(Не) Его добыча (СИ)

Глава 38

Демид впивается губами страстно, горячо и непреклонно.

Мои жалкие попытки оттолкнуть, он оставляет без внимания.

Пробует меня на вкус, наслаждается мной…

И это после всего?

Упираюсь еще сильнее, вдавливаюсь ногтями ему в грудь и кусаю его за нижнюю губу.

Он отстраняется и…

В этот момент оглушительный раскат грома сотрясает само здание.

Свет прощально моргает несколько раз и пропадает.

Только его глаза горят близко-близко, да таинственно мерцает улыбка в кромешной тьме.

Администратор взвизгивает, но больше не произносит ни слова.

Поблескивают капли воды, стекающие по его волосам.

— Уходи, — шепчу я.

Качает головой.

— Уходи, — чуть громче повторяю я.

— Нет.

— Уходи!

— Только с тобой.

Его глухом голосе чувствует едва сдерживаемое напряжение.

Он справляется с собой… пока.

— Мы поговорим здесь и сейчас. Окончательно, — он наклоняется ко мне близко-близко, согревая теплом своего дыхания. — Ты никуда не уйдешь. Не сбежишь. Не сможешь. Я не позволю. Не позволяю. Запрещаю.

Моя натура привычно пытается протестовать — как он смеет командовать? Да кто он такой?

Но тело не слушает разум — у него своя правда. И оно чувствует и понимает больше…

Покорно обмякает, впитывает в себя тепло мужского тела и трепещет в ожидании.

— Ну, — произношу через губу, стараясь за прикрыться пренебрежением как щитом, — говори…

Во взгляде Демида вспыхивает такое страшное пламя, что я прикусываю губу.

Когда я успела позабыть, что имею дело с суровым хищником и любое неверное движение грозит опасностью.

Вокруг темнота.

За окнами бушует настоящий ураган.

Если прислушаться, то за шумом стихии можно услышать прерывистое дыхание девушки-администратора, которая каким-то, присущим только женщинам, тонким чутьем угадывает важность момента и стоит за стойкой не шевелясь.

— В семнадцать лет у меня было почти все… — спокойным ровным голосом начинает рассказ Демид.

И по этому нарочитому спокойствия я понимаю, насколько важные и тяжелые для себя слова ему предстоит произнести.

— Многообещающая спортивная карьера, красивая любящая девушка, открытый горизонт для перспектив — международные соревнования, деньги и слава… Моих родителей не стало очень давно — автомобильная катастрофа…

— Соболезную. Прости, — сглотнув шепчу я, но он словно не слышит и продолжает рассказ:

— Некому было вправить мне мозги — отца-то не было рядом, — горько усмехается Демид. — А первая юношеская любовь крепко вскружила мне голову. Какая уж тут подготовка к экзаменам… С институтом я, конечно, пролетел… Военкомат, сборный пункт… армия. С моими данными меня тут же выкупили в спецназ десантуры… Наше подразделение… Когда-нибудь я, возможно, и расскажу кое-что о том, чем занимались… Родину защищали от всякой мрази, в общем.

Демид прерывается и чуть отстраняется. Огонь в его глазах чуть притухает подавленный воспоминаниями.

— Пока я с гордостью служил стране, моя девушка… Она… Скажем так, в тот момент у нас сильно разошлись взгляды на моральные ценности. И на то, чего мы оба хотим от жизни.

Улавливаю малейшие изменения в вибрациях его голоса. Понимаю, как непросто ему говорить об этом.

Протягиваю руку и касаюсь его плеча.

Он кладет свою горячую ладонь поверх моей и поглаживает, словно благодаря за поддержку.

— Понимаешь, ходя по острию, ты готов в любой момент сорваться вниз. На войне взрослеешь и стареешь очень быстро… И случилось так, что я сорвался — меня тяжело ранило…

У меня пересыхает в горле и перехватывает дух от напряжения.

То, как раскрывается перед тобой огромный, сильный и безусловно смертельно опасный мужчина завораживает. Это самое страшное и прекрасное, что я видела в своей жизни…

— Эвакуация. Месяцы госпиталей. Черное отчаяние при мысли, что останусь парализованным на всю жизнь… Это в девятнадцать-то лет!

— А она? — тихо спрашиваю я.

Демид горько усмехается.

— Она изменяла мне с самого начала. Ждать ей меня было, видите ли, тяжело, а уж раненный… я и подавно оказался не нужен.

— Вот тварь, — от всей души выпаливаю я, не сдержавшись.

— Оля, я рассказываю тебе все это не для того, чтобы поплакаться о своей горькой судьбе. И не для того, чтобы ты меня пожалела.

В его голосе звенит сталь.

Я отшатываюсь:

— А для чего?

— Ты должна знать и понимать — я никогда тебя не обману и не предам. Мне легче умереть, чем поступить так. Это в крови. Проросло в тело и душу с каждым товарищем которого я вытаскивал из-под обстрела, и с каждым кто тащил меня истекающего кровью… пока моя невеста кувыркалась по койкам.

Не могу больше сдерживать себя… да и не хочу — бросаюсь ему на грудь и крепко-крепко обнимаю.

Мне не важно, кто у него был до меня.

Я ему верю.

Полностью и безо всяких исключений.

Голос Демида раздается над моим ухом.

— Алена — это моя родная сестра. Понимаешь, глупышка?