Найди свою мечту

21

Час спустя, грязные и злые, Джош и Байрон внесли в гостиную маленький сундук. Достать его оказалось не так просто: едва они начали спускаться, как землетрясение решило напомнить о себе. И несколько мгновений трое мужчин, пойманных подземным толчком на узком уступе, спрашивали себя, не потеряли ли они рассудок. К счастью, все обошлось, и теперь сундук, еще запертый, стоял на журнальном столике перед диваном. И терпеливо ждал.

— Глазам не верю! — прошептала Марго, поглаживая дерево кончиками пальцев. — Неужели это правда? После стольких лет… — Она улыбнулась Лоре. — Ты нашла его!

— Мы нашли его, — поправила Лора. — Мы всегда знали, что найдем. — Она протянула руку к Кейт, и боль сразу тупо запульсировала в ее голове. — А где Майкл?

— Он не… — Джош проглотил ругательство. — Ему надо было проверить лошадей.

— Я приведу его, — предложил Байрон.

— Не надо. «Это его выбор», — напомнила себе Лора. А ее жизнь должна продолжаться. — Удивительно, что он такой маленький, — прошептала она. — Такой простой. Думаю, мы все воображали себе что-то огромное и разукрашенное. Необычное. А это простой сундук, но очень крепкий. Вечный. — Она глубоко вздохнула и взглянула на Марго и Кейт: — Вы готовы?

Лора положила руку на замок, и он открылся легко, беззвучно, выдохнув аромат лаванды и кедра.

Интересно, какие сокровища они надеялись отыскать? Это был просто сундук с приданым. Конечно, там были и драгоценности, но очень скромные, девичьи. Лазуритовые четки с тяжелым серебряным крестом, гранатовая брошь, несколько золотых монет, высыпавшихся из кожаного кошелька.

Но там было и постельное белье, искусно вышитое и тщательно сложенное. Пожелтевшие носовые платки и салфетки с кружевными оборочками. Янтарные бусы, крохотное колечко, усыпанное мелкими рубинами, сверкающими, как капельки крови. Милые украшения юной незамужней женщины. И кулон с локоном темных волос, перевязанных золотой ниткой.

Под стопкой белья лежала маленькая книжка в красном кожаном переплете. И аккуратным почерком воспитанницы монастырской школы было выведено: «Мы встретились сегодня на скалах. Рано, когда еще в траве блестела роса и солнце медленно поднималось из моря. Фелипе сказал что любит меня, и мое сердце вспыхнуло ярче зари».

Лора положила ладонь на плечо Марго и прошептала:

— Ее дневник! Она положила свой дневник вместе с сокровищами и заперла их. Бедная девочка…

— Мне всегда казалось, что мы будем прыгать от радости, когда найдем это. — Кейт нерешительно протянула руку и погладила пальцем янтарные бусины. — А я чувствую только печаль. Она спрятала в этот маленький ящик все, что было ей дорого, и ушла.

— Ты не должна печалиться. — Лора положила открытый дневник себе на колени. — Она хотела, чтобы мы нашли это — и мы нашли. Мне приятно думать, что она подождала, пока каждая из нас не столкнется с тем, что кажется непреодолимым. Но мы преодолели. Мы выжили.

Лора потянулась к подругам, взяла их руки в свои.

— И мы выставим это в магазине в специальной витрине.

— Но мы не сможем продать ничего из этого! — прошептала Марго. — Мы не можем продавать сокровища Серафины…

— Конечно, нет! Мы выставим их не для продажи. — Лора улыбнулась сундучку. — Пусть другие смотрят на них и мечтают.

Майкл не стал приводить в порядок свое жилище. Оставил все, как было. Он собирался принять душ, чтобы смыть всю боль и страдания, но потом решил, что лучший способ забыть все невзгоды — напиться до бесчувствия.

Он открыл холодильник, отодвинул пиво, вынул бутылку виски и наполнил стакан, не обращая внимания на настойчивый стук в дверь.

— Идите все к дьяволу! — пробормотал он и сделал большой глоток.

Появление Энн Салливан не улучшило его настроения.

— Ну, как я вижу, ты топишь свои горести в стакане посреди хаоса. — Энн поставила на стол коробку и, нахмурившись, обвела взглядом то, что осталось от кухни. — Не ожидала увидеть столько разрушений. У нас разбилось всего несколько чашек.

— Землетрясение тут ни при чем. Это Лора постаралась. — Майкл снова поднес стакан ко рту, и Энн неодобрительно поджала губы.

— Неужели? Она редко выходит из себя, но уж если это случается, не знает удержу. Сядь. Сначала займемся тобой, а потом приберемся здесь.

— Я не хочу прибираться, и мне не нужна ваша забота. Уходите.

Но Энн спокойно потянулась к коробке, которую принесла с собой, и вытащила накрытую тарелку.

— Миссис Уильямсон приготовила тебе еду. Она тревожится о тебе.

— Не о чем тревожиться! — Майкл уставился на свои руки. — Бывало и хуже.

— Не сомневаюсь, но все же сядь, я промою порезы.

Энн достала из коробочки бутылочки и бинты.

— Я сам могу о себе позаботиться. — Майкл поднял стакан и уставился на него. — Как видите, я уже начал.

Энн деловито обошла стол и толкнула его на стул.

— Делай, что тебе говорят!

— Черт! — Он потер плечо, загоревшееся огнем в том месте, до которого она дотронулась.

— И придержи язык. — Энн наполнила миску горячей водой. — Наверняка уже попала инфекция. Совсем мозги растерял!

Она схватила его руку и принялась за работу.

— Если вы собираетесь играть сестру милосердия, то хотя бы… Черт побери, больно!

— Конечно. И не ругайся на меня, Майкл Фьюри. — Слезы обожгли глаза Энн, когда она увидела, что он сделал со своими руками, но ее движения оставались уверенными и не особенно мягкими. — Придется потерпеть.

Энн щедро залила антисептиком открытые раны, и у Майкла глаза полезли на лоб, а воздух загустел от непристойных ругательств.

— Настоящие ирландские ругательства. — Невозмутимо заметила Энн. — Это напоминает мне моего дядю Шамуса. Из каких мест твоя семья?

— Из Голуэя.[13] Черт побери, почему бы вам не воспользоваться серной кислотой и разом покончить со мной?

— Стыдно, Майкл! Такой большой сильный мужчина скулит из-за перекиси водорода и спирта. Глотни еще виски, если не умеешь терпеть боль.

Ей удалось задеть его гордость, и Майкл, опрокинув остатки виски в глотку, хмуро уставился на Энн, решив молча подумать, пока она бинтует его руки.

— Готово? — спросил он.

— Пока да. Но запомни: нельзя мочить бинты и надо регулярно менять их, если ты такой же упрямец, как мисс Лора, и не собираешься обращаться к врачу.

— Не нужен мне врач! — Майкл дернул плечом и тут же пожалел об этом, так как оно сразу болезненно запульсировало. — И у Лоры все обойдется. Вокруг нее вертится достаточно народу.

— Ничего удивительного. Она внушает всем любовь и преданность, потому что сама щедро раздает их. — Энн встала, вылила воду из миски, снова наполнила ее. — А теперь снимай остатки своей рубашки.

Майкл поднял брови.

— Энни, я, конечно, ослаб немного, но если вы жаждете меня… Ой! — завопил он и лишился дара речи, когда она схватила его за ухо.

— Я и второе ухо тебе откручу, если будешь вести себя как шимпанзе! Снимай рубашку, мальчик.

— Господи! — он посидел еще немного, растирая горящее ухо. — Что вы хотите сделать? Не понимаю, в чем проблема.

— Ты порезал не только руки. Снимай рубашку, мне нужно посмотреть, что ты сделал с собой.

— Какая вам разница, черт побери?! Что с вами случилось, Энни? Я думал, что могу истечь кровью, а вы и глазом не моргнете. Вы ведь всегда меня ненавидели.

— Нет. Я просто всегда боялась тебя, но теперь понимаю, что это было глупо. Ты — не злодей, а только несчастный человек, который цены себе не знает. Я сожалею о своих ошибках и надеюсь, что у меня хватит ума признать их. — Майкл не помогал ей, поэтому она сама стянула с него изодранную рубашку. — Я ведь думала, что ты избил свою мать…

— Что? Мою мать?! Я никогда…

— Я знаю. Сиди спокойно. О Боже, мальчик, ну и натворил ты дел! Бедный мальчик… — Энн стала осторожно промывать ссадины на его спине. — Ты бы жизнь отдал ради нее, правда?

Майкл вдруг почувствовал невыносимую усталость, опустил голову на стол и закрыл глаза.

— Уходите. Оставьте меня в покое.

— Не оставлю! И никто не оставит. Но решать тебе все равно придется самому. А теперь держись, будет больно.

Майкл зашипел сквозь сжатые зубы, когда антисептик обжег ему спину.

— Мне просто нужно напиться!

— Напейся, если нужно, — спокойно откликнулась Энн. — Только, по-моему, мужчина, которому хватило смелости вступить в бой с землетрясением, чтобы добраться до своей женщины, способен собраться с духом и встретиться с ней трезвым. А эту ссадину неплохо бы смазать мазью. Ну, мы этим после займемся. Снимай штаны!

— Так значит, вы все-таки собираетесь… Господи! — завопил он, когда Энн выкрутила ему второе ухо. — Хорошо, хорошо, если вы хотели видеть меня голым, вы своего добились.

Майкл поднялся, расстегнул изодранные джинсы, стянул их.

— Если бы я мог все это предвидеть, то лучше бы поехал в больницу!

— Вот этот порез на бедре хорошо бы зашить, но посмотрим, что можно сделать.

Майкл угрюмо терпел ее манипуляции, однако стакан оттолкнул. Ему почему-то больше не хотелось пить.

— Как она? — все-таки задал он вопрос, который давно уже вертелся у него на языке.

Улыбка заиграла на губах Энн, но она не подняла головы.

— Ей больно, и болят не только ушибы. Ей нужен ты!

— Ничего подобного. Уж вы-то знаете, что я собой представляю…

Теперь Энн подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Да, я знаю, что ты собой представляешь. Но знаешь ли это ты, Майкл Фьюри? Знаешь ли ты, кто ты такой?

Майкл метался по своему разоренному жилищу, хватался то за одно, то за другое — и бросал. Мог ли он сосредоточиться на делах, если до сих пор видел, как она лежит там, на краю уступа, бледная и неподвижная? Мог ли забыть ее глаза, полные боли и гнева, когда она повернулась в дверях и сказала, что любит его?

Ничего не помогало. Он прибрал гостиную — только потому, что Энн приказала ему оторвать задницу от стула и вынести мусор. Он успокоил лошадей, развесил упряжь, а потом снова снял и запаковал ее.

Все равно он здесь не останется! Но в конце концов Майкл капитулировал и все-таки отправился к Темплтон-хаузу. «Совершенно естественно навестить ее, не правда ли?» — убеждал он сам себя. Вероятно, ей надо было поехать в больницу. Странно, что родные не стали заставлять ее. А впрочем, он теперь понимал, что, если Лора Темплтон заупрямится, никто не сможет сдвинуть ее с места.

Он только проверит, как она, а потом договорится перевести лошадей в какую-нибудь другую конюшню, пока окончательно не уберется из Монтерея.

Кейла и Али сидели на перилах террасы и аккуратно, по одной, вытягивали крючком картонные фигурки из кучи, сваленной на полу. Увидев, как Майкл идет через сад, девочки соскочили со своего насеста. Он только успел подумать, как странно, что дети до сих пор играют в эту игру, а они уже бросились на него.

— Вы спасли маму от землетрясения! — Кейла взлетела ему на руки, моментально напомнив обо всех его ушибах.

— Не совсем так, — начал он. — Я только…

— Не спорьте, вы ее спасли. — Али торжественно взглянула на него. — Все так говорят. — Майкл не особенно комфортно чувствовал себя в роли героя и уже начал пожимать плечами, но Али взяла его за руку, и глаза ее затуманились тревогой. — Она правда поправится? С ней действительно все будет хорошо?

Зачем спрашивать его? Черт побери, он не авторитет в области медицины! Но все-таки Майкл присел на корточки, не в силах смотреть на ее дрожащие губки.

— Конечно, поправится! Она набила себе пару шишек, и все.

Али робко улыбнулась.

— Хорошо…

— Она упала со скалы, — продолжала тараторить Кейла. — И нашла Серафину, и расшиблась, но вы и Макс пришли и вытащили ее. Миссис Уильямсон сказала, что Макс должен получить целый бушель морковки.

Майкл усмехнулся, взъерошил ее волосы.

— А я что получу?

— Миссис Уильямсон сказала, что вы уже получили свою награду. Какую?

— Понятия не имею.

— Вы тоже расшиблись? Больно? — Кейла серьезно посмотрела на него, взяла забинтованные руки и поцеловала их. — А теперь лучше?

Любовь, благодарность, умиление нахлынули на него, как рой жалящих пчел, и оставили за собой сладкую боль. Никто за всю жизнь никогда не целовал его ран!

— Да, гораздо лучше.

Майкл на секунду прижался лицом к ее волосам. «И это не для меня», — тоскливо подумал он.

— Можно мы сбегаем к Максу? — Словно почувствовав что-то, Али ласково погладила Майкла по голове. — Мы хотим поблагодарить его.

— Да, он будет рад. А ваша мама…

— Мама в гостиной. Она отдыхает, и всем велели вести себя тихо. Но вы можете зайти. — Али улыбнулась ему. — Я уверена, она захочет вас увидеть. А мы с Кейлой будем приходить в конюшню каждое утро перед школой и чистить стойла, пока ваши руки не заживут. Можете не беспокоиться.

— Я… «Трус! — подумал он. — Скажи им, что тебя здесь не будет! Скажи им, что ты уезжаешь!» И не смог сказать. Просто не смог. — Спасибо.

Они бросились прочь, и Майкл посмотрел им вслед — двум прелестным девочкам, бегущим через ухоженный сад. Потом он переступил через разбросанные фигурки, и только с третьей попытки ему удалось поднять руку и открыть дверь.

Он думал, что Лора лежит на диване, но она стояла у окна спиной к нему и смотрела на скалы.

«Такая… маленькая, — подумал Майкл, — такая хрупкая!» С откинутыми назад волосами, позолоченными заходящим солнцем, закутанная в пушистый белый халат, Лора казалась изящной и невесомой, но, когда она повернулась к нему, он осознал то, что чувствовал и раньше: на свете нет женщины сильнее ее.

— Я надеялась, что ты придешь. — Лора была спокойна, и слова ее прозвучали спокойно. Близко соприкоснувшись со смертью, она поняла, что может вынести и пережить все. Даже разлуку с Майклом Фьюри. — Я не смогла как следует поблагодарить тебя раньше. Я была в таком состоянии, что даже не заметила, как ты пострадал.

— Я в порядке. Как голова? Лора улыбнулась.

— Как будто я разбила ее о камень. Хочешь бренди? Мне, к сожалению, нельзя. Мои опытные советчики не велели мне пить двадцать четыре часа.

— Обойдусь. — Майкл и без того считал, что напрасно накануне влил в себя виски.

— Садись, пожалуйста. — Не забывая о хороших манерах, она указала ему на стул. — Ну и денек у нас был, правда, Майкл?

— Не скоро его забуду. Как твое плечо?

— Столько шума из-за меня подняли! — Лора села, разглаживая складки халата. — Конечно, болит. Все болит. И меня начинает подташнивать, когда я думаю, чем все могло кончиться, если бы ты не нашел меня.

Майкл зашагал взад-вперед по комнате, и Лора наблюдала за ним, подняв брови. Кроме первого долгого взгляда, которым они обменялись, когда она повернулась к нему, он ни разу не взглянул на нее. Лора вздохнула и сцепила руки на коленях.

— Майкл, ты хотел узнать еще что-нибудь, кроме состояния моего здоровья?

— Я просто хотел убедиться… — Он остановился, сунул руки в карманы и заставил себя взглянуть на нее. — Послушай, я не могу оставить невыясненным один вопрос.

— Какой вопрос?

— Лора, признайся, ты меня не любишь!

— Не люблю? — терпеливо спросила она.

— Конечно, не любишь! Ты просто спутала любовь с сексом, а теперь еще, вероятно, и с благодарностью. И все это глупо.

— Так теперь я еще и глупая?

— Не искажай мои слова!

— Наоборот, я пытаюсь понять. — Лора наклонилась и дотронулась до открытого сундучка на журнальном столике. — Ты ведь еще не видел приданого Серафины. Тебе не интересно?

— Оно не имеет ко мне никакого отношения! — Но Майкл все-таки посмотрел и испытал некоторое разочарование. — Не так уж много, если подумать.

— Ты ошибаешься. Как раз, если подумать, здесь очень много. — Лора снова посмотрела на него. — Очень много! Почему ты вернулся за ним?

— Я обещал тебе.

— Человек слова… — прошептала она. — Тогда все было как в тумане, но теперь я вижу лучше. Я помню, как лежала там и смотрела, как ты карабкаешься на каменную стену. Цепляешься за уступы, срываешься… Твои руки кровоточили, скользили. Ты мог погибнуть!

— Наверное, надо было просто оставить тебя там.

— Ты бы не смог. Ты бы спустился за кем угодно. Потому что это — ты! И ты вернулся за этим. — Она погладила сундучок. — Потому что я попросила тебя.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты принес мне то, что я искала всю свою жизнь! — Ее увлажнившиеся слезами глаза остановились на нем. — Это невозможно переоценить. Сколько раз ты карабкался вверх и вниз ради меня, Майкл! — Он не ответил, только отвернулся и снова заметался по комнате; Лора вздохнула. — Тебе неловко от всего этого — от благодарности, восхищения, любви?

— Ты не любишь меня!

— Не смей говорить за меня, что я чувствую! — резко сказала она, и Майкл настороженно оглянулся. Если сейчас она снова начнет швыряться вещами, вряд ли у него хватит энергии уворачиваться.

— Не смей! — повторила Лора. — Ты имеешь право чувствовать по-другому, имеешь право не любить меня. Но если я говорю, что люблю, значит, это так и есть!

— Тогда ты действительно глупая! — взорвался он. — Ты даже не знаешь, кто я такой! Я убивал за деньги!

Лора подождала секунду, затем встала и налила себе стакан минеральной воды.

— Ты говоришь о том времени, когда был наемником.

— Не имеет значения, как это называть. Я убивал. И мне за это платили.

— И, полагаю, ты не верил в дело, за которое дрался?

Майкл открыл рот, потом закрыл. Она что, не слышит его?

— Какая разница, во что я верил?! Я убивал за деньги, я однажды провел ночь в тюрьме, я спал с женщинами, которых даже не знал…

Лора невозмутимо отпила воды.

— Майкл, я не понимаю: ты извиняешься или хвастаешься?

— Господи всемогущий, не разыгрывай передо мной великосветскую даму! Я делал такие вещи, о которых ты даже и представления не имеешь в своем рафинированном мире.

Лора отпила еще глоток.

— Рафинированном? — прошептала она. — Если сравнивать с твоим — пожалуй… Майкл Фьюри, а ведь ты — сноб!

— Иисусе…

— Конечно, сноб. По-твоему, я полна предрассудков и считаю себя выше людей, обуреваемых страстями, из-за денег моей семьи и некоего общественного положения? Ты уверен, что я не в состоянии понять такого мужчину, как ты, и тем более — полюбить его. Так?

— Да! — У него теперь болело все. — Примерно так.

— Майкл, позволь мне сказать тебе, что я вижу, когда смотрю на тебя. Я вижу человека, который сделал все, что было в его силах, чтобы выжить. И я понимаю это очень хорошо, даже живя в своем рафинированном мире.

— Я не имел в виду…

— Я вижу человека, который не сдался, несмотря на все преграды, — перебила его Лора. — Я вижу человека, который решил пойти по новому, достойному пути и преуспел. У него есть честолюбие, благородство, смелость… и я вижу мужчину, который способен скорбеть о ребенке, которого ему не дано было узнать!

Майклу вдруг стало страшно. Ему показалось, что он действительно превращается в человека, которого она видит перед собой.

— Лора, я не тот, кого ты ищешь!

— Ты тот, кого я нашла. И мне с этим жить. И когда ты уйдешь, я буду с этим жить.

— Как ты не понимаешь, что я оказываю тебе услугу?! — пробормотал он. — Но ты поймешь рано или поздно. И семена этого понимания уже сидят в твоей голове.

— То есть?

— Ты прекрасно знаешь, что у нас нет будущего. Знаешь, это сразу видно!

— Неужели? Ну, может, ты объяснишь, как пришел к такому выводу?

Он мог бы привести дюжину примеров, но сейчас вспомнил только один.

— Ты всегда очень осторожна, стараешься не касаться меня, когда кто-то рядом…

— Правда? — Лора резко поднялась. — Стой здесь!

Кипя от ярости, она прошагала к двери и вышла, оставив его хмуро и недоуменно глядеть ей вслед.

«Какого черта я во все это влез? — спросил себя Майкл. — Почему я с ней спорил? Почему не могу просто дотронуться до нее еще один раз, прижать к себе еще один раз? И уйти».

Лора вернулась, волоча за собой отца.

— Ты должна была отдыхать, — ворчал Томас. — О, привет, Майкл. Я как раз собирался…

— Поговорите позже, — отрезала Лора и подошла к Майклу.

— Эй!..

И больше Майкл ничего не успел сказать, потому что Лора схватила его за волосы, дернула голову вниз и пылко прижалась губами к его губам. Он сцепил было руки за спиной, но затем капитулировал и прижал ее к себе. Тело Лоры было натянуто как струна, она дрожала от ярости, но ее рот, как всегда, был нежным и сладким.

— Вот. — Лора резко отстранилась и повернулась к озадаченному, но ухмыляющемуся Томасу. — Спасибо, папочка. А теперь, пожалуйста, оставь нас одних.

— Хорошо. Майкл, мы с тобой поговорим позже. Полагаю, нам есть о чем поговорить, — Томас тактично прикрыл за собой дверь.

— Удовлетворен? — спросила Лора. Но он ничуть не был удовлетворен. Она лишь возродила, вспенила в нем желания, которые он с таким трудом едва сумел притушить. Ничего не говоря, Майкл снова прижал ее к себе.

— Что ты хотела доказать, черт побери?! Это не меняет…

И тут он не выдержал, просто не выдержал. Содрогаясь, он спрятал лицо в ее волосах; ему было трудно дышать, трудно говорить.

— Я думал, что ты умерла! О, Боже, Лора, я думал, что ты умерла…

— Майкл. — Забыв о своем гневе, она гладила его спину. — Я понимаю, это было ужасно для тебя. Прости, мне так жаль… Но теперь у нас все будет хорошо. Ты спас меня. — Она нежно взяла его лицо в свои ладони, пристально взглянула в печальные, мятежные глаза. — Ты спас мне жизнь, — прошептала она, прижимаясь губами к его губам.

— Нет! — Майкл отшатнулся, испуганный тем, что чуть было не встал перед ней на колени. — Это мы уже проходили, не надо больше говорить об этом.

Лора стояла не шевелясь, следя за молниеносной сменой выражений, мелькающих на его лице. И потихоньку раны на ее сердце начали затягиваться, а на губах расцвела улыбка.

— Ты боишься меня, не так ли? Боишься нас обоих. Оказывается, я действительно была глупа, если думала, что из нас двоих люблю только я. Ты тоже любишь меня, Майкл, и это пугает тебя до смерти!

— Не смей говорить за меня!.. — начал он и, когда она попыталась коснуться его, попятился. — Нет!

— Господи, да что случится, если я дотронусь до тебя? — Лора воспряла духом от ощущения своей силы и власти над ним. — Ты совсем раскиснешь, крутой парень? Я могла бы сокрушить тебя вот такой малостью? — И она положила ладонь на его щеку.

— Ты совершаешь ошибку! — Майкл схватил ее за запястье, и его пальцы задрожали. — Ты не понимаешь, что делаешь. Я не тот, кто тебе нужен!

— Тогда скажи мне, что, по-твоему, мне нужно.

— Ты, очевидно, думаешь, что я приобрету светский лоск и начну играть в теннис в клубе? Буду ходить на открытия в художественные галереи и куплю смокинг? Этого никогда не будет! Я не стану пить бренди, играть в бильярд с кучей богатых жирных парней и болтать о новостях фондовой биржи.

Лора расхохоталась, и от смеха у нее так закружилась голова, что ей пришлось опуститься на подлокотник дивана и отдышаться.

— Забавно…

— Ты думаешь, это смешно? Впрочем, так же наверняка подумают твои элегантные друзья: «Вон идет Лора Темплтон со своим дворнягой!».

Лора сразу стала серьезной.

— Я могла бы влепить тебе пощечину. И, пожалуй, еще не поздно это сделать. — Ей даже пришлось сцепить руки, чтобы не ударить его. — Неужели ты не понимаешь, что это оскорбительно?! Оскорбительно для меня и тех, кого я считаю своими друзьями. Ты думаешь, что я хочу изменить тебя? Неужели ты так плохо обо мне думаешь?

— Я о тебе очень хорошо думаю, — пробормотал он.

— Если это правда, ты мог бы получше знать, что мне нужно. Не считая некоторых мелочей, мои желания не менялись с самого детства. Мне необходимы моя семья и моя работа. Мой дом. Мне необходимо чувствовать, что я даю людям столько же, сколько получаю взамен. Мне необходимо, чтобы мои дети росли в безопасности и были счастливыми. Мне нужен человек, на которого я могла бы положиться и который мог бы положиться на меня! Человек, который способен слушать и понимать, который будет касаться меня, когда я этого захочу… Человек, который заставит мое сердце биться чуть быстрее, когда он смотрит на меня. Как смотришь на меня ты, Майкл, — как ты смотришь на меня сейчас.

— Ты не отпустишь меня, — обреченно сказал он.

— Отпущу, отпущу. — Лора вынула из сундучка медальон и сжала в руке, словно он мог придать ей сил. — Если ты должен уйти, чтобы что-то доказать, чего-то избежать, я не смогу остановить тебя. Даже, если это что-то — то, что мы чувствуем друг к другу.

Она снова осторожно положила медальон.

— Но я не перестану любить тебя, нуждаться в тебе Я просто буду жить без тебя. Я буду жить без жизни, которую мы вместе могли бы построить. Я не увижу, как озаряются лица моих детей, когда ты входишь в комнату; я буду жить без других детей, которых мы могли бы создать вместе, — она прищурилась, заметив, как вспыхнули его глаза. — Ты думал, что я больше не хочу детей? Что я не мечтала о нашем с тобой малыше?

— Я… да, я не думал, что ты хочешь еще детей… особенно — от меня. — Майкл почувствовал, что окончательно побежден; она победила его. — Лора…

Лора встала, ожидая, что он скажет, но он только мотал головой.

— Семья, Майкл, вот, о чем я всегда мечтала! Ты многое изменил во мне, но только не это. Ты подарил мне столько всего, и я сокрушалась, что не могу ничего подарить тебе. Но это потому, что я была ослеплена тобой, безумно влюблена в тебя. А теперь я знаю: я могла подарить тебе семью, Майкл.

Майкл потерял дар речи. Да и какой мужчина мог бы найти слова, когда ему предлагают все сокровища, о которых он мечтал? Все, что искал и отчаялся найти?

— Неужели ты не понимаешь?! Я не гожусь для тебя. Я совершенно тебе не подхожу, и это никогда не должно было случиться между нами.

— Позволь мне самой судить, кто мне подходит, а кто — нет. И чего не должно было случиться между нами?

— Вот этого разговора о будущем. — Он посмотрел на открытый сундучок, на все те крошечные, бесценные сокровища. — Пойми, я ведь только начал поднимать свой бизнес, только начал делать что-то приличное из своей жизни. Мне нечего предложить тебе!

— Нечего? Но разве ты ни о чем не мечтаешь, Майкл? И разве некоторые наши мечты не совпадают?

Ей вдруг страшно захотелось дотронуться до него, коснуться щеки… Но на этот раз он должен был сделать первый шаг.

Майкл понял, что она действительно отпустит его. И если он сейчас развернется и выйдет через эту дверь, они оба выживут.

Но Лора ждет его! Лора готова принять его таким, каков он есть! И он знал, что с ней мог бы найти в себе и для себя больше, чем смел мечтать.

— Я дам тебе еще один шанс, прежде чем скажу то, что приходится сказать. Чего я не собирался говорить.

«А сколько шансов может получить мужчина? — думал Майкл. — Сколько жизней?» Он шагнул к ней, но остановился.

— Если я скажу это, дверь закроется. Для обоих из нас. Ты понимаешь?

Ее губы скривились.

— А ты?

— Я понял это в ту минуту, когда снова увидел тебя. — Его глаза потемнели и угрожающе сверкнули. — Лора, оставайся или беги!

Она вскинула голову.

— Я остаюсь.

— Что ж, в таком случае я скажу. Но тогда тебе придется жить с этим. И со мной. — Он взял ее руку, не нежно — властно; его разбитые пальцы сжали ее пальцы. — Я никогда не любил ни одну женщину. Это тоже дала мне ты.

Лора закрыла глаза.

— Мне кажется, я всю жизнь ждала, чтобы услышать, как ты это скажешь.

— Я еще не сказал. — Майкл поднял руку к ее лицу. — Смотри мне в глаза, когда я скажу это. Я люблю тебя, Лора. Мне кажется, что я всегда тебя любил. По крайней мере, я знаю, что всегда буду любить тебя. Я никогда не солгу тебе и не брошу тебя одну. Я буду отцом твоим детям. Всем твоим детям! Я буду любить их всех. И им никогда не придется сомневаться в том, люблю ли я их.

— Майкл, — переполненная любовью, благодарностью, счастьем, она прижалась губами к его ладони и поцеловала ее, как недавно Кейла. — Это все, о чем я мечтала!

— Нет, не все. Я не договорил. — Он подождал, пока ее глаза, затуманенные слезами, прояснились. — Если ты хочешь рискнуть, я дам тебе все, что имею, все, что смогу создать, и все, чем смогу стать.

Майкл понял, что эти слова давно жили в нем, ждали, чтобы он их сказал. Он рассеянно оглянулся, выдернул тюльпан из соседней вазы и протянул ей.

— Выходи за меня замуж. Будь моей женой, моей семьей, моим всем…

Лора не взяла цветок, а сомкнула пальцы на его руке, сжимавшей стебель.

— Да! — Она коснулась губами его щеки и со вздохом положила голову ему на плечо. — Да, — повторила она, чувствуя, как бьются рядом их сердца и глядя на простой сундучок, полный грез.

— Я нашла тебя. Мы нашли друг друга. Наконец… — прошептала она, целуя его.