Найди свою мечту

9

Совсем не так Майкл представлял себе первую ночь с Лорой. Когда он позволял себе думать об этом — а позволял он очень часто, — все виделось ему совершенно иначе.

Однако сейчас была ночь, и они были вместе — потные, измученные, объединенные общей заботой.

Они провели в конюшне уже почти четыре часа. Лора оказалась более выносливой, чем он ожидал, и не упала духом. Даже когда он сам начинал в тревоге метаться по конюшне, Лора оставалась спокойной. Она удобно устроилась на куче соломы, обхватив руками колени, и почти не сводила глаз с роженицы. Кобыла вставала, ходила по деннику, снова ложилась. Наконец схватки перешли в потуги.

Нахмурившись, Майкл протирал кобылу губкой. Поскольку он связал волосы на затылке, Лора прекрасно видела его глаза.

— Фьюри, у тебя нервы никуда не годятся.

Ладно, ладно, он сам знает! И можно было бы не напоминать… Майкл оглянулся на Лору, его глаза потемнели.

— Я принимал роды дюжину раз!

— Но не у нее. Она держится лучше тебя.

«К черту притворство», — решил он и, вздохнув, уселся рядом с Лорой.

— Никогда не пойму, почему нечто такое естественное занимает столько времени. Как вы выдерживаете все это?!

— Женщине в подобном положении не приходится выбирать, — сухо сказала Лора. — Просто концентрируешь внимание на том, что происходит с твоим телом. Внутри твоего тела. Все остальное перестает существовать. Черт побери, войны, голод, землетрясения ни в какое сравнение с родами не идут!

— Охотно верю. — Майкл попытался расслабиться, напоминая себе, что природа обычно знает, что делает. — Знаешь, после того, как я принял первого жеребенка, подумал о своей матери. Подумал, что мог бы проявлять к ней больше снисходительности… Я бы скорее позволил вырвать себе язык, чем согласился бы на такое!

— Вообще-то, когда рожаешь, кажется, будто твою нижнюю губу натягивают тебе на голову до самого затылка.

Майкл так отчетливо побледнел, что Лора засмеялась.

— Спасибо за яркий образ, — выдавил он. Лора решила, что надо его как-то отвлечь: пока не отошли воды, у них есть время.

— Твоя мать, кажется, переехала во Флориду?

— Да, вместе с Фрэнком. Это тот парень, за которого она вышла замуж лет десять назад.

— Он тебе нравится?

— Сам не знаю… Во всяком случае, я отношусь к нему нейтрально; да к Фрэнку и трудно относиться иначе. Он просто плывет по течению и поворачивает поток в свою сторону, не погнав волну. Мне кажется, они подходят друг другу. Прежде ее мужчины всегда вызывали во мне отвращение.

— Развод родителей был для тебя ударом?

— Скорее, для нее. — Майкл лениво подобрал соломинку, растеребил, а затем, к веселому изумлению Лоры, вручил ей, как до этого вручал цветы.

— Думаю, любой развод нелегко пережить.

— Почему? Если какой-то механизм отказывается работать, тут уж ничего не поделаешь. Отец обманывал ее с самого начала и даже не пытался ничего скрывать! А она не отпускала его, и этого я никогда не мог понять.

— Нет ничего странного в том, что женщина пытается сохранить свой брак.

— Очень странно, если брак — сплошной обман! Отец не приходил домой по нескольку ночей подряд, а затем вдруг являлся. Мать устраивала истерики, бросалась вещами, а он пожимал плечами и плюхался на диван перед телевизором. Затем в один прекрасный день он исчез навсегда.

— Навсегда?

— Мы никогда его больше не видели.

— Майкл, извини, я не знала, — смущенно сказала Лора.

— Да плевал я на это! Или почти плевал. — Он пожал плечами. — Но мать страдала и злилась; рядом с ней стало тяжело находиться. Пару лет я очень мало времени проводил дома. Болтался с Джошем и сводил с ума миссис Салливан, считавшую, что я развращаю наследника…

Лора прекрасно помнила то время, и теперь ей стало понятней, почему Майкл всегда казался ей таким непредсказуемым и опасным.

— Моим родителям ты, по-моему, нравился, — заметила она без особой уверенности.

— Просто они отлично держались. Зато я, глядя на них, на тебя, на то, что происходило в Темплтон-хаузе, открывал потрясающий мир. Совершенно новый мир для такого, как я.

Лора вздохнула, подумав, что его мир был совершенно незнакомым ей.

— Твоя мать снова вышла замуж?

— Она связалась с Ладо, когда мне было около шестнадцати. Я ненавидел сукиного сына! Мне всегда казалось, что она выбрала его, потому что он был полной противоположностью папаше — толстый, злобный, ревнивый… Зато уделял ей много внимания, — пробормотал Майкл, и его глаза снова потемнели от воспоминаний. — Очень много внимания и кулаков!

— Господи! Он бил ее?!

— Она всегда отрицала это. Я приходил домой и видел то синяк под глазом, то разбитую губу, а она придумывала дурацкие отговорки: «споткнулась» или «налетела на дверь». И я делал вид, что верю.

— Ты был совсем ребенком…

— Нет, не был! — Засверкавшие яростью глаза Майкла впились в Лору. — Я никогда не был ребенком! Солнышко, к тому времени, как мне стукнуло шестнадцать, я натворил столько, чего тебе за всю жизнь не увидеть. И меня это вполне устраивало.

Лора не отвела взгляда и покачала головой.

— Ты просто пытался компенсировать свою беспомощность.

Майкл пожал плечами.

— Возможно… Но миссис Салливан не ошибалась в главном: я был неподходящей компанией для Джоша. Будь он другим, мы оба кончили бы в исправительной колонии для несовершеннолетних. Честное слово. Если бы не Джош, я бы действительно плохо кончил!

— Я уверена, что он высоко оценил бы это признание. Но думаю, ты и сам кое-что для себя сделал.

Впервые за несколько месяцев Майкл почувствовал сильное желание закурить, даже похлопал по карману, прежде чем вспомнил, что эта часть его жизни позади.

— Ты знаешь, почему я сбежал в торговый флот?

— Нет.

— Ну, тогда я тебе расскажу. Мне было восемнадцать лет. Как-то мы выпивали на берегу: я, Джош и еще пара ребят — я, по глупости, стащил у Ладо упаковку пива. Так что я вернулся домой навеселе и впервые увидел собственными глазами, как этот жирный подонок колотит мою мать. То ли за то, что она не подогрела ему ужин, то ли еще за что-то в этом роде. Я не мог на это спокойно смотреть и набросился на него.

Майкл рассеянно провел пальцем по шраму над глазом; взгляд Лоры метнулся вслед за его рукой.

— Он намного превосходил меня в весе, но я был моложе, двигался быстрее и успел накопить опыт в уличных драках. Я избил его до полусмерти. Бил даже тогда, когда он упал на пол, потеряв сознание и истекая кровью… Я перестал чувствовать свои кулаки, но продолжал размалывать его рожу. Лора, я убил бы его! Я забил бы его насмерть и глазом не моргнул!

Лора попыталась представить себе это, но не смогла — ей просто не хватило жизненного опыта. Она зажмурилась и потрясла головой.

— Ты защищал свою мать!

— Начал с этого, но потом я просто хотел его смерти. Я хотел убить его! Это было внутри меня! Я прикончил бы его, если бы мать меня не остановила. И когда я стоял над ним на коленях, она, прикрывая рукой разбитое им же лицо, велела мне убираться прочь…

— Майкл!

— Она сказала, что я не имею права вмешиваться. Она много чего сказала мне тогда, так что я убрался и оставил ее с ним.

— Майкл, я уверена, она не хотела прогонять тебя! Она просто была расстроена и напугана, ей было больно…

Как может мать, любая мать, выгнать своего ребенка?! Непостижимо!

— Лора, она прекрасно понимала, что делала; понимала, что значит каждое ее слово. Много позже она собралась с духом и избавилась от Ладо. Очевидно, потому, что встретила Фрэнка. Но к тому времени меня уже не было. Практически я так и не вернулся… А знаешь, где я провел ту ночь, когда ушел из дома?

— Нет…

— Я пошел в Темплтон-хауз! Не знаю почему. Просто само собой получилось. Миссис Уильямсон была на кухне. Она засуетилась, отмыла меня… Она разговаривала со мной и слушала меня! И кормила печеньем. — Майкл глубоко вздохнул и потер лицо руками; до этого момента он не сознавал, как глубоко отпечаталась в его памяти та ночь. — Вероятно, она спасла мне жизнь. Не знаю, что бы я делал, если бы ее там не оказалось. Она сказала, что я должен сам строить свою жизнь. Она не говорила о чувстве ответственности, о том, что передо мной масса возможностей… Просто: «Мальчик, ты должен строить свою жизнь».

— Она всегда любила тебя, Майкл.

«И вполне заслуженно», — вдруг поняла Лора. Он заслуживал заботу и понимание. Бедный, потерянный мальчик…

— Она была первой женщиной, которую я полюбил!

Майкл вырвал еще одну соломинку и стал жевать ее, чтобы убить страстное желание закурить. И, если бы он смог представить, что подумала Лора, услышав эти слова, то не просто удивился бы, а пришел бы в ужас.

— Возможно, последней, — добавил он. — Она отправила меня в конюшню и привела Джоша. Мы с ним проговорили всю ночь. Всю эту проклятую ночь! Каждый раз, как мне приходила в голову очередная бредовая идея, он приводил меня в чувство своей адвокатской логикой. На следующий день я подписал контракт и оставался в конюшне до самого выхода в море.

— Здесь? Ты прятался здесь?! Джош ни словом не обмолвился…

— Вероятно, он уже тогда понимал, что отношения с клиентом должны быть конфиденциальными. И он всегда понимал дружбу. Миссис Уильямсон приносила мне еду. Только ей и Джошу я потом писал письма, и это она сообщила мне, что мать выгнала Ладо. Думаю, миссис Уильямсон ходила к матери, но я никогда не спрашивал.

Майкл покачал головой, пытаясь прогнать горькие воспоминания, и ухмыльнулся.

— Знаешь, ее печенье — раз в месяц приходил целый ящик — завоевало мне славу на корабле. Однажды, совершенно проигравшись в покер, я поставил на карту ее посылку и вышел из игры при деньгах.

— Она была бы рада это услышать. — Лора нерешительно коснулась руки Майкла. — Должна сказать, что любой, кого миссис Уильямсон берет под свое крылышко, заслуживает этого. Она распознает дураков и подлецов и не терпит их. Ты — хороший человек, Майкл.

Он внимательно посмотрел ей в глаза и улыбнулся.

— Я мог бы оставить тебя в этом заблуждении, чтобы побыстрее затащить в постель… Нет, Лора, я — не хороший человек, но по крайней мере честный. Я рассказал тебе то, что доверил лишь двум другим людям, потому что считаю: ты должна знать, во что ввязываешься.

— Я уже решила — и по самым разным причинам — ни во что не ввязываться.

— Ты передумаешь! — Он самоуверенно подмигнул ей. — Вот увидишь.

И в этот момент у кобылы отошли воды — хлынули, мгновенно пропитав соломенную подстилку.

— Пора! — нервно воскликнул Майкл. — Держи ей голову.

Лора встрепенулась. От усталости не осталось и следа. Первый поток вод не испугал ее — как и жалобное ржание, и полный страха и боли взгляд.

Все это было естественной частью процесса. Процесса, в котором она дважды принимала самое непосредственное участие и страстно желала поучаствовать снова…

Отбросив все лишние мысли, Лора с головой ушла в происходящее: выполняла отрывистые приказы Майкла, иногда командовала сама.

— Вот он! Держись, Дорогуша. Скоро конец. — Майкл бросился на колени, на пропитанную кровью и околоплодными водами солому; появились тонкие, длинные передние ножки. — Я помогу ей, поверну немного. Где эта чертова голова?! Ты крепко держишь?

— Да. — Пот стекал ей на глаза. — Скорее! У нее уже нет сил!

— Он выходит. — Майкл ухватился за скользкие конечности и стал поворачивать плод; голова обнаружилась между передними ногами. — Ну, давай, Дорогуша! Еще чуть-чуть. Еще капельку…

— О Господи! — Жеребенок выскользнул, и по лицу Лоры, смешиваясь с потом, потекли слезы. — Вот он!

Мокрый жеребенок еще был связан с матерью пуповиной. Как ни хотелось Майклу поскорее освободить новорожденного, он вместе с Лорой ждал, пока пуповина разорвется сама, как предусмотрено природой.

Некоторое время не было слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания кобылы, а затем раздалось восхищенное ржание, когда она поняла, что у нее есть ребенок.

— Он прекрасен, — прошептала Лора. — Просто прекрасен!

— Это она, — ухмыльнулся Майкл, стирая пот с лица. — Лора, у нас девочка. Прелестная девочка. Благослови тебя Бог, Дорогуша! Посмотри, кого ты произвела на свет.

Дорогуша посмотрела и, повинуясь материнскому инстинкту, поднялась на ноги и стала облизывать жеребенка.

— Каждый раз — как чудо! — прошептала Лора, отодвигаясь, чтобы не мешать матери и новорожденному. — Но у тебя не будет производителя. Ты не разочарован?

— Главное — у нее четыре ноги и хвост. И она гнедая, в мать.

— И ничего твоего. — Лора засмеялась, наслаждаясь счастливым выражением лица Майкла, и торжественно протянула руку. — Поздравляю, папочка!

— К черту насмешки!

Он притянул Лору к себе и жадно прижался губами к ее губам.

Она задохнулась. У нее закружилась голова. Они провели бессонную ночь и теперь стояли на грязном сене, покрытые потом и кровью, в спертом воздухе… Но их объятия были полны надежды, гордости, ликования!

Сначала Майкл хотел только разделить с Лорой пьянящую радость, поблагодарить за то, что она разделила с ним эту ночь. Но он утонул в ней, в ее жарком желании, в шелковистых руках, цеплявшихся за него, словно она висела над пропастью и он был ее единственным спасением.

Он шептал что-то отчаянное, безрассудное; его руки сжимали ее бедра и грудь. Он чувствовал себя ее хозяином и повелителем, а она металась, изгибалась, стонала…

— Успокойся.

Майкл произнес это с тем же ласковым терпением, с каким только что разговаривал с Дорогушей. Но его губы так жадно приникли к пульсирующей жилке на шее, что невозможно было исполнить его приказ.

— Я не могу.

«Не могу дышать. Не могу думать. Не могу оторваться от тебя».

— Майкл! — Ошеломленная, она вжалась лицом в его шею. — Я не могу…

«Зато я могу! — подумал он, преодолевая разливавшуюся по телу жестокую боль. — Мне кажется, сейчас я могу все!»

Но он плохо выбрал время и место. Лора всю ночь провела рядом с ним, принимая роды Дорогуши. Воспользоваться сейчас ее слабостью — только доказать, что бывают моменты, когда даже честный человек забывает о чести.

— Вообще-то, мне хотелось не просто покувыркаться в сене. — Майкл попытался превратить все в шутку, хотя это стоило ему немалых усилий, и, нежно взяв ее за плечи, повернул в сторону жеребенка. — Расслабься. Посмотри, наша малышка растет на глазах.

Лора смотрела, как жеребенок пытается подняться, и ее сжатые кулаки медленно раскрывались. После нескольких смешных падений новорожденная встала на разъезжающиеся ножки.

— Ты… — Чтобы унять дрожь в руках, Лора принялась усердно вытирать ладони о брюки. — Ты уже выбрал ей имя?

— Нет. — Он устроил себе еще одну пытку, уткнувшись в ее волосы, вдыхая их аромат. — А ты?

— Но она ведь твоя, Майкл.

— Мы втроем привели ее в этот мир. Как ты хочешь назвать ее?

Лора прижалась к Майклу и улыбнулась: жеребенок уже научился сосать.

— Когда я была маленькой, у меня была кобыла. Ее звали Лулу. — Она закрыла глаза, чувствуя, как губы Майкла касаются ее волос, а собственное сердце бьется где-то у горла. — Я носилась на ней по скалам наяву и во сне.

— Значит, Лулу! Ты очень бледна. — Майкл провел пальцем по ее щеке, такой белой, что казалось, будто это не живая плоть, а туман. — Чем ближе к утру, тем более хрупкой ты становилась. И тем больше мне хотелось дотронуться до тебя — чтобы убедиться, что ты все еще здесь.

— Майкл, я не готова дать тебе то, что ты хочешь…

— Ты и понятия не имеешь о том, чего я хочу! Если бы знала, то и на милю не подпустила бы меня к Темплтон-хаузу. Но, поскольку мы слишком устали для объяснений, тебе лучше пойти поспать.

— Может быть, помочь тебе убраться здесь?

— Не надо, я сам управлюсь. Я не очень устал, а ты слишком соблазнительна. Уходи.

— Ладно.

Лора вышла из денника и оглянулась. Майкл стоял рядом с жеребенком — высокий, худой мужчина в черных обтягивающих, не застегнутых на поясе джинсах. Внезапно все, что было в ней женского, пробудилось — и потянулось к нему.

— Майкл!

— Да?

Он был измучен, еле держал глаза открытыми.

Но эти усталые глаза впились в нее так, что у нее закипела кровь.

— Я знаю, никто никогда не хотел меня так, как, похоже, хочешь ты. Но я не могу понять свои чувства, не могу понять, что с ними делать…

Его глаза вспыхнули и обожгли ее.

— Ты думаешь, что таким заявлением можешь охладить мой пыл?

Одним стремительным движением он преодолел расстояние между ними, дотянулся до нее и ухватил за перед блузки. Его свободная рука легко сжала шею Лоры, губы впились в ее рот. Когда Майкл отпустил ее, она попятилась, шатаясь; глаза ее затуманились от возбуждения и желания.

— Уходи, Лора! — глухо повторил он. — Тебе небезопасно оставаться здесь.

Как в тумане, она вышла из конюшни на белый утренний свет. Тело ломило, в голове все перепуталось, руки дрожали. Лора провела кончиками пальцев по распухшим губам, еще чувствуя прикосновение его губ, его вкус…

Она брела к Темплтон-хаузу, поминутно оглядываясь, не понимая, действительно ли хочет оставаться в безопасности. До сих пор это было ее обычным состоянием, и вряд ли ее жизнь можно назвать сплошным головокружительным успехом.

Совсем наоборот…

Но она не привыкла к такому и не была уверена, хочет ли продолжать эксперимент.

Так и не успев разобраться в своих чувствах, Лора вошла в кухню, и на нее обрушился ураган.

— Господи! Мисс Лора! — бросилась к ней Энн, пылко обняла, отскочила и насильно усадила за кухонный стол. Лора только изумленно таращилась на переполошившуюся экономку. — Что он сделал с тобой?! Это чудовище, это дьявольское отродье! Что у тебя болит, деточка? — Энн пригладила взъерошенные волосы Лоры. — Я знала, что от таких, как он, одни беды, но и представить не могла… Я убью его, задушу голыми руками! Вот увидишь!

— Что? Кого?

— Миссис Уильямсон, у нее шок. Бедная овечка! Принесите ей бренди.

— Полно, миссис Салливан, успокойтесь.

— Успокоиться? Успокоиться?! Неужели вы не видите, что он сделал с нашей мисс Лорой?

Вытирая руки о фартук, повариха быстро подошла к Лоре.

— Что случилось, дорогая?

— Я просто…

— Я сама скажу, что случилось, — перебила Энн, мстительно сверкая глазами. — Этот мужчина изнасиловал ее, вот что! Слепому видно, что она защищалась. О, он заплатит, за все заплатит! Когда я разделаюсь с Майклом Фьюри, от него ничего не останется!

— Майкл? — «Наверное, это из-за усталости я — так плохо соображаю», — подумала Лора. — Что он сделал?

Губы Энн растянулись в мрачной улыбке. Она села и взяла руки Лоры в свои.

— Только ничего не стыдись и не волнуйся. В этом нет твоей вины.

— Хорошо, — послушно ответила Лора. — В чем нет моей вины?

«Все ясно, — подумала Энн. — Бедняжка пытается отгородиться от ужаса происшедшего».

— Девочка моя, давай снимем твою одежду и посмотрим, насколько все плохо. Молю Бога, чтобы это оказалась его кровь, а не твоя!

— Кровь? — Лора опустила глаза, увидела грязь и кровь на блузке и слаксах. — О Господи, — она начала понимать. — О Господи! — повторила она и разразилась диким смехом.

— Бренди, миссис Уильямсон! Скорее дайте бренди!

— Нет, нет и нет! — Пытаясь побороть приступ смеха, Лора схватила Энн за руку прежде, чем та успела вскочить и отправиться мстить за нее. — Энни, это не моя кровь и не Майкла. Жеребенок! Я помогала Майклу принимать роды у лошади.

— Ну вот! — Не скрывая удовлетворения, миссис Уильямсон вернулась к своей стряпне.

— Жеребенок? — Подозрение еще светилось в глазах Энн. — Ты хочешь сказать, что всю ночь провела в конюшне, принимая роды у лошади?

— Да, родилась кобылка. Прелестная кобылка! — Лора вздохнула, борясь с желанием положить голову на стол и заснуть. Адреналин, бешено гнавший кровь по жилам, куда-то улетучился, оставив ее в полном изнеможении. — Энни, это грязная работа. Думаю, и я, и Майкл выглядим так, словно всю ночь дрались в баре.

— О, тогда я дам тебе кофе…

Энн поднялась — все еще взволнованная и слегка пристыженная.

— Не надо. Я выпила столько кофе, что хватит года на два. — Лора уже пришла в себя и взяла Энн за руку. — Энни, я удивляюсь тебе. Майкл никогда не смог бы причинить мне боль!

— Я ей говорила, что этот мальчик — золото, — вмешалась миссис Уильямсон. — Но разве она слушает?

— Я могу распознать негодяя, когда вижу его!

— Этот негодяй, — тихо сказала Лора, — провел ночь, сходя с ума от тревоги за лошадь. Он тратит свое личное время на то, чтобы учить моих детей верховой езде, и не берет за это денег. Он добр и внимателен к ним. И, судя по тому, как выглядят конюшни и его лошади, он работает за двоих.

Энн вспомнила, как Кейла бросилась к Майклу, как непринужденно он ответил на порыв малышки, но все равно поджала губы. Она знает то, что знает!

— Волк не может превратиться в ягненка, вот что я скажу.

— Возможно. Но человек может переделать себя. Если дать ему шанс. Так или иначе, что бы ты о нем ни думала, в данный момент Майкл Фьюри — мой гость. — С трудом поднявшись, Лора потерла воспаленные глаза. — А сейчас мне надо принять душ и немного… — Ее взгляд упал на часы, висевшие над плитой, и она потрясенно умолкла… — О Господи, половина восьмого?! Не может быть! У меня на девять назначена встреча! А девочки? Они проснулись?

— Не волнуйся о девочках, — успокоила ее Энн. — Я соберу их в школу. Просто отмени встречу и ложись спать.

— Это невозможно. Я прослежу, чтобы они оделись, и быстро приму душ. Завезу их в школу по дороге на работу. Энни, пожалуйста, накорми их завтраком.

— А ты, деточка?

Но Лора уже бросилась вон из кухни.

— Спасибо, только кофе. У меня нет времени.

— Слишком много взваливает на себя, — проворчала миссис Уильямсон, взбивая масло для вафель. — И помяните мои слова: если так будет продолжаться, в один прекрасный момент она просто свалится с ног!

Старая повариха не стала добавлять, что не возражала бы, если бы некий молодой негодяй не упустил тот момент. Ни чуточки не возражала бы!

— Нечего бодрствовать всю ночь, беспокоясь о чужих делах.

— Миссис Салливан, вы — чудесная женщина, но в некоторых вещах упрямая, как шесть мулов. Я готова биться об заклад на мое месячное жалованье, что очень скоро вам придется взять ваши слова назад.

— Поживем — увидим. — Все еще разозленная, Энн налила кофе для Лоры. — От этого парня одни неприятности!

— Если и так, — безмятежно заметила миссис Уильямсон, — о подобных неприятностях мечтает каждая умная девушка. Жаль, что в моей жизни было немного таких неприятностей…

Излучая достоинство и неприступность, Энн выплыла из кухни, а миссис Уильямсон замурлыкала какую-то веселую мелодию.

Не то чтобы Энн Салливан сомневалась в том, что ночью родился жеребенок, просто она предпочитала верить собственным глазам. И потому, накормив девочек, она отправилась на конюшню, неохотно прихватив корзинку с горячими булочками, навязанную ей миссис Уильямсон. Будь ее воля, Майкл Фьюри не получил бы ни крошки с кухни Темплтон-хауза!

Сначала Энн посмотрела на окна квартиры над конюшней… и нахмурилась, заметив свежую краску. Парень просто пытается втереться в доверие, вот и все. Притворяется безобидным и даже полезным, чтобы потом все разорить. Ну, он может обмануть кого угодно, только не Энн Салливан!

Она вошла в конюшню, чего успешно избегала с самого появления Майкла в Темплтон-хаузе. Сначала она удивилась, поскольку конюшня внутри была чистой, как гостиная, и пахла довольно приятно — сеном и лошадьми. Затем чуть не подпрыгнула, когда Макс высунулся из своего стойла и радушно ткнул ее в плечо.

— Боже, храни нас всех! Ну и верзила. — Но конь смотрел на нее такими кроткими глазами, что Энн не выдержала и улыбнулась, а потом, убедившись в отсутствии непрошеных наблюдателей, погладила шелковистый нос. — Какой красавец! Это ты исполняешь все те трюки, о которых без конца рассказывают девочки?

— И он тоже. — Майкл вышел из дальнего стойла, и Энн быстро опустила руку, проклиная себя за то, что не осмотрелась получше. — Хотите испытать его?

— Спасибо, не хочу. — Прямая, как палка, Энн чопорно приблизилась к Майклу. — Миссис Уильямсон прислала тебе булочки.

— Да? — Он взял корзинку, выбрал булочку и откусил; от булочки пошел пар, и Майкл чуть не заскулил от восторга и благодарности. — Эта женщина — богиня! — воскликнул он с полным ртом. — Миссис Салливан, неужели вы согласились сыграть Красную Шапочку и отнести гостинцы Серому Волку?

— Много ты понимаешь в сказках! Волк подстерег ее, невинную девочку, по дороге к бабушке.

— Признаю свою ошибку.

Энн Салливан всегда раздражала Майкла не меньше, чем он — ее, так что он поспешил ретироваться в денник к Дорогуше и жеребенку. Но Энн последовала за ним.

— Красивая лошадь, — заметила она, придирчиво оглядываясь вокруг.

— Да. Они все красивые. Тяжелая была ночка, да, Дорогуша?

Стойло не было похоже на место, где совсем недавно происходили долгие трудные роды. Свежая, безупречно чистая солома, ухоженные мать и дитя… Лора ввалилась в кухню всего час назад, значит, парень не терял времени даром.

— У тебя, как я слышала, тоже была тяжелая ночь, мистер Фьюри. Удивляюсь, что ты не храпишь в своей постели.

— Надеюсь похрапеть, как только все закончу. Но сначала надо накормить и напоить лошадей. — Не желая отказать себе в удовольствии поддразнить ее, он оглянулся и предложил с усмешкой: — Не хотите помочь мне?

— У меня свои обязанности. А ты делай свое дело. — Ей пришлось признать, что он хорошо знает свое дело. Опрятность всегда вызывала уважение Энн. Только… — Тебе, кажется, не стоило большого труда уговорить мисс Лору провести на ногах всю ночь.

Убедившись, что роженица и новорожденная прекрасно устроены, Майкл вышел из стойла, обошел неподвижную фигуру Энн и занялся кормом.

— Я ее не уговаривал.

— Во всяком случае, тебе не пришло в голову отправить ее домой. Девочке необходим сон!

— Ну, сейчас-то она спит.

— Как бы не так! Она едет в Монтерей. Лопата замерла на весу, рассыпая зерно. Майкл резко повернулся.

— Это смешно. Она не спала всю ночь.

— У нее назначена встреча.

— Но она совершенно измучена!

— Я знаю, — с вызовом заявила Энн; ее удивило, что это сообщение так разозлило его.

— Это глупо! — Майкл снова воткнул лопату в ларь с зерном. — Она могла бы сделать прическу и маникюр позже.

— Прическу? Маникюр? — Энн вскипела от возмущения. — Ты просто идиот, если так думаешь о мисс Лоре! Впрочем, я всегда считала тебя идиотом. Она поехала на работу в отель, ты, глупец! А днем ей предстоит работа в магазине. А потом, если она еще будет держаться на ногах после того, как ты заставил ее возиться всю ночь со своей лошадью, она займется детьми, а потом…

— Она же владеет этим проклятым отелем! — огрызнулся он. — И магазином, кстати, тоже. Не думаю, что с ними что-то случится, если она не будет там появляться хоть неделю. — Темплтоны не работают за жалованье.

— Лора Темплтон работает. И очень серьезно относится к своим обязанностям. Ей ведь надо поднимать детей. Платить за обучение, одежду, еду и по другим счетам. Неужели ты думаешь, что она согласится жить за счет семьи? Неужели ты думаешь, что после того, как этот бессердечный ублюдок забрал все ее деньги, она пойдет плакаться родителям?

— Что значит «забрал все ее деньги»?

— Как будто ты не знал! — ядовито усмехнулась Энн. — Как будто весь Биг-Сур и Монтерей до самого Кармела не знают, что этот человек перед разводом опустошил все банковские счета и забрал все ценные бумаги!

— Риджуэй? — Глаза Майкла сверкнули, словно мечи, отточенные к сражению. — Но, в таком случае, почему он еще жив?!

Энн затаила дыхание. Когда речь шла о Питере Риджуэе, она могла согласиться даже с негодяем. Но она и так уже сказала явно больше, чем позволяло ее положение.

— Мне не подобает сплетничать с конюхом!

— Я не конюх, и ваше положение никогда не останавливало вас, когда дело касалось меня. Объясните мне все-таки, почему Риджуэю это сошло с рук? Джош мог остановить его… Темплтоны могли его просто уничтожить!

— Так решила мисс Лора.

Энн сложила руки на груди и наконец закрыла рот на замок, но Майкл никак не мог успокоиться.

— Нет, тут концы с концами не сходятся. Ведь у нее есть этот дом и слуги… Никто не живет с таким размахом и при этом считает каждый цент!

Энн презрительно фыркнула.

— Финансовые дела мисс Лоры тебя не касаются, Майкл Фьюри. Но если ты рассчитывал покорить ее сердце и воспользоваться ее деньгами, поищи где-нибудь в другом месте!

Энн умела распознать дикую ярость в мужчине и с удовлетворением отметила, что достигла цели. Но она никак не ожидала, что эта ярость будет сдержана недюжинной силой воли.

— Я понял предупреждение, — спокойно сказал Майкл и снова взялся за лопату.

Энн слегка растерялась: ей показалось, что под вспышкой его гнева скрываются боль и обида. Нет, только не у такого человека, как Майкл Фьюри! И все же, закусив губу, она задумалась. Что, если она незаслуженно его обидела? И не придется ли ей действительно взять свои слова назад?

— Не буду мешать тебе.

Когда Энн ушла, Майкл некоторое время продолжал аккуратно отмерять зерно. А потом отшвырнул лопату с такой силой, что та ударилась о стену, и ручка отломилась. Лошади нервно зашевелились. Макс перестал жевать и уставился на хозяина долгим задумчивым взглядом.

— Черт меня побери! — прошептал Майкл, устало растирая лицо руками. — У меня полно собственных проблем. Какое мне дело до того, что эта женщина сегодня не выспалась?!

Он подобрал лопату, снова отшвырнул ее и пошел искать другую.