Научись любить, если сможешь (СИ)

Глава 23

Миша

Любовь до гроба — глупые сказки. Маркетинговый ход всяких торгашей и киношников, которым надо продать свои товары и услуги под этим приторным соусом. Я не верю, в какие-то чувства свыше и навсегда, но если кому-то удобнее поливать это тонной сладких сливок и карамелью, я не против. Времена, когда жрал эту чепуху, давно прошли. Я четко уяснил: все имеет свойство заканчиваться, выветриваться, испаряться. Единственные люди, с которыми, до конца, до последнего вздоха — моя дочь и родители, но это другое. Там идет безусловная связь. Связь по крови. Остальное… вообще не про то.

Нет, было время, когда и я во все это верил, бегал окрыленный и готов был лепесткам роз посыпать дорожку для той, в ком видел свой свет и смысл жизни. Свет погас. Хотя и оставил мне на память маленький лучик — мою дочь.

Ее люблю навечно. Но это моя кровь, часть меня самого, ДНК. Да, это другое.

“Сначала, Миша, научись любить, если сможешь…”, — слова Мурашки, как жесткий апперкот, выбивают из меня весь внутряк. Трахея, или что там, сжалась до своего минимума, что даже глоток воздуха не сделать.

Научиться любить? Даже звучит странно.

Я сам до конца не понимаю, что чувствую к Ларисе и как долго это продлится. Знаю лишь то, что по какой-то неведомой мне причине, хочу видеть ее рядом. Желательно каждый день, а еще лучше в моей постели. Плоть к плоти. Но любить? Нет. Даже если с Мурашкой у нас что-то и выгорит, то все временно, на какой-то период, пока нам обоим комфортно и в кайф.

И тут кроется проблема. Моя Юлька еще маленькая и легко может привязаться. Она же верит в чудеса и сказки. Да и Лариса ей безумно нравится. А я не хочу разбивать сердце моего ребенка, когда нам с Мурашкой надоест видеть опостылевшие друг другу рожи и мы решим разбежаться. А мы точно это сделаем. Тут и к гадалке не ходи. Так что, идеальный для нас вариант: Лариса живет у себя в съемной квартире, а я у себя.

Ничто не вечно.

“…научись любить, если сможешь…”.

Не мое это, но с ней быть хочу. В данный момент жизни. Пробовать ее на вкус, вдыхать аромат, касаться когда и сколько раз пожелаю, и брать ее всю без остатка.

“…научись любить, если сможешь…”.

“Я в это не верю, но могу подыграть, если тебе этого так хочется”, — отвечаю Мурашке в своих мыслях и откидываюсь рядом с ней на подушку.

— С добрым утром, Миша! — слышу сквозь сон и поворачиваюсь на другой бок, чтобы продолжить спать. — Эй? Ты не перепутал спальни? — снова голос. Обалденно приятный, ласкающий слух голосок Мураш…

Блять! Подрываюсь на месте и смотрю на нее, круглыми, как пятирублевые монетки глазами. Лариса сидит на постели все в том же махровом халате, край которого сейчас чуть сдвинут, демонстрируя мне ее, охренеть какое, сексуальное декольте. С трудом отлепляю свой взгляд и веду выше. На голове Ларисы пышный вихрь из волос и выражение лица… не предвещающее ничего хорошего.

— Сорян, — тру свою морду руками и двигаюсь к краю кровати. — Я просто хотел пожелать спокойной ночи.

— Ага, и сам случайно упал рядом со мной в кровать.

— Типа того.

— Смотри аккуратнее, можешь как-нибудь упасть не в ту кровать или зайти не в ту дверь, — ехидно хихикает она.

— Ты на что намекаешь?

— Да так! — и снова смешок. — За твой наглый поступок требую в качестве компенсации кофе.

— А я все еще жду пасту с морепродуктами.

— Не дождешься.

— Ха! То есть Мирону ты рада стряпню свою готовить, а мне?

— А тебе, рука в… — недоговаривает Мурашка и приживает кулак к губам, чтобы не рассмеяться.

— Говне, — заканчиваю фразу за нее.

Смотрим друг на друга пару секунд и одновременно взрываемся от смеха. Лариса хватает подушку и втаскивает мне, ловко уворачиваюсь, а затем заваливаюсь на Мурашку сверху.

— Поцелуй! Всего один. И я сделаю кофе и даже бутерброд сварганю.

— Нет, Миша. Даже не думай. У нас с тобой сугубо рабочие отношения будут.

— А если я хочу немного больше?

— Хотеть не вредно.

— Мур… Серьезно. Ты мне нравишься, и я далеко не слепой, вижу, что это взаимно. Так в чем твоя проблема?

— М-м-м, наверное, в разных целях, — прикладывает указательный палец к подбородку в задумчивости. — Ответь честно: чего хочешь ты?

— Тебя. Очень. Аж в башке гудит, ну и внизу, сама чувствуешь мое желание, — говорю, упираясь ей в бедро.

— Отношения? Серьезные? А что Юле скажем? Ты готов потом, что я стану ей близка? Что я буду здесь жить. Что мы станем семьей?

Отстраняюсь. Ее слова неприятно скребут мне за лопатками, заставляя все нутро взбунтоваться в отрицании такого варианта сценария.

Лариса внимательно на меня смотрит, затем опускает глаза и разочарованно кивает.

— Ну вот и я о том же. Мы с тобой про разное. Тебе нужен секс, а мне что-то большее. Ты про физику, а я про душу.

— Мураш, ну тебе ведь не пятнадцать лет. Может пора вычистить эту солому из головы? Хочешь букетиков? Будут. На свиданку в кино? Легко. Новый телефон, от которого все девочки кипятком писают? Договорились. Но семью… Мне хватило.

— А я и не пробовала.

— Поверь, ничего интересного там нет.

— Погоди. Получается, ты предлагаешь мне свободные отношения?

— Да.

— И когда я захочу семью и серьезных отношений спокойно уйду к другому мужчине, так? Ты же не будешь против, если я параллельно буду искать свою любовь?

Лицо перекашивает от отвращения и жгучего чувства собственничества. Я сразу мотаю головой.

— Нет, так не пойдет.

— А как пойдет?

— Пока ты со мной, я единственный.

— Стоп! А как тогда я найду своего принца?

— Когда между нами все закончится, — выдаю, и тут же по сердцу сам себе ножом полосую. Так, мне становится больно. Жутко от одной только мысли, что так, может, случиться на самом деле.

— Миша, ты просто ужасен. Послушай себя со стороны и иди проблюйся, а потом не забудь зубы почистить! — указывает рукой мне на выход. — Между нами только рабочие отношения! На этом все. Свои фантазии применяй к другим девушкам, которых устроит такой расклад.

Тяну к ней руку, но Лариса с силой по ней щелкает и вновь указывает на дверь. Реально психую и сваливаю. Залезаю под холодный душ и растираю руками тело и лицо.

“…научись любить, если сможешь… научись любить, если сможешь… научись любить, если сможешь…”,— на репите пульсируют в висках ее слова.

Замахиваюсь кулаком, чтобы зарядить в стену, но весь гнев куда-то улетучивается. Просто прижимаю руку к мраморной плитке и медленно веду вниз, часто и рвано дыша.

— Мурашка, твою мать…