Наследница по кривой (СИ)

23

23

Попрощавшись, Кира снова пошла вдоль прилавков. Неожиданно она почувствовала, как прижатая к боку сумка поехала вниз, и тут же подхватила её свободной рукой. Оглянувшись, она заметила невысокого остроносого парня с редкими серыми волосёнками в спортивном костюме, метнувшегося в сторону и затерявшегося в толпе покупателей. Кира осмотрела сумку и охнула — ремешок новой кожаной сумки был аккуратно перерезан.

— Ну, что за свинство! — возмутилась она, пристраивая сумку на проволочную полочку тележки, а для того, чтобы сумку снова не украли, обмотала ремешок вокруг ручки тележки.

Через полчаса с испорченным настроением Кира вышла из супермаркета с полным пакетом продуктов и быстро пошла к дому. У перехода она остановилась, поджидая пока загорится зеленый свет светофора.

Неожиданно около неё затормозила большая чёрная машина, задняя дверь «БМВ» открылась, и в машину, вырвав у Киры из-под мышки сумку, заскочил невысокий остроносый парень в спортивном костюме.

Но повторной краже сумки не суждено было свершиться — сумка была крепко привязана к руке хозяйки! Кира обмотала порезанный ремешок вокруг кисти, и теперь следом за сумкой оказалась втянутой в салон иномарки.

— Отдай, сука! — зашипел воришка в лицо Киры, дохнув на неё стойким перегаром.

Кира оторвала глаза от сумки, и перед ней возникло лицо остроносого парня, ужасно похожего на крысу. При ближайшем рассмотрении воришке было далеко за двадцать, невысокий рост и щуплое телосложение давали обманчивое представление о его возрасте.

— Отдай сумку, падла мочёная! — повторил воришка, угрожающе приблизившись.

«— Почему «мочёная»? — удивилась Кира и, вцепившись в сумку второй рукой, полезла из машины».

За собой она тянула злосчастную сумку, не собираясь расставаться со своей собственностью. И она победила бы, если бы на помощь остроносому воришке не подоспел его подельник. Он выскочил из машины и, втолкнув Киру в машину, захлопнул дверь иномарки.

Кира ткнулась головой прямо в лицо воришки, и тот взвыл от боли. Но Киру это завывание не испугало, и она закричала и попыталась открыть дверь иномарки.

С переднего сиденья раздался трёхэтажный мат, огромный кулак тяжёлым молотом опустился на её голову… почти…

В последнюю секунду перед ударом Киру словно кто-то дернул за волосы, вытаскивая из-под удара… А может это она сама дернулась, отклонилась в сторону, удар получился несильный, скользящий… по лбу сбоку, по плечу, но голова слегка закружилась.

«— Падай, ка, ты в обморок! — посоветовал Кире ее внутренний голос»

И Кира послушалась, «рухнула» на сиденье и закрыла глаза…

— Совсем сдурел! — набросился один браток на другого. — Пришибешь!

— Я легонько, без замаха, — басил браток с переднего сиденья. — Ну, и что нам теперь с ней делать?

— Бритвой по горлу и в колодец, — хохотнул волитель.

— Ты всё шутишь, Шмель, а ты дело предложи.

— Ладно, проехали. И как ты, Лёха, живёшь без чувства юмора?

— Нормально живу, — обиделся «басовитый», и Кира осторожно приоткрыла глаза.

Мощное волосатое тело сидящего на пассажирском сиденье мужчины было вбито в длинные шорты цвета хаки и чёрную спортивную майку. На ногах Лёхи красовались не первой свежести «белые» носки и штиблеты сорок последнего размера.

— А я знаю, куда её отвезти можно, — хлюпнув разбитым носом, встрял в разговор оплошавший воришка с переднего сиденья.

— Заткнись Крыса, — цыкнул на него сидящий за рулём здоровяк с толстенной шеей и стриженым затылком. — Ты лучше скажи, падла, зачем бабу в машину затянул?

— Никуда я её не тянул, — заныл воришка, — хотел только сумку вырвать. Кто же знал, что эта курва, сумку к руке ремнём привязала.

— Ну, и что нам теперь с ней делать? — снова спросил Лёха.

— На мокруху я не подписывался! — испуганно взвизгнул Крыса, хватая здоровяка-водителя за руку. — Я честный вор!

Удивившись такому заявлению (ну, как может вор быть честным человеком?!), Кира закрыла глаза и постаралась не шевелиться, решив как можно дольше «не приходить в сознание».

— Какой ты к чёрту вор! Простого дела сделать не смог! — водитель-здоровяк замахнулся на Крысу — тот сжался и придвинулся ближе к двери. — Связался с тобой на свою голову!

— А что я сделал то? — заюлил воришка. — Всё как раз здорово нарисовалось: бабу отвезём в пердильник — здесь недалеча на стройке колодцев брошенных много, а сами к ней на квартирку наведаемся.

— Мамочке это не понравиться, — пробасил Лёха-Бегемот и завозился на переднем сиденье. — Он тебе, Шмель, сказал, чтобы мы ключи достали, а что из этого вышло…

— Плевать я хотел на эту гниду! — неожиданно взорвался здоровяк-водитель. — У его папашки денег полно — вот пусть и ждёт пока тот окачурится, а мы у этой бабы в квартирке сами пошуруем — авось и нам кое-что обломится.

— Меня на зону что-то не тянет.

— Не гунди, Бегемот! Крыса прав: у нас к этой бабе свой интерес. Ключи у нас есть, а это главное! Если квартира на сигнализации стоит, за пару минут осмотримся, закроем дверь на замок и слиняем — пусть менты думают, что сигнализация ошибочно сработала, а мы выждем и опять нагрянем.

— А эта баба как же?

— Баба… — прикуривая, сидящий за рулём Шмель замолчал. Он и сам не знал, что они будут делать с лежащей неподвижно женщиной, но признаваться в этом своему подельнику не хотел — сейчас он главный, а главному всегда надо быть в авторитете. И он старался думать о сложившейся ситуации, но думалось совсем не об этом: перед его глазами вставали картины в золочёных рамах, старинные бронзовые подсвечники, золотые монеты, рассыпанные на пожелтевших свитках. Он потряс лобастой головой, прогоняя видения квартирного богатства. — Баба в колодце несколько дней посидит — Крыса покажет, где это. Там её долго никто не найдёт, а когда обнаружат, нас в Москве уже не будет. С такими деньгами у тёплого моря хорошо жить…

— Может, зря ты, Шмель, решил сам в этой квартире пошуровать! — всё ещё сомневался Лёха. — Я этого Мамочку не знаю, но тебя послушать он в два счёта любую бабу охмурит — вот, пусть бы и старался, а мы бы только следили за этой бабой. А теперь что вышло? С бабами всегда проблемы: одна под колёса сиганула, вторую в «пердильник» везём. Нам надо было знакомцу твоему помочь и свою чистую долю получить.

— Держи карман шире! Так он со своими бабками и расстанется! — здоровяк-водитель не любил, когда ему перечили. — Мамочка ради денег ни отца, ни брата кровного не пожалел, а ты поделится! Какой толк от этой слежки? Мне за его дела срок тянуть не резон. А с этой бабой Мамочка один раз уже пытался познакомиться — не вышло: возможно, ей нравятся мужики постарше и побогаче, как его папашка.

— Выходит сынок у своего папашки шмару пытался увести?

— Ну, ты даёшь, Лёха! Зачем ему уводить старую клячу, когда тёлки на такого красавца сами вешаются? Нет! Он, как родственник, имеет виды на эту квартиру, а квартира, видишь ли, по завещанию этой бабе досталась — кем уж она кому приходится не знаю, но Мамочке очень не хочется семейное имущество из рук выпускать. Поначалу он хотел пугануть бабу, как следует, чтоб она от наследства отказалась… А вообще-то, он нам ещё приплатить должен за то, что мы у этой бабы в квартире пошуруем — у его папашки сердечко пошаливает, а тут такая история получилась: любовница пропала и всё ценное из квартиры умыкнула! Окачурится папашка раньше времени и Мамочка единственным законным наследничком останется.

— А баба нас ментам не сдаст?

— После твоего удара мало кто что-то помнит, но ты ей глаза на всякий случай завяжи — держи тряпку. И руки свяжи.

Верёвка больно впилась в Кирины запястья, на глаза плотно легла тёмная дурно пахнущая ткань, но она не пошевелилась.

— Чего-то она долго не чухается… Посмотри, Леха. Как бы она того, не окачурилась.

Кира тихо застонала. Она предпочла «прийти в себя», а не выдерживать мерзкое ощупывание.

— Ну, вот, а ты боялся, я же говорил — слегонца врезал.

— Сворачивай направо, — скомандовал Крыса, и машина резко повернула вправо, — на грунтовку.

Машина послушно съехала с асфальта, некоторое время переваливалась на ухабах и спустя минут пять остановилась.

— Стой, приехали.

Киру грубо вытащили из салона, протащили по песку, подняли под руки и стали опускать в широкий бетонный колодец.

И тут она не выдержала и с отчаянием утопающего вцепилась в руку одного из похитителей. Пальцы скользили, ногти впивались в волосатую кожу, и та, не выдерживая отчаянного напора, трескалась и кровоточила.

Мужчина хрипло зашипел:

— Отцепись, кошка драная! Хуже будет!

Но Кира не послушалась. Она хваталась за спасительную соломинку, не осознавая, что причиняет острую боль держащему её за руки человеку.

— Отцепи её от меня!

— Слышь, ты, — очень ласково произнес другой мужской голос над Кириной головой, — считаю до трёх: не отцепишься — пальцы переломаю.

И похититель, ухватив большой палец Киры, начал его выкручивать.

— Раз, два…

На «три» Кира разжала руки и полетела вниз.

Падала она одно долгое мгновенье и, почувствовав под ногами твёрдую почву, упала на песок.

Хлопнули двери, тихо заработал мотор иномарки, песок зашуршал под колёсами отъезжающей машины, и всё смолкло. Пугающая пустота снова надвинулась, обняла, дохнула холодом неизвестности.

Превозмогая пульсирующую боль в пальцах, Кира осторожно стянула повязку, брезгливо отбросила её в сторону, но глаз не открыла.

«— Ну, ты и вляпалась, подруга! — внутренний голос всегда приходил Кире на помощь, заставляя взглянуть на проблему с другой точки зрения, что нередко помогало Кире найти выход из безвыходных ситуаций. Гном снял шляпу и поскрёб пятернёй макушку. — Что теперь будешь делать, горемычная? Как я понимаю, складного вертолёта ты с собой, конечно же, не захватила?»