Насмешивший Бога [СИ]

Глава девятая

Конец июня 2020 г.

Саша шла по широкому светлому коридору санатория. В руках у неё был только список номеров, которые она будет курировать как массажист; всё остальное находится в самих номерах: от кушетки для массажа до личной карты пациента. Семь пациентов, полчаса на каждого, потом обед и свободное время.

Конечно, в детском санатории всё было намного проще: там у Саши был отдельный кабинет, все карты пациентов хранились у неё, а ребята приходили к ней сами или с родителями. Но в этом году выбирать особо не приходилось. Саша думала, что море вообще не состоится, когда ей позвонила Оксана, — девушка, которая всегда организовала эти выезды, — и предложила поехать во взрослый санаторий, в Сочи, где всё потихоньку открывалось. Саша согласилась, хотя с тех пор, как погасила ипотеку, взрослых на массаж не брала. Но на море очень хотелось, да и в деньгах она потеряла, сидя дома больше месяца, пока клиника не работала, и отказывая всем в массаже. А здесь, помимо хорошей зарплаты, обещали ещё и премиальные, зависящие от каких-то оценок.

Место было очень солидное. Не богатое, не поражающее роскошью, а именно солидное, с устойчивой репутацией: сюда приезжали высокопоставленные семейные люди, чтобы поправить здоровье. К их услугам была команда лучших врачей, медсестер, массажистов, служащих санатория. Саша подписала кучу бумаг и ознакомилась с системой штрафов. Шаг вправо — шаг влево…

В первом номере её встретил мужчина средних лет. Действительно, в номере была специальная "зона" для массажа: кушетка, стул, столик, на столике лежит карта пациента, стоят часы, по виду типа шахматных. Начиная массаж, Саша нажала на кнопку, и "будильник" сработал ровно через полчаса. Саша сделала отметку в карте, поставила свою подпись. Теперь сам пациент поставит ей оценку. Днём карты будут собирать и анализировать, а к утру вернут их на место. Вот так всё серьёзно.

Сашу это не напрягало, хоть и было непривычно, — она любила порядок и ясность во всём. Кто-то любит экспромты и авралы, а она, Саша, предпочитает ясность и размеренность.

Во втором номере её ждал молодой светловолосый парень; пытался завести беседу во время массажа, но спокойно, не назойливо.

В третьем номере пациент — темноволосый мужчина — уже лежал, укрывшись простыней, на массажном столе. Видимо, решил время сэкономить. Интересно, а женщины есть среди "её" пациентов?!

— Здравствуйте! Массаж, — сказала Саша в повернутую к ней спину.

— Здравствуйте! Хорошо, что вы пунктуальны, а то я уже приготовился.

Голос показался Саше странно знакомым, но она сочла это игрой воображения.

— Это очень хорошо, но мне придётся вас побеспокоить. Начинать мы будем с воротниковой зоны, поэтому сначала нужно сесть вот на этот специальный табурет; и во все последующие дни так же, — вежливо сказала Саша.

Пока она обрабатывала руки, пациент скинул простыню и послушно сел на табурет, не поворачиваясь к Саше лицом. Почему-то он начал беспокоить Сашу. Хорошо, что тут во всех процедурных "зонах" установлены видеокамеры.

— Аллергия на антисептики в анамнезе есть?

— Нет. Точно нет.

Саша обработала спину пациента, нажала кнопку на часах и налила в ладонь масло для массажа.

…Она поняла, что это он, едва прикоснувшись к его плечам, увидев его спину, шею, волосы (лохматые, как обычно), слегка спадающие на шею. Даже сейчас, спустя десять лет, она ни с кем не могла перепутать его. Теперь главное — сделать так, чтобы он дольше её не узнавал: ей нужно было время…прийти в себя и взять себя в руки.

— Ложитесь на кушетку.

Он встал и перешёл. Теперь Саша, следившая за ним, увидела часть профиля. Он не узнавал, даже не смотрел. Что ж, он и раньше не особо церемонился с персоналом; но в данном случае Саше это было только на руку.

Прозвенел будильник, пациент так и остался лежать. Саша обтерла руки и взялась за карту. Ну конечно. У неё и так не было уже сомнений. Дамир Азатович.

— До свидания.

— До свидания. Спасибо, — донеслось ей вслед.

Во время обеда Саша разговорилась с соседкой по столу, Ириной. Ирина работала массажистом в этом санатории уже пять лет.

— Я не совсем поняла из тех бумаг, что подписала, если, например, я откажусь от пациента, что мне за это будет? — поинтересовалась Саша.

— Нельзя отказываться, — Ирина покачала головой. — Только если угрозы или домогательство, но это надо доказать. А так нельзя отказываться, сразу домой, на берег спишут.

— Ясно. А если пациент отказывается от массажиста?

— Первый отказ пациента — штраф, второй — увольнение без премиальных.

— Спасибо, теперь понятно, — задумчиво ответила Саша.

— Смотри, если почувствуешь, что кто-то приставать планирует, сразу напоминай о видеокамерах. Хотя тут публика спокойная в большинстве своём, — улыбнулась Ирина.

— Да, я сегодня первый день, но вроде, все положительные, — ответила Саша.

Шестеро из семи её пациентов были мужчины. И одна женщина, жена одного из этих мужчин; они были последние, перед обедом, пожилые, очень вежливые. Да и остальные произвели неплохое впечатление. Если бы ещё никто не тревожил одним своим видом…Но Саша решила, что если не может изменить ситуацию и отказаться от пациента, то изменит отношение к ситуации. К тому же, строгие правила и устройство жизни в санатории дают ей полный иммунитет. По правилам, она даже говорить с пациентами должна только по поводу оказываемой услуги. А сама жизнь в санатории устроена так, что персонал "соприкасается" с гостями только по работе. А так: номера в другом крыле с отдельным выходом; отдельный огороженный пляж; отдельная столовая и даже отдельный бар с дискотекой. Лучше не придумаешь.

…В этот раз он сидел на стуле для массажа воротниковой зоны; руки скрещены на груди, ноги тоже скрещены, вытянуты вперёд. Простая белая футболка красит его необыкновенно.

— Здравствуйте! Массаж, — вежливо проговорила Саша, радуясь, что почти всё её лицо скрыто маской, а на голове медицинская шапочка.

— Здравствуйте, — сегодня он смотрел ей прямо в лицо, — воротниковая зона сейчас? Я правильно сижу?

— Да. Раздевайтесь, — Саша отвернулась, чтобы не смотреть на сие действо.

— Доктор, я готов, — напомнил он о себе.

Ей показалось, или в голосе насмешка?

Саша нажала кнопку часов и приступила к массажу.

Что ж, надо признать, что ни один из остальных её пациентов-мужчин и рядом с Дамиром Азатовичем не стоит. Не каждому массажисту удаётся поработать со столь совершенным телом. Саша вдруг подумала, как было бы хорошо, если бы он её так и не узнал, а она бы имела возможность целых три недели, по полчаса в день, трогать и мять его прекрасное тело. Полчаса в день он принадлежит только ей, Саше. И главное, всё безопасно, ничем не чревато. Не так, как тогда, десять лет назад, когда они каждую ночь набрасывались друг на друга, будто тысячу лет не виделись, как сумасшедшие. Эх, молодость! Лучше быть взрослой и неуязвимой. Тем более, полчаса удовольствия в день ей гарантированы. Безопасно и законно.

— До свидания, — поставив подпись в карте, Саша пошла к двери.

— До завтра, доктор!

Дамир задумчиво посмотрел ей вслед и встал с кушетки. Что ж, наверно, пора себя обнаружить уже как-то. Он дал себе и ей два дня, чтобы немного привыкнуть друг к другу. Хотя сегодня он ждал оооочень напряженно — придёт или нет? Могла ведь и удрать. Он понял, что она узнала его в первый же день; даже почувствовал, в какой момент. Потом он полностью отдался чувству полнейшего кайфа от прикосновений, подобных которым так больше и не испытал. У Саши и правда волшебные руки. Необыкновенные. Когда-то эти прикосновения принадлежали только ему. Интересно, кто остальные её пациенты? Много ли среди них мужчин? Почему он не учёл этот момент, пустил на самотёк? Он уже ревновал. А сегодня ещё его предательское тело вдруг решило напомнить о том, что Саша женщина, а он мужчина.

Если честно, он даже не знал, с чего начать, с какой стороны подойти. Наверно, он бы с удовольствием просто отдался в руки Саши на эти три недели и плыл по течению. Но ведь она потом опять исчезнет. Конечно, теперь всё по-другому, и он знает, где искать.

…- Здравствуйте! Массаж.

— Здравствуйте, — Дамир быстро и легко подошёл к ничего такого не ожидавшей Саше и одним движением снял с неё маску.

Маска пару секунд раскачивалась на его пальце, затем отлетела в угол. Саша следила глазами за её полётом.

— Ты всерьёз поверила, что я тебя в ней не узнаю? — он стоял перед Сашей, скрестив руки на груди.

Какой-то новый жест у него. Вроде, это означает закрытость и оборону. Саша посмотрела ему в лицо и поняла, что смотрит снизу вверх. Нет, она, конечно, знала, что мужчины растут чуть ли не до двадцати пяти лет, но вот так, воочию, столкнулась впервые. Раньше она была едва заметно ниже, на пару сантиметров, а теперь на полголовы. Очнувшись, она нажала на часы и приказала:

— Раздевайтесь и садитесь на стул.

— Слушаюсь, — усмехнулся он.

Позже, когда Саша массажировала спину, он вдруг снова заговорил.

— Саш?

— Мм?

— А если бы я три недели делал вид, что не узнаю́ тебя, ты бы так и продолжала?

— Да.

"Да, да, да, — мысленно крикнула она, — Это мой личный кайф, а ты всё испортил, Дамир Азатович!".

Он усмехнулся. И в который раз подумал, что ему придётся трудно. Но отступать он не намерен. Пусть не надеется.

Днём пришёл посыльный и принёс Саше тяжеленный букет от анонима, без карточки. Пятьдесят одна красная роза; только этого ей и не хватало сегодня для полного счастья. И так Дамир Азатович с утра одним махом разломал все хрустальные мечты, которые она лелеяла в душе. Букет не от него, Саша была уверена в этом на все сто. Дамир никогда не дарил ей цветов, обстоятельства были не те; но Саша была уверена, что если бы подарил, то это был бы какой-то особенный букет, а не такой, который ей пришлось ставить в ведро из-под шпатлёвки, выпрошенное в столовой, — больше он никуда не помещался.

…Он опять сидел на стуле, скрестив на груди руки. Прежде, чем Саша успела опомнится, её рот привычно произнёс:

— Дамир Азатович, массаж.

Он вскинул голову и уставился на неё таким взглядом, что Саша чуть сквозь землю не провалилась.

"Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Как так можно было спалиться?! Надо срочно спасать ситуацию".

Саша громко сказала сама себе:

— Так, Кузнецова, вышла и зашла как положено!

Она скрылась за дверями, постучала, зашла и громко сказала:

— Здравствуйте! Массаж.

— Первый раз мне понравился больше, — сказал Дамир, раздеваясь и устраиваясь на стуле. Сердце колотилось.

— Первый раз в данном санатории неуместен.

— А что здесь уместно?

— Я так поняла, что вы сюда приезжаете каждый год, вам лучше знать; сама я здесь впервые. Однако думаю, что даже такую беседу, которую веду с вами сейчас, не имею права вести. Нарушение.

— А о чем можно говорить? — спросил Дамир.

— Об оказываемой услуге.

— Отлично, — отозвался Дамир, — тогда расскажи мне, сколько ещё у тебя пациентов тут, и кто они.

"Ну да, сейчас-ка", — подумала Саша, а вслух сказала:

— Врачебная тайна, Дамир Азатович. Профессиональная этика.

— Ну хотя бы сколько?

— Всего семь, с вами.

— А каков процент из них мужчин?

— Не знаю, я плохо считаю. Всё, Дамир Азатович, хватит. Тут видеокамеры установлены.

— Но ведь не прослушка же. К тому же, мы говорим об услуге. Так сколько? Ты просто ответь "да" или "нет". Больше половины?

— Да.

— Чёрт, — мрачно пробормотал он.

…- Саша, мы тут уже неделю, и до сих пор нормально не поговорили, — возмущался Дамир, лёжа на кушетке.

— Дамир Азатович… — терпеливо начала Саша.

— Что "Дамир Азатович"? — взорвался он. — Я это слышу уже который день, эти песни, Саша!

"Опять Саща", — подумала она, и сердце сладко заныло.

Это было выше её сил. Прошедшие несколько дней пациент испытывал её терпение.

— Саша, давай, пожалуйста, встретимся где-то на нейтральной территории и поговорим. Мы столько лет не виделись, неужели нам нечего сказать друг другу?!

— Дамир Азатович, лежите спокойно, — терпеливо сказала Саша. — Дамир Азатович, я подписала здесь бумаги, в которых было, в числе прочего, сказано и о личных встречах. Вы же не хотите, Дамир Азатович, чтобы меня оштрафовали и дали пинка отсюда?

— Это санаторий или концлагерь, Саша?

— Вам лучше знать. Но я не нарушу ни одно из правил. Соблюдение правил — один из моих главных принципов.

— То есть, мы не встретимся? И говорить не будем? Вот так разъедемся потом, и всё? — гневался он.

— Всё верно, Дамир Азатович, именно так и будет, — безжалостно сказала Саша.

После этого он прекратил с ней разговаривать. Несколько последующих сеансов прошли в полном молчании. С одной стороны, Саше было легче работать; а с другой — на душе становилось тяжелее день ото дня. Ох уж эта бабья жалость. Надо давить её в корне.

…Саша сидела на берегу и любовалась морем, на которое потихоньку начинали спускаться сумерки. Сегодня немного штормило, и она не пошла купаться. Полезла она однажды в небольшую волну, а потом её как перевернуло, и полный рот был песка, мелких камушков, и выгребала песок из всех мест… Хоть Саше когда-то один человек и сказал, что у неё фигура, как у пловчихи, плавать она не умела от слова "совсем". На пляж Саша предпочитала ходить вечером, когда все расходились по дискотекам и барам; было тепло, пустынно, солнце не палило…Мечтательно глядя вдаль, Саша вдруг заметила какого-то пловца, который обогнул длиннющий волнорез, отделяющий "служебный" пляж от "гостевого". Волнорез уходил вдаль и заканчивался далеко за буйками. Так. Чёртов ихтиандр. Сумасшедший. Саша с тревогой вглядывалась вдаль. К счастью, спасатели ещё сидели на своей вышке. Значит, он выследил её как-то и решил эффектно появиться прямо из открытого моря. Что ж, придётся говорить.

Саша понимала, что Дамир плывёт сюда не для того, чтоб рассказать, как он провёл эти десять лет. И даже не для того, чтоб спросить, как она их провела. Конечно, можно встать и уйти, и плыви себе, но Саша не одобряла подобных эксцентричных женских выходок. Она не ушла, она осталась сидеть на берегу. Он уже подплывал к буйкам. Саша накинула на плечи длинный лёгкий шарф — защита не помешает. Нет, она была уверена, что он на неё не набросится; просто так чувствовала себя увереннее.

Вряд ли Дамиру Азатовичу приходилось набрасываться на женщин хоть когда-то, или добиваться хотя бы одну женщину. Наверняка у него всё чисто по Булгакову: "Сами предложат и сами всё дадут"(с). Прямо как она десять лет назад. Могла сказать твёрдое "нет", он бы не стал принуждать. Но надо же было пройти путь всех олесь и бедных лиз. Всех воспетых бабочек и мотыльков, летящих в огонь или шмякающихся о стекло.

Саша не хотела, чтобы он добивался её. Она не хотела ни наказать, ни проучить, ни доказать… Она просто была за чувство самосохранения. Нужно объяснить Дамиру, что сиквела "Десять лет спустя" не будет.

Дамир подошёл, сел рядом прямо на песок. Немного отдышался и указал на бутылку минералки, лежащую рядом с Сашей:

— Можно?

— Да, конечно.

Он выпил всю воду, зашвырнул бутылку в мусорный контейнер. Саша из-под ресниц смотрела на его загорелые плечи и шею, покрытые каплями воды. Сердце привычно защемило.

— Саша, нам нужно поговорить, это не может так больше продолжаться, — спокойно и обыденно сказал он.

— Давайте поговорим, Дамир Азатович.

— Саша, ты такая стала, что я побаиваюсь тебя, — усмехнулся он, глядя на море. Потом перевёл взгляд на неё, повернулся: — Дай хоть посмотрю на тебя, а то даже посмотреть некогда.

"О, ну тогда и я! Будет, что вспомнить долгими зимними вечерами", — подумала Саша.

Они уставились друг на друга.

— От тебя половина осталась, Саша, — нахмурился он.

— Я что, была такая толстая?

— Не говори ерунды. Но ты как-то уж слишком постройнела. Волосы светлее будто.

— Не крашу, — покачала головой Саша, — просто выгорели.

Он прикоснулся к её уху, в котором было пять фионитов рядком, посмотрел на второе ухо — там один камушек. Взял левую руку, рассмотрел тёмно-коричневую татуировку в форме цветка.

— Одна?

— Нет, ещё на щиколотке.

— А на пояснице?

— Нет.

— Нужно сделать.

Саша усмехнулась. Она тоже его разглядывала. Он почти не изменился, только взгляд стал как-то твёрже, между бровями залегла складка, и появились едва заметные складки возле губ. Стал выше и крепче в плечах. Голос стал ниже; раньше был тоже низкий, но юношески звонкий.

Дамир продолжал разглядывать её руку. Ногти ухоженные, отполированные, но короткие. Конечно, она же массажист.

— Откуда кольцо, Саша? Его не было раньше.

Саша сочла, что пора убрать свою руку. Делая массаж, она снимает кольцо. Заметил, надо же.

— Досталось от одного очень хорошего человека.

— От какого человека?

Саша молчала, глядя на море. Ну хоть что-то она может не сказать? Хватит быть для него раскрытой книгой.

— Саша, я хочу вернуть тебя. Ты нужна мне.

Она перевела взгляд с моря обратно на лицо Дамира и спокойно сказала:

— Мой ответ нет.

Он усмехнулся, отвернулся, опустил глаза. Другого ответа он сначала и не ожидал. Он знал, что она не бросится ему на шею. Но всё равно было тяжело на душе.

— А выслушать хотя бы?

— Ни при каких условиях, Дамир Азатович.

Он с любопытством посмотрел на неё.

— У тебя кто-то есть?

— Нет.

— Я тебе настолько противен?

— Нет.

— Другие слова знаешь?

— Да.

— Отлично.

Саша вновь смотрела на море. Становилось почти темно, а ему ещё обратно плыть. Сашу это беспокоило, а он так и продолжал сидеть. Легко прикоснулся к её подбородку, заставив смотреть в его лицо.

— Саша, всё настолько плохо? У меня ни единого шанса?

— Ни единого, Дамир Азатович.

Его лицо потемнело, он отвернулся.

— Ясно.

— Спокойной ночи, Дамир Азатович, — Саша поднялась и торопливо пошла в сторону корпуса.

Дамир продолжал сидеть, глядя перед собой, даже головы не повернул. Иначе бы он заметил, что, пройдя несколько шагов, Саша перешла на бег. Если бы она не убежала так быстро, то повернула бы назад, к нему.

… - Александра Андреевна, и всё же, подумайте ещё раз, — главный врач санатория Максим Юрьевич снял очки и положил на стол.

Саша смотрела на эти красивые дорогие очки и подозревала, что они без диоптрий, чисто для солидности: главврач ещё слишком молод.

Было восемь часов утра; Саша сидела у стола Максима Юрьевича, протягивая заявление об увольнении.

— Я всё обдумала. У меня поезд через два часа. И я уже сдала билет, купленный ранее на самолёт.

Про билет на самолёт была ложь, а вот билет на поезд и вправду был. Саша ночью вызвала такси и съездила на вокзал, купила билет в купе. Она вдруг подумала, что никогда не ездила на поездах дальнего следования, и такое путешествие — то, что надо сейчас. Просто долго ехать и ни о чем не думать.

— Саша, кто-то приставал? Что толкнуло вас на это решение? Вы лучший массажист, у вас даже ни одной оценки "девять", только десятки.

— Спасибо, Максим Юрьевич. Причина целиком и полностью во мне. Мои пациенты — все достойные люди.

Максим Юрьевич не верил: всё же кто-то из "достойных" её достал. Она бежит. Саша нравилась ему в хорошем смысле слова. Ему было очень жаль, что она уезжает. Да и пациенты будут не в восторге.

— Максим Юрьевич, я готова заплатить неустойку. Подпишите, пожалуйста.

Он вздохнул, махнул рукой и подписал.

— Никаких неустоек. Полу́чите зарплату и премиальные за фактически отработанные десять дней. И Саша, эта смена скоро закончится. Если надумаете вернуться потом, я приму. Такие работники на дороге не валяются.

— Спасибо, Максим Юрьевич, я подумаю. Спасибо за всё, — Саша поднялась.

Она знала, что не надумает вернуться.

Максим Юрьевич задумчиво смотрел ей вслед.

Саше повезло — сегодня все гости с утра проходили что-то вроде медкомиссии. Приехали врачи из города, лаборатория. Процедуры перенесли на вторую половину дня, а пациентов всех собрали в отдельном корпусе. Ей нужно успеть сделать ещё одно небольшое дело…

Саша не соврала, что причина целиком и полностью в ней. Она не выдержала, не справилась. Если она не уедет, то сегодня же вечером она будет у ног Дамира Азатовича. Вчерашний вечер раскрыл ей на всё глаза. Ничего не изменилось: она по-прежнему любила его всей душой, всем сердцем, каждой клеточкой её тела. И море, и романтика тут не причём.

Но в планы Саши не входило падать к чьим-либо ногам. Даже к красивым спортивным ногам Дамира Азатовича. Он потом опять упорхнёт "легко и изящно". Он упорхнёт, а она останется зализывать раны. Спасибо, но нет, как бы ни было сногсшибательно в сексуальном плане.

Она переоценила свои возможности, она готова сдаться. Поэтому нужно уезжать как можно быстрее.

…Дамир ждал Сашу и маялся. Кто придумал этот медосмотр? Он привык, что в десять часов утра к нему приходит Саша, а тут… Сегодня она нужна ему как никогда, чтоб залечить те раны, что сама же нанесла вчера вечером. Да, он получил хороший удар по самолюбию, ничего не скажешь, и впал в отчаяние, хоть был готов к такому повороту. И ночь почти не спал.

Сейчас придёт Саша, прикоснется к нему, и сразу станет легче. Он решил, что отстанет от неё на время, не будет давить. Но перед окончанием смены всё равно уговорит. Он будет просить, умолять, стоять на коленях. Если ничего не поможет, то увезет силой. Да-да, он был готов даже на такой шаг. Он видел по её глазам, что не всё потеряно, хоть она и утверждала обратное.

…Да где же Саша? Дамир сел на кушетку, опершись руками, и почувствовал под ладонью что-то твёрдое. Резко откинув простыню, он увидел кофейного цвета конверт из плотной бумаги. "Дамиру Азатовичу от А. Кузнецовой". Так. Похоже, раны залечивать сегодня никто не придёт. И вообще не придёт. Дамир открыл конверт и вытряхнул на кушетку содержимое: пачку денег в банковской упаковке с наклейкой 450000р. и свёрнутый лист белой бумаги.

"Уважаемый Дамир Азатович! Однажды вы мне очень помогли, поддержав в один из самых сложных моментов моей жизни. Тех денег, что вы тогда отправили, мне хватило на то, чтоб погасить долг по кредиту, оплатить несколько курсов обучения, и ещё немного оставалось; я их добавила к сумме, которую копила на первоначальный взнос по ипотеке. Вы оказали мне неоценимую помощь, и я вам безмерно благодарна. Пришло время вернуть долг. Конечно, я должна вам намного больше, но раз уж судьба распорядилась, чтобы мы встретились именно сейчас, отдаю пока это. Надеюсь, что в будущем отдам ещё часть. Ещё раз говорю огромное спасибо! Саша".

Дамир сидел, опершись локтями о колени, и подбрасывал в руке пачку денег. Он чувствовал, что им овладевают одновременно веселье и злость; а когда это случается, с ним, Дамиром, лучше не шутить. Итак, она выдала себя с головой, его снежная королева. А ведь он чуть было не поверил ей вчера. Она думала о нём все эти годы, копила деньги, собираясь вернуть "долг". И ещё планирует копить. Пожалуй, рано на колени падать. Девчонка заслуживает королевской порки. И она её получит. А уж потом он отыграется на ней за всё: за вчерашний вечер, за деньги и за побег.

В двери постучали.

— Здравствуйте! Массаж, — в комнату вошла незнакомая темноволосая девушка.

Дамир поднялся:

— Вы знаете, устал сегодня. Давайте я вам поставлю десяточку, а вы распишитесь и отдохните полчаса.

Он теснил девушку к двери. Когда она, поставив подпись, вышла, Дамир начал быстро собирать вещи. Больше ему тут делать нечего.

…"А вот и он, больной зуб"(с), причина отъезда лучшего массажиста, — неприязненно подумал Максим Юрьевич, подписывая курортную карту Дамира.

А вслух спросил:

— Надеюсь, причина вашего досрочного отъезда не в низком качестве услуг?

— Нет-нет, ни в коем случае, — голос ледяной, и взгляд ледяной. Почему-то Дамир тоже почувствовал неприязнь к главврачу, хотя они знакомы уже несколько лет. — Я уже оставил положительные отзывы и высокие оценки на всех сайтах. Просто дела призывают.

"Ну-ну, — мрачно подумал Максим Юрьевич, — знаем мы ваши дела!"…