Настоящая жена

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Может, нам стоит зайти к Эмме и пожелать ей удачи? — Лили взяла бокал шампанского, чувствуя пульсирующую боль в висках.

— Зачем? — Хантер бросил на нее холодный взгляд.

С того момента как вернулся домой, он пребывал в мрачном расположении духа, и его настроение портилось с каждой минутой. Сначала он рявкнул на нее, чтобы она поскорее собиралась, хотя Лили была уже готова и ждала только его возвращения, а затем с полчаса разговаривал по телефону с Абигейл.

— Как прошел рабочий день? — спросил он куда более спокойным тоном, хотя нежелание Лили уходить с работы уже стало предметом их ссор.

— Мог бы быть и получше. Тяжеловато убеждать людей, что ты понимаешь их проблемы, когда тебя возит личный шофер.

— Уходи с работы.

Хантер не желал понимать причину ее отказа написать заявление об уходе. Лили поджала губы. Что ж, если он не хочет, она не будет даже пытаться объяснить ему, но и диктовать, что ей нужно или не нужно делать, не позволит. Хотя сегодня она готова простить его, зная, что он нервничает, переживая за Эмму, которая через несколько минут выйдет на сцену.

Последние несколько недель не помогли Лили лучше узнать мужчину, за которого Она вышла замуж. Она уверилась только в одном: когда Хантер был не в духе, он становился невыносим, а угадать, в какую минуту это произойдет, не представлялось возможным. То он был легок и весел в общении, острил, был жаден до чувственных удовольствий, то вдруг становился мрачнее тучи и начинал придираться по поводу и без повода. Жизнь с ним все больше напоминала Лили сидение на пороховой бочке, поэтому она жила в постоянном напряжении, ожидая, когда прогремит очередной взрыв.

— Не стоит заходить к Эмме сейчас, — неожиданно вернулся он к ее первому вопросу. — Скорее всего, с ней Джим. Наверное, прыгает перед ней на задних лапках, — насмешливо сказал он.

— Она стоит того, чтобы перед ней прыгали, — парировала Лили.

Зазвонил его телефон, и Хантер переключился на него.

Лили пригубила шампанское, чувствуя, как у нее все поплыло перед глазами, когда поняла, что звонит Абигейл.

— Все нормально? — спросил Хантер, окончив разговор.

Прозвенел звонок, напоминающий, что скоро начнется конкурс.

— Немного жарко, — процедила Лили.

— Звонила Абигейл. Предупредила, что доставили цветы для Эммы. Ты напрасно переживаешь, — понаблюдав за ней, сказал он.

— Кто сказал, что я переживаю?

Лицо Лили исказилось от боли — все немилосердно кружилось перед глазами. Хантер взял ее под локоть, не замечая ее состояния.

— Мне нужно в дамскую комнату, — запротестовала она, боясь, что сейчас потеряет сознание.

Рык Хантера все еще звучал в ее ушах, когда она, вырвав свою руку, почти побежала в дамскую комнату. Закрывшись в кабинке, Лили села на крышку унитаза, спрятав лицо в ладонях. Жар, который совсем недавно охватил ее, сменился ознобом. Ее всю колотило, на лбу выступил холодный пот.

— Что со мной? — горячо шептала она, молясь, чтобы все прекратилось. Бог словно услышал ее молитвы — через несколько минут все прошло. — Это просто еда, к которой я не привыкла, — громко сказала Лили, скорее убеждая себя в этом, нежели веря, и встала.

Вздохнув, она подошла к зеркалу, в котором отразилась молодая привлекательная женщина. Сквозь слой пудры проступали тени под глазами — результат бессонных ночей и неутомимости Хантера.

Она привела себя в порядок и поспешила к нему. Он ждал ее на том же месте, напряженный, переживая за сестру.

Лили улыбнулась и пожала его руку.

— Она отлично справится, не сомневайся.

Вопреки своим словам, сама Лили сидела как на иголках, ожидая выхода Эммы.

Наконец та показалась на сцене. Остановив инвалидную коляску в центре, Эмма с видимым трудом пересела на изящный стульчик. Складки черного бального платья взметнулись вверх и мягко опустились, скрывая ее неподвижные ноги. Однако все забыли об этом — как только раздались первые аккорды. Зал молчал, захваченный силой ее таланта, переживая те чувства, о которых говорила ее музыка. Когда она стихла, несколько секунд не происходило ничего. Затем, как по команде, все встали и дружно зааплодировали.

Лили встала на дрожащих ногах, чувствуя, как по спине тоненькой струйкой стекает пот. Ее снова охватила слабость. Она упрямо боролась с ней, зная, что не может подвести в эту минуту ни Эмму, ни тем более Хантера.

Он поднялся, опередив всех на долю секунды, и софиты высветили его непроницаемое лицо.

Лили бы дорого отдала, чтобы узнать, о чем он думал в эту минуту. Какая сила движет этим мужчиной?

Она бы все отдала... за него.

Когда конкурс закончился, Лили откинулась на спинку стула и закрыла глаза, мучимая одной мыслью. Сейчас она находится здесь только потому, что не верит в любовь. Только поэтому она вышла замуж за Хантера, зная, что это не больше, чем игра на публику. Но почему тогда у нее так тоскливо на душе, а сердце сжимается от боли, ведь сегодня такой замечательный день!

Они прошли к Эмме. Джим держал руку Эммы в своей руке, с нежностью глядя на нее сверху вниз. Хантер подошел к ним, абсолютно его игнорируя.

— Ты была неподражаема, Эмми! — целуя ее, сказал он.

— Совсем как в старые времена, правда?

Лили успела заметить быстрый взгляд, который он бросил на ее инвалидное кресло, легкую гримасу, исказившую его лицо, и по ее спине почему-то поползли мурашки.

— Да, так же хорошо, — улыбнулся Хантер, уже справившись с собой.

— Лучше, — поправила его Эмма.

— Да, конечно. Я сказал, не подумав.

— Конечно, Эмма, — вступила в их беседу Лили, — я не разбираюсь в музыке, но то, как ты играла и о чем ты играла, нашло путь к моему сердцу. Значит, дело не в моем нетренированном ухе, а в твоем таланте.

— Спасибо, Лили, — растроганно произнесла Эмма, принимая ее поцелуй.

Если Лили и Эмма еще не стали подругами, то в скором времени это могло произойти. Им было легко в обществе друг друга, а Эмма с радостью приняла Лили в их маленькую семью. Ее любимой забавой теперь стало находить наиболее язвительные выпады журналистов в адрес жены своего брата и смеяться над их потугами. Лили также смеялась, внутренне сжимаясь от страха, — она не была уверена, что выдержит подобную проверку на прочность духа в течение года.

— Может, отпразднуем твой успех? — спросил Хантер.

— Джим уже заказал столик. На двоих, — мило покраснев, сказала Эмма.

— Ничего. Мы попросим столик на четверых.

— Вообще-то я неважно себя чувствую, — заметив, как Эмма прикусила губу, поспешила Лили ей на выручку. — Хантер, пожалуйста, давай вернемся домой. Мне ужасно хочется лечь. Эмма, ты ведь не обидишься?

— Конечно, нет, — просветлев, сказала Эмма, вернув Лили ее заговорщическое подмигивание. — Огромное спасибо за то, что вы пришли поддержать меня. И за цветы тоже.

Хантер недовольно нахмурился, но настаивать не стал. Пожав плечами, он пожелал сестре приятного вечера и отошел.

Эмма понизила голос так, чтобы ее могла слышать только Лили.

— Я не хотела говорить тебе об этом сейчас, но я знаю, как ему тяжело. Конечно, ты знаешь, но... — Она запнулась.

Лили смотрела на нее расширенными глазами, выдававшими ее нетерпение. Не могла же она сказать Эмме, что каждый раз, когда она пытается узнать, что гнетет ее брата, Хантер просто отмахивается от нее!

— Думаю, тебе приходится тяжелее, чем ему, — наконец сказала она.

— Ты просто не переставай говорить ему, что он ни в чем не виноват, — произнесла Эмма совсем уж загадочные слова. — Может, с твоей и божьей помощью однажды он в это поверит.

— Ты в самом деле плохо себя чувствуешь? — спросил Хантер, пока они ждали, когда шофер подгонит их машину.

Чуть поколебавшись, Лили отрицательно покачала головой.

— Тогда почему ты это сказала? Сегодня особый день для Эммы, и я...

— Потому что она хотела побыть с Джимом наедине, — перебила его Лили. — Ты был единственный, кто этого не понял.

Хантер вдруг хмыкнул.

— Что еще? — Она подозрительно покосилась на него.

— Мне только что пришло в голову, что если у них все серьезно и они поженятся, на свадьбе будет моя бывшая жена. Конечно, если они не сыграют свою свадьбу раньше.

— Мой бывший муж там тоже будет.

— Значит ли это, что мы породнимся семьями?

— Упаси боже нашу семью от такого родственничка, — сухо сказала Лили, чем вызвала неподдельную улыбку на его лице. Затем Хантер прижал ее к себе и крепко поцеловал.

Может, это было сделано на публику? — в смятении подумала она, когда вспышка фотокамеры заставила ее зажмуриться. Лили почувствовала себя так, словно ее только что использовали. Осознавать это было унизительно.

— Ты сделал это ради фотографа? — холодно спросила она, борясь с подступившими слезами.

— Нет. Я сделал это ради себя.

Хантер снова приник к ее губам, и Лили сразу обмякла в его объятьях.