Научи верить в любовь

Глава 2

Поппи открыла калитку и отодвинула ее в сторону, оставив Рико кормить дочь.

Он видел, как Сорча и Сезар проделывали это со своими сыновьями бесчисленное количество раз. Рико всегда думал, что этот грязный процесс лучше оставить няне. Дети всегда пугали Рико.

Сорча на протяжении многих лет прижимала к нему своих сыновей, что достигло своей цели – вызвать в нем чувство привязанности, но, как и его родители, он рассматривал отцовство как нечто среднее между долгом и социальным экспериментом.

Но вот он сидит и смотрит на малышку. Мокрый палец указал на него. «Мама».

– Она сейчас вернется. – Рико вообразил, что Поппи действительно проведет несколько минут, разговаривая с бабушкой наедине.

Лили улыбнулась, прежде чем наклонилась вперед и открыла рот.

Черт, малышка показалась ему прекрасной! У нее была свежая белоснежная кожа матери и золотисто-рыжие ресницы, здоровые круглые щеки и подбородок, который наводил на мысль, что она унаследовала его упрямство вместе с цветом глаз.

Прилив гордости охватил Рико, когда он напомнил себе, что еще не знает окончательно, что она принадлежит ему. Анализ ДНК на чашке был долгой процедурой.

Тем не менее с того момента, как Сорча доверила ему свои подозрения, в нем начал разгораться неистовый огонь, разжигаемый еще одной женщиной, скрывавшей от него свои секреты.

Поппи казалась такой простодушной. Так освежающе честной и настоящей.

Рико мысленно вернулся в тот день, когда его обманом заставили сделать ребенка женщине, которая держала свою беременность в секрете.

Он ведь когда-то думал, что его матери не понравится, если он откроет бутылку свадебного шампанского, хотя она и раздобыла сотню ящиков, которые были лишними, потому что свадьбу отменили.

Вместо этого Рико налил себе отцовского виски в бильярдной. Он взял его с собой в солярий, намереваясь угостить садовника сигаретой. Это была слабость, которую он бросил много лет назад, но жажда все еще иногда поражала, когда его жизнь шла наперекосяк.

Но все случилось в конце дня. Нагретая солнцем комната была до отказа набита лилиями, принесенными взамен тех, что пострадали от поздних заморозков. Солярий был пуст, а на рабочем столе в глубине стояла грязная пепельница и лежала пустая пачка сигарет.

– О! Мне очень жаль.

Женщина говорила на английском языке. Скорее всего, американка. Он обернулся и увидел рыжеволосую горничную, которая час назад стояла на лестнице, когда Фаустина закатывала истерику, в том числе с использованием веджвудского фарфора его матери, подчеркивая конец их помолвки. Много позже он поймет, под каким давлением находилась Фаустина, но в то время она была невестой, которую он с облегчением бросил.

А то, что ее прервала горничная, было приятным развлечением.

Ее звали Поппи. Рико знал это, даже не глядя на вышитую бирку на ее униформе. Она уставилась на него широко раскрытыми глазами лани, испуганно заметив, как он крадет сигареты, словно ему снова тринадцать.

– Я имею в виду… хм… простите. – Она повернулась, чтобы вернуться тем же путем, каким пришла.

– Подождите. У вас есть сигарета? – спросил он по-английски.

– Сигарета? Нет. – Она резко обернулась. – Разве я похожа на курильщика?

Подобное сравнение позабавило Рико.

– А я? – протянул он. – А как мы выглядим?

– Я не знаю. – Она усмехнулась и слегка покраснела. Чистая кожа светилась розовым подсолнечным светом, как снег в конце дня на нетронутых лыжных склонах. – Я… э-э-э… не знала, что ты куришь. – Она сглотнула и застенчиво сложила руки перед собой.

Ах. Поппи ведь тоже наблюдала за ним, не так ли?

Отношения с прислугой матери были под запретом с тех пор, как его брат впервые поцеловался со служанкой. У Рико тогда еще не появился шанс сделать это. Поппи привлекла его внимание своими ярко-рыжими волосами. Кудряшки выбились из пучка, в который она их собрала, дразня его фантазиями о том, как он освободит остальные и погрузит руки в эту кудрявую массу.

Все остальное в ней тоже было чертовски милым, хотя и немного худощавым и молодым. Может быть, это из-за отсутствия косметики. Эти женственные пухлые губы… Ее брови были такими светлыми, подбородок дерзким, а взгляд темно-карих глаз, уверенным и выразительным.

Нет, напомнил он себе. Он помолвлен.

Фаустина решительно и недвусмысленно разорвала их помолвку, несмотря на все усилия его матери уговорить ее вернуться на борт корабля.

Мать ушла на покой с мокрым компрессом на лбу и таблеткой от мигрени. Он пришел сюда, потому что не мог вернуться домой. Его дом обновлялся для его невесты, которая теперь отказывалась разделить с ним свою жизнь. Всю дорогу до дома брата, чтобы напиться в стельку, он чувствовал себя ненужным.

– Я не курю. – Рико уронил пустую пачку и взял свой стакан. – Я бунтовал около года, когда был подростком, но мне показалось, что это хороший повод поговорить с Эрнесто о футболе и других несущественных вещах. – Ему до смерти надоело болтать о свадьбах, долге и ожидаемом влиянии на семейное состояние.

Плечи Поппи смягчились, а золотисто-рыжие брови сочувственно изогнулись.

– Мне действительно очень жаль. – Ее голос звучал восхитительно искренне. – Я оставлю тебя наедине с собой…

– Погрязнуть в горе? Нет, спасибо. Я не хочу прогонять тебя, если у тебя перерыв.

– Нет, я закончила. Я знаю, что нам не положено срезать путь, чтобы добраться до раздевалки над гаражом, но я надеялась поймать Эрнесто. Иногда он меня подвозит.

– Ты американка? – спросил он.

Ее светло-рыжие ресницы удивленно дрогнули, выражение лица стало застенчивым. Такое поведение дразнило его, пробуждая внутреннего охотника. Этот изголодавшийся зверь был заперт в пещере последние шесть месяцев, но неожиданно оказался свободным от тяжелой цепи, которую он повесил себе на шею. Солнце светило ему прямо в глаза, ветер трепал его мех, и он ощущал запах страстной женщины.

– Канадка. Саскачеван. Маленький городок, где нет ничего, кроме полей и облаков. – Она покачала головой. – Вы никогда не слышали об этом месте.

– Как ты здесь оказалась?

– Я бы рассказала, но боюсь, вы умрете со скуки.

Красивая улыбка играла на губах Поппи, и мягкий румянец удовольствия горел на ее коже.

– Я пришел сюда покурить. Ясно, что у меня есть желание умереть.

– Хорошо, но останови меня, если почувствуешь головокружение.

«Определенно мне не будет скучно», – подумал он с тайной улыбкой. Она была не просто первой сигаретой через много лет после того, как он бросил курить. Конечно, он втягивал ее в этот легкомысленный флирт с жадностью, но обнаружил, что наслаждается ее остроумием. Он был искренне заинтригован ею.

– Я копила деньги, чтобы путешествовать по Европе с подругой, но она сломала лодыжку на второй день и улетела домой. – Поппи сложила руки на груди. – Я потащилась сюда вместе с несколькими студентами из общежития, но через несколько дней после нашего приезда один из них украл все, что у меня было. – Она улыбнулась, но напряженность вокруг ее глаз и рта сказала ему, что она все еще расстроена.

– Ты обращалась в полицию? – серьезно спросил Рико.

– Это была моя вина. – Она вздрогнула от самобичевания. – Однажды утром я дала ему свою карточку, чтобы он дал мне немного наличных. Должно быть, он сделал копию или что-то в этом роде. Через три дня он забрал все мои сбережения и исчез. У меня был паспорт, пакетик с изюмом и расческа. Потеря фотоаппарата опустошила меня больше всего. Это был подарок, и карта памяти все еще была в нем, но у меня не было возможности заполнить ее. Это был огромный облом, – подвела она итог с философской легкостью.

– Ты фотограф?

– Уже нет, – заявила она с отвращением, а затем пожала плечами. – По крайней мере, я заплатила за неделю в гостинице. Я навела справки и связалась с временным агентством. Меня пригласили помочь убрать домик у бассейна и гостевой коттедж. Дарне понравилась моя работа, и она попросила меня остаться на полный рабочий день в большом доме. С тех пор я коплю деньги на билет домой.

– Сколько тебе нужно? – Рико полез в карман.

– О нет! – Поппи остановила его в ужасе. – У меня достаточно денег. Я только что договорилась с Дарной, что сегодня мой последний день. Она думала, что я буду нужна ей до конца июня… – Она замолчала, вздрогнув, когда поняла, с кем говорит.

Возникло неловкое молчание.

– Мне казалось, что свадьба будет очень красивой. – Она говорила извиняющимся тоном. – Мне жаль, что ничего не вышло.

Она говорила искренне.

– Я слышал, что канадцы часто извиняются. Я не поверил своим ушам.

– Это так. Извиняюсь. – На этот раз она подмигнула.

Ей жаль?

Поппи было двадцать два года, она разочаровалась после того, как ее обманули в погоне за мечтой, но все же хотела вернуться домой, чтобы выполнить семейные обязательства. Он понимал это давление и поделился своими собственными причинами, почему согласился с семейными ожиданиями.

Эта близость привела к поцелую, и его ноги каким-то образом перенесли ее к занавешенной простыней мебели, спрятанной среди джунглей ароматных лилий.

С тех пор как Рико узнал о Лили, он был убежден, что Поппи каким-то образом обманула его, как это сделала Фаустина, ради своих собственных гнусных целей.

Теперь, когда он приехал сюда, все подозрения рассеялись. Ее дом был простеньким, старым, но опрятным и ухоженным. Ее связь с бабушкой и дочерью казалась искренней, и, судя по отчетам, которые он заказал, Поппи вполне неплохо зарабатывала. В ее послужном списке не было даже штрафа за превышение скорости.

Рико спокойно наблюдал за сосредоточенным усилием Лили дотронуться ложкой до супа и ощутить его вкус во рту. Она ухмыльнулась, когда ей это удалось.

У него не было доказательств, но он был убежден, что дочь принадлежит ему. Ему необходимо заявить на нее права.

Что же касается Поппи, то он все еще впитывал то воздействие, которое она продолжала оказывать на него. Он все еще остро реагировал на нее. Один взгляд на нее в джинсах и свободном пуловере – и у него потекли слюнки. Никакой косметики, волосы собраны в беспорядочный узел на голове, настороженность, как нимб вокруг изящной головки, и все же ему пришлось сдержаться, чтобы не потянуться к ней. Не для того, чтобы схватить или завладеть, а просто прикоснуться. Наполнить руки ее текстурой.

Была ли ее кожа такой же гладкой и мягкой, как в его эротических снах? Напрягутся ли ее соски, если он оближет их, а потом снова слегка подует? Неужели ее голос все еще срывается от оргазма и этот звук снова вызовет приятную дрожь по его спине?

Эта химия была слабостью, которая предупреждала его держать себя в руках, но ни на йоту не отвлекала от его плана.

На самом деле это разжигало огонь предвкушения.

Напряжение Поппи не покидало ее и во время ужина, несмотря на то что Рико продолжал завоевывать ее бабушку обаянием, о котором даже Поппи не подозревала: он интересовался ее здоровьем и выразил соболезнования по поводу дедушки.

– Мне очень жаль, что вы потеряли его. Помнится, Поппи говорила, что он нездоров.

Поппи фыркнула, подозревая, что он вспомнил эту деталь только потому, что она напомнила ему об этом час назад.

– Я спросил тебя, почему ты не тратишь сэкономленные деньги на то, чтобы поближе познакомиться с Европой, – оскорбленно парировал Рико. – Ты сказала, что твоим бабушке и дедушке нужна помощь, чтобы переехать в пансионат.

На мгновение она увидела отблески голубого и зеленого в его радужках, говорящие, что он помнит все о том дне.

Жар вновь пронзил ее тело насквозь.

– Мы говорили о переезде, – сказала бабушка, заставляя Рико оторвать от нее взгляд. – Я не могла сама присматривать за Биллом, но присутствие Поппи позволило нам прожить в нашем доме лишний год. – Бабушка сжала свою руку поверх руки Поппи, сила ее хватки была мучительно слабой. – Он исчез бы еще быстрее, если бы нам пришлось покинуть этот дом. Я всегда буду благодарна ей за то, что она дала нам это. Не знаю, что бы я делала, если бы ее не было здесь все эти месяцы после его ухода. Она была нашим особым благословением всю нашу жизнь.

– Бабушка. – Поппи расплакалась.

– И Лили – любимая малышка. – Бабушка улыбнулась девочке. – Но время пришло.

– Время? – повторила Поппи с приглушенной тревогой.

– Я позвоню твоей тете Шейле утром, – сказала она о своей сестре, похлопав Поппи по плечу, прежде чем та убрала руку. – Она живет ближе всех к пансионату. Я уверена, что смогу остаться с ней, пока не освободится комната.

– Бабушка, нет.

– Поппи. Мы обе знаем, что я не должна была быть здесь этой зимой, создавая для тебя дополнительные трудности. Ты чистила дорожку в свой единственный выходной, чтобы отвезти меня к доктору. Мне тоже нечего делать возле этого льда у крыльца. Ты накручиваешь Лили, боясь, что я споткнусь о нее. Я волнуюсь. Нет, я не хочу отрывать тебя от той жизни, которую ты должна вести.

– Это та жизнь.

– О, а твой друг не хочет переехать к нам? – спросила бабушка.

– Я вижу, откуда Поппи берет свою искру. – Слабая улыбка тронула губы Рико. – Нам с Поппи нужно обсудить детали, но вы правы, моя жизнь сосредоточена в Испании. Я здесь, чтобы жениться на ней и забрать Поппи и Лили домой.

Сердце Поппи бешено забилось. Ее разум взорвался. Он не вырывал дочь из ее рук, но она не испытывала облегчения. Она сразу поняла, что дело не в ней. В первый раз Рико женился из холодных практических соображений. Он мог ослепить ее бабушку добротой и обаянием, но это был бесстрастный шаг, чтобы получить то, что он хочет, самым быстрым и эффективным способом.

– Моя жизнь здесь, с бабушкой, – дрожащим голосом настаивала Поппи. – Ей нужно, чтобы я была рядом, даже если она переедет в пансионат.

– Поппи. – Хрупкая рука старушки снова легла на ее руку. – Мне нужно знать, что, когда я уйду, ты найдешь кого-то, кто позаботится о тебе и Лили. Этот человек должен быть ее отцом. – Она легонько похлопала Поппи по плечу и сказала со спокойной силой: – Я знаю, что это значило бы для тебя.

– Совершенно очевидно, что Поппи не будет чувствовать себя комфортно без вашего участия, Элинор. Дайте нам возможность закончить разговор. А потом мы с вами обсудим ваши варианты. Я уверен, что мы сможем найти решения, которые удовлетворят всех нас.

Поппи встала, чтобы убрать со стола.