Наследник

Глава 33

Оглушительный выстрел разорвал тишину комнаты. Арабелла почувствовала, как что-то с силой ударило в нее и отбросило назад. В ту же секунду Джастин крепко обхватил ее за талию, не давая упасть. Она видела, что Жервез ринулся к пистолету, лежащему на столе, красивые черты его лица исказились от злобы и ярости. Джастин вскинул руку, и она заметила, что он сжимает ее маленький пистолет. Раздался ответный выстрел. Что случилось с Жервезом? Как он странно вдруг себя повел — почему-то схватился за руку и упал на колени. Арабелла слышала, как Джастин негромко выругался.

Элсбет пронзительно вскрикнула, но ее крик показался Арабелле необычайно далеким. На нее вдруг навалилась непонятная усталость.

Как в тумане увидела она склонившееся к ней лицо мужа и слабеющим голосом прошептала:

— Джастин, любовь моя, ты не ранен?

Тело ее внезапно стало невесомым, и она почувствовала, как граф подхватил ее на руки. Кажется, он что-то говорит ей, но она не понимает его слов. Она слышала всхлипывания Элсбет. Надо бы пойти к ней и успокоить ее, но она не может — он держит ее на руках. Ее охватила странная легкость, и она все глубже погружалась в пустоту.

— Со мной все в порядке, — услышала она его голос. — Прости меня, Арабелла. Я спрятал свой пистолет в карман, перед тем как войти сюда, потому что знал, что ты находишься здесь с этим негодяем, и я не хотел, чтобы ты пострадала. Проклятие! Ты видишь теперь, к чему это привело. Мне следовало бы сразу пристрелить мерзавца — сразу, без разговоров.

— Нет, — прошептала она еле слышно. — Нет, в этом нет твоей вины. — Она попыталась сосредоточить свой взгляд на его лице и тут краем глаза заметила какое-то движение. Леденящий ужас мигом привел ее в чувство… Жервез, шатаясь, поднялся на ноги и быстро прошел через комнату к двери. Она видела, как он оттолкнул Элсбет в сторону, та упала на ковер и вскрикнула, ударившись головой о ножку стола.

— Он уходит, Джастин.

— Не волнуйся, Арабелла. Далеко ему не убежать. Этот ублюдок был прав — не менее десяти человек ожидают его снаружи.

Она снова попыталась задержать угасающий взгляд на его лице, таком родном и любимом.

— Но, Джастин, — вымолвила она, — я ведь хотела убить его. Его следует убить за то, что он сделал с Элсбет. — Резкая боль пронзила все ее тело, унося ее в черную бездну, откуда — она знала это — ей уже не будет возврата. Но она не хочет, она не может умереть, она не может покинуть его сейчас, когда они наконец снова вместе, не может…

Арабелла внезапно поняла, что лежит на постели. Открыв глаза, она вновь, как сквозь неясную пелену, увидела над собой его побледневшее лицо.

— Все хорошо, Арабелла, все будет хорошо. Пусть Жервез идет — мне нет до него никакого дела. Для меня сейчас важна только ты, ты одна.

Она слышала его слова. Но ей нужно сказать ему еще кое-что, и это сейчас представлялось ей самым главным. Она отчаянно боролась с окутывающей ее чернотой, стремящейся оторвать ее от него, быть может, навеки.

— Джастин, выслушай меня.

— Нет, любовь моя, лежи спокойно, прошу тебя. — Его руки проворно разрывали на ней платье.

Собрав последние силы, она продолжила:

— Я не хочу умирать, но все может случиться, ты же сам понимаешь. Ты должен узнать правду. Джастин, милый, выслушай меня, я тебя прошу. — Ее голос перешел в тихий шепот, дыхание стало хриплым и частым, и он приблизил свое лицо к ее губам, чтобы разобрать слова. — Элсбет — сводная сестра Жервеза. У них одна мать — Магдалена. Я нашла письмо там, в подземелье. Это был отец Жервеза и возлюбленный Магдалены. Мой отец… О Господи, Джастин, должно быть, он убил их обоих.

— Я понял тебя, Арабелла, — ответил граф, и голос его был спокойным, как сама ночь. — Ты можешь мне доверять. Больше ни о чем не волнуйся.

Ну вот, теперь все будет в порядке. Темнота сомкнулась над ней, боль отступила, и она погрузилась в беспамятство.

Граф окончательно разорвал лиф ее платья, потом нижнюю сорочку, чтобы освободить плечо. Пуля прошла прямо над ее левой грудью. Если бы она не бросилась перед ним, мрачно подумал он, пуля пробила бы ему сердце. Его действия были четкими и уверенными — его научили этому годы, проведенные в армии. Сначала надо остановить кровь. Он скомкал свой платок в тугой комок и прижал его к ране. Кровь сразу же просочилась сквозь тонкую ткань и потекла по его пальцам. Все его внимание было сосредоточено на том, чтобы унять кровотечение, — даже когда в коридоре послышались торопливые шаги слуг, он не обернулся и ни на секунду не ослабил давления на рану.

Он не обернулся и тогда, когда Поттер — человек, которого граф нанял, чтобы тот руководил небольшим вооруженным отрядом, — подошел и стал с ним рядом, тяжело дыша:

— Мы задержали его, милорд. К сожалению, нам пришлось его пристрелить.

Элсбет вскрикнула.

— Он мертв?

— Нет еще, милорд, но вряд ли выживет.

Хотя граф строго-настрого наказывал слугам оставаться внизу сегодня вечером, звук выстрела заставил их ослушаться его приказа, что было сейчас весьма кстати. Запыхавшийся Джайлс возник в дверях:

— О Боже правый, милорд! Что мне нужно делать?

Граф быстро сказал, не отрывая взгляда от лица Арабеллы:

— Джайлс, скачите в Тальгарт-Холл за доктором Брэнионом. Скажите ему, что в графиню стреляли и его помощь нужна немедленно. Идите же скорее. Да, скажите ему еще, что все кончено, — он знает, о чем идет речь.

За спиной Джайлса послышалось знакомое, с присвистом, сопение Краппера.

— Джайлс едет за доктором Брэнионом. Краппер, скажите миссис Такер, пусть разорвет полотно на бинты, и принесите горячей воды. Скорее, нельзя терять ни секунды.

Краппер, казалось, прирос к месту.

— Слушаюсь, милорд, — вымолвил он наконец. — Но позвольте, я сначала прикончу этого проклятого убивца!

— Потом, Краппер. Сначала принесите бинты и горячую воду.

— Да, милорд. Конечно, намного важнее спасти жизнь графини, чем расправиться с этим куском грязи из французского болота.

Граф кивнул головой. С силой прижимая платок к ране, он молча молился, чтобы все обошлось. Внезапно подняв голову, он увидел перед собой Элсбет. Она стояла неподвижно, с побелевшим лицом. Теперь он заметил поразительное сходство между ней и Жервезом. Но она никогда не узнает эту страшную тайну — ни он, ни Арабелла ей об этом не скажут.

— Все будет хорошо, Элсбет. Поверь, мне очень жаль, что Жервез предал тебя. Но теперь все кончено. Он дорого заплатит за то, что сделал. Нет, не плачь, Элсбет, не плачь. Я не желаю ему смерти. Но поверь, милая моя девочка, он заслуживает этого, клянусь Богом.

Элсбет без сил опустилась на колени. Слезы потекли у нее из глаз, но она тряхнула головой и отерла щеки.

— Нет, — сказала она, — я не буду плакать. Вы правы, Джастин, он этого не стоит. Но я плакала не из-за него. Прошу вас, скажите, что Арабелла будет жить. Пожалуйста, Джастин, не дайте ей умереть, умоляю вас. Если она умрет, это будет по моей вине.

— Нет, Элсбет, она не умрет. И ты ни в чем не виновата. Не смей даже думать об этом! Я клянусь тебе, что Арабелла не умрет. В ней вся моя жизнь. Я не дам ей умереть, ибо без нее я ничто.

Он отвернулся от Элсбет и сильнее надавил на рану. Он пристально вгляделся в мертвенно-бледное лицо жены. Слава Богу, она в глубоком обмороке. Остается только молиться, чтобы она и дальше не приходила в сознание, иначе ей не вынести этой боли — пуля застряла у нее в плече, и ее необходимо будет вытащить. Мысленно он желал Жервезу самой мучительной смерти.

Вскоре появился Краппер с тазом горячей воды и полотенцами:

— Я так думаю, не следует больше сюда никого пускать, милорд. Насколько я понимаю, доктор Брэнион скоро будет здесь. Я сказал Грейс, чтобы она отвела мисс Элсбет в ее комнату. А, это вы, миссис Такер. Милорд, видит Бог, я не разрешал ей сюда входить.

— Я верю вам, Краппер, — ответил граф.

Миссис Такер была близка к обмороку — еще немного, и она присоединится к Элсбет на полу.

— Прошу вас, миссис Такер, — мягко промолвил граф, — проводите мисс Элсбет в ее спальню. Грейс о ней позаботится. Благодарю вас, миссис Такер. Краппер, я знаю, что могу на вас положиться, — не впускайте сюда больше никого.

— Но, милорд, что насчет француза?

— Он еще жив, Краппер?

— Не знаю, милорд. Пойду посмотрю, как он. Надеюсь, ему не лучше.

— Благодарю вас, Краппер. Можете идти. — И Джастин снова прижал платок к плечу Арабеллы.

Ткань под его пальцами насквозь пропиталась кровью. Если бы только его молитвы могли ей помочь! Как только он убедился, что кровь уже течет не так сильно, он положил руку ей на грудь, чтобы почувствовать, как бьется ее сердце. Пульс Арабеллы был слабым и учащенным, но тем не менее, с облегчением подумал он, довольно устойчивым. Он взглянул в ее бледное лицо — черные густые ресницы спокойно застыли и совсем не трепещут. Ее черты — его зеркальное отражение. Кроме ямочки на подбородке. У нее такой нет. Он вспомнил тот день, когда впервые встретил ее, вспомнил, как ей было тогда горько и больно видеть его, так похожего на ее погибшего отца.

Но теперь она полностью принадлежит ему — все наконец-то уладилось. И он не даст ей умереть. Не даст.

Граф осторожно приподнял платок и облегченно вздохнул: кровотечение почти остановилось.

Подняв глаза, он увидел, что в комнату вошел доктор Брэнион.

— Боже мой, Джастин, что случилось? Джайлс сказал мне, что Жервез стрелял в Беллу. Какого черта…

Граф отнял набухший от крови платок от плеча Арабеллы и встретился глазами с доктором.

Доктор Брэнион резко развернулся и протянул руку к леди Энн, останавливая ее.

— Энн, тебе лучше выйти, — коротко приказал он. — Спустись вниз или пойди к Элсбет. Мы потом узнаем, что здесь произошло. Я вернусь к тебе, как только смогу.

— Нет, Пол, нет! Она же моя дочь!

— Пожалуйста, Энн, — тихо промолвил граф, — если Пол хочет, чтобы вы ушли, уходите, прошу вас. Жервез прострелил ей плечо. Он сам сейчас при смерти. Прошу вас, делайте, как сказал вам Пол.

— Дорогая моя, пойми меня правильно, ты будешь отвлекать меня. Я должен сделать все возможное для твоей дочери. Пришли сюда Джайлса, когда он прибудет с моими инструментами.

Граф не проронил больше ни слова. Он смотрел, как леди Энн медленно повернулась и пошла к двери. В каждом ее движении ясно сквозили горе и страх.

— Она будет жить, Энн, я обещаю, — негромко сказал он, когда она была уже у двери.

Леди Энн кивнула, потом подумала: «Элсбет была здесь все это время? Она все видела? Надо с ней поговорить». Она подобрала юбки и побежала по коридору к спальне Элсбет.

Пока доктор Брэнион промывал рану и прощупывал ее, чтобы отыскать, на какой глубине находится пуля, граф рассказал ему, что случилось. Голос его звучал глухо, в каждом слове слышался укор себе, и доктор Брэнион, не отрывая глаз от своей работы, твердо заметил ему, что он несет чепуху.

— Нет, все было именно так, и это моя вина. Какой же я идиот, что спрятал пистолет!

— Вы это сделали потому, что беспокоились о безопасности Арабеллы. Это все? — спросил доктор Брэнион, жестко глядя ему в лицо.

Граф помолчал в раздумье.

— Нет, есть еще кое-что, но я не имею права посвящать вас в эту тайну. Только Арабелла может рассказать вам остальное — и то если захочет.

Доктор Брэнион кивнул, потом выпрямился.

— Когда Джайлс принесет мои инструменты, я должен буду вытащить пулю. Вы были на войне, Джастин, у вас есть опыт обращения с ранеными. Вы будете моим ассистентом.

— Да, я согласен. Она ведь будет жить, Пол? Она должна жить. Она — часть меня.

— Я знаю, — промолвил доктор Брэнион, глядя в лицо молодого графа, к которому за эти несколько недель, полных тайн и опасностей, он проникся симпатией и уважением. И вот теперь его Белла лежит здесь при смерти. Но он не скажет об этом ее мужу.

Граф внезапно осознал, что сжимает пальцы Арабеллы. Но он не выпустил ее руку.

Арабелла застонала.

Мужчины застыли, услышав этот стон, глаза их встретились над неподвижным телом Арабеллы.

— Это несправедливо, Пол, — хрипло сказал граф в ярости от собственного бессилия. — Несправедливо. Она не должна так страдать. Она этого не вынесет.

Какое-то мгновение Арабелла чувствовала только огромную тяжесть, навалившуюся на грудь. Сделав над собой усилие, она открыла глаза и попыталась сосредоточить взгляд на лицах, склонившихся над ней.

— Джастин? Пол? Вы оба здесь? — смущенно пробормотала она. — Как странно. О Господи, я не вынесу этого. — Она страдальчески охнула, спина ее выгнулась. — Простите меня, я такая трусиха.

Боль была острой, она раздирала ее изнутри. Арабелла прижала голову к подушке, выгнула спину, тщетно пытаясь облегчить непереносимую муку. Она почувствовала, как кто-то вытер ей лоб влажной тканью, сильные руки сжали ее плечи, удерживая ее.

Постепенно ей удалось справиться с головокружительной, обжигающей болью. Она прикусила нижнюю губу, чтобы прийти в себя.

— Дорогая моя, ты меня слышишь?

Это голос Джастина. Он так встревожен, взволнован. Нет, она не может допустить, чтобы он так волновался. Она с усилием открыла глаза.

— Да, милорд, что я могу сделать для вас? Только прикажите, и я все исполню.

— Сделать для меня? Послушай, Белла, ты должна быть мужественной. Понимаешь меня? Необходимо вытащить пулю, засевшую в твоем плече. Доктор Брэнион уже здесь. Он замечательный врач, ты же знаешь. Он тебе как отец. Он очень любит тебя и постарается сделать все, чтобы тебя спасти.

— Жервез застигнул меня врасплох, Джастин. Иначе я бы пристрелила его. Я все испортила. Мне так жаль.

Он усмехнулся или ей показалось? Но в следующий момент она уже забыла о его присутствии — осталась только всепоглощающая боль.

Граф устремил напряженный взгляд на ее лицо и поднял глаза только тогда, когда в комнату на цыпочках прошел Джайлс, неся в руках чемоданчик с хирургическими инструментами. Джастин взглянул на острый длинный скальпель и на другие столь же зловещие приспособления и произнес дрогнувшим голосом:

— Господи, я бы все отдал, чтобы избавить ее от этого!

Ему столько раз приходилось видеть раненых солдат, кричащих от дикой боли.

Доктор Брэнион сказал коротко и жестко:

— Джастин, вы должны держать ее как можно крепче. Я постараюсь быстро вытащить пулю. Не давайте ей дергаться и шевелиться, иначе я могу ее убить. Держите ее — она должна лежать неподвижно. — И, видя, что граф медлит в нерешительности, он добавил более мягко: — Ваша жалость не поможет ей — поможет только ваша сила.

Граф наклонился над Арабеллой, положил ей руки на плечи и навалился на нее всем телом. Она затихла под его тяжестью, и он решил, что она снова потеряла сознание. Доктор Брэнион быстрым, уверенным движением вонзил скальпель в рану.

Арабелла резко дернулась в руках графа, из ее горла вырвался вскрик.

— Да держите же ее, черт побери! — яростно крикнул доктор Брэнион.

Оглушенная болью, Арабелла почувствовала, как сознание ее вихрем перенеслось на много лет назад. Она увидела отца: он стоит перед ней, презрительно скривив губы, в голосе его слышится язвительная насмешка: «Подумаешь, упала! Разревелась как нюня. Мне стыдно за тебя, Арабелла! — И он бьет ее по щеке. — Ты не должна вести себя как плаксивая девчонка, слышишь? Я тебе этого не позволю».

Лицо отца постепенно тает в тумане, и она видит над собой лицо Джастина. Он здесь, он ее не оставит. Она яростно прикусила губу, отчаянно стараясь не кричать. Слезы текли у нее по щекам. Она облизала пересохшие губы и почувствовала вкус крови. Судорожно сглотнув, она стиснула зубы и прошептала, подняв на него глаза: «Я не боюсь, я не трусиха».

Во взгляде графа, устремленном на нее, промелькнула беспомощность — он ничем не мог облегчить ее страдания. Арабелла посмотрела на него, закусив губу, и не издала ни звука.

— Слава Богу, я нашел ее. Держите ее крепче, Джастин, я вытащу пулю.

Когда изогнутые щипцы сомкнулись вокруг пули, в голове ее словно что-то взорвалось. Она даже не знала, что бывает такая боль — ее невозможно вынести. Арабелла отчаянно дернулась, но не смогла пошевелиться. Затуманенным взором она беспомощно глянула в склонившееся к ней лицо, жалобно всхлипнула и погрузилась во тьму беспамятства, милосердно уносящую ее прочь от дикой, мучительной боли.

— Арабелла!

— Она не умерла, Джастин, просто потеряла сознание. Удивляюсь, как она до сих пор терпела.

Граф с усилием отвел глаза от бледного лица жены и мельком взглянул на окровавленную пулю в руках доктора:

— Осколков нет?

— Нет, слава Богу. Моя маленькая Белла в рубашке родилась. — Доктор Брэнион положил пулю и скальпель на стол рядом с кроватью, распрямил спину и положил руку ей на лоб.

Граф намочил в тазу полоску бинта и осторожно омыл кровь вокруг ее раны, потом, болезненно поморщившись, смыл струйки крови между ее грудей.

— Подайте мне базиликовый порошок, Джастин. Мы перебинтуем рану, и я сделаю ей повязку через плечо.

Граф исполнил его просьбу, с удивлением отметив, как спокойно и уверенно руки доктора делают свое дело.

Вскоре рана была перевязана, через плечо Арабеллы перекинута узкая полоска бинта, поддерживающая ее руку. Доктор Брэнион поднялся и одобрительно похлопал графа по руке:

— Вы просто молодец, Джастин. Кровотечение почти остановилось. Теперь не начался бы жар. Но, может быть, все обойдется.

Только сейчас граф заметил, что Арабелла лежит обнаженная до пояса, в разодранном платье.

— Дайте мне ее ночную рубашку, Пол. Я должен ее одеть. Я не хочу, чтобы леди Энн видела ее такой.

— Нет, пока нельзя. Помогите мне снять с нее остальную одежду, и мы прикроем ее простыней. Я не хочу лишний раз тревожить ее рану — может снова пойти кровь.

Когда они раздели Арабеллу, которая все это время лежала неподвижно, словно статуя, и накрыли ее простыней, граф обернулся к доктору:

— Я останусь с ней, Пол. Идите к леди Энн и Элсбет.

— Хорошо. Я позову Энн, она вас сменит. Она сильная женщина. Я ручаюсь за нее.

Граф кивнул и вновь повернулся к своей жене.