Назовем ее Анной

8

Элен отнесла бокалы на кухню. Сполоснула их и перевернула на сетку сушилки. Нехитрая процедура доставила ей удовольствие. Осознание собственного дома начинается с бытовых привычек. Поворот в сторону холодильника, движение, которым она вытерла капли воды со стола, и почти вслепую выполненные манипуляции с бокалами — вот так незаметно отрабатываются хозяйские повадки. Дай Бог, чтобы эти мелочи поскорее подарили ей теплое ощущение дома.

Элен сочла странным, что мысленно продолжает диалог с Патриком, в то время как запальчивые тревожные интонации Сью не оставили в душе никакого следа. Правда, надо знать сестру — у той всегда переживания зашкаливают. Сегодняшний разговор не стал, по всей вероятности, исключением.

Снова, не глядя, распахнула холодильник, нащупала бутылку с джином, потом пакет с соком и лед… Раньше ни в доме родителей, ни у Мелиссы Элен никогда не делала себе коктейлей. Вкусно? Да, но не в этом дело. Элен склонна была увидеть здесь и элемент взросления, и проблески самостоятельности, и даже дразнящее острое чувство, когда запретный плод становится вдруг доступным. А кроме того, теплилась надежда, что, может быть, в этой чуть мутной от сока грейпфрута жидкости она найдет возможность немного успокоиться.

Элен решительно вынула соломинку и сделала большой глоток коктейля. Оставшись наедине с собой, она может решиться на признание: сегодня в ней произошли какие-то серьезные и необратимые изменения. Точка отсчета — Анна! Теперь они все меньше и меньше походят друг на друга. Трудно себе представить, что Анна, какой та предстает в романе, способна была бы обдумывать свою жизнь, держа в руке бокал с коктейлем, который к тому же сама и приготовила. Мысль позабавила Элен. Ну ее к черту, эту ханжу! Ничего она в жизни не понимает!

Элен сделала еще один добрый глоток и тут услышала зуммер домофона: кто-то внизу ждал, когда она откроет дверь. Кто-то. Сью, конечно, кто же еще?

— Элен, как ты?

Едва переступив порог, Сью бросилась исполнять свою любимую роль врачевателя душ. И остолбенела, увидев, как Элен изобразила несколько танцевальных па и прошлась перед ней, игриво поводя плечами.

— Эй, Элен, что с тобой? — не на шутку встревожилась Сью.

— Дорогая, я наконец поняла, что пора усвоить твои уроки оптимизма.

— Ты с ума сошла! — прозвучало в ответ. — Не время сейчас говорить об оптимизме — над тобой нависла серьезная опасность! Но не паникуй раньше времени, я рядом. Слово даю: не дам тебя погубить темным силам…

— Верю-верю! — Элен продолжала приплясывать. — Мы же и раньше не поддавались темным силам, с чего бы это делать сейчас?

— О, Элен! — не сказала, а выдохнула Сью. И в полном изумлении добавила: — Надо же, надела все-таки мой подарок.

Имелись в виду несколько легкомысленные в черно-белую клетку брючки, которые плотно обтягивали симпатичную попку Элен.

— А ты дарила в надежде, что я их никогда не буду носить?

— Нет, надеясь, что когда-нибудь мне удастся сделать из тебя нормального человека и ты их наденешь.

— А то, что они на мне, нельзя счесть признаком моей нормальности?

Сбитая с толку, Сью промолчала. Ей, видимо, и в голову не приходило, что «выздоровление» могло состояться без ее участия. Впервые Элен видела сестру в такой растерянности. Еще один урок закрепился в сознании Элен: именно в ее беспомощности черпали силы благодетели. А как только она хотя бы в малой степени демонстрировала здравомыслие и решительность, «врачи» терялись так, что впору бросаться на выручку им самим.

— Элен, ну не будем же мы здесь вечно стоять! — с сердцем воскликнула Сью, показывая, что к ней вернулась способность всерьез заняться воспитанием сестры.

— Вот здесь у меня гостиная, — широким плавным жестом показала Элен. — Там спальня, дальше кабинет. Несмотря на наличие гостиной, я тем не менее предлагаю пройти на кухню. Это то место, где я намерена принимать самых близких друзей. Здесь все, как ты заметишь, оборудовано в соответствии с моим вкусом, о тонкости которого я до последнего времени и не подозревала.

Сью, в том состоянии, в котором та пребывала, можно было увести куда угодно. Она еще не поняла, на чем следует настаивать и против чего бороться. Кухня ее ослепила. Растерянная девушка села на высокий табурет и безжизненно, тихим голосом поинтересовалась:

— Есть что-нибудь выпить?

— О! — возрадовалась Элен. — Что-что, а этого сколько угодно! Доверься мне, и я приготовлю такой коктейль, которым, слово даю, ты останешься довольна.

Когда Элен поставила на высокую столешницу бара два бокала и, показывая пример гостье, припала к соломинке, Сью продолжала сидеть, переводя округлившиеся от удивления глаза с хозяйки на поблескивающую новизной кухонную утварь.

— Сью, приди в себя и пей. Кстати, тебе пора бы уже сообщить, с какой стороны грядет угроза моей жизни.

— Как я тебе уже сказала, за мной следили. И не протестуй, мне лучше знать, что было, а чего не было! Я по-прежнему уверена: тебе угрожает опасность. Дело в том… Элен, прекрати улыбаться — дело очень серьезное!.. Мелисса обманывала тебя самым беспардонным образом. Ты даже представить не можешь, что она натворила!

Элен безмятежным взглядом окинула кухню, потом ее глаза бесстрашно уставились в пылающие возбуждением глаза собеседницы.

— Шут с ней, с этой опасностью, дорогая! Пока я себя чувствую гораздо лучше, чем все последнее время…

— Ты пьяна?

— Да, — не возражала Элен. — Да, я пьяна. Дело в том, что я пока еще не знаю, как в моем доме готовится закуска, но уже освоила, как здесь можно приготовить этот вкусный напиток. Странно, джина так мало, а голова… — Элен покрутила пальцем у виска, после чего весело помахала рукой собеседнице, будто радостно приветствуя ее или без печали прощаясь.

— Элен! Ты дура! — звонко прозвучал голос всполошившейся Сью.

— Нет, дорогая, не я. Уже не я. Это моя Анна дура. А я умнею на глазах.

— Допустим. Я все-таки, несмотря на твое состояние…

— Мое состояние? — в удивлении подняла голову Элен.

— …несмотря на твое состояние, — не дала себя сбить с мысли Сью, — попытаюсь донести до тебя главное. Ты никогда не задумывалась, почему Мелисса настойчиво завлекала тебя в свой дом?

— Сью, шут с ним, с этим домом, и с этой Мелиссой, и со мной, с прежней Элен Корнер, тоже! Допусти, дорогая, что я на пороге новой жизни, которая… в общем, мне пока очень нравится.

— Мелисса пойдет на все, лишь бы от тебя избавиться!

— Она уже пошла на все, — последовал безмятежный ответ.

— Постарайся вдуматься в то, что я тебе сейчас скажу: тот дом, из которого тебя выжили, использовав как наживку эту квартиру, он твой. Понимаешь — твой! Дядюшка завещал его тебе.

— Какой еще дядюшка? У меня нет никакого дя… — расслабленно начала Элен, но вдруг смысл только что произнесенных Сью слов стал доходить до нее. Она вскочила на ноги и вцепилась в плечи Сью. — Дядя Джеймс?! Оставил мне свой дом? Почему? Господи, да мы с ним и виделись-то раза два-три, не больше!

Сью поморщилась и не без труда освободилась из рук сестры. Та перевела дыхание, снова села и сделала глоток из бокала.

— Извини, Сью, все так неожиданно… Я и лица дяди Джеймса не помню, в памяти осталось только ощущение тепла и доброты да обрывки рассказов о его бесхитростных чудачествах.

Сью с удовлетворением отметила, что собеседница наконец вернулась к действительности и, значит, приказ, произнесенный прежним начальственным тоном, будет только кстати:

— Отставь бокал! Слушай меня! Джеймс Корнер завещал свой особняк младшему из Корнеров, и это — ты! Дошло наконец?

— Тебе не кажется это странным? Человек любит свою молодую жену, а самое ценное, что у него есть, оставляет дальней родственнице? Почему?

— Это нам еще предстоит выяснить!

— Зачем же тогда все это? — Элен снова обвела глазами кухню, рукой же показала на дверь, за которой находились еще не освоенные ею покои.

— Именно затем! — воскликнула Сью, горячностью пытаясь заштопать неясные места в своей интерпретации событий.

— Как ты все это сумела выяснить? Насколько я понимаю, если я официальная наследница, меня в первую очередь должны были поставить в известность, ведь так?

— Точно! — почти восторженно приветствовала Сью первую, по ее мнению, толковую мысль сестры. — Как удалось узнать? Ну, во-первых, не мне тебе рассказывать, что половина Бирмингема — мои знакомые, а во-вторых… В общем, мой близкий друг работает нотариусом, и завещание мистера Корнера в их конторе обсуждалось как казус, в котором, однако, все правовые нормы соблюдены. Фамилию покойного чудака — прости! — он по этическим соображениям сначала не называл, но на мои настойчивые просьбы все же откликнулся…

— Тоже из этических соображений? — не удержалась, чтоб не съязвить, Элен, чем снова дала понять Сью, что та утратила контроль над некогда послушной воспитанницей.

— По-моему, ради удовольствия меня обидеть ты согласна забыть о главной теме нашего разговора, — надула губы Сью. — Ты будешь меня слушать или нет?

— Я вся внимание, — заверила Элен.

— Дядя Джеймс написал в завещании следующее… Цитирую, как ты понимаешь, по памяти, и не сам текст, а в пересказе моего друга. Значит, так: «Мой лондонский дом не может сдаваться внаем или в аренду. Пока не родится ребенок последнего на день моей смерти ребенка семьи Корнер, особняк должен быть в таком состоянии, в каком находится теперь, в день составления данного завещания, дабы гордость за предков воспитывалась в потомстве…» Вот так-то. Ну и что ты теперь скажешь о Мелиссе? Ведь кто-кто, а она-то уж точно знала о всех тонкостях завещания! Все, что причиталось ей, она уже загребла. Вот только лондонского домика не хватало! Какова? Спрашиваешь, почему тебя не поставили в известность? Возможно, по чьему-то недосмотру или по халатности, что, впрочем, одно и то же, выявили не всех Корнеров. Да не в этом дело! Главное, что Мелисса-то прекрасно знала о твоем бесспорном праве на наследство.

— Но на что же в таком случае рассчитывает тетка? Она же ни под каким видом не сможет завладеть домом, который ей не принадлежит?

— Пойди узнай, на что она надеется! Я ведь не до конца изучила все тонкости завещания. Может быть, там что-то сказано про раннюю смерть последнего ребенка или, скажем, про какие-то требования покойного и к браку этого ребенка. Не беспокойся, все выясню! Завтра полный текст завещания будет у меня. Я просто очень торопилась поставить тебя обо всем в известность, обеспечить твою безопасность, так что займусь этим завтра. Теперь поняла, что моя тревога за тебя не беспочвенна?

— Нет, не поняла! Мелисса имела и время, и возможности совершить злодеяние, но, как видишь, я жива и здорова, да еще живу в квартире, которая мне очень и очень по душе.

— Ну что ж, теперь еще раз можешь назвать Анну дурой, если считаешь, что ей это определение больше подходит, чем тебе. Допусти, дурочка, мысль: может быть, дядюшка оговорил сроки брака. Например, выйди ты замуж — и все, плакало твое наследство. С чего бы, вспомни, Мелисса тебя все уговаривала устроить побыстрее личную жизнь, а? Вот то-то…

— Но ведь и ты тоже уговаривала, — возразила окончательно сбитая с толку Элен.

— У меня были прямо противоположные мотивы, — загадочно сообщила Сью.

— То есть?

— Я хотела тебе счастья, а она хотела только брака! — отрезала Сью. по-прежнему считая, что запальчивостью тона можно компенсировать пробелы в логике.

— Ваши усилия можно было бы объединить, — раздумчиво произнесла незадачливая наследница.

Сью набрала воздух в легкие, чтобы обрушить на Элен шквал возмущения, но тут зазвонил телефон. Наверное, уж на этот раз все-таки Найджел. Больше некому.

Элен слезла с высокого табурета, двинулась к двери, но неожиданно вернулась, взяла со стойки бокал и только после этого без особой спешки прошествовала в кабинет, где продолжал неистовствовать телефонный звонок.

— Алло! — вполне бодрым голосом бросила Элен в трубку, но следующие слова были сказаны ею таким безжизненным глухим голосом, что Сью разволновалась и поспешила к сестре, на ходу оглядывая помещения, каждое из которых — и размерами, и убранством — было достойно восхищения.

— Элен, кто это?

— Спасибо, Мелисса. Нет, все в порядке. Сью? Ей не повезло, бедняжке, узнает обо всем в последнюю очередь. Для нее, как ты понимаешь, это серьезное испытание. Ты? Ко мне? Когда? Нет-нет, умоляю, только не сегодня! Уж очень трудным выдался день. Поговорить, конечно, надо. Просто необходимо. Честно сказать, осталось много вопросов, но я согласна никогда не узнать ответов. Может быть, для тебя так будет проще…

Пока она говорила, Сью делала «страшные» глаза, мимикой выражая свое возмущение по поводу мягкотелости сестры, удивление по поводу беспредельности ее глупости. Она даже воздела руки к потолку, когда поняла, что Элен категорически не хочет замечать ее отчаянных подсказок. Но только когда трубка была повешена, страдалица позволила себе завопить:

— Что ты, глупая, наболтала?! Ну ладно бы говорила, еще не зная всех подробностей…

— Успокойся, — твердо сказала Элен. — Согласись, меня же не выкинули на улицу. Любая девушка, окажись она на моем месте, сочла бы за счастье получить такую квартиру. Почему же я должна стать исключением? Почему мне надо по этому поводу страдать, вешать нос и лить слезы?

Сью буквально опешила, оттого что вечно несчастная молчальница, которая раньше при малейшей неловкости или опасности лишь отводила в сторону глаза и вжимала голову в плечи, заговорила. Что же с ней произошло за несколько дней их разлуки?

Придя в себя, Сью после долгой паузы запоздало поинтересовалась:

— Зачем звонила паучиха?

— Честно скажу — не знаю. — Элен лихим жестом отправила остатки коктейля в рот. — Есть предположение, что какие-то обстоятельства вынудили тетку вступить со мной в контакт несколько раньше запланированного срока. Твое вмешательство, видимо, спровоцировало досрочное снятие блокады… Думаю, Мелисса хотела бы и дальше длить мои мучения, мстя мне своим благородством.

— Благородством? — с сомнением покачала головой Сью. — Мелисса и благородство — странное сочетание. — И хмыкнула: — Благородство!

— Пойдем, я тебе кое-что покажу и расскажу.

Элен взяла сестру за руку, точно так же взрослые уводят малышей на прогулку от комнатных проказ. Как ни странно, Сью легко подчинилась диктату, успев на ходу сказать:

— Можешь не торопиться. Я вовсе не собираюсь от тебя уходить. Сегодня, как решили твои друзья, тебе не стоит оставаться одной.

Ну и хорошо, что решили, мысленно согласилась Элен, не усмотрев в намерении друзей никаких посягательств на свою самостоятельность. Началась экскурсия по квартире. Сью куда дотошнее сестры вникала во все подробности, сначала ворча, потом почти радуясь и, в конце концов, откровенно восхищаясь.

— Вот стерва! — едва ли не с восторгом в голосе воскликнула гостья.

Рассказ о нэцкэ Патрика сразил ее наповал. Сью попыталась найти разгадку необъяснимому пока поведению паучихи.

— Сестра-подруга, здесь все не так просто, как могло поначалу показаться.

— Про что я тебе и толкую, — охотно поддакнула Элен.

— Кроме желания отомстить наличествует желание угодить, поскольку Мелисса демонстрирует удивительное внимание к мелочам. Подчеркну: к дорогим тебе мелочам.

Элен всем своим видом выказала согласие с подобным выводом.

— И здесь, — продолжала довольная логичностью своих рассуждений Сью, — угадывается что-то… Пока не знаю что… — Увидев чуть насмешливую улыбку Элен, Сью энергично пообещала: — Но непременно узнаю! Для начала выясню, выгодно Мелиссе твое замужество или нет. Тогда будем действовать по обстоятельствам. Все-таки интересно, намерена она выпихнуть тебя замуж или предпримет все возможное, чтобы оставить свой «хрупкий цветок», свою «сестренку» старой девой?

— А может быть, она хочет мне добра, но просто не знает, как это делается.

— Ну ты даешь! — развела руками Сью.

Дотошно осмотрев квартиру, она немножко расслабилась.

— Жить можно! И лучше, чем с Мелиссой, и даже чем у меня. Твоя любимая тетя Лиз тоже, признаюсь, не сахар. Мой характер! Слушай, а что, если я здесь с тобой поживу?

Меньше всего в интонации Сью слышался вопрос, скорее, твердое решение. Насильственный характер ее забот был давно известен тем, кому эти заботы адресовались. Элен, едва ли не впервые, почувствовала себя неуютно от столь плотной сестринской опеки. А как же тогда быть с возможными визитами Патрика? А как — с намерением самостоятельно справляться со всеми превратностями судьбы? Радушного приглашения не последовало, что абсолютно не смутило Сью. Она по-хозяйски прошагала в спальню, хохотнула, бросив взгляд на полускрытую за тяжелым пологом монументальную кровать, и прыжком бросила себя на шелковое покрывало. После чего, перевернувшись на спину, стала размышлять вслух:

— Нет, что там ни говорите, леди, а вам намекают: замуж пора! Ложе никак не напоминает скромную девичью кроватку.

Элен с улыбкой приблизилась к «ложу», присела на краешек и привлекла сестру к себе. Какое-то время они лежали рядом поперек широченной постели и смотрели в потолок, думая каждая о своем. Впрочем, в чем-то, как позже выяснилось, их мысли совпадали, потому что, не выдержав долгого молчания, Сью спросила:

— Патрик давно ушел?

— Патрик? Почему ты решила, что он был здесь?

— Пора бы тебе навсегда уяснить: я стараюсь знать все, что касается моей любимой сестры-подруги.

— А если серьезно?

— Если серьезно?.. Почему бы тебе не поинтересоваться, откуда я узнала твой новый адрес? Найджел мне про все рассказал! Он даже позволил себе посетовать, что не с ним осталась мисс Корнер, а с этим голубым…

Элен резко вскинула голову:

— Найджел произнес именно это слово, «голубой»?..

— Нет. Насколько я помню, он сказал «с мистером Фрэнком».

— Больше никогда, — слышишь? — никогда не говори так про Патрика!

— Поняла… Успокойся… Не думала, что все настолько серьезно. Ну, может быть, расскажешь, как обстоят дела с этим потрясающим красавцем?

Странно, Элен ждала сестру, чтобы открыть душу, а услышав ее вопрос, замкнулась в себе. Вовсе не хотелось говорить о своих подозрениях, прозрениях, о своей любви, о том, как реагирует душа и — что уж совсем необычно — как реагирует тело на присутствие Патрика Фрэнка.

— Ладно, — смилостивилась Сью, — не хочешь сейчас, потом расскажешь! Главное, что нам надо иметь в виду, — вариант с Патриком держим про запас!

— Про какой такой запас? — искоса взглянула на сестру Элен.

— Выясняем, чего добивается Мелисса, и поступаем наоборот. Если тетка не хочет твоего брака, мы быстро выдаем тебя замуж. Тут и пригодится красавчик Фрэнк.

— Господи, Сью, что ты несешь! С какой стати человек должен играть в придуманные тобой игры? Он-то здесь при чем?!

Запальчивость Элен, граничащая с раздражением, как ни странно, успокоила Сью. Она со сладким вздохом потянулась и, превозмогая зевоту, протянула:

— Как интересно… Жду больших событий. Мелиссу нейтрализую, у Найджела все выведаю… Патрик, мне кажется, что-то скрывает, но я выясню что. Вопрос дней.

— Умоляю, Сью, смири свою энергию. Оставь мне хоть малое пространство для самостоятельности.

— Ни за что! С бухты-барахты тебя допустить к самостоятельности нельзя. Я скажу, когда пора… Пока положись на меня и на Найджела. Кстати, он даже более надежный вариант про запас.

Элен промолчала, поскольку имела твердое намерение единолично решать собственную судьбу и никакие увещевания Сью уже ничего не смогут изменить.

— Ложись-ка ты спать, сестренка! Тете Лиз звонить будем?

— Нет, — сонно возразила Сью. — Я ей сказала, что ты пропадешь без меня и что я ночую в конуре, в которую тебя выпихнула Мелисса. — Потом неожиданно встрепенулась: — Слушай, сделай-ка еще коктейль! Сама не пей! Тебе вредно!

Элен отправилась на кухню, где быстро приготовила напитки и не без труда, правда, по сумела отыскать легкую закуску — орешки, бисквиты, засахаренные фрукты.

— Готово! — прокричала она, но ответа не получила.

Выйдя в холл, Элен застала Сьюзен за разглядыванием талисманов Патрика и не на шутку рассердилась.

— Немедленно положи на место!

Сью обомлела: она никак не ожидала услышать подобные интонации в голосе своей безвольной и перманентно тоскующей подруги. Но молча подчинилась, отправив безделушки на место, после чего прошествовала на кухню, забралась на высокий табурет и взяла бокал.

— Тебе вредно пить, — упрямо пробурчала Сью, когда Элен последовала ее примеру.

— А жить? — та прямо взглянула ей в глаза.

— Что ты имеешь в виду? — растерялась наставница.

Элен помедлила, а потом отчеканила, ударением подчеркивая значимость каждого слова:

— Я имею в виду свою собственную жизнь, которую мне предстоит прожить, и никто этого за меня не сделает, даже от всей души желая мне блага.

Сью залихватски отбросила соломинку и одним глотком опорожнила бокал. После чего произнесла раздумчиво:

— Не пойму, почему Патрик, а не Найджел?..

— Сама не пойму, — с улыбкой откликнулась Элен.

Судя по всему, удачно сказала и вовремя, потому что ответом на маленькую, казалось бы, незначительную реплику был их общий смех. Смех, освобождающий обеих от ролей, которыми они долго себя обременяли: одну от роли всезнающей спасительницы, другую — от роли вечного объекта спасения. Они смеялись до слез, хлопая друг друга по рукам, запрокидывая головы. Девушки еще не до конца понимали, что, погасив приступы неудержимого хохота, выйдут из своего, несколько нервного, веселья уже другими. Переведя дух, Элен предложила:

— Иди-ка ты в ванную первой. Я после тебя.

Сью послушно поплелась в ванную. У Элен было время обдумать все то, что обрушилось на нее за сегодняшний день. Найджел, Патрик, Мелисса, Сузан…

Умолк шум водяных струй, и через минуту появилась Сью, закутанная в махровое полотенце. Настроение, судя по всему, вполне миролюбивое.

— Ванная — блеск! — доложила Сью. — Вот уж не ожидала от Мелиссы! Ночную рубашку или пижаму дашь?

— Конечно, дорогая.

Элен бросилась выполнять просьбу сестры. Но ей показалось, что у Сью есть и другие проблемы, в решении которых может потребоваться помощь.

Когда они растянулись на необъятной кровати, Элен придвинулась к Сью и прошептала:

— Дорогая, у тебя, чувствую, какие-то проблемы. Чем я могу тебе помочь?

— Ты? — нервно хихикнула Сью. Ясно, что мелькнуло в ее голове: ждать помощи от человека, который сам всегда нуждался в помощи? И все-таки она заставила себя признаться: — Ты не поверишь, Элен, но он меня не любит… Сказал, что ждет меня в Бирмингеме, а когда я приехала, он…

— Кто он? — спросила Элен так тихо, что если бы сестра пожелала, то могла бы сделать вид, будто не расслышала вопроса.

— Дейв, Дейвид Джонсон.

— А, тот рыжий здоровяк, с которым ты меня познакомила на последней вечеринке у Мэри Клинт?

— Да.

— Славный малый.

— Славный…

— И что? Насколько я понимаю, ты любишь его, он любит тебя, так в чем же дело?

— Скажу, хоть тебе этого не понять, — помрачнела Сью. — Не он, а я соблазнила его. Не он, а я призналась в любви. И я, а не он, сделала ему предложение руки и сердца.

— Вот это да! — восхищенно воскликнула Элен и подумала с уважением: да, мне еще многому предстоит в этой жизни научиться! Но надо проявить такт, ведь Сью, бедняжка, так расстроена. — Ну я не думаю, что ты получила отказ?..

— Нет, отказа не получила. Получила отсрочку. Этот благочестивый верующий считает, что Всевышнему только и есть дело, что следить за его нравственностью. Он, понимаешь ли, кается, что вступил во внебрачную связь с невинной юной леди, и теперь не допускает до себя юную леди, пока их отношения не будут освящены свыше. Представляешь?

Элен была в замешательстве:

— Я не могу тебя понять. Он же не отказывается жениться?

— Конечно нет.

— Ну?

— Он, дурак рыжий, отказывается спать со мной! Все время лукавит, находит какие-то отговорки, причины…

— А тебе «это» очень надо?

— Господи! — в отчаянии воскликнула Сью. — Ну как с тобой разговаривать, если ты даже не знаешь, о чем идет речь! Я не могу без него! И мое тело тоже без него не может, когда Дейв поблизости, понимаешь?

— Нет, — покачала Элен головой. — Нет, не понимаю. Душа, значит, без него может, а плоть твоя ненасытная — нет? Так, что ли?

Сью несколько смутила прямолинейность вопроса. В таком ракурсе она как-то свою проблему не рассматривала. Элен это молчание понравилось: значит, не только меня, создательницу Анны, посещают сомнения?

— Сью, мне приятно получить свидетельство, что не одна я дура. Мы с тобой шли к этому званию разными путями, но ничего не будет удивительного, если в какой-то точке мы встретимся.

Они перешли на шепот. Интимные признания не любят громкого голоса, даже если рядом нет чужих ушей. И только сон прервал разговор, в котором каждая пыталась найти ответ на свой вопрос.