шаг вперед и пытаясь продавить нас своей мощью, которой у него было в избытке. — Ты прямо вводишь меня в искушение не оставлять тебя в живых, а прикончить прямо здесь и сейчас…

Я наобум совершаю обманный маневр: выбрасываю руку вперед, словно собираюсь атаковать. Одиэль замирает, ощетинивается, сияние вокруг его тела становится ярче, а я хватаю Марину покрепче и из последних сил утаскиваю ее в подпространство. Комната дворца исчезает, а мы выныриваем прямо посреди грязной улочки города. Вместо покрытия на дороге утоптанная грязь. Дома вокруг покосившиеся, унылые, только в паре окон горит свет: на Акватонию опускаются сумерки.

Я не могу удержаться на ногах и падаю на одно колено, а Марина тотчас же подхватывает меня.

— Эмиль, — шепчет она отчаянно. — Как ты? Этот псих будет нас искать?

— Я… нормально, — отвечаю слабым голосом и отчаянно желаю уснуть прямо посреди дороги. — А Одиэль… сними с меня медальон и надень на себя. Тогда он не сможет прочувствовать направление, где нас искать.

Марина послушно выполняет просьбу, а потом заставляет меня подняться на ноги.

— Нам нужно спрятаться где-нибудь.

Тащит меня в проулок, находит какой-то навес из жести и усаживает на траву.

— Просто посиди, а еще лучше… — она пристраивается рядом и заглядывает мне в глаза, — а еще лучше — возьми немного моей жизненной силы, чтобы подкрепиться. Ну вы же, зоннёны, это хорошо умеете…

Смотрю на нее удивленно, только сейчас начиная осознавать, что она должна была уже тысячу раз догадаться о моем происхождении.

— Так ты знаешь…? — шепчу пересохшими губами.

Она печально улыбается.

— Знаешь, ты так скачешь в подпространство и обратно, что вывод напрашивается сам собой. Да и этот псих ненормальный немного просветил…

Я мрачнею.

— И что же он сказал?

— Да ничего особенного, — усмехается она. — Назвал тебя малышом, значит ты у нас юное создание, не так ли? Так сколько тебе лет?

Я смущенно отвожу глаза.

— Я молод по меркам зоннёнов, хотя Одиэль несколько преувеличил. На самом деле, мой возраст близок к среднему, и мне одиннадцать тысяч лет…

Глаза Марины широко распахиваются. Я невольно усмехаюсь.

— Да, мы разные, — произношу с легкой тоской в голосе, — но… для тебя это проблема?

Марина смотрит мне в глаза некоторое время и молчит, а потом вдруг протягивает руку и начинает вытирать собственным рукавом кровь, запекшуюся у меня на лице.

— Знаешь, ты на зоннёна вообще не похож. Так, студентик! Так что… и не надейся: почитать тебя, как божество, я не стану…

Она шутит. Я понимаю это и от нахлынывающего счастья хватаю девушку в объятья. Она шутит, значит никаких моральных барьеров между нами всё ещё нет! Она охает от неожиданности моих объятий, а потом замирает. Наши лица близко-близко.

Я перестаю улыбаться и с нежностью смотрю в дорогое лицо.

— Ты будешь со мной, Марина? — шепчу почти беззвучно, хотя обстановка вокруг к таким предложениям весьма не располагает: и Одиэль где-то на хвосте, и подворотня слишком грязная.

Но девушку это ничуть не смущает, похоже.

— Буду, — отвечает она твердо, — как там тебя… Эмилинарэль?