Насмешивший Бога [СИ]

Глава третья

Дамир находился в состоянии полусидя — кровать была с функцией подъёма спинки. Так он проводил бо́льшую часть дня. Сейчас он смотрел прямо перед собой: приготовился слушать. Саша спокойно начала.

— Год назад я окончила медицинское училище в Леньве, по специальности "Сестринское дело". Поскольку диплом был красный, мне предложили работу ассистента детского хирурга в местной стоматологии. Это место считалось очень престижным. Там я работала до января текущего года, пока однажды у нас на приёме у пациентки не начался анафилактический шок…

— Подробнее, — последовала команда, хотя со стороны казалось, что Дамир задремал.

Саша кивнула и продолжила:

— Пациентом была девочка пяти лет. Отец привёл её на удаление; пока я готовилась сделать ей пробу на обезболивающее, врач поставила ей лидокаин… — Саша сглотнула. Ей было тяжело вспоминать. — Пятница была, рабочий день заканчивался, и врач спешила. К счастью, обошлось. Бригада успела провести реанимационные мероприятия, девочка лежала в больнице, но выздоровела без ущерба для здоровья. Однако случай громкий, и начался суд. Родители требовали от поликлиники возмещения морального ущерба и компенсацию затрат на лечение.

Саша прикрыла глаза и откинулась на спинку стула.

— Вскоре суд нашёл виновного, точнее, назначил, и это оказалась я. Потому что именно в мои обязанности входило делать аллергологическую пробу и ставить обезболивающее. Врач, главврач, заместители, ещё какие-то "свидетели" — все указывали на меня. По статье "Халатность" замаячил срок. Девочка была на приёме с отцом, но у него как раз телефон зазвонил, и он выходил, когда всё случилось. Однако девочка уже не совсем маленькая; видимо, она говорила родителям, кто делал укол. Чтобы девочку не вызывали в суд, не травмировали, родители сами предложили мировое соглашение.

— А ты? Как-то боролась? — вдруг нарушил молчание Дамир.

— Мне дали адвоката. Ну и я сама твёрдо стояла на том, что лидокаин поставила врач.

Дамир кивнул и скомандовал:

— Дальше.

— А дальше присудили выплаты. Их присудили поликлинике. Не знаю, что и как делала Нинель, главврач, но все выплаты возложили на меня: моральный ущерб, компенсацию расходов на лечение, штраф. Плюс дисквалификация на три года. Запрещено выполнять работу медсестры.

Неожиданно Саша поднялась и ушла в "свою" комнату. Вернулась через минуту с бумагами.

— Вот, — она протянулась бумаги Дамиру.

Тот взял и начал изучать. Саша продолжала:

— Постановление о дисквалификации, о выплатах, и справка о том, что я всё погасила. Мне давали три месяца. Я просто не представляла, где взять эти почти триста тысяч. Когда нашла работу санитарки тут, в Зеленино, через два месяца по справке о зарплате получила кредит, оплатила всё. Теперь выплачиваю банку; но хоть не всё сразу, а постепенно. Вот поэтому мне очень нужен заработок. А ваша мама за две недели заплатила мне столько, сколько я не всегда за три месяца получаю в больнице. Собственно, это всё.

Дамир заподозрил, что работа Саши стоит по-любому дороже в самом деле, — он слишком хорошо знал Лолу Юсуфовну.

— Ты не пыталась подать апелляцию?

— Нет.

— То есть, на тебя повесили чужую вину, а ты заплатила и вперёд? Это как называется? Подставить вторую щеку? — холодно поинтересовался Дамир.

— Это называется: "Скажи ещё спасибо, что живой"(с), как у Высоцкого.

Дамир даже глаза открыл, так удивился. Он считал Сашу безусловно милой девушкой, но простоватой. Сейчас он понял, что ошибался. Девчонка далеко не так проста.

— Родные, друзья? Ты к кому-то обращалась за поддержкой?

— У меня нет никого, Дамир Азатович, — устало, но спокойно ответила Саша, — ни родных, ни друзей.

— Совсем? Ни одного человека?

— Ни одного.

Он задумался. Саша собрала документы, унесла к себе, вновь вернулась к кровати Дамира.

— Может, попросить Лолу Юсуфовну покопаться в этом деле? Она юрист, член коллегии адвокатов — задумчиво спросил он.

— Нет, пожалуйста! — Саша побледнела и схватила его за правую руку. Тут же опомнилась, отпустила. — Если она узнает о дисквалификации, то может выгнать меня!

— Ладно, ладно, — успокоил её Дамир, — не буду.

Ему совсем не хотелось, чтобы Сашу выгнали. Не хотелось с тех пор, когда он сам чуть не выгнал её, а она рухнула перед ним на колени, схватила его руку и смотрела своими синими глазищами. В тот миг он узнал её: это она давала ему пить, когда он проснулся после аварии. Он думал, ему приснился ангел. Как она говорила тогда? "Мальчик, миленький!". И ещё ему очень нравилось, что она ни разу не сказала: "Мне нужны деньги". Она всегда говорила, что ей нужна работа или заработок.

Он понимал, что Лола не выгонит Сашу, даже если узнает о дисквалификации, — Саша нужна ей. К тому же, Саша выполняет работу сиделки, а не медсестры. Но лучше не рисковать.

… Саша волновала его с того момента, как рухнула перед ним и схватила его руку… К тому же, сложно оставаться спокойным, когда девчонка целыми днями теребит пальцы на твоих руках и ногах своими мягкими, тёплыми руками. У неё очень ласковые руки. Хотя в ней нет ничего такого, что Дамиру казалось привлекательным в женщинах: ему нравились темноволосые, породистые, спортивные, ухоженные. У Саши лицо было в целом простое, но каждая черта по отдельности интересная. Огромные синие глаза; аккуратный курносый нос, но не слишком короткий и не широкий; большой рот с мягкими пухлыми губами, ямочка на подбородке. При том, что волосы у Саши светлые, брови и ресницы были тёмные, почти чёрные. Бровей никогда не касался пинцет, но они были и так хороши, — в меру широкие, красиво изогнутые. Косметикой Саша не пользовалась. Щеки почти детские, немного пухлые, с ямочками. Она почти не улыбалась, но ямочки было заметно и просто при разговоре. Голос очень звонкий и нежный. Саша носила челку, которая очень бесила Дамира. Он считал, что она похожа на пони с этой челкой. Волосы Саша убирала в "хвост" или косу, спускающуюся ниже поясницы. Дамир всю свою жизнь занимался плаванием, видел много девушек-пловчих. Вот плечи и шея у Саши были такие, как у них. Плечи достаточно широкие, развитые, шея длинная и крепкая. Ноги тоже длинные и крепкие. Саша была вся крепкая какая-то, как лошадка. И высокая, ростом с него, а он метр восемьдесят. Духами она не пользовалась, но от неё всегда пахло то яблоками, то цветами. Видимо, шампунь или гель для душа был такой.

Дамир с трудом вытащил себя из мыслей о внешности Саши, чтобы задать самой Саше вопрос:

— В целом ничего удивительного, конечно, как бы цинично это ни звучало. Но создаётся впечатление, что твоими коллегами двигала не жажда справедливости, а личная неприязнь конкретно к тебе. А, Саша?

И он уставился в её лицо своими невероятными глазами.

Она молча изучала свои руки, лежащие на коленях.

— Почему молчишь? — не выдержал Дамир.

— А вы, Дамир Азатович, тоже по юридической линии учитесь? — неожиданно спросила она.

— Пришло время поинтересоваться, по какой линии учится Дамир Азатович, — громко и насмешливо проговорил он. — А я уж думал, ты никогда не снизойдёшь до моей скромной персоны.

Саша смотрела на него во все глаза.

— Я учусь на химическом факультете, — уже спокойнее сказал Дамир.

Саша впервые в жизни видела человека, добровольно связавшего свою жизнь с химией. Эта наука давалась ей очень тяжело, несмотря на то, что ей пришлось сдавать химию, и Саша искренне не понимала, что там может нравиться вообще.

— А вопрос я задал потому, что он логически вытекает из твоего рассказа. Тут не надо быть семи пядей во лбу. И всё же, я жду ответа, — настойчиво повторил Дамир.

Саша кивнула. Но продолжала молчать.

— Ясно, говорить не хотим, — насмешливо сказал Дамир. — Значит, два объяснения. Первое — в рассказе есть ложь, — он увидел, как Саша вскинула голову. — Но его отметаем сразу, я верю каждому твоему слову. Остаётся второй вариант: сексуальное домогательство.

По тому, как вспыхнула Саша, он понял, что угодил прямо в точку.

— И тут тоже только два варианта: дала или не дала.

Дамир смотрел ей прямо в лицо, а сам думал — почему он с волнением ждёт ответа? Какая ему разница, дала она или нет?

А Саша думала о том, что они впервые разговаривают. И он сказал уже в разы больше слов, чем за весь прошедший месяц. Саша покачала головой и нарушила молчание:

— Существует третий вариант. Не имеет значения, дала или нет. Имеет значение сам факт запроса в мой адрес, — усмехнулась Саша.

Дамир в очередной раз подумал, что девчонка совсем не простая.

— И всё же? — настаивал он.

— Конечно, нет! — возмущенно воскликнула Саша, и у Дамира отлегло от сердца.

— А кто…запрашивал? — уже мягче спросил он.

— Муж главврача, хирург на взрослом приёме. Он мне проходу не давал. А ей кто-то донёс.

Саша подняла глаза. На щеках Дамира ходили желваки. Он молчал.

— Вы не подумайте, Дамир Азатович, я не провоцировала… — начала она горячо.

— И в мыслях не было, — махнул рукой Дамир.

… - Дамир Азатович, — терпеливо увещевала Саша, — я обещаю, только сегодня!

— Я могу сам, — упрямо твердил он.

— Можете, и будете с завтрашнего дня. Но сегодня я сама должна вас помыть…

Они спорили уже несколько минут. Дело в том, что сегодня сняли гипс, и можно было, наконец-то, выбраться в душ.

Дамир упрямо молчал. Иногда Дамир Азатович всё же очень напоминал ребёнка, хотя чаще Саше казалось, что он её старше. Саша легко коснулась его руки:

— Дамир Азатович, пожалуйста. Вы же понимаете, что вам нельзя пока делать резкие движения, а мыться сегодня нужно тщательно. Не упрямьтесь, я же видела вас уже…

Он покраснел и сверкнул на неё глазами. Вот обязательно нужно было ему об этом напомнить!

— Хорошо. Что мне за это будет? — резко ответил он.

— А что хотите? — обрадовалась Саша.

— Чтоб завтра был борщ.

— Будет, Дамир Азатович.

Хорошо ей рассуждать. А откуда ему знать, как он отреагирует, оказавшись с ней вдвоём в душевой?!

Саша, тем временем, энергично готовилась к помывке: доставала полотенце, бельё для Дамира. Постелила в душевой противоскользящий коврик, который специально купила сегодня. Потом велела Дамиру сесть и начала снимать с него корсет. Жёсткий корсет пока не отменили. Они очень ждали, когда разрешат полужесткий, потому что было очень жарко.

…Что же, всё обошлось, зря он боялся. Саша пошла в душевую в халате (а на что, собственно, он рассчитывал?), быстро и тщательно помыла Дамира. Какой же это был кайф — помыться, спустя месяц, как нормальный человек! Да ещё сняли этот гипс, под которым всё чесалось!

Саша уложила Дамира в кровать.

— Отдохните и обсохните как следует, Дамир Азатович. Я быстро в душ, потом наденем корсет.

Дамир лежал, глядя в потолок, и размышлял о том, что наконец понял фразу "Радоваться простым вещам". Жизнь ему объяснила доходчиво…

Но настоящее сегодняшнее испытание ждало его, оказывается, впереди. Минут через десять из душевой выскочила Саша. Видимо, она так спешила надеть на Дамира корсет, что сама забыла надеть бюстгальтер под футболку. К тому же, футболка была в спешке натянута на влажное тело; Дамир чуть не ослеп. Потом, когда она суетилась возле Дамира, с её головы свалилось полотенце, держащее волосы, и Саша небрежно оттолкнула полотенце ногой. Будто мало было Дамиру футболки! И вот она вся влажная, лохматая, пахнущая яблоками, теребила Дамира, дёргала, проверяла застежки, дышала рядом, сдувала волосы, падающие ей на лицо, прикасалась то тут, то там…Дамир сидел, прикрыв нижнюю часть тела одеялом, и маялся. Зато удалось выяснить, что на некоторые жизненно важные рефлексы травмы не повлияли…