Нас не разлучить

1

Лифт медленно остановился, и его двери беззвучно раскрылись. Памела Джордан вышла в роскошное фойе отеля «Редженси», бегло осмотрелась и внезапно застыла от ужаса.

Теплая, довольная улыбка соскользнула с ее губ, лицо мертвенно побледнело. Блестящие изумрудные глаза потускнели и потемнели, а бледные щеки стали совсем белыми на фоне каштановых волос, окаймляющих овальное лицо.

Господи, только не это! — подумала она.

Пусть это будет иллюзией, фантазией, игрой света! Пусть то, что она увидела, окажется причудой ее ума, но ни в коем случае не реальностью!

Судьба не может быть такой жестокой. Она не может подстроить ей встречу с мужчиной, видеть которого она желала меньше всего на свете. Особенно сейчас, когда в ее жизни все так замечательно устроилось. Сейчас, когда покой и счастье казались так близко, что стоит протянуть руку и можно прикоснуться к ним.

Часто моргая, Памела пыталась разогнать туман перед глазами и заставить себя еще раз взглянуть на фигуру высокого, темноволосого мужчины, стоящего у стойки администратора. Ей стоило немалых усилий удержать на нем взгляд, не позволить глазам отвлечься.

Черт побери, она наверняка ошиблась. Это другой человек, который просто чем-то похож на него. Нет, судьба не может быть настолько безжалостной!

Но удача, похоже, не улыбалась ей сегодня. И второй, и третий взгляд лишь подтвердили, что мужчина, берущий ключ из рук девушки за стойкой, не кто иной, как Даниэл Грант, негодяй, который около четырех лет назад перевернул ее жизнь с ног на голову и спокойно ушел, оставив ее на груде обломков.

— Нет ли для меня писем?

Проклятье. Если у Памелы оставалось еще хоть малейшее сомнение, то глубокий, хрипловатый голос вмиг уничтожил его. Этот голос забыть невозможно. Невозможно стереть из памяти тот соблазнительный шепот в ночи, те нежные, предательские, лживые, дурманящие слова, которые произносились этим голосом…

— К сожалению, для вас ничего нет, мистер Грант.

А голосок этой милочки за стойкой, похоже, дрогнул, с циничной усмешкой подумала Памела. И сердечко небось затрепыхалось, как испуганная птичка в клетке. Она, бедняжка, и не подозревает, на что способна эта сияющая улыбка Даниэла Гранта. Эта проклятая улыбка за пять секунд покоряла сердца впечатлительных женщин. И они просто ложились под ноги этого негодяя, готовые отдать ему и тело, и душу.

Так же было и с тобой когда-то, горько упрекнула она себя. Ты была такой же доверчивой, влюбчивой глупышкой. Ты впустила его в свое сердце. И в свою постель. Позволила ему делать с тобой все, что он хотел…

Но это было и прошло!

Памела сделала сверхчеловеческое усилие, чтобы взять себя в руки. Что бы там ни было, а пора уносить отсюда ноги, как говорится, от греха подальше, пока Даниэл не заметил ее. Он как раз в этот момент повернулся, направляясь за носильщиком к лифту.

Паника и гнев боролись друг с другом в душе Памелы. Ее сердце бешено и сбивчиво колотилось. Щеки зарделись, дыхание стало прерывистым и неестественным.

А что, если он увидит ее?! Ради бога, только не это! Меньше всего ей нужна сейчас сцена в общественном месте. Памела принялась судорожно искать способ защититься, спрятать лицо.

На счастье, в ее руках была стопка бумаг. Молчаливо вознося благодарственную молитву всем тем бесконечным спискам, которые сегодня утром составила ее мать, Памела отвернулась, склонила над ними голову и принялась водить сверху вниз карандашом, делая вид, что проверяет их.

Остро, словно кошка, она почуяла тот момент, когда Даниэл прошел мимо нее. Запах дорогого, хорошо знакомого ей лосьона, его характерный смешок, прозвучавший в ответ на слова носильщика, твердая поступь шикарных кожаных туфель по плитке.

Но глубже, где-то на уровне инстинкта, его близость вызвала в ней хорошо знакомую дрожь, от которой крошечные волоски на шее стали дыбом. Мгновенная неприязнь, необъяснимо и шокирующе смешанная с физическим влечением, словно удар в низ живота, заставили ее оцепенеть. Она стояла, как окаменевшая, до тех пор, пока звук тихо закрывающейся двери лифта не дал ей понять, что он уехал. Слава богу! Памела с облегчением вздохнула, и ее плечи осели, избавляясь от напряжения. Она повернулась к двери. Черт, почему она задержалась здесь так долго? Если завтра ее матери взбредет в голову, что нужно сделать еще какие-то дела, пусть она занимается ими сама.

— Мисс Джордан! — послышался громкий голос. — Минуточку!

Памела остановилась. Это была Пола Барфут — администратор отеля. Высокая, элегантная женщина лет пятидесяти, одетая в строгий костюм. За последние несколько недель проблемы и желания семьи Джордан стали для Полы почти личными.

— Я рада, что поймала вас! Надеюсь, вам удалось управиться сегодня со всеми делами. Или нужна моя помощь?

— Нет, спасибо. Все замечательно, — заверила ее Памела. — Зал для церемонии будет выглядеть чудесно, и меню, которое вы предложили, просто идеально.

— Значит, к воскресенью все готово?

— Почти. Кстати, есть кое-что, что я хотела бы с вами обсудить. Моя мать снова решила поменять места гостей. У вас найдется пара минут, чтобы уточнить эти мелочи?

— Я к вашим услугам. Как насчет чашки горячего кофе, пока мы беседуем? Сара… — обратилась она к девушке за стойкой. — Два кофе, пожалуйста. Попроси подать его в оранжерею. Пойдемте, мисс Джордан.

Повернувшись к огромной оранжерее в викторианском стиле, Памела внезапно почувствовала странный холод в позвоночнике, который словно предупреждал ее о том, что не все так хорошо, как ей кажется. Она резко повернула голову в сторону лифта, туда, где в последний раз видела Даниэла Гранта.

Проклятие! Он все еще был там! Звук закрывающейся дверей лифта усыпил ее бдительность, внушил ложное чувство безопасности.

Но, возможно, она зря так волнуется. Он мог не расслышать, как Пола выкрикнула ее имя.

— Мисс Джордан! — снова позвала администратор отеля, удивляясь, почему она задерживается.

Но Памела не могла оторвать глаз от мужчины у лифта. Мужчины, который стоял теперь совершенно неподвижно, повернув голову в ее сторону. Его темно-синие глаза смотрели внимательно, но в них не было ни малейшего оттенка чувств. Его застывшая поза напоминала позу голодного хищника, который чует, что его добыча совсем рядом, и только выжидает лучшего момента, чтобы наброситься на нее.

Постепенно его жестокие глаза сузились, и холодный, оценивающий взгляд волной окатил Памелу от кончиков волос до кончиков пальцев. Она почувствовала, как в ее жилах стынет кровь.

Он коротко и сдержанно кивнул ей, выражая запоздалое приветствие, но это не помогло Памеле успокоиться. Скорее, наоборот, этот жест только сильнее взбудоражил ее расшатавшиеся нервы, потому что был слишком запоздалым для знака вежливости и слишком безразличным для проявления дружественности. Ей казалось, что бессловесная ненависть, пульсирующая в тишине фойе, способна была охватить всех, кто находится вокруг, барабаня в их виски, побуждая закрыть лицо руками…

— Мисс Джордан? — снова позвала Пола, и интонация ее голоса заставила Памелу осознать, что поза, в которой она застыла, производит абсолютно противоположный эффект тому, на который она надеялась.

Она хотела стать незаметной, но вместо этого привлекла к себе внимание всех, кто находился в фойе. Теперь десятки глаз были свидетелями встречи Памелы Джордан с Даниэлом Грантом после долгой разлуки. И если нравы маленького городка не изменились, то это событие уже через пару часов станет предметом горячих обсуждений за каждым обеденным столом.

— Мисс Джордан?

— Ах, простите меня, Пола.

Памела заставила себя повернуться спиной к Даниэлу и скривить рот в улыбке, глядя в лицо Полы. К счастью, Пола появилась здесь совсем недавно и ничего не знала ни о родовой вражде между Джорданами и Грантами, ни о том, что произошло между Памелой и Даниэлом.

— С удовольствием выпью чашечку кофе, — рассеянно ответила она, следуя за Полой в оранжерею.

Проклятье. Даже не видя его, она чувствовала на себе его взгляд. Этот взгляд словно лазер жег ей спину, и она почти поверила, что след от него останется там на всю жизнь.

К великому ужасу Памелы, прошедшие четыре года не смогли изгладить впечатления, которое оставил в ее душе Даниэл Грант. Она так надеялась, что время сотрет и ослабит память, оставшуюся после него! Увы, Памела должна была с горечью признать, что этого не произошло. Даже глубоко укоренившаяся, жгучая ненависть к нему не смогла подавить волнения и дрожи при виде его сильного тела, каждый мускул которого был таким же точеным и упругим, как в те времена, когда он был в отличной спортивной форме.

— Неудивительно, что вы засмотрелись на нашего знаменитого гостя, — сказала Пола Барфут, когда они усаживались в удобные кресла. — Эх, была бы я лет на двадцать моложе, я бы сама не устояла перед красавчиком Даниэлом Грантом.

— А что он здесь делает? — как бы невзначай спросила Памела. Ей стоило немалых усилий сохранять непринужденность тона и внешнее спокойствие.

Казалось бы, его новый статус бизнесмена-миллионера должен был удерживать его подальше от маленького городка, в котором они оба выросли. В прошлом он только рад был стряхнуть со своих ботинок пыль Гринфорда.

— А вы разве не слышали? Конечно, откуда… Ведь вы теперь не живете в наших краях. Грант открывает огромный магазин в торговом центре города, и поскольку Гринфорд — город, в котором он родился, он решил лично присутствовать на открытии. Ох, и шуму здесь будет: навалят журналисты, фоторепортеры… Ведь не каждый день в нашу унылую провинцию заглядывает лучший теннисист страны.

— Но ведь он уже много лет не играет в теннис, — заметила Памела, вспомнив, что Даниэл оставил игру после того, как упал и сломал ногу.

— И очень жаль, — вздохнула Пола. — Уверена, что не я одна сидела перед телевизором и смотрела чемпионат по теннису только ради того, чтобы полюбоваться на Даниэла, бегающего по площадке в шортах. Ах, эти его потрясающие рельефные бедра! Но теперь он играет в другие игры, и надо заметить, не менее успешно. Если не более.

Даниэл Грант очень удачно вложил свои призовые деньги, когда был лучшим теннисистом страны. И за четыре года, после того как он оставил теннис, его прибыль возросла более чем вдвое, благодаря тонкому чутью бизнесмена и крупным вкладам. Теперь ему принадлежала целая сеть магазинов спортивной одежды по всей стране, и это была только часть его процветающей и прибыльной империи.

— Что ж, а теперь давайте перейдем к проблемам с размещением гостей, — добавила Пола, возвращаясь к главной теме их разговора. — Понимаю, как вам хочется, чтобы в воскресенье все было идеально. Свадьба должна быть в точности такой, какой невеста видит ее в своих мечтах.

— Простите за беспокойство, дамы…

Глубокий мужской голос привел Памелу в оцепенение. Этот знакомый, обжигающий, обнажающий каждый нерв голос Даниэла Гранта… Памела выпрямилась, вцепившись в ручки кресла, с невероятным усилием подняла ресницы и посмотрела в полуночную синеву его глаз.

— Возможно, одна из вас обронила это? — Даниэл держал в руке маленький черный кошелек. — Я нашел его в фойе.

Памела отлично знала, что это не ее кошелек, но все же принялась рыться в сумочке. Только бы не смотреть на него. Может, за эти несколько секунд ей удастся перевести дыхание и унять яростное сердцебиение.

— Не мой, — резко ответила она.

— И не мой, — последовал более мягкий ответ Полы. — Думаю, что его стоит закрыть в сейфе администратора. Пусть полежит там, пока не объявится его владелица. — Она взяла из рук Даниэла кошелек и встала. — Надеюсь, вы оба простите меня, если я покину вас на несколько минут?

— Я не позволю мисс Джордан скучать в ваше отсутствие, — с подчеркнутой вежливостью заверил Даниэл.

— О, так вы знакомы! — Пола была явно удивлена.

— Мы несколько лет ходили в одну школу, — поспешно сообщила Памела.

— И не только это, — вставил Даниэл, явно намереваясь поддеть ее. — Но мы не виделись довольно долго. Сколько, Памела? Три, четыре года?

— Что ж, тогда вам есть что вспомнить. Приятной беседы.

Пола была уверена, что поступает тактично, оставляя их наедине. Но Памела так не думала. Глядя вслед уходящей Поле, она с досадой закусила губу.

— Итак, как ты смотришь на это предложение, Цыпленок Мел? — В голосе Даниэла слышалась тонкая издевка, в глазах плясали опасные огоньки. — Надеюсь, ты не против поговорить о прошлом? Вспомнить кое-что?

Памела уничтожающе взглянула на него.

— Ты знаешь, что я хотела бы этого меньше всего на свете. — Она откинулась на спинку кресла, надеясь, что выглядит равнодушной и холодной.

Но, к сожалению, ни холод ее тона, ни вспышка гнева в глазах не урезонили Даниэла. Он спокойно опустился в кресло напротив нее, удобно устроился в нем, всем своим видом давая ей понять, что собирается вести с ней продолжительную беседу.

Глядя на него, сидящего так близко, Памела не могла не заметить, как за годы изменилась его внешность. Несколько новых, похожих на лучики, морщинок появилось вокруг его колдовских глаз и у идеально очерченного рта, благодаря чему на его лице не осталось и следа от былого мальчишества.

Впрочем, время было милостиво к нему. Вернее, было над ним не властно. Длинный, прямой нос и надменный подбородок навсегда останутся такими же, будь ему двадцать восемь или восемьдесят два. Так же, как эти ошеломляющие, полуночного цвета глаза, окаймленные длинными черными ресницами, и чувственный изгиб рта. Его черты были в точности такими же, какими были двенадцать лет назад, когда она впервые встретила его.

И только тонкий, едва заметный серебристый шрам, которого раньше не было, пересекал теперь черную дугу одной из его бровей. Но Памела не позволила себе поинтересоваться, откуда он взялся. Она ровным счетом ничего не хотела знать о том периоде его жизни, который наступил после того, как он ушел от нее, оставив одинокой и опустошенной.

— Уходи! — гневно прошипела она, вцепившись пальцами в ручку кофейной чашки, с трудом сдерживая побуждение выплеснуть ее содержимое в это красивое лицо и смыть с него едкую усмешку.

Подобные мысли никогда раньше не приходили ей в голову. Никогда раньше ею не овладевала эта примитивная, слепая, безудержная ярость, которая теперь бурлила в ее жилах. И она видела такую же ярость в глазах Даниэла: в морских глубинах мерцали дикие желтые языки пламени.

Подобно электромагнитной буре, подавленный гнев охватывал их обоих. Он выбивал Памелу из ее обычного состояния спокойствия и самообладания и уносил в неизвестные, непознанные области. После того как она многие годы подавляла свои чувства, притворялась, что исцелилась от боли и забыла незабываемое, это первобытное, неуправляемое чувство гнева дарило ей теперь необыкновенное освобождение.

— Оставь меня в покое или…

Или что, Памела Джордан? Ты позовешь администратора и попросишь, чтобы меня вышвырнули из отеля? Не думаю. Я давно перерос того молодого грубияна, который был не достоин целовать следы твоих стоп. Подозреваю, что, скорее, тебя попросят оставить отель и не беспокоить важных гостей.

Памела неохотно вынуждена была признать его правоту. Сдержанное волнение в голосе Полы и ее особая учтивость в обращении с Даниэлом Грантом говорили сами за себя. Памела обмякла, безвольная и беспомощная, как проколотый воздушный шарик.

— К тому же я не заметил, чтобы братцы Джордан скрывались в засаде где-нибудь неподалеку, готовые в любой момент броситься тебе на помощь.

— Я не нуждаюсь в том, чтобы мои братья защищали меня, — вспыхнула Памела.

— Тогда, похоже, что-то изменилось, — сказал с иронией Даниэл. — А я думал, что троица Джорданов всегда начеку, когда дело касается чести их сестрицы.

— Мои братья живут своей жизнью. Так же, как и я. Многое изменилось, Даниэл, с тех пор, как ты уехал из Гринфорда. Ты не единственный, кто устроил свою жизнь в другом месте.

— Но ведь ты все еще здесь.

— Временно. Я больше не живу в Йоркшире.

Она увидела, как на его лице мелькнуло удивление, которое он не успел скрыть. И это помогло ей до некоторой степени восстановить свое душевное равновесие.

А он что думал? Думал, что она всю жизнь будет сидеть дома и зализывать раны, которые он оставил в ее душе? Думал, что она никогда не рискнет покинуть уют и безопасность родительского дома? Признаться, эта идея была чем-то привлекательна, но если бы она поддалась этой слабости, то победа была бы на его стороне.

Она чуть не лишилась жизни из-за этого человека — и в прямом смысле, и эмоционально. И перенести душевную боль было гораздо труднее, чем физическую. Но она исцелилась и теперь хотела, чтобы он знал об этом.

— Я теперь живу и работаю в Лондоне. А сюда приехала только на неделю.

— На собственную свадьбу.

Откуда он знает о свадьбе? Наверняка подслушал ее разговор с Полой.

— Да, на собственную свадьбу, — твердо ответила она.

— И на когда намечено событие?

— На воскресенье. Церковь Сент-Жиль.

— Конечно, где же еще. Значит…

Но его последние слова заглушил писклявый окрик со стороны входной двери.

— Памела! Девочка, привет!

— О нет, — со стоном выдохнула Памела, увидев бойкую старушку в светло-розовом костюме и шляпке, направляющуюся к ним. — Пожалуйста, не сейчас.

— Полагаю, это твоя тетушка, — скривив рот, пробормотал Даниэл.

— Бабушка. Сестра моей бабушки, если уж на то пошло, — поправила его Памела, неохотно поднимаясь с кресла.

Ей ничего не оставалось делать, как встретиться с фактом лицом к лицу. Памела любила свою бабушку, но в данный момент появление Миллисент Джордан было более чем нежелательным.

— Памела, милочка. — Смачный поцелуй в воздух прозвучал у щеки Памелы. — Как я рада тебя видеть! — Но уже в следующий миг внимание бабушки переключилось на молодого человека, который тоже из вежливости встал. — Полагаю, этот молодой человек — твой друг. Надеюсь, ты представишь нас друг другу, дорогая?

Памеле ужасно не хотелось этого делать. Она набрала полные легкие воздуха, готовясь представить бабушке своего «друга».

— Даниэл Грант, — поспешил прийти ей на помощь Даниэл.

— Миллисент Джордан, — ответила старая кокетка.

— Очень приятно. Не хотите ли присоединиться к нам?

— Ох, была бы рада, но, к сожалению, не могу, — разочарованно вздохнула бабушка Милли. — Я спешу на обед с Хейзел Мортимер и уже опаздываю. Увидела свою очаровательную внучку и остановилась на минутку, чтобы поприветствовать ее. А вы здесь тоже по случаю свадьбы, молодой человек?

— Боюсь, что нет.

По лицу Даниэла скользнула хитрая улыбка конспиратора. Памела слегка покраснела, мысленно благодаря ненадежную память бабушки, которая не щелкнула при имени Грант и не отворила ящик с проблемами, стоящими за этим именем.

— Я случайно заехал в Гринфорд. Мы с Памелой потеряли связь несколько лет назад и вот теперь случайно встретились снова.

К сожалению, Даниэл через пару дней уезжает и не сможет присутствовать на свадьбе, — поспешно вставила Памела, панически испугавшись, что бабушка может по собственной воле выписать Даниэлу приглашение на свадьбу.

— Как жаль. Но ничего не поделаешь.

Бабушка собралась было покинуть их, и Памела с облегчением вздохнула, но в последний момент старушка задержалась и, одарив Памелу лучезарной улыбкой, спросила:

— А как чувствует себя наша невеста? Надеюсь, все готово к великому событию? — За вопросами последовали щедрые объятия.

— Да, бабуля, — спокойным голосом ответила Памела, едва сдерживая внутреннюю дрожь. — Я как раз этим занималась. Все должно быть превосходно.

— Я не сомневаюсь. «Редженси» — отель высшего класса, достойное место для свадебного торжества. Они способны устроить все со вкусом и шиком. Признаюсь, не могу дождаться этого великого дня. А как поживает наш милый жених? Как там его зовут? Ох уж эта старческая память.

— Эрик, — нехотя напомнила Памела, стараясь не смотреть в пронзительно-голубые глаза Даниэла. — Эрик Диксон.

— Эрик. Конечно. Как же я могла забыть. Славный парень. Он… — Бабушка внезапно запнулась, услышав, что ее кто-то позвал.

Памела повернула голову и увидела в дверях другую старушку, которая энергично махала рукой.

— Кажется, это Хейзел, бабуля. Тебе пора, — сказала она.

Бабушка оглянулась.

— Да. Ну что ж, попрощаюсь с вами, милые. Приятно было познакомиться, мистер Грант. Жаль, что не сможете побывать на свадьбе, но…

— Бабушка Милли, Хейзел ждет тебя, — нетерпеливо проговорила Памела.

— Уже лечу. До встречи в воскресенье, девочка.

Глядя вслед улетающей бабушке, Памела не могла понять, что с ней происходит: с одной стороны, она сумела справиться и нейтрализовать довольно взрывоопасную ситуацию, но, с другой стороны, ее продолжали угнетать дурные предчувствия при мысли о том, что последует за уходом бабушки. Ей казалось, что она совершила прыжок со сковороды и угодила в открытое пламя.

— Похоже, воскресная свадьба будет событием сезона, — сухо проговорил Даниэл.

Его сухой тон больно резанул Памелу по нервам. Не вполне осознавая, что делает, она резко повернулась к нему, и широкая, вызывающая, фальшивая улыбка размазалась по ее лицу.

— Как жаль, что тебя там не будет.

Улыбка на какое-то время застыла на ее лице, но быстро сползла, не выдержав испытующего, пронизывающего взгляда синих глаз и насмешливого изгиба брови, пересеченной шрамом.

— Почему же? Я могу задержаться и получить удовольствие от представления.

— Тебя туда не пригласили.

Чувственный рот Даниэла искривился, превращаясь в дьявольскую усмешку.

— Те дни, когда, прежде чем сделать очередной вдох, я должен был спрашивать разрешения у клана Джорданов, давно миновали. Теперь я делаю все, что хочу, и никто, никто не сможет стать на моем пути.

— Правда? — Памела с усилием сглотнула, пытаясь смочить пересохшее горло. — Чего же ты хочешь? Полагаю, что открытие магазина — лишь затея для отвода глаз. Скажи, зачем ты появился здесь? Ты приехал, чтобы учинить скандал?

Даниэл отрицательно покачал головой.

— В этом нет никакой необходимости, — тихо сказал он, но его мягкий голос не мог замаскировать опасного напряжения, скрывающегося за этими безобидными словами. — Уверяю, все будет замечательно, если только ты согласишься поужинать со мной.

Его хладнокровная дерзость и полная уверенность в том, что стоит ему попросить, и она немедленно согласится, возмутили ее до такой степени, что она едва не задохнулась. Нет, такая дерзость переходит все границы. Он даже не попросил. Он приказал: ясно, просто, безжалостно, бесповоротно. Абсолютно игнорируя ее чувства и желания.

— Ты шутишь? — В ее глазах вспыхнули молнии.

— Нет, не шучу, Памела Джордан, — твердо ответил он, безразличный к ее негодованию. — Ты спросила, чего я хочу, и я ответил тебе. Я хочу провести вечер с тобой.

— Ты… ты…

Слепая ярость заволокла ее разум кровавым туманом. Руки сжались в кулаки. Сцепив зубы, она боролась с отчаянным желанием наброситься на него и смести с его красивого лица эту наглую, надменную усмешку.

— Как ты смеешь! — прошипела она.

— Это всего лишь ужин, Памела, — спокойно сказал он. — Ты всегда так буйно и агрессивно реагируешь, когда тебя приглашают поесть?

Он откровенно ликовал, заметив, что сбил ее с толку. Ее буквально колотило от бешенства. Она хорошо понимала, что он добился своей цели, заставив ее интерпретировать его приглашение с подтекстом. Она ненавидела себя за то, что так легко поймалась на его удочку.

— Мы старые друзья. Давно не виделись.

— Ничего подобного! Никакие мы не друзья! И я не собираюсь ужинать с тобой! Мне даже не интересно знать, почему ты приглашаешь меня!

— Неужели? Неужели ты и вправду не видишь, что происходит? Хочешь, я покажу тебе?

— Сделай милость, потому что я не имею ни малейшего представления о том, что варится в твоей дьявольской башке.

Она хотела сказать еще что-то, но стоило ей услышать его тихое «хорошо», как слова застыли, не успев слететь с ее языка. А еще через секунду он сделал нечто такое, что напрочь заморозило все мысли в ее голове.

Если бы он сделал резкое движение или жест, пытаясь схватить ее, она бы ускользнула, упорхнула, как птичка, почуявшая приближение подстерегающего ее кота. Но Даниэл ничего подобного не сделал. Он не схватил ее. Он осторожно и медленно протянул руку и прикоснулся к ее руке. Нежно и бережно его теплые пальцы коснулись ее кожи.

Памела замерла. Перед ее глазами все поплыло. Горячее прикосновение его пальцев вызвало волнующую дрожь в каждом ее нерве. Через голову, словно в панике, пробежала мысль: а что, если на ее коже, как клеймо, навеки останется отпечаток его руки? Она почувствовала мучительную сухость во рту. Сердце дрогнуло и замерло. Словно погружаясь в забытье, она почувствовала, как ее глаза, сами по себе, невольно прикрылись.

Она тут же опомнилась. Черт! Кажется, она предает саму себя! Нет! Безжалостно подавляя нахлынувшие потоком чувства, она заставила себя резко распахнуть глаза.

Слишком поздно. Взгляд темно-синих глаз был прикован к ней. Даниэл все это время напряженно наблюдал за изменениями на ее лице, замечая мельчайшее проявление эмоций, тончайший проблеск ее реакции на его прикосновение, которые она не сумела скрыть.

— Видишь, — пробормотал он мягким, чуть ли не нежным голосом, от которого по ее позвоночнику прокатилась теплая волна. — Видишь, между нами все, как было прежде. И достаточно одного прикосновения, искры, чтобы вызвать скрывающиеся в глубине чувства. Эта бушующая страсть, которую мы когда-то разделяли, все еще горит внутри нас.

Нет! Памеле хотелось кричать. Нет! Между нами ничего больше нет! Ты обманываешь себя! Ты лжешь! Между нами все давно кончено! Все, что между нами было, сгорело и превратилось в прах в тот день, когда ты ушел и даже не оглянулся!

Но она не смогла проговорить это вслух. Даже в ее голове эти слова прозвучали как-то безнадежно, слабо и неубедительно. Кроме того, Даниэл видел ее реакцию. Он просто рассмеется ей в глаза, если она попытается что-то отрицать.

Ей ничего больше не оставалось, как в панике ухватиться за единственный шанс отвергнуть и перечеркнуть все, что только что произошло.

— Ты забываешь о воскресенье! О свадьбе!

Даниэл бросил на нее колючий взгляд и резко отдернул руку, будто боялся испачкаться.

— Ты права, — сказал он голосом, похожим на рычание огрызающегося тигра. — Я забыл о свадьбе. Но больше не повторю своей ошибки. Впредь я буду постоянно помнить об этом.

Он резко развернулся и пошел к двери, даже не попрощавшись. Памела стояла, словно статуя, и, глядя ему вслед, только дивилась, как ему удалось превратить свое явное поражение в нечто очень похожее на смертельную угрозу.