Навсегда моя

Глава 6 Джози

Мои руки взлетают ко рту в тщетной попытке удержать вырвавшийся вздох. Ваза, которую я держу в руках, разбивается об пол, вода обливает ботинки, носки и джинсы. Я обхожу разбитое стекло и сломанные цветы, чтобы лучше рассмотреть его. Я закрываю глаза, прежде чем снова посмотреть на мужчину, стоящего у моего прилавка.

Это он.

Я ощущаю его, чувствую, как он движется по моей коже, будто никогда и не уходил. Я открываю глаза, он смотрит на меня. Я напоминаю себе, что должна быть сильной. Здесь командую я.

— Что ты здесь делаешь? — едва пищу я. Мой голос охрип, будто я орала часами. Он не сильный и решительный. Это не тот властный голос, который я тысячу раз до сего момента вырабатывала перед зеркалом.

Лиам движется ко мне. Я отступаю назад и выставляю руку. Я не хочу, чтобы он приближался ко мне. Он удрученно засовывает руки в карманы и опускает взгляд. Я не хочу смотреть на него, но не могу удержаться. Прошло десять лет, и он так сильно изменился, хотя на меня смотрит точно так же.

— ДжоДжо.

— Не называй меня так, — выпаливаю я.

— Почему нет? Это же твое имя.

Я качаю головой, прикусывая изнутри щеку. Я знаю, почему он здесь, и хочу за это ненавидеть Мейсона. Мне хочется пинать, кричать и бить его за то, что он сделал со мной... с нами. Все было хорошо, а сейчас — нет.

Он ухмыляется и встряхивает головой, отступая назад и прислоняясь к прилавку. Я отрываю от него взгляд, когда он закусывает нижнюю губу, откашливаюсь и отхожу от разбитого стекла.

— Что ты здесь делаешь, Лиам?

Он пожимает плечами.

— Тебе есть, что рассказать мне?

Я качаю головой, поднося руку ко лбу, чтобы отогнать надвигающуюся головную боль. Этого не может сейчас произойти, не может.

— Нет, нам не о чем разговаривать. Ты ясно дал это понять в тот вечер в общежитии.

Лиам отходит от прилавка, останавливается рядом с несколькими растениями, растирая между пальцами их листья, прежде чем шагнуть ко мне. Мне некуда уйти. Я могла бы убежать, может, закричать и предупредить соседнее предприятие, но что будет от этого хорошего? Один взгляд на Лиама означает, что их замечательный сынок вернулся в город. Все будут так счастливы.

— Как его зовут, Джози? — прямо спрашивает он, подходя ко мне ближе.

— А тебе какое дело? — отстреливаюсь я. Его взгляд мечет кинжалы. Мне плевать, что он выдающийся музыкант. Он бросил меня. — Тебе пора уходить.

— Нет, — говорит он, качая головой. Он подходит ближе, а я делаю шаг назад. Больше я не могу двинуться, только упасть на витрину с цветами. Он поднимает руки. — Я просто хочу поговорить. Ты же не хочешь, чтобы я начал расспрашивать, ведь так?

Я отрицательно мотаю головой. Лиам, расспрашивающий людей по всему городу, — последнее, чего я хочу. Я не хочу, чтобы всплыло имя Ноа, и люди стали показывать на него пальцами, несмотря на то, что некоторые уже так и делают.

— Сколько ему лет, ДжоДжо? — спрашивает он тем же тоном, что говорил мне слова любви, когда мы ходили от класса к классу или когда он подвозил меня после свидания.

— В июне будет десять.

Лиам отступает назад и смотрит на меня. В его глазах я вижу боль, но мне все равно. Он бросил меня. Он оставил меня, чтобы я одна растила ребенка.

— Как его зовут? — Боль в его голосе звучит явно, но я не позволю ей добраться до меня. Я не могу. Мне нужно быть сильной.

— Ноа.

— Когда я могу с ним познакомиться?

Я смеюсь над его вопросом и пользуюсь возможностью отодвинуться от него. Он остается на месте. Я двигаюсь за прилавок и начинаю складывать свои вещи.

— Ты не можешь, в этом нет необходимости.

— Какого черта я не могу? У меня есть сын. Сын, которого ты скрывала от меня, и ты говоришь мне, что я не могу с ним познакомиться?

— А с чего ты взял, что он твой? — Я жалею об этих словах в тот же миг, как только они слетают с губ. На его лице отражается абсолютная боль, и я чувствую легкий восторг из-за того, что сделала ему больно.

— Хочешь сказать, что изменяла мне? Это правда, ДжоДжо? — Я не успеваю отреагировать, как он оказывается возле меня. Меня накрывает аромат его одеколона, заставляя сердце биться чаще. Все эти годы я задавалась вопросом, поменял ли он свой одеколон от Берберри, который я ему купила, но он до сих пор им пользуется, и мне приходится бороться с каждым возникающим желанием потянуться и дотронуться до него.

— Я люблю тебя, ДжоДжо, — шепчет он мне на ухо. Он движется с плавностью и желанием. Я знаю, что я у него первая, и никогда в этом не сомневалась. Я зарываюсь лицом в изгибе его шеи, он пахнет так хорошо, желанно и сексуально. Мое тело поет песню, и только он слышит эту мелодию.

Я гляжу в его глаза, наши лбы соприкасаются. Его губы приоткрываются, когда мои пальцы скользят по его телу, притягивая сильнее.

— Ты так прекрасна, — между словами он целует меня, показывая мне, насколько сильно меня любит.

— Я люблю тебя, Лиам.

— Ты навсегда моя.

— Почему ты покраснела, ДжоДжо?

— Пожалуйста, перестань меня так называть, — говорю я, чуть ли не умоляя. Он отходит и опирается на другую сторону прилавка.

— Прости, — говорит он. Лиам начинает дергать нижнюю губу, и мне хочется шлепнуть его по руке и сказать ему «хватит». — Так ты мне изменяла?

Я не могу ему ответить. Я не хочу ему отвечать. Даже если и так, то это не его дело, но он знает меня. Он знает, что я этого не делала, он просто ждет подтверждения.

— Ты не можешь просто прийти сюда и требовать ответы, Лиам. Ты уехал, чтобы стать рок-звездой. Ты знаменитый Лиам Пейдж. Ты бросил все это, — я обвожу все окружающее рукой и показываю на себя. — Ты бросил меня. Здесь больше нет места для тебя.

Он смеется.

— Ты не очень-то гостеприимна. А как же та старая фраза, что вы всегда можете вернуться домой?

— Люди не исчезают на десять лет без чертова звонка или письма. Люди не появляются у тебя в общежитии и не разрывают отношения с теми, кого они, по их словам, любят, а потом не отвечают на телефонные звонки. — Я прячу за ладонями лицо. Я не хотела, чтобы это произошло. Я могла бы и двадцать лет прожить, не видя его, и чувствовать себя отлично. Я пытаюсь сдержать слезы. Я и так достаточно слез пролила из-за этого парня, что хватит на всю жизнь. Больше плакать я не могу.

— Люди меняются, — говорит он.

— Я не хочу иметь с тобой дела.

— В данный момент? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Нет, никогда. Мне больше нечего сказать, Лиам. Ты сказал все, что должен был, еще тем вечером и не стал ждать, что я скажу, и не отвечал на мои звонки. Я не обязана выслушивать твои оправдания и уж точно ничего тебе не должна.

Я отворачиваюсь, чтобы больше на него не смотреть. Мне нужно оставаться сильной и спокойной. Мне нужно воспользоваться теми дыхательными техниками, которые показал мне врач до рождения Ноа.

— Ты ждешь, что я уйду, зная о сыне?

Я посмеиваюсь.

— Да, я жду, что ты выйдешь сейчас за дверь, сядешь на свой модный мотоцикл, вернешься к своей знаменитой подружке и уедешь туда, откуда приехал. Для тебя здесь ничего нет, и я не хочу, чтобы ты причинял боль моему сыну. Я не хочу, чтобы он знал о тебе, так что можешь убираться прочь из его жизни еще на десять лет. — Я смахиваю скатившуюся из глаза слезинку. Я не покажу ему, как он на меня влияет.

— У меня нет подружки.

— Боже мой, Лиам, из всего того, что я только что сказала, ты уцепился за часть про подружку? — Я трясу головой. Когда я разворачиваюсь, он смотрит в пол.

— Мы живем дальше, и ты не являешься частью нашей жизни. Ноа не нуждается в тебе, она даже не знает о тебе, так что, пожалуйста, уходи и не возвращайся.

Лиам кивает. Проходя мимо, он не встречается со мной взглядом. Я гляжу на его тело, то же самое тело, каждый дюйм которого я знаю. Он обходит прилавок и идет туда, где лежит его шлем.

— Увидимся, Джозефина.

Он называл меня Джозефиной только однажды, в тот вечер, когда порвал со мной. Как только дверь закрывается, и он садится на свой байк, я теряю самообладание. Я падаю на пол, хватаясь за бока и плача. Я плачу из-за десяти лет его отсутствия и того, что он все упустил, включая Ноа.