Наречённая. Книга 1

3_13 Истана

Мое лоно сжимает его изнутри, не пуская. Ремарт рывком насадил меня на свой член, входя на всю длину. Слезы все же проступили, замутив зрение, только не от физической боли — ее, как и предполагалось, не было — а потекли по щекам от чего-то такого, что внутри все рвало на части морально, противясь тому, что происходит сейчас между нами. Член горячо и твердо вдалбливался в мое лоно, и я ощущала его тугую пульсацию, она отдавалась по всему телу, растекаясь тяжестью по бедрам и ногам, ослабляя их. Движения Маара ускорились, теперь он беспрерывно скользил во мне, крепко обхватив мою талию. Его пальцы почти смыкались вокруг пояса. Он дергал меня на себя, насаживая резче и жестче, скользя упруго членом так быстро, что перед глазами все поплыло. Короткие шлепки стали разноситься по шатру вместе с тяжелым дыханием исгара. Казалось, эта мука никогда не прекратится. Я не сдержала все же вздохов, он их выдалбливал из меня с каждым ударом. В его руках я как тряпичная кукла, в которую он исступленно толкался до упора. Шлепки становились все быстрее и быстрее. Маар стал беспощадным, как и моя ненависть к нему. Она нарастала в равной пропорции с его экстазом, и казалось, что нас одновременно снесет ураганом и разорвет в клочья. Только Ремарта — от буйного оргазма, а меня — от ненависти к нему. Сквозь толщу шумящей крови в моей голове я услышала, как Ремарт, наконец, исторгает из горла стон, выплескивая горячую струю в стенки моего сокращающего лона. Стон проникает огненной магмой в мою кровь, вынуждая все мое существо стенать о бессилия невыносимого яркого, вынуждая биться от безнадежности всего, кричать во всю глотку от ненависти к самой себе, такой оглушающе- пронзительной, что я на миг выпала из собственного тела, из мертвой хватки Маара. Нет, меня вытолкнул ван Ремарт. Задушив ненависть в горле, я разбилась в дребезги на сотни ничтожных капель, ударяясь о стенки этого шатра и уходя дальше за грань. Вцепилась в шест крепче, скребя ногтями по дереву. Маар все еще двигался во мне, но уже не так бурно. Он дышал тяжело, его пальцы вокруг моего пояса уже не держали меня крепко, как в тисках.

Вставшая перед глазами пелена рассеивается, как и стихают те невыносимые, хлеставшие плетьми чувства. Вместо них приходит полное опустошение. Мне хотелось, чтобы он немедленно выпустил меня и не прикасался более, но Маар не собирался так быстро отпускать — держал в своих когтях, как стервятник — добычу. Я не шевелилась, мне не хотелось на него смотреть, и не собиралась этого делать. Ремарт почему-то медлит. Ведь получил свое, так почему не уходит? Как же я его ненавижу. Ненавижу! Чтоб ты сдох.