Наречённая. Книга 1

3_7 Maap

Снег заметал тела тварей. Их нужно будет сжечь, всех до единого, их кровь отравляет землю и воды в ней. Как Маар и думал, потери случились. Он стиснул зубы, когда издали почуял кровь и смерть. Несколько разодранных лошадей, не считая кобылы Истаны, и один воин. Один воин из двадцати — это поражение. Когда Маар собирался в крепость, он дал клятву самому себе, что ни одно порождение не заберет ни одной души из его отряда, ведь его отряд — это лучшие тренированные воины, которых он выбрался для себя. Семнадцать лойонов и три стража, включая самого Маара. Но Шед и Донат были всего лишь тенью ван Ремарта, потому что только в нем жил исгара. Его кровь, кровь — самого пекла. Колдун увидел в нем это и отдал в храм, он был бессилен справиться с демоном внутри него. И никто не мог, только сам он, Маар, научился управлять собой. Он так думал, верил в эту иллюзию до того мига, как нашел ассáру.

Помимо лойона был смертельно ранен страж. Доната уже уложили на подстилки, и Истана едва ли шею не сломала, наблюдая за тем. Она готова была броситься к нему, но не могла пошевелиться, заключенная в руках Маара. Кромсала ван Ремарта на живую, показывая всем своим видом, как не безразличен ей молодой страж, а его ненавидела всем естеством.

Алую пелену боли от выгрызающий нутро ревности разорвали голоса и спешащий к предводителю Шед.

— Все нойраны мертвы, — отчитался он.

Осуждение, как ржавчина, проскрежетало во взгляде стража. Взгляд его въелся в Истану.

— Собирай всех, — отдал приказ Маар, почти не видя перед собой ничего, ослепленный яростью, — укроемся в ущелье.

***

Ушло много времени, чтобы переместиться в укрытие, разжечь костры, поставить шатры. Истана спряталась в глубине одного из них, когда ван Ремарт сжигал тела порождений. На этот раз их было гораздо больше, чем в Сожи. И беспокойство Совета стало небезосновательно — граница в самом деле слабла, хотя Маар в глубине души думал, что тому явно что-то способствовало. Вот только кому это необходимо? Как бы ван Ремарт ни раздумывал над тем, а найти ответы не мог, надеясь, что как только окажется на месте, что-то да прояснится. Впрочем, король тоже рассчитывал именно на это.

Маар вернулся в шатер только к полуночи. Устало скинув с плеч одежду, пропитанную кровью нойранов, обмылся в лохани, мотнул головой, встряхивая влажными волосами, приходя в себя. Поглядел в сторону, где осталась ассáру. Девушка вела себя тихо. Ее рану нужно будет как следует осмотреть, чтобы убедиться, что яд в ее тело не попал. Едва Маар вознамерился это сделать, вытершись полотенцем, в шатер явился Шед.

— Донату стало хуже, — объявил он, и, конечно, от исгара не ушло, как страж стискивал зубы, злясь. Он, верно, винит во всем девчонку.

За пологом послалось шуршание, Маар вытянулся, когда к мужчинам вышла Истана. Ремарт пригвоздил ее тяжелым взглядом — разве он позволял? Та, дыша тяжело, твердо с долей решимости посмотрела на него, хоть волнение сдавливало ей горло. Ее тонкую шею хотелось стиснуть пятерней, она явно себе смерти желает. Ремарт был в шаге от того, чтобы затолкнуть Истану обратно в укрытие, а потом вновь преподать урок, такой, чтобы она уже наверняка выкинула из своей светлой головки подобного рода выходки.

— Позволь мне его осмотреть.

Маару показалось, что он оглох. От того, как быстро в нем всплеснулась ядовитая, словно кровь нойранов, ревность, он едва не ослеп. Тут же взял себя в руки, овладевая собой. Проклята ассáру.

— Нет, — ответил понизившимся до шипения голосом.

Голубые глаза Истаны потемнели, лютое негодование всплеснулось в них, оно всегда появлялось, когда Маар гнул ее и ломал.

— Возможно, у него началось воспаление от ран, а у меня остались травы, которая дала мне… — Истана замолкла, быстро глянув на Шеда.

Маар повернулся к стражу.

— Возвращайся, я скоро подойду.

Шед сдержанно кивнул и покинул шатер. Оставшись наедине с ней, Маар почти осязал, как колотится маленькое, но такое горячее сердце Истаны, сердце, которое может только лгать, как и эти невыносимо пронзительные глаза и плотно сомкнутые губы. Маара едва не швырнуло вперед, чтобы

стиснуть Истану в своих руках и приникнуть к этим мягким губам, теплым, нежным, упоительно сочным. Вместо этого он медленно сделал шаг, откидывая полотенце на жердь. Истана не двинулась с места, хотя все ее нутро панически бросалось прочь, прочь от исгара, от того демона, кем он являлся. Но внешне она была совершенно ледяная. Гордая, упрямая Истана. Она всегда будет бросать ему вызов своей непокорностью, недосягаемостью, не понимая, с кем желает бороться. Глупая Истана. Маар смотрел в ее глаза, нависая над девушкой скалой, наблюдая, как все больше зреет в ее взгляде непреклонность, чистый лед, об который можно биться сколь угодно, а не добраться до живого, да и бесполезно — его нет в ней. Он медленно опустил взгляд ниже, на тонкую шею и ложбинку между тонкими хрупкими ключицами в вороте платья, на поднимающуюся во вздохе округлую грудь.

— Он тебе нравится? Ты хочешь его, Истана? — вернул он взгляд на ее глаза.

— Ему нужна помощь.

Не ответила прямо, не сказала нет, играла на его и без того оголенных нервах.

— Отвечай на вопрос.

— Нет.

— Лжешь! Я видел, как ты ему улыбалась. Улыбнись мне, Истана, ведь я, как ты того можешь сколько угодно не замечать, но спас твою шкуру, — Маар поднял руку, убирая воздушную льняную прядь за ее плечо, костяшками пальцев провел по ее щеке, тягуче опуская взгляд на губы, ощущая, как пламенеет все внутри, закручивает в воронку так, что земля под ногами становится топкой. — Ну, что же ты молчишь, хочешь отблагодарить меня?

— Позволь мне помочь, и я… — она сглотнула, длинные, как беличьи кисти, ресницы дрогнули.

Глаза Маара загорелись голодно, исгáр в нем бушевал, метался горячим дыханием в груди. Ремарт погладил подушечками пальцев ее нижнюю губу, подбородок, опустил руку ниже, проведя по горячей шее, обхватил, чуть сдавил.

— Что ты? Продолжай… — его член уперся в плотную ткань штанов, его качало от тугих волн желания. — Ну…

— Отблагодарю.

— Хочешь ставить мне условия, маленькая лживая сука? Я могу заставить тебя сделать все, что угодно, и без твоего вознаграждения, войти в твой маленький ротик прямо сейчас, ты же этого никогда не делала, как я помню.

Глаза Истаны зажглись гневом, так ярко, почти ослепительно — истинная ее суть. Да, именно этого он и хотел, ощущать вихрь ее чувств к нему, пусть даже таких. Она сжала губы плотнее, будто боялась, что он и в самом дели собрался исполнить угрозу. Хотя признаться, он хотел бы, чтобы она отсосала у него, был бы не прочь ощутить, как эти тугие губки плотно смыкаются вокруг его плоти, размеренно скользят по всей длине. Член будто смолой горячей налился от одного этого представления, в то время как ярость ассáру колола его сотнями игл извне. Маар знал, как рвутся из ее горла проклятия в его сторону, но она силой своей воли сдерживает их, желая оказаться рядом с Донатом, чтобы он позволил, отпустил.

— У тебя есть четверть часа, — ответил он, убирая руку и отступая, слыша ее облегченный полувдох, будто удар плетью по сердцу.

Девушка развернулась резко, бросилась за полог, будто этого только и ждала, позабыв о собственном увечье, торопясь собрать нужное, а внутри Маара разрывало все на части — зачем отпустил? Она вновь повлияла на него каким-то невиданным образом. Чертова бездушная сука. Но данного слова он не мог забрать назад, пусть идет, но после…

Маар судорожно втянул в себя воздух, когда холод обдал его спину, как только Истана вышла.