Не думай о любви

4

Длинный ряд каменных лестниц представлялся Саманте высоченной горой, на которую надо долго карабкаться.

— Вы можете ходить? — заботливо спросил Рауль, как будто почувствовав ее усталость.

Саманта собрала остатки сил.

— Конечно, могу.

Однако на полпути она больно ушибла о каменные ступени палец на ноге. Прикусив губу, она постаралась сдержать стон, но Рауль, хотя и шел на две ступени впереди, должно быть, услышал, потому что остановился и резко повернулся к ней. Увидев ее лицо, он пробормотал что-то невнятное, спустился к ней и протянул руки. Слишком измученная, чтобы протестовать, она позволила поднять себя на руки и отнести наверх.

Сегодня уже пятый раз, как он носит меня на руках, подумала она. Для меня это уже больше, чем просто привычка.

Он толкнул плечом дверь в какую-то комнату и поставил девушку на пол. Очевидно, это была столовая, очень красиво обставленная, с длинным полированным столом в центре. На столе, накрытом для одного человека, стояли два серебряных подсвечника.

— Прежде чем начать есть, переоденьтесь. Я принес это для вас. — Он взял черную мантию, которая висела на спинке великолепного стула восемнадцатого века, и бросил девушке.

Краска залила щеки Саманты.

— Нет, я, пожалуй…

Он нахмурился.

— Вы переоденетесь сейчас же. Или не будете есть.

— Теперь я понимаю, почему Лолита убежала. Вы — тиран, ужасный тиран.

— Вполне вероятно. Но, может быть, вы хотите, чтобы я вас раздел?

При воспоминании о том, как он рванул вниз молнию на ее куртке, кровь прилила к лицу Саманты и горячей струей пробежала по всему телу.

— Нет, спасибо. — Она поморщилась. — Я сама справлюсь.

— Как хотите.

Взяв литературный журнал, он отошел в дальний конец комнаты и опустился на стул спиной к девушке.

Саманта посмотрела на его затылок долгим взглядом, потом сбросила с ног кроссовки, стянула куртку и брюки и накинула на себя черную мантию. Она оказалась мягкой и легкой как облако — это был кашемир — и слегка пахла Раулем. Очевидно, принадлежала ему. Саманта мгновенно представила завернутое в мантию великолепное мужское тело с голой грудью и голыми мускулистыми ногами. Кровь быстрее побежала у нее по венам.

Рауль захлопнул журнал и положил его на низкий столик. Саманта поспешила плотнее запахнуть мантию. Когда он оглянулся, она уже завязывала узелки на поясе нетвердыми руками. Рауль подошел к огромному каменному камину, пустому в это время года, но украшенному букетами белых лилий и гладиолусов, и, взяв колокольчик, позвонил.

— Садитесь к столу.

— Но…

Саманта колебалась, глядя на камчатую салфетку, сверкающее серебро, красивый севрский фарфор.

Она страшно хотела есть, никогда в жизни не была так голодна, но почему-то ее одурманенный мозг сигнализировал, что если только однажды вкусить пищу под этой крышей, то…

— Я сказал, садитесь.

Рауль нахмурился, и тут дверь открылась и вошла горничная. Она поставила на стол супницу и корзинку с булочками.

Пробормотав «спасибо», Саманта проскользнула на свое место.

Суп из свежих овощей был очень вкусным, так же как и поданная вслед за ним тающая во рту говядина с пряностями и с гарниром из молодых овощей.

Саманта старалась есть спокойно и с достоинством, словно она была на королевском обеде, но это ей не очень удавалось. Рауль полулежал в кресле возле камина, вытянув длинные ноги. На лице его играли блики пламени от зажженных свечей. Хозяин наблюдал за девушкой, и каждый раз, когда она смотрела в его сторону, глаза его сужались до узких щелок. Он был похож на ленивого сонного кота, но это уже не могло ее обмануть. Если она еще раз попробует своевольничать, этот обманчивый вид легкой летаргии мигом слетит с него.

Горничная унесла пустые тарелки и поставила перед гостьей кофе, сливки и торт. Когда Саманта налила себе кофе и взяла десертную вилочку, чтобы приступить к торту, Рауль заметил:

— Так вы, оказывается, были голодны. Когда вы ели в последний раз?

— Ну…

Девушка нахмурилась, так как не могла вспомнить. Похоже, что в ту минуту, когда она выглянула из окна гостиницы и увидела блестящую серую машину, ее жизнь остановилась, а потом началась сначала, но уже совсем по-другому. Будет ли она когда-нибудь снова прежней?

Рауль все еще не сводил с нее глаз, и она закончила неуверенно:

— Я выпила кофе с булочкой перед тем, как вы поймали меня. Вот и все, хотя это не служит оправданием…

— Оправданием чего?

— Моей жадности.

— Ради бога! — Он поднял руку. — Мне очень приятно видеть, как вы наслаждаетесь едой.

— О! — Только и могла она выдавить.

— Большинство женщин так обеспокоены своей фигурой, что боятся переедать.

— Я тоже обеспокоена своей фигурой, — неожиданно для себя выпалила Саманта. — Ее слишком мало.

— Напротив, она безупречна. Гибкая и стройная как тростинка.

— О, пожалуйста, вы не должны…

— И что бы вы ни думали о своем теле, обещаю вам, что очень скоро научу вас гордиться им.

Девушка уставилась на мужчину бессмысленным взглядом, словно испытала шок, но он спокойно заметил:

— Вы не допили свой кофе.

— Н-н-нет… что-то не хочется, — пробормотала она, все еще потрясенная его обещанием.

— Очень хорошо. — Рауль встал. — Тогда пойдем.

Саманта медленно поднялась со стула. Ноги ее были как ватные, так что в первый момент ей даже пришлось ухватиться рукой за край стола. На запястье, которое побывало в железном обруче, явственно просматривались синяки.

— Обратно в темницу, я полагаю?

Она пыталась говорить непринужденно, но голос ее дрожал.

Рауль подошел к ней, как кот к маслу, и замер, заложив большие пальцы за пояс и не сводя с нее глаз. При свете свечей он казался еще красивей, а его фигура — еще более мужественной.

— Дадите мне слово, что, если я снова помещу вас в комнате Лолиты, вы не будете делать глупостей?

Его голос звучал мягко, вкрадчиво, а мысль о кровати с красивым бархатным покрывалом была слишком соблазнительной. И она была так утомлена, что, казалось, готова на все.

Но, собрав волю в кулак, Саманта упрямо ответила:

— Уверена, вы не можете всерьез рассчитывать, что я вам это обещаю.

Он хрипло рассмеялся.

— Конечно! Я и не рассчитываю. — С минуту он смотрел на нее в размышлении, а потом объявил: — Пойдете наверх со мной.

Они прошли мимо спальни Лолиты. Значит, он ведет ее в другую комнату, где под окном, без сомнения, нет такого удобного дерева. Может быть, она выиграла это маленькое сражение?

Рауль слегка повернулся к ней. Нет, лицо его не было похоже на лицо человека, обескураженного первым в жизни поражением.

Они прошли до самого конца коридора, и здесь он открыл дверь и пропустил Саманту вперед. Она вошла и тут же остановилась как вкопанная. Комната была очень просторная, кровать — величественная, с резными спинками из темного дерева.

Стеганое шелковое покрывало темно-синего цвета было откинуто, словно приглашая лечь того, кто будет спать под ним.

Но не это великолепие поразило девушку. На спинку стула были небрежно брошены кремовые брюки для верховой езды и черная рубашка, а под стулом стояла пара черных лаковых сапог. Значит, это его комната!

— Да, это так, Сэмми, — замурлыкал ей на ухо голос Рауля, угадавшего чужие мысли. — Я не могу оставить вас под надзором моих слуг, не могу возложить на них такую большую ответственность и, возможно, подвергнуть их искушению выпустить невинное дитя на волю. Я также не настолько жесток, чтобы оставить вас ночевать в подземной темнице. Поэтому вы проведете ночь в этой комнате. В моей спальне. — И добавил, чтобы она не могла ошибиться в его намерении: — Со мной.

— Нет! — Саманта сжала руками горло и прислонилась к стене. — Нет, это невозможно! Даю вам слово, что не буду пытаться удрать, клянусь…

Рауль усмехнулся, что еще сильнее ударило по ее и без того натянутым нервам.

— Уже поздно, дорогая.

— Я никогда не лягу в эту кровать с вами, никогда!

— Нет, обязательно ляжете. Хотя бы по той причине, что я гораздо сильнее вас.

Она смотрела на него с такой ненавистью, что губы его искривились.

— К чему это девичье возбуждение? Ведь вы, без сомнения, лежали в постели со многими мужчинами.

— Я…

Ее голос сорвался.

— Что касается меня, это будет чем-то вроде эксперимента. Понимаете, я никогда раньше не спал с женщиной.

— Вы рассчитываете, что я поверю?

Она нервно рассмеялась.

— Это правда. Конечно, не могу сказать, что я абсолютно неопытный. — Он слегка улыбнулся. — У меня были два продолжительных романа, оба закончились по обоюдному согласию, но я не приглашал ни одну из этих женщин делить со мной постель. Поэтому… — его рот расплылся в улыбке, — вы удостоены чести, милая моя.

— Удостоена чести? — Ее голос поднялся на тон выше. — Чести быть первой изнасилованной в этой постели?

Улыбка его исчезла.

— Нет необходимости так грубить. Мы встречаемся как равные в любовной игре, поэтому с моей стороны будет приятная победа, с вашей — такая же приятная капитуляция.

Девушка прикусила губу. Что же делать? Даже если закричать и позвать на помощь, никто из слуг не придет, они слишком хорошо вышколены. Она одна и бессильна.

— Ванная здесь. — Рауль указал на дверь. — Я вернусь через полчаса.

И прежде, чем она успела что-либо возразить, он вышел, заперев дверь спальни.

Несколько минут пленница стояла, бессмысленно глядя перед собой и нервно сжимая руки, затем, подавив вздох, прошла в ванную. Здесь было еще великолепней, чем в ванной комнате Лолиты. Стены облицованы испещренным прожилками мрамором, бамбуковый занавес, ведущий в нишу, а там, за занавесом, окруженная причудливыми, экзотическими растениями — стелющимся папоротником и лианами с блестящими листьями — громадная ванна.

Саманта хотела просто принять душ, но ее усталое тело само устремилось к этой ванне. Отбросив все беспокойные мысли, она открыла краны. Пока вода наполняла ванну, девушка открыла шкаф, нашла новую зубную щетку и почистила зубы. Большая часть имевшихся в шкафу предметов была предназначена для мужчин. Она открыла флакон с надписью «После бритья», понюхала и узнала запах цитрусов, который исходил от Рауля. На одной из полочек стоял непочатый флакон с гвоздичным шампунем для ванны. Девушка вылила в воду сначала совсем немного содержимого флакона, а потом, поколебавшись, почти половину. Вода покрылась слоем шипящих пузырьков. Саманта скользнула в ванну, со стоном блаженства легла на спину и закрыла глаза. Аромат гвоздики успокаивал, затуманивал сознание, как наркотик. Она задремала… Теплое течение несло ее в сумеречный мир теней, а там, на неясном берегу, кто-то ждал ее, протянув навстречу руки. На губах его играла улыбка, а глаза оставались холодными.

— Сэмми, — мягко произнес он.

— Ч-что вы хотите? — Голос у девушки дрожал.

— Идите ко мне.

— Нет!

— О, дорогая, вы здесь уже слишком долго. Идите сюда, я жду вас, Сэмми.

Она открыла глаза — ее сон оказался реальностью. Гонсалес сидел на корточках возле ванны.

— О! — Резко, так что вода вместе с гвоздичной пеной перелилась через край ванны и залила ноги Рауля, она погрузилась в мыльную воду, оставив только лицо. — В-выйдите отсюда.

Он склонился над ней. Его мускулистые бедра оказались на уровне ее глаз.

— Если вы действительно не хотели, чтобы я вошел, то должны были запереть дверь. — Саманта подавила страдальческий стон. Как она допустила такую промашку? — Но это очень хорошо, что вы забыли закрыться. В ванне спать опасно. Теперь выходите.

Он протянул к ней руки, намереваясь поднять из ванны, но девушка запротестовала:

— Нет, я сама.

— Очень хорошо.

Мужчина бросил большое белое полотенце на золотые краны, встал и исчез за бамбуковым занавесом. Она подождала, пока закрылась дверь, а потом, уже полностью придя в себя, поднялась и взяла полотенце.

Когда она вышла из ванной в черной мантии с туго завязанным поясом, Рауль полулежал в кресле, скрестив ноги. Он уже снял галстук, который теперь лежал на туалетном столике, и расстегнул две верхние пуговицы рубашки, обнажив шею и часть груди, покрытой темными волосами.

Саманта в нерешительности остановилась, придерживая одной рукой мантию у шеи, а другой все еще сжимая дверную ручку. Рауль встал и прошел мимо девушки в ванную, бросив на ходу:

— Я недолго.

— А жаль, — напряжение придало резкость ее голосу, — лучше бы просидели в ванне всю ночь.

Рауль остановился, глядя на Саманту в упор. Она отвечала ему дерзким взглядом, стоя спиной к двери. Он медленно поднял руку и, взяв мокрый девичий локон, свисавший над бровью, накрутил его на палец. Потом потянул, достаточно сильно, чтобы она почувствовала боль, мягко оттолкнул ее от двери и повторил:

— Я недолго.

Дверь за ним закрылась, и Саманта прислонилась к ней, вложив весь свой гнев и страх в один долгий вздох. Потом осмотрелась и увидела на шелковом покрывале кровати свою белую вышитую ночную рубашку. Взяла ее, глядя удрученным взглядом на две подушки. Если продолжать сопротивляться Гонсалесу, он ведь может устать от игривого обольщения и в своей злобной самоуверенности прибегнуть к более жестким методам, чтобы сломить ее.

Из-за закрытой двери слышался шум воды из душа. Саманта мысленным взором видела мощное мужское тело и с ужасом осознавала, что помимо ярости и страха в ней шевелятся какие-то новые чувства. Они совсем не походили на те, которые она испытывала к любому другому мужчине. Это было непреодолимое сексуальное влечение.

Она никогда не думала пережить такое на собственном опыте, так как всегда была решительно против подобных вещей. Так подействовал на нее горький пример родителей. Однако он совсем не повлиял на Роджера. Ее брат, очевидно, не мог обрести глубокой привязанности и переходил от одной кратковременной легкой связи к другой, в то время как она соорудила барьер против всяких увлечений — пустых или серьезных.

Но сейчас она догадывалась, что легко может уступить. Уступить — а потом каяться всю жизнь.

Шум воды неожиданно смолк. Саманта быстро сорвала с себя мантию, натянула ночную рубашку и завязала ленты на шее. Потом решительно сняла с постели покрывало. Постельное белье было шелковым, цвета морской волны. Она погладила прохладную ткань, затем, подбежав к окну, открыла жалюзи, чтобы проникал лунный свет, и скользнула между шелковыми простынями.

Дверь ванной открылась, и в проеме Саманта увидела силуэт Рауля с полотенцем вокруг бедер. Девушка крепко закрыла глаза, но ее уши ловили каждый звук. Она слышала, как он потянул за шнурок и выключил в ванной свет, как бросил одежду на стул, а потом подошел к кровати и сел. Матрас слегка прогнулся с ее стороны.

— Саманта!

Секунду она думала, не притвориться ли спящей, но потом отозвалась шепотом:

— Да?

— Мне, вероятно, следовало предупредить вас, — его голос ласково звучал в темноте, — что с пятилетнего возраста я сплю голым и сегодня не вижу причины изменять привычке тридцатилетней давности.

— Конечно.

Она отчаянно старалась отогнать возникший в воображении образ великолепного обнаженного мужского тела.

— И еще одна вещь, дорогая… — В его голосе слышалась насмешка. — Сегодня вы в полной безопасности.

Она открыла глаза от удивления, и Рауль засмеялся.

— Сегодня у вас был трудный день. А мне не хотелось бы, чтобы усталость притупила ваши чувства, когда мы будем заниматься любовью. Поэтому наши общие удовольствия откладываются на короткое время.

Подняв пальцы к губам, он поцеловал их кончики, а потом провел ими по ее рту.

— Спокойной ночи, маленькая злючка.

Она ничего не ответила и даже не пошевелилась. Тогда он встал, обошел кровать, проскользнул под простыни с другой стороны и, казалось, моментально заснул.

Саманта долго не могла заснуть, лежа на самом краю своей половины кровати, и смотрела в темноту. Ее губы чувствовали тепло, их покалывало в том месте, где кончики мужских пальцев прикоснулись к ним. Она неистово терла их, чтобы стереть это прикосновение, но тщетно — губы словно просили повторения этого жеста.

Итак, он решил пощадить ее в эту ночь. Но будут завтра, послезавтра и следующие дни и ночи. В отчаянии она решила совсем не спать, разве только ненадолго закрыть глаза…

Лунный свет уступил место яркому солнечному сиянию.

Очнувшись от сна, Саманта сладко потянулась, но тут же испуганно замерла. Может, это был только страшный сон? Но она лежала на шелковых простынях цвета морской волны. Со страхом девушка медленно повернула голову и увидела смуглое лицо на соседней подушке. Нет, не сон!

Рауль, однако, все еще крепко спал.

Ее рот искривился. Впервые в жизни — хочешь этому верить или нет — она проснулась рядом с мужчиной.

Движимая любопытством или каким-то неведомым чувством, девушка смотрела на Рауля, изучая его. Во сне его лицо казалось мягче, словно Рауль временно сбросил маску суровости. Его рот как будто улыбался, жесткие складки исчезли. Волосы упали на лоб, скрывая брови, обычно нахмуренные. Черные ресницы были такими густыми, что отбрасывали тень на щеки. Правда, это прекрасное лицо портили нанесенные ею две царапины, но она подумала, что они скоро заживут и нисколько не ухудшат его внешность.

Внезапно веки размежились. Рауль смотрел прямо на нее.

— Доброе утро, Сэмми.

Покраснев оттого, что он поймал ее взгляд, устремленный на него, Саманта отвернулась и не ответила.

— Надеюсь, вы хорошо спали?

Его ленивый замедленный тон разъярил ее.

— Если даже и так, то не благодаря вам. Впрочем, я спала.

Она смотрела на жалюзи, сквозь которые пробивался солнечный свет.

— О, пожалуйста! — Его голос звучал огорченно. — Давайте забудем все вчерашние неприятности. Такое чудесное летнее утро — я открываю глаза и вижу в своей постели очаровательную женщину.

— Очаровательную!

Смешок вырвался у нее раньше, чем она смогла сдержать его.

— Да, очаровательную, прелестную! Почему вы смеетесь?

— Перестаньте, — попросила она вдруг жалобным голосом. — Не шутите со мной, пожалуйста. Конечно, я некрасивая.

— Саманта!

Прежде чем она успела пошевельнуться, он оперся на локоть, а свободной рукой повернул к себе ее лицо, заставив встретиться с ним взглядом. Сонная улыбка все еще играла на его губах.

— Вы прекрасны!

— Я сказала вам… — начала она сердито, но он перебил ее:

— Сливочная кожа, гладкая, как эта шелковая простыня, ожидает прикосновения рук возлюбленного…

Она представила его руки на своем теле.

— Глаза, которые отражают каждую мысль, которые горят огнем или тают от нежности. Этот щедрый, дающий, нежный рот…

— Нет, пожалуйста!

Она хотела протестовать, но его палец мягко нажал на ее губы.

— И эти замечательные волосы — они делают вас похожей на бледное стройное пламя, храбро борющееся с ветром.

— Стройное? Скорее тощее, — не сдавалась Саманта.

— Стройное, — подтвердил он, — и безупречное. И очень скоро, — его голос снизился до шепота, — я уверю вас в его совершенстве. Но пока меня поражает то, что опытная двадцатипятилетняя женщина создает вокруг себя атмосферу полной невинности. Этим искусством владеют немногие женщины.

Искусством? Так вот какой он видит ее! Девушку пронзила такая боль, будто в нее всадили кинжал. Но она не показала этого и храбро ответила:

— Зато вы, очевидно, в совершенстве освоили искусство обольщения благодаря своему сладкоречивому языку. Но на меня не тратьте свое время даром.

Рауль рассмеялся.

— Совершенно верно, дорогая. Нет никакой надобности обольщать. — Отодвинувшись от нее, он взял со столика у кровати свои часы. — К сожалению, время против нас. Я первый воспользуюсь ванной, так как мне нужно сделать кое-какие распоряжения, прежде чем мы уедем.

— Уедем? К-куда вы меня отвезете?

Он лениво усмехнулся:

— О, я думаю, вы с удовольствием проведете несколько дней у моря.

— У моря… Вы имеете в виду Аликанте? Но я ведь сказала вам, что это бесполезно. Роджер не…

— Нет, не Аликанте.

— Так вы будете искать Лолиту по побережью?

Сердце у нее сильно забилось: может быть, он поверит ей наконец?

— Я распорядился, чтобы искали в Гранаде и Аликанте, — отрезал он. — Но не сомневаюсь, что она в настоящий момент где-нибудь на Средиземном море или на полпути к Сейшельским островам.

— Вы имеете в виду — с Роджером?

— Конечно. И если он не вернется обратно через две недели… ну, вам придется примириться с тем, чтобы подождать еще.

— Послушайте, Рауль… Какая от этого польза? — В ней кипел гнев.

— Ну вот что. У меня в одиннадцать часов свидание, поэтому…

Взяв полотенце, которое вечером он небрежно бросил на кровать, Рауль откинул простыню. Саманта быстро отвела глаза. Обвязав полотенце вокруг бедер, он открыл дверцу гардероба, вытащил одежду и скрылся в ванной. Саманте не оставалось ничего другого, как продолжать лежать в постели и прислушиваться к шуму душа, теребя шелковую простыню.

Он вернулся одетый в кремовые хлопчатобумажные брюки и коричневую рубашку для поло с короткими рукавами. Когда он подошел к кровати, Саманта снова почувствовала слабый запах цитрусов.

— Теперь вставайте.

Крепко сжав губы, она уставилась на стену. Тогда он добавил более твердо:

— Не заставляйте меня ждать, слышите?

Наклонившись вперед, мужчина оперся на кровать загорелыми руками так, что Саманта оказалась между ними.

— Да, слышу, — фыркнула она. — Нет, я не заставлю ждать, черт вас побери!

— Хорошо. Я рад, что вы понимаете ситуацию.

Они молча смотрели друг на друга. Ей казалось, что какие-то неуловимые нити колышутся между ними в спокойном воздухе, сплетаются вокруг них. Наконец он улыбнулся — короткой удовлетворенной улыбкой, выпрямился и вышел.

Как это могло случиться? — в отчаянии спрашивала себя Саманта. Я ненавижу его, он презирает меня, и тем не менее из этого антагонизма вырастает взаимное притяжение.

Говорят, что любовь и ненависть — две стороны одной медали. Этот человек был ее врагом. То, что она могла почувствовать к нему хоть отдаленное подобие любви, казалось совершенно невозможным. Но ей было интересно знать — действительно ли обратной стороной ненависти могут быть желание, страсть, влечение, вожделение — любое из этих слов годилось.

Очень спокойно она прошла в ванную, где воздух был пропитан запахом цитрусов.

Выйдя в холл, Саманта увидела Люсию — та сказала, что проводит ее в комнату для завтраков. Эта комната оказалась меньше обеденной, но зато была залита солнечным светом.

Рауль уже сидел за столом с чашкой кофе в одной руке и пачкой бумаг в другой. Рауль небрежно взглянул на Саманту и тут же глаза его сузились. Он поставил чашку на стол.

— Подойдите сюда.

Она подошла, безнадежно желая теперь, когда уже было слишком поздно, подчиняться впредь инстинкту самосохранения.

Рауль с яростью смотрел на ее свободную белую тенниску с большой зеленой довольной лягушкой посередине и с надписью, которую он прочитал вслух: «Поцелуй меня, я могу быть принцессой».

Его патрицианский рот скривился, словно от запаха гнилого болота.

— Моя тенниска еще лучше сзади, — хихикнула Саманта.

— Повернитесь.

Она повиновалась. Рауль молча посмотрел на вторую лягушку, еще более самодовольную, и надпись: «Я обманула тебя».

Он выглядит совершенно больным, подумала Саманта со смесью удовлетворения и беспокойства.

— Почему вы не надели что-нибудь из вещей Лолиты? — холодно спросил он.

— Потому что они мне не подходят. Я тощая, ясно?

Она надменно выставила вперед подбородок.

— А что-нибудь другое из ваших собственных вещей?

— Мне нравится эта тенниска, — отрезала она. — Одна из подружек Роджера подарила ее ему. Но это не его стиль, а мой, поэтому он отдал ее мне. И переодеваться я не буду. — Она смотрела на Рауля вызывающе, засунув руки в карманы джинсов. — Я в отпуске — напоминаю на тот случай, если вы забыли об этом, — а во время отпуска я ношу именно такие вещи.

Он тяжело вздохнул:

— Я надеялся, вы получили хороший урок, чтобы не продолжать свои детские попытки спровоцировать меня.

Саманта действительно получила урок. Воспоминания о вчерашнем дне все еще были свежи в ее памяти, и она решила больше не препираться с испанцем по любому поводу. Но сейчас почему-то именно эта тенниска явилась для нее формой протеста, который она просто не могла не продемонстрировать.

— Кофе?

Рауль взял пустую чашку и посмотрел на девушку, сведя брови.

Саманта была в замешательстве. Что происходит? Разве он не собирается потребовать, чтобы она переоделась? А может, просто стянет с нее тенниску?

— Э… да, пожалуйста, — пробормотала она и уселась за стол, изо всех сил стараясь не допустить появления удовлетворенной улыбки на своем лице.

Она выиграла, она действительно выиграла сражение! А если выиграла сражение, то, вполне вероятно, сможет выиграть и войну.

После завтрака они спустились во двор к гаражу, где в нескольких блоках стояли машины. Рауль вывел из одного блока блестящий серый «феррари». Саманта уселась на сиденье с великолепной обивкой, стараясь держаться так, будто ездит на подобных машинах всю жизнь.