Навсегда его

Глава 32

Злился ли я, что она поехала в больницу?

Нет, так как знал, что это не имело никакого отношения к ее чувствам к Тайлеру. Просто у Николь удивительное сердце. Она самый отзывчивый человек, которого я встречал, и она помогла бы любому, если бы смогла. Что меня действительно расстроило так это, что Николь не доверилась мне. Я узнал о случившемся от Аллана. Когда он приехал, чтобы остаться с Тори, я отправился в больницу.

И сейчас я стоял у лифта на втором этаже медицинского центра Маршалла, размышляя, что делать. Всю дорогу сюда я пытался успокоиться, но стоило мне зайти в лифт двадцать минут назад, как все началось сначала. Последнее, что Николь сейчас было нужно, это чтобы я вел себя как мудак.

— Привет. — При звуке ее голоса я напрягся и, повернувшись, понял, что Николь нервно наблюдала за мной. — Как давно ты тут стоишь?

— Не знаю, — пожал я плечами в ответ.

— Не буду спрашивать, расстроен ли ты. Я и так это вижу. — Она опустила голову, глядя себе под ноги. — Прости, что сразу не позвонила тебе. Я была настолько ошеломлена и не успела опомниться, как папа сказал, что уже позвонил тебе.

К нам подошел пожилой мужчина, и я отступил в сторону, так как загораживал доступ к лифту. Николь проследила за моими перемещениями, и я заметил ее покрасневшие от слез глаза.

— Мне правда очень жаль, — произнесла она.

Я обхватил Николь за талию и притянул к себе, обнимая другой рукой за плечи. Николь положила голову мне на грудь и сделала глубокий вдох, вдыхая мой запах. Я сделал то же самое, и аромат ее шампуня заполнил мой нос.

Мы так и стояли в коридоре, не произнося ни слова, и просто обнимали друг друга, пока другие люди проходили мимо.

— Как он? — поинтересовался я.

— Мы еще ничего не знаем. Он по-прежнему в операционной.

Между нами снова повисло молчание, и я ждал, когда она заговорит, так как не знал, что сказать.

— Я должна была позвонить тебе, но я... — Николь запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня. — Я думала, что ты скажешь, чтобы я не ездила сюда.

— Ты считаешь меня настолько бессердечным? — Вопрос прозвучал немного резче, чем я хотел.

— Нет, — твердо заявила Николь. — Просто, учитывая вашу с ним историю и проблемы, которые возникли после твоего возвращения, я подумала, что это последнее, что ты захочешь, чтобы я сделала.

Какое-то время я обдумывал свои слова, стараясь решить, как лучше их преподнести. Я не хотел ссориться с Николь и не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой, что находилась тут, но мне нужно было кое-что знать.

— Почему ты приехала? — спросил я.

— Каждый вечер я лежала с тобой в кровати, желая, чтобы Тайлер просто отступил и позволил тебе удочерить Тори. — На глазах Николь выступили слезы. — Затем я испытывала чувство вины, думая, а если бы он исправился и стал хорошим отцом для Тори, все было бы по-другому. Я находилась в постоянной борьбе сама с собой и даже пару раз поймала себя на мысли о том, что его исчезновение облегчило бы нам жизнь. Теперь я просто чувствую себя виноватой.

— Не стоит, — заверил я Николь. — Все эти годы ты пыталась заставить его измениться. Ты давала ему столько возможностей стать частью жизни Тори, и это он сделал свой выбор, а не ты.

По щеке Николь скатилась одинокая слеза, и я поймал ее поцелуем, затем прижался к ее лбу своим.

— Детка, но дело не только в чувстве вины, — сказал я. — Просто ты всегда думаешь о других. Такова твоя натура, и это одна из множества причин, почему я так сильно тебя люблю.

Николь только кивнула в ответ, когда я отстранился и повел ее в зону ожидания, где Киган все так же сидел и выглядел совершенно потерянным. У меня сердце разрывалось при виде его. Пусть Бен и Люк не были моими настоящими братьями, но мы были достаточно близки, и, окажись я на его месте, я бы тоже чувствовал себя потерянным.

— Врачи не уверены, сможет ли он снова почувствовать свои ноги, — сказала Николь, присев на край кровати.

Прошло три дня с момента аварии. Грузовик врезался в Тайлера с левой стороны, причинив ему множественные травмы, включая повреждение печени и селезенки, пневмоторакс легкого и, возможно, неизлечимое повреждение ног.

Я по-прежнему мог сказать, что Николь разрывалась между желанием навестить Тайлера и беспокойством, как это отразится на мне. Но я знал, кому принадлежит ее сердце, и не волновался по этому поводу.

— Как он отреагировал на новости? — спросил я, перекатившись на бок, и протянул Николь руку.

Она взяла меня за руку и придвинулась ближе, прижавшись ко мне всем телом. Николь глубоко вздохнула и медленно выдохнула.

— Он замкнулся в себе. Ни с кем особо не разговаривает. — Она замолчала. — Просто смотрит в окно, полностью погрузившись в свои мысли.

— Не стану притворяться, что понимаю, через что он сейчас проходит. По службе мне приходилось общаться с парнями, которые пережили подобные потери. — Я изо всех сил старался хоть как-то ее успокоить. — Я наблюдал, как они проходят стадии выздоровления. Но самой тяжелой была депрессия. Однако, как только они начинали принимать изменения, с которыми им предстояло столкнуться, парни снова становились самими собой. И помощь друзей и близких была именно тем, в чем они тоже нуждались.

— Райкер, прости. Я просто...

— Детка, я говорю это не потому, что хочу, чтобы ты меня успокоила. — Я перевернул Николь на спину и убрал волосы с ее лица. — Я уверен в нашей любви на сто процентов. Я также знаю, что ты удивительный, отзывчивый человек, и Тайлеру очень нужно твое присутствие в этот сложный для него период.

— Ты не против, чтобы я навещала Тайлера? — спросила Николь.

Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы. Господи, как я любил эту девушку.

— Николь, я бы забеспокоился, если бы ты не навестила его. Потому что, если бы ты перестала переживать за любого, с кем так или иначе связана, это послужило бы мне верным знаком, что та девушка, в которую я влюбился, уже не та. — Я снова поцеловал Николь, и она закрыла глаза на мгновение, затем снова посмотрела на меня. — И это, любимая, было бы очень обидно.

Николь так и лежала, не двигаясь, и смотрела на меня с таким напряжением, что у меня сердце заколотилось.

— Ты так добр ко мне, — прошептала она, и мне показалось, что она сжала мое сердце. — Я так сильно тебя люблю, что невозможно выразить словами.

— Что ж, мы просто можем провести следующие пятьдесят лет, пытаясь найти способ показать друг другу безграничность нашей любви, — добавил я, накрыв ее тело своим.