Наперекор стихии

24

— Делу Конфедерации нанесен сокрушительный удар, — сказала Мириам Сквайер. Она сидела на террасе коттеджа, который Селена сняла в Биаррице.

Коттедж, расположенный на окраине деревни, устраивал Селену своей уединенностью и в течение последних двух недель служил ей убежищем, в котором она могла остаться наедине со своим горем.

Но сейчас неожиданно пришла Мириам, и Селена, будучи не в состоянии поделиться с ней своей утратой, была вынуждена поддерживать неторопливую беседу.

— Ах, этот ужасный капитан Маккорд, — говорила меж тем Мириам, поставив чашку. — Как подумаешь, что ты всего несколько недель назад танцевала с ним на балу у миссис Гвен… Должна сказать тебе, дорогая, было немного странно, когда ты удалилась с ним, да так рано, и больше не вернулась.

Селене пришлось отвернуться, ибо она боялась, что ее лицо может выдать глубину ее страдания. Превратно истолковав это движение, Мириам погладила ее по руке и продолжала:

— Но что правда, то правда, все эти девчонки позеленели от зависти. Любая из них отдала бы все, чтобы капитан Маккорд на нее взглянул.

— Ты серьезно?

— Конечно же да. В чем дело, Селена? Ты побледнела. А я думаю… да, я тебя еще не видела с того вечера на балу. Ты не заболела?

— Я была очень занята своими статьями. Теперь они готовы. Можешь прихватить их с собой в Нью-Йорк.

— Прекрасно, — кивнула Мириам. — Уверена, читатели будут довольны. Поскольку завтра я уезжаю, ты должна дать мне ответ относительно своей поездки в Алжир.

К своему удивлению, Селена совершенно забыла о беседе с Мириам насчет статьи о положении женщин в Алжире.

— Могу дать тебе рекомендательные письма к наиболее влиятельным французам, живущим в Алжире. И тебе не придется даже покидать столицу. Так что видишь, опасность тебе не угрожает ни в коем случае. Восстание, даже если оно и произойдет, будет не в городе, а в горах Оре, далеко в стороне. Тебе нечего бояться.

— Да, — спокойно согласилась Селена. — Бояться мне нечего. По крайней мере, сейчас. — Она заметила изумленный взгляд Мириам. Но похоже, Мириам не могла понять смысла ее слов. И никто не мог. Теперь, когда Брайна не было в живых, что еще в жизни могло напугать ее?

— По моему мнению, — продолжала Мириам, — опасность восстания в Алжире чересчур преувеличивается. Ну, кто такой, в конце концов, этот Клод Фурье? Бунтовщик с горсткой приспешников: несколько пастухов да наемников. Его силы не идут в сравнение с легионерами и африканскими стрелками. — Она лучезарно улыбнулась. — Уверена, что в этот момент Крейг Лейтимер посиживает себе в одном из кафе Алжира, беспокойный и утомленный. Он будет рад повидать тебя, дорогая. А как я тебе уже говорила, Алжир — очаровательный город. Вы оба проведете там незабываемые часы…

Да, подумала Селена, наверняка Крейг будет рад ее неожиданному приезду в Алжир. Но что она сама будет чувствовать, когда опять встретится с ним? Может ли она теперь стать его женой? А если нет, не лучше ли будет сказать ему об этом как можно скорее?

Она глубоко вздохнула.

— Я поеду в Алжир, Мириам, — прозвучало это так, словно слова произнес кто-то другой.

Два дня спустя она упаковала свои пожитки и сделала все приготовления к отъезду. Поскольку нанятая ею служанка весьма помогла ей, гладя легкие, изящные платья, которые Селена собиралась взять с собой, и укладывая остальные в отдельную посылку, отправляемую обратно в Париж, Селена отпустила девушку на ночь.

— У меня в деревне парень, — уходя, сказала служанка, и Селена, глядя ей вслед, еще раз ощутила собственное чувство утраты, вспоминая ночь, проведенную на пляже с Брайном.

Но она переборола слабость и написала Дейзи, прилагая к письму чек на содержание ребенка за все то время, что она пробудет в Алжире, и прося Дейзи навестить семью Прене и убедиться, что с Кейтом все в порядке.

Далеко за полночь Селена, закончив письмо, запечатала его и надписала адрес. Она взялась за колокольчик, чтобы позвать служанку убрать свои волосы, но вспомнила, что та ушла. Сейчас девчонка, скорее всего, лежит в объятиях своего любовника, молодого рыбака.

Селена взяла гребень и долго расчесывала волосы медленными, свободными движениями.

Вдруг кто-то тронул ручку высокой стеклянной двери. Послышался звон разбитого стекла, и чья-то рука просунулась в отверстие, чтобы открыть замок.

Селена замерла от страха. Но мгновение спустя она соскочила с пуфа перед туалетным столиком, лицо ее просветлело, а фиалковые глаза расширились от удивления.

Потом она вытянула руки и ощутила, что все ее тело переполнено такой радостью, что ее казалось невозможно вынести.

— Брайн! Дорогой мой, любовь моя!

Но едва она обняла его, он отшатнулся. Она вгляделась в его лицо и увидела большой, еще свежий шрам, рассекавший его наискось от виска до щеки, багровые пятна на скулах.

— Ты ранен! Я пойду за доктором.

— Никуда ты не пойдешь, — процедил он. — Только попробуй подойти к двери, шею сверну.

Потрясенная и изумленная дикой яростью, исказившей его лицо, Селена старалась найти объяснение его грубости. Гибель «Ариадны», гибель людей… Его рассудок так же изранен, как и тело. Но она утешит его.

— Брайн, позволь помочь тебе.

Когда она обняла его, чтобы провести к кровати, он отбросил ее руку с такой жестокостью, что она оступилась и едва не упала.

— А, испугалась? Что ж, у тебя есть на то причины! — Его рот искривился в злобной усмешке. — Ты, наверное, не думала, что я вернусь, так ведь? Ты не думала, что когда-нибудь придется расплачиваться за то, что ты сделала.

Он был сумасшедшим, просто сумасшедшим. Селена видела бугрившиеся под его рубашкой мускулы. То был не Брайн, а ужасное чудовище, пришедшее убить ее.

Брайн стоял между нею и дверью зала, но, движимая инстинктом самосохранения, Селена повернулась и сделала шаг в направлении террасы. Мгновение спустя его рука обрушилась на ее плечо с такой силой, что она закричала. На его губах блуждала кривая усмешка. Ледяной пот покрыл тело несчастной женщины. Она почувствовала, как капельки пота стекают по ложбинке между лопаток. Ноги ее подкосились, и только тогда он отпустил ее, и она упала на пол к его ногам.

Он закрыл стеклянную дверь, потом дернул за шнур и опустил тяжелые занавески, закрывшие дверь на освещенную луной террасу и лежащий за ней сад.

За всю свою жизнь она не испытывала такого страха. Его серые глаза, смотревшие из-под густых темных бровей, излучали холодную, смертельную ненависть.

Не способная вымолвить ни слова, она умоляюще подняла руки с раскрытыми ладонями. Он дрожал от ярости, будто его трясла некая ужасная лихорадка. Потом постепенно судорога отпустила его. Он глубоко вздохнул.

— Не могу, — удрученно выдавил он. — Пришел убить тебя. Ты должна умереть, Бог тому свидетель. Но я не могу.

Она поднялась на ноги.

— Что я такого сделала?

Глаза его все еще горели гневом, но безумие ушло.

— Скажи мне, я имею право знать, — настаивала она.

— Да, думаю, имеешь. — Она уловила в его голосе презрение и отвращение. — Тебе не следовало оставаться здесь, чтобы убедиться в том, какие результаты принесло твое предательство.

— Предательство?! Брайн, о чем ты говоришь?

— Прекрати. — Он овладел собой, но внутри у него все кипело. — Ты донесла на меня. Не могла простить, что я бросил тебя.

— Да, я разозлилась, но я бы никогда…

— Ты повинна в гибели моего корабля и моих людей.

— Брайн, это неправда!

— Жаль, что ты не видела, как умирали эти люди. Может быть, их смерть для тебя нечто нереальное. Так я сделаю ее действительной!

Брайн схватил Селену за руку и швырнул на постель.

— Сиди здесь и слушай.

Он засунул руки в карманы.

— Первые выстрелы раздались за час до заката. У нас не было боеприпасов, а часть нашего пороха была негодной. Видишь ли, мы прошли много миль по океану, а порох портится от перемены климата.

Теперь он говорил спокойно, но в глазах его все еще горели гнев и боль.

— Несколько хороших выстрелов мы все же сделали. Канониры у меня были превосходные. Потом одиннадцатидюймовое ядро попало в одну из наших орудийных бойниц. Первым погиб Джеральд О’Брайен. Маленький крепкий ирландец. Да, Селена, у них были имена, у тех людей, которых ты убила. И женщины, которые будут их оплакивать. О’Брайена прошило насквозь. Других пятнадцать разорвало на куски. Палуба покрылась кусками плоти и костей, все было залито кровью. Она выглядела как пол на бойне.

— Пожалуйста, не надо, я не хочу слушать!

— Но ты будешь! Этим канонирам еще повезло. Они умерли сразу. Но были и другие. Пораженные осколками дерева и металла. От таких ужасных ран умирают долго. Опий у нас кончился. Но мы продолжали стрельбу. Нам надо было освободить артиллерийскую палубу. Одному из матросов пришлось сгребать лопатой эти куски плоти и костей. Чтобы выжившие канониры не поскользнулись на этих отбросах. Вот так.

Селена почувствовала, как внутри у нее все сжалось, и зажала рукой рот, чтобы побороть приступ тошноты. Брайн посмотрел на нее, недвижимо замершую в очевидном потрясении.

— Двигатели не отремонтировали как следует. Дональд не смог достать в Санта-Кларе все необходимые детали…

— Дональд? Он мертв, я знаю.

— Откуда же ты знаешь?

— В машинное отделение «Ариадны» случилось прямое попадание.

— Неужели?

— Лукас Монтгомери, секретарь консульства Соединенных Штатов, видел сообщение и сказал мне. — Она умолкла, увидев, что Брайн направился к ней.

— Так ты на дружеской ноге с сотрудниками консульства, да? Они должны быть признательны тебе за помощь в выслеживании «Ариадны».

— В консульстве я была всего один раз, — с гневом ответила она. — Собирала материал для статьи в «Лейдиз газетт» о приеме. Я как раз была там, когда пришло сообщение об «Ариадне»…

— Сообщение было неточным. Ядро прошло рядом с машинным отделением. Дональда ранило в ногу осколком. Еще бы несколько дюймов выше, и ему перебило бы артерию. Он наверняка бы погиб. На самом деле он почти что лишился ноги. Но один из моряков доставил его на берег с наступлением темноты. Нас было восемь человек, добравшихся до берега.

— Но Дональд!

— Двое держали его, а я вырезал осколок из ноги. У нас не было ничего обезболивающего, даже глотка рома.

— Его жизнь вне опасности?

— Ах ты лицемерная сука! Да тебе наплевать на Дональда Родмана так же, как и на всех остальных! Ты хотела охомутать меня и не думала о том, скольких людей ты погубишь!

— Это ложь! Я не доносила на тебя. Как ты мог даже подумать такое?

— Мне бы твое возмущение! Ты побоялась доносить на меня в ту ночь, когда мы плыли из Ливерпуля.

— Но я и не собиралась!

— Я заставил себя поверить, что ты не сделаешь этого в Ливерпуле. Ни одной женщине я раньше не верил, но хотел довериться тебе. Хотел думать, что ты на такое неспособна.

— Брайн, я всегда была тебе предана…

Он говорил с жесткой, неумолимой логикой:

— Кроме тебя, меня и Дональда, было лишь два человека, которые знали, что «Ариадна» уходит в Санта-Клару. Я даже команде не сообщил о маршруте, пока мы не вышли в море.

Она пыталась отыскать что-нибудь, подтверждающее ее невиновность, но не могла.

— Брайн, ты сказал, что хотел мне довериться. Тогда, в Ливерпуле… Отчего?

Он помолчал. Лицо его прорезали глубокие морщины, а глаза выражали насмешку над самим собой.

— Потому что любил тебя.

Ее рот приоткрылся. Она воспрянула, окрыленная надеждой. Он любил ее тогда. Ах, почему же он не сказал ей этого?

— А теперь? — спросила Селена.

Он не отвечал. Молча прошел к дверям террасы. Потом остановился и взглянул на ее аккуратно сложенные вещи.

— Собираешься в путь?

— Да, в Алжир.

— Алжир? Ах да, там же твой дружок, журналист из «Нью-Йорк геральд»… Да?!

— Да, Крейг там.

— Уверен, что он с нетерпением ждет тебя.

— Он не знает, что я приеду.

— Ну, так его ждет приятный сюрприз. — Брайн оглядел плавные изгибы ее тела, едва скрытые покровами тонкой ночной рубашки. — Мистер Лейтимер уже попользовался твоими прелестями или еще нет?

— Ты не имеешь права спрашивать меня об этом, — вспыхнула она, уязвленная его сарказмом, потрясенная и униженная обвинениями в предательстве.

— Если еще нет, уверен, что ему этого хочется. Мужчине просто влюбиться в тебя. Слишком просто, Селена. Не только потому, что ты красива, но и из-за ауры, окружающей тебя, обещающей любовь. Это кроется в твоей походке, в звуке твоего голоса, в том, как ты глядишь на мужчину.

Он говорил мягко, и что-то в его словах ставило ее в тупик.

— Ты собираешься выйти за него замуж? — спросил он.

— Какое это имеет для тебя значение?

— Никакого. Выходи замуж за своего Крейга Лейтимера, пожалуйста.

— И выйду! Я выйду за него замуж и стану хорошей женой. Он добрый и умный, и он доверяет мне…

— В этом-то его беда, — усмехнулся Брайн. Он раздвинул занавески, и первые лучи восходящего солнца проникли в комнату. — Что касается меня… — продолжил Брайн. — Надеюсь никогда больше тебя не увидеть.

Он сошел с террасы и пересек газон. Селена, застыв, смотрела ему вслед, поеживаясь от холодного ветра, дувшего с залива. Она стояла, пока Брайн не исчез в утреннем тумане.